Судопроизводство по «Институциям Гая» и «Дигестам Юстиниана»

План. Введение Судопроизводство по «Законам XII таблиц» Судопроизводство по «Институциям Гая» и «Дигестам Юстиниана». I. Легисакционный процесс
II. Формулярный процесс III. Немного об экстраординарном процессе. Заключение Список использованной литературы Введение. Римское право — право Древнего Рима, являвшееся наиболее развитой системой права рабовладельческого строя. Римское право сложилось в результате многовековой борьбы различных слоев и классов римского общества. Оно выражало волю господствующего класса рабовладельцев и закрепляло практически неограниченную эксплуатацию рабов, которые приравнивались к вещам и не имели никаких прав. Наибольшее развитие получило Римское право в период с 3 века до нашей эры до 3 века нашей эры, когда Рим являлся крупнейшей средиземноморской державой, ведущей обширную торговлю. Источниками права в Древнем Риме первоначально служили нормы обычного права, передававшиеся устно. Древнейшим законодательным памятником были изданные в 5 веке до нашей эры законы Двенадцати таблиц (см.). В дальнейшем источниками Римского права являлись законы и постановления Сената, а позже конституции императоров. Крупным законодательным памятником Римского права был Корпус юрис цивилис 528—534, изданный в Византии уже после падения Западной Римской империи. Помимо законодательства, большую роль в системе источников Римского права играли эдикты магистратов, главным образом, преторов, представлявшие собой нормативные акты римских должностных лиц. Но особенно важное значение в развитии Римского права имела деятельность таких выдающихся юристов, как Лабеон, Капитон, Помпоний, Юлиан, Гай, Папиниан, Павел, Ульпиан, Модестин и других, разработавших основные понятия и формы Римского права. Многочисленные высказывания юристов были обобщены в законодательном сборнике 6 веке нашей эры — Дигестах. Римские юристы подразделяли право на публичное, регулирующее государственно-правовые отношения, и частное, регулирующее гражданско-правовые отношения. При этом частное право в свою очередь подразделялось на «право цивильное» (ius civivile), в состав которого входило национальное Римское право (право римских граждан), применявшееся только к римским гражданам, и ius gentium, включавшее в себя нормы национального Римского права и нормы, заимствованные из права других народов (в особенности греческого права), и применявшееся как к римским гражданам, так и к перегринам (чужеземцам). Особую категорию составляло ius naturale — естественное право. Римское публичное и частное право имели различную историческую судьбу. Если римское публичное право прекратилось вместе с римским государством, то римское частное право оказало в дальнейшем огромное воздействие на развитие феодального, а затем буржуазного права. Такая исключительная судьба римского частного права, как считают многие исследователи, объясняется тем, что оно было наиболее совершенной нормой права, покоящегося на частной собственности. В нём нашло всестороннее юридическое обоснование право частной собственности, получили детальную юридическую разработку все существенные правоотношения простых товаровладельцев: купля-продажа, ссуда, заём и так далее. Особенно тщательной и подробной аргументацией отличалось в Римском праве обязательственное право, регулирующее главным образом договорные отношения. Надо сказать, что, хотя, нормы Римского частного права и заложены в основу современного права, то есть его принципы и по сегодняшний день применяются и имеют свою силу, оставшись практически неизменёнными, сам процесс принятия судебных решений и судопроизводства вообще существенно изменился. Именно об этих процессах и судопроизводстве, о том, какими они были в Римской Империи и в Римском Праве в частности, и пойдёт речь в данной работе. Также хочу в этой части своей работы в общих чертах обрисовать возникновение государственного суда в Риме и деление судебного процесса на две части «in iure» и «in iudicio», далее при рассмотрении Римского судопроизводства об этом будет сказано подробнее. Итак, в первобытном римском обществе существовала частная расправа с нарушителями прав. Развитие государства сделало такую форму реакции против нарушений прав нетерпимой. Но переход от частной расправы к государственному суду происходил постепенно. Сначала возникла система регламентации частной расправы, появилась система выкупов в качестве возмещения ущерба. Наконец, сложился государственный суд, посредством которого разрешение частноправовых конфликтов брало на себя непосредственно государство. Характерной особенностью римского гражданского процесса в течение эпохи республики и эпохи принципата было деление процесса на две стадии – «ins» и «indicium». В первой стадии (in iure) выявилась чисто правовая претензия – наличие иска – перед претором; слушание дела оканчивалось только в том случае, если ответчик признавал иск. Но это бывало очень редко, поэтому рассмотрение дела переходило в следующую стадию (in iudicio). На этой стадии профессиональным судьей выявлялись все обстоятельства дела и выносилось окончательное решение, которое обжалованию не подлежало. Теперь ещё немного о самой работе, хочу также отметить, что изложение будет вестись в соответствии с исторической последовательностью появления тех или иных памятников Римского права, так как это позволит замечать различия и анализировать процесс развития Римского права и судопроизводства в частности. В качестве основных в этой работе рассматриваются три источника: «Законы XII таблиц», «Институции Гая» и «Дигесты Юстиниана». Судопроизводство по «Законам XII таблиц» Прежде чем приступить непосредственно к изложению материала по судопроизводству хочу дать небольшое описание самих законов, то есть того, что они из себя представляли. Leges duodecim tabularum – законы двенадцати таблиц – древнейший (около середины 5 века до нашей эры) памятник Римского права, явившийся результатом борьбы простого народа (плебса) против знатных римлян (патрициев) и заменивший ранее существовавшие лишь в устной традиции обычаи. Название этого памятника объясняется тем, что содержавшиеся в нём нормы были записаны на 12 досках (таблицах). Эти доски с подлинным текстом памятника погибли во время нашествия галлов на Рим в 4 веке до н. э. Содержание «Двенадцати таблиц» относится к разным областям права, главным образом гражданского права и гражданского процесса, а также государственного и уголовного права. По характеру постановлений содержавшихся в «Двенадцати таблицах», можно составить представление о семейном строе Древнего Рима, власти домовладыки, семейной собственности, о развивавшемся рабовладении и о ведении гражданского судопроизводства. Нормы обязательственного и процессуального права указывают на жестокость того времени, которая наиболее ярко отражена в 4-ой таблице: «(Цицерон, О законах, III. 8. 19: С такой же лёгкостью был лишен жизни, как по XII таблицам, младенец, [отличавшийся] исключительным уродством)»[1]. Двенадцать таблиц отражали социальные отношения римского общества в процессе его перехода от общинно – родового строя к рабовладельческому. Рабство в этот период получило уже широкое распространение, но сохраняло патриархальный характер. Развивался один из важнейших социальных институтов – институт частной собственности, внедрение которого, однако в гражданскую жизнь тормозилось наличием родовой собственности.
Историческое значение «XII таблиц» заключается в том, что они подытожили обычаи предыдущей эпохи, придали им определённую правовую форму, подкрепили и дополнили их, заимствованными из греческого права нормами. Итак, что же представляло собой судопроизводство по «Законам XII таблиц»? Несмотря на то, что, как я уже говорил выше, время было жестокое, люди естественно стремились к справедливости и защите своих прав и свобод, что и было отражено в этих законах. В них был также установлен и официальный процесс, по которому должны были рассматриваться иски. Эти законы мы можем видеть в 1 и 2-ой таблицах.
