Читая данный роман («1984» Джорджа Оруэлла», меня одновременно охватывали два противоречивых чувства и ощущения: это, во-первых, радость, все более нарастающее чувство радости и счастья от того, что я и мы все живем здесь, а не там, сейчас, а не тогда, а главное – так, как сейчас, а не иначе, не так, как описано в романе. Особенно прочитав его до конца, ощущаешь вкус к жизни, к свободе, ощущаешь себя гораздо более свободным, чем это казалось ранее.
И во-вторых, чувство ужаса, непонимания, непонимания того, почему, отчего, как такое могло произойти? Как, вроде бы нормальные люди, могли допустить ЭТО, как произошло то, что описано в романе? Странный, опустошающий трансовый страх охватывает, захватывает тебя все более глубоко с каждой прочитанной страницей… а хуже всего – это страшная, глубочайшая, бесконечная по своему ужасу безысходность в самом конце книги.
Это антиутопия. Нет, это больше, чем антиутопия. Это предупреждение, предостережение нам всем – людям ХХ столетия. Это чудовищная фантасмагория о возможном будущем человечества. Чудовищная – в силу своего жесткого и жестокого реализма, даже более того – сюрреализма. Несмотря на то, что это лишь фантазия писателя.
В книге описано тоталитарное общество. Место – Лондон. Описан тоталитаризм как идеальный тип, тоталитаризм в чистом виде, во всей всеобщности, тотальности, чудовищности своего проявления. Джордж Оруэлл писал его в 1947-1949 гг. точнее, в 1947 г. ему пришла идея написать этот роман, а он сам вышел в свет в 1949 г. Оруэлл писал его, опираясь на реалии фашистской Германии Гитлера и сталинской эпохи в СССР. То есть, взяты были за основу, за прототипы СССР Сталина и Германия Гитлера – государства с тоталитарными режимами. Все это воплотилось у него в романе, но в гораздо более гипертрофированном виде. То есть, были взяты и описаны все элементы, механизмы, техники, методы, методики, принципы уже существующих в то время тоталитарных режимов, но в гораздо более ярко выраженном виде и форме. А место действия – столица Англии Лондон – была взята для того, чтобы показать, что тоталитарный режим может установиться везде, независимо от страны и несмотря на ее «продвинутость» в деле обеспечения демократических прав и свобод. То есть, он возможен везде, все дело лишь в том времени, которое потребуется для его установления.
Большая научная заслуга Оруэлла в том, что он, несмотря на художественный жанр своего произведения, по сути дела предвосхитил именно научное, аналитическое понимание и исследование тоталитаризма как феномена ХХ столетия; то есть, стал предвестником введения самого этого термина в научный политологический дискурс и аналитического исследования тоталитаризма как объективной категории политологии, как идеального типа (чистого типа) политического режима, как одного из трех идеальных типов. Ведь в самом деле, феномен тоталитаризма начал основательно исследоваться именно в 40-х – 50-х годах прошлого века в работах Хайека, Поппера, Арендт, Фридрихса, Бжезинского, Рассела, Муссолини, позже – Арона и т.д. но у них были по преимуществу чисто научные работы, тогда как Оруэлл в Англии, а Замятин ранее – в России дали художественное видение тоталитарного режима, написав своего рода антиутопии. Хотя, несмотря на первый взгляд кажущееся сходство «Мы» Замятина и «1984» (год, время действия в романе) Оруэлла – эит два романа очень сильно различаются – и в общем, а в основном – в деталях, в рассуждениях, в духе, в характере написанного. Но сравнивать эти два произведения – не есть цель данной работы (для этого потребуется целая отдельная работа).
Несмотря на кажущуюся серость и монотонность изложения, текст несет в себе громадный заряд эмоций, чувств, переживаний (как было сказано выше – зачастую противоречивых), напряжения и неожиданностей. Роман написан очень ярко, живо, как будто писатель сам пережил все описанное, сам побывал в шкуре главного георя, испытав с ним вместе все перипетии сюжета, а главное – складывается впечатление, что автор сам видел описанное, жил там, чувствовал… - настолько все правдоподобно, реалистично, порой даже чрезмерно. Просто потрясающе описаны все переживания, чувства, эмоции, мысли рассуждения главного героя (Уинстона Смита). Причем описаны настолько детально, что порой это наталкивает на мысль, что автор сам переживал точно также.
В этом романе Оруэлл проявил себя как довольно хороший психолог, отлично ориентирующийся в темных лабиринтах человеческого сознания (да и бессознательного);как отличный наблюдатель и аналитик; логик и философ.
