Публичный договор в гражданском праве РК проблемы теории и практики

СОДЕРЖАНИЕ Обозначения и сокращения
ВВЕДЕНИЕ 1 ПРИНЦИП СВОБОДЫ ДОГОВОРА В ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ 1.1 Свобода договора и ее пределы по законодательству Республики Казахстан 1.2 Ограничение свободы договора 1.3 Соотношение публичных и частных начал в регулировании общественных отношений в Республике Казахстан 1.4 Методы и принципы правового регулирования в гражданском праве 2 ПУБЛИЧНЫЙ ДОГОВОР КАК ИНСТИТУТ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА 2.1 Развитие института публичного договора в доктрине и законодательстве зарубежных стран и Республики Казахстан 2.2 Публичный договор как ограничение принципа свободы договора 2.3 Признаки публичного договора 2.3.1 Предмет публичного договора 2.3.2 Субъекты публичного договора 2.3.3 Иные признаки публичного договора 2.4 Публичный договор и договор присоединения 2.5. Ответственность сторон в публичном договоре 3 Отдельные виды публичных договоров 3.1 3.1.1 3.1.2 3.1.3 3.1.4 Договоры в сфере передачи имущества на право собственности или в иное вещное право Договор розничной купли-продажи Договоры электроснабжения и теплоснабжения Договор водоснабжения Договор газоснабжения 3.2 3.2.1 Договоры в сфере передачи имущества во временное владение и/или пользование Договор проката 3.3 3.3.1 Договоры в сфере производства работ Договор бытового подряда 3.4 3.4.1 3.4.2 3.4.3 3.4.5 3.4.6 3.4.7 3.4.8 3.4.9 3.4.10 3.4.11 Договоры в сфере оказания услуг Договор перевозки транспортом общего пользования Договор хранения Договоры банковского обслуживания Договор возмездного оказания гостиничных услуг Договор возмездного оказания услуг связи Договор возмездного оказания нотариальных услуг Договор возмездного оказания образовательных услуг Договор возмездного оказания обязательных аудиторских услуг Договор обязательного страхования Договор обязательной лоцманской проводки судов 3.5 3.5.1 Договоры в сфере права интеллектуальной собственности Договор о депонировании произведений, являющихся объектами авторского права и смежных прав 3.6 3.6.1 3.6.2 Иные сферы действия публичных договоров Договоры в сфере естественной монополии Договоры на оптовом рынке электрической энергии ЗАКЛЮЧЕНИЕ СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ Приложения
«Сто раз права античная мудрость, гласящая: хочешь быть свободным, подчиняйся законам» Н.Назарбаев

ВВЕДЕНИЕ Общая характеристика работы. Настоящая работа посвященанаучному исследованиювопросов ограничения договорной свободы на примере нового для отечественного законодательства института публичного договора. Особенность избранной темы исследования состоит в том, что в течение многих десятилетий существования советского государства и права практически были преданы забвению выработанные цивилизацией ценности частного права, в том числе такие правовые институты, как вещные права, частная собственность, свобода договора, юридическое равенство субъектов и другие. Преимущество в правовой защите имели интересы государства и соответственно социалистическая государственная собственность, а интересы личности отступали на задний план. За истекшие со времени провозглашения независимости неполные два десятка лет законодательство стран СНГ, в том числе и Республики Казахстан, кардинально изменилось. Суть таких изменений закладывается обычно в общие и отраслевые принципы правового регулирования, одним из которых является в настоящее время принцип свободы договора в гражданском праве. Несмотря на его широкое содержание и гарантированность, данный принцип в правовом государстве не может быть абсолютным, он постоянно подвергается «стеснениям и ограничениям» со стороны государства в интересах всех и каждого, во всеобщих интересах. Одним из примеров такого ограничения является институт публичного договора, который «обрастает» проблемами как теоретического, так и практического плана. Сам термин «публичный договор» относится к оценочным понятиям в праве, который должен быть разъяснен через квалифицирующие признаки названного договора, помещенные в его легальной дефиниции. Но погрешности легального определения публичного договора влекут на практике неоднозначное понимание и применение правовых норм. В таких случаях неоценимой является роль правовой науки, однако приходится признавать, что в Казахстане исследования об ограничениях свободы договора и о публичном договоре крайне недостаточны. При неопределенности действующих норм права правовой вакуум должен заполняться на основе центральной правовой идеи[1]. Такой правовой идеей в настоящей работе называется достижение социальной справедливости. Приоритет прав и свобод личности, понимание ее достоинства как величайшей социальной ценности должны стать основным мерилом степени выполнения социальной роли государства.
Правоотношения, охватываемые и регулируемые нормами о публичных договорах как исключении из правового принципа свободы договора, составляют преобладающую часть гражданского оборота и касаются интересов не только отдельных, частных лиц, но и практически всего общества. Современные экономические отношения обусловливают интенсивное развитие массового потребления товаров, работ и услуг. Особое значение в этой связи представляет и соответствующее развитие научных исследований института публичного договора. Прислоняя к уху трубку телефона, выходя по утрам из дома для проезда на общественном транспорте, заходя в магазины, пользуясь услугами предприятий общественного питания, включая электрическое освещение, открывая холодильник, заправляя автомобиль бензином и т.п., мы не задумываемся о том, что ежедневно и ежечасно оказываемся вовлеченными в сферу действия публичных договоров. Кажущаяся обыденность, «приземленность» сферы их функционирования не позволяет обществу надлежащим образом уяснить роль и место публичных договоров в соотношении с другими, так называемыми «свободными», договорными правоотношениями, основанными на принципе свободы договора.
Исследование в работе проводится с позиций рассмотрения права как социального института и общетеоретических вопросов о гражданском правоотношении и его элементах, об осуществлении и защите гражданских прав, об объектах гражданских прав, об институте права (характер норм о публичном договоре, действие норм о публичном договоре по субъектам и т.д.), о юридической ответственности. Поскольку принципы свободы договора, юридического равенства, судебной защиты гражданских прав «рецепированы» из европейского права, в целях объективности исследования необходимо изучение становления и современного состояния рассматриваемых вопросов за рубежом; знание международных стандартов прав и свобод человека, их творческое применение повышает достоверность результатов и помогает выявить соответствие рецепированых конструкций их истинному значению. Механическое бездумное заимствование зарубежных правовых институтов не всегда ведет к положительным последствиям, как например, происходит в странах СНГ с понятийным воплощением договора присоединения и публичного договора. Для достижения наибольшей достоверности результатов в работе будет проведено исследование основной массы имеющихся ныне публичных договоров, а не только некоторых из них. Обоснование актуальности темы. Институт публичного договора является, во-первых, исключением из общего нормативного принципа свободы договора, во-вторых, является новым для отечественного гражданского законодательства, поэтому научные исследования в сфере его правового воздействия являются необходимыми и актуальными. Несмотря на это, за время, истекшее с момента принятия Общей части Гражданского кодекса Республики Казахстан (27 декабря 1994 г.), впервые законодательно закрепившего как принцип свободы договора, так и институт публичного договора, в Республике не наберется и десятка научных статей о данном виде договора в контексте ограничения принципа свободы договора. Комплексного глубокого научно-теоретического исследования в данной сфере, с учетом современного состояния доктрины, действующего законодательства и практики его применения, в отечественной правовой науке не проводилось и пока еще в Казахстане не защищена ни одна диссертация на тему о публичном договоре. В науке отечественного гражданского права отсутствуют монографические работы даже по общим вопросам договорного права. Хотя история развития права свидетельствует о том, что в эпоху смены социально-экономической системы в сторону либерализации и принятия соответствующего комплекса законодательных и подзаконных актов появляется насущная необходимость в научном осмыслении новых договорных правоотношений, которые и составляют ядро рыночной экономики. На этом фоне в соседней России публикуется множество статей, фундаментальных научных трудов, защищено и продолжают представляться на защиту диссертации по различным аспектам договорного права в целом, принципа свободы договора и публичных договоров, в частности. Верховный и Высший Арбитражный Суды Российской Федерации систематически обнародуют тематические обзоры и решения по отдельным спорам о публичных договорах. Судебная практика в Казахстане не представлена публикациями по данной теме, отсутствуют тематические обзоры гражданских дел, связанные с рассмотрением споров по публичным договорам. Единственное обобщение судебной практики в указанной области дано в нормативном постановлении Верховного Суда РК от 23.12.2005 г. № 9 «О некоторых вопросах применения судами законодательства, связанного с взысканием задолженности за тепловую и электрическую энергию», но и оно не связано с проблемами принципа свободы договора и квалификации договора как публичного. Актуальность темы обусловлена также тем, что институт публичного договора введен для регулирования такой области имущественных отношений, в которую вовлечены тысячи и тысячи субъектов, все общество, поэтому он имеет особое социальное значение, от эффективности его действия зависит в целом правопорядок в государстве. Провозглашая в качестве одной из целей государства на данном этапе «вхождение в европейское экономическое пространство», не следует при этом забывать о ставших общепринятыми в этом самом пространстве норм о приоритете прав и свобод личности в сферах, регулируемых нормами о публичном договоре. Степень разработанности проблемы. В казахстанской юридической науке принцип свободы договора и публичный договор не подвергались специальному научному исследованию на монографическом уровне. Впервые в 2009 г. принципу свободы договора посвящено диссертационное исследование А.А.Нурмагамбетова на тему «Реализация принципа свободы договора в гражданском праве Республики Казахстан». Тем не менее, следует отметить, что неоценимую помощь при исследовании темы оказали труды д.ю.н., Академика НАН РК, профессора Сулейменова М.К. о становлении и развитии гражданского законодательства, о соотношении публичных и частных начал, о гражданско-правовой ответственности и т.д.; д.ю.н. профессора Басина Ю.Г. о принципах гражданского права, о сделках, о субъектах предпринимательских отношений, о гражданско-правовой ответственности и т.д.; д.ю.н. профессора Диденко А.Г. о современном состоянии договорного права в РК, об оценочных понятиях в праве и т.д.; диссертационные работы Квятковской Т.Г., Климкина С.И., Куанышбаевой С.О., Нурмагамбетова А.А., Нуртаевой Г.Л. и других; статьи Алимжан К., Амирхановой И.В., Братусь Д., Коваленко Е.Ю., Колупаева И.А., Лобач С.В., Осипова Е.Б., Скрябина С.В., Трачевой Е.В., Ударцева С.Ф. В остальном мы вынуждены были опираться в своем исследовании на работы, в основном, российских авторов и анализ нормативного материала. Изложенное дает основание для вывода о явно недостаточной степени разработанности института публичного договора. Многие договорные институты, рассмотренные в настоящей работе, впервые в отечественной юридической науке подвергнуты научному исследованию. В частности, договоры электроснабжения, теплоснабжения, водоснабжения и газоснабжения. Первоначально данные договоры анализировались автором в рамках диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук (январь 2002 г.). Лишь в 2008 г. была защищена диссертация на тему «Договор газоснабжения» Г.Л. Нуртаевой. Остальные договоры в сфере естественной монополии в их гражданско-правовом аспекте в Казахстане до сих пор не исследовались.
Договоры бытового подряда, договоры проката, договоры перевозки общественным транспортом освещались только в рамках соответствующих параграфов учебников гражданского права. Договоры об оказании услуг связи рассматривались в статье С.В. Скрябина. Договоры возмездного оказания образовательных услуг были рассмотрены только в нашей работе (2006г.), договоры лоцманской проводки, о депонировании произведений, об оказании юридических услуг, гостиничных услуг, обязательных аудиторских и страховых услуг практически не исследовались в Казахстане.
В большинстве из опубликованных работ не говорится о социальной роли публичного договора и прямой его связи с закрепленными в Конституции основными правами и свободами человека и гражданина. Из защищенных в Российской Федерации диссертаций на тему о свободе договора следует назвать работы: Танага А.Н. «Принцип свободы договора в гражданском праве России»; Козлова М.Ю. «Проблема свободы договора и антимонопольное законодательство Российской Федерации»; Забоева К. И. «Принцип свободы договора в российском гражданском праве» и других. Публичному договору посвящены следующие диссертационные работы: Калашникова Г.А. «Публичный договор»; Мищенко Е.А. «Публичный договор в российском гражданском праве»; Костикова С.Н. «Публичный договор как институт гражданского права»; Левченко О.С. «Конструкция публичного договора в российском гражданском праве» и других. Отличие нашей работы от имеющихся аналогичных работ на данную тему заключается в том, что она представляет собой первое в Казахстане и одно из первых в СНГ комплексных исследований о свободе договора и публичном договоре в гражданском праве, проблемах теории и практики его применения. Имеющиеся исследования на эту тему не охватывают всей совокупности понятия, содержания и иных условий публичного договора как исключения из принципа свободы договора. В настоящей работе рассматриваются не только общетеоретические вопросы о принципе свободы договора, об институте публичного договора в гражданском праве, но и предлагается иная классификация признаков публичных договоров, позволяющая относить к их числу многие не названные законодателем публичными договоры; подвергается системному анализу огромный массив подобных договорных конструкций. Имеющиеся научные разработки о соотношении публичных и частных начал в правовом регулировании общественных отношений не дают ответа на вопрос о цели вмешательства публичной власти в частные правоотношения и о пределах такого вмешательства, поэтому автором предложено свое видение ответа на эти вопросы. Многие авторы, признавая необходимость расширительного толкования перечня публичных договоров, не выходят за рамки договоров, перечисленных законодателем. В настоящей работе впервые в Казахстане сделана попытка обозначить более широкий круг договорных отношений, охватываемых нормами о публичном договоре. Значительная часть договоров, подлежащих быть отнесенными к публичным, впервые рассмотрена в настоящей работе. В науке гражданского права сформировано неверное, по мнению автора, представление о договоре присоединения, что послужило поводом для обоснования иной точки зрения о природе данного договора и его соотношении с публичным договором. Целью диссертационного исследования является раскрытие правовой природы публичного договора как исключения из общего принципа свободы договора и рассмотрение пределов ограничений свободы договора в договорах, подпадающих под признаки публичного договора, с исследованием вопросов теории и практики его применения. Для достижения указанной цели необходимо решить следующие исследовательские задачи: - рассмотреть роль принципов гражданского права с учетом деления их в теории права на принципы-нормы и принципы-идеи; - рассмотреть понятие и содержание принципа свободы договора, а также степень ограничения данного принципа в целях установления справедливого баланса частных и публичных интересов, интересов индивида и общества; - выявить соотношение публичных и частных начал в регулировании общественных отношений в Республике Казахстан; - определить цель вмешательства государства в частные правоотношения и необходимую степень такого вмешательства путем ограничения свободы договора; - исследовать развитие понятия публичного договора в доктрине и законодательстве зарубежных стран и Республики Казахстан; - рассмотреть институт публичного договора как исключение из принципа свободы договора; - определить признаки публичного договора, позволяющие среди множества договорных конструкций выявить те из них, к которым должны применяться правила о публичном договоре; в том числе содержание публичного характера деятельности, субъектов публичного договора и др.; - определить правовую природу договора присоединения, поскольку в теории гражданского права он называется самостоятельным видом в классификации договоров; - рассмотреть вопрос об имущественной ответственности субъектов публичного договора с учетом положения о том, что в основном «исполнителями» таких договоров являются лица, занимающиеся предпринимательской деятельностью, несущие полную имущественную ответственность и на началах риска; - исследовать договоры, прямо названные законодателем в качестве публичных в целях выявления наличия или отсутствия в них установленной путем научного анализа совокупности основных и дополнительных признаков; - рассмотреть договоры, имеющие элементы публичных договоров, но не названные таковыми законодателем (договоры в сфере естественной монополии, оказания образовательных услуг, об оказании аудиторских услуг, обязательного страхования, обязательной лоцманской проводки, на оптовом рынке электрической энергии и другие); - разработать предложения и рекомендации, направленные на совершенствование законодательства и практики его применения в указанной области. Объектом исследования являются общественные отношения, складывающиеся между субъектами гражданских правоотношений в связи с заключением, исполнением и прекращением публичных договоров как исключения из принципа свободы договора и степень ограничения свободы договора в таких правоотношениях. Предметом исследования выступают доктрина гражданского права о публичном договоре, правовые нормы, регулирующие данные отношения, и практика их применения, в том числе судебная практика, использованная для подтверждения теоретических выводов и обоснования рекомендаций по совершенствованию законодательства. Методологической базой исследования послужил комплекс философских, общенаучных и частнонаучных методов познания, в том числе диалектический, системно-структурный, функциональный, сравнительно-правовой, формально-юридический и конкретно-социологический анализ. При этом изучаемый объект исследовался через совокупность его признаков, путём построения логических цепочек – от общего (абстрактного) к частному (конкретному) и наоборот. Теоретическая основа исследования. В процессе выполнения научного исследования нами были использованы труды отечественных ученых Амирхановой И.В., Басина Ю.Г., Братусь Д., Горячевой Е.В., Диденко А.Г., Калдыбаева А.К., Квятковской Т.Г., Климкина С.И., Коваленко Е.Ю., Куанышбаевой С.О., Лобач С.В., Мамырбаева Р.Н., Мороз С.П., Нурмагамбетова А.А., Нуртаевой Г.Л., Осипова Е.Б., Скрябина С.В., Сулейменова М.К., Трачевой И.В., Ударцева С.Ф., Чернякова В. и других.
Учитывая специфику темы диссертационного исследования, мы не могли не использовать в работе монографические работы дореволюционных российских ученых Н.М.Коркунова, Д.И.Мейера, С.А.Муромцева, И.А.Покровского, Г.Ф.Шершеневича. Их труды, переизданные в 1995-2002 годах, оказали неоценимую помощь в написании данной работы.
В процессе научного исследования были использованы также монографии, диссертации и учебные пособия С.С.Алексеева, Н.П.Асланян, М.И.Брагинского, А.Б.Венгерова, В.В.Витрянского, Л.Г.Ефимовой, И.А.Зенина, В.В.Иванова, О.С.Иоффе, Ю.Х.Калмыкова, Т.В.Кашаниной, М.И.Кулагина, И.Б. Новицкого, Ю.А.Тихомирова, А.Шопенгауэра и других; диссертации и авторефераты диссертаций Е.Ю.Борзило, В.В.Голубцова, А.С. Громова, Э.С.Гудкова, С.В.Дорохина, К.И.Забоева, Г.В.Иванова, М.Ф.Казанцева, Г. А. Калашниковой, М.Ю.Козловой, А.Д.Корецкого, С. Н. Костиковой, М.А.Лактаевой, О.С.Левченко, Е. А. Мищенко, А.А.Райлян, Е.В.Салогубовой, М.С.Синявской, Д. В. Славецкого, А.Н.Танаги, А.В.Цыпленковойи других. В целях изучения законодательства и практического опыта стран дальнего зарубежья были использованы труды Аннерс Э., Вуарен П., Губо Ж., Жамен К., Кётц Х., Книпер Р., Лакур Л., Саватье Р., Цвайгерт К., а также научно-практические и учебные пособия российских авторов и коллективов авторов об исследовании такого законодательства. Кроме того, изучались отдельные статьи авторов из стран ближнего зарубежья Д.Акопян, Т.Боднар, В.Витушко, П.Гуйван, С.Дедикова, С.В.Дорохина, А.Е.Ефимова, А.Запруднова, А.Кубко, Т.В.Лариной, М.Ф.Лукьяненко, А.Л. Маковского, Н.Л.Морозова, К.Ю.Тотьева, Б.Б. Черепахина, К.Чернышова и других. Иные научные труды, касающиеся отдельных договорных конструкций, приведены нами в соответствующих разделах работы. Взгляды, мнения, точки зрения ученых на предмет исследования рассматривались в работе как непосредственно, на основе их собственных трудов, так и опосредованно, в их интерпретации, изложенной в научной литературе. Нормативной основой исследования выступают положения Гражданского кодекса, иных законов и подзаконных нормативных правовых актов Республики Казахстан, а также гражданское законодательство Российской Федерации, Украины, Беларуси, Молдовы, Армении и некоторых зарубежных стран, в частности – Германии (Гражданское уложение Германии в переводе на русский язык), Франции, Италии, Нидерландов и т.д. Законодательство зарубежных стран изучалось также опосредованно, в частности, через труды К. Цвайгерт, Х.Кётц,П. Вуарен, Ж.Губо,учебно-практический комментарий Гражданского кодекса Франции, монографии «Основные институты гражданского права зарубежных стран» авторского коллектива под руководством В.В.Залесского, Зенина И.А. «Гражданское и торговое право капиталистических стран», диссертацию Синявской М. С. «Нарушение договорного обязательства и его правовые последствия: основные тенденции в свете сравнительно-правового анализа» и других источников. Учёт тенденций развития зарубежного законодательства имеет не только теоретическое, но и практическое значение, связанное с повышением эффективности правового регулирования. Эмпирической основой исследования являются материалы правоприменительной отечественной и зарубежной практики. Хорошим подспорьем для изучения судебной практики послужили материалы, опубликованные в сборниках «Практика рассмотрения хозяйственных споров судебной коллегией по хозяйственным делам Верховного Суда Республики Казахстан (1999)» (Нарикбаев М., Кравченко А., Сулейменова У.– Алматы: Жет1 жаргы, 2000. – 160 с.) и «Судебная практика в сфере договорного права» (Усть-Каменогорск, 2007. – 536 с.). Научная новизна диссертации определяется, прежде всего, тем, что впервые в отечественной юридической науке проведено комплексное научное исследование института публичного договора в контексте ограничения свободы договора в гражданском праве в теоретическом и в практическом аспектах. В казахстанской правовой науке анализ данного института с комплексных позиций, с учетом современного состояния доктрины, действующего законодательства и практики его применения, не осуществлялся до настоящего времени. Классификация договоров в гражданском праве пополнилась новыми видами так называемых «обязательных», противоположных свободным – договоров, в том числе публичными договорами и договорами присоединения. Однако за истекший период национальная юридическая наука Казахстана не углубила свой арсенал теоретическими изысканиями в сфере названных видов гражданско-правовых договоров, хотя именно они представляют, на наш взгляд, особый интерес и вызывают наиболее многочисленные проблемы, затрагивая интересы широких масс населения и хозяйствующих субъектов любого современного государства. В Казахстане среди трудов научного и учебного характера вопросы о принципе свободы договора и публичных договорах в определенной мере освещены в соответствующих разделах учебников по гражданскому праву и в комментариях к Гражданскому кодексу о соответствующих институтах. Полагаем, что этого явно недостаточно. Данные виды договоров должны быть исследованы более глубже и всесторонне, так как количество применяемых на практике договоров в этой сфере растет буквально с каждым днем. Проведенное исследование позволило сформулировать и обосновать следующие положения и выводы, выносимые на защиту. 1. Обосновывается мнение о том, что на стадии реализации права должны применяться как нормативные принципы, закрепленные в нормах права, так и принципы-идеи, «выводимые из норм права "стадии реализации права должны применяться как нормативные принципы, закрепленные в нормах права, так и принципы-идеиость и н», поскольку принципы устанавливаются не вследствие субъективного усмотрения законодателя, а как объективные закономерности, как объективно присущие праву качества, они являются «духом» права. На этом основании предлагается принципы добросовестности, разумности и справедливости, помещенные законодателем в статью 8 ГК РК, перенести в статью 2 ГК РК, т.к. по мнению автора, они также выражают «дух», основные начала гражданского права. 2. Обосновывается, что нормативный принцип свободы договора, как и остальные основные начала, является новым для отечественного гражданского законодательства в качестве нормативного и тем самым является обязательным для правоприменителей, которые пока признают только букву, но не дух закона. Понятие свободы договора неразрывно связано с философским пониманием свободы, которая не может быть безграничной. Практическая реализация всей совокупности рассмотренных основных начал, по мнению автора, позволит достичь социальной справедливости, которая и является целью правового регулирования в правовом государстве как благо всех и каждого. Причем методы гражданско-правового регулирования в их совокупности направлены также на реализацию принципа свободы договора. Рассмотрев вопросы об ограничениях принципа свободы договора и соотношении публичных и частных начал в регулировании частных правоотношений, автор полагает, что в большинстве из имеющихся ныне публикаций на данную тему не говорится о цели вмешательства публичной власти в частные правоотношения и критерии степени вмешательства государства. Исследование данного вопроса выявило, что в юридической науке анализу подвергаются главным образом проблемы дуализма права и критерии деления его на частное и публичное, а вторая половина поставленной нами проблемы – отыскание, определение цели и критериев степени вмешательства публичного права в отрасли частного права рассматриваются в отечественной литературе крайне редко и притом очень робко. Складывается впечатление, что ученые проводят исследования ради исследования – необходимо ли деление права; если да, то что при этом брать за критерии деления, и – все, на этом останавливаются. Нам представляется, что не только для целей настоящей работы, но и для правовой науки в целом при условии безусловного признания необходимости различения публичного и частного права более важно найти критерии, которые помогут определить цель и степень вмешательства государства в частные правоотношения.
Диссертант приходит к выводу, что целью и критерием степени ограничения принципа свободы договора является достижение социальной справедливости в обществе, называемые некоторыми отечественными исследователями «достижение баланса интересов», а в зарубежном законодательстве – общее благосостояние. Исходя из общей посылки, что свобода договора является общим условием гражданского оборота, а ограничение данного принципа – исключением из этого общего правила, автор утверждает, что публичный договор является исключением из общего принципа свободы договора, но на разных стадиях договора, относимого к публичным, свобода договора может быть ограничена. Однако, несмотря на исключительный характер публичного договора, сфера его действия является достаточно широкой, охватывает большой круг договорных отношений.
3. Исходя из наличия множества оценочных категорий и в институте свободы договора, и в институте публичного договора, автор приходит к выводу о формальной неопределенности и самого термина «публичный договор», влекущего субъективное усмотрение правоприменителей при отсутствии в законе конкретных указаний на публичность того или иного договора. При отсутствии или недостатке научных исследований в таких сферах общественной жизни и возникают различные проблемы. Наука должна оказывать значительное содействие правильному правоприменению новых и относительно новых правовых явлений, особенно в переломные моменты истории, каковой переживает сейчас Республика Казахстан. Сделан вывод о том, что выделение публичного договора как специального вида в общей классификации гражданско-правового договора свидетельствует о его особой социальной роли, воздействии на широкие социальные группы, выраженной законодателем и исследователями в формулах «публичный характер деятельности», «публичный интерес». Однако такая функция публичного договора завуалирована законодателем, что позволяет недобросовестным исполнителям игнорировать публичный характер осуществляемых ими видов деятельности и нарушать естественные права и свободы человека, закрепленные в Конституции Республики Казахстан и международных актах. Учитывая тенденцию сближения национального законодательства с европейским законодательством, следует в этом плане говорить о социальной роли публичного договора, поскольку он вовлекает в свою орбиту огромную массу участников, затрагивая их субъективные права, закрепленные в Конституции Республики и других законах. 4. Анализируя субъектный состав публичного договора, автор приходит к выводу о том, что, несмотря на указание в законе в качестве стороны, на которой лежит бремя исполнения основных обязанностей по договору, только «коммерческой организации», на практике в роли такой стороны также выступают обычно индивидуальные предприниматели без образования юридического лица, а также некоммерческие организации, на профессиональной основе, то есть систематически, занимающиеся деятельностью, имеющей публичный характер. (В целях экономичности использования терминологии автор условно называет их в работе «исполнителями»). На конкретных примерах договоров, названных законодателем публичными, приводятся доказательства данного тезиса. Особому правовому регулированию подлежит деятельность субъектов естественной монополии, которые являются исполнителями публичных договоров, хотя в специальных законодательных актах о естественных монополиях об этом не указывается. Клиентами-потребителями публичных договоров являются не только физические лица, но и юридические лица, а также индивидуальные предприниматели без образования юридического лица, причем при использовании «товара» в широком смысле не только для личных, потребительских, но и для иных, в том числе, предпринимательских, производственных, целей. В этом смысле понятие «потребитель» в публичном договоре по своему содержанию шире понятия «потребитель» в законодательстве о защите прав потребителей. Данное положение обосновано путем рассмотрения в качестве примеров договоров перевозки транспортом общего пользования, хранения, энергоснабжения, оказания услуг связи и т.д., прямо названных публичными в законе. 5. Исследование показывает, что в законодательстве и юридической литературе называются только четыре стандартных признака, которые характеризуют публичный договор: 1) для стороны, на которой лежит бремя исполнения основных обязанностей по договору (исполнителя) исключается действие одного из основных принципов гражданского права - принципа свободы договора. Сторона, на которой лежит бремя исполнения основных обязанностей по договору, лишается права выбора контрагента и права решать вопрос о заключении или незаключении договора; 2) исполнитель не вправе оказывать предпочтение одному лицу перед другим в отношении заключения договора, кроме случаев, предусмотренных законом и иными нормативными правовыми актами; 3) условия договора должны быть одинаковыми для всех потребителей, если только законом и иными нормативными правовыми актами специально не предусмотрены льготы для отдельных потребителей; 4) исполнитель не вправе отказаться от заключения публичного договора с потребителем, в противном случае последний может обратиться в суд с иском о понуждении к заключению договора, о разрешении разногласий по отдельным условиям договора независимо от согласия на это исполнителя - субъекта публичного договора. В случае необоснованного уклонения исполнителя от заключения договора потребитель вправе требовать также и возмещения причиненных убытков. Единственным основанием для освобождения исполнителя от заключения публичного договора и от имущественной ответственности является отсутствие у него возможности предоставить потребителю соответствующие товары, услуги, выполнить работы. Автор считает, что названные четыре условия не являются отдельными признаками публичного договора, они являются характеристиками такого основного признака, как публичный характер деятельности «исполнителя». Публичный характер деятельности «исполнителя» автор полагает необходимым раскрывать через категорию «публичный интерес», под которым понимается интерес всех и каждого, всеобщий интерес. К основным признакам автор относит также особенности субъектного состава; заключение договора способом присоединения к варианту, разработанному оферентом; а также заключение договора по одинаковой цене со всеми потребителями, кроме случаев предоставления льгот законодателем или самим «исполнителем». Помимо основных, автор выделяет также и дополнительные признаки, присущие не всем публичным договорам: наличие публичной оферты; издание Правительством типовых договоров и правил; субсидиарное применение законодательства о защите прав потребителей в случаях, когда потребителями являются лица, приобретающие товары, работы или услуги в непредпринимательских целях (в том числе право на компенсацию морального вреда); обязательность заключения договора для самих потребителей. Поскольку нет правил без исключения, то допустимы ситуации, когда к публичному договору следует отнести публичную деятельность исполнителя, не являющегося ни предпринимателем, ни некоммерческим юридическим лицом (частный нотариус). А в некоторых редких случаях возмездность договора может отсутствовать (хранение в гардеробах организаций).
На основании анализа признаков публичного договора автор выносит на защиту положение о необходимости исключения из легального перечня публичных договоров предусмотренный статьей 979 ГК РК договор о депонировании произведений в сфере авторского права как не соответствующий признакам публичного договора.
6. Статья 387 ГК сконструирована нетипичным для законодательной техники способом – отсутствием всех квалифицирующих признаков и путем бессистемного перечисления лишь некоторых видов публичных договоров. Законодатель не смог с полной формальной определенностью поместить в ней квалифицирующие признаки договора, либо в одной статье уместить огромный массив договорных правоотношений, имеющих признаки публичного договора. Автор критически рассматривает применение законодателем термина «заключенный» (договор), а также применение триады «дать, сделать, предоставить» вместо указания на публичный характер деятельности «исполнителя». С учетом таких замечаний предлагается авторская версия конструкции пунктов первого и второго ст.387 ГК РК. 7. Рассматриваявопрос о соотношении публичного договора и договора присоединения, диссертант сформулировал вывод о том, что договор присоединения не является самостоятельным, обособленным видом договоров. По мнению диссертанта, законодатель неправильно истолковал зарубежное законодательство и договоры, переводимые на русский язык как принудительные, продиктованные и т.п., обозначил двумя внешне самостоятельными терминами. На самом деле договор присоединения - это лишь способ заключения публичных договоров, рассчитанных на массового клиента, потребителя. Облечение публичного договора в форму договора присоединения облегчает процедуру заключения множества однотипных договоров. На этом основании предлагается дополнить ст.389 нормой о том, что в форме присоединения могут заключаться и публичные договоры. Рассмотрев имеющиеся в литературе споры о конкуренции норм статей 387 и 389 ГК РК, автор полагает, что если договор присоединения рассматривать как способ заключения публичного договора, то никакой конкуренции норм не будет, а потребители в публичном договоре получат дополнительные возможности защиты своих интересов, предусмотренные пунктом 2 ст.389. 8. Поскольку законодатель и юридическая наука утверждают, что перечень публичных договоров, обозначенных в Гражданском кодексе и специальных законодательных актах, не является исчерпывающим, но не называют помимо уже имеющихся ни одного договора публичным, автор на основе анализа отечественного и зарубежного законодательства обосновывает отнесение к числу публичных договоров большого массива иных договорных конструкций: обязательное страхование, договоры на оптовом рынке электрической энергии, услуги общественного питания, нотариальные услуги, обязательные аудиторские услуги, договоры в сфере естественной монополии, договоры банковского счета и банковского вклада, образовательные услуги и т.д. 9. Исследовав нормы об ответственности исполнителей публичных договоров, являющихся предпринимателями, автор констатирует, что ответственность таких субъектов является ограниченной, тогда как одним из признаков предпринимательской деятельности является повышенная ответственность и предпринимательский риск. Исходя из этого, на защиту выносится положение о необходимости конструирования ответственности коммерческих организаций и предпринимателей без образования юридического лица по принципу полной имущественной ответственности. В частности, в нормы об ответственности энергоснабжающих организаций предлагается внести изменения о возмещении ими не только реального ущерба, но и упущенной выгоды клиентов; а в нормы о договорах перевозки внести изменения о снятии ограничения имущественной ответственности перевозчика стоимостью билета или перевозки груза, и т.д. 10. При рассмотрении одного из классических видов публичных договоров – договора энергоснабжения – вносится предложение о необходимости внесения в ст.482 ГК РК отсылочной нормы о том, что параграф шестой Главы 25 ГК РК регулирует только правоотношения на розничном рынке энергии, а регулирование правоотношений на оптовом рынке осуществляется иными, специальными, нормативными правовыми актами. Дополнение такого характера внесено в ГК РФ в 2003 г. 11. Несмотря на обозначение законодателем договоров оказания медицинских и гостиничных услуг в качестве публичных, в Казахстане отсутствуют подзаконные нормативные правовые акты, регламентирующие данный вид услуг на уровне Правительства РК, кроме норм ст.789 ГК РК об обязанностях гостиниц как хранителей, и законодательных актов о здравоохранении. Прежние правила оказания бытовых услуг в 2004 г. признаны утратившими силу. Поэтому предлагается принять и утвердить такие правила на уровне Правительства, в соответствии с требованиями ст.387 ГК РК, либо утвердить стандарты оказания таких услуг. 12. Обосновывается, что в статьи нормативных правовых актов, называющих тот или иной договор публичным, либо в ст.10 ГК РК необходимо поместить норму о дополнительном применении к данному правоотношению законодательства о защите прав потребителей в случаях использования объекта договора в потребительских целях, в том числе и компенсации морального вреда. Указанные изменения необходимы для единообразия в толковании соответствующих норм правоприменителями и в целях соблюдения конституционных гарантий прав личности. 13. Льготы по цене потребителям в публичном договоре должны быть представлены не только на уровне закона, но могут предоставляться и самими исполнителями, что соответствует диспозитивному методу правового регулирования в гражданских правоотношениях. Данная мера направлена на улучшение прав потребителей. В этой связи предлагается редакцию п.2 ст. 387 ГК РК изложить в следующей версии: «2. Цена товаров, работ и услуг, а также иные условия публичного договора устанавливаются одинаковыми для всех потребителей, за исключением случаев, когда законодательством или самим исполнителем (продавцом, услугодателем, подрядчиком) допускается предоставление льгот для отдельных категорий потребителей». Теоретическая значимость работы состоит в том, что проведенное исследование и его положения могут пополнить теорию гражданского права по вопросам свободы договора и ее пределов; публичного договора в части его понятия, признаков, видов; о договоре присоединения и т.д. Результаты исследования могут быть использованы в дальнейшем проведении научных исследований по сходной проблематике, в процессе написания учебных пособий по гражданскому праву и его спецкурсам, а также в преподавательской деятельности. Результаты настоящего исследования могут также способствовать совершенствованию научных представлений о порядке и способах заключения публичных договоров, могут быть использованы для дальнейших научных исследований в рассмотренных областях. Сформулированные в диссертации выводы и предложения дополняют и развивают теорию современного договорного права и могут служить основой для дальнейшей разработки вопросов совершенствования нормативно-правовой базы, регулирующей договорные отношения участников имущественного оборота, и практики применения законодательства.
Практическая значимость диссертации заключается в том, что рекомендации и предложения, сделанные в ходе исследования, могут быть полезными в процессе совершенствования гражданского законодательства, в том числе законодательства о защите прав потребителей, в правоприменительной практике, в деятельности обществ защиты прав потребителей и т.д. Выводы автора способны оказать влияние на единообразное применение норм о публичных договорах и договорах присоединения в судебной практике. Материалы диссертации могут использоваться в деятельности юридических служб хозяйствующих субъектов и индивидуальными предпринимателями. Кроме того, данные материалы могут быть использованы в процессе преподавания курсов гражданского права, предпринимательского права, гражданского процесса, спецкурсов по договорному праву, другим разделам указанных дисциплин в учебных заведениях по юридическим специальностям.
Апробация результатов исследования. Основные положениядиссертации нашли отражение в 1 монографии и 16 статьях и докладах до защиты кандидатской диссертации; трех монографиях и 40 опубликованных научных статьях и докладах автора после защиты кандидатской диссертации общим объемом свыше 60 п.л. Из них после защиты более 15 статей опубликовано в казахстанских журналах, рекомендованных Комитетом по надзору и аттестации МОН РК, а также 2 доклада и 3 статьи в зарубежных изданиях. Кроме того, результаты исследования применяются автором при чтении лекций по курсу Гражданское право, Предпринимательское право, Защита гражданских прав, Теория и практика применения гражданского законодательства в Казахском гуманитарно-юридическом университете, Академии финансовой полиции, а также в процессе научной, экспертной и законопроектной деятельности в научно-исследовательских институтах КазГЮУ и Институте законодательства РК. Акты внедрения прилагаются. Структура диссертации. Диссертация состоит из перечня обозначений и сокращений, введения, трех разделов, включающих 30 подразделов (параграфов), заключения, списка использованных источников и приложений. 2. ПРИНЦИП СВОБОДЫ ДОГОВОРА В ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ 1.1 Свобода договора и ее пределы по законодательству Республики Казахстан Гражданское право представляет собой одну из фундаментальных отраслей правовой системы любого цивилизованного государства. В современных условиях роль гражданского права существенно возрастает, сфера его действия расширяется, увеличивается сложность регулируемых им общественных отношений. Именно гражданское право со времен Древнего Рима и отражает частноправовую сферу с присущими только этой сфере принципами и методами правового регулирования, основанными на действии свободы договора, автономии воли, юридического равенства субъектов (п.1 ст.2 ГК РК)[2]. С.С.Алексеев по этому поводу говорит, что гражданское право – это «родной дом, родовой родительский очаг» частного права, оно наиболее полно и концентрированно выражает особенности и принципы частного права; именно в гражданском праве частно-правовые начала «обретают живую юридическую плоть».[3] Покровский И.А. считал, что: «Гражданское право искони и по самой своей структуре было правом отдельной человеческой личности, сферой ее свободы и самоопределения».[4] Исходя из направленности темы диссертации, ключевым объектом исследования является гражданско-правовой договор, договорные обязательства в целом. Как отмечал известный российский ученый профессор С.А. Хохлов, «…по сути своей обязательственное право – это совокупность норм, направленных на защиту кредитора и устанавливающих правовые средства получения причитающегося ему по договору…»[5]. В соответствии с законами формальной логики, прежде чем говорить о свободе договора как принципе гражданского права, рассмотрим вкратце понятие гражданско-правового договора и некоторые общие положения о нем. Большинство обязательственных правоотношений возникают на основании договора (договорные обязательства) и регулируются договорами, но в рамках действующих законодательных и других правовых актов. Договор является основной формой свободного закрепления на практике диспозитивных методов правового регулирования в обществе. Понятие гражданско-правового договора должно быть логически сопряжено с системой понятий общей теории права. При этом следует учитывать, что гражданско-правовой договор является институтом общей части гражданского права и одновременно институтом общей части обязательственного права. Исследователи в области теории договорного права еще более двадцати лет назад отмечали, что обобщенного легального «понятия договора, годного для всех отраслей права, не существует»,[6] хотя договор является одним из центральных понятий в праве.[7] В связи с этим предъявляются обоснованные претензии к специалистам общей теории права, в частности, за отсутствие до сего времени универсального понятия договора. Мы также отмечаем, что фундаментальных трудов по общим положениям современного договорного права очень мало. Среди таковых можно назвать лишь монографии российских авторов В.В. Иванова «Общие вопросы теории договора» (М., 2006), А.Д. Корецкого «Теоретико-правовые основы учения о договоре» (Спб., 2001) и некоторые другие. Однако А.Г. Диденко считает, что разработка общей теории договора относится к неперспективным направлениям научных исследований, поскольку чем выше уровень обобщения, тем менее практически работающим является понятие.[8] А.Б.Венгеров, исходя из общей теории права, полагает, что договор могут заключать субъекты права, равные по своей возможности на волеизъявление. «В содержании договора лежат, как правило, эквивалентные отношения (по крайней мере, с позиций участников договоров). Наконец, договор – это итог, результат добровольного согласия его участников. Всякие отклонения от этих условий являются недопустимыми, превращают договор в той или иной степени в нечто ничтожное, недействительное»[9]. Тихомиров Ю.А. определяет договор как соглашение сторон, выражающее их волю к установлению, изменению и прекращению их прав и обязанностей, к совершению либо воздержанию от совершения юридических действий.[10] Довольно оригинальное определение договора дано В.В.Ивановым. Он предлагает считать договор, договорный акт как совместный правовой акт, представляющий собой оформление выражения обособленных согласованных автономных волеизъявлений двух или нескольких формально равных субъектов права, устанавливающих условия, исполнение которых предполагается обязательным.[11] Ю.А. Тихомиров выделяет следующие признаки любого договора: свободное волеизъявление; равенство сторон, как партнеров; согласие сторон по всем существенным аспектам договора; эквивалентный характер; взаимная ответственность сторон за невыполнение или ненадлежащее исполнение принятых обязательств; законодательное обеспечение договоров, придающее им юридическую силу.[12] Соглашаясь с В.Ивановым, отметим еще один признак – обязательность для сторон выработанных ими самими условий договора, известный со времен римского права.[13]
Теоретические исследования о гражданско-правовом договоре более обширны. Среди современных трудов о договоре в гражданском праве в первую очередь, на наш взгляд, следует отметить многотомное издание профессоров М.И.Брагинского и В.В.Витрянского «Договорное право», которое ныне является «настольной книгой» как практикующих юристов, так и ученых-исследователей. В казахстанской науке договорному праву посвящено немало работ, среди них отметим множество научных трудов Сулейменова М.К., а также статьи Диденко А.Г. «Понятие и виды договоров», «Роль договора в социально-экономических преобразованиях»[14]; диссертации Куанышбаевой С.О. «Предпринимательские сделки по законодательству РК», Горячевой Е.В. «Ответственность предпринимателей за нарушение договорных обязательств», Калдыбаева А. К. «Изменение и расторжение гражданско-правового договора»[15] и др.
Гражданско-правовой договор традиционно признается юридической конструкцией, призванной наиболее эффективно, то есть быстро, гибко регулировать гражданские правоотношения и соответственно представляет собой важнейшую форму закрепления фактов согласованного перемещения объектов гражданских правоотношений от одних законных и равноправных субъектов к другим субъектам. Такое перемещение (отчуждение и присвоение товара) именуется в цивилистике гражданским оборотом. При этом свободное и согласованное волеизъявление составляет суть договорных правоотношений. При отсутствии согласования воли двух и более субъектов не может быть и речи о договорных правоотношениях. Условия договоров в большинстве случаев свободно формируются самими сторонами и отражают баланс их частных интересов, учитывающий конкретный частный интерес в конкретной экономической ситуации. В этой связи и возникает необходимость рассмотрения принципа свободы договора как принципа гражданского права, предоставляющего субъектам гражданских правоотношений возможность регулирования имущественных отношений не только нормами нормативных правовых актов, но и посредством договорных норм. Ещё Е.Б. Пашуканис писал: «Договор является одним из центральных понятий в праве. Выражаясь выспренно, он входит составной частью в идею права . Вне договора сами понятия субъекта и воли в юридическом смысле существуют лишь как безжизненные абстракции»[16]. А по мнению И.А.Покровского: «Всякий договор является осуществлением частной автономии, осуществлением той активной свободы, которая составляет необходимое предположение самого гражданского права»[17]. Казанцев М.Ф. рассматривает договорное регулирование как большую социальную, поистине цивилизационную, ценность, поскольку, по его мнению, договор является средством социального взаимодействия между людьми, средством автономного саморегулирования отношений между ними и с договором неразрывно связаны такие ценности, как свобода, демократия, гражданское общество, права человека. «Благодаря договору свободные люди сами творят право для себя. Именно право, творимое гражданами и юридическими лицами своей волей и в своем интересе путем заключения между собой договоров, – это в полной мере частное право».[18] Тем самым договор помогает осуществлять саморегулирование экономических отношений их юридически равноправными участниками. Регулятивная функция является основной функцией договора, по этому вопросу в науке гражданского права споров не возникает, о регулятивной функции договора пишут многие ученые. Таким способом, то есть путем применения конструкции договора, реализуются на практике частные интересы отдельных товаропроизводителей в широком смысле этого слова, что и является воплощением свободного волеизъявления, стимулом дальнейшего развития гражданского оборота и общества в целом. По мнению А.Г.Диденко, современный гражданско-правовой договор - это один из узловых элементов правового государства в экономике, инструмент демократизации экономики, а через нее – и общества.[19] Традиционные представления романо-германской правовой системы о договоре как универсальной правовой категории в настоящее время не всегда отражают особенности возникающих в современном гражданском обороте отношений и не могут служить достаточным основанием для решения вопроса о договорной природе юридических явлений. Такое положение является серьезным препятствием в дальнейшем развитии современного договорного права. Видимо, с целью ослабления таких препятствий современные международно-правовые документы в сфере частного права отражают в себе сочетание как романо-германской, так и англо-американской систем права. Единообразный торговый кодекс США содержит следующее определение договора: «Договор – это правовое обязательство в целом, вытекающее из соглашения сторон», а Гражданский кодекс штата Калифорния определяет договор как соглашение делать или не делать что-либо[20]. Под влиянием англо-американского законодательства в теории новейшего гражданского права предлагается, в частности, следующее определение гражданско-правового договора: это соглашение двух и более сторон или обещание одной стороны, на которое рассчитывала другая сторона, направленные на возникновение, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей[21]. Как говорит К.Осакве, по иронии судьбы англо-американское договорное право использует всю мощь государства для принуждения частных лиц выполнять свои обещания друг другу и этим способствовать процессу частного правотворчества[22]. В науке гражданского права стран СНГ различается понятие договора как сделки, договора как правоотношения и договора как документа. Поскольку договор является видом сделки, то на него распространяются все правила о двух- и многосторонних сделках. При этом понятие «односторонние и двусторонние сделки» необходимо отличать от понятия «односторонние и взаимные договоры». Односторонняя сделка - это не договор. Многосторонними сделками могут быть договоры о совместной деятельности, учредительные договоры с тремя и более участниками и т.д. В отличие от распространенного в науке гражданского права понимания договора в трех значениях (как правоотношение, как сделка и как документ), М.Ф.Казанцев полагает, что договор имеет пять значений, а в качестве четвертого и пятого приводит следующие: 4) договор как соглашение – потому, что договор и соглашение суть понятия в принципиальном плане тождественные (как в общелитературном, так и в юридическом смысле; 5) договор как юридический факт – по той причине, что понятие юридического факта отражает вторичное юридическое свойство договора, в то время как первичная юридическая сущность договора как правового явления может быть раскрыта через понятие правового акта.[23] Можно соглашаться или не соглашаться с названными дополнениями, но рассуждения об обоснованности либо об обратном мнении по данному вопросу выходят за рамки нашего исследования, поэтому ограничимся констатацией факта существования приведенной точки зрения. Легальное определение договора-сделки дано в статье 378 ГК РК: договором признается соглашение двух или нескольких лиц об установлении, изменении или прекращении гражданских прав и обязанностей. В этом смысле выделяются реальные и консенсуальные, возмездные и безвозмездные, каузальные и абстрактные, срочные и бессрочные, условные и безусловные, возмездные и безвозмездные, а также фидуциарные договоры.
Определение договора-правоотношения соотносят обычно с определением обязательства, регламентированного статьей 268 ГК РК. То есть договор - это правоотношение, в силу которого одна сторона – должник – обязуется выполнить в отношении другой стороны – кредитора – определенные действия, предусмотренные договором, либо воздержаться от таких действий, а кредитор имеет право требовать от должника исполнения его обязанности и в свою очередь должен принять исполненное, а по возмездным сделкам – также и оплатить обусловленную цену.