Таблица I. 1. Если вызывают [кого-нибудь] на судоговорение, пусть [вызванный] идет. Если [он] не идет, пусть [тот, кто вызвал] подтвердит [свой вызов] при свидетелях, а потом ведет его насильно. 2. Если [вызванный] измышляет отговорки [для неявки] или пытается скрыться, пусть [тот, кто его вызвал] наложит на него руку. 3. Если препятствием [для явки вызванного на судоговорение] будет его болезнь или старость, пусть [сделавший вызов] даст ему вьючное животное (jumentum). Повозки (arceram), если не захочет, представлять не обязан. 4. Пусть поручителем [на судоговорении] за живущего своим хозяйством будет [только] тот, кто имеет свое хозяйство. За бесхозяйственного гражданина поручителем будет тот, кто пожелает. 6. На чем договорятся, о том пусть [истец] и просит [на судоговорении]. 7. Если [тяжущиеся стороны] не приходят к соглашению, пусть [они] до полудня сойдутся для тяжбы на форуме или на комициуме. Пусть обе присутствующие стороны по очереди защищают [свое дело]. 8. После полудня [магистрат] утвердит требование той стороны, которая присутствует [при судоговорении]. 9. Если [на судоговорении] присутствуют обе стороны, пусть заход солнца будет крайним сроком [судоговорения]. Таблица II. 1. (Гай, Институции, IV. 14: По искам в 1000 и более ассов взыскивался [в кассу понтификов] судебный залог [в сумме 500 ассов], по искам на меньшую сумму - 50 ассов, так было установлено законом XII таблиц. Если спор шел о свободе какого-нибудь человека, то, хотя бы его цена была наивысшей, однако, тем же законом предписывалось, чтобы тяжба шла о залоге [за человека, свобода которого оспаривалась, всего лишь] в размере 50 ассов). 2. Если одна из таких причин, как . тяжкая болезнь или [совпадение дня судебного разбирательства] с днем, положенным для обвинения [кого-либо] в измене, [будет препятствовать] судье, третейскому посреднику или тяжущейся стороне [явиться на судебное разбирательство], то [таковое] должно быть перенесено на другой день. 3. Пусть [тяжущийся], которому недостает свидетельских показаний, идет к воротам дома [не явившегося на разбирательство свидетеля] и в течение трех дней во всеуслышание взывает [к нему]. Наиболее яркой отличительной чертой судопроизводства по этим законам является то, что истец обязан сам найти и доставить на разбирательство ответчика, а суд (магистрат) всего лишь слушает и выносит положительное или отрицательное решение, при этом и истец и ответчик в равной степени обязаны соблюдать необходимые формы произнесения тех или иных фраз в точной последовательности, ибо малейшая ошибка или запинка в этих формах могут повлиять на решение магистрата в ту или иную сторону, так как в этом случае эта ошибка рассматривалась магистратом как некий знак, указывающий на несостоятельность доводов истца или ответчика. Также, мы можем видеть из этих законов, что время, уделяемое магистратом, на рассмотрение того или иного дела было ограничено по ним одним днём, точнее оно рассматривалось до того, как солнце начинало заходить, ибо там было сказано: «…пусть заход солнца будет крайним сроком [судоговорения]» (см. Таблица I. 9). После указанного срока магистрат был обязан принять решение в соответствии с уже услышанным и утвердить или объявить о несостоятельности требования истца. Надо сказать, что сказанное верно, если на суде или судоговорении, как записано в «Законах XII таблиц» присутствуют обе стороны, если же ответчик или истец не являются до полудня, то тогда магистрат принимает решение в пользу той стороны, которая присутствует на судоговорении (см. Таблица I. 8) Однако, «если одна из таких причин, как . тяжкая болезнь или [совпадение дня судебного разбирательства] с днём, положенным для обвинения [кого-либо] в измене, [будет препятствовать] судье, третейскому посреднику или тяжущейся стороне [явиться на судебное разбирательство], то [таковое] должно быть перенесено на другой день» (см. Таблица II. 2). Также рассмотрение дела по предъявленному иску могло не состояться в том случае если тяжущемуся не доставало свидетельских показаний, при этом обстоятельстве, как было закреплено в законе (см. Таблица II. 3), он должен был идти «… к воротам [не явившегося на разбирательство свидетеля] и в течение трех дней во всеуслышание взывать [к нему]». При имущественном иске или иске, так или иначе призывающего исполнить какие – либо материальные обязательства (возврат долга, уплата штрафа и т. п.), помимо истца, ответчика и свидетелей должны были присутствовать поручители, которые должны были понести материальную ответственность в случае неисполнения решения магистрата ответчиком. Также поручители требовались и во всех остальных случаях в качестве гарантии уплаты сакраментального штрафа проигравшим процесс. Обычно он составлял 50 ассов при разборе иска на сумму до 1000 ассов или оспаривавшем свободу человека и 500 ассов при рассмотрении исков свыше 1000 и более ассов (см. Таблица II. 1). В «Законах XII таблиц» был также очерчен круг лиц, могущих быть поручителями (см. Таблица I. 4), что исключало возможную путаницу и недовольство со стороны поручителей. Итак, как мы видим из выше изложенного материала, «Законы XII таблиц» весьма чётко определяли процедуру судоговорения (суда). Как уже говорилось, эти законы были одними из первых, и потому они содержали достаточно много недостатков. В первую очередь это недостатки, связанные с теми законами, которые, позволяли излишнее самоуправство, например, истцу, так сказать, без суда и следствия, позволялось наложить на ответчика руку в случае измышления им (ответчиком) отговорок для своей неявки на судоговорение (см. Таблица I. 2). Посмотрим же, как изменялись законы и процесс судопроизводства в дальнейшем. Судопроизводство по «Институциям Гая» и «Дигестам Юстиниана». Прежде всего, немного о том, что собой представляли «Институции Гая». Итак, «Институции Гая», это элементарный учебник римского частного права, составленный в конце II века римским юристом Гаем. Одной из особенностей этого учебника является новая система изложения, которая включала в себя книги и параграфы. Состоял этот учебник из четырёх книг: Лица (книга 1-я, содержащая учение о субъектах права и о семейном праве), Вещи (книга 2 и 3-я, посвящена делению вещей, вещному праву, наследственному праву и обязательственному праву), Иски (книга 4-я – виды исков и гражданский процесс). «Институции Гая» были, прежде всего, направлены на защиту частной собственности и интересов свободных римских граждан. В последствии пользовались большой популярностью у юристов многие века и послужили основой к «Институциям Юстиниана». Система изложения «Институций Гая» была воспринята не только в «Институциях Юстиниана», но и в законодательствах многих стран и государств. «Институции Гая» является одним из немногих произведений классических римских юристов, дошедших до нас почти полностью. Основной текст «Институций Гая» был обнаружен в 1816 году историком Нибуром, открывшим в Веронской библиотеке на пергаменте текст «Институций Гая».
