Николай Платонович Огарев (1803-1877) - русский публицист. историк, общественный деятель. Родился в дворянской семье. Учился в Московском университете. За связь с ссыльными участниками кружка Сунгурова подвергся первым репрессим, а за пение "Марсельезы" в подъезде Малого театра в 1834 году был арестован и препровожден в тюрьму. Отбывая ссылку в Пензенской губернии и находясь под надзором полиции, добился разрешения для поездки па Кавказ: по дороге туда посетил "опальных" друзей - ссыльнокаторжных А. Лахтина и Н. Сатина; приехав в Пятигорск, завел знакомство с декабристами. В 1838 году после смерти отца неожиданно стал владельцем громадного состояния. Отпустил на волю 1820 крепостных с передачей им земли, лугов, лесов (1846). Имеете с тем пытался воплотить у себя в хозяйстве свои идеи вольного наемного труда, развивая фабричное производство в других своих имениях. За организацию в провинции кружка революционеров арестован и в 1850 году доставлен в Петербург. Обыск позволил властям инкриминировать Огареву листовку "Юрьев день" (автором ее был А. Герцен). В марте 1856 года Огарев уезжает за границу к Герцену, где они начинают издавать "Колокол", "Общее вече". "Полярную звезду", нелегальную литературу разоблачительного содержания. Как поэт Огарев дебютировал в 1840 году и был замечен демократической критикой. Значительным историко-экономическим трудом следует считать цикл его статей "Русский вопрос" (1856-1859). а также "Частные письма об общем вопросе" (1886-1887). Перу Огарева принадлежат литературно-критические статьи, богатая эпистолярия. После очередного отказа Огарева возвратиться в Россию, парь лишил его всех прав состояния. В 1877 году Огарев скончался за границей. Когда весть об этом дошла до крестьян, которых он отпустил па волю. то они учредили в селе Верхнем Белоомуте библиотеку его имени.
СОЧИНЕНИЯ
Письмо из провинции; Русские вопросы; 1-лцс об освобождении крестьян: Удельные крестьяне не освобождены; Памяти художника:
Письма к соотечественнику: Предисловие к сборнику "Русская потаенная литература XIX века": Разбор нового крепостного права: Что нужно народу?: Что надо делать поиску: Ход судеб; Куда и откуда; Ч то надо делать пароду: Расчистка некоторых вопросов; Современное положение России; Частные письма об общем вопросе: Настоящее и ожидания; Благо есть место: Голод п новый год; В намять людям 14 Декабря 1825 года: Памяти Герцена и др./Огарев П.П. Избранные социально-политические и философские произведения: в 2-х IT. М
Стихотворения: в 2-х тт./Под ред. М. О. Гершензона. М 1904:
Избранные произведения в 2-х тт. М 1956:
Стихотворения и поэмы М., 1980;
Архив А.Н. и Н. П. Огаревых. М., Л., 1930;
О литературе и искусстве. М 1988.
Н. П. Огарев
ГОСУДАРСТВЕННАЯ СОБСТВЕННОСТЬ
Ужас невольно хватает за душу, как только вспомнить правительственный проект насильственной продажи государственным крестьянам, в личную собственность, за деньги, земель, которым они владели общинно даром, и невольно спрашиваешь себя: какое же право имеет правительство продавать народу землю?
