Реферат по предмету "История"


Герцен, Чернышевский и крестьянский социализм

Герцен, Чернышевский и крестьянский вопрос. Введение В 40-х годах XIX века на арену политической борьбы в России, сменяя дворянских революционеров, выступи­ли революционеры из разночинной интеллигенции. Это знаменовало собой тот огромный исторического значе­ния факт, что революционная инициатива переходила из рук передовых представителей дворянства в руки рево­люционных демократов, выражавших настроение основ­ных масс трудящихся, то есть прежде всего крестьянства, кровно заинтересованного в устранении крепостного права и в расчистке пути для свободного развития капи­талистических отношений.
Экономической основой такого перемещения револю­ционной инициативы от идеологов одного класса к идео­логам другого класса было развитие производительных сил, товарных отношений, развитие капитализма в стране. В 40—60-е годы Россия переживала тяжелый и острый кризис крепостнической системы. Старые обще­ственные производственные отношения пришли в острое противоречие с развивающимися производительными си­лами; в недрах старого общества вырастали новые про­изводительные силы: в рамках феодализма складывался и развивался капитализм. Это был переломный период в истории России. Рост крестьянских волнений, убийства помещиков, захват крестьянами имений – всё это было настолько очевидным выражением кризиса крепостнической системы и расшатывало устои царизма, что даже самые заядлые крепостники признавали необходимость отмены крепост­ного права. Таким образом, в рамках феодально-крепостнических общественных отношений в России складывались новые, капиталистические отношения. Эти отношения задержи­вались крепостниками, не желавшими отказаться от своих прав и привилегий. Поскольку помещики-крепостники опирались на свое государство, на царское прави­тельство, то борьба против крепостничества неизбежно смыкалась с борьбой против царизма и его идеологии. Отсюда понятно, почему главным вопросом идеологи­ческой борьбы 40—60-х годов XIX века был тот же во­прос о крепостном праве. Все прогрессивные силы рус­ского общества в этот период сосредоточили свое внима­ние на задачах коренного общественного преобразова­ния России. Революционно-демократические и материалистиче­ские теория были направлены на обоснование необходи­мости отмены крепостного права. Деятельность передо­вых русских естествоиспытателей также объективно способствовала подъему революционной инициативы общества. Значительное влияние на воспитание революционе­ров 40—60-х годов имели революции 1848 года во Франции, Германии и Италии. Русские революционеры с жадностью следили за опытом революционной борьбы во всех странах мира, изучали и воспринимали его применительно к условиям исторического развития России. Зачинателями нового этапа освободительного движе­ния в России и новой эпохи в развитии русской обще­ственной мысли выступили в 40-х годах XIX века Бе­линский и Герцен, Огарев и Петрашевский. Завершили этот этап—исторически и логически—Чернышевский и Добролюбов и их соратники. А. И. Герцен ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ФИЛОСОФСКИЕ ВЗГЛЯДЫ А. И. ГЕРЦЕНА Революционная деятельность Александра Ивановича Гер­цена и его яркое литературно-философское творчество явились одной из самых славных страниц в истории российского осво­бодительного движения и русской демократической культуры. А. И. Герцен, наряду с Н. П. Огаревым и В. Г. Белинским, выступил во второй четверти XIX в. как великий мыслитель-материалист, революционер и демократ, пламенный борец против самодержавно-крепостнического строя. В условиях кризиса крепостного строя в России и раз­горевшейся классовой борьбы крестьянства против помещиков революционно-демократическая идеология и материалистиче­ская философия Герцена, Белинского и их соратников была могучим орудием борьбы против господствовавшей реакцион­но-крепостнической идеологии, консервативной идеологии по-мещичье-буржуазного либерализма и различных форм идеали­стического мировоззрения. А. И. Герцен, вышедший из помещичьей среды и принад­лежавший к поколению дворянских революционеров, был про­должателем лучших традиций борьбы против крепостничества и царизма, в особенности традиций А. Н. Радищева и декабри­стов. Но Герцен не остался на уровне своих предшественни­ков и учителей — дворянских революционеров — и с 40-х го­дов, несмотря на некоторые колебания и либеральные иллю­зии, начал переходить на революционно-демократические позиции. А. И. Герцен был одним из тех выдающихся мыслителей и деятелей революционной демократии XIX в., труды которых явились высшим достижением домарксистской общественно-политической и философской мысли; они обогатили сокровищ­ницу русской и мировой культуры, приумножили духовное величие и славу русского народа. ВАЖНЕЙШИЕ ЭТАПЫ ЖИЗНИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ А. И. ГЕРЦЕНА. ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ ВОЗЗРЕНИЯ А. И. ГЕРЦЕНА Александр Иванович Герцен родился 6 апреля 1812 г. в Москве, в дворянской семье. Первоначальное образование он получил в доме отца. Среди воспитателей Герцена были преподаватель русского языка и литературы, студент И. Протопопов, который привил Герцену любовь к русской литературе, и преподаватель фран­цузского языка, бывший якобинец Бушо, внушавший Герцену симпатии к революции. Но ни чтение книг, ни идеи якобинцев не оставили в созна­нии Герцена такого глубокого следа, как жизнь и борьба русского народа после Отечественной войны 1812 г. и револю­ционные события на Западе в это время. Формирование миросозерцания Герцена в детстве и юности происходило в обстановке вызванного Отечественной войной 1812 г. могучего подъема патриотического самосознания рус­ского народа. «Рассказы о пожаре Москвы, о Бородинском сражении, о Березине, о взятии Парижа были моею колыбель­ной песнью, детскими сказками, моей Илиадой и Одиссеей»,— вспоминал впоследствии Герцен. Решающее влияние на формирование мировоззрения Гер­цена оказало восстание декабристов. Вскоре после 14 декабря 1825 г. и жестокой расправы царизма с декабристами А. И. Герцен и его друг Н. П. Огарев на Воробьевых горах, под Москвой, дали клятву отдать свою жизнь борьбе за дело, начатое декабристами. Герцен писал: «14 декабря, действи­тельно, открыло новую фазу нашему политическому воспита­нию . эти люди разбудили душу у нового поколения — повязка спала с его глаз»2. В юношеские годы Герцен воспитывался на передовых идеях русской и западноевропейской литературы. Он увлекался произведениями французских просветителей XVIII в.— Вольтера, Руссо, Дидро. Его привлекала их антифеодальная и гуманистическая направленность. Но прежде всего он идей­но рос и воспитывался на творениях русских писателей — Пуш­кина, Грибоедова, Рылеева, в сочинениях которых ярко прояви­лись антикрепостническая и антицаристская революционные тенденции. Особенно большую роль в формировании мировоз­зрения Герцена играли революционные антикрепостнические идеи Радищева, традиции которого были продолжены и раз­виты декабристами и Пушкиным. 18-ти лет Герцен поступает в Москов­ский Университет на естественный факультет—и тут начи­нается его первое философское увлечение, пробуждение фи­лософских запросов — под влиянием известного нам шеллин­гианца проф. Павлова. Еще до этого Герцен (вместе с Огаре- $9 вым) увлекался Шиллером, о котором он во все годы и во все периоды творчества вспоминает с энтузиазмом. И от Шиллера и позже от Шеллинга Герцен вбирал в себя этиче­ский идеализм, философский подход к пониманию природы и человека, — а в то же время и основные черты секулярной мысли. Герцен рос религиозным ребенком; он сам свидетель­ствует об этом, в своих воспоминаниях. «В первой молодости, пишет он5), я часто увлекался вольтерианизмом, любил на­смешку и иронию, но не помню, чтобы когда-нибудь я взял в руки Евангелие с холодным чувством». Церковная жизнь проходила, однако, мимо юного Герцена^, не затраги­вая, его души, но религиозный строй его души не погас, а позже, под влиянием его невесты, Н. А. Захарьиной, расцвел очень ярко_)
В эпоху студенчества Герцен свел знакомство с рядом та­лантливых студентов; у него образовался кружок, параллель­ный кружку Станкевича, но отличавшийся от него социально-политическими интересами. Герцен в то же время усердно занимался в университете; при окончании его, он представил сочинение (о системе Коперника), однако, не был удостоен золотой медали по причине того, что в сочинении было «слиш­ком много философии»'/По выходе из университета, Герцен продолжал научные занятия, но неожиданно был арестован. Когда арестовали его друга Огарева (за близость к студен­там, обвиненным в пении революционной песни), то у Огаре­ва нашли письма Герцена—достаточно острые и сильные, и Герцена тоже арестовали (1834-ый год). После продолжи­тельного пребывания под арестом, Герцен был присужден к высылке из Москвы—сначала в Пермь, потом в Вятку, а через два года — ближе к Москве, в г. Владимир. Высылка окончательно закрепила его оппозицию тогдашнему строю России, но на эти же годы падает яркое развитие романа с его будущей женой — Н. А. Захарьиной. Она была по натуре очень религиозна и даже склонна к мистицизму (тоже вне-церковному, в духе романтической религиозности эпохи). Своей религиозной экзальтацией она пробудила родственные движения у Герцена, и кое-что из этого периода осталось у Герцена на всю жизнь. Замечательная переписка Герцена (в годы его высылки) справедливо была названа «одним из самых замечательных памятников русского романтизма»7). В это же время очень ярко стал развиваться литературный талант Герцена.