В «Институциях Гая» мы можем увидеть достаточно подробное описание судебного процесса, а также мы можем видеть, что изменилось с тех пор, как был написан первый свод законов, и что осталось неизменным. Прежде всего, мы можем видеть, что произошло разделение исков на иски законные (legis actiones) и формулярные, когда были утверждены специальные формулы, по которым излагалась суть дела. Законные или легисакционные иски состояли в том, что форма этих исков, то есть они сами, содержалась непосредственно в законах или как было написано в «Институциях Гая» «… имеют силу и значение сами по себе» (см. Гай кн. 4, п.10), а формулярные в том, что в законах содержалась лишь формула, по которой эти иски составлялись, главными частями этих формул были: «… краткое изложение фактов, вызвавших процесс (demonstratio); изложение требований истца (intentio); уполномочение судьи на присуждение сторонам какой-либо вещи в собственность (adjudicatio); уполномочение судьи на осуждение или оправдание ответчика (condemnatio)» (см. Гай кн. 4, п. 39). И в зависимости от того, какой из видов этих исков предъявлялся, происходил легисакционный или формулярный процессы. Надо также отметить, что помимо этих основных видов ведения судебного процесса существовал также и экстраординарный процесс, но мы поговорим о нём чуть позже.
I. Легисакционный процесс. Особенностью легисакционного процесса было то, что при нём вчинялись иски legis actiones, которые назывались так потому ли, «…что были установлены законами, так как в то время не были еще в употреблении преторские эдикты, которые ввели новые иски, или потому, что в исковых формулах воспроизводились слова и выражения закона и потому считались неизменными, подобно тому, как и самые законы. Вот почему, если кто-либо отыскивал вознаграждение за поврежденные виноградные лозы, называя их лозами, то отвечали, что он проиграл иск, так как должен был назвать лозы деревьями на том основании, что закон XII таблиц, согласно которому давался иск по поводу срезанных лоз, говорит вообще о подрезанных деревьях» (см. Гай кн. 4 п. 11). Надо отметить, однако, что название «легисакционный» гражданский процесс носил в течение почти всего периода республики, от латинских слов «per legis actiones». Эти слова означают, что исковые претензии можно было заявить лишь словами закона. Соблюдение всех формальностей процесса было очень строгим. Отсюда мы можем видеть, что этот процесс, с точки зрения строгости к законным формам произношения тех или фраз или даже слов, мало чем отличался от судопроизводства по «Законам XII таблиц», впрочем, как и во всех остальных, поскольку в основном повторяли судопроизводство по «Законам XII таблиц», так как легисакционный процесс являлся со временем всё более совершенствующимся судопроизводством по «Законам XII таблиц». Однако, прежде чем я перейду к судопроизводству по формулярным искам хотелось бы кое – что дополнить к тому, что уже было сказано выше. Деление на стадии «in iure» и «in iudicio» при данной (легисакционной) форме ведения процесса, происходило следующим образом. Стороны являлись в первой стадии (in iure) к судебному магистрату и здесь выполняли требуемые по ритуалу обряды и произносили установленные фразы, в которых истец выражал свою претензию, а ответчик - свои возражения. Магистрат активного участия в процессе не принимал, хотя также давал определенные реплики по установленному ритуалу. Совокупность всех этих обрядов и фраз и носила название legis actio. Для иллюстрации этой формы процесса можно изложить в общих чертах пример одного из таких дел, описанного в Институциях Гая[2]. Стороны являлись к магистрату и приносили с собой вещь, составлявшую предмет спора (если спор шел о недвижимости, приносили кусок земли, черепицы и т.д.). Истец, держа в руке палку или прут, налагал ее на вещь и произносил слова: я утверждаю, что эта вещь по квиритскому праву принадлежит мне; как я сказал, так вот я наложил перед тобой на эту вещь свой прут (палку). Если ответчик молчал или положительно соглашался с этим заявлением, то иск считался признанным; дело этим и заканчивалось, и истец уносил или уводил с собой спорную вещь. Если же ответчик спорил, то он говорил и проделывал над вещью то же самое, что и истец сделал до этого, и, таким образом, на виндикацию истца отвечал контравиндикацией. Тогда магистрат, как бы разнимая спорящих, говорил: оставьте оба эту вещь. После этого истец задает новый вопрос: требую от тебя ответа, на каком основании ты заявляешь притязание на эту вещь? На это ответчик заявляет: я доказал моё право, когда наложил прут. На это истец отвечал: на случай, если ты незаконно виндицировал, я вызываю тебя на представление сакраментальной суммы в 50 (500) ассов. Ответчик делал взаимный вызов. Магистрат после этого определял, у кого из спорящих должна была оставаться спорная вещь до окончания процесса; та сторона, у которой она оставалась до решения спора, должна была выставить поручителей в обеспечение того, что, если вещь будет присуждена другой стороне, она (со всеми плодами от нее) будет выдана этой второй стороне. На том производство in iure заканчивалось, и претор назначал присяжного судью для решения спора. Заключительный акт производства in iure назывался litis contestato, засвидетельствование спора. Стороны обращались к заранее приглашенным свидетелям: будьте свидетелями происшедшего. С этим моментом связывалось погашение иска, то есть после того, как закончилось производство in iure, истец уже не мог заявить вторично то же самое притязание против того же ответчика, хотя бы дело и не было потом рассмотрено во второй стадии (in iudicio) и фактически удовлетворения по иску не наступило (см. Гай кн. 4. 108). Когда весь ритуал производства in iure был выполнен, дело переходило во вторую стадию, «in iudicio». В этой второй стадии назначенный магистратом по согласованию со сторонами присяжный судья (а по некоторым делам, например о наследстве, судебная коллегия) проверял доказательства и выносил решение по делу Также надо сказать, что легисакционный процесс делился также на пять видов, в соответствии с формами предъявляемого иска, точнее: на сакраментальный, с назначением особого судью для разбора дела, кондикционный, с наложением руки, захватнический (с целью удержания какой-либо вещи должника). Сакраментальным назывался процесс, при котором проигравший уплачивал сакраментальную сумму как наказание (см. «Законы XII таблиц» II. 1)[3]. Эта сумма передавалась в государственную кассу и в обеспечение исправной уплаты представлялись поручители. «Сакраментальная форма была общею формою (для разрешения разнообразнейших споров); те дела, относительно которых закон не определял специальной исковой формулы, производились в сакраментальной форме» (см. Гай кн. 4 п. 13). При данной форме процесса иск вследствие клятвенного обещания представлял опасность высказывающему неправду. Позже опасным представлялся иск по требованиям определенной суммы денег по поводу спонсии[4], которой подвергается ответчик, отрицающий без основания свою вину и вследствие рестипуляции, которой подвергается истец, если он требует не должное.