.Куда ни взгляни в прошедшее, хотя бы в самую глубокую древность, везде найдешь, что ячейка, из которой развивались государства, - это заселение известной земли каким-нибудь племенем; племя считало эту землю своею собственностью. Далее оно сливалось с другими племенами - или на основании союза (федерации), или потому, что покорялось другому завоевательному племени. Племенное заселение, естественно, тянуло к поземельной собственности общинной потому, что все дело делалось вместе, заселение происходило совокупно. От этого мы встречаем и в европейских государствах - до завоеваний - сельскую землевладельческую общину. Завоевание вносит иной взгляд на поземельную собственность: земли становятся добычею победителей. Владеть обще с побежденными - совершенная невозможность; победителям приходится поделить добычу между собою. Дележ добычи не может быть равен, более сильный пойдет на захват, заявит больше корысти и отстоит ее. Главный вождь возьмет больше и от него до последнего воина пай в добыче пойдет уменьшаясь, но все же дележ произойдет на одном основании: завоеванная земля и побежденные люди сделаются частной собственностью победителей. На этом основании возникла в Европе феодальная поземельная собственность. Завоевателям не нужно было самим пахать; они брали с людей работою, деньгами или произведениями. Их воля, стало - кто больше им посулит работы, денег или произведений, тому они отдадут больше земли во владение. На этом "сновании рушилась в Европе сельская община. Пока побежденные считались рабами, крепостными, победители принуждали их к работе или отбирали произведения и деньги. Но мало-помалу завязывались между победителями и побежденными условия, и, когда рабство и поборы перестали иметь в глазах победителей больше выгоды, чем условленные платы и работы, побежденных лично освободили от рабства и феодальная поземельная собственность стала отдаваться простолюдинам в наем или переходить в их руки по праву купли. Главные вожди - короли - имели поземельную собственность, так же как и подчиненные им феодалы, свою личную, принадлежащую им не по королевскому чину, а по праву родовому, наследственному, от прадеда-завоевателя. Когда королевская власть усилилась, короли стали брать себе вымороченные феодальные поместья или отбирать по суду, в силу наказания. Таким образом королевская поземельная собственность расширялась, но никогда не достигал до совершенного уничтожения права - сперва частной феодальной собственности, а потом, когда феодальные поместья распродались, то вообще частной поземельной собственности.
В Англии феодальная собственность и не распродалась, а сохранилась в роде, по исключительному праву старшего сына на поземельное наследство; но продажа феодальных земель заменилась отдачею в долгосрочные наймы. На европейском материке феодальная поземельная собственность, дробимая по наследству, только случайно долею осталась в роде, большею частью перешла в руки богатых простолюдинов или размельчалась на совершенно дробные лоскуты личной крестьянской собственности и все же сложилась в частную поземельную собственность, а не в государственную. Государственной поземельной собственностью остались только исключительные земли, предназначенные для особых общественных нужд, как то: для ссылки преступников, для общественных и военных зданий и заведений и т.д. И то еще понятие, что это собственность государственная, общественная, а не королевская, возникло с упадком самодержавной королевской власти, после революций, с преобладанием представительных законодательных собраний. Чем сильнее и прочнее устанавливались представительные правления, тем яснее разграничивалась родовая, частная собственность королей от государственной собственности, так что, например, в Англии смешение этих двух вещей уже совершенно невозможно, невозможно даже в современной Франции, а в Германии еще возможно.
Во все продолжение многовекового развития общественной жизни из двух составных племен - завоеванного и завоевавшего, - кроме определения частной поземельной собственности, развивались и учреждения по всем другим общественным потребностям, и вместе с тем составное племя резко разграничивалось от других составных племен долею чуждых ему по происхождению, а потому чуждых и по языку, чуждых по обычаю и большей частью не только чуждых, но и враждебных, так что, кроме внутренней особенности склада, каждое составное племя обозначалось внешними поземельными границами. Войны изменяли границы; завоеванное примыкало к завоевавшему составу племени и входило в его границу. Из этого составилось понятие национальности, которое обозначало единство коренного составного племени, и понятие государства, которое обозначало единство всего находящегося в границах, отделяющих владения этой нации от владений других наций. Чем больше вновь присовокупленные (присоединившиеся или завоеванные) нации или провинции поглощались коренной нацией, сливались с нею в обычаях, подчинялись одним законам и одному правительству, тем больше в понятии государства выражался весь внутренний склад общественной национальной жизни, заключенной в известных географических пределах. Племенное и областное (провинциальное) различие уступало место понятию государства и государственного единства. А все же из этого не вырабатывалось понятие государственной поземельной собственности; земля принадлежала такому-то государству только в противоположность другому, чужому государству, а внутри поземельная собственность оставалась частною, равно для коренной нации и для вновь присоединенных областей, кроме земель, предназначенных для исключительных общественных целей. Государство имело право не на собственность, а на налог, который из простой дани, платимой побежденными победителю, пока племенное различие было еще резко, пришел - когда племенное различие потонуло в единстве национальности - к своему естественному значению, к значению отдачи доли частного дохода на общественные нужды.