Когда (в 1836-ом году) Герцену было разрешено вернуть­ся в Москву, куда он приехал уже женатым, он сразу занял выдающееся положение среди самых ярких людей этого «за­мечательного десятилетия», по удачному выражению Аннен­кова. В это именно время Герцен стал заниматься изучением Гегеля; благодаря знанию немецкого языка, а, главное, бла­годаря хорошей философской подготовке, Герцен лучше и глубже других усвоил основные принципы философии Геге­ля.^ Из Москвы он переехал в Петербург, но пребывание "здесь было скоро прервано (он был обвинен в распростране­нии неблагоприятных для правительства слухов); Герцена перевели в Новгород. Уже в то время Герцен стал усиленно добиваться разрешения выехать за границу; когда он попал туда, то оставался там уже до конца жизни. Еще до отъезда из России Герцен пережил много тяжелого (у него умерло трое детей, и это отразилось очень остро не только в общем настроении Герцена, но внесло трещину в его гегелианский «панлогизм»), но все же он ехал за границу с большими ожи­даниями. Романтический радикализм этой эпохи лучше все­го характеризуется одной фразой, позднее высказанной Гер­ценом: «слово «республика», писал он впоследствии о своем переезде за границу, имело тогда для меня нравственный смысл». Действительно с понятием республики было связано у Герцена (и. конечно, не у него одного) пред­ставление не только об определенном политическом строе, но еще больше—о наступлении, если не идеального, то, во вся­ком случае, стоящего на пути к идеалу социального строя. Собственно, уже в это время у Герцена ясно выступает примат социального момента в его радикализме; хотя всю жизнь Герцен занимался политикой, но политика имела для него инструментальное значение. Герцен ) ехал в Западную Европу с глубокой верой в нее, в ее смелое [ и искреннее стремление к установлению социального идеала Но как только он попал за границу, в душу его стали забираться мучительные сомнения, которые стали постепенно раз­растаться—особенно, когда вспыхнула революция 1848-го года. Герцен поспешил из Италии, где он был в это время, в Париж. Весть о революции чрезвычайно взволновала Гер­цена, уже порывавшего с сентиментальной идеализацией За­падной Европы8), но когда Герцен попал в Париж и пережил там июньские дни, им овладело глубокое отвращение к евро­пейской буржуазии, которое довело Герцена до отчаяния,— он почувствовал себя «на краю нравственной гибели»9). Это был последний удар по всему тому, чем жил Герцен в своем романтическом идеализме. Надо иметь в виду, что еще в на­чале 40-ых годов Герцен отошел от религиозного мировоззре­ния, которое расцвело у него в период ссылки под влиянием невесты. Правда, некоторые элементы христианской веры, особенно серьезное отношение к Евангелию, сохранились у Герцена на всю жизнь101; мы увидим дальше, что решающие основы его позднейшего мировоззрения до конца определя­лись христианскими идеями. Тем не менее, Герцен отошел по существу от религиозного мировоззрения и всецело принял построения атеистического натурализма. Прочным и устой­чивым оказался только этический идеализм, но он был тес­нейшим образом связан с принципиальным имманентизмом, со всецелым погружением в мир «посюсторонний». Именно потому социально-политический радикализм стал единствен­ным выражением этического идеализма Герцена. Этот этиче­ский идеализм — мы это увидим дальше подробнее — не имел теперь под собою никакого принципиального основания и держался всецело на утопической вере в прогресс и западно­европейскую борьбу за свободу и социальную правду. Вот почему крушение веры в Западную Европу привело Герцена «на край нравственной гибели» и). Отказаться совершенно от веры в идеал и его правду значило для Герцена утерять всякий смысл в личной и исторической жизни; от «нравственной гибели» его спасла, по собственному признанию, «вера в Россию». Творческие силы Герцена уходили в страстное обличение духовного строя, духовного мира Западной Евро­пы, — ив его часто придирчивой критике Западной Европы с особенной силой зазвучал, рядом с требованиями мораль­ного идеала, эстетический мотив. Этот мотив—мы увидим это подробнее дальше — всегда звучал в душе Герце­на, но его борьба с мещанством Западной