В этом случае проводится классификация соответствующих обязательств по типам, видам и подвидам. Со времен римского частного права выделяются такие типы договоров (договорных обязательств), как договоры, направленные на передачу имущества в собственность или в иное вещное право, либо в пользование, договоры на производство работ и договоры на оказание услуг, которые затем подразделяются на отдельные виды и подвиды по различным юридическим критериям. Данное деление договоров как обязательств составляет их основную, «базовую» классификацию, отраженную и в Гражданском кодексе РК в Разделе «Отдельные виды обязательств», которую мы применили в третьем разделе работы. Классификация договорных обязательств по иным основаниям дополняется договорами односторонними и двусторонними, договорами в пользу третьего лица и в пользу самих участников, имущественными и организационными, свободными и «обязательными», взаимосогласованными и договорами присоединения; а также основными и дополнительными, или акцессорными договорами, обеспечивающими исполнение «основных» договоров. По субъектному составу выделяются предпринимательские договоры и договоры с участием граждан-потребителей, которые имеют особый правовой режим. В последние годы в науке гражданского права Республики Казахстан появились работы о правовой природе предпринимательских договоров[24] и надеемся, что в классификации гражданско-правовых договоров предпринимательские договоры со временем займут подобающее им место. В частности, Куанышбаева С.О. полагает, что под предпринимательской сделкой (договором) следует понимать гражданско-правовую сделку, заключаемую предпринимателем в процессе предпринимательской деятельности с участниками торгового оборота (предпринимателями и потребителями) за свой риск, под свою имущественную ответственность с целью получения чистого дохода. Причем сделки, в которых оба участника являются предпринимателями, она называет взаимно предпринимательскими, а сделки с участием потребителей – предпринимательско-потребительскими.[25] Многие договоры могут быть и «предпринимательскими», и «потребительскими». Например, договор энергоснабжения для энергоснабжающей организации является предпринимательским, а для абонента – потребительским; по классификации С.Куанышбаевой – предпринимательско-потребительским. О.А.Макарова свидетельствует, что в законодательстве зарубежных стран континентальной правовой системы четко разграничиваются общегражданский договор и договор в сфере предпринимательской деятельности.[26] В странах же общего права нет деления на торговое и гражданское право, поэтому нет и такого деления договоров. В 2008 г. впервые издано учебное пособие «Предпринимательское право Республики Казахстан» под авторством С.П.Мороз, в котором также содержится характеристика предпринимательских договоров.[27] Для целей настоящей работы предпринимательские договоры имеют особое значение, так как нам представляется, что стороной публичных договоров, на которой лежит бремя исполнения основной обязанности по договору, являются в большинстве своем лица, занимающиеся именно предпринимательской деятельностью. При этом С.Куанышбаева логично полагает, что необходимо устанавливать более жесткие требования к предпринимателям, включая их повышенную ответственность за нарушение договорных обязательств, а в ряде случаев – ограничение договорной свободы.[28] Оснований для выделения предпринимательских сделок в самостоятельный вид более чем достаточно. Так, п. 4 ст. 8 ГК РК возлагает на предпринимателей, помимо общих требований к осуществлению их гражданских прав, также и обязанность соблюдать правила деловой этики; п. 1 ст. 10 ГК РК подчеркивает, что предпринимательская деятельность осуществляется от имени, за риск и под имущественную ответственность предпринимателя; статья 11 закрепляет нормы о недопустимости злоупотребления свободой предпринимательства; п. 2 ст. 359 ГК РК гласит, что «лицо, не исполнившее или ненадлежащим образом исполнившее обязательство при осуществлении предпринимательской деятельности, несет имущественную ответственность, если не докажет, что надлежащее исполнение оказалось невозможным вследствие непреодолимой силы, то есть чрезвычайных и непредотвратимых при данных условиях обстоятельствах (стихийные явления, военные действия и т.п.). К таким обстоятельствам не относится, в частности, отсутствие на рынке нужных для исполнения товаров, работ или услуг»; ст. 360 содержит правила о предпринимательском риске в обязательстве, и т.д. Дополнительно к нормам Гражданского кодекса правоотношения в сфере предпринимательства регулируются также специальным Законом РК от 31 января 2006 г. «О частном предпринимательстве»[29] и иными законодательными и подзаконными актами. Тем самым есть все основания говорить о наличии довольно большой совокупности гражданско-правовых норм о предпринимательском договоре, а именно об институте предпринимательского договора. Брагинский М.И. свидетельствует, что из 610 статей Гражданского кодекса РФ, посвященных регулированию договоров, 262 статьи рассчитаны целиком на участие предпринимателей[30], которые С.Куанышбаева именует взаимно предпринимательскими. Все остальные статьи о договорах также регулируют отношения, которые не исключают участия предпринимателей. Мы специальным подсчетом количества статей о предпринимательских договорах в ГК РК не занимались, но полагаем, что приведенные цифры достоверны. Концептуальными основами правового регулирования предпринимательского договора являются провозглашение принципа свободы договора наряду с закреплением бремени несения рисков от этой деятельности и повышенной имущественной ответственности по сравнению с контрагентами-потребителями. Такая позиция законодателя объясняется тем, что предприниматель должен быть профессионалом своего дела, компетентным, опытным, в отличие от тех, кому он передает товар, выполняет работу или оказывает услугу. Однако в Республике Казахстан такая концептуальная основа не выдерживается и презумпция социальной ответственности предпринимателей пока еще не нашла реализации на практике. Напротив, имеют место быть и преобладать частнособственнические, крайне индивидуалистические настроения и деяния, оказывающие негативное влияние на правосознание, правовую идеологию и на правопорядок в целом. В контексте развития рассматриваемого вопроса о принципе свободы договора следует отметить, что в Конституции РК, Гражданском кодексе и других законодательных актах красной нитью проводится идея о свободе предпринимательской деятельности и ее всемерной защите.
Рассмотрение принципа свободы договора в настоящей работе не является самоцелью, этот прием необходим в дальнейшем для использования его результатов при характеристике публичного договора как ограничения этого самого принципа. Законодатель Республики Казахстан называет статью 2 ГК РК не «принципы», а «основные начала гражданского законодательства», аналогичное положение имеет место и во многих других государствах СНГ. Хотя как в общей теории права, так и в отраслевых науках термин «основные начала» почти не применяется, исследованию подвергаются именно «принципы».
В «Толковом словаре живого великорусского языка» В.Даля под принципами понимается научное или нравственное начало, основанье, правило, основа, от которой не отступают. А «начала» определены как зачин, источник, основа.[31] Тем самым, семантическое значение рассматриваемых терминов позволяет считать их синонимами. Видимо, поэтому законодатель в одних современных нормативных правовых актах (например, Гражданский кодекс РК) употребляет термин «основные начала», в других – «принципы» (Глава 2 ГПК РК[32]). В Уголовном кодексе РК содержится лишь отсылочная норма о том, что Кодекс основывается на Конституции РК и общепризнанных принципах и нормах международного права (ст.1)[33]. Иногда принципы закладываются в преамбулы законодательного акта. Хотя вопрос о возможности отождествления понятий «основные начала» и «принципы» относится к числу дискуссионных[34], мы не будем вдаваться в суть дискуссий, поскольку это выходит за рамки нашего исследования, примем их априори за тождественные понятия. При этом многие исследователи, среди них и Ю.Г. Басин, рассматривают в качестве синонимов принципы законодательства и принципы права.[35] Под правовыми принципами традиционно понимаются руководящие положения, идеи, основные начала права, выражающие объективные закономерности, тенденции и потребности общественного развития, определяющие сущность всей системы, отрасли или института права, закрепленные в нормах действующего законодательства и имеющие в силу их правового закрепления общеобязательное значение. По словам Ю.Х.Калмыкова, это основные начала, характеризующие особенности данной системы права, в них выражены главенствующие идеи, пронизывающие все ее клеточки и клетки, структурные подразделения[36]. Другими словами, под правовыми принципами понимаются основные начала, наиболее общие руководящие положения права. Такие основные начала присущи как праву в целом, то есть правовой системе, так и отдельным отраслям права. Принципы права отражают как существо содержания, социальную направленность, так и главные отраслевые особенности правового регулирования, что помогает лучше уяснять его смысл, правильно толковать и применять конкретные правовые нормы при решении конкретной правовой ситуции. Роль принципов права в толковании и применении правовых норм представляется наиболее значимой. Ведь в соответствии со ст. 5 ГК РК в случаях, когда предусмотренные пунктами 1 и 2 ст. 1 названного Кодекса отношения прямо не урегулированы законодательством или соглашением сторон и отсутствуют применимые к ним обычаи, к таким отношениям, поскольку это не противоречит их существу, применяются нормы гражданского законодательства, регулирующие сходные отношения (аналогия закона). А при невозможности использования в указанных случаях аналогии закона права и обязанности сторон определяются, исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства и требований добросовестности, разумности и справедливости (аналогия права). Однако отсюда возникает и парадокс: если спорная ситуация урегулирована формально определенными нормами закона, то принципы права не применимы, даже в случае несправедливого и неразумного урегулирования законодателем (а такое не исключено) данного правоотношения, к тому же не отвечающего интересам сторон. Во избежание таких ситуаций нам представляется, что, учитывая значение принципов права в юриспруденции, правоприменители при обнаружении описанных ситуаций должны толковать нормы и разрешать соответствующие споры с обязательным учетом правовых принципов, а не только исходить из буквального значения правовых норм. Об этом можно судить из норм статьи 6 ГК РК «Толкование норм гражданского законодательства», в соответствии с которой при возможности различного понимания слов, применяемых в тексте законодательных норм, «предпочтение отдается пониманию, отвечающему положениям Конституции Республики Казахстан и основным принципам гражданского законодательства, изложенным в настоящей главе, прежде всего в ее статье 2» (а это и есть ссылка на принципы права). Кроме того, при выяснении точного смысла нормы гражданского законодательства необходимо учитывать исторические условия, при которых она вводилась в действие, и ее истолкование в судебной практике, если это не нарушает требований, изложенных в п. 1 рассматриваемой статьи. Теория права допускает существование принципов-норм, которые вводятся в тексты законодательных актов, а также и принципов-идей, которые законодателем прямо не называются, но которые презюмируются. В теории права различаются также общие, общеправовые (универсальные) принципы, межотраслевые принципы и специальные, или отраслевые принципы. К первым можно отнести, в частности, нормативный принцип законности. Ко вторым можно отнести процессуальные принципы состязательности, гласности судебного процесса и т.д. К отраслевым в числе других относятся принципы гражданского законодательства. Хотя при ближайшем рассмотрении оказывается, что часть из отраслевых принципов также относится к общим, универсальным принципам. В частности, принцип неприкосновенности собственности, принцип судебной защиты прав, принцип невмешательства в частные дела. Отсюда не совсем понятно, какими критериями законодатель руководствуется при решении вопроса о внесении или невнесении принципов в законодательные акты той или иной отрасли права. Например, в ст. 6 ГПК РК и ст. 10 УПК РК закреплен общеправовой принцип законности. Существующее в настоящее время в законодательстве положение, когда в одни законодательные акты вводятся принципы, в другие не вводятся, причем вносятся как будто бессистемно как общие, так и специальные (отраслевые) принципы, может свидетельствовать по нашему мнению только о том, что законодатель тем самым пытается определить приоритетные, наиболее важные направления правовой политики в той или иной сфере в конкретной исторической ситуации. В частности, в гражданском праве в настоящее время важно закрепить отход от тоталитарной системы путем включения нормативного принципа свободы договора и юридического равенства участников; в гражданском процессе – принцип законности и независимости судей, в отличие от прежнего «телефонного права» и удовлетворения интересов одной правящей партии и т.п. В теории права существует точка зрения, что к общеправовым принципам относится и принцип справедливости наряду с принципами гуманности и законности; на диссертационном уровне данная точка зрения обоснована, например, А.Л.Вязовым и другими авторами.[37]
Принципы права – это не просто правила поведения; правовые принципы и нормативные правила поведения нельзя ставить на одну плоскость. Если обычные правовые нормы, устанавливающие правила поведения, распространяются на конкретные правоотношения, то принципы права должны применяться при регулировании любых гражданских правоотношений, они распространяются на все правоотношения. По образному выражению Грибанова В.П., правовые принципы и нормы права соответственно выражают «дух» и «букву» закона.[38]
Причем в идеале, по нашему мнению, правоприменители должны учитывать при принятии решений как принципы-нормы, так и принципы-идеи. Представителем противоположной точки зрения в числе других являлась Н. А. Чечина, утверждая, что правовым принципом может стать только та идея, которая нашла свое выражение в правовой норме, а идея, не зафиксированная нормой права, не может стать правовым принципом.[39] История последних столетий с особенной наглядностью показывает, что принципы законодательства отражают господствующую в обществе идеологию, зависят от типа государства и государственного режима. Так, в советском законодательстве доминирующим принципом был, в частности, принцип верховенства государственной социалистической собственности над всеми другими ее видами. На этом основании можно утверждать, что многие положения из научных трудов советского периода, посвященные правовым принципам, уже не отражают современной правовой действительности в силу происшедших коренных изменений в обществе, экономике и других социальных институтах. Но это не означает, что «вместе с водой надо выплеснуть и ребенка», поэтому нами используются научные исследования прежних лет, не отягощенные идеологическими соображениями. Говоря о принципе свободы договора в современных условиях, следует отметить, что для отечественного законодательства этот принцип является новым, несмотря на все возражения сторонников иного подхода. Да, действительно, о свободе договора говорили и в предыдущие эпохи нашей истории. Однако необходимо разграничивать понятия «принцип» и «идея». Идея свободы договора давно витала в сфере частного права, и это бесспорно. Только одной идеи недостаточно для того, чтобы она стала формой права, эта идея должна быть закреплена в нормах права, стать нормативной, а только лишь затем может быть подвержена осмыслению, уяснению, исследованию, а главное – правоприменению. Для отечественных правоприменителей на данном этапе развития нашего общества и государства значение имеют не идеи, а правовые нормы. В этом и заключается основная проблема реализации на практике правовых принципов. Хотя принципы устанавливаются никак не вследствие субъективного усмотрения законодателя, а как объективные закономерности, как объективно присущие праву качества[40]. Попутно отметим, что даже сама идея свободы договора является новой по сравнению с идеей свободы вообще, так как свобода как противопоставление несвободе органически присуща человеку с незапамятных времен, а идея свободы договора, хотя и была известна, например, еще римскому праву, но сформировалась и получила свое дальнейшее развитие и нормативное закрепление в основном под влиянием идеалов буржуазных демократических революций в Европе. получила свое дальнейшее развитие к формам права представляется спорной.ава, Так, формальную определенность, то есть нормативное закрепление, принцип свободы договора впервые получил только с принятием Общей части ГК РК от 27 декабря 1994 г. Изучив тексты Гражданского кодекса Казахской ССР от 28 декабря 1964 г.[41] и Гражданского кодекса РСФСР 1922 г., нами не обнаружено ни одной нормы о свободе договора, что дает основание утверждать о новизне нормативного принципа свободы договора в гражданском праве Республики Казахстан. Не только принцип свободы договора, но и остальные шесть принципов гражданского законодательства, закрепленные в ст. 2 ГК РК, являются новыми в качестве именно нормативных принципов. В п. 1 ст.2 ГК РК названы следующие основные начала гражданского законодательства: равенство субъектов, неприкосновенность собственности, свобода договора, недопустимость произвольного вмешательства кого-либо в частные дела, необходимость беспрепятственного осуществления гражданских прав, обеспечение восстановления нарушенных прав, судебная защита прав. Интересно отметить, что в англо-американском праве тоже закреплены именно названные семь принципов[42]. Тем самым правовые идеи получили воплощение, внешнее выражение в правовых нормах и стали общеобязательными. Именно в этом смысле, т.е. в смысле закрепленности основных начал в законодательных актах, эти «начала» и становятся принципами-нормами. И правоприменители, в особенности судебные органы, обязаны использовать их, опираться на них, приводить в обоснование при решении того или иного вопроса, но наряду с принципами-идеями. В международном частном праве принцип свободы договора получил закрепление в ст. 1.1 Принципов международных коммерческих договоров, которые расцениваются учеными как международные обычаи, наряду с Правилами ИНКОТЕРМС.[43] После легального закрепления принципа свободы договора в гражданских кодексах стран СНГ, данный правовой принцип стал объектом исследования многих диссертаций, но в Казахстане он самостоятельному научному исследованию на монографическом уровне до 2009 г. не подвергался. Из статей научного характера можно привести достаточно интересные исследования Нурмагамбетова А.А., посвященные вопросу генезиса рассматриваемого принципа в советском праве и роли оценочных понятий, завершившиеся защитой диссертации.[44] Из российских диссертационных исследований можно назвать научные работы Ершова Ю.Л., Забоева К.И., Козлова М.Ю., Танага А.Н. и других.[45] Некоторые исследователи полагают считать как нормативные, так и ненормативные принципы в качестве нетрадиционных источников, форм права[46]. Представляется, что нормативные принципы могут рассматриваться как формы права, но мысль об отнесении принципов-идей к формам права представляется спорной. Для гражданского права это обстоятельство имеет особенно важное значение, т.к. оно чаще других отраслей сталкивается с такими ситуациями в силу преобладания в нем диспозитивных норм. Нам представляется, что одним из практических отличий норм-принципов от идей-принципов является то, что правоприменители, в частности, суды, при решении того или иного вопроса руководствуются не идеями, а нормативными принципами. Сходную точку зрения мы обнаружили и в трудах других исследователей данного вопроса[47]. Об этом говорит и судебная практика последних лет[48]. Так, Алимжан К. приводит пример, когда при рассмотрении гражданского дела на довод истца о том, что для государственных органов и государственных служащих (т. е. в сфере, регулируемой публичным правом) действителен принцип «запрещено все, что не разрешено», а в сфере частного права действует принцип «разрешено все, что не запрещено», судья спросил, на каком основании он ссылается на эти принципы, в каком нормативном акте они зафиксированы. Хотя еще со времен античности известен принцип, согласно которому судья должен знать право ex officio, т. е. в силу занимаемой должности. Естественно, что суд отказал в удовлетворении иска.[49]
Хотя имеются и исключения. Так, Конституционный Суд Российской Федерации более чем в ста определениях и постановлениях прямо ссылается на принцип справедливости, причем в половине случаев используется формулировка «конституционный принцип справедливости», хотя в Конституции РФ принцип справедливости не закреплен текстуально.[50]
В позитивном праве идея не является общеобязательной, в отличие от нормы права; идея является, скорее, морально-этической установкой, призванной влиять на поведение субъектов гражданских правоотношений. Отметим также, что поскольку законодатель не дает формально-определенного понятия каждого из принципов гражданского права, то в процессе правоприменения и в теории права для раскрытия их содержания, толкования применяются оценочные категории, понятия, что вызывает и соответствующие проблемы вследствие субъективного усмотрения правоприменителей и самих субъектов гражданских правоотношений в процессе применения оценочных категорий в праве. Как считают современные ученые, термин «оценочные понятия» впервые был введен в правовой лексикон В.И. Вильнянским[51], в дальнейшем получил развитие в трудах российских ученых В.Н. Кудрявцева, Я.М. Брайнина, М.И. Бару, Т.В. Кашаниной, и др. Оценочные понятия в праве не конкретизированы законодателем или иным компетентным органом; они уточняются и конкретизируются в процессе правоприменения; они дают правоприменяющему органу возможность свободного усмотрения, свободной (субъективной) оценки фактов[52]. О роли оценочных понятий в законодательстве проведено множество научных исследований. А.Г. Диденко, рассмотрев широкий спектр оценочных понятий в гражданском праве, приходит к выводу, что оценочный метод является также самостоятельным методом гражданско-правового регулирования. Под ним он имеет в виду предоставление управомоченным субъектам возможности самостоятельно устанавливать правовое предписание для конкретного случая в рамках общих границ, предусмотренных законодательством.[53] В отличие от оценочных понятий, формально определенные понятия жестко фиксируют круг охватываемых явлений, их содержание четко определено в законодательных либо в подзаконных актах. Причина существования оценочных понятий заключается в том, что закрепить в законодательстве все формальные признаки, дать точное описание всем явлениям практически невозможно. Поэтому законодатель при конструировании норм вынужден в ряде случаев ограничиваться лишь изложением общих признаков явлений, конкретизируемых в процессе правоприменения. К оценочным понятиям, закрепленным в ГК РК, можно отнести термины публичный договор, бытовые услуги, коммунальные услуги, обременительные условия, порочащие сведения, добросовестность, разумность, заботливость обычного предпринимателя, осмотрительность, общественные интересы, заблаговременно, немедленно, вследствие стечения тя­желых обстоятельств, ненадлежащее исполнение и т.д. Оценочные понятия применяются всеми субъектами гражданского права, но при наличии спора их толкование дается судом. Д.Акопян подразделяет все оценочные понятия на количественные и качественные. Качественные оценочные понятия, по ее мнению, выражают такие свойства обобщаемых явлений, которые зависят от ценностной ориентации законодателя, но без указания на степень соответствия свойств этой ценностной ориентации. Количественные же оценочные понятия, по ее мнению, такие свойства явлений, которые имеют определенные параметры, отражают степень соответствия данных признаков ценностной ориентации законодателя, их интенсивность.[54] Исходя из критериев, приведенных Д.Акопян, понятие публичный договор, на наш взгляд, включает в себя и качественные, и количественные характеристики. О наличии количественной характеристики понятия публичный договор говорит факт вовлечения в его орбиту множества субъектов на стороне потребителей, практически всего населения и хозяйствующих субъектов, что поневоле влечет возникновение обязанности государства реагировать на такие правоотношения, то есть наличие публичного интереса. Качественные же характеристики заключаются в возложении на доминирующую сторону такого правоотношения запрета отказывать в заключении договора, в обязанности заключить договор с каждым, на равных условиях и т.д. Таким образом, сам термин «публичный договор» относится к оценочным понятиям, влекущим субъективное усмотрение правоприменителей при отсутствии в законе конкретных указаний на публичность того или иного договора. Как говорит Д.Акопян, в задачу правоприменителя не входит уяснение содержания того или иного оценочного понятия в целом, он может ограничиться лишь решением вопроса о том, охватывается ли конкретный случай, подлежащий в данный момент урегулированию, содержанием оценочного понятия, или нет. А отсюда и возникает субъективное усмотрение со всеми вытекающими последствиями. В целях уменьшения риска неправильного применения оценочных понятий Д.Акопян предлагает установить законодательные и организационные гарантии. Под законодательными она понимает упорядочение терминологии оценочных понятий; установление перечней предметов, явлений, ими замещаемых; выработку и закрепление отдельных критериев оценочных понятий. В качестве организационных мер автор предлагает проводить толкование оценочных терминов компетентными органами государства; издание комментариев, иной учебной и методической литературы, проведение семинаров с практическими работниками и т.д.[55] Соглашаясь с Д.Акопян, мы считаем, что в сферах, затрагивающих интересы всех и каждого, всеобщие интересы, сверхважной является научная разработка оценочных категорий, понятий. При отсутствии или недостатке научных исследований в таких сферах, областях общественной жизни и возникают различные перекосы, проблемы. Наука должна оказывать значительное содействие правильному правоприменению новых и относительно новых правовых явлений, особенно в переломные моменты истории, каковой переживает сейчас Республика Казахстан. В Российской Федерации Президиумом Высшего Арбитражного суда РФ 05.05.1997 г. за №14 было дано Разъяснение о заключении публичного договора, которое к тому времени сыграло очень важную роль в применении соответствующих норм[56]. Но ученые справедливо полагают, что в настоящее время и этого разъяснения уже явно недостаточно, так как оно охватывает лишь некоторые стороны заключения публичного договора. Поскольку в Казахстане институт публичного договора как оценочная категория не получил еще должного научного рассмотрения, полагаем необходимым и своевременным издание нормативного постановления Верховного Суда РК о судебной практике применения законодательства о публичных договорах, что несомненно будет способствовать единообразному правопониманию и правоприменению, а также более высокой степени правовой защищенности всех участников таких правоотношений. По нашему мнению, совокупность приведенных в статье второй ГК РК основных начал гражданского законодательства, то есть принципов-норм, а также принципов-идей в случае их признания и соблюдения выражает суть принципа социальной справедливостив гражданском праве, который в свою очередь пока еще является принципом-идеей. Термин «социальный» означает «общественный, относящийся к жизни людей и их отношениям в обществе», посредством этого критерия оцениваются гражданско-правовые взаимоотношения и поведение субъектов.[57] Надлежащее осуществление субъективных гражданских прав и соответствующее исполнение гражданских обязанностей и обеспечивают состояние справедливости в обществе. Отсюда неприменение или неправильное применение в конкретных гражданских правовых отношениях хотя бы одного из ныне закрепленных нормативных принципов и принципов-идей ведет к недостижению принципа социальной справедливости в гражданском праве, а, следовательно, свидетельствует также и о недостижении целей правового регулирования. О том, что нельзя ограничиваться только принципами-нормами, в числе других исследователей говорит и А.Нурмагамбетов[58].
В процессе реализации права следует учитывать, что в системе права есть нормы, регулирующие общезначимые, публичные интересы государства, и нормы, выражающие интересы частных лиц, а через них – интересы всего общества. Регулируя общественные отношения путем установления общеобязательных правил поведения, право выражает определенное представление общества о справедливости.
Кроме охранительной и регулятивной задач, праву присуща задача обеспечения справедливости. С самого начала теоретического осмысления категории «справедливость» в философии она рассматривалась с сугубо социальных позиций. Справедливость, являясь социальным феноменом, обусловливала отношения между людьми, устройство общества и государства, формировала содержание законов и права. Понимание справедливости древнегреческих философов, как и справедливость у Гегеля, соответствует пониманию категории «социальная справедливость» в современных философии и праве. К сожалению, правоприменители в Казахстане не обосновывают свои решения не только ссылками на принципы-идеи, но и даже на нормативные принципы. Конечно, социальная справедливость не закреплена в качестве нормы права, однако изначально форма изложения основных начал гражданского законодательства достаточно абстрактна, поскольку принципы права формируются и формулируются в юридической науке. Поэтому Басин Ю.Г. допускал возможность и различного их словесного, текстуального оформления, и различное их количество[59]. Видимо, поэтому оба вида принципов обычно остаются не замеченными правоприменителями. На самом деле основные начала необходимо учитывать при толковании регулятивных и охранительных норм; они должны приниматься во внимание при разработке и применении всех актов, содержащих нормы гражданского права; а также их следует учитывать при применении гражданского законодательства по аналогии и т.д. Поэтому полагаем, что независимо от наличия или отсутствия нормативного закрепления принцип социальной справедливости должен быть поставлен во главу угла при регулировании гражданских правоотношений и далее будем к нему обращаться. Возвращаясь к принципу свободы договора, полагаем, что в термине «свобода договора» определяющим, ключевым является общенаучная и философская категория «свобода», что и вызывает необходимость ее более глубокого рассмотрения. Тем более, что в научном исследовании необходимо выдерживать методологическую последовательность восхождения от абстрактного к конкретному, так как договор регулирует отношения на уровне единичных актов или их ограниченной совокупности, а философия рассматривает отношения на высшем уровне обобщения явлений реального мира. В доктрине гражданского права отмечается, что любая фундаментальная наука, в том числе и юридическая, нуждается в наличии философских оснований, поэтому юридической науке всегда присуща идеологическая функция. Деидеологизация науки, произошедшая за последние десятилетия и имеющая неоднозначную оценку, повлекла за собой и то, что в настоящее время философскому обоснованию правовых явлений все еще не придается должного значения. Мы тоже считаем, что юридическая наука нуждается в «философской поддержке», а некоторые ее вопросы просто не могут быть раскрыты без философии.[60] Схему: «от свободы в философском смысле – к свободе договора» используют многие исследователи. Поскольку этот путь неизбежен, постараемся предложить собственное субъективное видение связи и соотношения приведенных понятий. Право в субъективном смысле неразрывно связано с пониманием свободы. Еще Гай в 1-й книге «Институций» писал, что основное деление, относящееся к праву лиц, заключается в том, что все люди суть или свободные, или рабы[61]. Данное определение исходит из толкования свободы как физической свободы. Аналогичный смысл имеет и норма, заключенная в пункте первом ст. 16 Конституции Республики Казахстан: «Каждый имеет право на личную свободу»[62]. Конституция РК многократно употребляет термин «свобода» в различных его аспектах, начиная с преамбулы, где говорится о приверженности народа идеалам свободы, равенства и согласия. Ст. 1 Конституции гласит, что высшими ценностями государства являются человек, его жизнь, права и свободы. Норма ст. 12 признает и гарантирует права и свободы человека в соответствии с Конституцией, а также декларирует принадлежность прав и свобод каждому человеку от рождения, их абсолютность и неотчуждаемость, определение ими содержания и применения законов и иных нормативных правовых актов. Статья 13 закрепляет право субъекта на защиту своих прав и свобод всеми не противоречащими закону способами, включая необходимую оборону, а также право на их судебную защиту. Статья 20 гарантирует свободу слова и творчества, ст. 22 закрепляет право на свободу совести, ст. 23 - право на свободу объединений, ст. 24 - право на свободу труда, п. 4 ст. 26 - право на свободу предпринимательской деятельности, свободное использование своего имущества для любой законной предпринимательской деятельности. Кроме прав, в статьях Конституции, посвященных обязанностям, также речь многажды идет о свободе. Так, ст. 34 обязывает каждого соблюдать Конституцию и законодательство Республики Казахстан, уважать права, свободы, честь и достоинство других лиц. Статья 39 гласит, что права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены только законами и лишь в той мере, в какой это необходимо в целях защиты конституционного строя, охраны общественного порядка, прав и свобод человека, здоровья и нравственности населения. П.2 ст. 40 Конституции объявляет Президента Республики символом и гарантом единства народа и государственной власти, незыблемости Конституции, прав и свобод человека и гражданина. Как видно, даже в основном законе многократно применяется философский, по сути – оценочный, термин «свобода», хотя Конституция, как и другой нормативный правовой акт - сугубо правовое явление, и тем более, имеющее высшую юридическую силу. Обратим внимание и на тот факт, что и в Конституции, и в других нормативных правовых актах применяется не отдельно термин «свобода», а именно сочетание «права и свободы», что говорит об их тесной взаимосвязи и взаимообусловленности. Вместе с тем право является объектом изучения в основном юридической науки, а вот изучением свободы в различных ее аспектах наряду с юристами занимаются и представители многих других наук. Поэтому наряду с широким, философским пониманием свободы существует и юридическое понимание свободы, закрепленное в позитивном праве, доказательства чему приведены нами выше. Г.В.Ф.Гегель вообще полагал право и свободу единым целым и говорил о праве только как о бытии свободной воли,[63] поэтому В.С. Нерсесянц писал, что «Философию права» Гегеля можно переименовать в «Философию свободы». По Гегелю, наука о праве есть часть философии, а свобода воли есть тот принцип, из которого мы исходим, ибо право — не что иное, как осуществление воли, поскольку она свободна, право покоится на свободе. Гегель критикует Канта, который также придерживается этого взгляда, однако Кант добавляет, что право непосредственно влечет за собой ограничение свободы. По мнению Гегеля, свобода является смесью свободы и несвободы, из них ограничивается несвобода, напротив, определение стороны свободы состоит в том, что свобода полностью осуществляется. Он выступал против понимания свободы как беспредельного явления и называл такое понимание фанатизмом. «Фанатизм видит во всем наличном бытии границу и хочет уничтожить ее, чтобы быть свободным; следовательно, тем самым свобода в этой негативной форме есть разрушение всего. Подобная свобода существовала в период Французской революции, когда степень свободы измерялась только степенью разрушения».[64] Как отмечают исследователи, парадокс состоит в том, что право, именуемое Гегелем свободой, предстает как система подчинения. Свобода оказывается знанием и осознанием этого подчинения. Несмотря на кажущуюся парадоксальность, данное утверждение полностью вписывается в законы формальной логики. По нашему пониманию, нормы закона, предписывающие участникам гражданских правоотношений поступать определенным образом, одновременно и ограничивают свободу, и вместе с тем создают рамки, «коридор, поле», обращение в пределах которого и есть свободное обращение, реализация меры свободы.
Президент Республики Казахстан Н.А. Назарбаев также подчеркивает: «Сто раз права античная мудрость, гласящая: хочешь быть свободным, подчиняйся законам»[65]. Современный российский ученый К.И.Забоев, констатируя, что элементы публично-правового регулирования применяются в гражданском праве из-за необходимости определения границ экономической свободы в целях предотвращения экономического произвола, также рассматривает сущность экономической свободы с учетом представлений о свободе как общенаучной и философской категории, изложенной в трудах Г.В.Ф. Гегеля, И. Канта, Ф.В. Шеллинга. По его мнению, гражданское право является отраслью права, которая призвана способствовать выражению свободы личности, а так как оно регламентирует в основном экономические отношения, то оно должно выступать гарантом экономической свободы. Вместе с тем, наделяя личность правами, гражданское право в то же время должно устанавливать границы их осуществления, чтобы при реализации своих прав лицо не вторгалось в область хозяйственного господства других членов общества. Этим он объясняет применение в гражданском праве, преимущественно имеющем дозволительную направленность, отдельных правил публично-правового характера[66].
Проблема свободы имеет центральное значение в философии и является объектом исследования практически всех философских дисциплин — гносеологии, метафизики, этики, философии религии, философии истории. Философский смысл «свободы» применяется также в контексте философии власти (доминирования, господства). Одной из сфер применения термина «свобода» в позитивном праве и является принцип свободы договора в гражданском праве. Для теории права и отраслевых юридических наук, в том числе для науки гражданского права, она имеет особое значение при изучении тех прав и свобод, которые определяют се содержание, при исследовании вопросов об обеспечении реализации свободы государством, а также используемых для этого правовых ограничениях. Вместе с тем профессор Ю.А. Тихомиров считает, что не следует искусственно абсолютизировать «личные начала» в обществе и органически противопоставлять права и интересы человека и гражданина интересам общества и государства[67]. Свобода личности как ее социально-правовая характеристика рассматривается во многих философских, юридических и иных трудах. В современной европейской культуре свобода конституируется именно в социальном контексте в таких сочетаниях, как «демократические свободы», «правовая свобода» и т.п. как результат преодоления несвободы, как противопоставление несвободе. Характеристика свободы личности определяет и существо государства, в котором реализуется эта свобода: тоталитарное или либеральное государство, теократическое или демократическое, правовое или антидемократическое и т.д. В настоящее время на законодательство стран СНГ и Казахстана в частности, значительное влияние оказывают европейские правовые конструкции. В этом смысле говорят о западной правовой культуре как о гуманистической, персоноцентристской, во главу угла в которой поставлены интересы отдельной личности. Даже термин «демократическое правовое государство», к статусу которого стремится Республика Казахстан, сложился под влиянием тех же идей. Влияние европейских правовых конструкций сказалось и на конструкции Уголовного кодекса РК, в котором, в отличие от прежнего Уголовного кодекса Казахской ССР, Особенная часть начинается с установления ответственности за преступления против личности, а не против основ государственного строя, как было прежде. Классическая философия оперирует также понятием «свобода воли», которая представляется одним из частных проявлений принципа свободы. Философы сходятся во мнении, что истоки концепции свободы воли были заложены в одном из ранних произведений Эразма Роттердамского. Свобода воли определяется как способность человека к самоопределению в своих действиях. Платон считал, что поступать свободно — значит действовать, ориентируясь на идеал блага, согласуя личные устремления с общественной справедливостью. Высказывание Платона говорит о значимости свободы только в обществе, в общественных отношениях. В трудах по философии приводится пример Робинзона, для которого свобода не имела никакого смысла. Другими словами, свобода не имеет значения и смысла вне общества, и в этом плане свобода, как и право, относится к явлениям социальным. Ныне стало расхожим такое определение, как «свобода есть осознанная необходимость». Новейший философский словарь определяет свободу как универсалию культуры субъектного ряда, фиксирующую возможность деятельности и поведения в условиях отсутствия внешнего целеполагания.[68] То есть термин «свобода» соотносится только с субъектом общественного отношения. Без субъекта свобода не имеет никакого значения, не представляет никакой ценности. Человек тоже существо социальное, он существует в обществе, все его права и свободы, а также обязанности проявляются только в обществе, по отношению к другим членам этого общества и к самому обществу. А потому его права и свободы, хоть и закрепленные на самом высоком законодательном уровне, не могут возводиться в ранг абсолютных, то есть неограниченных. Многие исследователи в качестве подтверждения данного тезиса приводят в качестве примера притчу, историю о прекращении свободы размахивания кулаками там, где начинается нос другого человека. Правовые нормы, направленные на регулирование общественных отношений, состоят не только из диспозитивных и факультативных норм, существуют также и императивные нормы, а среди общеправовых методов регулирования существуют как дозволения, так и запреты и ограничения. В противном случае в любом обществе царил бы хаос, а о поступательном развитии человечества и говорить бы не пришлось. Тем самым возникает проблема свободы индивида в соотношении со свободами других индивидов, поскольку распределение этих частных свобод входит в понятие общественных отношений. Как известно, нравственный императив И.Канта гласит, что субъект должен поступать так, чтобы его поведение могло стать всеобщим правилом для других. Свобода личности выражает возможность каждому вести себя в отношениях с другими личностями так, как это полезно, необходимо, но при этом не нарушая свободы других личностей. Видимо, на этом основании А.Нурмагамбетов, как и многие другие ученые, полагает считать тождественными свободу личности и свободу воли.[69] Свобода в договоре может проявляться как свободное выражение воли сторонами, которые, устанавливая свои права и обязанности, не нарушают свободу других лиц и друг друга. В современной действительности наблюдаются обратные явления, когда лицо, в одностороннем порядке устанавливая свои права и обязанности, нарушает при этом свободы своих же контрагентов. Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя – эта, может быть, и «избитая», истина позволяет сделать вывод, что право, в сущности, есть не что иное, как мера внешней свободы одного субъекта по отношению к другому субъекту. В теории права соблюдение права является одной из форм его реализации. Соответственно этому соблюдать свои и чужие законные интересы – это и значит обеспечивать баланс, меру между своими правами и свободами и правами и свободами другого человека, сообщества людей, что мы и поименовали социальной справедливостью. Соблюдение права становится обычной формой жизнедеятельности людей в рамках установленных прав и обязанностей.
Однако свобода реализуется не только при соблюдении, но и при использовании права, которое предполагает активное, сознательное отношение к своим правам и свободам – субъект имеет возможность осуществить выбор разных вариантов поведения, например, на стадии заключения договора. Он становится свободным, независимым, что и требуется на современном этапе общественного развития. Некоторые ученые предлагают определять право вообще как меру свободы, а формальное равенство людей – как условие существования и использования меры свободы.[70]
Поэтому в содержании принципа свободы договора важное значение имеют воля и волеизъявление, о которых говорилось выше. Причем по общему правилу, внутренняя воля лица в сделке должна соответствовать его внешнему волеизъявлению, что является важнейшим условием действительности договора как сделки. В правовой науке вопрос о первичности воли или волеизъявления является дискуссионным. Однако буквальный анализ формально-юридических норм позволяет сделать вывод, что основным содержанием принципа свободы договора является не внешнее выражение воли (волеизъявление), а сама внутренняя воля субъекта, которая в договорном правоотношении должна быть именно согласованной самими сторонами. Как говорил И.А. Покровский, «только сознательная и свободная воля людей может быть поставлена в качестве активного, правотворящего агента. Только в принципе воли может найти себе надлежащее выражение идея частной автономии личности, и отказ от этого принципа лишил бы гражданское право той ариадниной нити, которая единственно может провести его через запутанный лабиринт всевозможных коллизий»[71]. Если сравнить общее содержание свободы личности и ее антипода – зависимости, то в последнее тысячелетие четко прослеживается тенденция расширения прав и свобод личности, усиление их обеспеченности со стороны развитых государств, а вместе с тем и тенденция усиления обязанностей и ответственности личности. Истоки таких тенденций кроются в теориях естественного права и позитивного права. Следует при этом учитывать, что со времен Французской революции термины «права» и «свободы» в контексте жизнедеятельности человека употребляются как синонимы, например: свобода слова, право на жизнь, свобода совести, право на неприкосновенность жилища, неприкосновенность собственности и т.д. Хотя не все ученые согласны с отождествлением названных терминов и обосновывают их различие и соотношение. Основные права и свободы личности (не только в смысле физического лица, а как субъекта права) закреплены в Конституции Республики Казахстан, как и других современных государств. Подчеркнем, что когда речь в настоящей работе идет о свободе личности, то имеется в виду не личность только физического лица, человека, а личность как субъект права, то есть в данном случае говорится о свободе личности в смысле субъекта права, включающего в себя и физическое, и юридическое лицо. Республика Казахстан, конституируя себя правовым, демократическим и социальным государством, призвана создать наиболее эффективные условия для реализации свободы личности, в том числе и на свободу выражения воли в договорных отношениях. При этом приоритет прав и свобод человека, понимание его достоинства как величайшей социальной ценности должны стать основным мерилом степени выполнения социальной роли государства. Отрадно отметить в этом плане, что в последние годы в законотворческой деятельности одним из критериев такой деятельности служит критерий наличия или отсутствия в законопроекте нарушений прав и свобод личности. Негативным оттенком данного направления является то, что такой проверке подвергаются только новые законопроекты, а нормы действующего права не проходят экспертную оценку, что и является одной из причин наличия коллизий и пробелов в законодательстве Республики. Принцип свободы договора является одним из основополагающих принципов не только гражданского, но и частного права в целом. Появление данного принципа неразрывно связано и с появлением договора как правового института. Однако в предыдущих общественно-экономических формациях проблема свободы договора в ее современном понимании не возникала, она появилась вместе с развитием техники, технологий, экономики и общества в целом. Легального определения принципа свободы договора законодатель не приводит, поэтому такое определение формируется в доктрине гражданского права. Так, под принципом свободы договора А.А.Нурмагамбетов понимает прямо закрепленное в законе основное начало гражданского права, устанавливающее для субъектов договорных отношений свободу заключения договора, свободу выбора его вида, свободу определения условий и свободу его расторжения.[72] Некоторые видят воплощение свободы договора в реализации правосубъектности в сочетании с методом автономии воли, говоря, что свобода договора представляет собой возможность, представленную государством частным лицам самим, собственной волей и в собственном интересе приобретать для себя права, осуществлять их, создавать обязанности и исполнять их. М.Ю. Щетинкина предлагает следующее определение: «Принцип свободы договора – это установленная гражданским правом возможность субъектов гражданских правоотношений по своему усмотрению и в своем интересе реализовывать правомочия, заложенные в принципах и нормах гражданского права, а также предусматривать в договоре права и обязанности, хотя бы не предусмотренные законом, но и не противоречащие гражданскому праву»[73]. Как видим, существенных различий в приведенных дефинициях не имеется, основные критерии определения основаны на содержании данного принципа в сочетании с особенностями метода гражданского правового регулирования. Принцип свободы договора является одним из проявлений диспозитивного метода регулирования гражданских правоотношений, который позволяет участникам самим, свободно, в рамках действующего законодательства, избирать правила поведения по принципу «разрешено все, что не запрещено». Данная презумпция восходит к статье 5 Всеобщей Декларации прав человека и гражданина 1789 года, где говорится, что все, что не воспрещено законом, то дозволено, и никто не может быть принужден к действию, не предписанному законом. Частичное ее воплощение содержится также и в п.2 ст. 10 ГК РК: «Государство гарантирует свободу предпринимательской деятельности и обеспечивает ее защиту и поддержку». Содержание принципа свободы договора. Со времени закрепления в гражданском законодательстве Республики Казахстан и других стран СНГ принципа свободы договора и для нас стало очевидным, что важны не только определение круга правомочий сторон при реализации договорной свободы, но соблюдение участниками правоотношений общечеловеческих ценностей, таких, как разумность, справедливость, добросовестность, нравственность, незлоупотребление правом. Сухой, официозный язык советских юридических текстов не придавал значения закреплению таких этических категорий в нормах гражданского права, они не «вписывались» в их содержание, как и сам принцип свободы договора
При рассмотрении содержания принципа свободы договора следует всегда помнить необходимость одновременного учета названных этических норм, которые по своей сути являются оценочными нормами в праве, так как закреплены в соответствующих правовых нормах. Здесь предметно прослеживается тесное взаимодействие норм права и норм морали, этики.
Говоря о содержании принципа свободы договора, традиционно в научной литературе выделяют три правомочия субъекта, вытекающие из принципа свободы договора, которые сводятся к следующему: 1) стороны сами решают – вступать или нет в договорные отношения с кем-либо, т.е. заключать договор, или не заключать; 2) могут заключать договор, как предусмотренный, так и не предусмотренный законодательством; 3) могут самостоятельно определять условия договора. Исходя из этого, в литературе зачастую предлагается рассматривать принцип свободы договора как единство трёх его элементов: свободы заключения договора, свободы выбора заключаемого договора и свободы определения его содержания[74]. Некоторые ученые дополняют данный перечень следующими условиями: стороны по своему усмотрению определяют с кем, где, когда, в какой форме заключать договор, расторгать ли договор, вправе самостоятельно вести переговоры с целью достижения соглашения путем использования любых правомерных способов и без ограничения во времени, а также в решении вопроса о целесообразности продолжения переговоров и т.д.[75] К.Осакве, анализируя англо-американское право, выделяет около 20 элементов свободы договора.[76] Мы согласны с тем, что в содержание принципа договора входит право субъекта по своему усмотрению выбирать партнера (-ов) по договору, изменять условия или прекращать действие договора. В этом плане можно говорить о единстве не трех, а четырех элементов свободы договора. Выбор же формы договора не всегда зависит от воли субъектов, так как для значительного количества договоров законодатель вводит обязательную форму – простую или квалифицированную письменную. Все же остальные приведенные выше дополнительные условия полагаем относящимися к праву определения условий договора. Иначе доходит до абсурда. Так, Е.Г. Комиссарова считает уступку права требования существенным элементом содержания принципа свободы договора и в своей монографии значительное место отводит рассмотрению данного вопроса.[77] Точно таким же образом можно было избрать новацию и рассмотреть ее как существенный элемент свободы договора. Несмотря на то, что право уступки требования и новация тоже вытекают из свободы договора, они не занимают в повседневной жизни столь значительной роли, а тем более практически неприменимы в публичном договоре, когда потребитель зачастую вынужден заключить договор с одним и тем же субъектом и только в целях реального исполнения договорных обязательств, не предусматривающих уступку требования либо новацию (энергоснабжение, перевозка, связь и др.). Известный русский ученый И.А. Покровский писал: «Всякий договор является осуществлением частной автономии, осуществлением той активной свободы, которая составляет необходимое предположение самого гражданского права».[78] Поэтому любые ограничения принципа свободы договора должны восприниматься как исключение из общего правила, закрепленного в нормативном принципе. Весь массив элементов рассматриваемого принципа И.А.Покровский делил на две части: свобода до­говора в отрицательном смысле, которая включает в себя пра­во вступать или не вступать в договор, и свобода договора в по­ложительном смысле, предполагающая право определять содержание соглашения и право заключить не предусмотренный законом договор[79]. Такая составляющая принципа свободы договора, как право всту­пать в договор, выбирать контрагента, определять условия будущего соглашения, реализуется на стадии заключения договора, что дает основание говорить об особой роли данной стадии в реализации принципа свободы договора. Тем самым из принципа свободы договора вытекает возможность заключения как свободных, или взаимосогласованных, договоров, а также так называемых обязательных договоров, условия которых не могут быть свободно определены сторонами. Из этого же принципа вытекает возможность заключения как предусмотренных, так и не предусмотренных законодательством договоров; как поименованных, так и непоименованных; право взаимно согласовывать условия договора или принять готовые условия оферты (акцептовать); право вступать в переговоры по поводу заключения договора либо не вступать и т.д. Статья 2.15 Принципов УНИДРУА прямо закрепляет также и свободу сторон вести переговоры, а недостижение согласия в результате переговоров не предусматривает ответственность ни для одной из сто­рон[80]. Это значит, что сторона вправе отказаться по итогам встреч с контрагентом от дальнейших с ним отношений. Если стороны заключают смешанный договор, то к отношениям сторон применяется в соответствующих частях законодательство о договорах, элементы которых содержатся в смешанном договоре, если иное не вытекает из соглашения сторон или существа смешанного договора (ст.381 ГК РК). Право свободно определять условия договора по усмотрению сторон, кроме случаев, когда содержание соответствующего условия предписано законодательством, закреплено в п. 1 ст. 382 ГК РК. Украинские ученые критикуют в этом отношении норму абзаца первого ч.3 ст. 6 ГК Украины, где указано: «Стороны в договоре могут отступить от положений актов гражданского законодательства и урегулировать свои отношения по собственному усмотрению». Часть 1 статьи 627 ГК Украины, характеризуя свободу договора, предусматривает необходимость учета актов гражданского законодательства, деловых обычаев, требований разумности и справедливости. Однако формулировка «в соответствии со статьей 6 настоящего Кодекса» кардинально изменяет регулятивное значение перечисленных институтов. Их действие становится обязательным для сторон договора лишь при отсутствии специального договорного установления. Тем самым фактически закреплен приоритет договора над законом. Условие статьи 6 ГК Украины о «неограниченной свободе» договорного усмотрения противоречит не только здравому смыслу и традициям отечественного права, но и не вписывается в инструментарий самого Гражданского кодекса, создает путаницу и неопределенность. [81] Как известно, при регулировании договорных отношений законодатель оперирует в основном диспозитивными нормами. Тем не менее, стороны могут также своим соглашением исключить применение или установить иные условия, отличные от тех, которые предусмотрены диспозитивной нормой. При отсутствии такого соглашения условие договора определяется диспозитивной нормой. Если же условие договора не определено сторонами или диспозитивной нормой, соответствующие условия определяются обычаями делового оборота, применимыми к отношениям сторон. Кроме того, стороны вправе предусмотреть в договоре, что его отдельные условия определяются примерными условиями, разработанными для договоров соответствующего вида и опубликованными в печати (ст. 388 ГК РК).