Очевидно, государство - отвлеченное историко-географическое понятие, которого живая действительность, живое тело - это нация, ее внутренний склад и ее поземельные владения до границы. Как отвлеченное понятие, оно могло приспосабливаться ко всяким обстоятельствам и ко всякому взгляду на вещи. Отвлеченное понятие всегда представляет человеку страшное удобство нечаянно или намеренно лгать против действительности или правды. Отвлеченное понятие можно потянуть в ту или другую сторону, куда угодно, и оно тотчас приладится, с виду будто и складно; кажется, вот человек дошел до понимания чего-то живого, в самом деле сущего, а выходит, что он дошел только до отвлеченного понятия, помял его как резиновую игрушку, и вышла такая или иная фигура, смотря но его желанию, а живое тело и живая правда остались в стороне. На отвлеченном понятии государства выезжали все правительства, все схоласты, все доктрины.
Людвиг XIV приравнял государство королю. Это было по крайней мере осязательно: король был так властен, что свою личную потребность, личное мнение, личный каприз считал потребностью, мнением, капризом всех, всей нации; он был так властен, что ему никто не возражал. Но что он не был прав - это доказывало уже ему самому то, что личная фантазия разбивалась о существенные невозможности и нехотения нации выполнять их, и действительность показывала, что государство и король не одно и то же.
Французская революция, пожертвовав областями государственному единству, силилась примирить права человека с подчинением их государству. Так как и государство, и права человека представляли только отвлеченные и потому неопределенные, или, лучше, неопределившиеся понятия, то их надо было определить. В чем же определить государство, где найти ему выражение в действительности? Спрашивать у нации было некогда, да и пошла бы разноголосица. Всего легче было найти выражение государства в Комитете общественного спасения, который был обязан насильно заставить человека иметь права человека. На этом мнимом примирении отвлеченных понятий Франция в действительности переходила от одного деспотизма к другому, сильно разрабатывая отвлеченные понятия в разговоре и литературе и не выходя на деле ни на шаг из уравнения государства с правительством, бессознательно оставаясь на точке зрения Людвига XIV. Даже Бабеф и последующие французские социалисты отвлеченное понятие государства осязательно представляли себе только в форме правительства и подчиняли социальную республику правительственной централизации. Из этой постановки в отвлеченном понятии - государства, а и действительности - самодержавного правительства, Франция постоянно натыкалась на невозможность примирить отвлеченное понятие нрав человека с сосредоточенным государством. и, вынужденная постоянно искать разрешения этой задачи, она меняла правительства, всякое новое правительство облекала в мантию государства, видела, что и оно не соответствует отвлеченному понятию нрав человека, что и с ним тоже жутко, и потому приходила только к судорожным переменам правительств, друг другу подобных, а задачи не разрешала.
Прусская философия, возвысив отвлеченное понятие в степень идеи, сделала из идеи государства догмат, нечто вроде религии, приписав идее государства выражение человеческою, непогрешительного, все равно что божественного, разума. Но когда невольно почувствовалось, что это отвлеченное понятие, эта идея сама но себе отдельно нигде не существует, и, следовательно, потребовалось найти этой идее соответственное выражение в действительности, то оказалось, что идея государства - это прусское правительство.