Но перейдем к описанию вкратце самой техники, методов тоталитаризма. Режим государства Океания (страна, в которой развертываются описываемые события) может быть определен как тоталитарный – как тоталитаризм в своем развитом виде. Почему? Потому что данный режим обладает всем комплексом признаком и характеристик, свойственных тоталитаризму и выделенных позже и Фридрихсом, и Бжезинским, и Ароном, и т.д. Во-первых, есть одна массовая партия, она полностью доминирующая и ей принадлежит монопольная политическая власть. Во-вторых, существует единоличный глава государства, у которого нет ни имени, ни фамилии, лишь всеобщее нарицание – Старший Брат, который является вершиной пирамидальной структуры власти. Он непогрешим, всемогущ; все успехи, достижения, победы, научные открытия,, плюс ко всему все познание, вся мудрость, все счастье и вся доблесть непосредственно проистекают из его руководства и им вдохновлены. Старшего Брата (далее – СБ) никто никогда не видел; его лицо (с черными усами, за которыми легко узнается портрет Сталина) – повсюду на огромных плакатах с надписью (везде): «Старший Брат смотрит на тебя». Его лицо на плакатах, голос – в телеэкране. Никто не знает, когда он родился, и неизвестно, жив ли он вообще. Скорее всего, такого человека вообще не существует, поскольку СБ – это не человек, а скорее образ, в котором партия предстает перед страной, это олицетворение партии. Назначение его довольно просто – служить фокусом для любви, страха и почитания – чувств, которые легче обратить на отдельное лицо, чем на целую организацию. Под СБ – внутренняя партия (мозг), ниже – внешняя партия (руки). Под этими двумя социально-политическими слоями, в самом низу находятся «пролы» - пролетарии, самый многочисленный (порядка 85% от общего числа жителей Океании) и, что естественно, самый бедный слой. Столицы в Океании нет, а где находится номинальный глава государства (абстрактный СБ) – никто не знает. В-третьих, имеет на вооружении, в качестве знамени ИДЕОЛОГИЮ, которой она придает статус единственного авторитета, официальной государственной истины. Ее определяет СБ (а точнее – партия). Данное государство – сугубо идеологическое, т.е. роль идеологии не просто доминирующая, а подавляющая; а сама она – не просто единственно верная истина, а она – суть религия данного режима. Ну а функция ее – та же, что и в других режимах, только в тоталитарном она проявляется ярче – быть средством легитимности власти, существующего госстроя; она служит инструментом для откровенного зомбирования людей, для промывки, прочистки, исправления и вправления мозгов, для превращения людей в бессловесную, бездумную, слепо подчиняющуюся массу, абсолютно со всем согласную. В-четвертых, – полный монопольный контроль партии не только полностью над политической, социальной, культурной жизнью страны, но также над духовной и экономической. То есть монопольный контроль производства и экономики, не говоря уже об образовании, СМИ, (в особенности!). таким образом, большинство видов (а то и все) экономической (плановая экономика) и профессиональной деятельности находятся в подчинении и под контролем госаппарата и становятся его частью. Ну, а так как государство неотделимо от своей идеологии,, то, значит, что абсолютно на все виды деятельности накладывает свой отпечаток официальная истина. Ни одна сфера жизни не свободна от тотального идеологического, политического и полицейского контроля.
Но наряду с огосударствлением хозяйственной, экономической, профессиональной деятельности , существует огосударствление и всех остальных сфер жизни, в том числе приватной, личной, семейной. В связи с этим – любое прегрешение в хозяйственной, профессиональной, личной сферах жизни автоматически превращается в прегрешение идеологическое. И как результат – политизация, идеологизация всех возможных прегрешений отдельного человека. Ну а вслед за этим естественным, заключительным и окончательным следствием приходит (точнее, выступает) полицейский идеологический и политический террор.