В числе условий договора сторонам предоставлено право установления и изменения цены договора соглашением сторон (ст.385 ГК РК). Следует добавить также право участников договорного правоотношения взаимно устанавливать формы, виды и размер имущественной ответственности, способы обеспечения исполнения обязательств и т.д. В договорах с участием иностранного элемента стороны вправе выбирать применимое право и арбитраж, что также является элементом сво­боды договора.
Гражданский кодекс устанавливает принцип нерасторжимо­сти договора, провозгласив правило о недопустимости одностороннего отказа от него. Однако отказ все же может иметь место в случаях, предусмотренных законом (статьи 401 и 404 ГК РК), а для предпринима­тельских отношений — также и в случаях, предусмотренных договором. При недостижении соглашения по существенным условиям, в соответствии с принципом свободы договора, договор считается незаключенным. Тем самым классическая теория договора, базирующаяся на принципе свободы договора, исходит из рассмотренного нами постулата свободы воли, а также принципов юридического равенства и независимости сторон. Как отмечают К. Цвайгерт и Х. Кётц, поведение каждого субъекта должно ограничиваться рамками разумного понимания его контрагентом и не освобождает его от обязанности учитывать подлежащие защите интересы друг друга, равно как и от необходимости формулировать свое волеизъявление в полном соответствии с общепринятыми требованиями делового оборота. Обоснованием свободы договора К. Цвайгерт и Х. Кётц считают не только автономию воли, но также и частную и общественную выгоду.[82] Прежде, чем договор будет заключен, чтобы договор состоялся, необходимо выражение сторонами воли в требуемой законом форме. Данный процесс традиционно делится на два этапа: предложение о заключении договора — оферту и акцепт, т. е. полное и безоговорочное его принятие, либо неакцепт. Именно в процессе выполнения этих двух стадий и должно происходить свободное вы­ражение намерений сторон, их внешнее волеизъявление и, в конечном итоге, заключение или незаключение договора. Исходя из принципа свободы договора и метода автономии воли, никто не может заставить, принудить субъекта имущественного оборота вступить в договор, то есть посылать или не посылать оферту, отвечать на нее или не отвечать, принимать ее полностью или с оговорками. Очень редкие исследователи отмечают еще одну особенность принципа свободы договора: это то, что государство само должно считаться со свободой индивида и предоставлять ему право самостоятельно определять свои условия существования.[83] Сейчас стало очевидным, что государство должно ограничить свое произвольное вмешательство в частные дела, чтобы избежать возврата к существовавшим ранее административно-командным методам управления экономикой. Государство, его органы не должны ограничивать произвольно свободу личности, установленную и закрепленную правом. Подчеркнем, что речь идет только о произвольном, безосновательном, вмешательстве. Буквальное воплощение принципа свободы договора в повседневной практике предполагает активное участие субъектов договора в формировании его условий, в противном случае не может быть речи об истинной свободе договорных отношений. Вместе с тем, мы согласны с мнением ученых, что свобода договоров превратится в фикцию, если только все другие основные принципы не будут реализованы в гражданском законодательстве и практике его применения[84], в связи с чем рассмотрим далее основное содержание остальных нормативных принципов гражданского права. Так, принцип юридического равенства участников гражданско-правовых отношений непосредственно связан с принципом свободы договора и в первую очередь свидетельствует об отсутствии властных отношений подчиненности субъектов друг другу, о равенстве их возможностей как для вступления в гражданские правоотношения, так и для осуществления субъективных гражданских прав, исполнения обязанностей и для защиты гражданских прав. Равенство субъектов означает юридическое равенство государства с юридическими и физическими лицами в имущественных правоотношениях, а также равенство в этой сфере право- и дееспособности всех физических лиц – граждан своего государства, иностранных граждан и лиц без гражданства. Но вместе с тем он не означает буквального равенства участников. Как отмечают ученые, и мы с таким мнением согласны, следует акцентировать внимание на том, что речь идет о юридическом, то есть формальном, а не о фактическом экономическом равенстве участников гражданских правоотношений. В частности, субъект, систематически занимающийся предпринимательской или иной профессиональной деятельностью, заключающуюся в продаже товаров, выполнении работ или оказании услуг, несомненно, обладает неизмеримо большим по сравнению с потребителем опытом в совершении соответствующих сделок, он нередко может умолчать об обстоятельствах, невыгодных для потребителя, методично навязывать партнеру выгодные для себя и невыгодные для него условия договора и т.д. То есть такой субъект имеет преимущества в имущественном обороте, а вторая сторона, следовательно, может оказаться ущемленной на степень использования преимуществ первой стороной. Когда такое неравноправие возникает в индивидуальных правоотношениях, в единичных случаях, государство оставляет их на разрешение самих сторон, предполагая, что ими будут использованы возможности диспозитивного урегулирования проблемы. Однако когда такое неравноправие касается интересов множества, почти всего населения государства и хозяйствующих субъектов, тогда публичная власть в любом цивилизованном социальном государстве вмешивается в частные правоотношения и вводит в законодательство нормы, направленные на юридическое уравнивание такого положения. В советское время имущественных правоотношений, включающих в свою орбиту тысячи и тысячи клиентов, потребителей было также немало. Однако в науке гражданского права о негативных сторонах действий субъектов, на которых лежит бремя исполнения основной обязанности по договору (оферентов), почти никаких публикаций не имелось. Можно объяснить это идеологическими соображениями, поскольку в качестве продавцов, подрядчиков и услугодателей выступали в основном государственные юридические лица. Кроме того, в производственной сфере подавляющая часть договоров заключалась на основании плана и даже путем принятия наряда к исполнению. «Договариваться» в буквальном смысле было практически не о чем. Стороны договора заранее были определены плановыми установлениями, существенные условия договора и ответственность сторон устанавливались нормативными правовыми актами, например, положениями о поставках или правилами о договорах подряда на капитальное строительство. Как говорят ученые, «выветрилась» сама идея договора как регулятора отношений, «испарился» дух договорной свободы. В современных условиях ситуация, конечно, изменилась, принцип юридического равенства участников гражданских правоотношений получил новое содержание, а случаи фактического экономического неравенства субъектов в идеале должны расцениваться как исключение. К тому же государство принимает все меры к тому, чтобы фактически уравнять положение субъектов путем установления мер защиты слабой стороны договора. Применительно к теме нашей работы можно сказать, что публичный договор и ограничения в нем – это исключение из общего принципа юридического равенства участников.
В странах дальнего зарубежья гражданское право также исходит из идеи равенства участников и вместе с тем предусматривает исключения, признавая такое положение разумным. Что касается следующего принципа - принципа неприкосновенности собственности, то, по словам Д.И.Мейера, в каждом обществе право собственности пользуется особым уважением[85]. В Конституции РК предусматривается, что в Казахстане признаются и равным образом защищаются как государственная, так и частная собственность (ст. 6); собственность, в том числе право наследования, гарантируется законом. Никто не может быть лишен своего имущества, иначе как по решению суда. Принудительное отчуждение имущества для государственных нужд в исключительных случаях, предусмотренных законом, может быть произведено при условии равноценного его возмещения (пункты 2 и 3 ст. 26). Собственник может использовать принадлежащее ему имущество по своему усмотрению в любых не запрещенных законом целях.
Связь рассматриваемого принципа с принципом свободы договора заключается в том, что неприкосновенность собственности означает именно свободное усмотрение собственника в выборе любых законных способов и форм использования своего имущества и имущественных прав, с соблюдением ограничений, установленных пунктом 4 ст. 188 ГК РК и конституционной нормой о том, что собственность не только предоставляет права, но и обязывает. Провозглашая принцип свободы договора, законодатель создал правовую базу для свободной реализации именно прав собственника[86]. Принцип свободы договора тесно связан с нормативным принципом невмешательства кого-либо в частные дела. Ст. 18 Конституции РК определяет, что каждый имеет право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и достоинства, на тайну личных вкладов и сбережений, переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений. Ограничения этого права допускаются только в случаях и в порядке, прямо установленных законом. По свидетельству Ю.Г.Басина, в ранее действовавшем Гражданском кодексе Казахской ССР этот принцип был отражен весьма слабо[87]. В юридической литературе указанное основное начало гражданского законодательства традиционно связывается с недопустимостью вмешательства государства в частные дела[88]. Субъекты гражданского права «…предполагаются носителями собственной воли и собственной инициативы и именно им предоставляется регулирование взаимных отношений между собой. Государство не определяет этих отношений от себя и принудительно, а лишь занимает позицию органа, охраняющего то, что будет определено другими»[89]. Определение данного принципа опирается на метод автономии воли в правовом регулировании гражданских правоотношений. Тем не менее, рассматриваемый принцип гражданского права не следует абсолютизировать. Всегда было, есть и будет внешнее вмешательство в частные дела, только оно не должно быть произвольным, субъективным[90]. В этой связи ученые считают необходимым нормативно закрепить также и критерии, по которым то или иное вмешательство в гражданские правоотношения может объективно оцениваться как «произвольное» или, напротив, «дозволенное». Как сказано в Конституции, права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены только законами и лишь в той мере, в какой это необходимо в целях защиты конституционного строя, охраны общественного порядка, прав и свобод человека, здоровья и нравственности населения. Мы считаем, что вмешательство государства в частные правоотношения может оправдываться только целью установления социальной справедливости. Применительно к публичному договору данный принцип проявляется в том, что доминирующая сторона, используя свое положение, не имеет права необоснованно вмешиваться в частные дела потребителей, навязывая или откровенно диктуя им свои условия; а государство, в свою очередь, не может необоснованно вмешиваться в частные дела доминирующей стороны, в лице которой, как правило, выступают предприниматели. В том числе в целях реализации данного принципа государством в законодательном порядке установлены запреты необоснованных проверок субъектов предпринимательской деятельности, жестко регламентированы основания таких проверок и порядок их проведения. Принцип необходимости беспрепятственного осуществления гражданских прав представляет из себя одну из проекций принципа свободы договора и означает, в частности, что каждый имеет право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности. В соответствии со ст. 8 ГК РК субъекты гражданских правоотношений по своему усмотрению распоряжаются принадлежащими им гражданскими правами, в том числе правом на их защиту. Отказ граждан и юридических лиц от осуществления принадлежащих им прав не влечет прекращения этих прав, за исключением случаев, предусмотренных законодательными актами. Реализации этого принципа служат также нормы, закрепляющие свободное перемещение и обращение вещей, в том числе денег, а также работ и услуг на всей территории Республики Казахстан. Ограничения перемещения товаров и услуг вводятся в соответствии с законодательными актами, если это необходимо для обеспечения безопасности, защиты жизни и здоровья людей, охраны природы и культурных ценностей. Принцип обеспечения восстановления нарушенных прав. Восстановление гражданских достигается использованием таких гражданско-правовых способов защиты, как признание права, восстановление права, существовавшего до нарушения права, пресечение действий, нарушающих право или создающих угрозу его нарушения, присуждение к исполнению обязанности в натуре, возмещение убытков и др. (ст. 9 ГК РК). Одной из мер обеспечения восстановления нарушенных прав является наличие строгой имущественной ответственности субъектов гражданского права при нарушении принятых на себя обязательств. Теория гражданского права исходит из того, что ст. 9 ГК РК содержит открытый перечень способов защиты гражданских прав, которые могут применяться в зависимости от объектов и характера нарушения защищаемого права. В основном они носят восстановительный характер. В публичных договорах данный принцип реализуется в основном путем обеспечения реального исполнения обязанностей должником, возмещением убытков, уплатой неустойки, компенсацией морального вреда, пресечение действий, нарушающих или создающих угрозу нарушения субъективных прав. Самозащита гражданских прав может применяться в основном в качестве мер оперативного воздействия на должника (оперативных санкций), но не в качестве мер имущественной ответственности[91]. Говоря о принципе судебной защиты гражданских прав, в первую очередь следует исходить из конституционной нормы о праве каждого на судебную защиту своих прав и свобод (ст.13), поскольку без надлежащего правового обеспечения государством право превращается в фикцию, декларацию. Защита гражданских прав осуществляется судом, арбитражным судом или третейским судом. По общему правилу, защита гражданских прав в Республике Казахстан осуществляется прежде всего государственными судами общей или специальной юрисдикции. Однако, исходя из принципа свободы договора, стороны могут своим соглашением избрать в качестве бесстрастного суда также и конкретный третейский или арбитражный суд. Общие способы защиты гражданских прав закреплены в ст. 9 ГК РК.
Таким образом, мы видим целую и стройную систему принципов, а не просто семь отдельных нормативных принципов гражданского права. Они взаимообусловливают и взаимодополняют друг друга, реализация одного невозможна без реализации другого, о чем говорят и другие исследователи[92]. А нарушение хотя бы одного из них влечет нарушение принципа, идеи социальной справедливости, установление которой является, в конечном счете, целью правового государства.
Исходя из того, что нами доказывается необходимость применения как нормативных, так и ненормативных принципов права, отметим еще один принцип, о котором говорит Басин Ю.Г. и некоторые другие исследователи[93]. Это принцип защиты прав предпринимателей и потребителей, имеющий непосредственное отношение к нашей теме. Как говорил Басин Ю.Г., несмотря на кажущуюся противоположность названных явлений, защищенность подлинных интересов предпринимателей и потребителей ведет к одной цели – развитию предпринимательства, которое не может осуществляться иначе, чем через все более полное удовлетворение интересов и нужд потребителей, что и составляет главную задачу цивилизованной экономики. По сути, в идеальной модели социально ориентированной рыночной экономики должны быть созданы наиболее благоприятные условия для развития конкурентной среды, воплощения на деле равенства участников экономических отношений, свободы в принятии ими решений, беспрепятственной возможности входа (выхода) на рынок. Рассмотрение содержания принципа свободы договора будет не полным, если не принимать во внимание нормы, заложенные законодателем в пунктах 2 и 3 ст. 2 ГК РК. При более внимательном прочтении названных норм обнаруживается, что оба эти пункта, по сути, восполняют принцип свободы договора, или, говоря иными словами, полнее раскрывают его содержание, сущность, содержат его основные характеристики. Такое положение является выигрышным применительно к теме нашего исследования, однако представляется нелогичным выражение воли законодателя с явным перекосом к конкретизации лишь одного из семи нормативных основных начал гражданского законодательства. Так, к содержанию принципа свободы договора относится закрепленное в п.2 правило о праве субъектов свободно устанавливать свои права и обязанности на основе договора и определять любые не противоречащие законодательству условия договора. Пункт 3 закрепляет презумпцию свободного перемещения товаров, услуг и денег на всей территории РК, что также раскрывает одну из граней принципа свободы договора. В то же время первое предложение пункта второго ст. 2 ГК РК явным образом нормативно закрепляет такой признак метода гражданского правового регулирования общественных отношений, как автономия воли: «Граждане и юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе». Второе предложение пункта 3 ст. 2 ГК РК: «Ограничения перемещения товаров и услуг вводятся в соответствии с законодательными актами, если это необходимо для обеспечения безопасности, защиты жизни и здоровья людей, охраны природы и культурных ценностей» - представляет из себя не что иное, как часть содержания еще одного основного начала – недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела. Приведенная стилистическая казуистика, внешне вроде бы и логичная, поскольку все пункты второй статьи взаимосвязаны, приводит к тому, что в среде цивилистов возникают различные точки зрения по вопросу о количестве и даже наименованиях нормативных принципов гражданского права. Так, некоторые ученые выделяют 6 принципов[94], другие – 9 принципов[95] и т.д. Басин Ю.Г. называет шесть принципов гражданского законодательства, но при этом упускает такие основные начала, как необходимость беспрепятственного осуществления гражданских прав, обеспечение восстановления нарушенных прав, а вместо них вводит принцип защиты предпринимателей и потребителей как основных субъектов гражданских правоотношений, необходимости беспрепятственного осуществления гражданских прав, обеспечения восстановления нарушенных прав[96]. Аналогично поступают и другие авторы, с той лишь разницей, что называют другие принципы и меняют их количество. Полагаем, что поскольку основные начала (принципы-нормы) формально определены и облечены законодателем в правовую норму, то они не могут произвольно изменяться или игнорироваться даже в науке гражданского права, в противном случае авторы иных трактовок должны аргументировать свое несогласие с волей законодателя. Другое дело – принципы-идеи, которые могут именоваться и трактоваться авторами по своему усмотрению. Как известно, для вступления в договорные правоотношения субъект должен обладать свойством правосубъектности, которая складывается из правоспособности и соответствующей дееспособности. В связи с этим важное значение для реализации принципа свободы договора имеет ст. 18 ГК РК, в соответствии с которой никто не может быть ограничен в правоспособности и дееспособности иначе, как в случаях и порядке, предусмотренных законодательными актами. Несоблюдение установленных законодательными актами условий и порядка ограничения правоспособности и дееспособности граждан или их права заниматься предпринимательской либо иной деятельностью влечет недействительность акта государственного или иного органа, установившего соответствующее ограничение. То есть равная правоспособность субъектов также является непременным условием реализации принципа свободы договора на практике. Пункт 3 ст. 18 содержит правило о том, что полный или частичный отказ гражданина от правоспособности или дееспособности и другие сделки, направленные на ограничение правоспособности или дееспособности, недействительны, за исключением случаев, когда такие сделки допускаются законодательными актами. Анализ норм законодательных актов и научной литературы показывает, что речь в них идет в основном о свободе договора на преддоговорной стадии и стадиях заключения и исполнения договора, а о праве на свободное решение судьбы уже заключенного договора практически не говорится. Поэтому мы согласны с мнением А.Е. Лисюковой, которая считает, что «этот принцип сохраняет свое гла­венствующее положение на всем протяжении существования договора» и стороны вправе изменить или расторгнуть договор своим свободным соглашением[97]. То есть по общему правилу принцип свободы договора должен действовать и на стадии преддоговорной (переговоры), и на стадии заключения договора, и на стадии исполнения, а также и на стадии прекращения договора. Тем самым нормальным условием гражданского оборота является принцип свободы договора и его практическая реализация на практике. Обратное – это исключение из общего правила. Введение данного нормативного принципа закономерно повлекло активное участие негосударственных субъектов в формировании договорных условий. В советском праве активность субъектов в установлении, изменении или прекращении гражданских прав и обязанностей в договорных правоотношениях была минимальной. В цивилистической литературе существуют и иные подходы к формулировке ст. 380 ГК РК «Свобода договора». Так, Р.А.Тельгарин предлагает различать свободу договора в качестве общего нормативного принципа гражданского права, закрепленную в ст. 1 ГК Российской Федерации (ст. 2 ГК РК), а также свободу заключения гражданско-правовых договоров согласно ст. 421 ГК РФ (ст. 380 ГК РК) в качестве принципа договорного права. Под принципом свободы заключения гражданско-правовых договоров он предлагает понимать закрепленную в законе и других нормах права свободу лица обладать независимой волей на вступление в договорные отношения в качестве полноправной стороны.[98] На этом основании, он логически полагает необходимым изменить наименование ст. 421 ГК РФ (ст. 380 ГК РК) на: «Свобода заключения договора» вместо имеющегося «Свобода договора». Представляется, что рациональное зерно в его рассуждениях присутствует и поэтому мы поддерживаем его точку зрения, так как из всех правомочий, вытекающих из принципа свободы договора, на наш взгляд, наиболее важным является правомочие свободы заключения договора как общее условие вступления в договорные отношения. Статья 380 является специальной по отношению к ст. 2 ГК РК, поэтому следует согласиться с мнением автора.
М.Ф. Казанцев вместо термина «свобода договора» предлагает использовать термин «свобода договорного регулирования», полагая, что именно в динамике договорных отношений и проявляется свобода договора. Под свободой гражданско-правового договорного регулирования автор понимает свободу (возможность) субъектов гражданского права посредством заключаемых ими гражданско-правовых договоров осуществлять гражданско-правовое регулирование своих отношений в любых пределах, не противоречащих законодательству. Мы согласны с мнением М.Казанцева, что гражданско-правовой метод дозволения проявляется именно в свободе договорного регулирования, а ограничения и тем более запреты являются исключением из этого общего правила. Это относится и к публичным договорам.
Исходя из тезиса о том, что для определения меры свободы договора следует выявить ограничения этой свободы, М.Ф. Казанцев приходит к выводу, что объем (уровень) свободы договорного регулирования может быть различным в отношении отдельных видов договоров, условий договоров, групп субъектов, объектов договора и обусловлен социально-экономическим строем в стране, он изменяется с течением времени и во многом определяет уровень гражданских прав и свобод. Далее он классифицирует условия гражданско-правового договора по объему свободы сторон в их определении[99]. История последних десятилетий знает и негативные примеры применения принципа свободы договора, когда свобода понималась как безудержное, безграничное поведение субъектов по своему субъективному усмотрению. Так, в эпоху «дикого капитализма» в перестроечные годы и годы первоначального становления рыночных отношений в странах СНГ широкое распространение получила глубоко ошибочная теория, согласно которой в рыночной экономике якобы никакого вмешательства в договорную практику со стороны государства не должно быть. На самом деле рыночная экономика – это не рыночная стихия, совершенно не подверженная регулированию со стороны государства. В условиях рыночных отношений предпринимательская деятельность, например, характеризуется такими признаками, как законность, наличие предпринимательского риска и самостоятельной имущественной ответственностью за ее результаты (ст.10 ГК РК и ст.1 Закона РК «О частном предпринимательстве»[100]), а также социальной ответственностью предпринимателей. Об ошибочности теории «стихийного рынка» и ее последствиях А.Б.Венгеров говорит следующим образом: «…бездумное, некритическое перенесение принципа «разрешено все, что не запрещено», в административную, управленческую сферы, в отношения федерации и ее субъектов могут приводить к катастрофическим последствиям. Так, в бывшем Советском Союзе в 90-е годы в науке, публицистике широко рекламировался принцип «разрешено все, что не запрещено», – он выдавался за последнее достижение демократии. Под «шумок» ненаучной, невежественной апологетики этого принципа, некоторые субъекты федерации перестали вносить деньги в общесоюзный бюджет, создав социально-критические ситуации для финансирования науки, армии из бюджетной сферы и т.п. Чем это кончилось, теперь хорошо известно – распад федеративного государства СССР еще не самое большое зло. Последовали гражданские войны, обнищание народа и т.п. И теперь этносы многих государств лихорадочно, с большими социальными потерями ищут выход из сложившегося положения»[101]. Характеризуя тот период, С.С.Алексеев говорит о «взорвавшемся» в посттоталитарных условиях крайнем индивидуализме и о появлении термина «новые русские» в негативной окраске[102]. Вместе с тем, на наш взгляд, не менее важное значение в регулировании частных правоотношений имеют и закрепленные в п. 4 ст. 8 ГК РК принципы добросовестности, разумности и справедливости. К сожалению, об этих трех «китах» при решении тех или иных ситуаций зачастую забывают или напрямую их игнорируют. В частности: «Граждане и юридические лица должны действовать при осуществлении принадлежащих им прав добросовестно, разумно и справедливо, соблюдая содержащиеся в законодательстве требования, нравственные принципы общества, а предприниматели - также правила деловой этики. Эта обязанность не может быть исключена или ограничена договором. Добросовестность, разумность и справедливость действий участников гражданских правоотношений предполагаются». Далее законодатель включает норму о запрете шиканы: «Не допускаются действия граждан и юридических лиц, направленные на причинение вреда другому лицу, на злоупотребление правом в иных формах, а также на осуществление права в противоречии с его назначением». Приведенные нормы дополняют характеристики названных принципов. Требования добросовестности, разумности и справедливости предъявляются в общей части Гражданского кодекса РК неоднократно, но юридическая наука и практика их зачастую игнорируют. Причиной этого, на наш взгляд, является отсутствие специального указания законодателя на них как на основные начала (принципы) гражданского права, в связи с чем мы предлагаем поместить их в ст. 2 ГК РК. Аналогичная точка зрения была высказана и обоснована В.А.Беловым, С.А.Ивановой[103], а также поддерживается и некоторыми казахстанскими учеными[104]. Так, Белов В.А. говорит, что современное российское гражданское законодательство не придает должного значения принципам добросовестности, разумности и справедливости, лишь принцип добросовестности был подвергнут научной разработке Грибановым В.П.[105] По состоянию на момент публикации его статьи действительно не было почти никаких научных разработок данного вопроса[106]. Автор верно отмечает, что норма п. 3 ст. 10 ГК РФ (ст.8 ГК РК) говорит только о действии названных принципов при осуществлении гражданских прав, упуская, что они тем более должны присутствовать и при исполнении гражданских обязанностей. Мы согласны с ним, что, поступая недобросовестно, лицо ставит себя вне гражданского права, а, значит, не вправе рассчитывать на гражданско-правовую и законодательную защиту.[107] В связи с этим одним из наших предложений по совершенствованию действующего законодательства является внесение соответствующих изменений норму п. 4 ст. 8 и перенесении ее в ст.2 ГК РК. Комиссарова Е.Г. называет их презумпциями, общеправовыми аксиомами, оценочными понятиями, но никак не относящимися к принципам гражданского законодательства.[108] Законодатель не называет их ни принципами, ни презумпциями, говоря лишь о «требованиях». Однако в пользу отнесения требований справедливости, разумности и добросовестности в качестве принципов гражданского права говорит правило п. 1 ст.6 ГК РК: «При возможности различного понимания слов, применяемых в тексте законодательных норм, предпочтение отдается пониманию, отвечающему положениям Конституции Республики Казахстан и основным принципам гражданского законодательства, изложенным в настоящей главе, прежде всего в ее статье 2». Буквальное понимание данной нормы свидетельствует о том, что принципы гражданского законодательства заложены не только в статье 2, но и в других статьях первой Главы ГК РК «Регулирование гражданско-правовых отношений», включающую в себя 11 статей – с первой по одиннадцатую.
Более того, «требования» разумности, справедливости и добросовестности распространяются на любые виды гражданских правоотношений, на любых субъектов, то есть являются универсальными, чем и заслуживают быть принятыми как нормы-принципы, в отличие от иных правил. Аналогичное нашему мнение мы нашли у Грибанова В.П.: «Важное значение имеет также принцип добросовестности при осуществлении гражданских прав»,[109] А.В.Цыпленковой[110] и других авторов.
Добросовестность в зарубежном законодательстве трактуется как «добрая совесть». Причем принципы разумности и добросовестности лежат в основе предпринимательских договоров как в континентальном праве, так и в странах общего права. Например: «Лицо, обязанное при торговой сделке проявить заботливость порядочного коммерсанта, должно обеспечить ее по отношению к другим». Или: «Должник обязан осуществлять исполнение добросовестно, как этого требуют обычаи оборота» (параграф 242 ГГУ)[111]. И.А.Покровский, анализируя содержание оценочных понятий на наличие в них признака определенности в немецком, французском, швейцарском и российском законодательствах, приходит к выводу, что: «Понятие «добрых нравов» оказывается условной формулой, при раскрытии которой отходят в сторону всякие соображения морали или благоприличия и на сцену выступают критерии чисто правового характера, только критерии не сознанные, не «обобществленные», остающиеся в стадии субъективного усмотрения судей»[112]. С.С.Алексеев неоднократно подчеркивает, что человеческое общество – это не просто некое хаотическое множество отдельных индивидов, а всегда в той или иной мере упорядоченное сообщество людей как разумныхсуществ; возможности и силу разума в сфере общественных отношений человек реализует через право. Даже термин «норма права» является продуктом разума, важнейшего элемента человеческой культуры. [113] В международном частном праве также часто применяется термин «разумность». Так, Принципы международных торговых договоров УНИДРУА закрепляют, что договор следует толковать в соответствии с тем значением, которое «разумные лица, действующие в качестве договаривающихся сторон, могли бы придать ему при аналогичных обстоятельствах».[114] Закон Великобритании «О недобросовестных условиях договоров» 1977г. также неоднократно использует термин «разумность» для решения вопросов об освобождении стороны от ответственности, либо, наоборот, возложения ответственности на нее.[115] Провозвестником для появления в нашем законодательстве норм о принципах справедливости, разумности, добросовестности послужили веяния европейского права, которое под влиянием французской революции буквально восприняло идеи свободы личности, юридического равенства, социальной справедливости. После Великой Французской революции 1789 г. в Европе стали формироваться новые представления о сути общественных отношений, в частности, о том, что разумно действующая свободная личность путем свободного волеизъявления на основе заключаемых с другими такими же свободными лицами договоров решает вопрос о том, принимает ли она на себя ответственность по отношению к этим либо третьим лицам, и в каком объеме. Анализ дореволюционной российской литературы показывает, что наукой гражданского права того периода уже учитывались процессы, происходящие в то время в зарубежном праве. Справедливость является неотъемлемым элементом права, вся история человечества свидетельствует о представлении о праве как справедливости, в противоположность несправедливости. Хотя справедливость является также оценочным понятием и в каждую экономическую эпоху имела разное содержание и толкование. В теории естественного права справедливость понимается как воздаяние равным за равное. История договорного права развитых государств свидетельствует о наличии общего требования взаимной справедливости, которое особенно учитывалось при толковании договоров в спорных случаях. Статья 1135 Французского Гражданского кодекса содержит в числе прочих и понятие «справедливости», а абзац второй параграфа 138 ГГУ гласит, что сделка (договор) является недействительной, если налицо явная диспропорция взаимных обязательств и одна из сторон заключила его, пользуясь стесненным положением, неопытностью, недальновидностью или слабоволием другой стороны (имеются в виду критерии, противоположные справедливости).[116] В правоотношениях с участием большого, неограниченного круга субъектов основное, решающее значение имеет реализация принципа справедливости, вплоть до бытового уровня. Отсюда раздаются и мнения о целесообразности замены принципа свободы договоров принципом справедливости договоров[117]. Нам представляется, что критерии разумности и добросовестности относятся к характеристике именно справедливости, они дополняют содержание справедливости, без соблюдения разумности и добросовестности справедливость не может быть достигнута. В.С.Нерсесянц также полагал, что право как равенство включает в себя и справедливость. Ученый, говоря о смысловом и этимологическом восхождении справедливости к праву, утверждал, что только право и справедливо. Несправедливым может быть, например, закон, но право несправедливым не может быть.[118] По мнению В.С.Нерсесянца, справедливость – это правовая оценка всего остального, неправового. Он также отмечал, что требования так называемой «социальной справедливости» с правовой точки зрения имеют рациональный смысл и могут быть признаны и удовлетворены лишь постольку, поскольку они согласуемы с правовой всеобщностью и равенством и их, следовательно, можно выразить в виде требований самой правовой справедливости в соответствующих областях социальной жизни.[119] В Конституции РК принцип справедливости текстуально не закреплен. Поэтому он воспринимается как общеправовая идея, социальная ценность. Однако данный принцип нашел нормативное отражение в отраслевых законодательных актах. Так, ст.38 УК РК «Понятие и цели наказания» гласит, что наказание применяется в целях восстановления социальной справедливости, а также исправления осужденного и предупреждения совершения новых преступлений как осужденным, так и другими лицами (п.2). М.В.Пресняков, рассуждая о применении принципа справедливости в актах Конституционного Суда Российской Федерации, отмечает три значения, которые вкладываются данным органом в смысл понятия «справедливость»: 1) как соразмерность, разумную и обоснованную дифференциацию объема прав, льгот, гарантий, которые предоставляются отдельным категориям граждан; 2) как ясность, определенность и недвусмысленность правовых норм, не позволяющих их двоякое толкование, субъективное усмотрение; 3) изменения, вносимые в законодательство, должны поддерживать доверие граждан к закону и действиям государства, в целях сохранения разумной стабильности правового регулирования и недопустимости произвольного изменения действующих норм.[120] В Казахстане «справедливость» подразумевается, но почти не называется ни в судебных решениях, ни в большинстве нормативных правовых актов, ни в актах Конституционного Совета или Верховного Суда Республики, что подтверждается и самими судьями. В имеющихся немногочисленных примерах ссылка делается только на нормативные правовые принципы, и то в качестве только дополнительных обоснований принимаемого решения[121]. Для объективности отметим, что на «справедливость» суды иногда ссылаются при обосновании решений о компенсации морального вреда при решении вопроса о его денежной оценке.
Дело в том, что форма изложения основных начал гражданского законодательства, относящихся к принципам-идеям, достаточно абстрактна, поскольку принципы права формулируются первоначально в юридической науке.[122] К сожалению, такого рода нормы обычно остаются не замеченными теми, кто применяет закон, тогда как содержащиеся в них идеи являются базовыми для всех других гражданско-правовых норм. Как известно, основные начала необходимо учитывать при толковании регулятивных и охранительных норм; они должны приниматься во внимание при разработке и применении всех актов, содержащих нормы гражданского права, а также их следует учитывать при применении гражданского законодательства по аналогии и т.д.
Если бы принципы справедливости, разумности и добросовестности нарушались в единичных случаях, в процессе заключения и исполнения сугубо индивидуального договора или внедоговорного правоотношения, то это не вызывало бы, как правило, большого общественного резонанса. Однако в случаях, когда имеет место вступление в договорные правоотношения большой массы субъектов, неограниченного круга лиц на стороне потребителей товаров, работ или услуг, то несоблюдение, а тем более явное нарушение названных принципов влечет негативные последствия для правопорядка в целом, поскольку свидетельствует о нарушении принципа социальной справедливости. Такое положение имеет место именно в публичных договорах. Р.З.Лившиц принципы, относимые нами к принципам-идеям, называет «принципы, выводимые из норм», и считает, что такие принципы переходят во множество норм, как бы растворяются в них и играют своеобразную «роль режиссера-постановщика за сценой».[123] Например: «все незапрещенное разрешено», «все неразрешенное запрещено», «да будет выслушана вторая сторона» и др. Эти принципы, по ее мнению, не закрепляются напрямую, но следуют из анализа норм. Приведенные принципы опираются не на любой порядок в обществе, а именно на правовой порядок с его демократической и гуманистической направленностью.[124] Представляется, что такая характеристика относится и к принципу социальной справедливости. Для юристов важно юридическое содержание справедливости. По мнению А.Б.Венгерова, единая «родословная» права и морали приводит к потребности в некоторых конкретных ситуациях правового регулирования подкреплять, подпитывать действие права и мощным моральным воздействием, особенно оценкой тех или иных правовых решений с нравственных позиций. В этих случаях, по мнению ученого, совпадение правовых и моральных оценок усиливает убедительность, восприимчивость этих правовых решений, а в целом «работает» на регулятивную, охранительную, воспитательную функцию права[125]. Поэтому еще раз подчеркнем, что принцип социальной справедливости должен быть главным критерием при регулировании гражданских правоотношений. Действующее гражданское законодательство не только закрепляет, но также и гарантирует реальное осуществление принципа свободы договора. Так, законодательство Казахстана предусматривает следующие гарантии свободы заключения договора: во-первых, это гарантия свободного передвижения товаров и товарообмена по всей Республике Казахстан (ст.2 ГК РК); во-вторых, - ограничение монополистической деятельности, запрещающей монополистам доминировать своим положением на рынке (ст.11 ГК РК и др.); в-третьих, обычаи делового оборота признаны источником гражданского права (п.3 ст.4 ГК РК); в-четвертых, нормативно закреплены принципы (презумпции) добросовестности, разумности и справедливости, которые должны применяться при осуществлении гражданских прав и исполнении гражданских обязанностей (статьи 6 и 8 ГК РК); в-пятых, предусмотрены различные виды юридической ответственности, вплоть до уголовной. Гарантии выражаются также в признании недействительными кабальных сделок, совершенных под влиянием обмана, насилия, угрозы, злонамеренного соглашения представителя одной стороны с другой стороной или вследствие стечения тяжелых обстоятельств на крайне невыгодных для себя условиях, чем другая сторона воспользовалась (ст.159 ГК РК). В связи со спецификой монопольного положения некоторых субъектов гражданских правоотношений, наибольшее закрепление, на наш взгляд, гарантии свободы договора для наиболее слабой стороны должны быть представлены в антимонопольном законодательстве. Конкуренция тоже должна осуществляться в рамках принципа свободы договора. Недобросовестной конкуренцией обычно признаются деяния, направленные на приобретение преимуществ в предпринимательской деятельности, которые противоречат положениям действующего законодательства, обычаям делового оборота, требованиям добросовестности, разумности и справедливости и могут причинить или причинили убытки другим хозяйствующим субъектам - конкурентам либо нанесли ущерб их деловой репутации. Ст. 16 Закона РК «О конкуренции» под недобросовестной конкуренцией понимает любые действия в конкуренции, направленные на достижение или предоставление неправомерных преимуществ, а также нарушающие законные права потребителей[126]. К недобросовестной конкуренции Закон относит следующие действия: неправомерное использование товарных знаков, упаковки, товара другого производителя; копирование внешнего вида изделия другого производителя; дискредитацию субъекта рынка; заведомо ложную, недобросовестную и недостоверную рекламу; реализацию товара с принудительным ассортиментом; призывы к бойкоту продавца (поставщика) или к дискриминации покупателя (поставщика), к разрыву договора с конкурентом; подкуп работника продавца (поставщика) и подкуп работника покупателя; неправомерное использование информации, составляющей коммерческую тайну. Кроме гражданского законодательства, гарантии свободы договора содержатся в законодательных актах других отраслей права. В частности, ст. 196 УК РК «Монополистическая деятельность» предусматривает ответственность за такие преступления, как установление и (или) поддержание субъектами рынка монопольно высоких (низких) или согласованных цен, установление ограничений на перепродажу купленных у субъекта рынка, занимающего доминирующее или монопольное положение, товаров (работ, услуг) по территориальному признаку, кругу покупателей, условиям покупки, количеству либо цене, раздел товарных рынков по территориальному признаку, ассортименту товаров (работ, услуг), объему их реализации или приобретения, по кругу продавцов или покупателей, а также иные деяния, направленные на ограничение конкуренции, если они причинили крупный ущерб гражданину, организации или государству, либо сопряжены с извлечением субъектом рынка дохода в крупном размере. Другая норма содержится в ст. 226 УК РК «Принуждение к совершению сделки или к отказу от ее совершения», в соответствии с которой подлежит уголовному наказанию принуждение к совершению сделки или к отказу от ее совершения под угрозой применения насилия, уничтожения или повреждения чужого имущества, а равно распространения сведений, которые могут причинить существенный вред правам и интересам потерпевшего или его близких, при отсутствии признаков вымогательства.
Статья 147 Кодекса РК «Об административных правонарушениях» предусматривает административную ответственность за монополистическую деятельность.[127] По сути, все остальные нормативные принципы из закрепленных в статье второй ГК РК, также являются гарантами осуществления исследуемого принципа.
По мнению А.Д.Корецкого, еще одной мерой, реально способствующей практической реализации принципа свободы договора, должна стать большая конкретизация закрепленного в ст. 1 ГК Российской Федерации (ст. 2 ГК РК) принципа свободы договора. «В частности, в части первой ГК РФ должно быть исчерпывающим образом определено, какие группы прав не могут ограничиваться договором, каким условиям действительности должно отвечать каждое соглашение, какая группа отношений не может быть объектом договорного регулирования»[128]. Сходные нормы закреплены в законодательстве некоторых европейских стран, известные под условным названием «черные» и «серые» списки, что будет рассмотрено далее в нашей работе. Практическим воплощением всей совокупности закрепленных в ст. 2 ГК РК нормативных принципов гражданского права: юридического равенства сторон, автономии воли, права на выбор вида договора, выбор контрагента, установления цены договора, сроков исполнения и т.д. должен стать гражданско-правовой договор, который, наряду с законом, призван выполнять регулирующую роль в гражданских правоотношениях. Наиболее ярко регулятивная роль договора проявляется в тех гражданских правоотношениях, где контрагенты занимают явно экономически неравноправное положение, такие гражданские правоотношения и опосредуются так называемыми публичными договорами.[129] Подытоживая наше исследование, считаем, что наиболее наглядное представление о сущности и характере действия той или иной отрасли права можно получить при анализе принципов, руководящих идей, составляющих основу, определяющих содержание и внутреннюю согласованность ее норм и институтов, которые, отражаясь в конкретных нормах, превращаются в регуляторы общественных отношений.[130] 1.2 Ограничения принципа свободы договора Ограничения любых прав и свобод, в том числе и принципа свободы договора, в современном обществе, в правовом государстве должны производиться с определенной целью. Цель - это то, ради чего совершаются определенные действия. Цели ограничения прав и свобод закреплены практически во всех международно-правовых документах. Так, во Всеобщей декларации прав человека такими целями являются (п.2 ст.29): обеспечение должного признания и уважения прав и свобод других людей; удовлетворение справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе.[131] В Международном пакте об экономических, социальных и культурных правах и Международном пакте о гражданских и политических правах указываются более детальные условия применения ограничений прав и свобод. Согласно ст.4 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах ограничения должны осуществляться с целью способствования общему благосостоянию в демократическом обществе, определяться законом и не могут противоречить природе ограничиваемых прав. Второй из названых пактов (ст.ст. 12, 18, 19) называет в качестве целей ограничения прав необходимость охраны государственной безопасности, общественного порядка, здоровья или нравственности населения, а также прав и свобод других лиц.[132] В Европейской конвенции прав человека цели таких ограничений регламентированы более широко и помимо названных выше указываются следующие цели: поддержание экономического благосостояния страны; предотвращение беспорядков или преступлений; охрана территориальной целостности; защита репутации других лиц; предотвращение разглашения конфиденциальной информации; поддержание авторитета и беспристрастности судебных органов (ст. 10).[133] Таким образом, главной целью ограничений в международном праве является охрана основных ценностей в обществе, выраженных формулой «общее благосостояние». Мы полагаем, что общее благосостояние выражается через категорию «благосостояние каждого и всех». Но для достижения такого положения участники общества должны ощущать, испытывать состояние всеобщей справедливости, а именно социальной справедливости. Говоря о пределах ограничения прав и свобод с проекцией на ограничение свободы договора, следует учитывать, что «предел» обозначает пространственную или временную границу; последнюю, крайнюю степень. Как верно замечает А.В. Малько, «возможность ограничений основных прав и свобод личности по соображениям обеспечения интересов общества в целом или прав и свобод других лиц всегда таит в себе угрозу, если даже не злоупотреблений, то, во всяком случае, принятия несоразмерных охраняемому общественному интересу ограничительных мер».[134] Изучение упомянутых выше международных пактов не дает возможности выявить пределы ограничений. В Международном пакте о гражданских и политических правах указывается, например, что в случае чрезвычайного положения возможны отступления от некоторых положений статей (ч.3 ст.4), однако, какова крайняя степень, предельная граница этих отступлений, не говорится. В науке гражданского права и в общеправовой науке также нет четких критериев, позволяющих обозначить пределы ограничения прав и свобод индивида, в том числе и свободы в договорных правоотношениях. Ограничение свободы договора как одного из общих начал гражданского законодательства одновременно является и ограничением конституционных прав и свобод, прежде всего, свободы в сфере экономической деятельности. Конституционные нормы о свободе экономической деятельности закреплены в п.4 ст. 26 Конституции РК как право на свободу предпринимательской деятельности, свободное использование своего имущества для любой законной предпринимательской деятельности. Вместе с тем, наука гражданского права отмечает и другую сторону принципа свободы договора. Так, в соответствии с философскими законами, свобода не может быть безграничной. Например, соглашение о найме килера для совершения убийства, несмотря на наличие в нем всех формальных признаков договора, не является таковым. Статья 39 Конституции РК декларирует, что права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены только законами и лишь в той мере, в какой это необходимо в целях защиты конституционного строя, охраны общественного порядка, прав и свобод человека, здоровья и нравственности населения. В унисон конституционной норме, пункт первый ст. 380 ГК РК «Свобода договора» гласит, что граждане и юридические лица свободны в заключении договора. Понуждение к заключению договора не допускается, за исключением случаев, когда обязанность заключать договор предусмотрена Гражданским кодексом, законодательными актами или добровольно принятым обязательством, например, заключенным ранее предварительным договором. Несмотря на то, что частное право в целом носит дозволительный характер, входящие в него отрасли права содержат в себе возможность определенного ограничения и принуждения, иначе это будет не право, а набор ничем не обеспеченных юридических правомочий, обычная декларация. Отрасль права характеризуется тем, что нормы ее устанавливаются публичной властью, являются общеобязательными и сама отрасль может эффективно функционировать только тогда, когда специальные отраслевые методы регулирования соразмерно дополняются элементами публично-правового регулирования.
«Чтобы познать . меру свободы договорного регулирования, надо выявить ограничения свободы», — считает М.Ф. Казанцев.[135] К.И.Забоев, констатируя, что по своей природе гражданское право призвано быть выразителем частных интересов, вместе с тем полагает, что его нормы в определенной степени способствуют и реализации интересов публичных, так как «существует и постоянно действует механизм «восхождения» интересов, согласно которому частные интересы, получая неоднократное воплощение, достигают такой степени обобществления, при которой их реализация и защита становятся значимыми не только для каждого отдельного лица, но и для всего общества». Автор считает, что под интересами гражданского оборота в цивилистике должны подразумеваться, в первую очередь, публичные интересы, поскольку этот оборот рассматривается как целостное явление, как совокупность юридически значимых действий всех его участников. Кроме того, ученый считает, что, как и отрасли публичного права, гражданское право устанавливает правила публичного порядка. Причём использование рассматриваемых элементов позволяет достигать баланса частных и публичных интересов уже на уровне объективного гражданского права.[136]
В частности, ст. 1090 ГК РК закрепляет так называемую «оговорку о публичном порядке», в соответствии с которой иностранное право не применяется в случаях, когда его применение противоречило бы основам правопорядка РК (публичному порядку Республики Казахстан). В этих случаях применяется право Республики Казахстан. С.С.Алексеев считает, что право в целом призвано обеспечивать сохранение и утверждение границ свободы в поведении людей.[137] Р. Саватье писал, что хотя договоры и являются средством выражения свободы лица, однако эта свобода отчуждается в самом процессе осуществления этой самой свободы.[138] Иначе говоря, после заключения договора в предусмотренной законом или договором форме условия договора становятся обязательными для участников данного договора, имеют силу закона и ни о какой односторонней свободе далее не может идти и речи. В римском праве это выражалось формулой pactasuntservanda. В международном частном праве данное правило закреплено в статье 1.3 Принципов международных коммерческих договоров. Об обязательности исполнения уже заключенных договоров говорил и известный немецкий философ А. Шопенгауэр.[139] По мнению Д.И.Мейера, договор можно назвать частным законом.[140] Об этом же свидетельствует ставшая крылатой фраза «свобода есть осознанная необходимость». Часть 1 ст. 1134 французского Гражданского кодекса гласит, что «правомерные договоры становятся законом для лиц, их заключающих»[141]. Ст.386 ГК РК также провозглашает, что договор вступает в силу и становится обязательным для сторон с момента его заключения. Однако все эти ограничения и пределы находятся в рамках принципа свободы договора, поскольку не относятся к моменту заключения договора, выбору контрагента и т.д. Ю.Г.Басин говорил, что нельзя смешивать ограничения, которые возложили на себя сами участники договора, и свободу договора.[142] В.В.Иванов выделяет два вида ограничения договорной свободы: внутреннее и внешнее. Под внутренним ограничением он имеет в виду взаимное самоограничение свободы, когда стороны идут на односторонние или взаимные уступки, свобода каждого из них ограничена аналогичной свободой других субъектов. Именно о таком ограничении мы говорили выше. Под внешним ограничением договорной свободы ученый называет закрепленные в нормативных правовых актах требования к содержанию, оформлению, порядку заключения договоров, а также нормативные принципы права[143]. Для целей нашего исследования более важное значение имеет второй вид ограничения договорной свободы. В рыночных условиях «социальная защищенность человека просто не заложена. Чтобы обеспечить подобную защищенность, ее нужно ввести извне. В этом одно из важнейших направлений деятельности государства и права как средства сохранения стабильности общества». Поэтому ученые полагают необходимым государственно-правовое вмешательство в экономику, «ибо оно несет в себе социальную защищенность человека. Мера вмешательства государства и права, формы вмешательства здесь различны, они зависят от состояния общества».[144] Как мы убедились ранее, принцип свободы договора тесно связан с вопросами свободы личности. Поэтому при анализе ограничений рассматриваемого принципа следует исходить из конституционного положения о том, что права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены только законами и лишь в той мере, в какой это необходимо в целях защиты конституционного строя, охраны общественного порядка, прав и свобод человека, здоровья и нравственности населения()аничений рассмаотриваемого принципа следует исходить из конституционного положения о том, что . Ограничение свободы касается ограничения субъекта в сфере его субъективных прав. Субъективное право не имеет легального определения, оно формулируется в науке, является доктринальным. Так, А.Курбатов предлагает определять субъективное право как предоставленную конкретному субъекту юридическими нормами в целях удовлетворения его интересов меру возможного (дозволенного) поведения в правоотношении, обеспеченную корреспондирующей обязанностью другого субъекта правоотношения и гарантированную государством.[145] Он также считает, что ограничение прав обязательно должно быть соразмерно конституционно значимым целям защиты соответствующих прав и интересов. Гражданский кодекс РК предусматривает несколько случаев, когда в виде исключения свобода договора может быть ограничена. При этом следует иметь в виду, чток случаям ограничения свободы договора относятся не только нормы, непосредственно содержащие слово «договор», но и иные нормы, направленные на регулирование вопросов осуществления и защиты гражданских прав, на регулирование предпринимательской деятельности и т.д. То есть ограничение свободы договора производится законодателем не только путем создания императивных правовых норм о договорах, но и, в частности, путем установления общих пределов осуществления гражданских прав. Так, п. 3 ст. 8 ГК РК устанавливает, что осуществление гражданских прав не должно нарушать прав и охраняемых законодательством интересов других субъектов права, не должно причинять ущерба окружающей среде. Данная норма основана на более общей для нее норме, заключенной в п. 5 ст. 12 Конституции РК: «Осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать прав и свобод других лиц, посягать на конституционный строй и общественную нравственность». Кстати, критерий нравственности также является одним из ограничений принципа свободы договора. Как видим, конституционная норма запрещает совершать деяния, посягающие на общественную нравственность. Права и свободы субъектов, по Конституции, могут быть ограничены в целях защиты нравственности населения (п.1 ст.39). Пункт 4 ст. 8 ГК РК требует при осуществлении субъективных прав соблюдать нравственные принципы общества, а п.1 ст. 158 ГК РК дает основания признать недействительной сделку, совершенную с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности. Естественно, понятия нравственности законодатель не разъясняет, и данный оценочный термин также остается на усмотрение правоприменителя.