Европы, его страстное обличение моральной ограниченности и духов­ного ничтожества мещанства определялись, главным образом, именно эстетическим отвращением. В этом пункте Герцен тоже глубочайше связан с целым рядом русских мыслителей, — прежде всего, с Гоголем, а затем — К. Леонтьевым, Н. К. Михайловским, отчасти Достоевским, в новейшее вре­мя—Бердяевым. В Европе ныне, по выражению Герцена, «распоряжается всем купец»; подмена духовных ценностей ценностями коммерческого характера есть для Герцена, мировоззрение которого отныне принимает трагический отпечаток. Ему все же нужно верить во что-либо большое и светлое. Община и социализм Центральной проблемой жизни и творчества Герцена была историческая общность и раз­личность судеб России и Западной Европы. Какие-то грани этой проблемы отразились в творчестве русских мыслителей XVIII и нача­ла XIX в. Но она приобрела новый и острый смысл, ког­да, с одной стороны, в Западной Европе укрепился капи­тализм и народились социалистические идеи, а с дру­гой—в России назрел кризис феодально-крепостнического строя н встал вопрос о «выборе пути». Герцен с особой яркостью и неповторимым своеобразием показал, что вокруг проблемы «Россия и Запад» группируется весь круг вопросов будущего развития России и русского народа.
Нельзя не согласиться со словами А. Володина: «Рус­ские мыслители самых разных мировоззрений, но объ­единенные общим беспокойством о будущем своей стра­ны, проявляют именно в это время предельную ак­тивность в осмыслении проблемы «Россия и Запад». Амплитуда решений—громадная. Достаточно только пе­речислить имена некоторых мыслителей, чтобы понять, насколько разнообразен их ряд: Чаадаев . Гоголь . Бе­линский . Хомяков . Достоевский . Салтыков-Щедрин . Тютчев . Чернышевский . Писарев . Чичерин . В этом ряду Герцен—одна из важнейших фигур»'.
Хорошо известен принцип: идеи мыслителей прошло­го надо рассматривать в свете исторических условий их деятельности, искать в этих идеях не то, чего эти мысли­тели не дали и объективно не могли дать, а то, что было ново и смело для своего времени. Герценовский кресть­янский социализм сложился в 50-х годах, когда человек, чьи помыслы были устремлены к России, не мог видеть в жизни этой страны тех общественных сил, которые раз­вились через несколько десятилетий. Теперь-то нам ясно, что капиталистическое развитие России в тогдашних конкретных условиях было неизбеж­но, закономерно и прогрессивно. Это был единственно возможный путь к социализму. Но было бы нелепо тре­бовать, чтобы так смотрел на дело Герцен в эпоху, когда еще страшной реальностью было крепостное право, а ра­бочего класса в сколько-нибудь «европейском» смысле вовсе не существовало. Гуманист и народолюбец, Герцен искал для России какой-то третий путь, который позво­лил бы ей освободиться от крепостничества и вместе с тем избежать капитализма и господства буржуазии. В идейных спорах 40-х годов Герцен выступал как один из вождей западников, которые, в противовес сла­вянофилам, отстаивали прогрессивность вхождения Рос­сии в «европейский мир». В 50-е годы Герцен вроде бы меняет фронт: он говорит об особом пути и особом пред- назначении России. Его публицистика как бы перекли­кается с прославленными строками Тютчева! Умом Россию не понять, Аршином общим не измерить! У ней особенная стать— В Россию можно только верить. Но в главном Герцен был далек от тютчевского «по­этического» славянофильства и еще дальше—от воспе­вания старины и отсталости, чем занимались официаль­ные монархические славянофилы. Он видел особое призвание России в том, чтобы соеди­нить западные идеи социализма с народными основами русской крестьянской общины и показать миру возмож­ность нового общественного строя без эксплуатации че­ловека человеком. «Идея социальной революции—идея европейская. Из этого не следует, что именно западные народы более способны ее осуществить» '. Так писал Гер­цен в 1854 г. Залогом русской социальной революции он считал крестьянскую общину, отсутствие развитой частной соб­ственности крестьян на землю, традиции коллективиз­ма, взаимопомощи, артельности в русском народе. Эти национальные особенности он видел и в рабочих, ремес­ленных артелях. Русских рабочих по психологическому