Процесс с назначением особого судьи для разбора дела отличался тем, что при нём назначался особый судья, в том случае если это соответствовало законам и являлось необходимым. Кондикционный процесс применялся при вещных исках. В них (в исках) виндицировалось движимое имущество и одушевленные предметы, буквально все, которые только можно было доставить в суд перед претором. Виндикация происходила следующим образом. Тот, кто виндицировал, держал прут; затем схватывал вещь, например раба и произносил следующее: " я утверждаю, что этот раб, согласно приведенному основанию, мой по квиритскому праву, и вот я налагаю на тебя мой прут ", при этом он клал на раба прут. Ответчик произносил те же слова и делал то же самое. После того как оба виндицировали, претор провозглашал: "отпустите этого раба". Стороны повиновались. Виндицировавший истец спрашивал противника, а этот в свою очередь спрашивал первого следующим образом: "прошу тебя сказать, на каком основании ты виндицировал?", тот отвечал: "я доказал мое право, когда наложил прут", тогда тот, кто первый виндицировал, произносил: "на случай, если ты незаконно виндицировал, я вызываю тебя на представление сакраментальной суммы в пятьсот ассов". Противник также говорил: "Равным образом и я тебя". Точно также, если спор был о вещи, стоимость которой была меньше тысячи ассов, то назначали залог в пятьдесят ассов. Затем следовало то же самое, что происходило при личном иске. После этого претор разрешал в пользу одного или другого вопрос виндиций, то есть он присуждал владение вещью на время спора из-за собственности кому-либо из тяжущихся, которому и приказывал гарантировать противнику владение вещью, то есть целостность вещи и доходы с нее. Обеспечение исправной уплаты сакраментальной суммы от обеих сторон (истца и ответчика) получал сам претор, так как она поступала в государственную кассу. Палочку или прут употребляли вместо копья, как символ законной собственности, так как полагали, что самая бесспорная собственность та, которую захватили у врага. Кстати, именно поэтому при разбирательстве дел в центумвиральной коллегии выставлялось копье.
Если вещь была слишком велика или её вообще никак невозможно было доставить в суд, например, если это была колонна здания, стадо какого-либо скота, то брали часть спорного предмета и затем, над принесенным предметом, происходила мнимая борьба так, как будто бы здесь был весь предмет. Таким образом, из стада в суд приводили или одну овцу, или козу, или даже брали шерсть животного, которую приносили в суд. От корабля и колонны отламывали какую-либо часть. Точно также всё это происходило, если спор шел относительно земли здания или наследства, они брали часть предмета, о котором шел спор и приносили его в суд и над этой частью и происходила виндикация, от дома могли взять кирпич, щепку или черепицу, если спор шел о земле то могли принести щебень, песок, кстати, неважно сколько его было, могли принести и один камушек, если спор шел о наследстве, то брали предмет из него или его часть. Кондикционным же назывался этот процесс потому, что сам иск, по которому назначался этот процесс, назывался кондикцией от слова «condicere», что означает «торжественно объявлять». И в самом деле так, ибо истец при этом обращался к противнику с торжественным объявлением, чтобы он через 30 дней снова явился перед судом, с целью установления iudicium. Позже кондикционным был личный иск, в котором мы утверждаем, что ответчик должен нам дать что-либо в собственность, при этом уже не делалось никакого торжественного извещения. Процесс посредством наложения руки – применялся, если вели спор о вещах, относительно которых такое производство постановил какой-нибудь закон, например, по «Законам XII таблиц» это имело место применительно к осуждённому судебным решением. Производство было следующим: «Истец говорил: "так как тебя присудили, или обязали дать мне десять тысяч сестерций, и так как ты их, как следовало, не уплатил, то я вследствие этого по поводу десяти тысяч сестерций, налагаю на тебя, осужденного руку" и при этом он брал его за какую-либо часть тела» (см. Гай кн. 4 п. 21). Осужденный, по закону, не в праве был сбросить с себя руку и возражать с помощью исковой формулы, но мог представить заступника, который замещал должника и открывал процесс. Тот, кто не представлял заступника, отводился домой истцом, который связывал и сковывал должника. Впоследствии некоторые законы также предоставляли право наложения руки на некоторых лиц для взыскания долгов по судебным решениям, в известных случаях. Например, по закону Publilia поручитель имел право наложить руку на должника, за которого он заплатил долг, в случае если эта уплата не была возмещена в течение шести месяцев. Также было ещё множество подобных законов, которые во многих случаях вводили судопроизводство посредством самовольной расправы. В других известных случаях закон также вводил судопроизводство посредством наложения руки, однако при них оно не имело силу vindex’a и ответчик не приравнивался к лицу, осуждённому судебным решением. Примером этому может послужить закон Марция, который давал право наложения руки должнику против ростовщиков для взыскания полученных процентов[5]. Также было множество других случаев, при которых закон позволял такое судопроизводство. На основании этих законов, в отличие от тех, что были приведены ранее, ответчик имел право сбрасывать с себя руку и лично защищаться всякий раз, когда наступало судебное разбирательство. Позже, законом Валлия право сбрасывать с себя руку и защищаться лично, было предоставлено всем тем, против которых предъявляют иск посредством наложения руки, за исключением лиц, осуждённых судебным решением, и неисправных должников. Таким образом, только неисправный должник и осуждённый судебным решением, были обязаны представлять заступника и, если не представляли такового, то отводились в дом истца. Так было всё то время, пока были в употреблении торжественные исковые формулы. Процесс посредством захвата (задержания имущества должника) – данный процесс имел место в тех случаях, когда требовалось обеспечение жалования солдат, если трибун, заведующий кассою, не выдавал такового, при этом употреблялся специальный иск для претензий солдат, равным образом введено взятие в залог против того, кто не предоставит наёмной платы за вьючное животное, которое кто-либо отдал в найм, а также в некоторых других случаях (более подробно об этих и других случаях описано Гай кн.4 п. 27-29). У данного процесса был ряд особенностей. Первая из них заключается в том, что захват вещи производился не в присутствии претора и в большинстве случаев даже при отсутствии противника, между тем как при всех остальных видах легисакционного судопроизводства можно было совершить задержание только в присутствии претора и при наличии противника. Вторая из них заключается в том, «… что захват мог быть совершён и в неприсутственные дни, то есть тогда, когда по религиозным причинам нельзя было производить судебных разбирательств» (см. Гай кн. 4 п. 29).
Надо отметить, что с течением времени легисакционное судопроизводство, а в месте с ним и все эти судопроизводственные формы мало помалу вышли из употребления, так как дело было доведено до того, что, как уже говорилось выше, малейшее уклонение от предписанных форм и обрядов влекли за собой проигрыш тяжбы, что существенно усложняло сам процесс судебного разбирательства и влекло за собой, в ряде случаев, вынесение несправедливого судебного решения. Поэтому законом Эбуция и двумя законами Юлия эти торжественные иски были отменены и введено судопроизводство посредством формулярных исков. Лишь в двух случаях было дозволено применять легисакционный процесс и законные иски, а именно: в случае вреда который грозит соседнему строению, то есть угрожающей опасности и в том случае, когда центумвиральная коллегия решает дело. Теперь мы можем перейти к рассмотрению формулярного процесса и посмотреть, на сколько он отличался от легисакционного процесса.