Пункт 4 ст. 8 ГК РК обязывает субъектов действовать при осуществлении принадлежащих им прав добросовестно, разумно и справедливо, соблюдая содержащиеся в законодательстве требования, нравственные принципы общества, а предприниматели - также правила деловой этики. Эта обязанность не может быть исключена или ограничена договором. Непонятно только, почему такое обязывание касается только осуществления прав, но и не исполнения обязанностей.
Как отмечают К. Цвайгерт и Х. Кётц, поведение каждого субъекта должно ограничиваться рамками разумного понимания его контрагентом и не освобождает его от обязанности учитывать подлежащие защите интересы друг друга, равно как и от необходимости формулировать свое волеизъявление в полном соответствии с общепринятыми требованиями делового оборота.[146] Пункт 3 ст. 2 ГК РК содержит еще одно исключение, когда ограничения перемещения товаров и услуг вводятся в соответствии с законодательными актами, если это необходимо для обеспечения безопасности, защиты жизни и здоровья людей, охраны природы и культурных ценностей. Пункт 4 ст. 26 Конституции РК устанавливает правило о регулировании монополистической деятельности и ее ограничениях законом. Недобросовестная конкуренция запрещается. Данная конституционная норма конкретизируется в ст. 11 ГК РК: «1. Монополистическая и всякая иная деятельность, направленная на ограничение или устранение законной конкуренции, получение необоснованных преимуществ, ущемление прав и законных интересов потребителей, не допускается». Пункт 4 ст. 188 ГК РК предписывает собственнику при осуществлении своих правомочий не нарушать прав и охраняемых законом интересов других лиц и государства. Нарушение прав и законных интересов может найти выражение, наряду с иными формами, в злоупотреблении собственником своим монопольным или иным доминирующим положением. Кроме того, собственник обязан принимать меры, предотвращающие ущерб здоровью граждан и окружающей среде, который может быть нанесен при осуществлении его прав. Свобода договора ограничивается также по поводу изъятых из оборота и ограниченных в обороте вещей, услуг – они не могут быть объектами договорных правоотношений, либо для включения их в оборот необходимы специальные разрешения. Кроме того, гражданское законодательство запрещает употребление (использование) права «во зло», злоупотребление правом, поскольку здесь нарушается мера разумного социального поведения, нарушается баланс своих и чужих прав, нарушается равновесие социальной системы.В связи с этим ученые выделяют так называемый нравственный критерий ограничения принципа свободы договора, результатом которого является преддоговорная ответственность, запрет злоупотребления правом на заключение договора, запрет заключения сделок, противоречащих основам правопорядка и нравственности[147]. Свое воплощение данное ограничение нашло в п. 5 ст. 8 ГК РК, которая запрещает действия граждан и юридических лиц, направленные на причинение вреда другому лицу, на злоупотребление правом в иных формах, а также на осуществление права в противоречии с его назначением. Полагаем, что запрет включения в договоры обременительных условий также относится к нравственным критериям. Вместе с тем в юридической литературе слишком узко понимаются сделки, противоречащие основам нравственности, например, как сделки по продаже порнографических изделий.[148] Видимо, по такой причине доминирующие субъекты считают нравственным, не нарушающим закон ущемление интересов слабой стороны договора. Тем более, что та же ст. 8 ГК РК требование добросовестности, разумности и справедливости относит только к осуществлению субъективных прав, а не к исполнению обязанностей. Нами отмечалось, что одним из аспектов принципа свободы договора является закрепленная в Конституции РК и других законодательных актах свобода предпринимательской деятельности, ее всемерная защита и поддержка со стороны государства. Однако необходимо учитывать, что экономическая свобода или свобода предпринимательства существует не по законам анархии, беспредела, а в рамках правовой системы той или иной страны, предопределяющей закономерности сочетания свободы и общественного, экономического порядка. То есть свобода предпринимательства должна сочетаться с правопорядком в обществе, что представляет довольно сложную проблему в современных условиях, поскольку свободу можно употребить во благо, а можно и злоупотребить ею. На этот случай в юриспруденции и существует правовая конструкция шиканы, с помощью которой можно воспрепятствовать деятельности, вредной для общества и государства. Для предпринимателей это означает, что частные интересы могут ограничиваться в пользу экономического публичного порядка. Как сказано в Конституции РК относительно права собственности: собственность – это не только благо, собственность обязывает. Аналогичное правило действует и в отношении предпринимательской деятельности: свобода предпринимательской деятельности – это не только дар, но и бремя.[149] Закрепление в специальных нормах права преимущественной покупки также устанавливает определенные пределы свободы заключения договора[150]. Дополнить проанализированный нами перечень ограничений можно ссылкой на мнение А.Нурмагамбетова, который полагает, что применение оценочных понятий тоже «допустимо считать ограничением свободы договора и границ осуществления права»[151]. Несмотря на отсутствие специального указания об этом законодателя, все отмеченные выше ограничения распространяются и на договорные отношения. Непосредственно ограничения именно договорной свободы касаются следующие нормы. В частности, в пункте первом ст. 380 ГК РК говорится о возможности ограничения свободы договора в виде понуждения к заключению договора, «когда обязанность заключать договор предусмотрена настоящим Кодексом, законодательными актами или добровольно принятым обязательством»[152]. При этом следует иметь в виду, что для современных экономических отношений, в отличие от советских времен, характерно не только сокращение случаев обязательного заключения договоров, но и то, что нормы об обязательности заключения договоров относятся большей частью к тем, кто реализует товары, выполняет работы или оказывает услуги. А потребителям предоставляется возможность вступать в договорные отношения по собственной воле и в своем интересе. Однако законодатель и эту сторону в некоторых случаях обязывает помимо ее воли вступать в договорные отношения, например, по проведению обязательного аудита, обязательному страхованию и т.д. Ст. 383 ГК РК закрепляет, что договор должен соответствовать обязательным для сторон правилам, установленным законодательством (императивным нормам), действующим в момент его заключения. Если же после заключения договора законодательством устанавливаются обязательные для сторон правила иные, чем те, которые действовали при заключении договора, условия заключенного договора сохраняют силу, кроме случаев, когда законодательством установлено, что его действие распространяется на отношения, возникшие из ранее заключенных договоров.
Многие нормы особенной части Гражданского кодекса об отдельных видах договорных обязательств предъявляют специальные требования к субъектному составу договоров, что также свидетельствует об ограничениях договорной свободы. Так, все субъекты договора поставки, договора лизинга, факторинга, франчайзинга должны быть зарегистрированы в качестве предпринимателей. В договорах розничной купли-продажи, хранения в ломбарде, энергоснабжения и др. сторона, на которой лежит бремя исполнения основной обязанности, должна быть предпринимателем. Для заключения некоторых договоров субъект должен иметь лицензию. Многие юридические лица должны действовать в соответствии с объемом своей правоспособности – общей или специальной, в связи с чем государственные учреждения и казенные предприятия, например, не могут заключать договоры без согласия Казначейства, и т.д. В литературе приводится также ограничение в виде цели заключения договора: договор розничной купли-продажи или бытового проката может быть заключен только для удовлетворения бытовых, домашних, семейных потребностей[153].
Статья 2.15 Принципов УНИДРУА устанавливает ответственность за недобросовестное ведение переговоров. Для этого Принципы признают недобросовестным, в частности, вступление стороны в переговоры или их продолжение при отсут­ствии намерения достичь соглашения с другой стороной, напри­мер, исключительно с целью препятствовать совершению сдел­ки с другим лицом. Но и прекращение переговоров тоже может быть расценено как недобросовестное поведение, например, когда другая сторона уже понесла значительные расходы в свя­зи с подготовкой к будущему договору. Статья 3.10 Принципов вводит понятие существенного неравновесия, наличие которого дает право слабой стороне требовать изменения условий договора или отказа от договора. Статья 2.16 Принципов закрепляет обязанность партнеров сохранять в тайне информацию, не подлежащую разглашению третьим лицам, которую контрагент не имеет права без явно выраженного согласия другой стороны использовать также и в личных интересах для собственных целей[154]. Нарушение этой обязанности влечет право потерпевшей стороны требовать выплаты компенсации, основанной на выгоде, полученной другой стороной. При этом возмещение следует и в том случае, когда потерпевшая сторона не понесла никакого ущерба. Такие нормы закреплены и в отечественном законодательстве. Однако Е.А. Лисюкова рассматривает ситуацию, когда переговоры не привели к заключению договора, но недобросовестный партнер незаконно использует полученную конфиденциальную информацию, что она предлагает расценивать как шикану.[155] Поэтому мы также считаем, что следует наложить запрет на подобное использование информации о партнере при завершении переговоров без заключения договора. Еще один случай ограничения принципа свободы договора, причем для обеих сторон, присутствует в так называемых обязательных договорах: договоры обязательного страхования гражданско-правовой ответственности владельцев транспортных средств, перевозчиков, аудиторов, частных нотариусов, владельцев источников повышенной опасности; договоры о проведении обязательного аудита акционерных обществ, банков и т.д. И, конечно же, нельзя не сказать о том, что введение института публичного договора также является случаем ограничения договорной свободы в гражданском праве. В законодательных актах не содержится официального перечня публичных договоров, а специальная норма о понятии публичного договора содержит как минимум два оценочных понятия – это указание на публичный характер деятельности субъекта и использование выражения «… и т.п.». Кроме того, и само понятие «публичный договор» является оценочным. А определение содержания названных оценочных понятий отдано на субъективное усмотрение правоприменителей и самих субъектов гражданских правоотношений, что и влечет соответственно многочисленные проблемы как теоретического, так и практического характера. Применительно к публичным договорам следует говорить также и об ограничении свободы заключения договора не только для стороны, на которой лежит бремя исполнения основной обязанности по договору, но и для потребителей. Как известно, свобода договора является общим условием гражданского оборота, а ограничение данного принципа – исключением из этого общего правила. Однако, как верно отмечает Т.Боднар, публичные договоры имеют место в различных сферах экономической деятельности, а потому сфера ограничения договорной свободы на самом деле представляется достаточно широкой[156]. Мы намеренно не говорим здесь о договоре присоединения как еще об одном способе ограничения свободы договора, поскольку у нас имеется иное мнение, которое будет изложено в следующих частях работы. Здесь же мы приведем мысль С.И.Климкина, который, ссылаясь на цифровые данные известных российских ученых, говорит, что в составе норм ГК, регулирующих непосредственно договорные отношения, 90 процентов составляют не диспозитивные, как принято считать, а императивные нормы.[157] Более подробно о природе ограничений свободы договора в публичных договорах будет сказано в следующей главе. К сожалению, на практике довольно распространена ситуация, когда в предпринимательских сделках, исходя из принципа свободы договора, за неисполнение или ненадлежащее исполнение договора устанавливается штрафная неустойка, размеры которой исчисляются астрономическими суммами, во много крат превышающими сумму основного долга. Кредитор обычно в судебном порядке требует ее принудительного взыскания, ссылаясь на свободу договора, а наши суды, удовлетворяя такие требования, выносят решения о взыскании требуемой суммы. При этом игнорируется требование ст. 297 ГК РК о том, что если подлежащая уплате неустойка (штраф, пеня) чрезмерно велика по сравнению с убытками кредитора, суд вправе уменьшить неустойку, учитывая степень выполнения обязательства должником и заслуживающие внимания интересы должника и кредитора. Данный пример свидетельствует о неумении судов использовать принцип разумности и справедливости, закрепленный в статьях 6 и 8 ГК РК и даже об игнорировании данного принципа, воплощенного в нормах ст. 297 ГК РК, хоть и другими словами. Однако даже в тех решениях судов, когда требование ст. 297 ГК РК учитывается, нет ни слова о том, что в противном случае нарушаются требования разумности и справедливости[158]. Анализ приведенных выше ограничений принципа свободы договора как исключения из общей договорной свободы позволяет сгруппировать несколько оснований такого ограничения. Это, во-первых, необходимость защиты экономически слабой стороны. При этом следует учитывать, что слабая сторона в договорном правоотношении может оказаться как в роли должника, так и в роли кредитора, но это не меняет сущности рассматриваемого вопроса; во-вторых, необходимость обеспечения нормального рыночного оборота, свободы конкуренции; и, в-третьих, обеспечение сочетания интересов каждого и общества в целом. В Гражданском кодексе Украины, например, свобода договора ограничиваетсятребованиями действующего гражданского законодательства, обычаев делового оборота, разумности и справедливости[159].
Таким образом, принцип свободы договора в гражданском законодательстве ограничивается в случаях, когда речь идет о таких наиболее важных и приоритетных принципах, на которых зиждется соблюдение законности и правового порядка в государстве, то есть социальной стабильности, без которых само существование правового демократического государства не представляется возможным[160].Стабильность, устойчивое социальное равновесие, то есть правопорядок в целом – это, на наш взгляд, самые значительные общественные ценности, и их защита является важнейшей функцией права. А в конечном итоге вновь приходим к цели установления социальной справедливости как основания ограничения принципа свободы договора.
По мнению С.А.Муромцева, под справедливостью следует разуметь присущую в данное время данной общественной среде совокупность субъективных представлений о наиболее совершенном правовом порядке, совокупность воззрений по крайней мере целого круга людей, иногда же — воззрений всего общества. Ученый полагал достоверным мнение, согласно которому справедливость обозначала первоначально правовой порядок, к которому должно стремиться взамен ныне существующего порядка.[161] Вместе с тем реализация публичного интереса не должна угрожать существованию самой свободы договора. Наоборот, просвещенное ограничение свободы договора должно создать благоприятную почву для наивысшего воплощения свободы договора[162]. 1.3Соотношение публичных и частных начал в регулировании общественных отношений в Республике Казахстан Вопрос о принципе свободы договора и публичном договоре как об исключении из данного нормативного принципа гражданского права тесно связан с вынесенными нами в заголовок вопросами взаимоотношения частных и публичных начал в правовом регулировании, в том числе с определением границ применения императивных и диспозитивных норм в гражданском праве, с вопросами о роли публичной власти в регулировании экономики в широком смысле и степени ее вмешательства в частные дела. Интрига заключается в том, что законодатель четко не обозначает, какие именно договоры следует отнести к публичным, не очерчивает их четкий круг, а отсюда и колебания, сомнения как самих участников правоотношений, так и правоприменителей, в том числе и разночтения судебной практики, а также различные его трактовки в науке гражданского права. Именно поэтому для правильного применения норм о публичном договоре как ограничении принципа свободы договора необходимо объективно установить ту грань, «золотую середину», которая удовлетворяла бы интересам и публичной власти, и частных лиц, когда частные интересы должны быть урезаны в пользу публичных, или наоборот. Как отмечают практически все исследователи данной темы, и это бесспорно, публичный договор является одним из ярких примеров сочетания частных и публичных начал в правовом регулировании гражданских правоотношений. Вовлечение в орбиту публичных договоров практически всего населения и хозяйствующих субъектов государства свидетельствует также об огромном социальном значении института публичного договора. Частный интерес — как индивидуальный, так и коллективный — требует не только защиты со стороны государства, но и обеспечения его социальной направленности. Профессор И.А. Покровский, констатируя, что известные ограничения принципа договорной свободы неизбежны, вместе с тем также обращал внимание на то, что «весь вопрос заключается только в том, как далеко они могут идтии в каких терминах они могут быть выражены. А это раскрывает перед нами новую и чрезвычайно трудную проблему - быть может, одну из самых труднейших проблем всего гражданского права»[163]. Ученый говорит здесь о степени вмешательства публичной власти в договорные правоотношения, подчеркивая новизну и трудность поднимаемой нами проблемы. По мнению Э.С.Гудкова, рассмотрению применяемых в сфере действия гражданского права элементов публично-правового регулирования, в том числе и публичного договора, непременно должно предшествовать изучение данного вопроса, поскольку без отыскания критериев разделения этих двух основных областей права невозможно выявить эти элементы и определить причины их проникновения в частное право[164]. Добавим, что отысканию подлежат не только критерии разделения права на публичное и частное, но и (что более важно!) критерии степени вмешательства публичной власти (публичного права) в частные правоотношения. Исследование данного вопроса выявило, что в юридической науке анализу подвергаются главным образом проблемы дуализма права и критерии деления его на частное и публичное, а вторая половина поставленной нами проблемы – отыскание, определение цели и критериев степени вмешательства публичного права в отрасли частного права рассматриваются в отечественной литературе крайне редко и притом очень робко. Складывается впечатление, что ученые проводят исследования ради исследования – необходимо ли деление права; если да, то что при этом брать за критерии деления, и – все, на этом останавливаются. Нам представляется, что не только для целей настоящей работы, но и для правовой науки в целом при условии безусловного признания необходимости различения публичного и частного права более важно найти критерии, которые помогут определить цель и степень вмешательства государства в частные правоотношения. Сам термин «публичный договор», являясь в свою очередь оценочным, априори свидетельствует о наличии публичного элемента в правовом регулировании общественных отношений. В обиходе термины «частный» и «публичный» применяются для обозначения таких явлений, как, например, публичное выступление, частная вечеринка, публичная драка, публичный показ, частная выставка и т.д. Но приведенные примеры являются употреблением названных терминов не в их юридическом значении. Несмотря на то, что нормы о публичном договоре в гражданских правоотношениях распространяются на огромное число субъектов и правоотношений, общество еще не готово к восприятию данного правового института в его истинном смысле и значении. Со времен римского права правовые нормы, регулирующие общественные отношения, условно делились на публичные и частные. Как известно, такое деление приписывается одному из римских юристов классического периода Ульпиану, который, в свою очередь, в этом вопросе опирался на труды Аристотеля. Суть проведенного им разграничения сводится к тому, что публичное право – это то право, которое относится к статусу, состоянию государства; частное право – это то, которое касается интересов отдельных лиц[165]. Наиболее ранние письменные источники о делении права на частное и публичное также отсылают нас к римскому праву. Как говорит О.С.Иоффе, после распада Римской империи и до появления трудов глоссаторов в средние века в данной сфере произошел небольшой перерыв. В Х1Х-ХХ веках произошло возрождение учения и дискуссий о роли и месте публичного и частного начал в регулировании общественных отношений «во все более нарастающих масштабах»[166]. Со времен римского права возникли и получили развитие совершенно новые и разнообразные общественные отношения, но это не отменило полностью существования правовой системы, основанной на дуализме права.
По свидетельству Г.Ф. Шершеневича, в российской юриспруденции первые сведения о делении права на частное и публичное появились в конце 18 века, когда «стало сознаваться отличие частного права от публичного», а «в соседней Германии частное право отождествлялось тогда с римским правом».[167] Как следует из работы Г.Ф.Шершеневича, активное исследование вопросов о соотношении публичного и «приватного» права началось в России именно после реформы законодательства 1864 года.
Несмотря на кажущуюся простоту ульпиановского определения, в юриспруденции особенно последних полутора столетий соотношение и разграничение частного и публичного права всегда представлялось непростой проблемой. На наш взгляд, уместным здесь будет приведение в качестве примера высказывания профессора И.А.Покровского по состоянию на начало ХХ века, который писал, что «…самый критерий различий между правом публичным и частным остается до сих пор невыясненным. Даже более того: современному исследователю этого вопроса может показаться, что чем далее, тем более вопрос запутывается и делается безнадежно неразрешимым».[168] Многие современные исследователи часто ссылаются на данное высказывание ученого. На наш взгляд, именно И.А.Покровский наиболее четко и емко охарактеризовал способы правового регулирования в публичном праве: «…отношения регулируются исключительно велениями, исходящими от одного единственного центра, каковым является государственная власть. Эта последняя своими нормами указывает каждому отдельному лицу его юридическое место, его права и обязанности по отношению к целому государственному организму и по отношению к другим отдельным лицам. Только от государственной власти могут исходить распоряжения, определяющие положение каждого отдельного человека в данной сфере отношений, и это положение не может быть изменено никакой частной волей, никакими частными соглашениями (еще римские юристы говорили: publicum jus pactis privatorum mutari non potest). Регулируя все эти отношения по собственному почину и исключительно своей волей, государственная власть принципиально не может допустить в этих областях рядом с собой никакой другой воли, ничьей другой инициативы. Поэтому исходящие от государственной власти нормы имеют здесь безусловный, принудительный характер (jus cogens); предоставляемые ею права имеют в то же самое время характер обязанностей: они должны быть осуществлены, так как неосуществление права явится неисполнением сопряженной с ними обязанности (бездействием власти)»[169]. Дореволюционный российский ученый С.А.Муромцев отмечал: «В одних случаях органы власти выступают на защиту по собственной инициативе, в других же случаях не иначе, как по призыву частных лиц. Случаи первого рода мы соединяем в отделе публичного права, случаи второго рода - в отделе гражданского права».[170] А Н.М. Коркунов считал, что «все характеристические особенности частного и публичного права вполне объясняются различием поделения объекта и его приспособления» на «мое», «твое» или совместное, общее.[171] О проникновении публично-правовых методов регулирования в гражданские правоотношения и необходимости, вынужденности такого регулирования говорил Г.Ф.Шершеневич: «Несомненно, что … мы стоим на пороге гражданского и публичного права: деятельность крупных предприятий постепенно утрачивает свой частноправовой характер». На примере деятельности железной дороги ученый объяснял причины того, почему государство наложило «властную руку» на такую деятельность.[172] Приведенное выше высказывание Ульпиана представляется ныне чересчур догматическим. Ведь споры по поводу оснований деления права приводили к противоположным результатам: от полного отрицания самой возможности существования частного права до возведения в абсолют роли частноправовой сферы. В качестве примера первого приведем известное выражение классика марксизма-ленинизма, написанное им в секретном письме министру юстиции РСФСР при составлении первого советского Гражданского кодекса о том, что мы ничего частного не признаем, для нас все в области хозяйства есть публично-правовое, а не частное[173]. Несомненно, такая установка повлияла на принижение роли частного права в правосознании советского общества и даже дошла до наших дней. Как считает известный ученый С.С.Алексеев, частное право – «закоулок нашего права», не очень заметный, явно непрестижный, даже чуть ли не ущербный, «заслуживающий если не отрицательной, то сдержанной оценки».[174] Такому положению дела способствует и тот факт, что право в целом – явление публично-правовое, имеет общеобязательный характер, поэтому даже семантически термин «частное» как бы не вписывается в конструкцию «право в объективном смысле».Тем не менее, анализ публикаций периода 20-30-х годов ХХ века показывает, что даже в то время советские ученые говорили о необходимости сохранения частно-правовых методов регулирования в экономике (Агарков М.М., Пашуканис Е.Б., Берман Я.).Используя исторический метод исследования, обратимся к недавнему прошлому, когда всю систему советского социалистического права пронизывали публичные начала, узаконивающие вмешательство государства в любые сферы жизни общества и его членов и обеспечивавшие преимущественную защиту государственных (публичных) интересов. Такой подход логично соответствовал административно-командному характеру социалистической экономики и роли советского государства в общественной жизни. Как показала история, социализм в области права воспринимает только публично-правовые начала и поэтому исключает возможность существования частного права. Реформы экономики и общества в конце ХХ века повлекли кардинальное изменение прежних методов правового регулирования. Частноправовые начала практически восстановлены и почти осуществлен переход к принципиальному делению всей правовой сферы на частноправовую и публично-правовую, место «пирамиды» соподчиненных государственному праву отраслей заняла новая их система, основанная на равенстве частно-правового и публично-правового подходов. История цивилизации показывает, что частное право становится особо востребованным именно в период экономических реформ. Как верно отмечает Гудков Э.С., понимание значения разделения права на частное и публичное, признание или отрицание его существования является важным показателем, свидетельствующим о соблюдении либо ущемлении государством прав личности. Когда публичная власть необоснованно подавляет свободу человека, она старается преуменьшить значение этого разделения и сделать право более публичным. Если же права личности вновь получают должное признание, то разграничение права на частное и публичное вновь становится общепризнанным[175]. По образному выражению Ю.А.Тихомирова, в России конца 80-х – начала 90-х годов ХХ века «взмылся ввысь флаг частного права и сторонники его стали критически оценивать публичность в праве как проявление тоталитаристских тенденций и сугубо нормативистской и позитивистской трактовки права, демократизм правовой системы связывался только с частным правом»[176]. Вместе с тем Тихомиров Ю.А. предостерегает о том, что все это не должно создавать впечатления победоносного шествия частного права по «обломкам» публичного права. По его авторитетному мнению, со ссылкой на С.С.Алексеева, это – две большие семьи, сосуществующие и взаимодействующие в общем правовом пространстве. Элементы «публичного» проникают в нормативную ткань отраслей частного права, «живут» там как клетки правового организма, скрепляют нормативные массивы этих отраслей, придают им ориентацию и дают защиту.[177]
Безусловно, что система права должна обладать внутренней согласованностью всех входящих в нее элементов, иначе не может быть и речи о «системе» в ее и философском, и семантическом значении. Нельзя не признавать, что оголтелое отрицание публичного права в угоду частному праву одновременно влечет за собой и отрицание частного, так как при этом умаляется охранительная функция государства, необходимая для возникновения и осуществления любого субъективного права.
Поэтому важнейшей задачей правовой системы представляется максимальное обеспечение комплексного воздействия как частно-правовых, так и публично-правовых начал на регулируемые общественные отношения. Профессор Е.А. Суханов также считает, что невмешательство государства в имущественные отношения в настоящее время просто невозможно. Ученый осуждает только произвольное, необоснованное вмешательство государства, но одобряет вмешательство в целях защиты интересов кредиторов. При этом он отмечает, что государство в целом не может отойти от процесса правового регулирования договорных связей, но данное регулирование должно быть законным, без ущемления автономии воли, с целью наведения и поддержания в государстве должного экономического порядка[178]. В частности, государство регулирует экономические (хозяйственные) правоотношения путем установления видов и размера налогов, регулируемых цен и тарифов, введения обязательного лицензирования, утверждения типовых форм договоров, обязательных правил и т.д. Естественно, что для осуществления функций правового регулирования имущественных отношений государство применяет в том числе и императивные нормы. Достаточно много императивных норм применяется государством в регулировании монополистической деятельности. Так, законодательством запрещаются соглашения или согласованные действия конкурентов, доминирующих на рынке, если они ограничивают конкуренцию (ст. 13 Закона РК «О конкуренции»)[179]. Аналогичная императивность в названной сфере присуща законодательствам практически всех развитых стран мира. Анализ показывает, что разграничение частного и публичного права, а также соответствующих им основных методов правового регулирования проводится вновь через философское понимание свободы. А.Д.Корецкий отмечает, что в настоящее время практически во всех потребительских и в большинстве предпринимательских договоров принцип свободы договора в традиционном его понимании отсутствует. Зачастую у менее слабой стороны отсутствует не только возможность определять условия заключаемого договора, но даже отказаться от его заключения.[180] Причину данного обстоятельства ученый видит в том, что современное общество уже не является обществом мелких, свободных, а потому – равноправных товаровладельцев. По его мнению, процессы концентрации капитала, интеграции экономик, многократное увеличение стоимости материальных благ, оборот которых опосредует частное право, и, как следствие - усиление государственного регулирования в сфере договорных отношений создают принципиально иные реалии, нежели те, в которых сформировалась классическая теория договора[181]. Основная цель вмешательства государства в регулирование гражданских правоотношений заключается все-таки в стремлении защитить так называемую слабую сторону в договорных правоотношениях, что свидетельствует о социальной направленности современного гражданского права. Данное обстоятельство подчеркивают практически все исследователи. В международно-правовых документах называется более подробный перечень целей ограничений прав и свобод. Общественные отношения исходят из общественной природы человека, индивида, любого субъекта общества, а также их объединений, так как каждый индивид находится в определенном соотношении с другими людьми, с различными органами и организациями. Если человек живет на необитаемом острове, то понятия «публичное и частное» для него являются не более чем абстракцией. В Большом юридическом словаре сформулированы следующие определения публичного и частного права: Публичное право - совокупность отраслей права, которые регулируют отношения, обеспечивающие общий, совокупный (публичный) интерес, в отличие от отраслей, призванных охранять частный интерес (частное право). К публичному праву относятся: международное (публичное) право, конституционное право, административное право, финансовое право, уголовное право и уголовное-процессуальное право и ряд др. Частное право – это собирательное понятие; оно означает отрасли права, регулирующие отношения в области интересов граждан, индивидуальных собственников, предпринимателей, различного рода объединений в их имущественной деятельности и личных отношениях, в отличие от публичного права, регулирующего и охраняющего общие интересы. Ядро частного права составляет гражданское право, которое охватывает сферу имущественных, связанных с ними неимущественных отношений, а также торговое право во всех его разновидностях (в тех странах, где действует торговое право).[182] Это понимание частного права в объективном смысле. Вместе с тем термин «частное право» применяется в литературе, в обиходе также и для обозначения субъективного права индивида. История развития науки частного права знает также деление его на две составляющие: торговое право и гражданское право. В этом смысле некоторые ученые говорят о дуализме самого частного права, в противоположность монизму. В недавнем прошлом в советской юридической науке существовала так называемая «школа профессора В.В.Лаптева», основной идеей которой было утверждение о необходимости создания Хозяйственного кодекса наряду с Гражданским и выделение хозяйственного права в качестве самостоятельной отрасли права. Впоследствии сторонники профессора В.В.Лаптева переименовали хозяйственное право в предпринимательское право, но идея о дуализме частного права до сих пор не отмерла. Корни учения о дуализме частного права идут к средневековой Европе, когда там возникли сословная замкнутость феодального общества и специфика профессиональной деятельности купеческого сословия.[183] Свое законодательное воплощение теория дуализма частного права впоследствии нашла в издании Гражданского кодекса Франции (Кодекса Наполеона) 1804 года и Торгового (Коммерческого) кодекса Франции 1807 года, а в Германии – в Гражданском уложении 1896 года и Торговом уложении 1897 года, действующих и поныне. Однако за истекшее время торговые кодексы названных государств значительно «похудели», особенно во Франции, вследствие признания утратившими силу целых глав и многих статей. По свидетельству исследователей, из первоначальных 648 статей по состоянию на 2000 год действовало лишь 146 статей, из них лишь 19 остались в прежней редакции.[184] Другие европейские государства не имеют двух кодексов в сфере частного права. Следует сказать, что уже в ХХ1 веке в этой части из стран СНГ отличилась Украина, приняв в 2003 году Хозяйственный кодекс, действующий наряду с Гражданским кодексом. Кстати, в Хозяйственном кодексе Украины принцип свободы договоров не закреплен[185]. В англо-американском праве проблемы дуализма частного права не существует, поскольку оно не знает деления права на отрасли как в континентальной системе права.
Очень созвучное нашему мнение высказано А.Б.Венгеровым: «… уже не имеют большого значения попытки бывших сторонников хозяйственного права возродить эту отрасль под обозначением предпринимательское, торговое право. Все равно в основе будет лежать махина многостатейного Гражданского кодекса, а различные дополнения к нему, если они будут вызываться реальными потребностями, дела уже не изменят. Хозяйственное право как основополагающая отрасль системы социалистического законодательства ушло в исторические дали, о которых, впрочем, забывать не стоит».[186]
Академик НАН РК Сулейменов М.К. обоснованно утверждает, что дуализм частного права не существует[187]. Если в публичном праве превалируют властеотношения, то и регулируемые методы должны состоять из властных предписаний, обязываний и запретов, формулируемых в основном в виде императивных норм. Для частного права, наоборот, присущи дозволительные методы, предоставляющие возможность участникам соответствующих правоотношений самостоятельно использовать правовые средства для удовлетворения своих потребностей и интересов. Как свидетельствует история юриспруденции, частноправовые начала при регулировании общественных отношений с особой силой возрождаются в периоды экономического, социального возрождения, реформ и даже революций, примеры чему приведены нами в работе. Первостепенное значение при этом приобретают субъективные права, регулируемые в основном методом дозволений. По мнению И.А. Покровского, не обладая субъективными правами, физическое лицо, индивид никогда не мог бы «явиться полным господином своих сил и способностей, … необходимым действенным агентом культурного и экономического прогресса».[188] Продолжая свою мысль, ученый говорит, что никакой правопорядок «не может обойтись без признания человека как такового… субъектом прав и без предоставления ему прав в субъективном смысле как необходимого средства для осуществления индивидуальной самодеятельности и самоутверждения».[189] Об этом же, но уже чрез сто лет, говорит и С.С. Алексеев, и другие известные ученые. В регулировании общественных отношений публично-правовое регулирование является необходимым, на наш взгляд, в следующих сферах общественной жизни: - в правоотношениях в сфере монополистической деятельности; - в правоотношениях по поводу социально значимых объектов гражданских правоотношений, где должны ограничиваться или полностью исключаться из оборота отдельные объекты гражданских прав в целях защиты публичных интересов; - в правоотношениях в сфере оказания публичных услуг государственными органами и государственными предприятиями. Но данная сфера в рамки нашего исследования не входит; - в правоотношениях с участием экономически неравноправных субъектов. Хотя экономически неравными являются и отношения, например, между дочерними и материнскими юридическими лицами, основными и зависимыми акционерными обществами, но это их, скажем так, внутренние отношения, исходящие из их законного правового положения. В нашей же работе речь идет об экономическом неравенстве между субъектами, которые изначально являются свободными и равноправными, но в силу различных сложившихся в обществе причин становятся фактически неравными. Причем неравным в смысле зависимым может оказаться и исполнитель публичного договора, так как он не имеет права отказать любому обратившемуся в заключении договора, в противном случае он оказывается должником в обязательстве. Следует сказать, что в монографии «Публичные услуги и право» к публичным услугам отнесены услуги в сфере образования, здравоохранения, жилищно-коммунального хозяйства, услуги в области культуры, информационные услуги. Тем не менее, авторы монографии пишут и договорной природе рассмотренных ими услуг, признавая их гражданско-правовой характер.[190] В современной юридической науке также существуют различные мнения по поводу критерия разделения права на частное и публичное. Н.П.Асланян, например, приходит к выводу, что проникновение публичного права в частное право должно быть преодолено (прекращено), «ибо посредством усиления публично-правовых начал в правовом регулировании возрождать частное право невозможно»[191]. Думаю, ошибочность взглядов данного автора в этой части очевидна. Авторы учебника Гражданское право под редакцией А.Г.Калпина и А.И. Масляева вообще предлагают отказаться от деления права на частное и публичное по аналогии с системой общего права.[192] Однако, как говорит М.К. Сулейменов: «Публичное и частное право существуют – это бесспорно. Можно по-разному к ним относиться, можно не признавать деления права на публичное и частное, но наличие в праве такого феномена отрицать трудно»[193]. Сходное мнение касательно частного права высказывал и О.С. Иоффе[194]. Дорохин С.В. считает, что «в настоящее время проблема деления права на публичное и частное приобретает все большее теоретическое и практическое значение. Она возникает при классификации действующего законодательства, в ходе теоретических исследований, имеющих целью совершенствование правового регулирования, при толковании правовых норм».[195] В Казахстане вопросы сочетания частных и публичных начал в правовом регулировании общественных отношений, тем более в частных правоотношениях, рассматривались только в названном выше и иных трудах Академика НАН РК, доктора юридических наук, профессора М.К.Сулейменова, специальному научному осмыслению иными учеными на монографическом уровне не подвергались. Так, вопросам соотношения публичных и частных начал в правовом регулировании общественных отношений посвящена значительная часть работы М.К. Сулейменова «Субъекты гражданского права».[196] Ученый, проведя подробный анализ взглядов, мнений, суждений различных авторов, приходит к выводу, что в сфере публичного права все субъекты подчиняются единому центру, а в сфере частного права «каждый субъект является самостоятельным юридическим центром». По его авторитетному мнению, границы между публичным и частным правом не являются нерушимыми и незыблемыми, они «чрезвычайно подвижны». [197]В то же время ученый полагает, что в настоящее время необходимо «усиление публично-правовых начал, вмешательства государства в такие стратегически важные отрасли экономики, как земля, недра, энергетика, оборона и т.п.». Однако наряду с этим ученый считает, что предпринимательская деятельность должна быть освобождена от мелочной опеки государства и в этой сфере влияние публично-правовых начал должно быть минимальным.[198] Довольно оригинальное научное исследование проведено молодым ученым А.А. Нурмагамбетовым на тему о реализации принципа свободы договора, в котором также затрагиваются вопросы сочетания частных и публичных начал в правовом регулировании.[199] В российской юридической науке монографические исследования в рассматриваемой сфере проводятся довольно активно и можно назвать научные работы Бублик В.А., Васильева С.В., Глазырина В., Дорохина С.В., Курбатова А.Я., Лактаевой М.А., Маштакова К.М.[200] и др. На наш взгляд, монография С.С.Алексеева «Частное право» занимает значительное место в научной разработке современного состояния вопроса о сочетании публичных и частных начал в регулировании общественных отношений. Ученый сравнивает частное и публичное право с двумя разными континентами и даже «юридическими галактиками», которые развиваются относительно самостоятельно.[201] Профессор Тихомиров Ю.А. также отмечает, что элементы публичного права все глубже проникают в ткань отраслей частного права, и - наоборот. [202]
Особо хотелось бы выделить диссертацию Громова С.А. на тему «Соотношение частного и публичного права в российской системе права: тенденции дифференциации и интеграции», хотя и выполненную по специальности 12.00.01. Предметом исследования его работы является соотношение таких компонентов (подсистем) системы права, как частное и публичное право, взятое в аспекте двух противоположных тенденций – их дифференциации и интеграции.[203] В результате исследования С.Громовым делается вывод о том, что интеграция частного и публичного права выражается во включении в механизм частноправового регулирования элементов, происходящих из механизма публично-правового регулирования, и наоборот. В результате интеграции публичного и частного права одни и те же общественные отношения оказываются вовлеченными в орбиту как частно-, так и публично-правового регулирования, только непосредственно или опосредствованно, при этом преимущественно частноправовые отношения оказываются вовлеченными в орбиту публично-правовых. По мнению С.А. Громова, критерий разграничения частного и публичного права следует искать в плоскости предмета правового регулирования, т. е. общественных отношений, подвергающихся регулирующему воздействию со стороны права.[204] Российский ученый Б.Б. Черепахин в основу разделения права на частное и публичное предлагал взять формальный критерий разграничения. «Это разграничение должно проводиться в зависимости от способа построения и регулирования юридических отношений, присущего системе частного и системе публичного права. Частно-правовое отношение построено на началах координации субъектов, частное право представляет собой систему децентрализованного регулирования жизненных отношений. Публично-правовое отношение построено на началах субординации субъектов, публичное право представляет собой систему централизованного регулирования жизненных отношений»[205]. Вслед за Б.Черепахиным многие исследователи придерживаются формального критерия.Подтверждая тенденцию изменения публичного права и методов его правового регулирования, А.Кубко вместе с тем отмечает и продолжающуюся в течение последних лет трансформацию самого частного права: « . процесс этот сопровождается не только обновлением соответствующего законодательства, но и разносторонним переосмыслением роли, назначения, функций и ценности частного права как специфического инструмента регулирования общественных отношений».[206]Один из последних учебников частного права принадлежит перу Т.В. Кашаниной, в котором автор также говорит и о взаимопроникновении и взаимовлиянии норм частного и публичного права[207]. Мы поддерживаем автора в том, что частное право проникает в ткань публичного права не с такой интенсивностью, как публичное право – в частное. В первом случае Кашанина Т.В. говорит о «вкраплении» частного права в публичное (административное, конституционное, право социального обеспечения). Публичное же право, по ее мнению, проникает в отрасли исконно частного права более интенсивно. Автор приходит к выводу, что соотношение публичного и частного права следует представлять не в виде трапеции, а в виде двух самостоятельных пирамид, но в определенной части (частично) пересекающихся друг с другом, и показывает это на схеме.
Очень обстоятельное и оригинальное исследование на тему «Право частное и право публичное» в историческом аспекте, с проекцией на казахстанское законодательство, произведено классиком гражданского права О.С.Иоффе.[208] С.А. Громов, как и М.К. Сулейменов, полагает, что в чистом виде «частноправовой» и «публично-правовой» методы правового регулирования отсутствуют. Он считает «корректным говорить лишь о преимущественном использовании диспозитивного регулирования частных отношений и императивного воздействия на отношения публичные, что не исключает в отдельных случаях вполне оправданного применения императивных норм для регулирования частных отношений (ибо в силу ч. 3 ст. 55 Конституции Российской Федерации права и свободы могут быть ограничены законом в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства) и диспозитивных – для публичных». По его мнению, в таком случае не имеет место «публицизация» частного права или «приватизация» публичного, что часто можно встретить в научной и учебной литературе.[209] Сходное мнение высказано В.Витушко: « .если мы даем оценку правоотношению с позиции метода гражданского права, то публично-правовые средства и способы могут использоваться здесь только как вспомогательные. Лидирующим здесь является гражданско-правовой метод. И наоборот. В этой связи можно сказать, что чистых отраслевых правил поведения никогда не существует. Степень совмещения частных и публичных начал в каждом правиле поведения и отрасли права разная. Наиболее «чистыми» в этом аспекте традиционно считаются гражданское и административное право»[210]. Диалектические изменения в названном нами направлении методов правового регулирования, присущих советскому социалистическому праву, за последние два десятилетия, к их современному состоянию, предметно обрисованы академиком НАН РК, д.ю.н. М.К. Сулейменовым в его фундаментальном труде «Становление и развитие гражданского законодательства Республики Казахстан».[211] Л.Г. Ефимова, сравнивая договоры займа и банковского вклада, следующим образом объясняет проникновение публичных начал в регулирование договора банковского вклада: «Указанные императивные нормы, оставаясь частноправовыми, являются результатом проникновения публично-правовых начал в договор займа между банком и вкладчиком. Они имеют цель защитить наиболее слабую в экономическом отношении сторону правоотношения - клиента банка». Л.Г. Ефимова приходит к выводу, что «договор банковского вклада объективно нуждается в специальном правовом регулировании именно ввиду специфики банковской деятельности: грамотный профессионал занимает деньги у потребителя. Учитывая изначально существующее неравенство двух сторон договора банковского вклада, законодатель ввел специальные императивные правила в интересах защиты слабой стороны правоотношения и в целях обеспечения надзора со стороны ЦБ РФ (специальный субъектный состав договора банковского вклада), который осуществляется им в рамках публично-правовой деятельности последнего».[212] В последние десятилетия наиболее ярко выражено вмешательство публичной власти в правовое регулирование правоотношений с участием потребителей. По мнению А.А.Райлян, потребительское законодательство – это законодательство в сфере частного права, содержащего элементы публично-правового характера. Поэтому не случайно его реализация на практике носит проблемный характер, вызывает определенные трудности, сложности. Потребительское право затрагивает практически все стороны повседневной деятельности каждого человека. Защита потребительских прав – одно из основных направлений социально-экономической политики государства, направленной на повышение качества жизни граждан.[213].
Под воздействием опыта развитых стран и международного сообщества страны СНГ также не могли остаться в стороне и в 1991 году Казахстан, в 1992 году Россия и другие государства в этот период приняли законодательные акты о защите прав потребителей, осуществив, на наш взгляд, правомерное и разумное вмешательство государства в частные правоотношения.
Э.С.Гудков рассматривает вопросы дуализма права сквозь призму философского закона единства и борьбы противоположностей. По его обоснованному мнению, диалектические противоречия не лежат на поверхности явлений, а связаны с внутренней глубинной сутью предмета. Единство противоположностей проявляется в их тесной взаимосвязи и взаимопроникновении, в чём усматривается философская предпосылка применения элементов публично-правового регулирования в гражданском праве. Э.Гудков считает, что частное и публичное право в единстве и борьбе противоположностей образуют целостную систему. Они противостоят друг другу, взаимодействуют, проникая друг в друга, но не распадаются и не достигают такой степени смешения, при которой полностью утрачивается значение и возможность их разграничения. Это противостояние является необходимым фактором непрерывного развития права, а равновесие и взаимопроникновение двух его частей - непреложными основами существования права как единой системы[214]. Именно такой вывод делает М.К.Сулейменов, полагая, что грань между публичным и частным правом не является незыблемой. Публично-правовые или частно-правовые начала в регулировании общественных отношений, по его мнению, то усиливаются, то ослабляются в зависимости от исторических и социально-экономических условий в обществе[215], что подтверждает исторический метод исследования данного феномена. На вопрос – какое отношение имеет публично-правовое регулирование для сугубо частных правоотношений, ответим следующим образом: основное содержание работы направлено на исследование договорных правоотношений, которые, по идее, должны быть основаны на юридическом равенстве сторон, автономии воли и свободном усмотрении. По сути, исполнители договоров, рассчитанных на массовое применение, должны конкурировать между собой в борьбе за клиентов, борьба эта должна иметь своим содержанием предоставление наилучших условий для потребителей. Однако по сложившейся в течение многих десятилетий так называемой хозяйственной (юридической) практике исполнители оказываются всегда доминирующей, диктующей свои условия стороной, а потребители – зависимой, фактически незащищенной, слабой стороной. Такая ситуация и вынуждает государство осуществлять вмешательство в регулирование казалось бы сугубо частных правоотношений в целях соблюдения некоего баланса интересов потребителей и исполнителей, для их юридического уравнивания, в конечном счете - восстановления социальной справедливости, о которой говорил и В.С.Нерсесянц. Братусь Д. считает, что «баланс» в данном контексте – это торжество разума и справедливости в каждом конкретном случае.[216] Следовательно, целью вмешательства публичной власти в частные правоотношения является достижение «баланса» интересов всех и каждого, то есть достижение социальной справедливости. Представляется, что разделение права на публичное и частное является обоснованным. При таком делении, как считают исследователи, наиболее ярко проявляется соотношение роли государства и отдельных индивидуумов в возникновении, изменении и прекращении общественных отношений. Однако в правовом государстве, каковым сегодня позиционирует себя Республика Казахстан, политическая форма организации общества не должна противопоставлять себя членам этого общества. Государство должно выполнять объективные общие потребности своих граждан, а не бороться с ними. То есть публичное и частное право представляют собой в настоящее время части одного целого и не должны противопоставляться друг другу. Мы поддерживаем точку зрения ученых, которые за критерий разделения права на публичное и частное предлагают взять чисто формальный момент – это способ судебной защиты, в соответствии с которым к публичному праву будет отнесено все то, что охраняется по инициативе государства, а к частному - то, что охраняется по частной инициативе. По нашему убеждению, нормальный правопорядок в обществе должен основываться на существовании и различии частноправового и публично-правового регулирования и на их разумном сочетании. Об этом же говорят и другие исследователи.[217]Нами проанализировано довольно большое количество взглядов, мнений и суждений на тему о соотношении публичных и частных начал в правовом регулировании частных правоотношений. В результате установлено, что в основном научные исследования направлены на выяснение вопроса – следует ли различать частное и публичное право, если да, то каков критерий разграничения, отнесения той или иной отрасли к частному или публичному праву. Основной вывод большинства исследователей – брать за основу разграничения предмет правового регулирования или формальный критерий. Однако основная масса проанализированных нами мнений либо вовсе не затрагивает, либо не отвечает на вопрос - насколько публичная власть в лице государства (публичное право) может вмешиваться в частные правоотношения (частное право), ограничивать, в частности, принцип свободы договора; как определить разумные границы ограничения принципа свободы договора со стороны государства? В приведенных трудах ученых все-таки отсутствуют указания на цель вмешательства и на ту грань, которая определяла бы степень вмешательства государства в частные правоотношения. Полагаем, что ответ на этот вопрос будет основополагающим для достижения целей нашей работы. По мнению А.А.Савельева, в настоящее время юридической наукой не найден еще единый подход по вопросам предельности ограничений… основных прав и свобод. Пределы ограничений … должны быть обусловлены целями их введения, соответствия интересам как собственника, так и третьих лиц и общества в целом.[218] М.Ю.Щетинкина говорит о неких «разумных границах» при определении степени ограничения принципа свободы договора[219]. Нам же представляется, что необходимость вмешательства публичной власти в частные правоотношения и степень такого вмешательства должны определяться целью достижения социальной справедливости в обществе. В частности, публичный интерес государства во вмешательстве в частные правоотношения, направлен на предотвращение злоупотребления своими правами доминирующих в данных правоотношениях субъектов. Доминирование основано либо на монополистическом положении (например, в сфере естественной монополии), либо на повышенной востребованности тех или иных услуг, товаров или работ и т.д. В обоснование приведем тезис о том, что право – это социальный институт, отсюда и его предназначение к установлению и поддержанию именно социальной, а не абстрактной, справедливости. Социальная справедливость представляется в качестве согласования, достижения компромисса или баланса интересов отдельных индивидов, социальных групп, ведь именно достижение компромисса и составляет сущность управления обществом посредством правового регулирования. Причем функции права изначально соответствуют природе справедливости, поскольку право и справедливость – однокоренные слова. Баланс частных и публичных интересов должен определяться целью справедливого решения социальных задач.
