Чтобы определить на каком этапе развития мы находимся и вычислить дальнейший ход, мы должны отнести определяющие факторы общественного развития – силу монополии, и силу пролетариата, к какой-либо физической мере. Эти силы прежде всего дают представление о своем масштабе только на пространстве рынка. Стало быть, мы должны классифицировать рынки.
Классифицировать рынки по географическим, национальным, культурным, и прочим специфическим условиям нам нельзя, поскольку, как отметил ещё Маркс – капитал стирает все границы, государственные, географические, национальные, и т.д. следовательно, надо исходить из цели и смысла капиталистического производства – величины прибыли.
Величина прибыли определяется нормой и массой прибыли. Норма прибыли, как мы знаем, стремится к своей средней величине, и имеет тенденцию к понижению. На одном и том же рынке может существовать производство как с низкой, так и с высокой нормой прибыли. Величина нормы прибыли не зависит от какого-либо неизменного внешнего фактора, поэтому по величине нормы прибыли классифицировать рынки нельзя.
Но вот масса прибыли полностью зависит от физических величин реализации продукции, от величины сконцентрированного и централизованного капитала, которые, в свою очередь, уже полностью соответствуют величине монополизированного рынка. Точно также и сила пролетариата в классовой борьбе зависит от величины рынка труда, который соответствует величине монополизированного рынка. Поэтому рынки следует классифицировать по их величине, по размеру пространства рынка, захваченного монополией, на котором находится в обороте монополистический капитал.
Итак, только что родившийся капитал во своей величине может быть сравним только с величиной наименьшего рынка. Очевидно, что начальная стадия капиталистического производства и монополизации соответствует по своим масштабам местному рынку.
Местный этап монополизации – это самое начало капитализма, и потому ещё не может быть предприятий тяжелой индустрии, поскольку только только начинается формирмироваться спрос на продукцию машиностроения. Следовательно, направленность новорожденного капиталистического производства должны быть на спрос товаров народного потребления. Первый жтап развития капитализма держится на развитии легкой промышленности – второго подразделения производства, поскольку формирование первого подразделения производства при отсутствии второго попросту невозмрожно. Именно это мы и видим в цикле 1820-30-х годов, и примеры приведенные Марксом в "Капитале" в виде сюртуков, холста, пряжи, в этом смысле показательны.
Следующий рынок может быть только региональным. Формирование и монополизация местных рынков рождает спрос на средства производства, поэтому этапу региональной монополизации должно предшествовать формирование первого подразделения производства – производства средств производства. кроме того, региональный рынок обширнее местного, и для обеспечения оборота капитала на его пространстве, должен произойти скачок в развитии средств сообщения. Что мы и видим в цикле 1870-1920-х годов. Именно в этом цикле сформировались отрасли тяжелого машиностроения, добывающая и перерабатывающая промышленность, началось производства машин машинами, появилось новое производство – химическое. Началось внедрение телеграфной связи, бурное развитие железнодорожного транспорта, морской транспорт перешел с парусов на паровую тягу.
Расширение монополизации за пределы региональных рынков в определенный момент достигает государственных границ. В своем стремлении к увеличению прибыли, монополия стремиться проникнуть сквозь все границы. В то же время, любая монополия стремиться закрыть захваченный ею рынок от проникновения туда товаров и капитала других монополий. Местный и региональный рынок закрыть нельзя, ибо любое государство не допустит внутри себя иное формирование с закрытыми границами. Поэтому на местном и региональном этапе монополия не абсолютна, а относительна. Закрыть границы монополизированного рынка можно только на этапе монополизации государственного рынка, если, конечно, монополия сможет подчинить своей воле государство. И ествественно, что когда монополизирован рынок всего государства, то сила монополии становится сравнимой с силой государства. И любая монополия не остановится перед тем, чтобы подчинить своей воле государство. Таким образом, после монополизации регионального рынка, наступает этап монополизации государственного рынка с подчинением государства воле и интересам монополии.
Дальнейшее продвижение натыкается на границы иного государства, поскольку за границей одного государства находится монополизарованный рынок иного государства. Линией фронта конкурентной борьбы становятся государственные границы, и чтобы прорваться на рынок иного государства, монополия должна иметь силы и средства государства. Таким образом, в конкурентную борьбу вступает государство, как с одной стороны, так и с другой. Просто так ни одно государство на свой рынок чужестранную монополию не пустит, и чтобы победить на этом этапе конкурентной борьбы нужно применить военную силу, иного ничего не остается. Стало быть, нужно формировать военно-промышленный комплекс производства, что мы и видим по ходу цикла 1920-1970-х годов.
