Для более полного понимания гносеологических воззрений Н. О. Лосского необходимо изложение метафизических построений философа, наиболее полно изложенных в статье «Типы мировоззрений». Возвращаясь к традиции классической европейской философии, он видит в философии науку, отличающуюся от частных наук всеобщностью и глубиной оснований: «Метафизика есть наука о мире как целом; она даёт общую картину мира как основу для всех частных утверждений о нём». Выделяя в метафизике три раздела - онтологию, исследующую элементы, из которых слагается вселенная; космологию, изучающую мир как систематическое целое и естественную теологию, исследующую вопрос о Сверхмировом начале, Абсолютном - автор последовательно излагает наиболее общие сложившиеся в этих разделах философского мировоззрения представления, последовательно подводя читателя к разделяемому им философскому мировоззрению. Приведу вкратце эту систему взглядов.
В философии словом «событие» принято называть всякое состояние вещей, возникающее и исчезающее во времени. Процесс есть связный ряд событий. В событиях и процессах следует различать содержание и форму - все они имеют форму времени, т.е. имеют некую продолжительность с различным содержанием: содержание, например, сверкания молнии, есть свет, тогда как форма - секунда времени. Итак, время есть форма событий, оно делимо до бесконечности, но отнюдь не являет собой сумму бесконечного множества моментов, «время более чем непрерывно: оно - сплошное». Самым важным свойством времени является внеположность его частей в отношении друг к другу, что влечёт раздробленность содержания всякого события и процесса, в силу их временной формы. Таким образом, содержание события в каждый следующий момент есть нечто новое в сравнении с предыдущими моментами, вся окружающая среда ежемгновенно меняется. Рассматривая вопрос о пространстве как форме материальных процессов, Лосский подчёркивает его неразрывную связь со временем, ежемгновенное рождение нового пространства.
Зададимся вопросом, состоит ли весь мир только из событий и процессов, которые, имея форму времени, обладают свойством «непрерывной исчезаемости», или же в мире существует такое бытие, которое не имеет временной формы и потому существует, пребывая как нечто постоянное. Всякое событие возникает под влиянием какой-либо причины, но сами события не могут обладать силой творить новые события, непрерывно исчезая. Таким образом события творятся существами без временной формы, примером такого существа является я каждого человека: «Я есть источник и носитель событий . они возникают и исчезают во времени; но сам я не возникаю и не исчезаю во времени, я есмь то же самое я, . я стою выше времени, . от меня зависит, сколько времени я совершаю акт внимания. Следовательно, я как творец временной формы своей жизни есть существо сверхвременное». Сверхвременное существо, творец своих состояний во времени и носитель их назван словом субстанция, для акцентирования внимания на активности этого существа, Лосский называет его «субстанциальным деятелем», сверхвременным и, как нетрудно понять, и сверхпространственным.
Философ Спиноза полагал, что существует только одна субстанция, Бог, и, следовательно, весь мир есть проявление Бога. Лосский не согласен с этим учением, имея центром своей метафизики понятие личности, наделённой свободной волей, жизненной силой и творческой потенцией: «Личность есть центральный онтологический элемент мира» и желая укоренить личность в самом фундаменте бытия с помощью учения о субстанциальных деятелях. В мире существует много субстанциальных деятелей, ибо многие события не согласованы друг с другом и представляют собой борьбу деятелей друг против друга. Всякий субстанциальный деятель не есть душа, производящая только душевные процессы, и не материя, производящая лишь процессы материальные, он способен производить и те и другие процессы, это существо метапсихофизическое. Автор предполагает наличие некоторой иерархической системы среди субстанций и, например, под словом тело можно подразумевать «группу субстанциальных деятелей, подчинённых более развитому деятелю и служащих ему органами. . смерть есть разлучение нашего я с союзным телом, а не утрата способности производить пространственные акты».