Социальная справедливость – это совпадение частных интересов с публичными интересами, а достижение справедливости составляет цель правового регулирования. В связи с этим введение института публичного договора (как и продиктованных договоров в зарубежном праве) направлено на установление справедливости в соответствующих сферах. Устав ООН рассматривает принцип справедливости как философскую категорию морально-правового и социально-политического сознания, оценивающую общественную деятельность с точки зрения долженствования.[220]
По мнению Ивановой С.А., справедливость выступает универсальным мерилом действительности, человеческой практики, социальных институтов, что придает ей большую ценность. Формальная справедливость требует, чтобы законы применялись равным образом ко всем: каждому то, что положено по закону[221]. Если в советском праве во главу угла ставились интересы социалистического государства, чем и объяснялось повальное вмешательство государства в регулирование частных правоотношений, то в современных условиях высшими ценностями государства «являются человек, его жизнь, права и свободы» (статья 1 Конституции РК). Человек – существо социальное, общественное, поэтому состояние социальной справедливости особенно созвучно и природе человека, личности, индивида, а не только природе права. Установление справедливости было вечной идеей человечества, социальным идеалом, однако содержание термина «справедливость» в разные исторические эпохи было совершено различным. Например, даже в самых демократических рабовладельческих республиках было справедливым считать рабов вещами, в советском социалистическом государстве было справедливо осуждать сограждан к длительным срокам лишения свободы за сбор оставшихся в поле колосков, принудительно изымать весь урожай, обрекая население на голод и т.д. По мнению О. Мартышина, справедливость – не только вечная, но и высшая ценность в праве. Все остальные соизмеряются с ней и действительны лишь при условии, что они не противоречат справедливости[222]. Принцип социальной справедливости не относится к принципам-нормам, то есть не закреплен легально в законодательных актах. Это принцип-идея, незримо присутствующий во всей совокупности правовых норм. В наиболее общей форме он выражен в основных началах гражданского законодательства, рассмотренных нами ранее. Положительным результатом признания и соблюдения общих и отраслевых принципов права является реализация принципа социальной справедливости в гражданском праве. И наоборот, нарушение хотя бы одного из основных начал гражданского законодательства ведет к недостижению принципа социальной справедливости в гражданском праве. Поэтому понятие «социальная справедливость» отличается многогранностью содержания. Некоторые его грани можно усмотреть в нормах действующего законодательства РК. Так, термины «справедливость», «социальная справедливость» применяются в статьях 38 и 52 Уголовного кодекса РК. Статья 38 УК РК, определяя цели наказания, подчеркивает, что «наказание применяется в целях восстановления социальной справедливости, а также исправления осужденного и предупреждения совершения новых преступлений как осужденным, так и другими лицами. Наказание не имеет своей целью причинение физических страданий или унижение человеческого достоинства». Статья 52 УК РК «Общие начала назначения наказания» определяет, что «лицу, признанному виновным в совершении преступления, назначается справедливое наказание в пределах, установленных соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса, и с учетом положений Общей части настоящего Кодекса». Гражданский кодекс РК (п.2 статьи 5) позволяет при невозможности использования в указанных случаях аналогии закона определять права и обязанности сторон, исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства и требований добросовестности, разумности и справедливости (аналогия права). Аналогичные характеризующие признаки содержатся и в п.4 статьи 8 ГК РК, в соответствии с которым «граждане и юридические лица должны действовать при осуществлении принадлежащих им прав добросовестно, разумно и справедливо, соблюдая содержащиеся в законодательстве требования, нравственные принципы общества, а предприниматели - также правила деловой этики. Эта обязанность не может быть исключена или ограничена договором. Добросовестность, разумность и справедливость действий участников гражданских правоотношений предполагаются». Пункт 6 статьи 7 ГПК РК «Принцип законности» гласит, что если законодательными актами или соглашением сторон спора предусматривается разрешение соответствующих вопросов судом, суд обязан разрешать эти вопросы, исходя из критерия справедливости и разумности. Однако данные критерии судом применяются крайне редко, особенно при разрешении имущественных споров. Так, при рассмотрении дела № 1-1372 от 11.12.2004 года по иску Кировского филиала Акционерного банка г. Караганды к ТОО «Сив» особых сложностей и споров почему-то не вызвал вопрос о взыскании основного долга в размере 772125 тенге, начисленных годовых в размере 1658757 тенге и пени за просрочку в размере 1640715 тенге. Хотя суммы годовых и пени (неустойка) более чем в четыре раза превышали сумму основного долга. Основной спор развернулся вокруг суммы штрафа в размере 5557450 тенге, взысканного с банка за дебетовое сальдо, которое по исковому заявлению истца образовалось в связи с невозвратом ответчиком кредита и неуплаты процентов. В связи с тем, что ответчиком не было доказано возникновение дебетового сальдо из-за невозврата кредита ответчиком, в части регрессного взыскания суммы штрафа, уплаченного банком за допущение дебетового сальдо, было справедливо отказано[223]. Хотя суд был вправе также и уменьшить неустойку согласно статьям 8 и 297 ГК РК, поскольку она чрезмерно велика по сравнению с убытками кредитора. А о ссылке на статью 8 ГК РК или на п.6 ст.7 ГПК РК в судебной практике и мечтать не приходится. Из опыта современных развитых стран дальнего зарубежья также следует, что государственное вмешательство в регулирование хозяйственных, экономических, а, в конечном счете, гражданских правоотношений, имеет тенденцию к усилению. Американский ученый Г.Берман свидетельствует, что в США имущественные права сильно ограничены как в интересах социальной справедливости, так и экономического развития государства. В регулируемой рыночной экономике имущественные права индивида определяются сдержками и противовесами государственных и социальных интересов[224]. По мнению проф. Скуратова Ю.И., социальное государство — это организация, помогающая слабому, стремящаяся повлиять на распределение экономических благ в духе принципов справедливости, чтобы обеспечить каждому достойное существование, важнейшим элементом социального государства является общий подъем благосостояния населения. Такое государство обеспечивает сочетание экономической свободы (гарантию собственности, свободы конкуренции, профессиональной занятости и потребления) с государственным регулированием рыночных отношений на основе закона.[225]
Говоря о предпринимательских правоотношениях, Ю.Г. Басин считал, что государство боле четко должно определять границы свободной рыночной деятельности, совершенствовать методы надзора и контроля на тех участках рыночных отношений, которые затрагивают интересы третьих лиц, непосредственно не участвующих в контрактах, интересы потребителей, публичные и социальные интересы. Полагаем, что под «непосредственно не участвующими в контрактах» автор имел в виду многочисленных пользователей товаров, работ и услуг в публичных договорах, заключаемых способом присоединения к разработанным заранее в одностороннем порядке текстам договоров. Он подчеркивал, что эти исходные концептуальные положения очевидны и для государственной власти, и для непосредственных участников рыночных отношений, и для тех, кто зависит от развития и конкретного проявления таких отношений. Отмечая, что в разных странах по-разному предпринимаются попытки ввести свободы рыночных связей и контактов в определенные рамки, закрывающие возможные «болезненные точки» подобной свободы, Ю.Г. Басин вместе с тем констатирует, что «жизнь обгоняет прочность правовых запретительных мер» и требует их неустанного развития, укрепления и обновления. В качестве примера он приводит нарушение предпринимателями справедливых интересов других лиц при сохранении видимости правомерных действий[226]. Данный тезис ученого будет подтвержден нами в последнем разделе диссертационной работы при рассмотрении конкретных договорных конструкций.
Наряду с публичным договором в гражданском праве существует термин «договоры в публичном праве», который также необходимо отличать от предмета нашего исследования. В публичном праве все чаще применяются договорные отношения, чему свидетельством является входящее в юридический оборот словосочетание «договоры в публичном праве», «административные договоры» и т.п. Наиболее распространенным и понимаемым договором в публичном праве являются международные (межгосударственные) договоры. В Российской Федерации тенденция сближения конституционного и частного права становится особенно заметной с внедрением в практику конституционного права договорного способа регулирования общественных отношений. По этим причинам традиционное понимание конституционного права лишь как части публичного права уже не соответствует уровню современного развития данной отрасли. Так, пункт 4 ст. 66 Конституции РФ предусматривает возможность установления договорных отношений между субъектами Российской Федерации. В соответствии с Федеральным законом «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» федеральные органы исполнительной власти по соглашению с исполнительными органами государственной власти субъекта РФ могут передавать им осуществление части своих полномочий. Исполнительные органы государственной власти субъекта РФ также могут по соглашению с федеральными органами исполнительной власти передавать им осуществление части своих полномочий с передачей необходимых материальных и финансовых средств. Во исполнение данного закона утверждено Постановление Правительства РФ от 08.12.2008 г. №924 «О порядке заключения и вступления в силу соглашений между федеральными органами исполнительной власти и исполнительными органами государственной власти субъектов Российской Федерации о передаче ими друг другу осуществления части своих полномочий», которым определен порядок заключения соглашений о передаче полномочий между федеральными и региональными органами исполнительной власти.[227] Правилами установлены также особенности заключения соглашений о передаче полномочий в отношении объектов капитального строительства, находящихся в федеральной собственности. Н.Л.Морозов отмечает, что помимо сферы разграничения полномочий и предметов ведения широкое распространение получило заключение договоров в области законотворчества между субъектами Федерации и, кроме того, считает целесообразным заключение договоров между ними в экономической, научной, культурной экологической и других сферах общественной жизни. Вместе с тем он считает, что в государственно-правовых отношениях должен превалировать не договор, а закон.[228] Другие российские исследователи высказывают обоснованную точку зрения о том, что договорные отношения в публичной сфере должны применяться в качестве дополнительных мер регулирования общественных отношений, при условии безусловного приоритета федеральных законов, а тем более, Конституции.[229] Широкое проникновение договорных методов регулирования в различные, в том числе традиционно публичные отрасли права отмечает и А.Д.Корецкий,[230] и другие авторы. Тем самым частные начала стали проникать в чисто публичную, властную сферу правоотношений. Однако ученые предостерегают от излишнего применения терминов «договор», «договорное обязательство» в публично-правовых сферах. В частности, М.К.Сулейменов говорит о «налоговом договоре» и «налоговом обязательстве» как о фикции, не отражающей реальных отношений.[231] Таким образом, анализ вопроса о соотношении публичных и частных начал в правовом регулировании общественных отношений показал, что по мере развития юридической науки менялись и представления, мнения о критериях разграничения частного и публичного права, начиная с дореволюционной российской юридической науки, особенно под воздействием европейских правовых конструкций и юридической науки, философских взглядов. Суть научных исследований сводилась к поиску критерия разграничения частного и публичного права. В качестве такого критерия основная масса исследователей остановилась на предмете правового регулирования ина формальном критерии. Проанализировав большой спектр мнений и суждений, приходим к выводу, что деление права на частное и публичное – явление концептуального порядка. Представляется, что разумное сочетание, соблюдение справедливого баланса публичных и частных начал в регулировании правоотношений является наиболее верным подходом. Целью же и критерием определения такого «баланса» является достижение социальной справедливости, особенно при регулировании правоотношений с участием множества субъектов на управомоченной стороне, как это имеет место в публичных договорах. 1.4 Принцип свободы договора и методы правового регулирования в частном праве В правовом государстве, каковым конституирует себя Республика Казахстан, регулирование общественных отношений со стороны государства может осуществляться только с помощью норм права, то есть правового регулирования. Под правовым регулированием понимается процесс воздействия государства на общественные отношения с помощью юридических норм (норм права), основывающийся на предмете и методе правового регулирования. Особенностью гражданского права является то, что наряду с нормативными правовыми актами, гражданские правоотношения могут регулироваться также и обычаями, в том числе обычаями делового оборота, если они не противоречат гражданскому законодательству, действующему на территории Республики Казахстан (п.4 ст. 3 ГК РК).
Вместе с тем правовое регулирование является одним из видов социального регулирования. При воздействии правового регулирования на общественные отношения они становятся правовыми отношениями, а их участники наделяются взаимными правами, обязанностями, ответственностью посредством установления запретов, дозволений, разрешений. Эти способы правового регулирования и формируют, в конечном счете, правовое состояние общества, поведение его членов, их коллективных образований.
Общественные отношения в целом являются предметом правового регулирования общей теории права и в зависимости от видов регулируемых общественных отношений в системе права в качестве основных структурных единиц выделяются отрасли права. Как известно, признанными на сегодня критериями выделения отраслей права являются предмет и метод правового регулирования определенной группы общественных отношений. Вместе с тем на основании проведенного выше исследования представляется, что и отраслевые правовые принципы играют также немаловажную роль при характеристике той или иной отрасли права. О «предмете правового регулирования» образно можно сказать, что он содержит в себе ответ на вопрос – что именно регулирует право в объективном смысле. В рамках нашего исследования более важным представляется ответ на вопрос – как, какими приемами, способами право воздействует на общественные отношения, регулирует их? Под методом правового регулирования понимается способ воздействия юридических норм на общественные отношения. Понятие метода правового регулирования в юриспруденции не отличается особым разнообразием мнений, поэтому приведем еще одно наиболее типичное доктринальное определение: под методами правового регулирования понимается совокупность способов и приемов регулирования отношений между субъектами, складывающихся вследствие особых свойств предмета регулирования[232]. Чтобы правовое воздействие достигало цели и результата, на который оно рассчитано, законодатель должен использовать средства, соответствующие природе (существу) регулируемых отношений, так как содержание метода правового регулирования тесно взаимосвязано с предметом правового регулирования. Основная функция права – регулятивная. Процесс организации, упорядочения этих связей, воздействие на них – это главное в регулятивной функции права, поэтому исследование общественных отношений, в том числе и методов правового регулирования, становится сферой научных интересов не только теории права, но и отраслевых юридических наук. В зависимости от предмета исследования и сферы научного познания в современной юриспруденции выделяются историко-правовые и теоретико-правовые дисциплины и науки; отраслевые, а также специальные, или прикладные учебные юридические дисциплины и науки. Из данной классификации нас интересуют методы правового регулирования отраслевых юридических наук и дисциплин, объектом изучения которых являются различные отрасли права. В 90-е годы ХХ века гражданские кодексы стран СНГ включили в предмет гражданского права отношения, основанные на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности их участников, запрет злоупотребления субъективными гражданскими правами, О связи предмета и метода с принципами говорилось и в советском, и в современном праве[233], причем практически все исследователи в области теории права отмечают, что методы правового регулирования тесно взаимосвязаны с принципами соответствующей отрасли права. Более того, например, принцип юридического равенства участников гражданских правоотношений одновременно является и основным признаком метода правового регулирования частных правоотношений. Такое комплексное применение принципов и методов правового регулирования помогает глубже понять суть правового регулирования Определяющее значение в методе гражданско-правового регулирования занимает его диспозитивная сущность. В этом плане можно говорить о диспозитивном методе, под которым понимается свобода выбора субъектом (субъектами) варианта поведения в том или ином правоотношении. Вместе с тем, по мнению ученых, существо диспозитивности выражается в правовой свободе, представляет собой облаченную в право свободу.[234] Такое свойство диспозитивности определенно «роднит» его с принципом свободы договора. Причем диспозитивность может быть реализована только правомерными действиями, правонарушения и диспозитивность несовместимы. Диспозитивность является чертой, признаком гражданско-правового метода регулирования общественных отношений и отражается в соответствующей конструкции правовых норм (или-или, если иное не предусмотрено договором или законом и т.д.). В связи с особой ролью, фундаментальностью значения диспозитивности для метода гражданско-правового регулирования диспозитивность может быть отнесена даже к принципу гражданского права[235], что и происходит иногда в науке гражданского права. Исходными началами для разграничения публичного и частного права признаются методы правового воздействия, правового регулирования на общественные отношения, входящие в предмет правового регулирования той или иной отрасли права. По мнению В.С.Нерсесянца, максимально возможную на данном этапе развития общества равную для всех меру свободы призваны выразить и гарантировать всем членам этого общества именно правовые запреты и дозволения. Для выражения большей меры правовой свободы необходимо в качестве метода правовой регуляции использовать правовой запрет, а для выражения меньшей меры свободы – правовое дозволение (разрешение).[236] Основными чертами метода гражданско-правового, а, следовательно, и частно-правового, регулирования являются следующие: 1) Равенство участников гражданских отношений, которое означает равные основания и условия возникновения, изменения и прекращения субъективных гражданских прав и обязанностей субъектов, независимо от их физического, материального и социального неравенства, от административной или иной зависимости друг от друга, а также равные основания и условия ответственности за гражданские правонарушения. 2) Автономия воли и волеизъявления как признак метода гражданского правового регулирования также тесно связана с принципом свободы договора. Автономия воли означает способность и возможность субъекта самостоятельно и свободно формировать свою волю. Так, сторонам в договоре предоставлено право определять характер взаимоотношений между ними полностью или в определенной мере по собственному усмотрению, а также широкая возможность выбора между несколькими вариантами поведения в пределах, установленных законом диспозитивными нормами. Для уяснения сущности принципа свободы договора следует учитывать нормативные установления, закрепляющие право граждан и юридических лиц приобретать и осуществлять свои гражданские права своей волей и в своем интересе. Это означает, что принуждение либо иное воздействие против воли субъекта к заключению договора недействительно, противоправно. Кроме того, законодатель закрепляет свободу индивидов в установлении своих прав и обязанностей на основе договора и в определении любых не противоречащих законодательству условий договора. В частности, стороны договора свободны также установить правила для регулирования своих взаимоотношений и определять свои права и обязанности в отличие от тех, которые предусмотрены диспозитивными нормами действующего законодательства. Например, цена товара, услуги, работы устанавливается по соглашению договаривающихся контрагентов, если она не установлена определенными государственными тарифами.
Для характеристики принципа свободы договора следует отметить и норму пункта первого ст. 8 ГК РК, в соответствии с которой граждане и юридические лица по своему усмотрению распоряжаются принадлежащими им гражданскими правами, в том числе правом на их защиту. Кстати, исследователи верно отмечают некорректное применение термина «граждане» в Гражданском кодексе. В казахстанском Гражданском кодексе из рассматриваемых нами норм обращают на себя внимание пункты 1 и 4 ст. 8, пункт 2 ст. 2, в которых применяется сочетание «граждане и юридические лица». Как известно, субъектами гражданского права являются физические лица, юридические лица и государство. Граждане являются только одним из видов физических лиц, и в свою очередь подразделяются на граждан своего государства (в данном случае Республики Казахстан) и иностранных граждан. Помимо граждан, к физическим лицам относятся и лица без гражданства, которые обладают равной с гражданами гражданской правосубъектностью. Поэтому поневоле приходится согласиться, что применение термина «физические лица» наиболее полно и точно отражало бы правовую действительность. В предложениях по совершенствованию действующего законодательства по теме нашего исследования учтено данное замечание применительно к статьям 2 и 8 ГК РК.
3) Обособление имущества участников гражданских правоотношений, что обусловлено товарно-денежным, стоимостным характером гражданских правоотношений. Субъекты выступают в качестве обладателей обособленного имущества, на которое может быть обращено взыскание по их обязательствам. 4) Гражданско-правовой метод характеризуется также особенностями гражданской ответственности - ее имущественным, компенсационным характером, принципом полного возмещения вреда или убытков. При применении мер имущественной ответственности воздействие оказывается не столько на личность правонарушителя, сколько на его имущественную сферу. Даже защита личных неимущественных прав предусматривает имущественно - стоимостные меры воздействия, например, денежную компенсацию морального вреда. Договор, договорное регулирование в целом для гражданского права как отрасли права имеют системообразующее значение, так как именно в договоре воплощается метод гражданско-правового регулирования, характеризуемый юридическим равенством, самостоятельностью, инициативой участников отношений и диспозитивностью регулирования. В числе оснований возникновения гражданских правоотношений наибольшим по количеству юридическим фактом является также договор. Дозволительный характер гражданско-правового регулирования заведомо предполагает возможность появления таких правоотношений, которые вообще не предусмотрены ни в одной правовой норме, но соответствуют общим началам и смыслу гражданского законодательства. Регулирование таких отношений не может осуществляться без учета общих принципов гражданского права, ведь это является обязательным требованием закона. Таким образом, методы гражданско-правового регулирования в их совокупности направлены также на реализацию принципа свободы договора в гражданских правоотношениях, неразрывно с ним связаны. Методов правого регулирования гораздо меньше, чем отраслей права, и один и тот же метод используется в ряде отраслей. Более того, как отмечалось выше, в настоящее время в сфере частного права законодатель нередко вынужден использовать общеобязательные, императивные правила, в том числе запреты, ограничивая самостоятельность и инициативу участников регулируемых отношений. В современных условиях в связи с появлением новых отраслей права единство предмета и метода характеризует не все отрасли права. Метод регулирования для возникающих новых общественных отношений может быть смешанным. Кроме того, уже существуют и так называемые комплексные отрасли права, которые имеют несколько связанных между собой предметов регулирования.[237] Таким образом, принцип свободы договора, выражая суть диспозитивного метода правового регулирования гражданских правоотношений, не является в то же время абсолютным по своей природе. Он неразрывно связан со всеми другими принципами гражданского права и в совокупности с ними в случае их реализации составляет содержание принципа социальной справедливости в обществе. Предусмотренные законодательством ограничения принципа свободы договора способствуют достижению принципа социальной справедливости. Впечатление о социальной справедливости формируется на основе актов правоприменения. Синоним справедливости в понимании общества – это общее благо. Идеи Просвещения имели целью достижение в обществе формально-юридического равенства, однако в социальном государстве недостаточно достижения формально-юридического равенства, основной целью его должно быть достижение именно социального равноправия. Конструкция правового и социального государства – это, по словам А.Б. Венгерова,– «последнее достижение научной юридической мысли концаXX века, величественная программа социально-экономической, политической, юридической деятельности, направленной на обеспечение свободы личности».[238] Тем самым предварительная характеристика публичного договора как института гражданского права говорит о необходимости законодательного ограничения принципа свободы договора и на этом основании применения законодателем разумного сочетания как частно-правовых, так и публично-правовых начал в правовом регулировании договорных отношений, подпадающих под признаки публичных договоров. Вместе с тем договоры, содержащие элементы публичных договоров, имеют важное социальное значение, так как касаются интересов больших социальных групп, практически всего населения и хозяйствующих субъектов современного государства. Кроме того, введение режима публичных договоров призвано юридически уравнять экономически неравноправных субъектов в целях установления социальной справедливости, обеспечения конституционных прав наименее защищенных субъектов гражданских правоотношений. Как говорит С.С.Алексеев, для современного частного права характерно глубокое единение с современным естественным правом и кульминационным его выражением является органическое единство с неотъемлемыми правами человека[239], что мы и выражаем через достижение социальной справедливости. По итогам первой главы предлагаем следующие изменения в Гражданский кодекс Республики Казахстан (общая часть): В статью 2 ГК РК внести дополнение в виде абзаца второго пункта первого следующего содержания: «Физические и юридические лица должны действовать при осуществлении принадлежащих им прав и исполнении гражданских обязанностей добросовестно, разумно и справедливо, соблюдая содержащиеся в законодательстве требования, нравственные принципы общества, а предприниматели - также правила деловой этики. Эта обязанность не может быть исключена или ограничена договором». Из статьи 8 ГК РК в связи с этим предлагаем исключить первое и второе предложения пункта четвертого. 2. ПУБЛИЧНЫЙ ДОГОВОР КАК ИНСТИТУТ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА 2.1. Развитие института публичного договора в доктрине и законодательстве зарубежных стран и Республики Казахстан
Под правовым институтом в юридической науке понимается часть отрасли права, т.е. совокупность правовых норм, регулирующих самостоятельный вид однородных общественных отношений, где правовые нормы группируются по их юридическому содержанию. Вместе с тем, как отмечает М.К. Сулейменов, институт права является наиболее слабо разработанным и наиболее неопределенным понятием в системе права, по сравнению с нормой права и отраслью права. Свое мнение он обосновывает тем, что до сих пор в науке не выработаны критерии, позволяющие определить, на каком уровне обобщения возникает правовой институт и какими уровнями обобщения он ограничивается.[240] Видимо, поэтому выражение «институт публичного договора» вызывает неоднозначное восприятие. Такому восприятию способствует и то, что юридическая конструкция под названием «договор в публичном праве», «публичный договор» и т.п., хоть и пока редко, но все же применяется и в других отраслях права. Здесь же публичный договор рассматривается в качестве института именно гражданского права.
Мы согласны с мнением М.К. Сулейменова, что в системе права различаются в основном три структурные единицы: норма права, институт права и отрасль права. В некоторых случаях можно говорить о подотрасли права. Поскольку публичный договор нельзя отождествлять ни только с нормой права, ни с отраслью либо подотраслью права, то необходимо исследовать его именно как институт права, другого подхода быть не может. Главная функция правового института состоит в том, чтобы в пределах «своего участка» общественных отношений данного вида или рода обеспечить цельное, относительно законченное регулирование[241]. Публичный договор как институт гражданского права - это совокупность гражданско-правовых норм, регулирующих договорные правоотношения сферах экономической деятельности, где существует экономическое неравенство сторон, требующее установления дополнительных правовых гарантий для потребителей. Нормы о публичном договоре «рассыпаны» в различных нормативных правовых актах, основным из них является, конечно, Гражданский кодекс РК. Поэтому для исследования феномена под названием «институт публичного договора» нам придется провести изучение как истоков его возникновения, последующего развития, научного обоснования, так и формально-юридическое его закрепление в нормативно-правовых актах. Анализ законодательства зарубежных стран Исходя из положения о новизне рассматриваемого правового института в отечественном праве и законодательстве, а потому - в целях наиболее глубокого и полного его исследования, рассмотрим «корни» публичного договора, его становление и развитие в доктрине и законодательстве развитых зарубежных стран, некоторых стран СНГ и нашего государства. Тем более, что учёт тенденций развития зарубежного законодательства имеет не только теоретическое, но и практическое значение, связанное с повышением эффективности правового регулирования определенных общественных отношений. В соответствии с общими положениями теории права, общественные явления вообще должны рассматриваться в историческом ракурсе и перспективе, только тогда они выступают в систематизированном знании во всей своей полноте. Это важный методологический подход к изучению процессов; принцип историзма важен и для объяснения эволюционных и революционных изменений в правовых системах. На современную теорию договорного права существенное влияние оказывает европейское право, в котором все более получают развитие и утверждение идеи Просвещения, общечеловеческие гуманистические идеалы и принципы, идеи прав человека и ценности личности в современном обществе. Так называемое «вхождение в европейское экономическое пространство», которому подвержен и Казахстан, постепенно ведет к отходу от разделения юридической науки на «национальные квартиры». Европейское право включает в себя как романо-германскую, так и англо-саксонскую правовые семьи. Говоря о романо-германской правовой системе, следует отметить, что в уже Древнем Риме существовали «actiones populares», то есть «народные иски», или публичные иски, которые были направлены именно на защиту общественных интересов, предъявляемые конкретным частным лицом, но взысканные с ответчика штрафные санкции по которым в денежном выражении поступали в общественную казну.[242] Наиболее ранние письменные источники о делении права на частное и публичное также отсылают нас к римскому праву. Начало закреплению принципов свободы договора и лежащих в его основе свободы личности, равноправия участников социальных, в том числе правовых, отношений, связывают с эпохами Возрождения и Просвещения, с французской буржуазной революцией 1789 г. После Великой Французской революции в Европе стали формироваться новые представления о сути общественных отношений, в частности, о том, что разумно действующая свободная личность путем свободного волеизъявления на основе заключаемых с другими такими же свободными лицами договоров решает вопрос о том, принимает ли она на себя ответственность по отношению к этим либо третьим лицам, и в каком объеме. В этом смысле говорят о западной правовой культуре как о гуманистической, персоноцентристской, во главу угла в которой поставлены интересы отдельной личности. Человек из пассивного объекта предыдущих общественно-экономических формаций превратился в активного субъекта либерально-демократической государственности. Можно сказать, что правовая система развитых государств повернулась лицом к новым условиям развития человечества, цивилизации в целом. Однако, отмечает В.В.Иванов, экономический и социальный прогресс заставлял классический либерализм сдавать одну позицию за другой, мир «социализировался». Смертельный, по его мнению, удар по договорной свободе нанесли развитие техники, промышленный рост и дифференциация хозяйственной жизни. Со ссылкой на И.А. Покровского он говорит, что конец XIX в. ознаменовался везде в большей или меньшей степени усилением ограничительной тенденции по адресу принципа договорной свободы. Серийное производство товаров и услуг автоматически означало рационализацию права, в частности, стандартизацию договорной практики. Договоров приходилось заключать все больше и больше и переговоры об условиях каждого отдельного из них признавались бессмысленными. Поэтому исполнители, чья деятельность была сопряжена с постоянным заключением договоров, стали в одностороннем порядке определять (предопределять) свои стандартные условия и фиксировать их в формулярах и иных стандартных формах (общие условия сделок, общие условия договоров, стандартные условия договоров), которые вручались потенциальному контрагенту, за ним предполагалось лишь право на согласие с ними[243]. На рубеже 19-20 веков законодательство развитых зарубежных стран прославилось также так называемым «антитрестовским законодательством», основной целью которого было содействие развитию добросовестной конкуренции, а в конечном счете – практической реализации принципа свободы договора в сфере промышленного производства путем ограничения свободы крупных монополистов.
В законодательстве стран дальнего зарубежья отсутствуют термины «публичный договор», «договор присоединения», вместо них применяются сходные по смыслу термины, означающие отсутствие свободного волеизъявления сторон, вынужденность принятия одной стороной условий договора, навязанных другой стороной, и т.п. Анализ содержания зарубежных «принудительных», «продиктованных» договоров свидетельствует о том, что они применяются именно к тем договорным отношениям, которые нашим законодателем названы «публичным» договором.
Договоры, которые ограничивали свободу выбора договорных условий для одной из договаривающихся сторон, называемые немецкими юристами «продиктованными», появились в Европе уже в конце 19 века.[244] Исторически с экономических и демографических позиций это объясняется урбанизацией населения, развитием техники и технологий, в том числе транспорта. Не случайно первые ограничения принципа свободы заключения договора были введены для договоров перевозки железнодорожным транспортом, которым стали пользоваться огромные массы населения в Европе, а также договоров страхования и других. В европейских странах и в США при регулировании общественных отношений прослеживается явная тенденция апеллирования к правам и свободам человека и гражданина, закрепленных в соответствующих биллях, декларациях. В этом плане государства разрабатывают различные стандарты поведения государственных органов и их должностных лиц при осуществлении различных функций государства, связанных с обслуживанием многочисленных социальных групп. Частое обращение исследователей к праву европейских государств как почти к эталону в сфере защиты наиболее слабой стороны в договорных правоотношениях связано, по нашему мнению, также и с принятием Европейской Конвенции о правах человека, которая оказала несомненно важнейшее воздействие и на законодательство признавших ее государств[245]. Основная идея Конвенции – это признание индивида, автономной личности высшей ценностью. Нормальный правопорядок понимается как реализация прав индивида, индивидуальных благ и прав, что логически ведет и к реализации общего (общественного) блага. А отсюда в европейской правовой концепции публичный интерес понимается как совокупность частных интересов индивидов, коллективов и всего общества (социума). Российская Федерация в 2001 г. также присоединилась к Европейской Конвенции со всеми вытекающими из этого последствиями. Для Казахстана, конституирующего себя правовым, социальным государством, это не означает, что, не подписав Конвенцию о правах человека, он не обязан соблюдать аналогичные содержащимся в ней положения. Важные изменения в деле прогрессивного развития законодательства о публичных договорах в форме договоров присоединения в Европе и США произошли, начиная с 70-х годов ХХ века. На наш взгляд, вызвано это все более активным развитием техники по сравнению с началом ХХ века, появлением новых видов общественных отношений, требующих их опосредования экономичными правовыми способами. Так, в настоящее время активное развитие компьютерных технологий, средств связи порождает все новые отношения, которые также оформляются типизированными договорными конструкциями в связи с все возрастающим и неограниченным кругом их участников. С.Н.Костикова также считает, что «нормы «публичного договора» и «договора присоединения» в современном гражданском праве Российской Федерации несут в себе традиции «формулярного права» ряда капиталистических стран середины XX века». Автор отмечает, что ограничение принципа «свободы договора» путем применения стандартных проформ договора, наметилось как мировая тенденция в области договорного права зарубежных государств уже в начале XX века.[246] Важнейшая роль в утверждении принципа свободы договора в современных развитых государствах принадлежит Принципам международных коммерческих договоров УНИДРУА 1994 г. (далее - Принципы). Целью Принципов является унифи­кация права в области общих положений о договоре, создание некоей общей модели для регулирования экономических отноше­ний субъектами любых государств в диспозитивном порядке, поскольку носят рекомендательный характер, их можно рассматривать в качестве обычаев делового оборота. В соответствии с Принципами свобода договора признается базой для ре­гулирования отношений сторон, но при условии установления пределов свободного усмотрения субъектов[247]. Так, в Принципах закреплено требование добросовестнос­ти и честной деловой практики (ст. 1.7), а основанием ограничения свободы договора называются цели защи­ты правопорядка, слабой стороны, кредиторов и т. д. Ориентация публичной власти развитых государств на нужды обычного человека, рядового гражданина стала очевидной, что прослеживается учеными на основе исследований действующего зарубежного законодательства. Так, в Великобритании, Греции, Италии, Нидерландах, Германии, Швеции, США нормы по защите прав потребителей были включены в состав общегражданского законодательства. В Японии, Канаде, Бразилии, Бельгии, Ирландии, Испании, Португалии, Финляндии, Франции были приняты специальные нормативные акты о защите прав потребителей. Под их воздействием Генеральная Ассамблея ООН приняла Резолюцию от 16 апреля 1985 г. А/RES/39/248 «Руководящие принципы для защиты интересов потребителей».Страны СНГ также не могли остаться в стороне и в 1991 г. Казахстан, в 1992 г. Россия и другие государства приняли законодательные акты о защите прав потребителей. Причину вмешательства государства в частные правоотношения путем установления ограничений принципа свободы договора, исследователи правовых систем стран дальнего зарубежья видят в том, что при заключении и исполнении определенных видов договоров с массовым использованием исполнителями типовых, стандартизированных договорных условий стала всплывать проблема недобросовестных, или «злоупотребительных» условий договоров. В основном в связи с названной причиной 5 апреля 1993 г. была одобрена Директива Совета Европейского Союза о недобросовестных условиях договоров с потребителями, которую страны – участницы ЕС должны были имплементировать в свое национальное законодательство не позднее 31 декабря 1994 г.[248] Германия, например, включила нормы названной Директивы путем внесения изменений и дополнений в Книгу 2 Гражданского уложения Германии (далее – ГГУ) «Обязательственное право» (так называемый Закон об изменении обязательственного права).[249] Российский ученый М.И.Кулагин, исследуя современное зарубежное законодательство, писал, что: «Законодатель вынужден был, наконец, признать, что общее договорное право не дает рядовому гражданину адекватных средств защиты против крупной компании или сервисного предприятия, производящих или реализующих товар или услуги на рынке. Настойчивая борьба прогрессивных сил привела к принятию практически во всех западных странах ряда законодательных актов, направленных на предоставление потребителям дополнительных материально-правовых и процессуальных гарантий охраны их интересов во взаимоотношениях с коммерсантами, а также к возложению на последних определенных обязанностей».[250]
В частности, в Германии существует Закон о стандартных (общих) условиях сделок (договоров) от 9 декабря 1976 г., касающийся договоров присоединения (он также имплементирован в ГГУ – параграфы 305а, 305в, 305 с) и буквальный перевод рассматриваемых «несвободных» договоров с немецкого на русский язык означает «продиктованный договор». Нормы данного Закона, а, следовательно, теперь и ГГУ - позволяют путем толкования определить, какие именно условия стандартных договоров должны быть признаны недействительными. Параграф 307 ГГУ гласит, что если вопреки требованиям доброй совести положения общих (стандартных) условий сделок ставят потребителя в «чрезмерно невыгодное положение», например, в связи с неясностью и неоправданностью общих условий, то эти положения недействительны. Параграф 305 ГГУ содержит требование к текстам стандартных условий: они должны быть легко читаемыми, понятными для обычного потребителя, «ясно различимыми» и находиться в месте заключения договора. Либо эти условия должны быть представлены для ознакомления потребителю приемлемым для него способом, даже с учетом физических недостатков конкретного потребителя.[251] Параграфы 308 и 309 ГГУ очень подробно, детально, с хорошим немецким педантизмом (в переводе на русский язык – на шести страницах) закрепляют запретительные условия.
В англо-саксонской системе права такие договора называют принудительными договорами и подвергают их особому правовому регулированию. В США предусмотрен запрет на печать в бланках условий договора мелким шрифтом и на оборотной стороне текста договора, так как основные условия, имеющие существенное значение для потребителя, должны быть только на лицевой стороне, и выделены крупным шрифтом, чтобы нельзя было обмануть потребителя даже с помощью техники.[252] В сфере ограничения свободы договора существует несколько «надзорных доктрин», одна из них касается содержания договора: договор следует признать недобросовестным и, соответственно, недействительным на основании его процессуально-правовой обременительности для одной из сторон (например, из-за туманного, неясного и путаного изложения текста договора его содержание непонятно среднему здравомыслящему человеку; некоторые существенные условия договора «спрятаны» мелким шрифтом в сносках; договор напечатан таким мелким шрифтом, что человек с обычным зрением не может его прочитать без увеличительного стекла); вторая доктрина «substantive unconscionability, согласно которой договор следует признать недобросовестным и, следовательно, недействительным на основании его материально-правовой обременительности для одной из сторон.[253] Исследователи законодательства стран дальнего зарубежья выявляют следующие основания, позволяющие исполнителям использовать свое преимущественное положение и создающие условия для нарушений прав потребителей: - среднестатистический потребитель, как правило, просто не знает общие (стандартные) условия договоров, разработанные торговыми палатами, штаб-квартирами компаний и корпораций и включенные в договор путем ссылки на эти общие условия. То есть в публичные договоры включаются отсылочные нормы, не приводимые в текстах самих договоров с потребителями, а потребители этих отсылочных норм, естественно, не знают; - потребитель получает возможность ознакомиться с полным текстом договора, однако шрифт текста и его объем обычно не вызывают у потребителя желания внимательно его прочитать. В Казахстане такой способ оформления текстов стандартизированных письменных договоров применяют практически все страховые организации, банки и банковские учреждения; - зачастую потребитель, не будучи специалистом в области юриспруденции и в сфере продаж и услуг, не может понять смысла прочитанного текста. Например, страховая фирма в тексте договора страхования применяет термин «франшиза», который непонятен среднестатистическому страхователю. При этом никто ему не поясняет, что за этим термином скрывается риск неполучения страховой выплаты в случае повреждения застрахованного имущества на указанную в качестве франшизы сумму; потребитель же надеется, что поскольку он застраховал имущество, то в случае любого его повреждения ущерб будет ему возмещен; - потребитель, даже осознавший смысл договора, обычно легкомысленно рассчитывает на то, что событие, с которым связано исключение или ограничение ответственности исполнителя, не наступит, или что исполнитель не прибегнет в этом случае к практическому применению оговорок в договоре; - иногда потребитель оказывается не в состоянии внести изменения в договор по такой банальной причине, что сотрудник исполнителя не полномочен вносить изменения в договор.[254] Полагаем, что эти же основания явились условием введения в законодательство института публичного договора в Республике Казахстан и иных странах СНГ. Италия, как «правопреемница» устоев римского частного права, первой из стран дальнего зарубежья включила в Гражданский кодекс нормы о заключении договоров в форме присоединения и признании их действительными только в том случае, если будет доказано, что потребитель полностью ознакомился с содержанием такого договора и мог осознанно выразить свое волеизъявление о заключении договора на предложенных условиях. После Италии аналогичные нормы были включены в гражданское законодательство Израиля, скандинавских стран и т.д. В трудах, посвященных комментированию французского гражданского законодательства, позитивно, по сравнению с германским, характеризуются нормы Гражданского кодекса Франции. Кроме Гражданского кодекса, во Франции сферу публичных договоров, заключаемых в форме присоединения, регулируют также Закон 1978 г. о защите и информации потребителей продуктов и услуг, а также относительно новый Закон о защите прав потребителей 1993 г. В соответствии с названными законодательными актами, если суд выявит наличие в договоре «злоупотребительных условий», то они признаются недействительными («ненаписанными»). Защитой прав потребителей занимается специальный государственный орган. Видимо, по примеру Франции в России Министерство антимонопольной политики также ежегодно публикует доклады о состоянии защиты прав потребителей, что представляется заслуживающим внимания для Казахстана. Квятковская Т.Г. на основе анализа соответствующей сферы приходит к выводу, что в Казахстане, в отличие от других стран СНГ и Балтии, отсутствует государственная защита прав потребителей, а имеющиеся в законодательстве нормы о защите прав потребителей со стороны государства носят декларативный характер.[255] В США нормы о применении стандартных договорных условий закреплены в основном в Единообразном торговом кодексе (ЕТК). ЕТК оперирует оценочным термином «неоправданность» всего договора или его части, но не дает легального определения этой «неоправданности», что, по мнению аналитиков, влечет субъективный подход суда к разрешению конкретных гражданских споров.[256] В Великобритании таковым нормативным актом называют Закон 1977 г. о недобросовестных условиях договоров. Основным недобросовестным условием в Великобритании считается исключение ответственности стороны, на которой лежит бремя исполнения основных обязанностей по договору.
Принятие на международном уровне названных выше Руководящих принципов для защиты интересов потребителей 1985 г. (ООН), Директивы Совета Европейского Союза о недобросовестных условиях договоров с потребителями 1993 г. свидетельствует о стремлении развитых стран к унификации частно-правового законодательства. Примерами частноправовой унификации являются также Венская конвенция 1980 г. о международной купле-продаже товаров, Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА и Принципы европейского договорного права, в частности, Директивы Европарламента и Союза 93/13 от 5 апреля 1993 г. «О недозволенных оговорках в потребительских договорах», 97/7 от 20 мая 1997 г. «О защите потребителя при заключении договора дистанционных продаж»; 1999/44 от 25 мая 1999 г. «Об определенных аспектах купли-продажи потребительских товаров и о гарантиях качества потребительских товаров» и т.д. Унифицированные акты призваны отражать общие подходы, выявление которых происходит в результате сравнительно-правового исследования. В результате в унифицированных актах находит отражение сочетание подходов, взятых из разных правовых систем. Элементы различных правовых культур, объединенные в унифицированных актах, взаимно ограничивают друг друга, смягчая принципы, которые в национальных правовых системах действуют в более категоричной форме. Вместе с тем унифицированные акты, завоевывая постепенно всеобщее международное признание, сами начинают оказывать влияние на национальные правовые системы. В Европе витают идеи о возможном принятии Европейского гражданского кодекса[257].
В связи с этим в последнее время западноевропейские государства приступили к модернизации национального законодательства, связанной с пересмотром традиционных подходов в свете отраженных в унифицированных актах общих принципов. Об ориентации на них свидетельствует принятие германского Закона об изменении обязательственного права от 26 ноября 2001 г. (вступил в силу с 1 января 2002 года) и реформа обязательственного права Франции, других европейских государств, а также современные публикации об этом в зарубежной правовой литературе. Что касается Директивы Совета Европейского Союза о недобросовестных условиях договоров с потребителями, то, на наш взгляд, едва ли не лучший ее комментарий опубликован Институтом законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской федерации (автор – О.М. Зименкова) в 1994 году, то есть практически сразу после принятия Директивы.[258] Основное понятие, которым оперирует Директива – это оценочный термин «недобросовестность» договорных условий. Применение оценочных терминов, можно, сказать, является особенностью правового регулирования в странах дальнего зарубежья. Так, Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА закрепляют, что договор следует толковать в соответствии с тем значением, которое «разумные лица, действующие в качестве договаривающихся сторон, могли бы придать ему при аналогичных обстоятельствах».[259] Закон Великобритании «О недобросовестных условиях договоров» 1977 года также неоднократно использует термин «разумность» для решения вопросов об освобождении стороны от ответственности, либо, наоборот, возложения ответственности на нее.[260] В законодательстве зарубежных государств для определения содержания договора в соответствии с принципом свободы договора применяются критерии «публичного порядка», «добрых нравов», «доброй совести», которые также являются оценочными категориями.[261] Так, параграф 307 ГГУ (п.1) гласит, что положения общих условий сделок недействительны, если вопреки требованиям доброй совести они ставят контрагента стороны, использующей общие условия, в чрезмерно невыгодное положение.[262] В целом стандартные условия публичных договоров в форме присоединения призваны способствовать экономичности процедуры заключения договоров, рассчитанных на массового потребителя. В этом заключается их позитивная суть. Например, в литературе приводятся примеры о том, что в развитых государствах в киосках можно купить готовые бланки различных видов договоров (жилищного найма, займа), которые остается только заполнить, в связи с чем даже появился термин «бланковые договоры». Но в Японии, например, если такие стандартизированные условия содержат «неразумно благоприятные» только для исполнителя условия, то суд признает такие условия недействительными. Однако, как верно отмечают ученые, суд вряд ли может защитить интересы массовых потребителей, ведь обращение в суд сугубо индивидуальное.[263] Видимо, поэтому практика породила появление так называемых исков в защиту неопределенного круга лиц. В странах дальнего зарубежья к «регулируемым» договорам относят также и договоры потребительского кредитования, договоры страхования, договоры найма жилого помещения и т.д., что свидетельствует о расширительном толковании понятия публичного договора, говоря терминологией казахстанского законодательства. Зарубежное законодательство оперирует также и термином «публичные услуги» (public service), под которым понимаются услуги, оказываемые и в публичных, и в частных секторах.[264] Во Франции публичная служба понимается как деятельность, осуществляемая в интересах всего общества под эгидой государства, и оказание публичных услуг может быть передано частному оператору, например, в энергоснабжении, перевозке, связи, образовании и т.д., которые в Республике Казахстан отнесены к публичным договорам. Приватизация многих сфер в этом государстве началась только в последние десятилетия ХХ века. Все публичные услуги делятся во Франции на публичные службы государства, социальные и культурные службы и службы экономического характера. Из них вторая и третья относятся к предмету нашего исследования. Находясь в центре Европы. Франция не могла остаться в стороне от общих процессов в европейском союзе. Так, в 1992 году Европейской комиссией была принята так называемая «зеленая книга» о почтовых услугах как всеобщей услуге; в 1993 году – решение о всеобщей либерализации телекоммуникационных услуг; в 1996 году – коммюнике об услугах всеобщего характера в Европе. Аналогом перечисленных названий услуг является термин «универсальная услуга», применяемая Европейским Союзом, исследование содержания которого показывает, что это минимальная (базовая) услуга в конкурентной среде, то есть в частных правоотношениях, а не в публичных.[265] Тем самым Франция вынуждена признать «открытыми» (по нашей терминологии - публичными) не только для населения своего государства, но и для всей Европы такие договорные сферы, как оказание услуг по энергоснабжению, по оказанию услуг связи, перевозки и т.п., хотя до сих пор в некоторых из названных сфер она сохранила государственную монополию. Зарубежные государства сохранили как безвозмездные услуги, носящие социальный характер (образование, здравоохранение и др.), так и оказание возмездных услуг на основании договоров и в названных сферах, и в других. Так, услуги публичных библиотек являются бесплатными, услуги архивов – и платными, и бесплатными. Музейные услуги предоставляются «на основании публичных договоров присоединения», аналогично – услуги в области физкультуры и спорта. Причем условия данных договоров и тарифы на них устанавливаются не соглашением сторон, а государством, независимо от формы собственности исполнителя услуг.[266]
Таким образом, провозвестником появления в законодательстве стран СНГ норм о принципах свободы договора, публичных договорах, договорах присоединения, справедливости, разумности, добросовестности послужили идеи европейского права, а прообразом публичного договора явились так называемые продиктованные и иные «несвободные» договоры в европейском праве.