II. Формулярный процесс. Как уже говорилось, гражданский процесс в течение почти всего периода республики носил название легисакционного. Соблюдение всех формальностей процесса было очень строгим. Но со временем жизнь усложнилась, и нередко возникали такие обстоятельства, которые трудно было подвести под точные формулировки закона, особенно если иметь в виду и ответчика, которые зачастую не были юридически образованными людьми. Поэтому возникла другая процедура судебного процесса, которая получила название «формулярный процесс». Претензии истца и возражения ответчика в этом случае заявлялись без каких-либо формальностей, зато по окончании стадии «in iure» претор вручал истцу записку (формулу) в которой излагались (уже строгим юридическим языком) все основные обстоятельства дела. Эта записка предназначалась судье, который вел дело в стадии «in iudicio». В формуле назначался судья; важнейшей частью формулы была интенция – определение содержания претензий истца; указывалось, при каких обстоятельствах судья мог бы удовлетворить иск (или, наоборот, отказать в иске) и т.д. На основании формулы судья рассматривал дело и принимал окончательное решение. Начало производства связывалось с указания истцом иска – edito actiones. Истец ещё до вызова к претору знакомил ответчика с тем иском, который он хочет ему предъявить (см. Дигесты 2. XIII. 1). Необходимо было ещё подготовить конкретные данные, требуемые для заполнения формулы, в особенности правильно обозначить объект иска, указав его не родовыми чертами, а видовым образом (см. Дигесты 6. I. 6). Потом истец обращался к претору с просьбой выдать соответствующую обстоятельствам дела формулу для разбирательства по ней дела судьёй, когда оно перейдёт во вторую стадию (in iudicio). Обычно претор давал её без предварительного расследования дела. В отдельных случаях, однако, претор заранее удерживал за собой в эдикте право подвергнуть дело такому рассмотрению и в зависимости от его результатов дать или не дать формулу. Этим эдиктом претор, таким образом, «…выступает против двуличных и злоумышленных людей, которые вредят другим каким-либо лукавством: коварство первых не должно приносить им пользы, а простота вторых не должна приносить им вреда» (см. Дигесты 4. III. 1). Обязанностью же ответчика было не только явиться с истцом к претору, но и защищать себя надлежащим образом, например: заключать дополнительные соглашения (спонсии и стипуляции), выставлять свои эксцепции, участвовать с истцом в составлении формулы, выборе судьи и засвидетельствовании спора. Если он не делал ничего из выше перечисленного, то он считался незащищённым in iure, что могло повлечь за собой важные последствия. Когда предъявлялись иски на определённую денежную сумму долга, истец мог немедленно приступить к исполнению. Магистрат (претор), по его (иска) представлению, произносил присуждение. При неопределённых по ценности исках магистрат вводил истца во владение всем имуществом ответчика. Это давало истцу, когда ответчик умышленно скрывался или, дав поручительство, не являлся в назначенный срок или просто отсутствовал на суде, возможность принимать все меры в отношении этого имущества, с правом по истечении определённого срока, продать всё имущество целиком особому emptor bonorum, который являлся универсальным приемником ответчика. Когда ответчик являлся в суд, он мог оспаривать требования истца, подвергать критике испрашиваемую истцом редакцию формулы и делать со своей стороны другие предложения, в особенности настаивать на включении в формулу выгодных для него возражений, так называемых эксцепций. Окончательная редакция формулы не зависела, однако, от предложения истца или ответчика и всецело находилась в руках претора. Претор в письменном виде предоставлял формулу истцу. Истец, в свою очередь, передавал ответчику копию полученной формулы или прочитывал её. Ответчик, принимавший формулу, тем самым подчинял себя суду присяжного судьи. Предъявление формулы истцом и принятие её ответчиком было завершительным актом производства «in iure» и, как было сказано выше, называлось «засвидетельствованием спора», litis contestatio. В случае отказа ответчиком принять формулу он также становился незащищённым «in iure» (indefensus). Надо также отметить, что производство в первой стадии могло тут же закончиться без передачи дела на дальнейшее рассмотрение (in iudicium). Это происходило, когда ещё в первой стадии магистрат приходил к заключению, что требования истца было юридически не обосновано (несоответствовало требованиям законов, нравов и справедливости) или сам истец признавал возражения ответчика. В этих случаях преторы и прочие судебные магистраты оставляли за собой в эдикте право отказать истцу в выдаче формулы – «полномочен отказать в иске тот, кто может и дать [его]» (см. Дигесты 50. XVII. 102. 1). Это называлось отказом в иске. Он не обладал погашающей силой, которое имело бы оправдывающее ответчика решение, то есть отказ не был бесповоротным, и истец мог вторично обратиться к тому же или другому претору с новым иском по тому же делу, исправив допущенные ранее недостатки. Также производство на первой стадии могло закончиться в случае неявки одной из сторон. То есть, если одна из сторон не является к судебному разбирательству, то по «Законам XII таблиц» ёе ждали до полудня, после чего дело решалось в пользу прибывшей стороны. Это было наказанием за неявку при легисакционном процессе, однако, с введением в практику формулярного процесса положение изменилось. Заочное разбирательство было допущено и получило название eremdicium. При неявке ответчика истец обязан был привести доказательства, чтобы получить решение дела в свою пользу. Если присяжному судье были известны основательные причины, оправдывающие неявку сторон, то он мог назначить другой дань для разбирательства. Даже после пропуска данной отсрочки стороны все же могли представлять оправдывающие их неявку причины, и судебный магистрат был полномочен произвести восстановление в прежнее состояние. Поcледний момент производства «in iure», как уже было сказано, назывался именем «litis contestatio», это объясняется исторически. При легисакционном процессе производство в первой стадии, как уже известно, заканчивалось тем, что спорящие стороны приглашали приведенных ими свидетелей с тем, чтобы в случае необходимости, подтвердить перед присяжным судьей все, что обсуждалось в их присутствии. Это называлось contestari litem. В формулярном процессе сначала магистрат устно сообщал формулу, которая заносилась в протокол, откуда стороны могли получить засвидетельствованные копии. Это действие называлось по-старому контестацией (contestatio) спора, отсюда и его название.
Сам момент контестации спора устанавливал процессуальное отношение между спорящими сторонами и тем судьей, который назначен в формуле для разбора дела. Процесс считался теперь res in deducta, lis inchoata. Самая же actio — иск прекращала своё существование, так как наступало процессуальное погашение иска. Истец уже не мог более потому же предмету вторично обратиться к претору с требованием предоставить ему новую формулу иска. Гай (см. Гай кн. 4, п. 108) говорит по этому поводу так: «… раз о каком либо предмете предъявлен был иск, то нельзя было вновь вчинать того же самого спора». В классическом праве каждый процесс должен был заканчиваться судебным решением. Lex Iulia iudiciaria (Закон Юлия о судебном следствии) в начале Принципата постановил для всех iudicia legitima (законных процессов) [6] срок решения в полтора года, а iudicia imperio continentia должны были заканчиваться в течение срока службы того магистрата, при котором они были начаты.