Последним важным моментом в онтологических построениях Лосского является отыскание в основе содержания событий чего-либо более основного, не сверхвременного, но уже и не временного. В этом вопросе он обращается к разработанному Платоном учению о невременных и непространственных идеях. Например, числа, величины и их отношения суть невременные и непространственные идеи, единые для всех предметов всего мира. Идеи есть своеобразный вид бытия, они, в отличие от живых существ, не живые, а лишь формы действования живых существ; субстанциальные деятели есть их носители. Идеи во всех деятелях не просто схожи, а буквально тождественны. И в этом смысле их носители сращены, то есть субстанциальные деятели единосущны друг другу.
Подытоживая сказанное, можно выделить два слоя бытия в мире:
1.события, имеющие временную или пространственно-временную форму, называемые реальным бытием.
2.сверхвременные субстанциальные деятели и невременные идеи, их объединяем в понятие идеальное бытие. Идеи Лосский называет отвлечённо-идеальным бытием, глубоко отличные от них субстанциальные деятели называемы конкретно-идеальным бытием.
Разобравшись с онтологическими построениями философа, следует сказать несколько слов о его космологии, то есть как слагается система мира из элементов. Лосский стоит на позициях органицизма, утверждающего, что целое есть нечто основное, а элементы зависят от целого, обладающего свойствами, отсутствующими у элементов. У Лосского интересно представлено различие органического и неорганического миропонимания на примере государства: «Сторонник неорганического учения понимает жизнь государства как сумму физиологических и психических состояний отдельных граждан государства. В войне . они видят славолюбие полководца, трусость воина и т.п. . Сторонник органического миропонимания находит в составе войны перечисленные состояния, но выше их он усматривает . социальную действительность. Во главе государства стоит душа народа, субстанциальный деятель, гораздо более высокоразвитый, чем граждане государства.» Как мы видим, в этом вопросе Лосский является продолжателем идей соборности и целостного разума Хомякова и Киреевского и принципов всеединства и богочеловечества Вл. Соловьёва. Весь мир есть органическое целое в силу единосущия субстанциальных деятелей, так тесно связанных друг с другом, что все состояния каждого из них существуют и для всех остальных деятелей. «Каждый деятель живёт жизнью целого мира. В этом смысле весь мир построен так, что всё имманентно всему, то есть все существа бессознательно или сознательно имеют при себе жизнь друг друга.» Именно этот центральный тезис философской системы Лосского, всё имманентно всему, позволяет ему аргументированно выстроить свою теорию познания, известную под названием интуитивизма.
Интуитивизм, словами автора, есть учение о том, что познаваемый предмет, даже и в случае знания о внешнем мире, вступает в сознание познающего индивидуума в подлиннике самолично и потому познаётся так, как он существует независимо от акта познания. Термином интуиция обозначается это непосредственное созерцание предмета познающим субъектом, имение в виду предмета в подлиннике, а не посредством копии, символа, конструкции. Рассматриваемое философское учение по существу сходно с представлением о знании, называемым наивным реализмом, к которому склонны дети и лица, не занимающиеся философией. Они считают, например, что шум ветвей сосны наполняет собой окружающее пространство независимо от того, есть ли слушатели этого события, и не полагают сосну психическим деревом.
Но важно понимать, что непосредственная данность предмета отнюдь не влечёт совершенного знания о предмете по желанию. Первичная данность, называемая Лосским гносеологической координацией между индивидом и познаваемым им миром, ещё не есть познание; для достижения знания, выразимого в суждении и содержащего истину, нужны ещё акты внимания, различения, иногда воспоминания. Каждый предмет бесконечно сложен и связан с целым миром, тогда как каждый акт различения даёт знание о какой-нибудь малой стороне предмета, и чтобы познать предмет, нужно направить на него бесконечное множество актов сознания и различения. Но в силу ограниченности человека знание всегда остаётся фрагментарным. Имманентность всего всему есть необходимое, а не достаточное условие возможности знания о предметах внешнего мира.