Вопросы о новизне и содержании нормативного принципа свободы договора в отечественном законодательстве рассмотрены в предыдущем разделе работы. Развитие института публичного договора в законодательстве Республики Казахстан. Говоря о публичном договоре в гражданском праве, практически все исследователи Казахстана и стран СНГ отмечают также и новизну данного правового института[267], поскольку понятие публичного договора впервые в качестве поименованного договора легально введено в Гражданский кодекс РК лишь 27 декабря 1994 г. Аналогично и в Российской Федерации, и в других странах СНГ. На самом деле правоотношения, регулируемые ныне нормами об институте публичного договора, не являются абсолютно новыми; имущественные отношения такого рода существуют с тех пор, как появились перевозки транспортом общего пользования, страхование, розничная купля-продажа, оказание бытовых услуг широким массам населения, услуги связи, в том числе почтовые услуги, и т.п. Бесспорно, что новым является сам термин «публичный договор», но с учетом истории возникновения регулируемых им правоотношений можно говорить лишь об его относительной новизне в гражданском праве стран СНГ. Несмотря на отсутствие легального формально-юридического закрепления рассматриваемого термина, ограничение свободы договора присутствовало и в прежних законодательных актах, но под другими наименованиями и юридическими формулами, а нормативное закрепление прав потребителей в Казахстане и Российской Федерации, например, было произведено в 1991-1992 годах. Гражданский кодекс Казахской ССР 1964 г. для регулирования некоторых видов правоотношений, рассчитанных на массовое применение, предусматривал возможность издания типовых договоров, которые являются ничем иным, как прообразами современного публичного договора (статьи 271, 357 и т.д.).[268] Закон Казахской ССР от 5 июня 1991 г. «О защите прав потребителей» (с изменениями от 25 июня 1992 г.), принятый ранее Общей части ГК РК, также содержит нормы, относящиеся к регулированию публичного договора.[269] В российской юриспруденции первые научные исследования о свободе договора и об ее ограничении со стороны государства появились в конце 19 века[270] и связаны они были с законодательными реформами 1864 г. О таком признаке публичного договора, как обязанность заключать договор с каждым, кто обратится, говорил еще И.А.Покровский, который, в свою очередь, ссылался на германское гражданское право.[271] То есть наукой гражданского права учитывались процессы, происходящие в то время в зарубежном праве. В советский период всю систему социалистического права пронизывали публичные начала, узаконивающие вмешательство государства в любые сферы жизни общества и его членов и обеспечивавшие преимущественную защиту публичных интересов государства. По мнению ученых, социализм в области права поэтому исключает возможность существования частного права. В бывшем СССР общим правилом служило обязательное заключение договоров, а применение принципа свободы договоров осуществлялось лишь в виде исключения. Действительно свободным можно было считать лишь заключение договоров во взаимоотношениях с участием только физических лиц, и то относительно. Например, ни одно физическое лицо не могло заключить договор купли-продажи квартиры, в которой оно проживало; не могло заключить договор купли-продажи предприятия, не могло быть участником учредительного договора, и т.п. Во всех других случаях свободное заключение договоров между юридическими лицами было возможным, но только в крайне редких случаях, когда предметом договора служили товары, работы и услуги, изъятые из планового распределения и по этой причине реализуемые по усмотрению изготовителя товаров, исполнителя работ или оказывающего услуги субъекта, и др. В перестроечные годы и в эпоху первоначального становления рыночных отношений в странах СНГ «свобода договора» получила безграничное воплощение, образовался стихийный рынок, не подвластный праву, закону, хотя рыночная экономика не означает рыночную стихию, никак не подверженную регулированию со стороны государства Принятие нового гражданского законодательства, наиболее точно отражающего складывающуюся «рыночную» правовую действительность, на рубеже 80-90-х годов ХХ века представляло собой поистине нелегкую задачу. Одна из задач состояла во включении в Гражданский кодекс, являющийся системообразующим нормативным правовым актом, новых юридических дефиниций, в том числе и понятия публичного договора. Легальные понятия в юриспруденции – это своеобразные математические формулы, от верности содержания которых зависит и верное решение задач. Понятиекак одна из логических форм мышления дает наиболее глубокие, закрепленные в знаниях, представления об объектах внешнего мира. Понятие должно охватывать постоянное, определенное, однозначное по языковому выражению, всеобще признанное в явлениях, процессах, вещах.[272] Дефиниция любого явления должна отражать с максимальной точностью его существо, все его конститутивные (квалифицирующие) признаки, при построении любого понятийного аппарата необходимо учитывать логическую связь обозначаемых им явлений. Поэтому юридический язык требует однозначности используемых в конкретном акте грамматических форм, смыслового однообразия. Для юридического языка характерным является законодательное закрепление смыслового значения того или иного понятия, причем формально-определенного, и реже - оценочного. Игнорирование отмеченных положений общей теории права неизбежно влечет и проблемы в правоприменении, что непосредственно относится и к понятию публичного договора. В периоды проведения кардинальных реформ в обществе, когда те или иные правоотношения еще не устоялись, не сформировались должным образом, чтобы для построения четкого понятийного аппарата фундаментального законодательного акта можно было учесть и теорию, и практику применения, законодателю приходится жертвовать одними правилами в пользу других. К тому же в период принятия Модельного Гражданского кодекса и Основ Гражданского законодательства ССР и республик[273], в которых впервые было помещено понятие публичного договора, происходило усложнение экономических отношений как объективный процесс становления рыночной экономики. Можно было заимствовать опыт развитых государств, но для рецепции чужого опыта не всегда имеются аналогичные понятия в законодательствах других государств. Так, на наш взгляд, получилось и с легальным определением публичного договора. Публичный договор – это исключение из принципа свободы договора, поскольку он «выпадает» из цепи, из строя широких диспозитивных возможностей, предоставляемых субъектам в соответствии с принципом свободы договора. В предыдущей части работы мы выяснили, насколько обширный круг субъективных прав подразумевает на практике принцип свободы договора. То, что не согласуется с многочисленными однопорядковыми явлениями (запрет права выбора контрагента для одной стороны, обязанность заключения договора с «каждым», установление одинаковой цены для всех, одинаковое содержание договора и т.д.), относится к исключению. В этом смысле применение термина «исключение» является уместным.
Однако в том или ином договорном правоотношении, обязательстве, подпадающем под признаки публичного договора, действие принципа свободы не исключается абсолютно, оно присутствует, но в ограниченном объеме. Например, остается определенный элемент свободы выбора партнера для потребителей в некоторых публичных договорах. Большинство типовых договоров и правил содержат оговорку о возможности дополнения договора иными, не запрещенными законом условиями. Поэтому здесь следует говорить об ограничении, а не об исключении принципа свободы договора в публичных договорах.
Пункт первый статьи 387 ГК РК под публичным договором признает «договор, заключенный коммерческой организацией и устанавливающий ее обязанности по продаже товаров, выполнению работ или оказанию услуг, которые такая организация по характеру своей деятельности должна осуществлять в отношении каждого, кто к ней обратится (розничная торговля, перевозка транспортом общего пользования, услуги связи, энергоснабжение, медицинское, гостиничное обслуживание и т.п.). Коммерческая организация не вправе оказывать предпочтение одному лицу перед другим в отношении заключения публичного договора, кроме случаев, предусмотренных законодательством». Здесь мы остановимся лишь на «внешних» недостатках понятия публичного договора, которые видны невооруженным взглядом и которые мы назовем «техническими», поскольку они связаны с погрешностями юридической техники. Анализ же юридических признаков публичного договора будет произведен в следующих разделах работы. В первую очередь обращает на себя внимание использование в легальной дефиниции слова «заключенный» (договор). Практически ни в одном определении вида договора Гражданский кодекс не использует терминологию в прошедшем времени. Обычно используются такие выражения, как «могут, должна, обязуется, передает», свидетельствующие о настоящем или будущем времени. В соответствии со статьей 6 ГК РК нормы гражданского законодательства должны толковаться в соответствии с буквальным значением их словесного выражения. Буквальное же значение словесного выражения нормы пункта первого статьи 387 ГК РК приводит к бессмысленности, бесполезности нормы пункта 3 этой же статьи о запрещении отказа «исполнителя» от заключения публичного договора при наличии возможности предоставить потребителю соответствующие товары, а также о возможности принудительного заключения договора путем обращения в суд. Если договор уже заключен, то о каком отказе или его обжаловании может идти речь. Поэтому полагаем заменить данное прилагательное на более формально определенное выражение. Наше мнение поддерживает и Нурмагамбетов А.А., предлагая применить слово «заключаемый».[274] Мы же предлагаем вообще исключить данное слово в связи с иным вариантом легального определения публичного договора, которое будет приведено ниже. Далее, обращает на себя внимание наличие после формулировки квалифицирующих признаков (во всяком случае, должных быть квалифицирующими) бессистемного, отрывочного перечисления в скобках некоторых из множества договорных конструкций. Законодатель, как бы желая восполнить недостатки формально-юридического определения, дополнительно называет несколько договоров в качестве примеров публичного договора. Об остальных договорах, подлежащих быть отнесенными к публичным, остается только догадываться, руководствуясь субъективными соображениями. Такой прием законодательной техники, как показала почти пятнадцатилетняя практика применения данной нормы, соответственно и является своеобразным камнем преткновения. Понятно, что конструкция «…и т.п.» в конце перечисления означает необходимость расширительного толкования воли законодателя, то есть следует понимать, что помимо прямо названных здесь, существует достаточно неопределенный (можно сказать - большой) круг договорных отношений, вписывающихся в рамки публичного договора. Однако на практике правоприменители, наоборот, буквально, а не расширительно толкуют рассматриваемую юридическую формулу. Хозяйственная и судебная практика относят к публичным договорам только прямо поименованные в статье 387 ГК РК договоры, а также договоры, поименованные публичными в других статьях Гражданского кодекса и иных законодательных актов: договор проката; договор бытового подряда; договор хранения, осуществляемый в силу предпринимательской деятельности; договор хранения в камерах хранения транспортных организаций; договор хранения на товарном складе общего пользования. Все же иные правоотношения, к которым должны применяться правила о публичном договоре, ни хозяйственная, ни судебная практика упорно не желают признавать таковыми. А это влечет грубейшее нарушение прав и интересов слабой, наименее защищенной стороны договора, вызывает недоверие к праву, к судебной власти, поскольку не достигается цель правового регулирования - принцип социальной справедливости. Ситуация усугубляется также оценочным характером самого термина «публичный договор». В совокупности с нелогичной конструкцией легального определения и при наличии оценочных критериев возникает опасность толкования и применения нормы с целью ухода от ответственности доминирующих субъектов публичного договора, а, соответственно, и опасность состояния незащищенности субъективных прав слабой стороны договорного правоотношения, растиражированная в неограниченных количествах, в связи со спецификой таких отношений. И дело не только в судебной и хозяйственной практике. Даже умудренные в сфере научных изысканий цивилисты, рассуждая на данную тему, ограничиваются только констатацией поименованных законодателем публичных договоров, не называя ни одного другого договора, боясь выйти за рамки очерченного законодателем круга. Тем не менее, все исследователи без исключения подчеркивают, что перечень публичных договоров не является исчерпывающим. Но вопрос – а какие еще договоры относятся к публичным – остается пока открытым. Поэтому и высказываемые в настоящей работе мнения об отнесении тех или иных видов договоров к публичным вызывают неоднозначные оценки, вплоть до полного неприятия. Основным пунктом возражения служит понимание того, что публичный договор – это исключение из принципа свободы договора, а исключение не может носить массовый характер. Из проведенного выше исследования явствует, что публичный договор бесспорно является исключением из общего принципа свободы договора, поскольку императивно обязывает одного из участников против своей воли заключить договор с каждым, кто обратится. А в конструкции легального определения публичного договора включены не только императивные нормы, но и оценочные нормы - «по характеру своей деятельности» - позволяющие субъективно трактовать характер этой деятельности как относящийся или не относящийся к публичному договору. По нашему мнению, если императивная в целом норма содержит неопределенное законом оценочное понятие, то однозначность ее применения становится практически невозможной, что показывает и практика ее применения, и теория. Такое положение изначально не может не влиять отрицательно на развитие и стабильность практики и, что более важно – судебной практики, которая должна быть стабильной и однородной. Наше мнение поддерживает и А. Нурмагамбетов, который считает, что сложность заключается в том, что императивное правило, содержащее оценочное понятие, которое является неопределенным и трудноопределимым, размывает границы очерчиваемой государством свободы. Рассуждая о путях решения данной проблемы, автор предлагает полагаться на перспективу формирования высокого правосознания граждан, что обеспечит стабильность правопорядка. Государство же, по его мнению, должно максимально способствовать этому, в том числе через донесение четкого и однозначного смысла устанавливаемых норм. Поскольку законодательство не только не определяет множество из оценочных понятий, но и не задает критерии их определения, существует и непредсказуемое применение закона.[275]
Выработка более или менее одинаковых, стабильных значений содержания того или иного, а тем более нового, оценочного понятия может быть осуществлена только в результате многократных повторений сходных, аналогичных ситуаций в течение относительно длительного времени. И только после такого апробирования оценочных понятий можно произвести обобщение и сформулировать критерии определения содержания оценочного понятия, только после этого можно говорить о стабильной и однородной судебной и юридической практике его применения.
В случае же с публичным договором происходит наоборот: методом проб и ошибок хозяйственной и судебной практики, при отсутствии объективных критериев оценки, происходит применение оценочных категорий в праве. Ситуация осложняется недостаточностью научных разработок сферы воздействия публичных договоров в правовом поле Казахстана. В результате слабая сторона правоотношения, опосредуемого публичным договором, оказывается еще более незащищенной. Положение усугубляется тем, что в сферу действия публичных договоров вовлечены «каждый и все», поэтому вынесение по сходным ситуациям противоречивых решений, субъективно по усмотрению суда оцененных по-разному, не может положительно влиять на формирование правосознания всего населения, общества. Тем самым права потребителей в публичных договорах в настоящее время являются своеобразным «полигоном», на котором вырабатываются признаки публичного договора. В будущем же, когда такие признаки «приживутся» не только в практике, но и в законодательстве, станет очевидным, что в тех или иных ситуациях решения были приняты неправильно, несправедливо. Отсюда напрашивается вывод, что необходимо срочно менять саму конструкцию определения публичного договора как в стилистическом смысле, так и в части технических приемов изложения содержания. Если юридические признаки публичного договора будут сформулированы более точно и объективно, то не понадобится включать перечисления некоторых видов из общей массы целого явления, а юридическая практика и наука получат основу для дальнейшего поступательного развития. Еще одна из причин проблемности института публичного договора в отечественном праве видится в том, что области, охватываемые его действием, касаются не «великих ценностей и истин», а самой что ни на есть прозы жизни, наших повседневных дел, хозяйственной практики, быта.[276] К сожалению, в «чистой» науке считается полезным и необходимым исследовать «высокие материи», исследование же обыденных ситуаций, повторяющихся изо дня в день, считается неуместным и недостойным науки, а частным делом каждого индивида. Некоторые же полагают, что публичный договор – это исключение из общего правила, а потому и не заслуживает особого внимания, поскольку должен якобы быть редко встречаемым в практике, забывая или не осознавая при этом, что сами ежедневно неоднократно вступают в правоотношения, охватываемые публичным договором. Как говорит известный ученый, такие правоотношения носят наиболее приземленный характер, касаются всех людей страны, ежедневно, а то и ежечасно воспроизводятся и воспроизводятся в нашей безостановочно повторяющейся повседневности.[277] О.С.Левченко подтверждает, что нормы о публичном договоре имеют широкое применение, охватывают очень большую часть коммерческого оборота.[278] Аналогичное мнение высказывает и С.И.Климкин.[279] Например, в силу обыденности ежедневно повторяющейся ситуации мало кому придет в голову квалифицировать услуги автозаправочных станций как публичный договор розничной купли-продажи, в силу которого АЗС обязана заключить договор с каждым, кто обратится и по одинаковой цене. Бензин для заправки автомобилей иным способом, помимо АЗС, приобретать невозможно, да и бессмысленно, поэтому это единственный способ покупки бензина для удовлетворения систематических ежедневных потребностей. Публичность данного договора подтверждает и Мамырбаев Р.Н.[280] То же самое можно сказать о так называемых коммунальных и других услугах. За последнее десятилетие законодатели стран СНГ, в том числе Казахстана и России, официально «сдали позиции», официально поименовав публичными ранее такими не признававшиеся договоры газоснабжения, водоснабжения, договоры на оптовом рынке энергоснабжения. Полагаем, что следующее десятилетие подтвердит наши позиции и в отношении многих других договорных конструкций. Тем самым история договорного права свидетельствует о неоднозначном развитии института публичного договора как одного из способов ограничения принципа свободы договора в доктрине и законодательстве зарубежных стран и Республики Казахстан. Причем своеобразным «толчком», «двигателем» для активизации развития науки и законодательства в данном направлении служат периоды реформ в экономике и в целом в обществе, что и происходит сейчас в Казахстане. 2.2 Публичный договор как ограничение принципа свободы договора В современном гражданском праве Казахстана и других стран СНГ публичный договор является одним из числа других видов в классификации договоров. Классификация договоров производится по различным основаниям. В частности, из принципа свободы договора вытекает возможность заключения свободных, или взаимосогласованных, договоров. Противоположностью им являются так называемые обязательные договоры, условия которых не могут быть свободно определены сторонами. Из этого же принципа вытекает возможность заключения как предусмотренных, так и не предусмотренных законодательством договоров. На этом же основано и деление договоров на поименованные и непоименованные. Что касается «обязательных» договоров, то, по нашему мнению, к ним относятся в первую очередь именно публичные договоры. Законодатель не применяет термина «обязательные договоры» в буквальном выражении, но в статье 399 ГК РК имеет место применение словосочетания «заключение договора в обязательном порядке», «заключение договора обязательно» (аналогично и в статье 445 ГК РФ и ГК других стран СНГ). В условиях интенсивного развития гражданского оборота, которое переживает сейчас Республика Казахстан, нельзя полностью игнорировать роль государства в регулировании экономических процессов, в установлении и обеспечении исполнения договорных норм. Однако, в отличие от советского периода, речь должна идти не о сплошном императивном регулировании, а об изменении форм и методов государственного воздействия на регулирование гражданских правоотношений. Хотя основным методом регулирования договорных связей является метод согласования, поскольку в основе договора лежит все-таки согласованная воля субъектов, это не исключает применения в определенных пределах также и метода обязательных предписаний путем установления императивных норм, о чем нами говорилось в предыдущем разделе работы. Применительно к публичному договору в литературе часто применяется термин «режим публичного договора». По мнению М.Ф.Казанцева, правовой режим договора – это совокупность правовых положений (требований), установленных в отношении договора, в частности положений, определяющих порядок его заключения, действия, изменения, прекращения, а также форму и содержание договора (договорного правоотношения). Правовой режим договора может быть установлен правовыми нормами, содержащимися в нормативных правовых актах или правовых обычаях, а также ненормативными правовыми положениями, содержащимися в правовых актах, в том числе в договорах. [281]
В научной среде Российской Федерации вопросы о публичном договоре активно обсуждаются, к настоящему времени по данной теме защищено около 5 диссертаций, а также довольно большое количество диссертаций о различных отдельных видах публичных договоров. Более того, в Российской Федерации совокупность правовых норм, регулирующих общественные отношения с участием потребителей, уже признана в качестве самостоятельной отрасли права под названием «Потребительское право», на данную тему защищено достаточно много диссертаций различного уровня, опубликовано множество статей.[282] В Казахстане единственными исследователями в сфере защиты прав потребителей можно назвать Т.Г.Квятковскую и О.М.Русину[283], поскольку опубликованных научных статей иных авторов на эту тему крайне мало.
Представляется, что состояние юридической науки Казахстана в сфере исследований публичного договора и смежных с ним институтов должно кардинальным образом изменяться, поскольку институт публичного договора затрагивает интересы практически каждого субъекта гражданских правоотношений, в том числе и граждан, являющихся потребителями товаров, работ и услуг, а потому имеет повышенное социальное значение. Гражданское право должно решать проблему защиты тех субъектов договорных отношений, влияние которых на создание, изменение и прекращение договора, на формулирование его условий явно уступает влиянию их контрагентов. А правовая наука должна отражать объективные реалии общественного развития, в частности, экономического положения в обществе. По мнению О.С.Иоффе, если право как объективное отражение экономических и других общественных явлений отрывается в своем состоянии от объективной реальности, оно начинает тормозить дальнейшее развитие общества.[284] Как отмечено выше, впервые в нашем законодательстве публичный договор был предусмотрен статьей 387 ГК РК от 27 декабря 1994 г., согласно которой под публичным договором признается договор, заключенный коммерческой организацией и устанавливающий ее обязанности по продаже товаров, выполнению работ и оказанию услуг, которые такая организация по характеру своей деятельности должна осуществлять в отношении каждого, кто к ней обратился (розничная торговля, перевозка транспортом общего пользования, услуги связи, энергоснабжения, медицинское, гостиничное обслуживание и т.п.). Точно такое определение дано и в статье 426 ГК Российской Федерации. Как известно, научное определение любого юридического понятия в основном зависит от того, какой именно квалифицирующий признак (признаки) взят за основу определения. Кроме того, следует учитывать, что в юриспруденции дефиниции могут быть легальными и доктринальными. Поэтому будем учитывать, что исследованию подвержено легальное определение публичного договора, закрепленное в статье 387 ГК РК. Квалифицирующий признак – это признак, из-за которого возникла необходимость осуществления правового регулирования, связанного с данным правовым явлением. В рамках квалифицирующих признаков можно подразделять признаки договора на основные, главные, второстепенные, дополнительные, вспомогательные и т.п. А для реализации правовых норм, заложенных в легальном определении, недостаточно просто знания текста того или иного определения, необходимо понимать социальное назначение, социальные и даже исторические причины появления той или иной дефиниции. Известные российские цивилисты И.А. Покровский и Г.Ф. Шершеневич сто лет назад уже отмечали, что свобода договора подвергается стеснениям и ограничениям,[285] имея в виду, что стеснения и ограничения устанавливаются в пользу слабой стороны договора, тем самым вопрос о необходимости ограничения свободы предпринимательской деятельности в пользу потребителей рассматривался давно. Г.Ф. Шершеневич в своем знаменитом труде «Учебник торгового права» на примере деятельности железной дороги писал: «Железнодорожная перевозка по своему экономическому значению представляет некоторые особенности, которые вызывают для нее отступления от общих правил о перевозке. Сооружение и эксплуатация железных дорог требуют затраты громадного капитала, что делает совершенно немыслимым проведение двух параллельных линий между одними и теми же пунктами. Поэтому железнодорожный путь бывает один, а, следовательно, создается такая монопольная сила, которая может диктовать какие ей угодно условия купцам, вынужденным силами конкуренции обращаться к ее услугам. Представляя одним грузоотправителям льготы перед другими, например во время доставки, железная дорога убила бы самую возможность конкуренции; принимая одни грузы и отказывая другим, она определяла бы направление торговли и производства; заставляя всех себе подчиниться, она сложила бы с себя раз и навсегда всякую ответственность за последствия перевозки и тем чрезмерно усилила бы рисковый элемент в торговой промышленности. Вот почему государство наложило свою властную руку на деятельность железных дорог». [286] М.М. Агарков выразил свое отношение к рассматриваемому вопросу следующим образом: «В современной правовой жизни обычно отсутствуют выработка и определение содержания будущего договора двумя независимыми друг от друга сторонами. Чаще всего одна из них просто присоединяется к определенному существующему порядку, регулирующему жизнь крупных социальных образований — фабрично-заводской мастерской, железной дороги, страховой компании, большого магазина и т. п. Этот порядок устойчив и не меняется по воле контрагентов. Отдельный человек бессилен перед целым учреждением, выполняющим свою социальную функцию согласно однообразным правилам, формулированным в тарифах, страховых полисах, правилах внутреннего распорядка и т. д.»[287] В.В. Иванов применительно к эпохе столетней давности, приведенной выше в высказываниях И.А.Покровского, Г.Ф.Шершеневича, М.М. Агаркова, пишет: «Договорная свобода была самым решительным образом ограничена как действиями государств, так и деятельностью частных субъектов, имеющих монопольные позиции на соответствующих рынках (трестов, синдикатов, корпораций) или просто обладающих преимуществами перед своими контрагентами».[288] А.Б.Венгеров отмечает, что: «В последнее время одной из общепланетарных тенденций становится вмешательство государства в имущественные отношения – слишком сложными и социально значимыми становятся эти отношения. Способы такого вмешательства весьма разнообразны – типовые договоры, регистрационные средства, лицензирование, сертификации и т.д.»[289] Однако метод обязательных предписаний не является абсолютным. По мнению С.С.Алексеева, государство в целях реального проведения в жизнь принципов «правозаконности» призвано в экономической сфере практически повседневно поддерживать свободу договора, состояние свободной конкуренции, а вместе с тем и пресекать злоупотребления экономической свободой. Такое положение он определяет в качестве нормальной, обычной деятельности правового государства.[290] Поэтому исключением из принципа свободы договора являются договоры, которые подлежат заключению независимо от волеизъявления одной из сторон, на которой, как правило, лежит бремя исполнения основных обязанностей по договору. К таким договорам законодатель относит публичные договоры. Режим публичных договоров, по мнению Брагинского М.И., не опирается на принцип свободы договора, а являет собой один из примеров действия публичных начал в гражданском праве.[291]
Режим публичного договора исключает возможность взаимного согласования условий договора сторонами, возможность реализации свободного волеизъявления, исходя из метода автономии воли, возможность выбора контрагента, определения цены договора и иных его условий соглашением сторон.
Отмечая признак публичности как исключение из общего ныне нормативного принципа свободы договора, М.И. Брагинский считает, что раньше «действительно свободным можно было считать лишь заключение договоров во взаимоотношениях с участием граждан».[292] Позволим себе не согласиться с таким выводом уважаемого ученого, ведь те же договоры энергоснабжения с участием граждан и в прежние (советские) годы ни малейшим образом не позволяли им воплотить принцип свободы договора, как и договор розничной купли-продажи, и другие. Если же толковать мысль ученого как заключение договоров только между гражданами, то мнение его будет верным. По мнению А. Хвощинского, институт публичного договора может стать весьма значимым гражданско-правовым инструментом облагораживания российского торгового оборота.[293] Автор имеет в виду фактическое экономическое неравенство субъектов, которое призван «облагородить» институт публичного договора. Как известно, в Великобритании такие договоры называют принудительными, в Германии – продиктованными, а во Франции и французском штате Канады – Квебеке – договорами присоединения. М.М. Агарков тоже говорил о присоединении. Первоначально перед правоприменителями не вставал вопрос о том, какие договоры следует относить к публичным в целях более высокой степени защиты потребителей. Ведь некоторые публичные договоры прямо названы таковыми в законодательных актах на уровне Гражданского кодекса и иных законов. Так, специальное указание о публичности договора содержится в ст. 445 ГК РК (розничная купля-продажа), ст. 482 ГК РК (договор энергоснабжения), договор проката (ст. 595 ГК РК), договор бытового подряда (ст. 640 ГК РК); договор перевозки транспортом общего пользования (ст. 695); договор хранения, осуществляемый в силу предпринимательской деятельности (ст. 770); договор хранения в камерах хранения транспортных организаций (ст. 787 ГК РК); договор хранения на товарном складе общего пользования (ст. 792 ГК РК); договор депонирования рукописей и произведений на материальном носителе между правообладателем и депозитарием (ст. 979 ГК РК). Некоторые сомнения в отечественной практике стали возникать после сравнения отечественного Гражданского кодекса с Гражданским кодексом Российской Федерации, также основанном на Модельном Гражданском кодексе СНГ, который называет публичным договор хранения в ломбарде принадлежащих гражданину вещей (ст. 919); договор хранения принадлежащих гражданину вещей в камерах хранения транспортных организаций общего пользования (ст. 923); договор личного страхования (ст. 927), договор банковского вклада, когда вкладчиком является гражданин (п.2 ст.834 ГК РФ). Кроме того, по мнению российского законодателя, договор банковского счета также относится к категории так называемых обязательных договоров, т.к. к нему применяются нормы пункта 4 статьи 445 ГК РФ, что соответствует статье 399 ГК Республики Казахстан. Обе статьи именуются одинаково: «Заключение договора в обязательном порядке» и в равной мере применяются при заключении публичных договоров, в том числе и с участием субъектов естественных монополий в качестве основных исполнителей. Закон РК от 5 июля 2004 г. «О связи»[294] содержит такое прямое указание в ст. 26 «Особенности присоединения сетей телекоммуникаций доминирующими операторами связи»: «1. Для доминирующих операторов сети телекоммуникаций общего пользования договор присоединения, определяющий условия оказания услуг присоединения других сетей телекоммуникаций, а также связанные с этим обязательства по взаимодействию сетей и пропуску трафика, является публичным договором, который утверждается уполномоченным органом в порядке, установленном Правительством Республики Казахстан. 2. Не допускается отказ доминирующего оператора связи от заключения договора присоединения». Закон РК «О зерне» от 19 января 2001 г.[295] (ст. 13) гласит, что договоры о хранении зерна, заключаемые хлебоприемными предприятиями, являются публичными договорами. Можно привести и иные примеры прямого указания законодателя на публичный характер договора. Напротив, прямо названные законодателем публичными договоры оказания, например, гостиничных услуг вообще не получили нормативного закрепления и соответственно, нет указания на них в специальных нормативных актах как на публичные; а оказание медицинских услуг, хотя и получило нормативное закрепление, тем не менее, в соответствующих специальных нормативных правовых актах договоры об оказании таких услуг не названы публичными договорами. Недостатки правовой конструкции определения публичного договора, данного законодателем, приводит многих правоприменителей к выводу, что ко всем иным договорам, фактически подпадающим под признаки публичных, но юридически не отнесенных законодателем к таковым, нормы о публичном договоре не должны применяться. Следовательно, в каждом конкретном случае для отнесения того или иного договора к публичным с вытекающими последствиями, при наличии признаков публичного договора, необходимо внесение об этом дополнений в Гражданский кодекс или в специальный законодательный акт. Но с позиций законотворческой деятельности такой подход не экономичен, а потому нецелесообразен. Несмотря на то, что в тексте ст. 387 ГК РК не говорится о том, что для признания договора публичным необходимо указание об этом в специальной норме закона, действительность свидетельствует об обратном: в юридической практике сложилось мнение о том, что публичными могут признаваться только договоры, прямо названные в законодательных актах таковыми. В самом ГК РК несколько договоров прямо обозначены законодателем публичными в соответствующих статьях (энергоснабжение, бытовой подряд, прокат и т.д.), а в ст. 387 путем перечисления названы и иные публичные договоры, в частности, договоры об оказании услуг связи, гостиничные услуги, медицинские услуги и т.д., что дает полное основание говорить о расширительном толковании понятия «публичный договор». Уже из содержания самой ст. 387 ГК РК можно бесспорно говорить о том, что к числу публичных относится множество договоров, опосредующих гражданские правоотношения о возмездном оказании услуг. Такое же мнение выражают и некоторые российские исследователи.[296] Даже поверхностный анализ приведенного выше перечня приводит к выводу, что список публичных договоров необходимо дополнить и уточнить. Так, среди договоров возмездного оказания услуг следовало бы, по нашему мнению, отнести к числу публичных как уже названные законодателем гостиничные и медицинские услуги, услуги связи, так и договор оказания ритуальных услуг, образовательных услуг, обязательных страховых услуг, банковских услуг, обязательных аудиторских услуг, биржевых услуг, услуг по мусороудалению, услуг лифтового хозяйства, и т.д. Многие публичные договоры опосредуют правоотношения в сфере естественной монополии (энергоснабжение, связь, перевозка и вспомогательные ей договоры и т.д.), однако ни в одном законодательном акте о естественных монополиях нет даже малейшей отсылки к публичным договорам.
Любой субъект права, являясь потребителем указанных услуг, работ, или, например, покупателем товаров в розничной торговле, практически ежедневно вступает в гражданско-правовые отношения, регулируемые нормами публичного договора, зачастую не осознавая этого и не обладая достаточными знаниями об особенностях данного института гражданского права. Так, систематически пользуясь услугами связи, транспортными услугами, услугами общественного питания, бытового подряда и др., вряд ли кто серьезно задумывается над природой этих правоотношений, возможно потому, что они кажутся нам простыми, обыденными. В сферу «незнания» же потребителей входит одно, но очень важное и емкое правило: признание того или иного договора публичным влечет за собой ряд серьезных правовых последствий, направленных на защиту прав потребителей, признаваемых законодателем практически любого цивилизованного государства наиболее экономически слабой стороной в договоре.
Профессор Алексеев С.С., говоря о «гражданских законах» в их широком смысле, говорит, что это те юридические установления, которые носят наиболее приземленный, утилитарно-деловой характер, они касаются всех людей страны, ежедневно, а то и ежечасно воспроизводятся и воспроизводятся в нашей безостановочно повторяющейся повседневности.[297] Мнение ученого напрямую относится и к характеристике публичных договоров. Тем самым можно сделать вывод, что публичные договоры присутствуют в нашей повседневной жизни, в сферу их воздействия ежедневно и даже ежечасно вовлекаются миллионы потребителей. В странах дальнего зарубежья термин «публичный договор» отсутствует, но к так называемым «регулируемым» договорам в порядке расширительного толкования относят также и договоры потребительского кредитования, договоры страхования, договоры найма жилого помещения и т.д. Основные ограничения договорной свободы в публичных договорах, по мысли законодателя, касаются не потребителя, а в основном исполнителя, то есть коммерческой организации, частного предпринимателя, а иногда и некоммерческой организации. Эти ограничения ученые сводят к следующему: 1) исполнитель не может отказать обратившемуся к нему клиенту (потребителю) в заключении договора, если только не докажет, что у него не было технической или иной фактической возможности заключить публичный договор; 2) споры по условиям обычных гражданско-правовых договоров суд может рассмотреть только при наличии на то согласия сторон, а такие же споры по поводу заключения и условиям публичных договоров могут разрешаться в судебном порядке также и тогда, когда вторая сторона – исполнитель – возражает; 3) исполнитель обязан заключить публичный договор на равных условиях со всеми обратившимися к нему потребителями, он лишен права выбора партнеров по договору; 4) цена договора должна быть одинаковой для всех клиентов исполнителя, а в предусмотренных законодательством случаях исполнитель должен предоставить льготы по цене для отдельных категорий потребителей; 5) исполнитель должен заключить договор на условиях, закрепленных в Типовых договорах, Правилах, утвержденных Правительством Республики Казахстан; 6) исполнитель должен нести ответственность не только в части возмещения имущественного вреда, но и по требованию потребителя может быть присужден к компенсации причиненного ему морального вреда.[298] Тем самым исполнитель не свободен в выборе партнера, контрагента по договору, обязан вступить в договорные отношения против своей воли, независимо от своего волеизъявления – с каждым, кто к нему обратится. В противном случае другая сторона может понудить исполнителя через суд к заключению договора. Стороны не могут реализовать право на свободное определение условий договора, так как условия публичного договора определены законодательными актами или типовыми договорами, правилами в императивном порядке, иногда – разработанными в одностороннем порядке оферентом, в роли которого выступает обычно доминирующая в правоотношении сторона. Ограничения принципа свободы договора в договорах, отнесенных и относимых к публичным, присутствуют на всех стадиях договорного процесса: преддоговорной стадии, стадии заключения договора, исполнения договора, а также изменения и прекращения договора. Вместе с тем «оборотная сторона медали», то есть свобода договора, также присутствует на всех стадиях публичного договора, но в степени, обратно пропорциональной ее ограничениям. Помимо специальных для публичного договора ограничений свободы договора, следует также учитывать и общие ограничения свободы договора, характерные для всех других договоров. В частности, необходимость правосубъектности (особенно соответствующей дееспособности), наличие лицензии, оборотоспособности объектов гражданских правоотношений, соблюдения преимущественных прав участников общей собственности при отчуждении имущества, запрещение шиканы, заключение предварительного договора и т.д. Акцентируем внимание на том, что не только исполнитель, но и потребитель его товаров, работ, услуг также не свободен в праве заключать или не заключать договор, в определении условий договора, а зачастую и в выборе исполнителя, например, в сфере естественной монополии. Особенность публичных договоров как исключения из принципа свободы договора заключается в том, что контрагент исполнителя – потребитель – в силу различных причин оказывается зависимым от исполнителя и вынужден вступать в договорные отношения на заведомо неравных для него условиях. Наиболее ярким примером тому являются договоры в сфере естественных монополий, где потребителю естественномонопольных услуг не к кому больше обратиться в силу отсутствия других продавцов, исполнителей данной услуги, работы. На преддоговорной стадии у него нет возможности для реализации права на согласование проекта договора. Такие основополагающие признаки договора, как равенство субъектов и наличие их согласия, автономия воли в публичном договоре являются только формальными. Не редкими, а довольно распространенными, являются и такие правоотношения, когда обязанность заключения соответствующего договора возлагается не на сторону, которой предстоит исполнение основной обязанности в правоотношении, а на ее контрагента, то есть потребителя. Это, например, договоры обязательного страхования гражданско-правовой ответственности перевозчиков, владельцев транспортных средств, частных нотариусов и других субъектов гражданского права; договоры с победителями конкурсных обязательств, в том числе тендеров по государственным закупкам. Гражданско-правовая наука не имеет пока ответа на вопрос – относить ли такие договоры к публичным договорам? В пользу утвердительного ответа на этот вопрос можно привести довод о публичности названных правоотношений, о воздействии их на широкие массы субъектов и затрагивание интересов общества и государства. Против же такой посылки приведем несоответствие положениям ст. 387 ГК РК субъекта, обязанного заключить договор. В названных договорах оба субъекта обязаны заключить договор. Дальнейшее развитие поставленной проблемы возможно только при условии наработки достаточного объема теоретических исследований и практики применения. Хотя, например, страховые организации, обладающие соответствующей лицензией, не имеют права отказать в заключении договора любому обратившемуся, ссылаясь на любые основания.
Элементы «публичного» выражаются в общих правилах, запретах, гарантиях прав. Элементы публично-правового регулирования, присущие публичному договору, обеспечивают, по мнению Ю.А.Тихомирова, «правовые эталоны», «правовые уровни», которые жизненно необходимы каждому частному лицу (особенно гражданину).[299]
Кашанина Т.В., объясняя вмешательство государства в установление договорных условий, приводит следующие обоснования: - если бы законодатель не установил заранее в определенных сферах договорные нормы, то сторонам пришлось бы всякий раз заново начинать переговоры по определению таких условий, что влечет бесполезную растрату сил, энергии, возможное появление конфликтов; - если бы не было законодательной «подсказки», то стороны могли бы включить в договор такие условия, которые бы извратили саму суть договора; - стороны могут опираться только на свой опыт в сфере заключения договоров. Но если обществом уже накоплен опыт в какой-то области и тем более, договоры имеют массовое распространение, то какая необходимость пренебрегать таким опытом, закрепленным законодателем? - более сильная сторона может диктовать свои интересы более слабой стороне; - стороны договора зачастую забывают включить в договор санкции, что впоследствии влечет негативные последствия для восстановления нарушенных прав, а в типовых договорах или правилах они могут быть заранее предусмотрены, и т.д.[300] Причем доминирующая сторона «забывает» порой умышленно, намеренно, а потребитель – по незнанию или легкомыслию, полагаясь на благополучный исход договора. Э.С. Гудков выделяет четыре признака, которые, по его мнению, присущи всем формам проявления элементов публично-правового регулирования в нормах объективного гражданского права. Во-первых, он констатирует, что в отличие от других норм гражданского права по способу воздействия на отношения эти нормы носят ярко выраженный публично-правовой характер, поскольку ограничивают самостоятельность и инициативу участников гражданского оборота, являются общеобязательными, а неисполнение предусмотренных ими требований (запретов, предписаний, ограничений) влечет за собой установленные законом неблагоприятные последствия, дополнительные обременения или санкции. Одним из таких особых последствий можно считать ненаступление того юридического результата, на который рассчитывают участники отношения при совершении фактических действий. К примеру, в случае несоблюдения требования о государственной регистрации договора продажи жилого помещения (п. 2 ст. 558 ГК РФ) он считается незаключенным и выраженная в нём воля сторон до момента регистрации не превращается в юридически обеспеченные обязательства. Конечно, этот пример не применим к публичным договорам, мы бы вместо него привели пример с понуждением к заключению публичного договора. Во-вторых, по мнению Э.Гудкова, рассматриваемые элементы сосредоточены в источниках гражданского права и пребывают в структурном единстве с его нормами и институтами. Будучи интегрированными в гражданское право, эти правила не могут самостоятельно воздействовать на общественные отношения и реализуют свой регулятивный потенциал только в связи с применением норм частно-правового характера. Поэтому делается заключение о том, что происходящему процессу «публицизации» подвержено не только гражданское законодательство, но и гражданское право. В-третьих, несмотря на то, что центральным объектом защиты в сфере действия гражданского права являются частные интересы, использование данных правил рассчитано, в первую очередь, по мнению автора, на защиту публичных интересов. Причем в ряде случаев законодатель напрямую связывает возможность применения обязательных правил с необходимостью обеспечения интересов общества. Мы можем привести в пример п. 4 ст. 188 ГК РК: «Осуществление собственником своих правомочий не должно нарушать прав и охраняемых законом интересов других лиц и государства»; п.1 ст.253 ГК РК: «В случае стихийных бедствий, аварий, эпидемий, эпизоотий и при иных обстоятельствах, носящих чрезвычайный характер, имущество в интересах общества по решению государственных органов может быть изъято у собственника в порядке и на условиях, установленных законодательными актами, с выплатой ему стоимости имущества (реквизиция)». В-четвертых, Гудков Э.С. отмечает, что, несмотря на свою публично-правовую природу, исследуемые нормы применяются в сфере действия гражданского права, то есть отношения, на которые они воздействуют, относятся к предмету частно-правового регулирования. Отмечается, что с действием этих правил законодательство связывает возникновение прав и обязанностей у субъектов гражданского права именно в частной, а не в публичной сфере отношений. Соглашаясь с ним, мы считаем, что наличие в гражданском праве элементов публично-правового регулирования не создает здесь в результате их применения отношений власти и подчинения, свойственных области публичного права, и не превращает гражданско-правовые отношения в публично-правовые.[301] Многие публичные договоры опосредуют сферу оказания услуг. В связи с существенным расширением сферы услуг возрастает роль стандартизации услуг. Разработка и внедрение стандартов рассматривается учеными-экономистами как основной способ обеспечения стабильности качества услуг. Однако стандартизация в сфере услуг, в свою очередь, снижает и степень индивидуализации оказываемых услуг, негативно влияет на принцип свободы договора. При этом не следует путать стандарты оказания государственных услуг и стандартные формы договоров. Ограничение свободы договора в любом обществе имеет социально-этический аспект. А поскольку институт публичного договора является ярчайшим проявлением ограничения свободы договора, то и публичный договор несет на себе социально-этическую окраску. По названной причине даже в наименовании и легальной дефиниции публичного договора присутствуют оценочные термины, в частности, «публичный характер деятельности» в качестве критерия определения стороны, на которой лежит бремя исполнения основной обязанности по договору. В приведенном термине отсутствуют как количественные, так и качественные объективные характеристики субъекта, что и порождает множество теоретических и практических проблем, особенно в тех случаях, когда то или иное договорное правоотношение не поименовано самим законодателем в качестве публичного договора. Например, договоры возмездного оказания образовательных услуг, нотариальных услуг, банковских услуг и т.п. Сами субъекты таких правоотношений и судебные инстанции с опаской относятся к квалификации договора как публичного в таких случаях. Любая дефиниция непосредственно связана с признаками явления, которому дается определение. Например, легальное определение юридического лица (ст. 33 ГК РК) позволяет выявить как минимум четыре признака юридического лица. И.В. Трачева вместо «признаки» использует термин «элементы» публичного договора.[302] Брагинский М.И. использует термин «признаки». Независимо от терминологии, полагаем, что публичный договор обладает специфическими свойствами, которые позволяют квалифицировать тот или иной договор в качестве публичного со всеми вытекающими из этого последствиями. Поэтому далее мы рассмотрим признаки (элементы) публичных договоров.
2.3 ПРИЗНАКИ ПУБЛИЧНОГО ДОГОВОРА 2.3.1 Предмет и стороны публичного договора Как известно, в теории права различаются общие признаки любого договора, в науке гражданского права выделяются признаки гражданско-правового договора. Исследователи же публичного договора в гражданском праве отмечают в основном следующие характеризующие его признаки: предмет договора, специфический субъектный состав, ограничения договорной свободы.[303] Но ограничения договорной свободы входят именно в характеристику предмета договора. Поэтому количество признаков и отнесение или неотнесение их к основным или дополнительным мы будем определять на основе своих дальнейших субъективных выводов.
В первую очередь предмет договора относится к существенным условиям договора и недостижение соглашения по предмету договора в требуемой форме влечет признание договора незаключенным (п. 1 ст. 393 ГК РК). Определения предмета и объекта договора как правоотношения даны в общей теории права и в теории обязательственного права. Предмет договора определяется как правовые отношения, по поводу которых заключается договор, то есть как совокупность прав и обязанностей сторон договора. А благо, по поводу которого заключается конкретный договор – понимается как объект договора.[304] Как говорит А.Б.Венгеров: «Объект правоотношения – это различные блага, которые стремятся получить управомоченные субъекты, это состояния, которых они стремятся достичь, это то поведение, которого они ждут от обязанных субъектов и т.д. Словом, теория на современном этапе утверждает о многоаспектности объектного содержания правоотношений. Это и предметы материального мира, в том числе на объекты духовной жизни (например, личные неимущественные права, в том числе на объекты интеллектуальной собственности). Сюда же относятся и требуемое поведение субъектов, и результат этого поведения. Словом, как многообразен мир, так многообразны и объекты правоотношений. Даже человек как вещь в некоторых правовых системах становился объектом правоотношений, в частности в рабовладельческих обществах».[305] Говоря другими словами, предмет договора – это действия сторон по поводу объекта договора. По общепризнанному мнению проф. В.В.Витрянского, предмет договора – это «… действия (бездействия), которые должна совершить (или от совершения которых должна отказаться) обязанная сторона».[306] Такой экскурс в теорию вопроса мы вынуждены были сделать по той причине, что как в теории гражданского права, так и в законодательстве о предмете договора как правоотношения имеются неоднозначные взгляды и даже правовые нормы неоднозначно излагают предмет договора, в связи с чем нами ранее в отдельной статье уже были высказаны собственные взгляды по данному вопросу.[307] В законодательстве и юридической литературе называются только четыре стандартных признака, которые характеризуют публичный договор. Это исключение действия принципа свободы договора при выборе контрагента и права решать вопрос о заключении или о незаключении договора; запрет на оказание предпочтения одному лицу перед другим при заключении договора; заключение договора на одинаковых для всех потребителей условиях, если только законом и иными правовыми актами специально не предусмотрены льготы для отдельных потребителей; право потребителя на обращение в суд с иском о понуждении к заключению договора и о разрешении разногласий по отдельным условиям договора независимо от согласия на это исполнителя с возмещением убытков. Мы полагаем, что все эти четыре условия являются не признаками, а обстоятельствами, вытекающими из одного только признака – публичного характера деятельности «исполнителя». То есть публичный характер деятельности «исполнителя» влечет названные последствия. Г.А.Калашникова признаки публичного договора подразделяет на две группы: основной признак, к которому она относит публичную деятельность коммерческой организации, и второстепенные признаки, к которым относит предмет, стороны публичного договора, наличие в законе прямого указания об отнесении того или иного вида договора к публичным. По ее мнению, предопределяющее значение имеет выделенный ею основной признак, т.к. через него выявляется сущность публичного договора. Второстепенные носят вспомогательный характер.[308] Проведенное нами в дальнейшем исследование показывает верность позиции данного автора в отношении целесообразности группировки признаков на указанные или подобные им виды, однакоотнесение к основным признакам только лишь одного признака - публичной деятельности - вызывает сомнения. Единственный признак не может служить квалифицирующим признаком какого-либо, тем более относительно нового явления, причем сформулированного с использованием оценочных категорий. Поэтому мы постараемся выявить более широкий круг основных признаков, которые позволят в дальнейшем квалифицировать тот или иной договор в качестве публичного или наоборот. А дополнительные признаки – это второстепенные, которые могут быть не у всех однородных явлений, но, тем не менее, присутствуют в большинстве случаев, позволяя отнести частность в общий ряд. Вместе с тем деятельность сторон по исполнению обязанностей и осуществлению субъективных гражданских прав и составляет предмет договора, а не самостоятельный признак любого договора. Другое дело, что в публичном договоре эта деятельность носит публичный характер. Поэтому мы не согласны с пониманием предмета договора и деятельности обязанного субъекта как разных признаков одного и того же договорного вида. Если предмет договора – это деяние (действия или бездействия), то и обязанность заключения договора, отсутствие права на отказ от заключения договора также относятся к предмету публичного договора. Заметим, что деятельность субъекта по исполнению договора как раз и входит составной частью в предмет договора, поэтому мы начнем рассмотрение признаков публичного договора с предмета. Предмет публичного договора имеет особенности, присущие только этой категории договора. Рассматривая такой элемент легальной дефиниции публичного договора, как его предмет, обнаруживаем полнейшее отсутствие в ст. 387 ГК РК характеризующего предмет признака. А именно: продажа товаров, выполнение работ и оказание услуг - это не специфичный признак любого имущественного правоотношения. Он не может быть взят за основу в качестве квалифицирующего признака конкретного договорного вида. Продажа товаров, выполнение работ и оказание услуг - это универсальные действия, характеризующие весь гражданский оборот, это триада, известная еще со времен римского права как «дать, сделать, предоставить» (dare, facere, praestere). Любой субъект гражданского права с учетом объема его дееспособности может заниматься продажей товаров, выполнением работ или оказанием услуг. Однако это не означает, что любой субъект может быть стороной публичного договора в процессе осуществляемой им деятельности. В частности, поставщик по договору поставки обязуется передать покупателю товар, предназначенный для предпринимательских целей, но от этого договор поставки не становится публичным договором. Консалтинговая фирма обязуется оказать предпринимателю комплекс консультационных услуг, но и это не публичный договор, и т.д.
Сходное мнение высказано М.И.Брагинским применительно к аналогичной статье ГК Российской Федерации: «…на наш взгляд, вызывает сомнение отнесение к числу признаков публичных договоров, выделенных в ст. 426 ГК, среди прочего, то, что коммерческая организация, о которой идет речь, должна осуществлять деятельность по продаже товаров, выполнению работ или оказанию услуг. Индивидуализирующим признаком вида… не может считаться то, что присуще всему роду (всем вообще коммерческим организациям как таковым)».[309] Следовательно, легальное определение публичного договора в части формулировки предмета договора является спорным, поскольку не соответствует правовой действительности.