Процессуальное погашение действует ipso iure, то есть на попытку вновь начать процесс магистрат отвечал отказом дать формулу иска, а если бы дело дошло до судьи, ответчик мог указать на действие погашения и без соответствующей эксцепции в формуле: его обязанности что-либо дать (dare oportere) более не существовало. Однако, чтобы это действительно было так, необходимы были три условия, во-первых, проведённый над истцом процесс должен был быть законным (legitimum), во-вторых, иск должен был быть личным и, в-третьих, интенция иска должна быть сформулирована по закону. Но, даже не смотря на всё это, при личных исках всё равно оставалась возможность повторного рассмотрения дела. Причиной этого поглощающего действия при личных исках заключалась в том, что в формуле actio воплощалось всё право истца, которое формально погашалось доведением до момента контестации иска. Между тем вещный иск всегда является только однократным внешним проявлением против одного лица права на вещь, существующего постоянно и направленного против любого возможного нарушителя. Как пишет Гай по этому поводу (см. Гай кн. 4, п. 107) «…Если вчинён иск вещный или иск по фактическим обстоятельствам, то впоследствии, тем не мене, ipso iure можно вчинать тот же иск, и поэтому необходима эксцепция уже состоявшегося судебного решения или дела, доведённого уже до момента litis контестации». И этот текст указывает, что в iudicia imperio continentia при вещных и при личных исках фактическая контестация спора не погашала ipso iure требования, вот почему возможно повторение иска. Однако, если иск касается тех же лиц и того же предмета, претор мог в формулярном процессе оказать содействие, но уже путем слабее действующей эксцепции о последовавшем решении или о передаче дела в суд, а также, если не последовало решения, сослаться на контестацию дела и тем предупредить вторичный процесс. Действие контестации спора можно описать так, что в последний момент процесса «in iure» фиксируется вся совокупность обязанностей ответчика, и задача судьи состоит в том, чтобы точно установить, что именно должен был ответчик в этот заключительный момент. Именно по этому моменту решается, следует ли ему dare oportere или имеет ли он право собственности (см. Дигесты 6. I. 27). Истец должен получить все, что он имел бы, если бы процесс был окончательно решен в момент контестации. С этого момента контестации на ответчика ложится ответственность за гибель предмета спора. Требования и обязанности, которые до контестации не переходили на наследников сторон вследствие чисто личного характера этих требований, становились после контестации переходящими по наследству на обеих сторонах. Римляне объясняли погашение иска тем, что контестация иска производила обновляющее действие на обязательства, происходила как бы новация, которую называли необходимой. Но это неверно, так как за сторонами оставалось право не совершить контестации и не вызвать тем новации требования. Отличие контестации от новации имеется и в том, что при новации прекращаются последствия просрочки, а также обеспечение, а именно поручительство и залог, тогда как при контестации остаются в силе и последствия просрочки и поручительства. «Многие примеры показывают, что одни основания бывают при добровольной новации и другие при вступлении в процесс. Теряется привилегия из приданого и опеки, если после развода приданое требуется из стипуляции или, по наступлении зрелости, новируется иск из опеки, если это было сделано со специальной целью: но никто не сказал, что это от контестации спора» (см. Дигесты 46. 2. 29).Ответчик теперь, после контестации иска, должен подвергнуться присуждению и пассивно подчиниться действию процесса. Также ко всему выше сказанному, чтобы картина была полной, осталось добавить следующее. Если ответчик исполнит требование в промежуток времени между контестацией, заключительного момента производства «in iure», и решением производства «in iudicio», то он должен был бы быть присуждённым потому, что в момент контестации ещё существовало право истца. Но, несмотря на это практика постепенно признала, что судья по долгу службы должен освободить его, о чём нам и пишет Гай: «… все суды суть освобождающие» – и это действительно, если присуждение не может последовать (см. Гай кн. 4, п. 114). Осталось поговорить лишь об обеспечении исполнения судебного решения на стадии «in iure». Итак, при иске направленном на вещь ответчик должен представить обеспечение при содействии поручителей, что он выплатит присужденное с него, так называемое cautio iudicatum solvi. Эта cautio состояла из трёх клаузул: первая из них, de re iudicata означала, что он исполнит решение, вторая – de re defendenda – что он будет надлежащим образом защищаться и третья – de dolo malo, означала, что он не будет поступать и не поступал злоумышленно. При личных исках обязанность предоставлять обеспечение наступала в виде исключения по отношению к подозрительным ответчикам (например те, которые ранее были объявлены несостоятельными) и при известных привилегированных требованиях (см. Гай кн. 4, п. 94 – 102). Ответчик, который изъявляет готовность совершить контестацию иска, но не представляет требуемого обеспечения, приравнивается к отказывающемуся от своей защиты. Против него допускается немедленное принудительное исполнение или ввод во владение его имуществом и продажа оного с аукциона. Переходя ко второй стадии судопроизводства «in iudicio» надо отметить, что начиналась она при легисакционном процессе, после назначения судьи, с того как стороны взаимно вызывали друг друга явиться к этому судье на третий день (см. Гай кн. 4, п. 15). Сохранился ли этот срок для формулярного процесса, остаётся неизвестным. Однако, нам известны многие подробности того, как проводилось судопроизводство на этой стадии и именно о них и пойдёт речь далее. Итак, первым этапом на этой стадии было доказывание. На этом этапе, перед назначенным присяжным судьёй процесс развивался уже в свободной устной форме и при свободной оценке доказательств. Такими доказательствами служили свидетели, сведущие лица, осмотр на месте, документы, присяга и тому подобное. Этот процесс уже больше похож на тот, что мы привыкли видеть в наше время, что лишний раз свидетельствует о том, что Римское право является основой современного и является наиболее совершенным по своей идее и структуре. Свидетелей, как и в наше время, обыкновенно допрашивали под присягой, но обязанности являться в суд для дачи показаний до Юстиниана не существовало, кроме тех лиц, которые были свидетелями при формальных юридических сделках. Решение спора зависело от того, как доказали стороны свои утверждающие суждения, то есть достаточно ли они привели доказательств для того, чтобы эти суждения, а следовательно и их права на что-либо были действительными. Предметом доказывания же служили лишь спорные факты. Тяжесть доказывания распределялась в процессе производства, так: истец должен был доказать те факты, которыми он обосновывал иск, а ответчик – факты, на которых он основывал свои опровержения о чём говорит следующее: «Следует сказать, что при предъявлении эксцепции ответчик должен занять положение истца и он сам должен предъявить доказательство возражения, как если бы это было исковое требование, например если он пользуется эксцепцией о том, что имеется договор, то он должен был доказать, что договор был заключён» (см. Дигесты кн. 22, III, 19). То есть ответчик, возражая, становится в положение истца, что уравнивает истца и ответчика в их возможностях доказать свои утверждения и опровержения. Обеим сторонам давалось право представить суду свидетелей, которые выразили согласие явиться. Если свидетель отсутствовал, то допускалось прочтение присланных им письменных показаний. Но, как пишут Гай и Квинтилиан, таким письменным показаниям придавалось мало веры. В качестве сведущих людей источники называют землемеров – агрименсоров, привлекавшихся к спорам о границах (см. Дигесты кн. 10, I, 8, 1). Из последнего текста вытекает, что в таких же делах применялся и осмотр на месте. Упоминается также осмотр тела раненого человека. Присяга же, как средство решения дела, не применялась, но для подтверждения отдельных фактов суд мог обязать одну из сторон принести присягу. Судьи поступали здесь по свободному усмотрению и выбирали ту сторону, которая была и лучше осведомлена и заслуживала доверия.