Когда мы воспринимаем или мыслим какой-либо предмет, необходимо различать в этом процессе две стороны - субъективную и объективную. Субъективная сторона состоит из уже упомянутых актов сознавания, различения, припоминания, а объективной стороной может быть любое бытие из состава мира, описанного выше. Стало быть, существует много видов интуиции, опыта. «Можно наблюдать чувственные качества предметов, цвета, звуки; это - чувственная интуиция, и данные этого опыта, цвета, звуки суть не субъективные психические состояния человека, а свойства самих материальных процессов внешнего мира. . Можно наблюдать идеальную сторону мира, напр. математические идеи; это - интеллектуальная интуиция, умозрение. Можно иметь опыт, направленный на металогическое (конкретно-идеальное) бытие; это - мистическая интуиция.» Остановимся конкретнее на каждом из указанных видов интуиции.
Начнём с чувственной интуиции, т.е. созерцания, осуществляемого при участии органов чувств. Наиболее принципиальным в этом аспекте познания, признаваемом подавляющим большинством философов, является вопрос о субъективности чувственных качеств и всего состава восприятия. Основные группы фактов, побуждающих к таковому учению, выделяемые Лосским, следующие:
1.различные раздражения, действуя на один и тот же орган чувств, вызывают восприятие одного и того же типа чувственных качеств.
2.одно и то же раздражение, действуя на различные органы чувств, вызывает восприятие различных чувственных качеств.
3.два наблюдателя нередко воспринимают один и тот же предмет неодинаково.
Все эти доводы опровергаются интуитивистами, исходя из сложности процессов и ограниченности выборки, речь о которых шла выше. Действительно, в первом случае, хотя раздражения и различны, но вполне возможно, что в их составе есть однородная сторона, которую и воспринимает раздражаемый орган чувств. Аналогично объясняется и обратное явление, коли транссубъективный состав раздражения сложен и воспринимается лишь часть этого сложного состава, то разные органы воспринимают различные стороны процесса. Теми же соображениями объясняются и различия в восприятии одного предмета - из сложного состава внешнего предмета один наблюдатель опознаёт одну сторону его, другой - другую. Акты выбирания субъективны, но выбираемое транссубъективно.
Акт чувственной интуиции всегда сопутствуется интеллектуальной интуицией: «Воспринимая яблоко, мы находим в нём единство таких свойств его, как цвет, твёрдость, аромат и принадлежность их к субстанции; единство, принадлежность, субстанция - всё это идеальные стороны предмета, доступные только интеллектуальной интуиции, умозрению. Даже . когда мы воспринимаем и опознаём только цвет . в восприятии соучаствует интеллектуальная интуиция: цвет сознаётся как определённость, . нечто иное, чем все остальные определённости, . что уже есть идеальный аспект предмета.» В интеллектуальной интуиции также следует различать субъективную и объективную стороны - интенциональный акт интуиции и идеальный предмет, на который он направлен (понимание и понимаемое) - для правильного осознания смысла восприятия отношения между идеальным.
Коль скоро установлено, что чувственные данные транссубъективны, то и идеальные отношения, без которых их содержание неосуществимо, тоже транссубъективны. Мышление не создаёт их, а находит в предмете, открывает их путём интеллектуальной интуиции. Идеальные формы реального бытия не временны; они не действования, а способы действования субстанциального деятеля. Следует отметить, что непосредственное усмотрение законосообразностей идеальных предметов никогда не бывает ошибочным, но может легко оказаться содержащим в себе недостаток знания. «Так, в пятом постулате Евклида не было опознано, что он имеет силу для пространства с постоянной кривизною, равною нулю. Однако и не внося в постулат этого ограничения, те лица, которые мыслили его, имея в виду евклидовское пространство, нисколько не заблуждались. Только тогда, когда лицо, мыслящее этот постулат, придаёт ему слишком широкий объём, например, когда противники Лобачевского воображали, что пятый постулат имеет силу для всякого пространства, они ошибались.»