Англия мало заботилась о постановке отвлеченного понятия государства, не искала соответственного ему выражения в правительстве, добивалась положительных основных прав, основанных на частной собственности, и поставила во главу управления собственников или представителей частной собственности, поземельной и движимой. Этот склад слишком ярко указывает, что всякая мысль государевой или государственной собственности для Англии враждебна.
Но не только практическая Англия, но ни французская революция, ни даже французский социализм (дошедший в теории до собственности общей или общинной, товарищеской), ни даже прусская философия - не Дошли до понятия государственной собственности. Они придали отвлеченному понятию государства всякие отвлеченные свойства, или силы; государство могло быть высшим разумом, высшим правосудием, высшей идеей. которой каждый был обязан жертвовать жизнью, но как скоро дело касалось до вещей осязательных, - то государства-собственника они не выдумали; отвлеченное понятие, владеющее собственностью на правах частного человека, осталось для них немыслимо.
В сущности, в действительности, помимо теорий и доктрин, сделавших из отвлеченного понятия государства научно-религиозный, политический догмат, Европа остановилась на частной поземельной собственности, предоставляя государству - нации или нациям, сплоченным в одно государство, - право поземельного налога в пользу общественных нужд, налога, взимаемого с частной собственности посредством правительства. Выйти из этого отношения в какую-нибудь иную осязательную собственность, только две дороги: или признать поземельную собственность государевой, или признать ее собственностью общественной, народною. Только два живые, действительные существа, а не отвлеченные понятия и встречаются: государь, или правительство, и общество, народ, земство. Кому-нибудь из них и должна принадлежать так называемая государственная собственность. Если прилагать к русской почве прусскую философию, по которой сколько не разделяй в мысли государство от государя, на деле все же окажется, что к государство - это государь, то мы невольно придем к заключению, что поземельная собственность - государева. Если же прилагать к вопросу русский народный смысл, который века говорил и барину и царю: "мы ваши, а земля наша", то дойдешь до обратного заключения, что поземельная собственность - собственность общественная, мирская, земская. Если прилагать к вопросу просто здравый смысл, то нельзя не согласиться с народным понятием о поземельной собственности; можно только не найти достаточно разумной причины, чтоб и люди были барские или государевы. Впрочем, от понятия принадлежности человека барину народ легко отказался; остается только дойти до понятия принадлежности человека государю.
Но развитие понятий поземельной собственности в России требует особого разбора.
Русское племя (не станем пересчитывать подробный имен отдельных народцев: собирательное и удобно, понятно и, следственно, для нашей цели достаточно) русское племя заселило землю к востоку от Европы, с краю и прочь от нее. В пору народных переселений Европе дела не было до Руси; европейское завоевательное движение шло к западу. На Руси завоевания племени племенем и составного племени из завоевавших и завоеванных не было. Финские племена, которые смешивались с Русью, не составляли народа подкоренного, так чтоб финны и финские земли были поделены между русскими завоевателями. Они просто присоединялись, как были, и перемешались равноправно. Даже впоследствии татары, сделавшись из победителей побежденными остались относительно русских равноправными поселенцами. Явление такого равноправного смешения племен в собирательное племя могло произойти только но безграничности пространства к востоку, куда племена подвигались. Или побежденные бежали заселять новые пустопорожние земли, или победители удовлетворялись победой и возвращались домой, где у них земли было вдоволь, оставляя побежденных с их землею по-прежнему но в союзе с победителями. Очевидно, передвижение племен по необозримому пространству, то лесному, то степному, могло составить разные союзы, но не государственное единство; а поземельная собственность, никому не воспрещенная, становилась, смотря по способу заселения, общинной, если люди селились артелью, - частной, если люди селились в одиночку. Государственная поземельная собственность была меньше возможна, чем когда-нибудь. Различие общинно-нераздельной и общинно-раздельной поземельной собственности имело, с вероятностью, подходящей к достоверности, свои местные условия: там, где для расчистки посела и пашни требовался артельный труд, труд общими силами, - там образовалась собственность мирская, передельная - смотря по числовому колебанию народонаселения; там, где для поселка не требовалось общего труда, каждый из громады селился сам по себе насколько сил хватит, так что поземельная собственность громады составлялась из суммы раздельных заселков1. Таким образом, лесная Русь, которой надо было расчищать посел (починки), шла к мирскому передельному землевладению и, распространяясь в восточные степи, приносила с собою обычай передела; между тем южная Русь, заселяя прямо степь, для разработки которой предварительного общего труда не требовалось, селилась в раздел, сохраняя только общую межу, как границу поземельной собственности громады, т.е. поселившейся на известном пространстве артели, дружины, толпы - словом, известного числа семей, вместе пришедших. Степная Русь, переселяясь к лесному северу, сохраняла обычай мирской земли раздельной, а не передельной.