складу он считал теми же крестьянами и полагал, что они принципиально отличны от западноевропейских. На стихийный общинный социализм (в других местах он употребляет понятие «коммунизм») возлагал Герцен свои надежды, противопоставляя его как крепостничеству, так и капитализму. Община испокон веков существовала в русской дерев­не, однако до 40-х годов XIX в. несколько загадочным об­разом почти не привлекала внимания ученых и писате­лей. Может быть, потому, что она была чем-то абсолют­но органическим, очевидным и потому незаметным. Своеобразная честь привлечь к общине внимание рус­ских выпала прусскому социологу и этнографу Августу Гакстгаузену, который с благословения и с помощью цар­ского правительства совершил в 1843 г. большое путеше­ствие по России, итогом которого явился изданный в Германии трехтомный труд «Исследование внутреннего состояния народной жизни и в особенности сельских учреждений России» (1847—1852 гг.) '. Здесь-то Гакстгаузен и «открыл» общину, объявив ее в высшей степени благотворным учреждением, которое способствует сохра­нению «добрых» патриархальных отношений между кре­стьянами, помещиками и правительством. Впрочем, не­смотря на сугубый монархизм автора, третий том труда Гакстгаузена, трактующий вопрос об общине, был все же допущен в Россию без права перевода на русский язык. Книга Гакстгаузена пришлась в России ко времени, чем и объясняется ее необыкновенный общественный резонанс. Реакционные круги, вплоть до правых славяно­филов, стремились использовать его «открытие» для уве­ковечения «патриархальных» крепостнических отно­шений. Герцен и другие революционные демократы, критикуя монархизм и замаскированное крепостничест­во автора, хотели видеть, независимо от этого, в рус­ской общине прообраз ячейки социализма. Во второй половине XIX в. сельская община оказалась в центре дискуссий по вопросам общественного развития Рос­сии. Общине были присущи элементы демократии, порой защищавшие крестьянскую массу как от произвола поме­щиков и правительства, так и от нарождавшихся кула­ков-мироедов. Но в конкретных условиях предреформенной и пореформенной России община могла стать и ста­ла преимущественно учреждением, в котором воплоти­лись не социалистические, а феодально-крепостнические отношения. Прогрессивным во второй половине века мог­ло быть только капиталистическое развитие, а этому-то развитию община мешала, прикрепляя крестьянина к земле, препятствуя переливу рабочей силы в промыслы, увековечивая сословную замкнутость, косность, заби­тость крестьянских масс. Герцен не мог не видеть многие проявления тенденций капиталистического развития России. Любопытно. что он иногда называл обуржуазивание дворянства, со­единение феодальной эксплуатации крестьян с капитали­стической «распространением начал политической эко­номии». Для Герцена политическая экономия его време­ни ассоциировалась с именами Мальтуса и Сэя и пред­ставлялась антигуманной наукой об обогащении немно­гих за счет многих, о способах эксплуатации труда ка­питалом. Внедрение «принципов политической экономии» в России он считал гибельным для народа и надеялся, что ему будет противостоять община, поскольку «ее экономи­ческий принцип—полная противоположность . положе­нию Мальтюса ': она предоставляет каждому без исклю­чения место за своим столом»2. Жестокому, антигуман­ному капитализму Герцен стремился противопоставить патриархальную гуманность русского сельского «мира», где все бедны, но с голоду человек не умрет, если у сосе­дей есть чем поделиться с ним. Герцен бесчисленное число раз объяснял, что он по­нимает под русским социализмом. В одном из самых яр­ких мест он говорит; «Мы русским социализмом называ­ем тот социализм, который идет от земли и крестьян­ского быта, от фактического надела и существующего передела полей, от общинного владения и общинного управлення,— и идет вместе с работничьей артелью навстре­чу той экономической справедливости, к которой стре­мится социализм вообще и которую подтверждает нау­ка»3. В этой статье Герцен в нескольких ярких фразах показывает пути зарождения и формирования социали­стических идей в России и место в этом процессе Чер­нышевского, который тогда был уже в Сибири, па ка­торге.