Масштаб производства и оборота на государственном уровне монополизации намного возрастает, и потому предвестником этого этапа монополизации должен быть качественный скачок в развитии и появление новых средств связи и сообщения. Что мы видим во время кризиса 1920-30-х годов, когда на горизонт широкого потребления вышли автомобильный транспорт, авиация, телефонная и радиосвязь, морской транспорт перешел с колесного движителя на винтовой.
За государственным рынком следует мировой рынок. Формирование первого и второго подразделения производства завершено. Производство товаров народного потребления и производство средств производства означает, что материальные потребности общества удовлетворены, конечно, относительно, капитализм никогда не сможет удовлетворить материальные потребности общества полностью. Остаются духовные потребности. Стало быть, на этапе монополизации мирового рынка должна возникнуть индустрия производства духовных благ. И тут мы без экскурса в учебники истории знаем, что именно после структурного кризиса 1970-х годов возникли индустрии кино, телевидения, спорта, компьютерных игр, отдыха и туризма, различного рода сервиса и услуг, порнографии, беллетристики, моды, косметических средств, пластической хирургии, и т.д. Словом, бурное развитие шоу-бизнеса определяет этап монополизации мирового рынка.
Здесь надо оговориться об индустрии кино. Индустриальная фаза развития подразумевает производство товара уже с нужными потребительскими качествами, отработанными в ходе производства, реализации и потребления. То есть, вид товара подразделяется на определенные разновидности, приспособленные для выделенных секторов рынка в соответствии с структурой потребления. Именно в 1970-х годах кинопродукция окончательно струтурировалось по жанрам исполнения – триллер, пародия, ужастик, фантастика, боевик, вестерн, порно, мелодрама, и т.д. До 1970-х годов, и это подтверждает кинокритика, шел этап экспериментов в поиске форм и средств выражения в киноискусстве, а потому оно не могло быть поставлено на индустриальную основу, когда товар поставлен на конвейерный метод производства. И то, что Голливуд до кризиса 1970-х называли "фабрикой грез", примечательно, да и другие отрасли производства духовных благ тогда ещё были практически в мануфатурно-заводсткой стадии развития.
Монополизация мирового рынка требует соответствующих средств связи и сообщений, которые могут обеспечить оборот капитала и управление им на всем пространстве мирового рынка. Кроме того, индустриализация производства духовных благ, которые не имеют физически материальной формы, требует формирования соответствующего рынка и юридической формализации обмена ими. Поэтому в дополнение к обмену физически материальными товарами, должен возникнуть обмен духовными благами, что мы и видим в форме обмена информацией. И тут о становлении и развитии информатики мы знаем достаточно. Соответственно, должны войти в обращение средства обмена и обработки информации. Именно после кризиса 1970-х годов вошли в широкое обращение космическая связь, телевидение, ксероксы, факсы, глобальные компьютерные сети, и т.д.
Как можно видеть по реальности, мы сейчас находимся в цикле монополизации мирового рынка.
"Руководители двух гигантских концерна – западногерманского "Даймлер-Бенц" и японского "Мицубиси" – заключили соглашение о сотрудничестве в производственной и коммерческой областях, предусматривающее создание в будущем совместных объединений." («За рубежом» №21 1990 г.) "Фирма «Форд» выложила 2,5 миллиарда долларов за приобретение аглийской компании «Ягуар», а «Дженерал моторс» - 600 миллионов долларов за 50-процнтный пакет акций шведского автомобилестроительного концерна «Сааб-Скания» («За рубежом» №23 1990 г.)
Процесс слияния и укрупнения идет не только в промышленности и банковской сфере, но и в сельском хозяйстве, как это и предвидел Маркс. Однако, наши контуженные "тоталитаризмом" демократы-аканамисты просто не желают этого видеть. Как, например, некогда знаменитый политик, публицист, и "экономист" Гавриил Попов. На одном из демократических сборищ он заявил – "Фермеры на Западе сохранились, поэтому Маркс неправ!" – имея в виду утверждение Маркса о том, что в результате укрупнения производства и в сельском хозяйтсве, на смену единоличным хозяйствам фермеров придут крупные коллективные хозяйства. При этом Попов то ли с умыслом, то ли по своему короткому уму и близорукому взгляду, говорит только о фермерах, а не о величине сельхозпредприятий. А если сравнить средний размер сельскохозяйственного предприятия времен Маркса – от нескольких соток до 1-2 гектаров, то сейчас средний надел в США – 182 гектара. Или Маркс неправ?