Князья в домосковское время представляют больше властителей и управителей края, чем поземельных собственников; в наследство княжеских родов переходит управление и право па налог, а не поземельная собственность, которая остается общинно-нераздельной или общинно-раздельной, смотря но местности. Позже возникает монастырская поземельная собственность и частная поземельная собственность поселков в одиночку. Но бродячесть населения но пространству беспрестанно меняет места поселков, и едва ли не одна только монастырская поземельная собственность представляет нечто недвижимое. Зато население, привыкшее к мирской передельной собственности (которая и сама но себе для отдельных лиц сводится на право владения), равно селилось на монастырских и иных землях, равнодушное к тому, где именно оно захватывает право владения. С Московским царством и остановкой земледельческого населения на местах мир в нраве владения каждого наем из общей межи окончательно видит мирскую поземельную собственность; монастырские крестьяне, помещичьи крестьяне, вольные крестьяне, остановленные беспереходно на месте, в своем нраве владения землею видят мирскую поземельную собственность. Этот вывод из положения дел до такой степени естествен, что он действительно логичен, совершенно справедлив и искоренить ei о из народного смысла невозможно.
Между тем как на польско-литовском западе дружинное начало вырастало в панство и рушило неприкосновенность мирского поземельною владения захватом мирских земель в частную панскую собственность, южная стенная Русь (Малороссия) оставалась в своих общинно-раздельных .межах и в этом виде присоединилась к Московскому царству.
Московское царство возникло с стремлением освободиться от татар. Необходимость ограждения всех родоначальных племен, то союзных, то враждовавших, от общего, всем чуждого врага привела к чувству государственного единства. Государственное единство в ту нору имеет смысл чисто географического единства, единства или неприкосновенности общей, окружной межи, с совершенным равнодушием к племенному различию. Замечательно, что слово государство, государственный - только позднейший, литературный перевод римского status, а в народном понятии существовало одно слово - земство. Земство ложится в основание стремления к незыблемому союзу, к земскому единству, противопоставленному чужеродному и чужеядному врагу. Земство - географическое имя народов, живущих в общей меже - с запада от границы Литвы и с юга от Украины к востоку без конца. Слово национальность не вошло в русский язык, слово народность - позднейшее литературное изобретение, принятое императором Николаем, не заботившимся о том, что для народа, по сущей действительности, это только туманно-отвлеченное выражение неопределенной мысли.
Настоящее собирательное имя, означающее географический союз всех разнородных племен русской земли в одно целое, - это земство; с освобождением от татар начинается земское единство, вырастающее на понятии земской земли. Понятия народные, понятия масс имеют свой склад; они существуют как обычай. Народу в голову не приходит выразить обычай каким-нибудь книжным определением; для него понятие, вытекающее из обычая, слишком естественно, чтоб говорить, упоминать о нем; от этого народные понятия переходят в букву закона очень поздно или вовсе не переходят. Обычай селиться при обязательном налоге в пользу целого, но не по найму и не по купле, а даровым заселом, оставлять его и идти на другой засел, невольно приводил к понятию общей земской земли, с правом каждого на пустопорожнее место. Принадлежность земли земству легла в основание всего народного склада естественным, невысказанным; сознанием; но оттого, что понятие земской земли не нуждалось в букве закона и не было записано, оттого так легко было, при благоприятных обстоятельствах, вывротить его наизнанку и смотреть на земское достояние как на достояние государево.