В этой стадии производства судья мог пользоваться советами друзей и юристов, но решение юридически зависело от него и ложилось на его ответственность. При нескольких присяжных судьях дело решалось по большинству голосов. Решение объявлялось устно и в присутствии сторон. Не требовалось, чтобы в решении приводились мотивы и основания вынесенного решения. Внешними рамками деятельности судьи в этой, второй стадии процесса, всегда оставалась переданная ему от претора сторонами формула. Судья был обязан принять эту последнюю в данной ей формулировке, хотя бы
она и заключала в себе какие-либо ошибки. Особенно важно отметить значение ошибок в требовательном пункте формулы (intentio)[7]. И хотя эти ошибки могли проникнуть в формулу при производстве «in iure», но последствия их истец нес «in iudicio». Они могли заключаться в превышении или понижении требований к ответчику со стороны истца. Последствия уменьшения требований были не столь тяжелы для истца. Он сохранял за собой право взыскать в новом процессе недополученную разницу. Более тяжелые последствия влекло за собой преувеличение требования. Это преувеличение могло произойти re, loco, tempore или causa, то есть по сумме (размеру требуемого), по времени, по месту или по основанию иска. Одним из примеров преувеличения re служило предъявление иска в сумме, превышающей действительный долг ответчика, и, следовательно, преувеличение касалось размеров самого требования. Превышением во времени являлось требование платежа по долгу, срок которому ещё не наступил. Превышение по месту, касается места исполнения обязанности. Кредитор мог по договору требовать, например платежа долга в Коринфе, но, не желая туда ехать, предъявлял иск в Риме. Для этого была создана так называемая actio de eo quod certo loco, которая формулировалась по аналогии с требованиями определенной суммы, и называлась actio utilis (см. Дигесты кн. 13, IV, 1). Претор предписывал судье установить обязанности ответчика в определенном месте, а присудить к платежу в Риме. Наконец, превышение может коснуться и оснований иска, например, в исках о праве собственности с его различными обоснованиями. Всякое из этих превышений истцом, действительно принадлежащих ему прав, влекло для истца невыгодные последствия, о чём и пишет Гай: «Если кто-нибудь в интенции заявлял больше, чем ему следовало, то он проигрывал своё дело, то есть терял вещь и не был восстановляем претором в прежнее положение за исключением некоторых случаев, в которых претор не допускает, чтобы все истцы терпели убыток по причине его ошибки; ибо претор приходил на помощь лицам моложе двадцати пяти лет в этом, как и в других случаях» (см. Гай кн. 4, п. 53). Поскольку он не сумел доказать с полной очевидностью правильности своего требования, постольку происходило освобождение ответчиками притом в полной и окончательной форме, так как преувеличенный требовательный пункт – интенция – оказывался ложным и не подтвержденным, а формула обязывала судью в таком случае освободить ответчика. Начать дело вновь препятствовало исключающее действие последовавшего решения. Чтобы избежать невыгодных последствий запроса, существовало лишь одно средство, необходимо было ввести в формулу прескрипцию в пользу истца, предупреждающую судью о возможности дальнейшего уточнения истцом его требований. Обязанностью и долгом присяжного судьи было строгое следование указаниям, данным в формуле, и выразить устно свое суждение — сентенцию. Особенность римского процесса заключалась в том, что он носил денежный характер присуждения: «во всех формулах, которые имеют кондемнацию, она предписывает денежную оценку» (см. Гай кн. 4 п. 48) или всякое присуждение должно быть денежным. В некоторых случаях магистрат, уполномочивая судью к присуждению в денежной сумме, ограничивал его усмотрение указанием определенной суммы, свыше которой судья не мог оценить иска (см. Гай кн. 4, п. 49-52). И только в имперскую эпоху отступили от принципа обязательной денежной кондемнации, установив, что если предметом иска является определенная вещь, то ответчик присуждается к ее выдаче. Подобно litis contestatio в первой стадии производства (in iure), решение дела судьей во второй стадии (in iudicio) влекло за собой погашение процесса, то есть процесс, доведенный до решения, не мог быть вновь начат. В отношении истца к такому результату приводило доведение дела в первой стадии процесса (in iure) до litis contestatio. Однако, что касается ответчика, то доведение дела до litis contestatio само по себе не служило для него препятствием к возбуждению в дальнейшем спора, тождественного уже разрешенному. Например, между двумя лицами идет спор о наследстве, причем часть наследственной массы находится во владении одного из них, часть — во владении другого. Гай (см. Дигесты кн. 44, II, 15) пишет, что каждый из них может предъявить иск о наследстве к другому. Но если по иску первого вопрос о праве на наследство разрешен судом в пользу первого, а второй потом предъявляет иск об этом наследстве к первому, такой вторичный судебный процесс противоречил бы принципу законной силы судебного решения. Гай в приведенном месте говорит, что против иска второго может быть предъявлена exceptio rei iudicatae. Гай обосновывает это заключение таким фактом: «…тем самым, что суд признал наследство за мной, оно должно считаться признанным не принадлежащим тебе». Последнее признается между спорящими сторонами за истину для данного вопроса и, как таковая, она имеет для участников в деле обязательную силу. Судебное решение (res iuducata) заканчивает процесс и может быть освободительным или осудительным. Осуществление судебных решений происходило двумя способами: во-первых, истцу дается вместо прежнего иска новый (action iudicati) бесспорный иск о выполнении решения, содержание которого определено судебным решением и второе каждой из сторон даётся exceptio rei iudicatae на случай, если противная сторона пытается вторично возбудить решенный уже судом спор. Условиями для предъявления этой эксцепции были следующие обстоятельства: первое, возбуждение того же притязания, когда отыскивается тот же предмет на основании того же самого права, имеющего тождественное основание, например, куплю-продажу, ссуду, дарение, второе, между теми же лицами. Однако, помимо самого истца и ответчика к тем же лицам причисляются также универсальные или даже сингулярные преемники, в том случае, если они приобрели своё право после контестации. Дальнейшим выводом из основного правила было распространение содержания судебного решения только на участников первого процесса и их правопреемников. В том случае, если ответчик отрицает законную силу судебного решения, он может против него защищаться. В классическую эпоху сторона, недовольная судебным решением, могла при наличии уважительных обстоятельств испросить у претора restitutio in integrum, то есть восстановление в первоначальное положение, в данном случае это признание судебного решения несостоявшимся. В имперскую эпоху можно было судебное решение обжаловать в высшую инстанцию (апелляция), однако с риском присуждения в двойном размере в случае проигрыша дела. Если же ответчик не защищается и не платит, истец может произвести принудительное взыскание с помощью action iudicati. Оно могло носить личный или имущественный характер. В первом случае это было содержанием должника под арестом до уплаты или отработки долга. Во втором случае те, которым ответчик должен был сумму обозначенную в судебном решении (res iudicata), вводились во владение имуществом должника, то есть осуществлялось так называемое missio in bona. Спустя некоторое время они выбирали из своей среды magister bonorum, который продавал имущество должника, а покупатель (emptor bonorum), купив это имущество тем самым, оплачивал, в пределах покупной цены, долги ответчика. С исполнением судебного решения процесс окончательно завершался и не мог быть возбуждён заново за исключением тех случаев, которые были описаны ранее.