Из цитаты видно, что Герцен считал важнейшим «со­циалистическим» элементом общины отсутствие безус­ловной частной собственности на землю (постоянный пе­редел земли в общине по размерам семьи). К сельской общине он присоединяет и промысловую артель. Нако­нец, он указывает, что принципы социализма подтверж­даются наукой, но конечно же не буржуазной политиче­ской экономией его времени. Какую именно науку имел здесь в виду Герцен, мы не знаем. Теория, которая действительно стремилась соединить науку с социализмом, уже существовала, но Герцен не мог принять ее основ­ных положений.
Н. Г. Чернышевский Николай Гаврилович Чернышевский (1828—1889) был сыном священника в Саратове. Отец предназначал его к духовной карьере, но, видя исключитель­ные способности своего сына, дал ему домашнее (очень тща­тельное) воспитание, и только когда ему исполнилось 16 лет, отдал его прямо в старший класс духовной семинарии. Чер­нышевский поражал и учителей, и товарищей огромными зна­ниями—он знал очень хорошо все новые языки, а также латинский, греческий и еврейский. Начитанность его была совершенно исключительной и резко выделяла его из среды товарищей. По окончании семинарии, Чернышевский не по­ступил в Духовную Академию,—он, с согласия родителей, пошел в Петербургский Университет (18-ти лет) на историко-филологический факультет, каковой и кончил через четыре года. Уже в студенческие годы оформились философские и ' социально-политические убеждения Чернышевского; особо надо отметить его вхождение в кружок Иринарха Вве­денского (1815—1855). которого тогда называли «родона­чальником нигилизма»21. В кружке Введенского говорили преимущественно на социально-политические, иногда и фило­софские темы,—и у Чернышевского уже в это время ясно определились его симпатии к социализму. Чернышевский сле­дил очень внимательно—преимущественно за французской социалистической мыслью3)- Уже в 1848-ом году он пишет в своем дневнике, что он стал «решительно партизаном со­циалистов и коммунистов». В 1849-ом году Чернышевский за­писывает в Дневнике: «Мне кажется, что я почти решительно принадлежу Гегелю ., я предчувствую, что увлекусь Геге­лем»,—но очень скоро он записывает там же: «Гегель—раб настоящего положения вещей, настоящего устройства обще­ства . Его философия—философия, удаленная от буйных преобразований, от мечтательных дум об утопиях». Револю­ционное настроение Чернышевского, разраставшееся от изу­чения социалистических утопий, отбрасывало его от Гегеля. Но в том же 1849-ом году Чернышевский прочитал «Сущ­ность христианства» Фейербаха; книга не поколебала пока религиозных взглядов Чернышевского (о его религиозных взглядах см. дальше), но он продолжал изучать Фейербаха и скоро стал горячим и убежденным поклонником его антро­пологизма и материалистических его тенденций5). Окончив университет, Чернышевский становится учителем гимназии в родном городе Саратове; в должности этой он пробыл несколько более двух лет, женился в это время и пе­реехал затем в Петербург, где целиком уходит в журнальную, а отчасти и научно-философскую работу. Чернышевский вы­держал магистерский экзамен (по кафедре русской литера­туры) и приступил к писанию магистерской диссертации на тему об «эстетических отношениях к действительности». Дис­пут состоялся в университете при большом стечении публики, зашита была признана удовлетворительной, но, по доносу проф. И. Давыдова (того самого былого шеллингианца, о ко­тором мы упоминали в главе 1-ой), министр не утвердил Чернышевского в звании магистра. Теперь выяснено, что через три года новый министр все же утвердил Чернышевско­го в звании магистра, но до последнего времени это оста­валось неизвестным даже близким родным, — к этому време­ни журналистская деятельность настолько поглощала все внимание Чернышевского, что он даже родных не осведомил об утверждении его магистром. С 1853-го года Чернышевский стал сотрудничать в двух крупных журналах того времени—«Современнике» и «Отече­ственных Записках», но через некоторое время сосредоточился целиком в «Современнике»; его статьи за восемь лет