Другой аргумент демократических знатоков аграрного вопроса состоит в том, что на месте тысяч разоряющихсяфермерских хозяйств возникают такие же новые фермерские хозяйства. Но при этом знатоки умалчивают о субсидиях фермерам США и Европы. Ведь если прекратить субсидирование, как того требуют законы рынка, то после разорения им больше не подняться, и их место займут уже крупные сельхозпредприятия. У кабинетных вученых всегда на бумаге не то, что есть на практике. Увы, как было при Сталине и Хрущеве, когда в московских кабинетах лучше врестьянина знали что надо делать так и осталось. И слова фермера им не указ:
"Сейчас, считает фермер, очень важно не наплодить маленьких хозяйств, потому что мелкое фермерское хозяйство – это малый оборот денег, а значит не будет возможности вовремя закупать технику, технологию, минеральные удобрения, средства защиты. Стало быть, фермер обречен на незавидное существование, так как он будет использовать не технику, а свои жилы и тачку." («Известия» 24 мая 1990 г.)
После монополизации мирового рынка монополия подходит к очередному структурному кризису. Структурные кризисы разрешаются выходом монополии на новый более обширный рынок. Однако, более обширного рынка чем мировой нет. А потому этот структурный кризис становится неразрешимым. Стало быть, этот структурный кризис будет последним в истории капитализма, и единственный выход из него – социализм, уничтожение капиталистических производственных отношений.
Теоретическое предположение говорит нам, что мировой масштаб монополизации утверждает на рынке одного собственника, одного монополиста. Поэтому исчезает конкуренция, цены становятся абсолютно монопольными, и что из этого следует, мы уже знаем. поэтому потребуется заменить вличние конкуренции на цены влиянием иного субъекта – то есть, государства. Цены должны определяться в этих условиях не рынком, его не будет, а государством.
Если на рынке остается один производитель, то исчезает стоимость, так как она определяется средним рабочим временем, а его не будет, поскольку других производителей нет. Стало быть, потребуется наладить обмен, основанный не на стоимости, а на ином факторе, и здесь нет ничего иного, кроме фактора общественных потребностей.
Таким образом, в случае установления мировой монополии, от рынка останется только колебание спроса и предложения. Но при наличии единственного производителя, его производство будет покрывать весь мировой спрос. И чтобы избежать перепроизводства или дефицита, потребуется ввести планирование производства. Так что монополизация рынка просто требует планирования производства.
Мы вполне уверенно можем сказать, что информатизация производства и обращения будет углубляться и расширяться. То есть, оборот капитала будет стремиться к форме обмена информацией, а это в свою очередь означает, что валовой общественный продукт будет производиться в умственном труде. Стало быть, исчезнет разделение труда на умственный и физический, с чем Маркс и связывал наступление коммунизма. А что касается мировой монополии, то информатизация производства и обращения, увеличивая долю умственного труда, будет сокращать спрос на преимущественно физический труд. Возможности умственного труда безграничны, и потому производство валового общественного продукта труда станет возможным в умственном труде небольшой части рабочего населения. И если проследить за динамикой роста безработицы за всю историю статистических наблюдений, сгладив средней составляющей временные колебания, то мы увидим, что безработная армия труда неуклонно растет как в абсолютном так и в относительном измерении. Добавим сюда все противоречия капитализма, и можно предвидеть, что с приближением к этому последнему структурному кризису капитализма, социальная напряженность будет выплескиваться на поверхность общественной жизни всё большим количеством и масштабом беспорядков, волнений и забастовок. Увеличению глубины и масштаба социальных волнений будет способствовать возросшая урбанизация, развитые в количестве и качестве средства связи и информации. Ведь первым действием властей в случае вспышки массового протеста, всегда и везде является контроль каналов связи и информации, что позволяет быстро локализовать и подавить любое выступление масс, даже в условиях острой социальной напряженности в обществе.
Как видим, стремление капитала к максимальной прибыли будет толкать к установлению мировой монополии; в то же время, установление мировой монополии делает очевидным необходимость как её уничтожения, так уничтожения капиталистических производственных отношений, что будет отталкивать капитал от установления мировой монополии. Этот противоречивый процесс стремления к мировой монополии, и невозможность её достижения, породит долгий и глубокий кризис в обществе, из которого, как сказал Маркс, будет только два выхода – варварство или социализм. Первые цветочки этого затяжного кризиса уже расцвели – распад Советского Союза из этого букета, и ягодки ещё впереди.