Полагаем, что предмет публичного договора должен определяться посредством указания на публичный характер деятельности стороны, на которой лежит бремя исполнения основной обязанности по договору, и на право каждого его потенциального контрагента требовать заключения такого договора, то есть на наличие публичного интереса в конкретном договорном правоотношении в сфере частного права. Под действие публичного договора попадают только такие деяния по передаче имущества, выполнению работ или оказанию услуг, которые носят публичный характер, имеют публичный интерес, но только в сфере частных правоотношений. Как считает С.В. Дорохин, «не подлежит сомнению, что необходимость обеспечения публичного интереса существует при реализации всех без исключения общественных отношений. Вместе с тем достижение этой цели представляется наиболее сложным именно в отношениях частного права».[310] Украинский исследователь А.Кубко, как и российский автор С.В.Дорохин, полагают, что частное право находится в зависимости от публично-правового регулирования. Они утверждают, что публичный интерес, являясь одним из важнейших факторов, который формирует и направляет воздействие государственной власти на общественные отношения, тем самым играет ключевую роль при конструировании модели соотношения публично-правового и частно-правового регулирования. Реализация публичного интереса происходит путем принесения в частноправовую сферу отдельных элементов публично-правового регулирования.[311] О том, что характер деятельности коммерческой организации - один из наиболее трудноопределяемых признаков публичного договора, поддающийся различному толкованию, говорит и Калашникова Г.А.[312] Мы солидарны с ними в том, что именно надлежащее решение прежде всего теоретических вопросов, так или иначе связанных с категорией публичного интереса, способно сформировать оптимальный подход законодателя и субъектов правоприменительной деятельности к сочетанию частного и публичного элемента в правовой системе.[313] Что же это за феномен - публичный интерес или публичный характер деятельности? В древнем Риме было запрещено жестокое обращение с рабами. Если выявлялся такой факт, то рабы могли быть переданы другому собственнику. Причиной установления государством приведенных норм являлась заинтересованность государства в сохранении и приумножении такого имущества, как рабы, то есть в наличии публичного интереса в казалось бы сугубо частных вещных правоотношениях. Установление государством норм о лишении родительских прав, об уплате алиментов также является выражением публичного интереса в частных правоотношениях. Данные примеры, хотя и не относятся к сфере договорного права, тем не менее, на наш взгляд, помогают уяснить природу термина «публичный интерес в частном праве». В трудах И.А.Покровского мы находим следующие рассуждения: «Во всех современных законодательствах принцип договорной свободы подвергается ограничению не только со стороны закона, но и со стороны некоторых других внезаконных критериев. В качестве таковых являются обыкновенно «общественный порядок» и «добрые нравы»[314]. Такие же термины применяются в настоящее время в законодательстве европейских и иных развитых государств. Наш законодатель «стесняется» применять термин «добрые нравы», но это может быть и следствием изменения лексикона официальной юридической терминологии за последние столетия. Хотя в переводах современных юридических текстов с немецкого, французского, английского языков такие термины встречаются нередко. В современной юридической науке стран СНГ вместо описываемых И.А.Покровским терминов стал применяться рассматриваемый нами термин «публичный интерес», а в законодательстве - также термины «нравственные принципы общества», «справедливость», «разумность», «добросовестность». Исследователи проводят анализ рассматриваемого термина через общефилософское значение «интереса», причем отмечается, что в советское время «интерес» подвергался исследованию безотносительно к «публичному», и лишь в последние десятилетия сочетание «публичный интерес» стало объектом научного исследования. Несомненно, что публичный интерес представляет собой оценочное понятие, не нашедшее легального определения в нормах права. Как считает М.Ф.Лукьяненко, преобразовать все признаки оценочного понятия в формализованные невозможно, так как они никогда не исчерпают всего содержания оценочного понятия. Содержание оценочного понятия определяется правоприменителем на основе правосознания (усмотрения) с учетом конкретной ситуации и обстоятельств рассматриваемого дела.[315] На практике данное обстоятельство применительно к публичным договорам имеет и негативную сторону. Так, правоприменители вследствие субъективного усмотрения могут не применить к некоторым договорным правоотношениям правила о публичном договоре, ссылаясь, во-первых, на отсутствие прямого указания закона об этом виде договора об отнесении его к публичным договорам, а во-вторых, субъективно мотивируя отсутствием публичного интереса в данном правоотношении. По очень меткому определению К.Осакве, в условиях современного гражданского оборота свобода договора заканчивается там, где начинается защита публичного интереса.[316] В.В.Иванов, говоря о таких оценочных понятиях, как «публичный интерес», «добрые нравы», также отмечает, что их применение бывает несколько затруднено ввиду некоторой абстрактности самих формулировок и это обстоятельство дает слишком широкий простор для субъективного усмотрения толкователей и правоприменителей.[317] Заметим, что такое основание признания сделки недействительной, как совершение ее с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности (п.1 ст.158 ГК РК), практически отсутствует в судебной практике. Причинами такого положения являются, во-первых, неуказание именно таких мотивов в качестве оснований признания сделки недействительной со стороны самих истцов; во-вторых, нежелание либо неумение самих судов формулировать таким образом обоснование выносимых решений, даже при явном наличии описываемых характеристик в рассматриваемом споре. Тем самым отечественному правоприменителю пока еще сложно оценить и описать содержание таких, например, оценочных понятий, как «основы правопорядка» и «нравственность». А.Г.Диденко, признавая, что оценочные понятия создают правомерные основания для судейского усмотрения, тем не менее, показывает и их позитивное значение. В частности, ученый говорит, что оценочные понятия могут улучшать судебную практику; при профессиональной грамотности и высокой нравственности судей могут содействовать утверждению принципов справедливости; а также оценочные понятия, по его мнению, способствуют вхождению в мировую правовую систему, в которой много таких понятий и имеется устоявшаяся практика.[318] До идеального общества с высокопрофессиональными и высоконравственными судьями многим государствам, как и Казахстану, еще очень далеко, поэтому трудно однозначно говорить о содействии судебной практики утверждению принципов справедливости.
Понятие «публичный интерес» является новым для юриспруденции стран СНГ, легального определения данного термина в законодательстве не существует, доктринального определения в казахстанской науке также нет. Единственное упоминание сходного исследуемому термина обнаруживаем в Законе РК «О бухгалтерском учете и финансовой отчетности» от 28 февраля 2007 г., статья первая которого содержит термин «организации публичного интереса»(подпункт 7), под которыми имеет в виду финансовые организации, акционерные общества (за исключением некоммерческих), организации-недропользователи (кроме организаций, добывающих общераспространенные полезные ископаемые) и организации, в уставных капиталах которых имеется доля участия государства, а также государственные предприятия, основанные на праве хозяйственного ведения. Полагаем, что данный контекст термина «публичный интерес» со всей очевидностью не находится в сфере нашего исследования.
Так, говоря о субъектах публичного договора, В.В. Витрянский также отмечает, что не любой субъект гражданского права может выступать в качестве обязанной стороны публичного договора, а только те, которые по характеру своей деятельности выполняют определенную публичную функцию. Такая обязанность может вытекать из закона и учредительных документов коммерческой организации.[319] Примером осуществления публичной функции Г.А. Калашникова называет деятельность доминирующего на рынке лица в сфере естественной монополии[320]. Нами доказывалось, что организации высшего образования, в частности, тоже осуществляют публичную функцию государства, заключаемые ими договоры возмездного оказания образовательных услуг рассчитаны на массовое применение, а поэтому такие договоры следует относить к публичным договорам.[321] В качестве иных примеров публичного характера деятельности, «наиболее приземленных» - по мнению С.С.Алексеева, ученые приводят деятельность, например, шиноремонтной мастерской, которая была единственной в населенном пункте, работавшей по воскресеньям; мастерской по ремонту электрических приборов и др.[322] А.Е.Ефимов, исследуя данную категорию применительно к арбитражным процессуальным правоотношениям, полагает, что при рассмотрении гражданских дел наличие или отсутствие публичного интереса в спорном правоотношении должно выясняться с учетом обстоятельств каждого конкретного дела, и что нарушение публичного интереса должно проявляться в нарушении охраняемых прав вполне определенной личности, а не абстрактно[323]. Аналогичного мнения придерживается С.В.Михайлов, говоря, что публичный интерес должен учитывать благо всех и каждого, а не только всеобщие потребности.[324] А.А. Райлян полагает, что существенный «публичный элемент» присутствует в частноправовых потребительских отношениях.[325] Курбатов А.Я. частные интересы определяет как охраняемые правом интересы, присущие конкретным лицам и социальным группам, а публичные интересы - как охраняемые правом общественные и государственные интересы.[326] Исследовав достаточно большое количество современных научных изысканий, нами обнаружено, что «публичный интерес» в частном праве зачастую смешивается с понятием «публичные услуги», исполнителем которых является государство или его уполномоченные органы. Утверждается даже, что употребление термина «публичный» должно свидетельствовать о возникновении здесь публично-правовых отношений, в которых хотя бы одной из сторон является лицо публичного права. В частности, А.Н. Варламова полагает, что термин «публичный характер деятельности» относится, прежде всего, к военной промышленности, аэрокосмической, энергетике, образованию, здравоохранению.[327] В данном случае вновь имеет место смешение неоднородных по содержанию и правовому воздействию понятий: военная и аэрокосмическая деятельность имеют непосредственное отношение к интересам самого государства, не воздействуя ежедневно и ежечасно на огромное число пользователей, потребителей. А вот энергетика, образование и здравоохранение имеют своим качеством способность систематически, можно даже сказать, постоянно, быть востребованными практически всем населением любого государства и именно с этой точки зрения носят публичный характер. Ведь корень слова «публика» в его буквальном семантическим значении означает «общество», «открытость», «гласность». В Казахстане Постановлением Правительства РК от 30 июня 2007 г. №561 «Об утверждении реестра государственных услуг, оказываемых физическим и юридическим лицам»[328] утверждено более 130 видов государственных услуг, которые не относятся к теме нашего исследования, поскольку являются услугами в сфере публичных отношений, хотя также носят публичный характер. Категорию «публичный интерес» применительно к праву в целом одним из первых в российской юриспруденции исследовал д.ю.н., профессор Ю.А. Тихомиров. Он определяет публичный интерес как «признанный государством и обеспеченный правом интерес социальной общности, удовлетворение которого служит гарантией ее существования и развития».[329] Издательством «Норма» в 2007 г. опубликовано научно-практическое пособие «Публичные услуги и право» под редакцией Ю.А.Тихомирова, в котором публичная услуга понимается как деятельность, направленная на удовлетворение публичных интересов, потребностей.[330] Однако авторы книги практически на одну плоскость поставили как публичные услуги государственных органов и предприятий, так и публичные услуги в сфере частного права. Д.И.Дедов приводит примеры понимания в качестве публичного интереса цели обеспечения обороноспособности страны, безопасности государства, защиты нравственности, здоровья, прав и законных интересов граждан.[331] Несомненно, что названные им сферы имеют публичный интерес, но данный автор тоже смешивает публичные интересы в публичном праве и публичные интересы в частном праве. Во Франции и Германии, например, категория «публичные услуги» достаточно широко разработана и используется давно.[332] Категория «публичные услуги» в настоящее время понимается там и как деятельность, отличная от реализации властных, прежде всего, контрольно-надзорных полномочий, и как практически вся деятельность государственного органа. По мнению А.Кубко, такие фундаментальные принципы, как признание личности высшей социальной ценностью, взаимная ответственность государства и граждан, направленность деятельности общества на реализацию потребностей его членов, обеспечение прав и свобод как приоритетная функция государственной власти и т.д. составляют основы национального правопорядка. Даже в случаях установления государством жестких требований ко всем или отдельным участникам гражданского оборота, это должно иметь целью обеспечение частного интереса в его согласовании с интересами более общего порядка – общества, больших общественных групп, государства.[333] Интересы больших общественных групп, о которых говорит А.Кубко, имеют и иное название – интересы неопределенного круга лиц. Такой термин введен законодателем в последние десятилетия как раз для защиты публичных интересов. Например, нормы об этом имеются в ГПК РК[334], в Законе «О защите прав потребителей».[335] Возможность обращения в суд в защиту прав и интересов «неопределенного круга лиц» предусмотрена в этих законах либо прямо, либо косвенно. Так, статья 8 ГПК РК «Судебная защита прав, свобод и законных интересов лица» предусматривает, что государственные органы, юридические лица или граждане имеют право обратиться в суд с заявлением о защите прав и охраняемых законом интересов других лиц или неопределенного круга лиц в случаях, предусмотренных законом. Прокурор вправе обратиться в суд с иском (заявлением) в целях осуществления возложенных на него обязанностей и для защиты прав граждан, юридических лиц, общественных и государственных интересов.
Статья 23 Закона КазССР «О защите прав потребителей» предусматривает, что общественные организации потребителей вправе самостоятельно или через прокурора предъявить иск в суд о признании действий продавца, изготовителя (их представителей), исполнителя, а также органа управления противоправными в отношении неопределенного круга потребителей (коллективный иск) и прекращении этих действий.
При удовлетворении коллективного иска суд обязывает правонарушителя довести в установленный срок через средства массовой информации или иным способом до сведения потребителей решение суда. Вступившее в законную силу решение суда по коллективному иску обязательно для суда, рассматривающего иск потребителя о гражданско-правовых последствиях действий указанных лиц. Помимо нарушений субъективных прав в сфере гражданских правоотношений, таким путем могут защищаться и случаи нарушения норм экологического законодательства, антимонопольного, рекламного законодательства и т.д. Как отмечает В.В. Ярков, «отсутствие частноправовых способов защиты больших групп лиц привело к тому, что данная проблема, как это обычно бывает в России, приобрела публичный характер . граждане были вынуждены апеллировать к государству, во-первых, в силу своего сложившегося менталитета, и, во-вторых, ввиду отсутствия частноправовых способов защиты их интересов, адекватно отвечающих характеру правонарушения и стимулирующих их на самостоятельное решение своих проблем через судебную систему».[336] В правовом государстве публичный интерес должен быть государственным интересом, и наоборот. На практике происходит обратное понимание, что видно из следующего примера. В последние годы в Казахстане выражение «государственные интересы» в смысле «государственные надобности» получило одиозное звучание в связи с имевшими место неоднократными случаями незаконного изъятия частных земельных участков в г. Алматы якобы в государственных интересах. В связи с активными выступлениями ведущих ученых нашего государства, доказавшими, что понятие «государственные надобности» является оценочной категорией, позволяющей трактовать норму закона чрезвычайно широко, 6.07.2007 г. в п.2 ст. 81 Земельного кодекса РК термин «надобности» был заменен на «нужды» как более выражающий действительное наличие потребности в принудительном возмездном изъятии определенного земельного участка.[337] Ю.А.Тихомиров тоже полагает, что понятие публичности в обществе нельзя сводить только к обеспечению государственных интересов. Это - «общие интересы людей как разного рода сообществ, объединений, … это коллективная самоорганизация и саморегулирование, самоуправление». В то же время он говорит о потребностях, удовлетворение которых отвечает социальным интересам. «Это потребности, интересы, без обеспечения которых невозможно удовлетворение как личных интересов, так и общезначимых, публичных интересов общества в целом».[338] В этом смысле ученый говорит о появлении так называемого социального права, являющегося как бы связующим звеном между частным и публичным правом. Отметим, что в контексте нашей темы данный тезис является важнейшим, он прямо не называется, но присутствует «красной нитью» при отнесении того или иного договора к категории публичного договора. Ведь Конституция РК, как и других государств, закрепляет важнейшие субъективные права граждан и иных субъектов права (в нашем случае – потребителей в широком смысле) на реализацию их личных прав на образование (ст. 30), на получение квалифицированной юридической помощи, в том числе бесплатно (п.3 ст. 13), на охрану здоровья (ст. 29), на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и достоинства, на тайну личных вкладов и сбережений, переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений. Государственные органы, общественные объединения, должностные лица и средства массовой информации обязаны обеспечить каждому гражданину возможность ознакомиться с затрагивающими его права и интересы документами, решениями и источниками информации (ст. 18). Каждый имеет право на свободу предпринимательской деятельности, свободное использование своего имущества для любой законной предпринимательской деятельности. Монополистическая деятельность регулируется и ограничивается законом. Недобросовестная конкуренция запрещается (п.3 ст.26). И, наконец, ст.39 декларирует, что права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены только законами и лишь в той мере, в какой это необходимо в целях защиты конституционного строя, охраны общественного порядка, прав и свобод человека, здоровья и нравственности населения. Таким образом, публичные услуги государства, оказываемые его органами, государственными предприятиями и учреждениями (например, лицензирование, документирование населения, регистрация и т.д.) не следует путать с услугами, хотя и направленными на реализацию публичных функций государства, но оказываемых иными субъектами гражданского оборота – негосударственными юридическими лицами и физическими лицами. В Казахстане по примеру европейских государств также начали вводиться стандарты оказания государственных услуг[339], а при разработке законопроектов в том числе введено в практику проведение антикоррупционной экспертизы и прогнозирование социальных последствий в результате принятия нормативного правового акта. В качестве примеров оказания государственных услуг, имеющих публичный характер, можно назвать оказание возмездных услуг РЦПИ по установке и обновлению электронного правового справочника «Закон», возмездные услуги Центров по недвижимости по регистрации прав и обременений на имущество; услуги государственных органов по выдаче документов, удостоверяющих личность, РНН, СИК и т.п. Особо остановимся на безвозмездных услугах Комитета по правам интеллектуальной собственности Министерства юстиции РК по депонированию произведений, являющихся объектами авторского права. Данная услуга является безвозмездной и включена в Главу 50 ГК РК (ст.979), причем договор хранения, заключаемый Комитетом по правам интеллектуальной собственности с автором или иным правообладателем, а также последующие договоры о предоставлении хранимого объекта для ознакомления третьим лицам, названы законодателем публичными. Представляется, что налицо явный казус, нормы ст. 979 ГК РК подлежат срочному внесению в них изменений об исключении данного правоотношения в качестве публичного договора, так как в противном случае правила о публичном договоре в гражданском праве придется распространить и на сотни публичных услуг государства: услуги ЦОНов, Центров по недвижимости, миграционной полиции по выдаче документов, удостоверяющих личность, услуги налоговых комитетов и т.д. Функции государства – это главные направления его деятельности, выражающие сущность и назначение государства в обществе, то есть публичные функции. По видам функции можно подразделять на экономические, политические, идеологические, социальные. Однако функции государства зависимости от конкретно-исторических условий могут изменяться по содержанию, одни из них приобретают приоритетное значение, другие ослабевают и т.д.
Конституция Республики Казахстан, как и Конституции многих современных государств, декларирует, что наше государство позиционирует себя социальным государством. К сожалению, исследования правовой природы социального государства в отечественной науке на современном этапе практически отсутствуют, хотя юридическая наука испытывает крайнюю необходимость проведения комплексного теоретического исследования социальной роли не только государства, но и права в новых условиях. Концепция социального государства разработана на достаточно хорошем уровне в германской юридической науке, где социальное государство понимается как организация, помогающая слабому, стремящаяся повлиять на распределение экономических благ в духе принципов справедливости, чтобы обеспечить каждому достойное существование. По мнению ученых, правовое государство является лишь средством, организационным принципом достижения общего блага, социального компромисса, которое составляет суть социального государства.[340]
Основная масса социальных услуг в Казахстане в настоящее время стала носить возмездный характер. Презумпция социальной роли рыночной экономики и социальной роли бизнеса у нас находится еще в зачаточном состоянии. К социальным услугам относят обычно медицинские услуги, образовательные, коммунальные и т.д. Отсюда ученые относят социальные услуги к публичным услугам государства.[341] Но именно последние из названных услуг опосредуются договорами, обладающими всеми признаками публичных договоров в гражданском праве. А.А.Сироткина критерием публичного характера медицинских услуг называет их социальную значимость, а в качестве одного из фактов подтверждения этому приводит установление уголовной ответственности за неоказание медицинской помощи.[342] А.Хвощинский полагает, что в принципе, если бы не наличие ограничивающего указания на «коммерческую организацию» и существование специального относительно развитого законодательства о нотариальной деятельности, все правила о публичных договорах весьма успешно могли бы быть применены к деятельности частных нотариусов.[343] В дальнейшем мы специально рассмотрим нотариальные услуги как объект публичного договора. Г.А.Калашникова для определения одного из основных признаков публичного договора тоже применяет термин «публичная деятельность». Только он, по ее мнению, является основанием для понуждения коммерческой организации к заключению договора.[344] Левченко О.С. полагает, что термин «публичный» означает открытый для публики характер деятельности исполнителя, но при этом не меняет частноправовой природы данного договора.[345] Следовательно, терминологически рассматриваемые понятия применяются и в сфере публичного, и в сфере частного права, тем самым институт публичного интереса имеет общеотраслевое значение.[346] В нашей работе в дальнейшем исследуемые термины используются применительно к частно-правовым отношениям, что и будет определять характер исследования. Нам представляется, что одним из признаков наличия в правоотношении публичного интереса служит факт воздействия, вовлечения в орбиту данного правоотношения большого, или, говоря языком законодательства о защите прав потребителей, «неопределенного» круга лиц[347], а также предназначенный для широкой публики, открытый характер деятельности исполнителя. Указанное обстоятельство нашло отражение уже в самом наименовании данного вида договора. Хотя на практике некоторые граждане ошибочно полагают, что публичные договоры называются так в связи с необходимостью их обязательной публикации в средствах массовой информации. И не только рядовые граждане, но и облеченные государственной властью. Так, прокурор Акмолинской области обратился в суд в интересах государства с иском к ТОО «Д-Энергосбыт», в котором просил признать недействительными определенные пункты публичного договора на энергоснабжение юридических лиц, опубликованного в газете «Курс» 10.02.2005 г.[348] Попутно отметим, что уважаемый прокурор вправе был обратиться в суд не в точном смысле в интересах государства, а в первую очередь интересах неопределенного круга лиц, в публичных интересах, хотя образно можно говорить и об интересах государства, т.к. защита гражданских прав является публичной функцией государства. Поэтому мы согласны с мнениями тех исследователей, которые под термином «публичный интерес» в частном праве понимают интерес в первую очередь больших социальных групп, в том числе каждого индивида в отдельности, а уже затем - охраняемый законом интерес общества или общественный интерес.[349] Мы полагаем, что государство и общество должны быть едины, интерес их должен быть всеобщим, и именно к такому положению надо стремиться в правовом государстве. Публичный интерес или публичный характер деятельности доминирующей стороны публичного договора выражается также как обязанность доминирующей стороны осуществлять деятельность «в отношении каждого, кто к ней обратится». Данное обстоятельство как раз и свидетельствует о неприменении к публичному договору принципа свободы договора на стадии его заключения для обязанной стороны. Поскольку публичный договор является случаем ограничения принципа свободы договора, то его следует отнести к так называемым обязательным договорам. Как отмечалось ранее, исполнитель не может выбирать себе партнера по договору, отнесенному законодателем к публичным, при прочих равных условиях и при наличии у него возможности заключить такой договор. Доказательства того, что у него не было возможности заключить договор, при наличии спора обязан доказать сам «исполнитель», потребитель же не обязан этого доказывать. Некоторые исследователи полагают, что договор возмездного оказания образовательных услуг, например, не может быть отнесен к публичным договорам, так как абитуриент вуза, в частности, должен иметь соответствующее базовое образование, пройти испытание на вступительных экзаменах, и т.д. Мы категорически не согласны с такой постановкой вопроса, так как и в ставших классическими публичных договорах энергоснабжения, связи и т.д. потребитель также должен соответствовать жестко установленным законодателем требованиям. Например, абонент для заключения договора энергоснабжения должен иметь соответствующее электрическое оборудование, сети, в противном случае такой договор с ним не может быть физически заключен. Тем самым использованная законодателем юридическая формула «каждый, кто обратится» к доминирующей стороне, хотя и подразумевает под потребителем любого субъекта гражданского права, но вместе с тем в конкретном договорном правоотношении означает, что субъект должен соответствовать определенным, установленным законодательством, требованиям. Самое общее требование для «каждого, кто обратится» - это наличие правосубъектности, соответствующего объема дееспособности. Так, для заключения договора розничной купли-продажи физическое лицо может быть как недееспособным, так и частично дееспособным или полностью дееспособным. На основании п. 2 ст. 23 ГК РК несовершеннолетние в возрасте до четырнадцати лет вправе самостоятельно совершать соответствующие их возрасту мелкие бытовые сделки, исполняемые при самом их совершении. К таким сделкам относится договор розничной купли-продажи. Несовершеннолетние в возрасте от 14 до 18 лет вправе самостоятельно совершать соответствующие их возрасту мелкие бытовые сделки, а также иные сделки в пределах получаемого ими заработка или иного легального дохода. Следовательно, продавец в розничной торговле не имеет права отказать в заключении договора указанным выше лицам.
Вместе с тем законодательство вводит и ограничения по субъектам даже в договоре розничной купли-продажи. В частности, спиртные напитки и табачные изделия не могут быть расценены как объекты мелкой бытовой сделки и покупатели для заключения договора по их купле-продаже должны достигнуть специального указанного законодателем возраста.
Для приобретения в розничной торговой аптечной сети наркотических средств, приобретения огнестрельного оружия потенциальные покупатели должны иметь соответствующее разрешение, рецепт и т.д. Тем самым даже наличие определенного объема дееспособности не дает основание «каждому, кто обратится» вступить в те или иные договорные правоотношения, бесспорно отнесенные законодателем к публичным. Объект публичного договора - это вещи, работы, услуги, применяемые не только в бытовых, семейных, домашних целях, но и в иных, в том числе и предпринимательских целях. Так, договор энергоснабжения бесспорно относится к публичным договорам. Однако абоненты в данном виде договора могут использовать энергию не только для бытовых целей, но и для осуществления нормальной производственно-хозяйственной деятельности, в том числе и для последующего получения чистого дохода, т.е. для предпринимательской деятельности. Аналогично в договоре перевозки грузов транспортом общего пользования и др. Поэтому полагаем несостоятельной точку зрения авторов, считающих, что потребление товаров, работ или услуг не в бытовых, личных и семейных целях вытесняет договор за рамки публичного.[350] К сожалению, вследствие непонимания различий между договорными обязательствами в зависимости от объекта правоотношений, некоторые субъекты не могут четко обосновать необходимость отнесения тех или иных договорных отношений к публичным, то есть охватываемым нормами о публичном договоре в частном праве. Так, не только в практике, но и в законодательстве и даже в науке зачастую происходит смешение терминов «работы» и «услуги». В частности, такое неправильное применение происходит с терминами «услуги энергоснабжения», «парикмахерские услуги», «банно-прачечные услуги» и т.д. С экономической точки зрения, может быть, такое использование терминов и оправданно, поскольку в основе указанных терминов лежат определенные действия, имеющие быть востребованными и поэтому являющиеся товаром в широком смысле. Однако в сфере юриспруденции это непростительно, поскольку ведет к ложным или неопределенным выводам. В настоящее время аксиомой является то, что договор энергоснабжения возникает не по поводу услуг, а по поводу особого рода вещей – энергии, а поэтому он отнесен к виду договора купли-продажи. Следовательно, использование сочетания «услуги энергоснабжения» является неверным. Парикмахерские и прачечные выполняют действия, относимые не к услугам, а к работам, поскольку в результате выполнения ими определенных действий имеющийся объект изменяется в сторону улучшения своих качественных характеристик. Банные услуги можно отнести к услугам в прямом смысле, когда субъект исполняет их непосредственно сам, пользуясь на возмездной основе только помещением, водой, паром и т.п. Если же его обслуживают полностью, «с помывкой», то мы склонны отнести такие действия к работам. Так вот, такие действия выражают собой содержание договора бытового подряда, прямо названного законодателями стран СНГ публичным договором, со всеми вытекающими последствиями. Сюда же относятся и услуги шиноремонтных, авторемонтных мастерских, служб по ремонту обуви, электробытовых приборов, пошиву одежды и т.д., и т.п. А поскольку договор бытового подряда отнесен законодателем к публичным договорам, то и правила о нем должны полностью применяться к названным правоотношениям, что позволит четко определять права и обязанности сторон. В подтверждение нашей позиции можно привести пример из зарубежной практики, когда прачечная была привлечена к имущественной ответственности за неисполнение своих обязанностей, мотивируя тем, что она предприняла все усилия, но выполнить работу не смогла: «Прачечная берет на себя обязательство не заботиться о стирке вещей клиентов, а стирать их и гладить. А если она их не стирает и не гладит, то какой толк в заявлениях, что она сделала все возможное?»[351] В судебной практике нами установлен случай признания в качестве публичного договора на переработку сырой нефти между нефтедобывающей организацией и нефтеперерабатывающей организацией.[352] Понятно, что нефтедобывающая организация использует переработанную нефть не для личных потребностей. Суд, на наш взгляд, обоснованно отнес спор о понуждении к заключению договора ответчика – нефтеперерабатывающую организацию – к преддоговорным спорам по публичному договору и обязал его заключить договор, поскольку в Казахстане существует всего несколько таких специализированных заводов, которые являются монополистами в своей сфере. А нефть является стратегическим сырьем, которое востребовано всеми субъектами гражданских правоотношений, от ее наличия на рынке зависит не только благосостояние одного нефтедобывающего предприятия, но и общества и государства в целом. К сожалению, в диссертации Р.Н.Мамырбаева, посвященной научному исследованию договоров в сфере нефтеснабжения, в том числе договора на переработку нефти, не нашли отражения вопросы о наличии или отсутствии признаков публичного договора в данном обязательственном правоотношении.[353] Из других примеров в сфере действия антимонопольного законодательства можно назвать договоры на подачу и уборку вагонов, на обслуживание подъездного пути, о технической диспетчеризации отпуска в сеть и потребления электрической энергии на оптовом рынке электроснабжения, аэронавигационное обслуживание воздушных судов, услуги магистральных трубопроводов, услуги морских портов, аэропортов, услуги водохозяйственной системы, общедоступные услуги почтовой связи и т.д. Основным признаком выделения таких договоров в особую группу является именно наличие публичного интереса в целях обеспечения публичного правопорядка в государстве и в силу монопольного положения «исполнителей», которые обязаны заключить такие договоры с каждым и со всеми, кто обратится. Однако создается впечатление, что Гражданский кодекс действует сам по себе, а законодательство о конкуренции и монополиях – само по себе, взаимно не пересекаются, кроме ст. 11 ГК РК, где обозначены общие запреты, но не относящиеся к субъектам естественной монополии. Кстати, в Гражданском кодексе Республики Молдова обязанная сторона публичного договора прямо именуется «доминирующим субъектом», что позволяет провести прямую связь его монопольного положения с ограничениями, накладываемыми нормами о публичном договоре.[354] В Казахстане же приходится научным путем доказывать необходимость распространения норм о публичном договоре на все договоры, заключаемые субъектами естественных монополий с потребителями их товаров, работ или услуг, а не только на те, которые поименованы таковыми законодателем. Иначе один и тот же договор, например, о переработке нефтепродуктов не квалифицировался бы в одном случае как публичный, в другом – как обычный договор.
С обозначением Республики Казахстан в качестве правового, демократического и социального государства изменились и приоритеты в правовом регулировании общественных отношений, а именно во главу угла должны быть поставлены интересы личности, индивида, и в последнюю очередь – интересы публичной власти. Все действия этой публичной власти должны быть направлены на реализацию одной цели – обеспечение достойного существования индивидов. Только таким путем возможно удовлетворение интересов всего общества, а, следовательно, и государства. В связи с этим в идеальном варианте частные интересы отдельных индивидов в сочетании с интересами более широкого плана – всего общества, всеобщие интересы – и должны составлять государственный интерес в правовом государстве.
В настоящее время в законодательстве термин «публичный интерес» не употребляется, вместо него законодатель применяет «общественные интересы», «интересы общества и государства» и т.д. Нам представляется, что здесь должна быть выдержана логическая последовательность: интересы, потребности одной личности – групповые потребности, потребности неограниченного круга лиц – всеобщие, общественные интересы (потребности) – государственные интересы. И только при соблюдении такой цепочки взаимосвязей можно говорить о наличии публичного интереса. Только тогда публичные интересы и государственные будут совпадать, станут тождественными, то есть государство, выполняя свои внутренние функции, в том числе выполняет и функции обеспечения и защиты публичного интереса. Для того, чтобы определенный интерес мог быть отнесен к категории именно публичного интереса, он должен соответствовать критериям объективированности, постоянства, стабильности. Субъективные потребности, обусловленные временными, кампанейскими обстоятельствами, не могут относиться к таковым. Причем потребности и интересы социальных групп должны предполагать удовлетворение их только законными способами, правовыми методами. И, конечно, как мы определили выше, интересы должны быть общими и для государства, и для общества, и для отдельной личности. Однако, когда речь идет о законотворческом процессе, у нас присутствует некая недосказанность, неопределенность, боязнь использования всего объема присутствующего в лексиконе арсенала нравственных и этических критериев правового и неправового. Требование формальной определенности становится у нас чересчур заформализованным, сухим. А отсюда правовые нормы, выражающие критерии наличия публичного интереса, закрепляются обычно в таких неприметных, неактивных частях законодательных актов, как преамбулы, нормы-презумпции, общие положения, нормы-декларации и т.п. Отсутствие прямого, буквального, формально-определенного закрепления публичного интереса и необходимости его защиты негативно влияет на юридическую практику, на доктрину, правосознание, правовую психологию и правовую идеологию. Так, не каждый среднестатистический обыватель усмотрит, например, в конструкции ст. 51 ГК РК защиту государством публичного интереса, заключающуюся в том, что в случае ликвидации юридического лица удовлетворению в первые очереди подлежат частные интересы отдельных лиц, интересы групповые, и в последнюю очередь – интересы государства. Структура Уголовного кодекса РК преследует те же цели, но прямо об этом не говорится в нормах данного законодательного акта, об этом говорит только юридическая наука. Видимо, по этой причине реализация права не соответствует истинной цели правовой политики государства, на стадии реализации выхолащивается самая ее суть, сердцевина, а именно – ориентир на признание личности высшей ценностью государства. В договорной практике развитых государств предприниматели включают в договор преамбулы, в которых, на наш среднестатистический взгляд, иногда чересчур выспренно, пафосно излагаются цели вступления участников в договорные отношения. В частности, преамбулы отражают волю и намерения сторон содействовать взаимной выгоде друг друга, действовать добросовестно, справедливо и с должной степенью осмотрительности и заботливости, предупредительности, взаимного уважения и непричинения ущерба партнеру, поступать в духе равноправного партнерства, подчинения действующим законодательным актам и т.д. В нашей же договорной практике преобладают сухие канцеляризмы, не содержащие даже намека на соблюдение правового порядка и наличие публичного интереса. Последствием признания договора обязательным, то есть подлежащим заключению в обязательном порядке, исходящим из наличия публичного интереса, является право потребителя в случае необоснованного уклонения исполнителя от заключения публичного договора потребовать заключения договора в судебном порядке даже тогда, когда вторая сторона возражает (п. 4 ст. 399 ГК РК). Об этом прямо сказано в п. 3 ст. 387 ГК РК: «Отказ коммерческой организации от заключения публичного договора при наличии возможности предоставить потребителю соответствующие товары (работы, услуги) не допускается. При необоснованном уклонении коммерческой организации от заключения публичного договора применяются положения, предусмотренные пунктом 4 статьи 399 настоящего Кодекса». Отсылаемая ст. 399 ГК РК названа «Заключение договора в обязательном порядке» и состоит из следующих четырех пунктов: «1. В случаях, когда в соответствии с настоящим Кодексом или иными законодательными актами заключение договора для одной из сторон обязательно, эта сторона должна направить другой стороне извещение об акцепте, либо об отказе от акцепта, или об акцепте оферты (проекта договора) на иных условиях (протокол разногласий к проекту договора) в течение тридцати дней со дня получения оферты, если иной срок не установлен законодательством либо не согласован сторонами. 2. Сторона, направившая оферту и получившая от стороны, для которой заключение договора обязательно, извещение об ее акцепте на иных условиях (протокол разногласий к проекту договора), вправе передать разногласия, возникшие при заключении договора, на рассмотрение суда в течение тридцати дней со дня получения такого извещения либо истечения срока для акцепта, если законодательством об отдельных видах договоров не установлен иной срок. 3. В случаях, если на проект договора, направленный стороной, для которой заключение договора обязательно, в тридцатидневный срок получен протокол разногласий к проекту договора, эта сторона обязана в течение тридцати дней со дня получения протокола разногласий известить другую сторону о принятии договора в ее редакции либо об отклонении протокола разногласий. При отклонении протокола разногласий либо неполучении извещения о результатах его рассмотрения в указанный срок сторона, направившая протокол разногласий, вправе передать разногласия, возникшие при заключении договора, на рассмотрение суда, если законодательством об отдельных видах договоров не установлено иное. 4. Если сторона, для которой в соответствии с настоящим Кодексом или иными законодательными актами заключение договора обязательно, уклоняется от его заключения, другая сторона вправе обратиться в суд с требованием о понуждении заключить договор.
Сторона, необоснованно уклоняющаяся от заключения договора, должна возместить другой стороне убытки, вызванные отказом заключить договор». Нарушение сроков рассмотрения оферты другой стороны или, соответственно, протокола разногласий стороной, обязанной заключить договор, может повлечь для нее негативные последствия даже в том случае, если судом не будет признан факт необоснованного уклонения от заключения договора. На эту сторону могут быть возложены расходы по государственной пошлине и возмещению убытков, вызванных уклонением от заключения договора, поскольку дело в суде возникло вследствие ее неправильных действий.
Например, особенностью договора энергоснабжения как обязательного договора является то, что в случае направления оферты потребителю энергоснабжающей стороной потребитель может, но не обязан направить ей извещение о принятии оферты в течение 30 дней. То есть это один из редких случаев, когда молчание потребителя может расцениваться как согласие на заключение договора на предложенных оферентом условиях. Если же потребитель направит в указанный срок протокол разногласий, то у снабжающей стороны возникает не право, а обязанность в течение 30 дней рассмотреть его и принять меры по его урегулированию. В противоположность этому снабжающая сторона в случае получения протокола разногласий обязана в 30-дневный срок решить вопрос об урегулировании разногласий или в тот же срок передать преддоговорный спор на разрешение суда (ст. 399 ГК РК), то есть это договор, требующий заключения в обязательном порядке для снабжающей стороны. Нормы данной статьи нашли достаточно детальное изложение в комментариях к ГК РК (общая часть)[355], поэтому полагаем излишним повторять их здесь, тем более, что и законодатель сформулировал свою волю достаточно ясно. В связи с этим ученые говорят о преддоговорной ответственности исполнителя, которая присуща и публичным договорам.[356] Так, покупатель газа обратился в суд с иском о понуждении газоснабжающей организации к заключению договора, так как ему отказано в заключении договора по мотиву невозможности поставки затребованного покупателем объема газа в связи с сокращением его добычи. Суд не принял во внимание возражения ответчика и понудил его заключить договор.[357] Нами обнаружен пример отнесения судом публичным договора, прямо не поименованного законодателем таковым, но относящегося к сфере естественной монополии. Так, АО «Тургай Петролеум» (нефтедобывающая организация) обратилось в суд с иском о понуждении заключить договор на промышленную переработку нефти ответчиком – крупнейшим специализированным нефтеперерабатывающим заводом в Казахстане. Ответчик, будучи субъектом рынка, занимающим доминирующее положение, отказывался от заключения договора. Суд обязал ответчика заключить данный договор, Типовой договор по которому утвержден Постановлением Правительства РК от 28.11. 2004 г.[358] Калашникова Г.А. считает, что преддоговорная стадия здесь начинается даже не с момента направления оферты, а еще раньше — с момента начала осуществления коммерческой организацией деятельности, характер которой обязывает ее заключать договор с каждым, кто обратится.[359] Нельзя не отметить то обстоятельство, что требование закона об обязательности заключения публичного договора предъявляется только к исполнителю, но не к потребителю. К сожалению, судебная практика знает и случаи, когда абонента организации связи суд обязал заключить договор, ссылаясь на публичность договора, а в другом случае гражданина - абонента энергоснабжающей организации суд обязал заключить договор, ссылаясь также на публичность договора.[360] Об этом говорят и сами судьи.[361] Так, ТОО Караганда Пауэр предъявило иск к абоненту Л. о взыскании долга за горячее отопление и водоснабжение, иск судом был удовлетворен. Верховный суд РК при рассмотрении жалобы установил, что во время отопительного сезона энергоснабжающая сторона ненадлежащим образом выполняла свои обязанности, в результате чего температура в квартире ответчицы колебалась от 8 до 14 градусов тепла. Ответчица, дважды уведомив истца, отключила отопление в квартире. Верховный суд признал доводы ответчицы обоснованными и признал ее право на отказ от договора в данных условиях.[362] В. Полякевич считает, что договоры, заключаемые на торгах, рассматриваются в качестве частного случая договоров, заключение которых является обязательным как минимум для одной из сторон.[363] Кроме того, по мнению Т.В.Лариной, обязательность заключения договора относится не только к публичным договорам, но также и к договорам, заключаемым в порядке выполнения государственного заказа.[364] Не соглашаясь с позицией названных авторов, отметим, что посредством проведения публичных торгов публичные договоры не могут заключаться. Да, бесспорно, что лицо, объявленное победителем торгов, имеет право требовать обязательного заключения договора именно с ним, в противном случае применяются последствия, предусмотренные пунктом 4 ст. 399 ГК РК. Однако правоотношения, возникающие в результате торгов, не рассчитаны на массовое применение, не носят публичного характера. Что касается договоров, заключаемых в порядке выполнения государственного заказа, то они также возникают из конкурсных обязательств в форме проведения тендера и выявления его победителя. Аналогичным образом с победителем тендера должен быть заключен соответствующий договор: о купле-продаже (поставке), выполнении работ или оказании услуг. Но опять же возникающие в порядке выполнения госзаказа правоотношения не вовлекают в свою орбиту большое количество субъектов. Несмотря на то, что Правительством утвержден Типовой договор о государственных закупках товаров (работ, услуг) от 27.12.2007 г.,[365] это также не означает, что договор о государственных закупках с победителем тендера является публичным договором. Помимо этого, термин «обязательные» применительно к договорам применяется законодателем для обозначения договорных правоотношений, подлежащих обязательному типовому урегулированию (а это и есть один из признаков публичного договора). В частности, речь идет о договорах обязательного страхования, договорах об обязательном проведении аудита и т.п. Предваряя дальнейшее исследование, можно говорить о том, что такие договоры относятся также и к категории публичных. Так, п. 2 ст. 30 Закона РК «О связи»[366] гласит, что «транспортные организации, осуществляющие регулярные перевозки по междугородным внутриобластным, междугородным, межобластным и международным маршрутам следования, не вправе отказывать в заключении договоров на перевозку почтовых и специальных отправлений, кроме случаев отсутствия возможности оказать услуги по перевозке в соответствии с законодательством Республики Казахстан». Даже поверхностный анализ позволяет прийти к выводу, что в данном случае договор перевозки почты также имеет все признаки публичного договора. Особенность публичных договоров заключается в том, что приведенное выше императивное требование обязательности относится именно к стадии заключения договора, а не к стадиям исполнения или прекращения.
Таким образом, одним, но не единственным, из основных квалифицирующих признаков публичного договора является деятельность, имеющая публичный интерес, как интерес всех и каждого, как обеспечение частного интереса в его согласовании с интересами всего общества и государства. 2.3.2 Субъекты публичного договора
«Исполнитель» Говоря о другом признаке публичного договора, а именно о его субъектном составе, остановимся вначале на той его стороне, которая названа законодателем «коммерческая организация», на которой лежит бремя исполнения основной обязанности по договору. Например, энергоснабжающая организация, перевозчик, продавец в розничной торговле и т.д. Буквальное толкование нормы, заключенной в пункте первом рассматриваемой статьи, приводит к выводу, что контрагентом потребителя может быть только субъект гражданских правоотношений в одной из организационно-правовых форм коммерческой организации. А в соответствии с пунктом 1 ст. 34 ГК РК коммерческой организацией признается юридическое лицо, образованное для извлечения чистого дохода в качестве основной цели деятельности и выступает в виде хозяйственных товариществ, производственных кооперативов, акционерных обществ, государственных предприятий. Системный анализ имеющихся в законодательных актах правовых норм, посвященных публичным договорам, позволяет усомниться в истинности данного положения и прийти к иному выводу. Практика применения договоров, прямо названных законодателем публичными, бесспорно показывает, что исполнителями здесь являются не только юридические лица, но и индивидуальные предприниматели без образования юридического лица. Особенно ярко это проявляется в договорах розничной купли-продажи, проката, бытового подряда и др. Аналогичное мнение высказывается многими исследователями.[367] То есть публичным может признаваться и договор, заключаемый также и индивидуальным предпринимателем без образования юридического лица, а не только коммерческой организацией. Исключение составляют случаи, когда иное не вытекает из закона, других правовых актов или существа правоотношений (п. 3 ст. 19 ГК РК). Как верно отмечают ученые, если правила о публичных договорах распространять только на коммерческие юридические лица, то коммерческие организации были бы поставлены в неравное положение с индивидуальными предпринимателями. Имеется в виду, что на последних не распространялись бы установленные правила о публичном договоре, ограничения договорной свободы в пользу потребителей, кроме тех, которые закреплены в законодательстве об охране прав потребителей.[368] Пункт 3 ст. 19 ГК РК гласит, что к предпринимательской деятельности граждан, осуществляемой без образования юридического лица, соответственно применяются правила Гражданского Кодекса, которые регулируют деятельность юридических лиц, являющихся коммерческими организациями, если иное не вытекает из законодательства или существа правоотношения. Это еще одно подтверждение нашего вывода о некорректности формулировки ст. 387 ГК РК в части изложения основных квалифицирующих признаков публичного договора. Однако не любая коммерческая организация или индивидуальный предприниматель могут выступать в качестве участника публичного договора, а только те, которые по характеру своей деятельности обязаны осуществлять продажу товаров, выполнять работы или оказывать услуги в отношении каждого, кто к ним обратится, то есть если они осуществляют деятельность, имеющую публичный интерес. Содержание публичного интереса проанализировано выше. Брагинский М.И. также указывает только на эти две категории субъектов в качестве обязанной стороны публичного договора (коммерческую организацию и индивидуального предпринимателя).[369] Но характеристика обязанной стороны публичного договора на этом не заканчивается. Дальнейший анализ признаков стороны, несущей бремя исполнения основной обязанности по договору, отнесенному законодателем к числу публичных, показывает, что ею могут быть не только предприниматели, но и некоммерческие организации. Например, учреждения в сфере образования, здравоохранения, публичные библиотеки и даже нотариусы. Более того, медицинские услуги в рамках публичного договора могут оказываться и государственными медицинскими учреждениями, как это имеет место в Российской Федерации, где договор возмездного оказания медицинских услуг также легально поименован публичным договором. В Казахстане государственные медицинские организации созданы в настоящее время в качестве казенных предприятий. Хотя многие авторы до сих пор в качестве обязанной стороны публичного договора считают только коммерческие организации.[370] Одним из первых в юридической науке С. Дедиков выразил мнение о том, что нелогично исключать из числа обязательных субъектов публичного договора некоммерческие организации, которые при определенных условиях тоже могут заниматься предпринимательской деятельностью, составляющей предмет публичного договора, например розничной торговлей, прокатом спортивного инвентаря или иного культурно-массового инвентаря.[371] О.С.Левченко также упоминает о некоммерческих организациях, но далее в ее диссертации речь идет только о предпринимателях в качестве исполнителей.[372] Нам представляется, что биржи, являясь по своей правовой природе некоммерческими юридическими лицами в форме учреждений, также являются и субъектами публичного договора, в частности, при организации торгов на оптовом рынке электрической энергии, организации торговли ценными бумагами и т.п. Аналогично можно сказать и о договоре возмездного оказания образовательных услуг, оказываемом образовательными учреждениями. Так, высшее или среднее специальное учебное заведение в форме некоммерческого образовательного учреждения, частная школа, частное дошкольное учреждение – все они имеют право заниматься предпринимательской деятельностью в уставных целях. Иные примеры оказания публичных услуг некоммерческими организациями в частно-правовой сфере будут рассмотрены нами в следующих разделах работы. Левченко О.С., признавая, что «исполнителями» в рассматриваемом виде договора могут быть как коммерческие, так и некоммерческие юридические лица, а также индивидуальные предприниматели, не менее, в дефиницию публичного договора предлагает включить только «лицо, занимающееся предпринимательской деятельностью».[373] Некоторые ученые характеризуют сторону, на которой лежит бремя исполнения основной обязанности в публичном договоре, как «сильный контрагент» - в противоположность «слабой стороне»; как «любые субъекты профессиональной экономической деятельности» и т.п. В нынешних, так называемых рыночных, условиях, значительную роль в торговом обороте играют торговые, в том числе вещевые, продуктовые рынки (рынки в буквальном смысле). На них ежедневно и многократно осуществляется и мелкооптовая, и розничная торговля. Лица, продающие товары на таких рынках, должны быть зарегистрированы как минимум в качестве индивидуальных предпринимателей без образования юридического лица, или быть представителями (работниками) соответствующих коммерческих юридических лиц. И вот при всей парадоксальности ситуации, несмотря на то, что договор розничной купли-продажи отнесен законодателем к публичным договорам, рассматриваемый вид правоотношений, то есть розничная купля-продажа на рынках, не может быть отнесена к публичным договорам, а продавцы – к обязанной стороне публичного договора. Здесь принцип свободы договора должен действовать в полном объеме, без соблюдения границ, поставленных нормами о публичном договоре. Критерий обязанности заключения договора с каждым, кто обратится, здесь действует. Однако продавец не обязан заключать договор со всеми по одинаковой цене, поскольку это рынок в буквальном смысле, основанный на действии экономического закона конкуренции. У покупателя в случае несогласия с качеством или иными свойствами товара, условий его продажи, упаковки, личности продавца, места его расположения, и т.д., есть фактическое право выбора другого продавца и товара. Для этого рынки и создаются, чтобы покупатель мог реализовать свое право выбора продавца и его товара.
Поэтому здесь неприменимо и право покупателя требовать понуждения заключения договора в случае отказа продавца от его заключения, хотя налицо публичная оферта, выраженная в устной форме. Покупатель может защищать свои права на основании законодательства о защите прав потребителей, но не потому, что это публичный договор, а потому, что товар предназначен для потребительских целей. В соответствии с п. 1 ст. 645 Налогового кодекса РК[374] такие продавцы не обязаны иметь кассовые аппараты, что влечет и невозможность получения письменных доказательств заключения сделки.