заполнили впоследствии 11 томов его сочинений. Чернышевский очень быстро стал вождем радикальных и социалистических слоев русского общества. К этому времени относятся его знаменитые критические очерки, вышедшие потом под общим названием: «Очерки гоголевского периода русской литературы» (впервые изданные, как отдельная книга, уже после смерти Чернышев­ского, в 1892-ом году). К этому же времени относится боль­шая философская статья Чернышевского: «Антропологиче­ский принцип в философии»), написанная по поводу фило­софских очерков П. Л. Лаврова (см. о нем следующую гла­ву) , а также ответ Чернышевского на критику известного уже нам П. Д. Юркевича. Много писал Чернышевский по соци­альным и экономическим вопросам. В 1862-ом году Черны­шевский был арестован (поводом для ареста послужила най­денная при аресте некоего Ветошникова заметка Герцена: «мы готовы здесь или в Женеве издавать «Современник» с Чернышевским», — («Современник» был в это время закрыт на восемь лет); развитие революционного движения в России становилось все более значительным, а Чернышевского все считали его вождем и вдохновителем. Чернышевского суди­ли — более всего за сочинения его (пропущенные в свое вре­мя цензурой). Суд признал Чернышевского невиновным в сно­шениях с Герценом, но признал его виновным в составлении прокламации к крестьянам, и присудил его к каторжным ра­ботам. Приговор суда произвел самое тяжелое впечатление даже в консервативных кругах, — не говоря уже о радикаль­ной молодежи. Чернышевский был сослан в Сибирь, в Якут­скую область, откуда несколько раз, но всегда неудачно, хо­тели устроить его побег, — чем только ухудшали его положе­ние. Наконец, в 1883-ем году ему было разрешено вернуться в Европейскую Россию,—ему было назначено жить в Астра­хани; через шесть лет ему было разрешено переехать в род­ной город Саратов, но силы Чернышевского уже были на ис­ходе. В октябре 1889-го года он скончался в Саратове. Вопрос о том, под какими влияниями сложились фило­софские взгляды Чернышевского, остается пока недостаточно; ясным. Обычно основным считается влияние Фейербаха, и для этого утверждения дает достаточно материала сам Чернышевский—особенно в письмах и статьях, относящихся ко времени ссылки и ко времени возвращения из ссылки. В пись­мах к сыновьям от 1887-го года он писал: «если вы хотите иметь понятие о том, что такое, по моему мнению, человече­ская природа, узнайте это от единственного мыслителя на­шего столетия, у которого были совершенно верные, по мо­ему мнению, понятия о вещах. Из приведенных слов можно, однако, сделать то заключе­ние, что Чернышевский очень высоко чтил Фейербаха, но не больше. Мы увидим дальше, что в одном из основных начал его философии (в защите материализма) Чернышевский, по справедливому замечанию Массарика), является представителем вульгарного материализма, — в то время, как материализм у Фейербаха—лишь предельный пункт его антропологизма "\ Не менее спорным является вопрос о корнях позитивизма у Чернышевского. Массарнк15' заявляет, что Чернышевский был позитивистом «в духе Конта». Сам Чернышевский в од­ной из ранних (политических) статей16) писал о Конте, что «основатель положительной философии—единственной философской системы, верной научному ду­ху. — один из гениальнейших людей нашего времени». Прав­да, несколько раньше (в 1848-ом году) Чернышевский в сво­ем Дневнике решительно высказался против учения Конта о трех периодах в развитии мысли, но эта запись относилась лишь к 1-му тому «Положительной философии» Конта, — пос­ле чего Чернышевский читал другие тома. Все-таки приве­денная выше цитата—очень красноречива. Но вот, в одном письме к сыновьям17) от 1876-го года, Чернышевский пишет:
«есть другая школа, в которой гадкого нет почти ничего, но которая очень смешна для меня. Это—огюстоконтизм. Югюст Конт, вообразивший себя гением ., прибавил от себя формулу о трех состояниях мысли,—формулу совершенно вздорную». Эти слова не позволяют думать, что Чернышев­ский когда-нибудь увлекался Контом,—между тем, его позитивизм — беря его в существе — стоит вне сомнения.