III. Немного об экстраординарном процессе. В эпоху поздней империи возник экстраординарный судебный процесс. Он назывался так потому, что был действительно необычен для практики римского суда. Ибо, после исчезновения выборов судей, судебные функции стали выполнять назначенные сверху государственные чиновники: в Риме и Константинополе префекты города, в провинциях – правители провинций. Иногда судебные функции осуществляли и сами императоры. Рассмотрение дел утратило публичный характер: оно проходило лишь в присутствии сторон или особо почетных лиц. Исчезло деление процесса на две стадии (in iure, in iudicio). Возникло и такое новшество как возможность обжаловать решение судьи более низкой инстанции судейскому чиновнику более высокой инстанции, вплоть до императора.
Заключение. Итак, я рассмотрел в своей работе некоторые наиболее важные и основные аспекты римского судопроизводства. Надо сказать, что римское право, являясь наиболее прогрессивным, являет собой невероятно сложную структуру, состоящую из жизненного опыта многих поколений людей их идей и принципов. Отдавая должное римским юристам, хотелось бы сказать, что они потрудились на славу, создавая то, чем пользовались и будут пользоваться люди в течение многих столетий. Пытаясь предусмотреть, каждую ситуацию, каждый жизненный случай в законах, они хоть и не достигли того, к чему стремились, но создали то, что явилось основанием для развития правовых и многих других важных общественных институтов, как прошлого, так и современности. Что касается судопроизводства, то я считаю, что оно явило собой воплощение наиболее важных принципов справедливости и гуманизма по отношению к человеку. Однако, не смотря на всё это, справедливо будет заметить, что и оно и римское право в целом содержало недоработки и недостатки. Одним из таких недостатков, который был в последствии устранён, является очень большая привязанность правовой стороны к материальной оценке вещей, то есть каждый иск оценивался в денежном эквиваленте, имел свою стоимость, о чём мы можем найти подтверждение у Гая (см. Гай кн. 4 п. 48). Это приводило к тому, что в случае неверной оценки этой вещи, либо истец либо ответчик терпел убыток, ещё и потому, что в расчёт не включалось и то, что данная вещь могла стоить гораздо больше или быть для него просто бесценной вследствие тех или иных обстоятельств. В имперскую эпоху, как я уже говорил, этот недостаток был устранён, что означает то, что если ты взял вещь, ты обязан вернуть именно её, а не денежный эквивалент, как это было ранее. Вторым и, к сожалению, неустранимым недостатком, как римского, так и нынешнего права и судопроизводства, является чрезвычайная обобщённость предметов и явлений под одним термином, что в некоторых случаях вызывает простую путаницу, а в других приводит к не правильному рассмотрению дел, и как к следствию вынесению неверных судебных решений. Третьим недостатком, касающимся непосредственно легисакционного судопроизводства, на протяжении долгого периода, была чрезвычайная сложность самого процесса тяжбы как следствия его привязанности в прямом смысле к букве и слову закона. То есть, то, что любое даже малейшее искажение формулировки писаного закона приводило к проигрышу процесса. Это происходило, главным образом, потому, что римляне, как известно, очень чтили закон, как гарантию защиты своих личных и деловых интересов. Ещё одним существенным недостатком легисакционного процесса было отсутствие возможности действовать в суде через третьих лиц. Это означает, что при ведении процесса истец, равно как и ответчик обязаны были присутствовать лично при разбирательстве их дела, а также защищать и оправдывать себя (см. Гай кн. 4, 82). Также и у формулярного и у легисакционного судопроизводства проблемным был пункт о предоставлении поручительства. Заключался он вот в чём, при предъявлении иска и истец и ответчик должны были представить поручителей (см. Гай кн. 4, 89), что вытекало непосредственно из первого недостатка приведённого здесь, денежной оценки иска. В том случае если какая либо из сторон не представляет со своей стороны поручителей, в силу тех или иных обстоятельств, то к доводам этой стороны судья вправе оказывать меньше доверия, чем к той, которая их предоставляет. Это связано с тем, что, как известно, поручители, в случае неисполнения тем, кто проиграл процесс своих обязательств, несли ответственность своим имуществом. И как следствие, если эти поручители не были представлены на процессе какой-либо из сторон, а судья по причине их отсутствия не обратил должного внимания на доводы этой стороны, хотя бы они и были самыми убедительными, и присудил какую-либо вещь другой стороне, то, ведь, это решение является нам несправедливым. То есть поручительство, являясь важным фактом при рассмотрении дел, в некоторых случаях приводило к предвзятому отношению со стороны судьи к истцу или ответчику, что недопустимо и потому, на мой взгляд, является недостатком. Причиной этому служит, по моему мнению, такой недостаток, как отсутствие у суда возможности применить силу в случае неисполнения решения суда, используя только юридические инструменты воздействия. Также было ещё множество других недостатков, но о них здесь мы упоминать не будем, так как целью данного отступления от достоинств римского права к его недостаткам было не показать то, насколько это право было несовершенным, а несколько другое. Точнее говоря, цель данного отступления – подчеркнуть, что хотя римское право и является образцом для современного и его нельзя сбрасывать со счетов, но и нельзя считать его совершенным, так как в жизни всё изменяется и постоянно расширяется. В любом случае жизнь будет богаче в своих проявлениях, нежели это описано в законах. Список использованной литературы. 1. Римское частное право, М., 1948; Машкин Н. А. 2. История древнего Рима, М., 1948; Ковалев С. И. 3. История Рима, С-Пб., 1948. 4. История государства и права, т. 1, М., 1949. 5. История древнего мира, М., 1952. 6. Большая Советская Энциклопедия т. 13, М., 1952. 7. Большая Советская Энциклопедия т. 18, М., 1953. 8. Большая Советская Энциклопедия т. 36, М., 1955. 9. Памятники Римского Права, М., 1997 10. Римское Частное Право, М., 2002; Перетерский И. С. 11. Конспекты по Римскому праву. Источники. «Законы XII таблиц» «Институции Гая» «Дигесты Юстиниана» [1] Памятники Римского Права стр. 6. Таблица IV. 1. Москва, 1997 г. [2] Более точно этот пример будет приводиться далее, при рассмотрении видов легисакционного процесса. [3] Необходимая часть «Законов XII таблиц» приведена выше (см. стр. 6). [4] Sponsio – одна из форм стипуляции (stipulatio), устного договора, заключённого посредством вопроса будущего кредитора и совпадающего с этим вопросом ответа со стороны лица, соглашающегося быть должником по обязательству. [5] Данный закон объясняется тем, что в Риме ростовщичество было позорным занятием и на протяжении существования Римской республики, а затем Империи оно то запрещалось совсем, то ограничивалось, то возрождалось.
[6] Судебное разбирательство считалось законным (iudicium legitimum), если оно было организовано в Риме или в пределах помильного камня от Рима, между римскими гражданами, с участием одного судьи тоже римского гражданина, всякое другое разбирательство считалось вытекающим непосредственно из высшей власти – iudicia imperio continenta, к этой юрисдикции общие процессуальные правила не применялись.
[7] См. стр. 8 последний абзац. Об основных частях формул. Или см. Гай кн. 4, п. 39.