В-пятых – террор. Естественно, что для поддержки легитимности существующего политического и госстроя – необходима догматическая идеология, но что более естественно – для поддержания функционирования, функциональности, жизнеспособности, правильности и легитимности уже самой идеологии, – нужен тотальный полицейский контроль (террор). Для непосредственного внешнего контроля существовали специальные устройства – телеэкраны, которые были установлены абсолютно везде, во всех местах, города, даже в каждом доме, их нельзя включить. Телеэкран жуткий и странный гибрид одновременно двух устройств: видеокамеры, снимающей все происходящее вокруг (и всех) и передающей изображение куда-то, куда – неизвестно. Но за каждым малейшим движением, за каждым выражением лица, мимики, за каждым звуком, жестом, словом, – будь уверен – все это прекрасно видят, отслеживают и изучают где-то. И не на секунду не замолкающего радио, постоянно вещающего либо сводку постоянных военных действий, либо голое СБ, либо радость по поводу очередного (весьма сомнительного на деле) перевыполнения трехлетного плана, либо какую-нибудь (зачастую военную и синтетическую) музыку. Его нельзя выключить – только убавить звук. Он может постоянно вмешиваться в частную жизнь. Увидя что-нибудь необычное, резким, громким и жестким, как выстрел, голосом сделать замечание, приказать, одернуть и т.д. От него не избавиться нигде, даже за городом, так как там могут быть встроенные портативные микрофоны. А наблюдает и слушает все это – не какое-нибудь там КГБ или НКВД или гестапо – а так называемая полиция мыслей – специальные огромные полицейское учреждение с огромным количеством штатных и внештатных сотрудников. Ее функция – следить за всем и вся, вынюхивать, выявлять, арестовывать, допрашивать, убивать неугодных; выжигать ересь; «распылять» (на новоязе). Полиция мыслей совмещала в себе и полицию, как орган правопорядка (хотя нет, противозаконного не было ничего, поскольку не существовало самих законов, т.к. их с успехом заменяла идеология), а т.н. МВД, и т.н. КГБ, - т.е. за исключением, может, армии. Особенности работы полиции мыслей в том, что они арестовывают и распыляют не тех, кто уже совершил идеологическое преступление (и мыслепреступление), а зачастую тех, кто в принципе, потенциально может совершить, но еще не совершил его. Но, конечно, не просто так арестовывают – для этого может послужить одно неверное или подозрительное слово, один жест, одно необычное выражение лица. Заветное желание полиции мыслей – научиться самим, либо же с помощью телеэкранов читать и узнавать мысли человека, без его ведома. И страшнее не преступление действием (хотя спина тоже выдает), а преступление мыслью, то есть т.н. мыслепреступление, за которое наказание гораздо страшнее, чем за физическое, т.к. оно произошло не на деле, а в голове. Ведь у человека там нет абсолютно ничего, кроме нескольких кубических сантиметров серого вещества в черепе. Физическое преступление менее страшно по своим последствиям и наказанию. За такое преступление просто арестуют, допросят, человек сознается, его убьют и все за мыслепреступление же, которое является абсолютным преступлением, содержащим в себе все остальные, наказание следует гораздо более строже и мучительнее. Многодневные (может быть – многонедельные, многомесячные – кто знает?) пытки, допросы, ужаснейшие, изнурительные пытки голодом, холодом, недосыпанием, доводящее человека до полнейшего изнеможения, превращающие его в полуживое-полумертвое существо, кое-как могущее передвигаться и говорить (да и мыслить тоже), похожее на скелет, обтянутый бледно-серой кожей – это, по сути, только начало. Во время этих пыток болью, дубинками, кулаками, сапогами, электричеством человек признается во всех мыслимых и немыслимых грехах и преступлениях, но, что важно – этого мало полиции мыслей. Человек предает всех и вся, - но это полицию мыслей тоже мало интересует – для нее главное (отсюда и название) даже не убить его, а убить в человеке человека, сделав его безропотным зомби, прочистить, промыть, вправить человеку не только его мозги, но и проникнуть в его душу, в его самое естество. Полиция мыслей посредством своих изнурительнейших и тяжелейших пыток убивает в людях их человеческую сущность – выдавливает, выцарапывает, выжигает из человека все чувства – радость, смех, горечь, скорбь, любовь (к детям, к противоположному полу), т.е. все светлое, а когда человек полностью, абсолютно опустошен, когда в нем не останется ничего духовного – только одно тело, оболочка с врожденными инстинктами и рефлексами – тогда этот экзистенциальный вакуум полностью заполняется двумя неестественными для человека, насажденными насильственно извне, противоречивыми чувствами – абсолютной любовью и преданностью к СБ и также абсолютной ненавистью к врагам: внешним – тем, с кем воюет Океания; и внутренним – инакомыслящим. Эти два чувства наполняют человека доверху, но, хотя они и наполняли этот т.н. экзистенциальный вакуум, - тем не менее, это уже не те чувства, которые были раньше, это уже не прежний человек. Главная задача какого-либо человека, оказавшегося в застенках Министерства Любви – остаться человеком, а не остаться живым, потому что довольно многих людей не убивали, не распыляли, а отпускали затем на свободу. Да, они остались живыми, но они перестали быть людьми – перестали чувствовать, любить, стали такими же, как все. В этом-то и отличие данного вида тоталитарного режима от тех реальных его видов, которые существовали в СССР и в Германии. Если в этих странах «мыслепреступников» и «врагов народа» так же допрашивали, арестовывали и – либо в лагерь, либо на расстрел, - т.е. задача – физически уничтожить отступников, то Океании физуничтожение не есть цель, целью является как раз морально-чувственная, духовная, «мозговая» переделка человека, именно внутреннее его исправление и научение – а только затем – либо на свободу, либо на расстрел.