Освобождение от татар требовало военного центра. Московское царство, сделавшись военным центром, вооруженное властью над земством, постепенно росло к совпадению права управления с правом владения. Сосредоточенная военная власть царя не могла сжиться с земской властью веча, и так как сила была со стороны военной и царской власти, то она нечувствительно перешла во власть гражданскую или военно-гражданскую. Московский устав вводился в области царскими военными чиновниками. Известно, не без боя уступали области свою самостоятельность, по парод, видевший в московском Царе спасителя от гнета иноплеменного, мало-помалу привыкал видеть в нем спасителя от самих царских чиновников. Когда воеводы с чиновниками занеистовствовали, царь, которого цель была не неистовство, а единодержавие, становился в безвыходное противоречие - посылать в области чиновников полновластных и наказывать их за последствия их полновластия. В этом наказании земство видело суд и правду цареву и постепенно создавало себе понятие о земском царе, творящем суд и правду на всем протяжении нераздельного земства. Суд и управление сосредоточились в царе и растянулись над земством через посредство чиновничества, через посредство царских служилых людей, облеченных военно-гражданской властью.
Необходимость их вознаграждения и содержания привела к раздаче их земель - первый вещественный захват над земством. Земская земля, понятая как царская собственность, переходила в частное владение. Необходимость порядка в управлении людьми привела к прикреплению людей к месту. Отсюда троякое последствие: народ продолжал обычное понятие земской земли, считая землю мирскою для каждого посела, прикрепленного к месту; служилые люди стали жалованные земли, со всем их прикрепленным населением, передавать в роды по праву наследства; царь ясно увидал возможность и, следственно, право раздавать чиновникам незаселенные земли, что легло в основание дальнейшего права раздачи и самых населенных земель, к которым население было прикреплено и жило на них просто само по себе.
Дошедши до раздачи земель и прикрепления населения к местам, Московское царство чуть не рухнулось, и, не будь польского нашествия, неизвестно, в какой склад оно расшаталось бы. Высшая точка силы, до которой доросло первое Московское царство, - это время Иоанна Грозного. Вслед за Грозным шло падение Московского царства. Уже он сам, несмотря на окончательное военное преобладание над областями, несмотря на лютость своего нрава и свои неистовства по городу Москве, чувствовал неспособность управления посредством служилых людей, ненавидел их и клонился к введению земских учреждений, что в сущности значило, что, достигнув военного преобладания, Московское царство не знало, куда дальше идти и стало бы расшатываться. Династического интереса не было; по крайней мере, он был очень нетверд, что доказывает легкость, с какою был избран Годунов, не только не рюриковой, но и не русской крови. Если бы московское единодержавие было прочно, польское вторжение с самозванцами не имело бы такого успеха; оно нагрянуло именно во время шаткости и смыкалось с непрочными областными движениями. Но сами области испугались иноплеменного вторжения и снова понадобился военный центр для земства, и Московское царство сложилось вторично.