Надо признать, что источники взглядов Чернышевского лежали в общей научно-философской литературе его време­ни,—и прежде всего, в том культе научности («сциентизме»), который вообще характерен для XIX века. Чернышевский (как отчасти и Герцен) стоял под влиянием француз­ской духовной жизни,—отсюда шли те социалистические - веяния, которые захватывали ум и сердце Чернышевского целиком. Конечно, социально-экономические идеи Чернышев­ского имели ясно выраженный этический корень18); при­мат этики над «чистой» научностью чрезвычайно сущест­венно определял духовную установку Чернышевского. Это была настоящая вера в науку, в ее неограниченные воз­можности, ее познавательную мощь; это поддерживалось и тем реализмом, который вообще очень ярко стал проявляться в русской литературе с середины 40-ых годов,— в противовес «романтизму» «отцов» 19). Под знаком «реализма» шло вообще развитие русского радикализма, который с наив­ным обожанием тяготел к естествознанию, как залогу исти­ны и реализма,—во всяком случае, в 50-ые и 60-ые годы. Но было бы неверно думать, что романтизм совершенно вывет­рился у этого поколения, — под покровом реализма сохрани­лась настоящая и подлинная романтическая основа. Оттого и «сциентизм» у наших радикалов был наивной верой в «мощь» науки . Но в последней своей основе этот неугасший романтизм проявил себя в той «секулярной религиозности»» которая расцветала под покровом реализма и даже материа­лизма. Справедливо заметил Котляревский, что «культ Фей­ербаха был для Чернышевского и его единомышленников поэтическим культом с оттенком религиозности». Справедливо и другое замечание Котляревского7 что «книга Фейербаха («О сущности христианства») была одной из канонических книг возникшей в начале Х1Х-го века особой «религии человечества»20). И у Чернышевского, напри­мер, мы находим все возрастающий культ человека и человечества. Религиозная сфера у Чернышевского никогда не знала очень интенсивной жизни,—но, собственно, никогда и не за­мирала21). Действительно, при развитии у Чернышевского его позитивистических и материалистических воззрений, он не только очень долго соблюдает церковные требования, но да­же долго сохраняет религиозные убеждения. «Что если мы должны ждать новой религии?—писал он в Дневнике (в 1848-ом году).—У меня волнуется при этом сердце и дрожит душа,—я хотел бы сохранения прежнего . Я не верю, чтобы было новое, — и жаль, очень жаль мне было бы расстаться с Иисусом Христом, который так благ, так мил своей лич­ностью, благой и любящей человечество». Когда Чернышев­ский очень сознательно стал развивать материалистические взгляды, он, конечно, стал отходить от религиозных идей, но не остался без предмета религиозного поклонения, — это был религиозный имманентизм, вера в «святыню жизни», в «ес­тество», страстная преданность утопической мечте о водворении правды на земле. В этом отношении очень любопытно стихотворение Некрасова, посвященное Чернышевскому, под названием «Пророк». Последние стихи читаются так: Его послал Бог гнева и печали Рабам земли напомнить о Христе.


Не сдавайте скачаную работу преподавателю!
Данный реферат Вы можете использовать для подготовки курсовых проектов.

Поделись с друзьями, за репост + 100 мильонов к студенческой карме :

Пишем реферат самостоятельно:
! Как писать рефераты
Практические рекомендации по написанию студенческих рефератов.
! План реферата Краткий список разделов, отражающий структура и порядок работы над будующим рефератом.
! Введение реферата Вводная часть работы, в которой отражается цель и обозначается список задач.
! Заключение реферата В заключении подводятся итоги, описывается была ли достигнута поставленная цель, каковы результаты.
! Оформление рефератов Методические рекомендации по грамотному оформлению работы по ГОСТ.

Читайте также:
Виды рефератов Какими бывают рефераты по своему назначению и структуре.

Сейчас смотрят :

Реферат Культура Европы в XVIIXVIII веках
Реферат Нациоанальная валюта
Реферат Облік та контроль операцій з векселями в системі управління фінансовими ресурсами комерційних
Реферат Петропаловская крепость: исторический миф и градостроительная реальность
Реферат ІНФОРМАЦІЙНІ ВІЙНИ У МІЖНАРОДНИХ ВІДНОСИНАХ
Реферат Отечественная война 1941-1945г.г. Битва под Москвой.
Реферат Использование собственных и привлеченных денежных средств финансирования инвестиций в развитие
Реферат Освобождение Севастополя и Крыма в Великой Отечественной войне
Реферат Административно-правовой статус иностранных граждан и лиц без гражданства в РФ
Реферат Административная ответственность несовершеннолетних: понятие, основные черты
Реферат Проблема «Запад — Россия — Восток», её философские аспекты
Реферат Самостоянье человека - залог величия его
Реферат Религиозные движения в Византии и на Руси в Средние века и генезис русского мистического сектантства
Реферат Методические основы уровневой дифференциации при обучении алгебре в классах с углубленным изучен
Реферат Формирование социальных отношений