В таком государстве бояться нужно было абсолютно любого – от ребенка-малыша до пожилого. По сути дела, слежка была тотальной еще в том смысле, что каждый человек следил за каждым другим, т.е. друг за другом, и, что естественно для такого времени – постоянно доносили друг на друга; даже своих детей стоило бояться, т.к. они тоже следили за каждым шагом родителей и доносили в полицию мыслей, которая ни один донос не оставляла без внимания. Детей сызмала воспитывала как т.н. разведчиков, т.е. даже дети были все такими же, как и все остальные – «фанатичными приверженцами партии, глотателями лозунгов, добровольными шпионами и вынюхивателями ереси», только еще более рьяными. Главный догмат антсоца – изменчивость прошлого – выражен в лозунге: «Кто управляет прошлым – тот управляет будущим, кто управляет настоящим – тот управляет прошлым».
В чем смысл? Прошлое постоянно переделывалось, подгонялось под настоящее, т.о. постоянно шла переделка истории, прошлого.
Это нужно по двум причинам: первая – профилактическая: и партийцы, и пролы (в особенности) терпят эти условия потому, что им не с чем сравнивать. Люди должны быть полностью отрезаны от прошлого, ибо им надо верить, что они живут лучше предков, и что их жизненный уровень постоянно повышается, т.е. попросту не знать о другой жизни. Вторая – более существенная – для сохранения веры в непогрешимость партии. Речи, одкументы, статистика – все должно подгоняться под сегодняшний день для доказательства того, что все предсказания партии всегда верны. Мало того: нельзя признавать никаких перемен в доктрине и политической линии, ибо изменить воззрение хотя бы на политику, значит / признаться в слабости, а это недопустимо. Если факты прошлого противоречат партийной линии – значит, их нужно изменить. Эта ежедневная подчистка прошлого, которой занято Министерство Правды, так же как необходима для устойчивости режима, как репрессивная и шпионская работа, выполняемая Министерством Любви. Утверждается, что события прошлого объективно не существуют, а сохраняются лишь в письменных документах (т. е. в записях) и в человеческих воспоминаниях (т. е. в умах людей). А поскольку партия полностью распоряжается документами, постоянно их исправляя, и умами людей постоянно их исправляя – значит, прошлое такого, каким его желает сделать партия. И каждая его новая версия – и есть прошлое. В каждый момент, мгновение, партия владеет абсолютной истиной, а абсолютное – то, что сейчас.
В этом и причина абсолютной стабильности партии, поскольку будущее неизвестно, прошлое – такое, каким его хочет видеть партия, т. е. люди по большому счету отрезаны от истинного прошлого и обречены жить в данном, нескончаемом бесконечном настоящем, где партия, всемогуща, нерушима и всегда права. И пролы никогда не взбунтуются, т. к. они не знают прошлого, а значит и другой, отличающейся от настоящей жизни. Бунт невозможен; представленные сами себе, пролы из поколения в поколение, из века в век будут все также бесконечно работать, плодится и умирать, даже не помышляя о бунте. Т. о. история и время остановилось, а значит, и партия будет всегда всемогущей, а режим непоколебим. Повсюду фактам нельзя верить, (в смысле их истинности). Даже в названиях четырех министерств (весь госаппарат) – беззастенчивое опрокидывание фактов: Министерство Мира ведает войной; Министерство Любви – пытками и репрессиями; Министерство Правды – ложью; Министерство Изобилия – морит голодом. Эти противоречия неслучайны – это двоесмыслие в действии, а примирение противоречий и позволяет удерживать власть неограниченно долго. По-иному – извечный цикл прервать невозможно. Господствующее душевное состояние – это управляемое безумие. Техника управления умами довольно проста. Во-первых – это новояз – официальный язык, словарь которого все время сокращается. В новоязе все слова были очищены от всех побочных значений. А если, к примеру не было свободы слова – значит, таких слов не было и словаре. Это для того, чтобы люди могли мыслить лишь в одном значении. Во-вторых – это «самостоп» – инстинктивное умение остановится на пороге опасной мысли. В-третьих – это «белочерный» – слово с двумя значениями: в применении к оппоненту – это означает привычку утверждать, что черное – это белое вопреки очевидным фактам; но это значит еще и готовность самому назвать черное белым, верить в это и знать это. В-третьих – это «двоесмыслие» – означает способность одновременно придерживаться двух противоположных мнений.
Цель партии не благополучие граждан, не нормальная жизнь, а власть, власть – самоцель, увековечение себя и свей власти. Задача – еще больше контролировать людей, не только действия, но и мысли, и бессознательное.