Новый царь был выбран земством, но ему в наследство досталось предание, сложившееся при первом Московском царстве; замена вечевого строя управлением служилых людей, их поместное право наследства, и, сверх того при избрании, - хотя глухо и почти случайно - был возобновлен династический интерес рюриковского дома. Все это вошло в основу длинного времени от второго Московского царства до сего дня. Управление через служилых людей слагалось в военно-канцелярское правительство, династический интерес вырастал в смешение понятия управления и властвования с понятием государства, как собственности государевой, и примыкал к произвольной раздаче частным лицам, служилым людям земских земель как государевой собственности. Право родового наследства розданных земель служилым людям вырастало в "Уложение" и перешло в николаевский "свод законов", усложненное всеми указами императорства. Народ остался в стороне, при своем понятии мирской, земской земли, при своем гражданском праве по обычаю, не вошедшем в закон, и при своем идеале земского царя, при понятии земского царя - каков он должен быть, каким народ его желает, царя, ограждающего целость земства от внешних врагов и карающего служилых людей за нарушение земских прав. Это понятие о земском царе, каков он должен быть, создалось и росло у народа в противоположность правительству, слагавшемуся в действительности, и - вследствие страшной непоследовательности человеческого ума и страшной последовательности обстоятельств - чем сильнее становится гнет действительною правительства, тем сильнее являлась потребность прибежища к царю земскому, царю воображаемому, царю, каков он должен быть. На том же основании, чем горче участь человека, тем он усерднее молится.
В действительности правительство слагалось в целую сеть чиновничества, накинутую на земство. Императорство окончательно разрушило мост, соединяющий чиновничество с народом; чиновничество отделилось от земства одеждой, всем образом жизни и всего более - потребностью, без которой оно не имело бы причины существовать, потребностью управлять. Земля и люди - государева собственность; она управляется или прямо государственными чиновниками на жалованье, или уступлена государем но владение чиновникам, которые называются дворянами и помещиками. Царство - слово, производное от слова царь, государство - от слова государь; собственное понятие - status - утратило свое значение в русском переводе. Отвлеченное понятие государственной собственности, во все время второго Московского царства и петербургского императорства, существовало, в действительности, как государева собственность. В действительности, отвлеченного понятия нельзя было постановить иначе, как в живом одиноком образе государя, из которого исходит чиновничье правительство, или живом собирательном образе земства, из которого исходит выборное самоуправление. Так как выборного самоуправления не было - оно заглохло с вечевыми колоколами, - то собственность и оставалась за петербургским императорством. Различие личного государева имущества от казенного, несмотря на изобретение удельных поместий, сводилось на игру слов; в сущности и казенное, и удельное равно было государево. Частная поземельная собственность, совершенно противоположная европейскому складу, не была собственностью самостоятельной, а уступленным владением из государевой собственности, собственностью жалованной. Государева поземельная собственность охватывала все.
В конце прошлого столетия, когда империя сложилась, присоединив окончательно Украину и западные губернии, окончательно учредилась и государева поземельная собственность; доля Великороссии была пожалована, доля осталась за государем; доля Украины была пожалована, доля осталась за государем; доля западных губерний была или признана за панством, или пожалована новым панам, или осталась прямо за государем для раздачи в аренду (внаймы) или просто в управление чиновникам. Далее раздавались незаселенные государевы земли. Чем тяжелее устанавливался этот склад правительства, тем сосредоточеннее и сильнее жило в отделенном, управляемом народе пристрастие к мирской поземельной собственности, передельной в Великороссии, раздельной в Украине и западных губерниях, тем несокрушимее жило в нем чувство, что сумма мирской поземельной собственности - собственность земская, покамест нарушенная правительством-чиновничеством, в образе чиновничества-дворянства и собственно чиновничества. Настоятельнее росла и потребность в заступничестве земского царя, который сам, по какой-то необходимости, еще терпит дворянство и чиновничество, но который, по своему высшему правосудию, скоро отдаст земству земскую собственность и свободу самому управляться собою. В эту противоречащую потребность заступничества земского царя против его же правительства вошли не только Восточная Русь, но и Украина, но и самый народ западных губерний, из которых ни Украина, на западные губернии не имели, по преданиям, никакого стремления к земскому царю, но возымели его по ненависти к своему гнетущему панству и правительственному чиновничеству.
Что же, вследствие всего этого, значило в глазах народа начатое Александром II освобождение крепостных крестьян?