Но наиболее важным и ценным моментом гносеологии Лосского является учение о мистической интуиции, познании внелогических, металогических форм бытия. В чувственной и интеллектуальной интуиции познаётся бытие, определённое согласно законам тожества, противоречия и исключённого третьего. Определённость, соответствующая этим законам, есть онтологическая форма, характерная для проявлений субстанциальных деятелей в пространстве и времени и отвлечённо-идеальному бытию. Эту форму можно назвать логической, как необходимую для познаваемости предметов и выразимости их в суждениях. Но есть и металогическое, конкретно-идеальное бытие, все субстанциальные деятели в основе своей металогичны. Их много, каждый есть самостоятельное существо, но с другой стороны они составляют систематическое единство космоса. Но такая соотнесённость их друг с другом влечёт существование Сверхсистемного и Сверхмирового начала, стоящего выше субстанциальных деятелей и придающего им характер единства. Мистическая интуиция и есть познание в подлиннике сверхпространственных и сверхвременных субстанциальных деятелей, среди них и Сверхсистемного начала, равнопервоначального им по своему бытию, а также запредельного трансцендентного Бога.
Возможны различные степени глубины опознания субстанциальности своего я, металогического начала. Чаще всего встречается полное неумение усмотреть свою субстанциальность, например, Юм считал я «связкой различных перцепций». Первый проблеск знания о субстанциальности я даёт интеллектуальная интуиция, позволяющая усмотреть второстепенный признак субстанции - что она есть точка объединения множества событий и качеств. Для глубинного проникновения в субстанциальное содержание я необходима мистическая интуиция, открывающая сверхкачественную творческую силу я, значительность я, потенцию бесконечного множества определённых содержаний, раскрывающая я даже за вычетом эмпирических качеств и проявлений во времени как конкретное индивидуальное существо. «Здесь, - отмечает Лосский,- мы дошли до того аспекта бытия, который невыразим в понятиях и в каждом данном случае может быть только обозначен именем собственным.» Только в отношении к ближайшим нам любимым личностям, к примеру, родным или своей нации, достигается полное приобщение к их индивидуальности и подлинное право обозначать их именем собственным.
Полное же проникновение в глубины индивидуума есть сердцеведение, доступное лишь Богу. Даром глубокого проникновения в чужую душевную жизнь, т.н. прозорливостью, обладают святые. Лосский приводит множество соответствующих примеров, имея своей целью показать развитость мистической интуиции у святых, в достаточной степени преодолевших ограниченность психо-материального царства и через связь с Божественным миром дошедших до восстановления целости, соборности духа как необходимого аспекта осознания своеобразия я в индивидуальном целостном приятии всего мира с Богом во главе. Очень принципиален, по Лосскому, вопрос о возможности религиозного опыта, особого вида мистической интуиции, направленной на созерцания подлинного, хотя и абсолютно трансцендентного, Бога. Ни в каком богословии нет ни малейшего намёка на хотя бы частичное единосущие между богом и сотворёнными им субстанциальными деятелями, что не позволяет решить вопрос о религиозном опыте аналогично вопросу о познании других субстанциальных деятелей, частично единосущных и потому имманентных друг другу. Но, перекликаясь в этом вопросе с Вл. Соловьёвым, Лосский пишет: «При творении мира Второе Лицо Св. Троицы, Логос, присоединил к Своей Божественной природе ещё и человеческую природу и стал Небесным Богочеловеком. Мало того, в определённый период мировой истории Небесный Богочеловек ещё более снизошёл к миру и воплотился на Земле как Богочеловек Иисус Христос. Своею человеческою природою Иисус Христос единосущен тварным субстанциальным деятелям, а Своею Божественной природой Он единосущен Богу-Отцу и Богу-Духу Святому. Богочеловек служит посредником между миром и Богом, обуславливая возможность религиозного опыта.»
Заканчивая изложение основ интуитивизма, отмечу, что эта теория утверждает максимальную близость знания к познаваемому предмету: истина есть обладание в сознании самим предметом в подлиннике, и весь состав суждения о предмете есть самосвидетельство предмета о себе. У Лосского, как и у Вл. Соловьёва, мы сталкиваемся с утверждением о том, что, хотя данные чувственной, интеллектуальной и мистической интуиции глубого различны, но лишь одновременное осмысление данных всех этих трёх гносеологических компонентов позволяет нам приблизиться к познанию истины.