Поворот к земству, отдача земству земской поземельной собственности, нарушенной помещичеством и чиновничеством. Настоящий земский царь возвращает земству его достояние.
В сущности это значит, что отвлеченное понятие государственной поземельной собственности, от Московского царства и до сего времени жившее в образе собственности государевой и разросшееся в такое уродливое правительство и управление, что дальше не в состоянии держаться, - теперь поворачивает к понятию поземельной собственности земской, потому что самостоятельная частная поземельная собственность не имеет корня, а поземельная собственность государева оказывается делом несбыточным; далее понятие поземельной собственности земской пойдет к своим естественным последствиям и сложится в ему свойственный склад.
Все, что наблюдение показывает нам с достоверностью, - это несуществование поземельной собственности, принадлежащей отвлеченному понятию государства, как его постановила немецкая философия и французская революция, но существование, на деле, поземельной собственности в трех видах: 1. частной - вследствие завоевания и дележа земли между завоевателями и долею вследствие одиночного засела (вид, который выработался в Соединенных Штатах Северной Америки, а у нас потонул в другом виде); 2. государевой - следствие централизации, при отсутствии самостоятельной, частной поземельной собственности, и 3. общественной или земской - до централизации, при отсутствии частной поземельной собственности, вид, который не может не возвратиться с децентрализацией, при тех же условиях. Другого выхода нет: при отсутствии самостоятельной частной собственности поземельной - поземельная собственность или сосредоточенная государева, или собирательная земская. В России начался поворот от централизации к децентрализации, от управления чиновнического к управлению выборному, и следственно, она будет тянуть к осуществлению, развитию, приложению к действительности понятия земской поземельной собственности. Без сомнения, сложные общественные данные станут видоизменять приложение простого хода мысли; не говоря о сословных и правительственных силах, вносящих в развитие простого начала враждебные ему колебания и уклонения, уже одно различие областного обычая - мирской поземельной собственности передельной и мирской поземельной собственности раздельной - внесет свои различия в жизни. Мы не можем определять будущего, но мы можем указать на вехи, которые, как прямой вывод из основного понятия, виднеются по дальней, неизвестной дороге.
Вывод ясен: земская поземельная собственность может признать только даровое заселение ныне существующих и впредь заселяемых мирских земель, где отдельные лица несут мирскую тягу на общественные мирские нужды, а целые отдельные миры, или общества, несут тягу на совокупные общественные нужды. Далее - понятие земской земли не может предположить никаких выкупов и никакого государева нрава на выкуп крестьянством земель, прямо ли приписанных себе государем или пожалованных им служилым людям. Понятие земской земли ведет к праву каждого мира, когда у него земли по числу душ недостаточно, на даровое необходимое количество пустопорожней земли для выселков, к чему обычай раздельного и передельного мирского владения относится равнодушно. Частная поземельная собственность не может иметь места; при понятии земской земли может существовать только частный срочный наем у земства незаселенных земель для разработки, пока они для выселков не требуются. Понятие земской земли не может не стремиться к географическому равновесию народонаселения, к уравновешиванию населения по пространству; отсюда право мирского выселка на даровое бессрочное занятие пустопорожней земли вытекает естественно; а право скупчества земли в частные руки становится невозможным и сводится на срочный наем, который, пополняя и заменяя мирской сбор на общественные нужды, заставляет участвовать на общеземскую пользу и самые частные капиталы земленаемщиков.
.С понятием земской земли предположенная правительством продажа мирской земли (владеемой миром даром) людям, составляющим мир, каждому отдельно за деньги, становится немыслима и невозможна .
Наконец, прямой поворот к понятию земской земли, осуществляя для народа понятие о земском царе, каков он должен быть, сохранит династическую безопасность дома Романовых .
.Понятие земской земли идет к тому, чтобы сделаться религиозным догматом, фанатическим верованием русского народа .
1862