Изложенное выше позволяет прийти к выводу, что в качестве «контрагента потребителя» могут выступать как коммерческие и некоммерческие юридические лица, так и индивидуальные предприниматели без образования юридического лица, и даже частные нотариусы. Причем доля предпринимателей в качестве исполнителей в публичных договорах наибольшая по сравнению с остальными субъектами. Дополнить характеристику исполнителя необходимо еще одной чертой – «исполнитель» должен заниматься такой деятельностью систематически, профессионально, а не от случая к случаю. Поэтому для экономичности использования терминов в дальнейшем в настоящей работе предлагается применять один условный термин - «исполнитель» публичного договора, а в ст. 387 Гражданского кодекса РК – внести соответствующие изменения: не «коммерческая организация», а «лицо, профессионально занимающееся предпринимательской деятельностью, либо в некоторых случаях – некоммерческая организация». «Потребитель» Контрагентом такого «исполнителя» могут быть любые физические и юридические лица, выступающие в качестве потребителей товаров, работ, услуг, производимых или осуществляемых коммерческой организацией. Некоторые авторы считают, что если коммерческая организация или гражданин-предприниматель приобретают товары, пользуются услугами и результатами выполненной работы для предпринимательских нужд, то правила ст. 387 ГК РК не применяются. В частности, И.В. Трачева полагает, что потребление товаров, работ или услуг не в бытовых, личных или семейных целях вытесняет этот договор за рамки публичного[375]. Мы категорически с таким мнением не согласны и для обоснования своего мнения рассмотрим более детально характеристику потребителя. Закон Казахской ССР «О защите прав потребителей» от 05.06.1991 г. (с изменениями от 26.06.1992 г.) называет потребителем гражданина, который покупает товар и пользуется работами и услугами в целях личного потребления или использования в частном хозяйстве (п.1 ст.2).[376] В тексте же ст. 387 ГК РК отсутствуют четкие формально-определенные указания на круг субъектов, относящихся к потребителям: либо это только физические лица, либо и физические, и юридические лица. Анализ же норм Гражданского кодекса и иных законодательных актов, содержащих указания на публичный характер соответствующего договора, показывает, что в них содержатся разные подходы. Так, в одних нормах в качестве потребителей прямо названы или подразумеваются только граждане (ст. 445 ГК РК). В остальных нормах кодекса и иных нормативных правовых актов, посвященных публичным договорам, вообще нет никаких прямых указаний на характеристику потребителей договора, но из статей, посвященных соответствующему виду либо подвиду договоров, можно сделать вывод, что в качестве потребителей могут быть и юридические, и физические лица, а также индивидуальные предприниматели без образования юридического лица (например, ст. 482 ГК РК). Это позволяет сделать вывод, что применение правил ст. 387 ГК РК в принципе возможно независимо от того, кто противостоит «исполнителю» в качестве потребителя - физическое или юридическое лицо.[377] В конкретном договорном правоотношении они называются пассажиром, покупателем, абонентом, услугополучателем, клиентом, заказчиком и т.п. В частности, договор энергоснабжения прямо назван законодателем публичным, абонентами (потребителями) данного договора наряду с физическими лицами являются многочисленные юридические лица и индивидуальные предприниматели. Немецкие исследователи К.Цвайгерт и Х.Кётц также неоднократно подчеркивают, что в зарубежных правопорядках потребителями могут выступать как физические лица, так и предприниматели.[378] Проект нового Закона РК «О защите прав потребителей» 2008 г. содержит указание на потребителя только как на физическое лицо.[379] Полагаем, что здесь снова необоснованно дано ограниченное толкование понятия «потребитель» по кругу лиц. Такого же мнения придерживается С.Н.Костикова.[380] А.А.Райлян считает, что потребителями могут быть только граждане, но вместе с тем верно отмечает, что приобретаемый гражданином-потребителем товар может быть использован как им лично, так и для удовлетворения «иных нужд», но не связанных с осуществлением предпринимательской деятельности[381]. О.С.Левченко, Е.А.Мищенко, как и И.В.Трачева, полагают в качестве потребителей признавать только тех субъектов, кто обращается к исполнителю «в целях, не связанных с предпринимательской деятельностью».[382] Несостоятельность их позиций станет очевидной на примере договора энергоснабжения, где и коммерческие юридические лица, и индивидуальные предприниматели без образования юридического лица используют энергию в основном для предпринимательских целей, но от этого договор энергоснабжения с такими абонентами не меняет своей характеристики как публичный договор. Об этом четко сказано в п. 16 Правил организации и функционирования розничного рынка электрической энергии, а также предоставления услуг на данном рынке от 30.09. 2004 г., в соответствии с которым потребители электрической энергии на розничном рынке, в зависимости от цели использования электрической энергии, делятся на потребителей, использующих электроэнергию исключительно на освещение и другие нужды, не связанные с производством, и использующих для производства товаров, работ и предоставления услуг.[383] Вместе с тем О.С.Левченко, как и некоторые другие исследователи, рассматривая публичный договор в качестве гражданского правоотношения, полагает считать наличие абсолютного правоотношения на стадии заключения такого договора, когда одному обязанному лицу противостоит неопределенный круг управомоченных лиц, хотя в теории права господствует обратная теория, то есть абсолютным называется правоотношение, в котором управомоченному лицу противостоит неопределенный круг обязанных лиц. Она обосновывает свою точку зрения дальнейшим анализом учения о правоотношении, обосновывая тем самым обязанность исполнителя заключить договор с каждым потребителем.[384] В числе потребителей публичного договора имеются и такие, для которых в свою очередь заключение договора является обязательным. Это многочисленные договоры об обязательном страховании, об обязательном аудите. По нашему мнению, такие договоры также являются публичными, поскольку налицо публичный интерес, в связи с которым государство требует непременного заключения названных договоров под страхом прекращения или как минимум приостановления деятельности соответствующих субъектов. А поскольку они против своей истинной воли должны вступать в договорные отношения с исполнителями, имеющими, как правило, специальные лицензии, то и для исполнителей возникает обязанность заключения таковых. В законодательстве договоры обязательного страхования и обязательного аудита прямо не отнесены к публичным договорам, но в последующих разделах работы мы попытаемся обосновать наличие в них признаков публичного договора.
Известный цивилист, профессор М.И. Брагинский отмечает, что в публичном договоре вмешательство государства является многоцелевым[385]. Основная цель государственного «вмешательства» в такие договорные правоотношения - это защита слабой стороны. Кроме того, он тоже полагает, что в качестве потребителей в публичном договоре могут быть и физические, и юридические лица.[386] В юридической литературе практически все исследователи стали использовать термин «слабая сторона договора» применительно к контрагенту «исполнителя» в публичном договоре. Такая характеристика, конечно же, соответствует фактическому положению дела. Поэтому государство принимает на себя обязанности по защите интересов потребителей путем принятия специального законодательства, в частности, норм, усиливающих правовую гарантию реализации прав потребителей. Полагаем, что такое обстоятельство свидетельствует о признании государством наличия публичного интереса в правоотношениях с потребителями.
Вместе с тем выявляется одно важное замечание: понятие «потребитель», избранное законодателем в сфере действия публичного договора, гораздо шире по содержанию, чем такое же понятие в законодательстве о защите прав потребителей. В публичном договоре понятие потребителя можно сказать, условно, оно используется для обозначения контрагента стороны, на которой лежит бремя исполнения основной обязанности по договору, отнесенному к публичным. «Потребитель» в публичном договоре может использовать «товар» исполнителя не только для личных, потребительских, но и для иных, в том числе, предпринимательских, производственных, целей. Данный тезис обосновывается в дальнейшем путем рассмотрения примеров договора перевозки транспортом общего пользования, договора хранения, договора энергоснабжения, оказания услуг связи и т.д., прямо названных публичными законодателем. Поэтому следует подчеркивать, что законодательство о защите прав потребителей применяется в основном для тех категорий публичных договоров, где потребителями выступают физические лица (в том числе индивидуальные предприниматели без образования юридического лица), а также юридические лица, где определяющим является цель использования получаемого товара, работы, услуги – только для потребительских целей, не связанных с предпринимательскими. Дело в том, что когда в любом нормативном акте, а тем более в законодательном, регулирующем гражданские правоотношения, используется термин «каждый» (… с каждым, кто обратится), это означает, что речь идет об обобщенном понятии любого субъекта гражданских правоотношений: физические лица, юридические лица и государство. Поэтому не всегда на отношения, порождаемые публичным договором, распространяются нормы Закона о защите прав потребителей. Термин «потребитель», используемый законодателем в пунктах 2 и 3 ст. 387 ГК РК, имеет здесь условное значение. Под ним понимается любое лицо, потребляющее товары, работы или услуги, имеющие публичный интерес. Полагаем, что упущением казахстанского законодателя является отсутствие ссылки на субсидиарное применение законодательства о защите прав потребителей к правоотношениям, прямо названным законодателем публичными. Данное упущение необходимо восполнить путем внесения соответствующих дополнений в Гражданский кодекс, с учетом указания на целевое предназначение потребления, не связанное с предпринимательством. В частности, такое дополнение следующего содержания можно внести в ст. 10 ГК РК: «7. К правоотношениям с участием потребителей субсидиарно применяются нормы законодательных актов о защите прав потребителей». Аналогичная норма должна быть внесена в Закон РК «О естественных монополиях и регулируемых рынках»[387]. Кроме того, полагаем, что наряду и одновременно с правилами о публичном договоре и о защите прав потребителей должны также применяться нормы по предупреждению, ограничению и пресечению монополистической деятельности и недобросовестной конкуренции, о чем говорят и другие исследователи.[388] Следует выделить еще один присущий потребителю публичного договора признак – потребитель характеризуется не просто широким кругом субъектов, но и большим их количеством, который можно определить как «неопределенный круг лиц». Поэтому публичный договор имеет важное социальное значение, его надлежащее исполнение оказывает воздействие на правопорядок в целом, а не только на интересы отдельного потребителя. Именно в этом мы усматриваем особую роль публичного договора, связанную с установлением социальной справедливости в обществе. Зависимость более слабой в экономическом отношении стороны вызывается насущной необходимостью, потребностью вступать в договор на откровенно неравных условиях. Зависимость эта бывает вызвана разными обстоятельствами. В частности, каждый субъект ежедневно вынужден пользоваться так называемыми коммунальными услугами, услугами связи, перевозки общественным транспортом и т.д., а в сфере действия некоторых публичных договоров потребителю невозможно обратиться к другому партнеру, поскольку его нет (связь, энергоснабжение). В других случаях даже если клиент, потребитель обращается в конкурентную среду, то у всех исполнителей он наталкивается на такие же, явно обременительные для него условия уже на стадии заключения договора. Такое положение является одной из причин практического отсутствия судебных споров по преддоговорной стадии публичных договоров. В сфере действия таких услуг, как банковские, страховые и т.д. клиенты вначале завлекаются для заключения договора различными благими обещаниями, указываемыми в рекламе. Перед подписанием договора клиенты с их содержанием не знакомятся, тексты таких договоров пишутся мельчайшим шрифтом, затрудняющим быстрое и полное прочтение, а уже после подписания договора, который по юридической природе является «свободным» и для клиента, исполнитель услуги заявляет, что отступать поздно, так как подписанный договор имеет силу закона (pacta sunt servanda) и влечет многие неблагоприятные последствия при возникновении у клиента желания его изменить или расторгнуть. Сам же услугодатель, как более сильная сторона, сама себе составившая условия договора, никаких неблагоприятных последствий обычно не несет. Тем самым провозглашаемое в нормативных правовых актах юридическое равенство субъектов гражданских правоотношений оказывается в буквальном смысле только формально-юридическим равенством, которое автоматически влечет и формальное равенство волеизъявлений субъектов. Как мы видим, при заключении договора, то есть при определении договорных условий, может иметь место диктат доминирующего субъекта, так называемой более сильной стороны в договоре. Этим мы подчеркиваем наличие не только позитивной стороны в процессах типизации, стандартизации письменных договорных условий, но и негативную сторону этих процессов. Большинство юристов признают, что в этих договорах отсутствует возможность согласования воли сторон путем обсуждения условий договора: таким образом, исчезает важнейший элемент самого понятия договора. В этом проявляется негативная сторона оформления правоотношения с участием неопределенного (многочисленного, бесчисленного) круга лиц. Есть даже мнения, что публичные договоры и договоры присоединения не являются договорами, их следует относить к правовым актам.
Исходя из изложенного, потребитель как слабая сторона публичного договора, отличается от «исполнителя» следующими характеристиками: 1) меньшей степенью свободы либо ее полным отсутствием при вступлении в договорные правоотношения, выборе контрагента, в том числе в формировании условий договора, по сравнению с контрагентом;
2) повышенной заинтересованностью в заключении договора по сравнению с его контрагентом; 3) полным отсутствием или недостаточностью информации о предмете деятельности контрагента, о предлагаемых им товарах, работах и услугах; 4) незнанием или недостаточным знанием содержания договора, т.е. прав и обязанностей сторон. В связи с участием на стороне потребителя большого круга субъектов и фактами частого нарушения их прав со стороны «исполнителей» в зарубежном и отечественном законодательстве появились термин «консюмеризм» и иски в защиту неопределенного круга лиц (п.1 ст.8, п.4 ст.285 ГПК РК.[389] 2.3.3 Иные признаки публичного договора Следующим признаком публичного договора законодатель называет недопустимость оказывать предпочтение одним потребителям по сравнению с другими при определении цены договора. Дело в том, что в настоящее время основная масса имущественных правоотношений носит возмездный характер. Ст. 385 ГК РК содержит общее правило, в соответствии с которым исполнение договора оплачивается по цене, установленной соглашением сторон. В предусмотренных законодательными актами случаях применяются цены (тарифы, расценки, ставки и т.п.), устанавливаемые или регулируемые уполномоченными на то государственными органами. П. 2 ст. 387 ГК РК уточняет приведенную норму: «Цена товаров, работ и услуг, а также иные условия публичного договора устанавливаются одинаковыми для всех потребителей, за исключением случаев, когда законодательством допускается предоставление льгот для отдельных категорий потребителей». Под иными условиями, видимо, имеются в виду сроки исполнения, качество. Что касается установления одинаковой цены для всех потребителей за одни и те же виды товаров, работ или услуг, то разночтений здесь не возникает ни на практике, ни в теории. Хотя сами «исполнители» не всегда желают признавать и исполнять требования законодательства о публичных договорах. Так, один из московских отелей своим решением установил разные цены за одни и те же номера для граждан разных государств, невзирая на отнесение гостиничных услуг к сфере действия публичного договора[390]. Спорные вопросы и точки зрения появляются по вопросу о предоставлении льгот потребителям в публичных договорах. При этом следует иметь в виду, что такие льготы должны предоставляться не отдельным, единичным, конкретным лицам, а отдельным категориям лиц (инвалидам, участникам войны, членам многодетных семей, матерям-героиням и т.п.). Например, право бесплатного проезда общественным транспортом отдельным категориям граждан. Кроме того, эти льготы, по мнению законодателя, должны быть предусмотрены нормативными правовыми актами государства. Не все ученые согласны с тем, что льготы по цене должны предоставляться только на уровне нормативных правовых актов. Так, Г.А.Калашникова полагает, что предусмотренное пунктом 2 ст.426 ГК РФ право коммерческой организации предоставлять льготы отдельным категориям потребителей только при наличии соответствующего указания в законе необоснованно ущемляет права как коммерческой организации, так и потребителей. В связи с этим она предлагает изменить норму, указав, что коммерческая организация вправе самостоятельно устанавливать льготы для аналогичных категорий потребителей. В случае спора она обязана доказать правомерность и обоснованность введения льгот.[391] Мы поддерживаем данную точку зрения, с тем лишь уточнением, что термин «коммерческая организация» следует заменить на термин «исполнитель», либо «предприниматель и некоммерческая организация». Например, так называемые «распродажи» в договоре розничной купли-продажи касаются «всех и каждого». Часто применяются скидки при покупке двух и более изделий одного наименования. По договору бытового подряда подрядчик может применить скидки на выполняемые работы социально незащищенным слоям населения; скидки при заказе на сумму свыше определенного предела, и т.д. Неразумно запрещать такие действия исполнителей в публичных договорах, напротив, следует законодательно закрепить такие ситуации, что также будет способствовать достижению социальной справедливости в обществе. Если цена того или иного публичного договора относится к регулируемым ценам и установлена нормативным правовым актом, то «исполнитель» не имеет права устанавливать ее самостоятельно и произвольно, даже одинаковой для всех. Так, АО «Казахстан темиржолы» Приказом от 13.10.2006 г. увеличило в 5 и 10 раз цены за задержку возврата контейнеров и вагонов, тогда как в соответствии со ст. 49 Закона «О железнодорожном транспорте» размер такой платы должен устанавливаться в соответствии с законодательством РК, а не приказом национального перевозчика.[392] До 2007 г. в данном вопросе имел место правовой пробел, восполняемый описанным образом, и лишь 27.11.2007г. Приказом Министра транспорта и коммуникаций в Правила перевозок грузов железнодорожным транспортом были внесены дополнения в части установления единых цен за услуги по перевозке грузов.[393] Анализ условия о цене в публичных договорах позволяет прийти к выводу, что возмездность – отличительный признак публичного договора. Безвозмездность – исключение, когда, например, предоставляется льгота: ветеранам и другим категориям граждан за проезд в общественном транспорте, соответствующим гражданам при оплате госпошлины за оказание нотариальных услуг, по оплате так называемых коммунальных услуг – решениями местных органов государственной власти. Поэтому безвозмездная услуга Комитета по правам интеллектуальной собственности по депонированию произведений не может быть отнесена к публичным договорам. Поскольку нет правил без исключения, то в виде исключения к публичным договорам можно отнести безвозмездные услуги по хранению в гардеробах организаций. Еще одним из основных признаков, на наш взгляд, является заключение публичного договора способом присоединения потребителя к варианту оферты, предложенному «исполнителем». Нами выше был рассмотрен такой признак, как издание Правительством подзаконных нормативных правовых актов, регулирующих отношения в сфере действия тех или иных публичных договоров. При этом ныне можно утверждать, что значительная часть таких правоотношений урегулирована типовыми договорами, правилами и положениями. Это означает, что «исполнитель» на основе таких форм права либо на основании примерных договоров (примерных условий) или собственных разработок составляет заранее проекты однотипных договоров и предлагает их неограниченному кругу лиц - «каждому, кто обратится». На этом основании многие исследователи публичных договоров утверждают, что публичные договоры заключаются в форме договора присоединения, способом присоединения. О том, что любой публичный договор является договором присоединения, утверждают А.В.Цыпленкова, Б.Н. Сейнароев,[394] Р.А.Тельгарин,[395] В.Андреев[396] и другие.
На практике осталось не так много сфер действия публичных договоров, где бы отсутствовали заранее разработанные на уровне нормативных правовых актов, апробированные «исполнителем» условия публичной оферты. В договоре розничной купли-продажи это Правила внутренней торговли от 21.04. 2005 г., в договоре перевозки - Правила перевозок грузов автомобильным транспортом от 22.12.2004 г., Правила перевозок пассажиров, багажа и грузов на воздушных линиях РК от 25.042003 г.; Правила перевозок пассажиров, багажа и грузобагажа железнодорожным транспортом от 18.03.2004 г., и т.д.;в сфере возмездного оказания образовательных услуг - Типовой договор оказания образовательных услуг от 12.12.2007 г.[397] и другие.
В связи с проблемностью и неразработанностью конструкции договора присоединения в науке гражданского права, рассмотрим соотношение публичного договора и договора присоединения более подробно в отдельном параграфе. Из остальных характеристик договора-сделки публичные договоры могут быть как двусторонними, консенсуальными (розничная купля-продажа, прокат, бытовой подряд), так и односторонними, реальными (хранение); как срочными (прокат, перевозка), так и бессрочными (розничная купля-продажа, энергоснабжение), и т.д. Для характеристики договора как публичного не имеет значения реальность или консенсуальность договора, условность или безусловность и другие признаки. Характеризуя публичный договор как самостоятельный институт гражданского права, следует отметить, что цена договора для одних публичных договоров является существенным условием, для других обычным условием. Для некоторых договоров существенным условием является количество товара. Форма договора может быть устной или письменной. Наличие публичной оферты является еще одним характеризующим свойством публичного характера деятельности субъекта. Но данный признак мы относим к дополнительным признакам, так как он присутствует не во всех договорных конструкциях, даже прямо отнесенных на сегодня законодателем к публичным договорам. Дело в том, что публичный характер деятельности субъектов вытекает не обязательно из публично сделанного им предложения о заключении договора в требуемой законом форме. Для многих обязанных субъектов публичного договора публичный характер их деятельности вытекает из учредительных документов. Это относится, в частности, к деятельности профессиональных хранителей, перевозчиков, энергоснабжающих организаций и т.д. Без привлечения как можно большего количества клиентов-потребителей существование таких субъектов становится бессмысленным, поэтому они не могут обосновывать отказ от заключения договора ссылкой на то, что не давали публичную оферту. Такая же точка зрения поддерживается А.Нурмагамбетовым и другими исследователями.[398] В соответствии с п. 5 ст. 395 ГК РК, публичной офертой признается предложение оферента, содержащее все существенные условия договора, из которого усматривается воля лица, делающего предложение, заключить договор на указанных в предложении условиях с любым, кто отзовется. Тем самым публичная оферта обращена к неопределенному кругу лиц и свидетельствует о намерении оферента заключить договор с каждым, кто обратится, то есть рассчитана на ее неоднократное применение. При этом оферент вовсе не обязан публиковать в средствах массовой информации или рассылать потенциальным потребителям оферты (проекты договоров). Публичная оферта может быть выражена как в устной, так и в письменной форме. Например, размещение киоска, магазина, лотка на определенном месте, а тем более выставление товаров на витринах уже свидетельствует о наличии публичной оферты на заключение договора розничной купли-продажи. Представляется, что публичность оферты напрямую связана с характером деятельности исполнителя, регламентированной его уставными целями деятельности, фактической деятельностью частного предпринимателя, или определена законом. Например, товары, работы и услуги субъектов естественной монополии востребованы и без особого к тому приглашения. Подрядчик по договору бытового подряда не может отказать в заключении договора заказчику, мотивируя тем, что он не давал публичной оферты о заключении договора. Продавец розничной торговли также не имеет права отказать в заключении данного договора, ссылаясь на отсутствие приглашения для покупателей в форме публичной оферты, в частности, через средства массовой информации. Тем более, что в данном виде договора выставление товаров на полках, витринах, стеллажах уже является формой выражения публичной оферты. Публичный характер деятельности частного нотариуса определен законом, а публичный характер деятельности банков, страховых организаций определен их уставными целями деятельности. В Российской Федерации договор банковского вклада с участием граждан прямо назван публичным договором (п. 2 ст. 834 ГК РФ). В этой связи Е.А.Мищенко приводит следующий пример: житель Санкт-Петербурга обратился к филиалу иностранного банка с просьбой о заключении договора банковского вклада. Банк, мотивируя тем, что он не делал никаких публикаций, не вывешивал никаких объявлений, содержащих информацию о своей готовности открывать счета физическим лицам, отказался заключать требуемый договор. В настоящее время он якобы не может оказывать качественные услуги в связи с отсутствием производственных и технических возможностей. Однако филиал вынужден был предоставить суду лицензию Центробанка РФ, которая свидетельствовала о соответствии его всем требованиям для оказания банковских услуг, в том числе и договора банковского вклада. Суд утвердил мировое соглашение, по которому филиал банка признал свою вину и обязался возместить истцу убытки.[399] Полагаем, что аналогичным образом должны решаться споры в договорах страхования, аудита, оказания возмездных образовательных услуг и т.п. Судебная практика знает и абсурдные решения судов в этой части. Так, по иску прокурора о признании недействительными части условий публичного договора на энергоснабжение, предложенного энергоснабжающей организацией, суд отказал в удовлетворении иска, мотивируя тем, что публичная оферта никем еще не акцептована, а потому сама оферта не может быть предметом судебного разбирательства, тем более в порядке гражданского судопроизводства.[400] Областной суд отменил данное решение, как не соответствующее законодательству, тем самым признав наличие в данном случае преддоговорного спора по публичному договору, подлежащего рассмотрению в гражданском порядке. Вмешательство публичной власти в частноправовые отношения означает признание того факта, что не все участники таких отношений занимают одинаковое экономическое положение при заключении и исполнении договоров, относящихся к категории публичных, то есть воздействующих на большие массы физических и юридических лиц в качестве потребителей товаров, работ или услуг. Такое вмешательство дает возможность практической реализации содержащейся в ст. 387 ГК РК нормы об обязанности исполнителя заключить его с каждым, кто обратится. То есть права контрагентов исполнителя на заключение соответствующего договора гарантированы уже на стадии заключения договора. Данное обстоятельство дает нам основание выделить значимость преддоговорной стадии при заключении публичного договора.
На этой же стадии в соответствии с законодательством о защите прав потребителей исполнитель обязан предоставить своему контрагенту всю необходимую информацию о товарах, работах и услугах, являющихся предметом его деятельности, а также о себе и об иных фактических изготовителях (производителях). Например, в договоре розничной купли-продажи продавец обязан предоставить покупателю необходимую и достоверную информацию о товаре, который предлагается к продаже. Особенно это касается сложной бытовой техники, легковых автомобилей, и т.п. Такую обязанность продавец должен исполнить в соответствии с установленными законом, иными правовыми актами и обычно предъявляемыми в розничной торговле требованиями к содержанию и способам предоставления покупателю информации о товаре. К сожалению, такая обязанность установлена законом только для договора розничной купли-продажи и мы также по инерции комментируем именно эту сферу. Вместе с тем следует признать, что обязанность «исполнителя» предоставлять информацию должна быть установлена по отношению и к другим видам договоров, например, аренды, подряда, оказания услуг и т.д. А во избежание дублирования одной и той же обязанности в разных договорных типах можно было бы включить в общую часть обязательственного права общую норму, которая регулировала бы предоставление информации в ходе преддоговорных контактов.
Как верно отмечает В.Г.Полякевич, от формы оферты зависит и форма договора, поскольку форма договора является результатом определенных решений и требует совершения действий, выполняемых на преддоговорном этапе (например, выбор устной или письменной формы договора).[401] Некоторые публичные договоры заключаются путем совершения конклюдентных действий. Например, заключение договора оказания услуг телефонной связи путем использования телефона-автомата, проезд в метро путем опускания жетона в специальное гнездо турникета и т.д. Более подробно права и обязанности сторон публичного договора в названной части будут исследованы применительно к конкретным видам договоров в следующих разделах диссертации. Что касается такого признака, как законодательное обеспечение публичных договоров, придающее им юридическую силу[402], применительно к публичным договорам следует отметить, что здесь он имеет дополнительный характер, так как не каждое правоотношение, даже отнесенное законодателем к публичным договорам, урегулировано типовыми договорами или правилами. Данный признак тесно связан с предыдущим основным признаком, а именно – с заключением публичного договора в форме присоединения к заранее сформированной оферте. Но, как мы считаем, оферта может быть основана как на нормативном материале, так и разработана самим оферентом с использованием примерных условий или собственного типизированного проекта договора. Под влиянием технической революции, индустриализации стало возможным производство массового товара, оказание услуг в массовом количестве для неопределенного круга потребителей. Бурно развивающийся гражданский оборот потребовал адекватных ему методов правового регулирования путем заключения множества однотипных договоров. Индивидуалистическое понимание договора стало противоречить техническим достижениям общества. В целях экономичности гражданского оборота, оперативности организации договорных отношений индивидуальные отношения стали все больше регулироваться стандартными формами или формулярами. Формуляр, отсюда – формулярное право, создали почву для появления формы договоров присоединения и в казахстанском гражданском праве. Практическая реализация вмешательства государства в регулирование правоотношений, отнесенных к сфере публичных договоров в гражданском праве, выражается не только в издании законодательных актов, сколько в издании подзаконных нормативных правовых актов на уровне Правительства, довольно детально регламентирующих те или иные правоотношения, отнесенные законодателем к сфере публичных договоров. Как отмечает А.Г. Диденко, чрезмерная диспозитивность может ущемлять более слабую сторону в договоре.[403] Поэтому издание правил, типовых условий и т.п., обязательных для сторон при заключении и исполнении публичных договоров, является еще одним признаком, характеризующим публичный договор. П. 4 ст. 387 ГК РК гласит: «В случаях, предусмотренных законодательными актами, Правительство Республики Казахстан может издавать правила, обязательные для сторон при заключении и исполнении публичных договоров (типовые договоры, положения и т.п.)». Буквальное толкование приведенной нормы говорит о том, что не для каждого правоотношения, даже отнесенного законодателем к сфере действия публичного договора, должны издаваться обязательные для применения нормативные правовые акты в виде типовых договоров, положений и т.п. Например, нет таких актов в сфере оказания гостиничных, медицинских услуг, поименованных в ст. 387 ГК РК. Следовательно, рассматриваемый признак не может отнесен быть к основным признакам публичного договора. Поэтому к публичным договорам могут быть отнесены и такие, которые не урегулированы дополнительно актами Правительства. В связи с чем есть все основания отнести к публичным договорам и иные договоры, например, договор обязательного оказания аудиторских услуг, договоры банковского обслуживания и другие, для которых Правительством РК не утверждены типовые договоры. По мнению А.Б.Венгерова, типовые договоры представляют собой своеобразное участие государства в регулировании экономики, устанавливают обязательные основные условия тех или иных соглашений.[404] В Казахстане в числе правил, обязательных для сторон при заключении и исполнении публичных договоров, дополнительно к приведенным выше, можно назвать Типовую форму публичного договора на хранение зерна между хлебоприемным предприятием и владельцем зерна от 24.10.2001 г., Типовой договор на оказание услуг по технической диспетчеризации отпуска в сеть и потребления электрической энергии от 28.11.2003 г.; Типовой договор на предоставление услуг по транспортировке природного газа; Типовой договор на предоставление услуги поставки газа через групповые резервуарные установки; Типовой договор на предоставление услуг по водоснабжению и/или отведению сточных вод; Правила пользования электрической энергией и Правила пользования тепловой энергией от 24.01.2005 г.; Правила перевозки различными видами транспорта, Правила внутренней торговли, Правила сотовой связи и другие.[405] Издание Правительством РК общеобязательных правил призвано обеспечить защиту прав потребителей, так как отношения, регулируемые публичным договором, как мы отмечали ранее, это, прежде всего, отношения с массовым потребителем. Если в советском праве императивное регулирование гражданских правоотношений объяснялось господством командно-административного регулирования экономической жизни, то в настоящее время законодатель руководствуется целью юридического уравнивания субъектов, являющихся фактически неравноправными, то есть достижения социальной справедливости. Выше отмечалось, что основная цель государственного «вмешательства» в такие договорные правоотношения - это защита слабой стороны. Потребитель как экономически более слабая сторона, нуждающаяся в товарах, работах или услугах, обращается за ними к исполнителю – продавцу, подрядчику, услугодателю, то есть тому, кто занимает заведомо экономически более сильные позиции в гражданском обороте. Уравнять юридически позиции сторон законодатель может путем вмешательства в частные правоотношения с целью установления односторонних гарантий для потребителей.
Однако, несмотря на утверждение в разное время Правительством правил предоставления/оказания некоторых видов таких услуг (услуг телефонной связи, торговли, перевозки, платных медицинских услуг, и других), приходится констатировать, что на практике потребитель не стал более защищенной стороной публичного договора. Причина данного явления видится нам в том, что проекты типовых договоров, правил разрабатываются заинтересованными министерствами и ведомствами, следовательно, отражают их узковедомственные интересы, а контроль за соблюдением прав слабой стороны государством не осуществляется. Такое же мнение высказывала и Т.Г.Квятковская.[406]
Одним из условий для злоупотребления доминирующей в договорном правоотношении стороны служит то, что типовые договоры являются лишь основой, в которую «исполнитель», оферент может «вплетать» свои, выгодные только ей, условия, но в рамках типовых условий. Примером такому выводу является включение в Казахстане энергоснабжающими организациями в договоры условия о пятикратном размере штрафа за недоиспользование договорного объема электрической или тепловой энергии, которого не было в нормативных актах. Типовые договоры как форму права следует отличать от примерных договоров; примерные договоры не являются формой права, они имеют рекомендательный, примерный характер.[407] Многие участники гражданских правоотношений путают нормы Типовых договоров с примерными условиями договоров, предусмотренными ст. 388 ГК РК, где говорится, что в договоре его отдельные условия могут определяться примерными условиями, разработанными для договоров соответствующего вида и опубликованными в печати. В случаях, когда в договоре не содержится отсылка к примерным условиям, такие примерные условия применяются к отношениям сторон в качестве обычаев делового оборота, если они отвечают требованиям, установленным статьями 3 и 382 ГК РК. Примерные условия могут быть изложены в форме примерного договора или иного документа, содержащего эти условия. В качестве примера приводится Модельный контракт на проведение операций по недропользованию от 31.07.2001 г.[408] По нашему мнению, к примерным условиям следует отнести и условия Типовой формы договора на оказание возмездных образовательных услуг 2004 г. (утратил силу в 2007 г.).[409] Теория и практика договорного права свидетельствуют о наличии множества проблем, связанных с защитой слабой стороны даже в договорах с участием банков и страховых компаний, которые по юридической природе должны быть основаны на принципе свободы договора, не в пример, в частности, сфере естественной монополии. Еще одной из особенностей признания того или иного договора публичным является то, что потребитель в случае нарушения его прав может обратиться дополнительно к нормам Гражданского кодекса и специального законодательства о защите прав потребителей. В том числе наряду с требованием о восстановлении имущественной сферы потребитель вправе предъявить требование о компенсации причиненного ему морального вреда. Как считает М.И.Брагинский, указанная норма не требует подтверждения в специальном законодательстве. В подтверждение своей позиции ученый приводит решение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ, которая указала на то, что такое требование может быть заявлено пассажиром воздушному транспорту. При этом возражения ответчика, сославшегося на то, что Воздушный кодекс РФ права на возмещение морального вреда не предусматривает, было отвергнуто.[410] В связи с чем нами предлагается ввести в статьи, называющие тот или иной договор публичным, норму о распространении на него законодательства о защите прав потребителей, либо внести об этом дополнение в ст. 10 ГК РК. Данный признак мы считаем дополнительным признаком публичного договора. Ограничения принципа свободы договора в договорах, отнесенных и относимых к публичным, присутствуют практически на всех стадиях договорного процесса – заключения, исполнения и прекращения, а не только на стадии заключения договора, как считают некоторые авторы. Вместе с тем следует отметить, что присутствуют, следовательно, и элементы свободы договора, причем также на всех стадиях договорного процесса. В частности, в договоре розничной купли-продажи покупатель может реализовать право выбора продавца, в договоре обязательного страхования – право выбора страховщика. Даже если в нормативных правовых актах о публичном договоре условия договора детально регламентированы, тем не менее, остается «лазейка» в виде формулы «если иное не предусмотрено договором» либо «стороны могут предусмотреть и иные условия, не противоречащие действующему законодательству» и т.д. Именно такой «лазейкой» и пользуется большей частью «исполнитель» для включения в договор обременительных для потребителя, и, наоборот, выгодных для себя условий. Хотя еще С.А.Муромцев утверждал, что «условия беззаконные (contra legem) и неблаговидные (contra bonos mores) не признаются» (действительными),[411] но в наше время нравственные основы хозяйственной, предпринимательской деятельности еще не сложились в правила делового оборота, нет еще своеобразного кодекса чести для «сильной стороны» имущественного правоотношения. Следует, также обратить внимание на соотношение «существенных условий» публичного договора и признаков (элементов) публичного договора. По мнению М.И.Брагинского, содержащиеся в определении договора видообразующие признаки (мы их назвали квалифицирующие признаки) отражают его природу, юридическую сущность и должны быть в любом договоре, они являются существенными условиями. Вместе с тем ученый верно считает, что если видообразующее условие определено нормами права, то нет необходимости включать его в договор.[412] То есть применительно к публичному договору следует понимать, что если существенные условия договора включены в нормативные правовые акты, то, например, такое условие, как обязанность «исполнителя» заключить договор с каждым, а также право потребителя обратиться в суд о понуждении к заключению договора не обязательно включать в текст договора (в случае письменной его формы). 2.4 Публичный договор и договор присоединения В зависимости от способа заключения в современном договорном праве романо-германской правовой системы различают взаимосогласованные договоры и договоры присоединения. Деление на такие виды имеется, в частности, в Гражданском кодексе штата Квебек (Канада). Условия взаимосогласованного договора определяются всеми участвующими в нем сторонами. Напротив, условия договора присоединения не предполагают взаимного согласования их содержания сторонами. В Х1Х веке основной идеей права была трактовка договора как соединения двух свободных воль, как символа либерализма, индивидуализма. В частности, Гражданское уложение Германии (далее - ГГУ) в его первоначальном варианте было пронизано именно таким духом. Профессор В. Бергманн свидетельствует, что в конце Х1Х века в Германии большую часть граждан составляли коммерсанты, ремесленники, служащие, крестьяне, то есть средний класс, так называемые бюргеры, на которых и было рассчитано Гражданское уложение.[413] Однако разнообразные изменения общества за почти столетний период потребовали приспособления ГГУ к изменившимся ценностям и социальному строю, что повлекло включение в него как общих (стандартных) условий сделок, так и многочисленных норм о защите прав потребителей.
Появление формы договоров присоединения повлияло на изменение принципа свободы договора в его традиционном понимании. Исторически первыми стали применять такие договоры страховые компании, железные дороги, банки, то есть договор присоединения исторически возник в монопольной среде, да и сейчас данная сфера оказывает определенное воздействие на особенности правового регулирования имущественных отношений в государстве. Причем использование в договорах стандартных условий, заранее разработанных одной из сторон, получает все большее распространение не только в монопольной среде в сфере производства, но и в сфере быта.
Первое определение договора присоединения приписывается французскому ученому Салейлю, который охарактеризовал договор присоединения как диктование своей воли не одному субъекту, а неопределенной общности людей, обусловленное не только экономическим, но и социально доминирующим положением субъекта. Договор как бы «диктуется», отсюда немецкое dictierten. В настоящее время данный договор позволяет доминирующей стороне диктовать условия не только «людям» в смысле физических лиц, но и широкому кругу юридических лиц. В Казахстане договором присоединения признается договор, условия которого определены одной из сторон в формулярах или иных стандартных формах, и могут быть приняты не иначе как путем присоединения к предложенному договору в целом (п. 1 ст.389 ГК РК). В силу необходимости воспроизведения текста публичных договоров для большого количества участников-потребителей (клиентов, абонентов, покупателей) оферент вынужден руководствоваться наиболее экономичным способом оформления договорных отношений – составлением заранее типизированных текстов договоров и предложением их потребителям для целей присоединения их к такому договору. Формуляры и иные стандартные формы, называемые законодателем в пункте первом ст.389 ГК РК, по нашему мнению, подразумевают именно такие договорные формы. Поскольку законодатель не дает понятия или иных характеристик формуляра и стандартных форм договоров, то другого их значения не предвидится. В странах СНГ ни в одном нормативно-правом акте не говорится о том, кто из будущих участников договора может или должен разработать условия договора. Хозяйственная практика выработала положение, по которому проект договора (письменная оферта) разрабатывается стороной, на которой лежит бремя исполнения основной обязанности по договору. А отсюда у оферента появляется и возможность включения так называемых злоупотребительных условий. В сфере деятельности монополий присоединяющаяся сторона не имеет возможности выбора из-за отсутствия альтернативы, имеет место неравенство даже переговорных возможностей. Поэтому автономия воли и свобода договора здесь превращаются в фикцию. Форма договора присоединения дает преимущества создавшей его стороне, позволяет ей использовать во благо себе текст договора, переложить с себя все возможные неблагоприятные последствия (риски) на присоединяющуюся сторону. Более сильная сторона откровенно навязывает контрагенту выгодные только для себя условия. В цивилизованных государствах такие действия должны расцениваться как шикана - злоупотребление правом. Директива Совета ЕС 93/13/ЕС от 5.04.1993 г. о недобросовестных условиях договоров говорит, что такие условия могут присутствовать не только в письменной, но и в устной форме договоров. Отмечается, что недобросовестные условия «вопреки требованиям добросовестности создают существенный дисбаланс между правами и обязанностями сторон». В Приложении к Директиве дан перечень конкретных недобросовестных условий. В ГГУ параграфы 308 и 309 также приводят такие перечни. Полагаем, что и казахстанскому законодателю следует перенять такой опыт. Неопределенность, туманные намеки, предположения противоречат требованию формальной определенности права, отрицательно влияют на хозяйственную и судебную практику. Возможность признания явно обременительных условий договора недействительными основана на оценочном характере термина «явно обременительные условия». Однако суды не всегда верно толкуют данный термин. В связи с этим в последнее время в науке гражданского права появился термин «публичный договор присоединения»[414]. Данный факт свидетельствует о неразрывной связи рассматриваемых двух новых для нашего законодательства видов в классификации договоров. По мнению Брагинского М.И. и других авторов, публичные договоры и договоры присоединения имеют много общего и могут рассматриваться как однопорядковые явления. В частности, нам представляется, что договор энергоснабжения содержит в себе и признаки публичности, и признаки договора присоединения[415]. Такой же характер имеют договоры перевозки общественным транспортом, договоры розничной купли-продажи, осуществляемые специализированными предприятиями розничной торговли; договоры на оказание услуг связи и т.д. Поэтому мы не согласны с мнениями тех ученых, которые считают договор присоединения отдельным типом гражданско-правового договора наряду с публичным договором (Цыпленкова А.В., Нуртаева Г.Л.). Для выделения договора присоединения в самостоятельный тип видовой принадлежности нет ни критерия существа возникших из него обязательств, как это имеет место при дифференциации договорных обязательств на отдельные виды договоров; ни критерия характера деятельности одной из сторон (как в публичном договоре), а берется лишь способ заключения договора. На самом деле практически любой гражданско-правовой договор может быть заключен способом присоединения. Об этом говорится и в Комментарии к ГК РФ. Витрянский В.В. еще в 1995 г. отмечал, что критерием выделения договора присоединения служит именно способ заключения договора[416]. В литературе встречается мнение о том, что основной признак договоров присоединения заключается не в использовании стандартной формы, а в особом порядке заключения – путем присоединения. На самом деле у договора присоединения нет никаких признаков, он сам является признаком тех или иных договоров, например, розничной купли-продажи, перевозки, и т.д. А у публичных договоров имеется как минимум пять признаков. В договоре присоединения нет специфичных предмета, объекта, содержания и т.п. характеристик, отличающих его от иных договорных типов. Это универсальная форма, удобная для тиражирования многочисленных однотипных договоров, позволяющая сторонам экономить время на стадии заключения договора. Перечень публичных договоров тоже есть, а перечня договоров присоединения нет. «Путем присоединения», «способом присоединения» - это путь, способ, не говорят же «путем публичным». Публичный договор можно «разобрать» по элементам: стороны, предмет, объект, содержание, ответственность, а договор присоединения такому анализу не может быть подвергнут. Публичный договор и договор присоединения нельзя противопоставлять, почти в стопроцентном отношении они неразрывно связаны. И договор присоединения, и публичный договор действуют в потребительской сфере, которая рассчитана на массовое применение однотипных договоров, поэтому используется стандартная форма. Субъекты те же самые: «потребителями» в обоих видах могут быть и физические, и юридические лица, «исполнители» выступают в качестве сильной стороны, поэтому оба договора законодателем выделяются в целях защиты более слабой стороны. Некоторые исследователи считают, что договор присоединения может быть только письменным, мы же полагаем, что он может быть как устным, так и письменным.
Заключение договоров путем присоединения должно носить не общий, а исключительный характер, но на практике получается наоборот. Объяснение такому положению видится в интенсификации имущественных правоотношений, вовлечении в гражданский оборот все большего количества субъектов, в большей степени реализации свободы предпринимательской деятельности и, конечно же, техническими возможностями тиражирования однотипных форм сделок, направленных на индивидуальное регулирование бесчисленного количества ежедневных правоотношений.
По нашему убеждению, договор присоединения – это не какой-либо самостоятельный договор видовой принадлежности. Полагаем, что договор присоединения – это форма, в которую облекается публичный договор в силу того, что он направлен на огромную массу участников и в целях экономичности процедуры заключения публичного договора разрабатываются стандартные формы и формуляры в виде типовых договоров, правил и иных типизированных форм. Для справедливости следует признать, что не только публичные договоры, но и иные, «свободные», договоры могут заключаться в форме присоединения, например, договор поставки, когда у поставщика имеется много покупателей. В тех же целях унификации договорной работы поставщик разрабатывает типизированную форму договора поставки и рассылает ее всем потенциальным покупателям. Но в большинстве случаев форма присоединения применяется все-таки в сфере действия публичного договора. То есть составление оферентом текста договора в форме присоединения или присоединение потребителя путем совершения конклюдентных действий к заранее ему известным условиям «исполнителя» является одним из дополнительных признаков публичного договора, способом его заключения. Исполнитель, как доминирующий субъект публичного договора, все более стремится подчинить более слабую сторону своим типовым, стандартным положениям, навязать ей выгодные для себя условия договора. Несмотря на то, что типовые договоры утверждаются Правительством, проекты их разрабатываются заинтересованными министерствами и ведомствами, которые таким образом закрепляют именно свои интересы, а не интересы потребителей. Аналогичное мнение высказывается и Г.А.Калашниковой.[417] Если мы признаем договор присоединения формой заключения публичного договора, то право требовать изменения договора при наличии явно обременительных условий должно быть установлено и для публичных договоров. В науке гражданского права одним из спорных на сегодня моментов является вопрос о приоритете норм статей 387 и 389 ГК РК при их конкуренции. С.Н.Костикова говорит, что: «возникают ситуации, когда заключенный публичный договор попадает одновременно под действие двух статей (ст.426 Г'К РФ и ст.428 ГК РФ). При этом приоритетными остаются нормы ст.426 ГК РФ, а нормы ст.428 ГК РФ выступают только в части способа заключения публичного договора»[418]. Р.Тельгарин полагает, что в случае многократного повторения приоритет должен быть отдан нормам о публичном договоре[419]. Аналогичной практики поддерживается и ВАС РФ.[420] М.И.Брагинский при конкуренции норм о публичном договоре и договоре присоединения предлагает предоставить право выбора потерпевшей стороне[421]. Однако если рассматривать договор присоединения как способ заключения публичного договора, то не возникает никаких вопросов о конкуренции двух статей, однозначно приоритет будет отдан статье 387 ГК РК. Как верно отмечает Г.А.Калашникова, нормы о публичном договоре и договоре присоединения регулируют в том числе и порядок заключения договора, но они регулируют это в разных плоскостях и поэтому не конкурируют друг с другом, а одновременное применение ст.426 и ст.428 ГК РФ только усилит защиту потребителя в конкретном правоотношении.[422] Присоединяющаяся к публичному договору сторона имеет право в случае несогласия со стандартными условиями, не закрепленными в императивных нормах о данном виде договора, обжаловать такие условия в судебном порядке. И не только при наличии явно обременительных условий, но и в других случаях, не выгодных присоединяющейся стороне. Мы считаем, что в форме договора присоединения в принципе может заключаться не только публичный договор, но и такой «свободный» договор, как например, договор поставки. Несмотря на то, что условия его должны быть взаимосогласованными сторонами, на практике, поскольку форма договора предусмотрена обязательная письменная, проект договора составляется поставщиком, то есть доминирующей в данном «свободном» по сути правоотношении. Исходя из той же многолетней практики, свидетельствуем, что в подавляющем большинстве случаев оферент-поставщик из стран СНГ (в том числе отечественный) требует, вынуждает покупателя принять его предложение полностью и безоговорочно, то есть совершить акцепт. Малейшее отступление потенциального покупателя от условий оферты рассматривается как нечто из ряда вон выходящее, а составление протокола разногласий – как личное оскорбление поставщика со всеми вытекающими из этого последствиями. Поэтому поневоле многие договоры поставки облечены в форму присоединения к варианту, разработанному самим поставщиком. Однако не найдется практически ни одного случая, в котором покупатель просил бы суд о расторжении договора поставки, потому что такой договор присоединения «хотя и не противоречит законодательству, но лишает эту сторону прав, обычно предоставляемых по договорам такого вида, исключает или ограничивает ответственность другой стороны за нарушение обязательств либо содержит другие явно обременительные для присоединившейся стороны условия, которые она, исходя из своих разумно понимаемых интересов, не приняла бы при наличии у нее возможности участвовать в определении условий договора». То есть со времени вступления в силу Общей части Гражданского кодекса РК, который ввел понятие договора присоединения, со ссылкой на п.2 ст.389 ГК РК практически не возбужден ни один иск о преддоговорном споре. Все имевшиеся преддоговорные споры обосновываются общими требованиями о несогласии с условиями оферты, но не в связи с тем, что оферта предложена в форме присоединения, без участия второй стороны. Проблемы в теории и практике применения норм о соотношении публичных договоров и договоров присоединения возникают в связи со следующими обстоятельствами. Дело в том, что название «договор присоединения» произошло в связи с делением на виды договоров по признаку наличия или отсутствия согласования воль участников, по этому признаку выделяются взаимосогласованные договоры и договоры присоединения. Но никому не придет в голову разбирать «по косточкам» такой вид, как взаимосогласованные договоры безотносительно к конкретным договорным конструкциям, поскольку содержательного значения он не имеет, как и договор присоединения, а свидетельствует только о том, присутствовала возможность сторон выразить свою волю при заключении договора, или нет, получил воплощение принцип свободы договора или имело место ограничение данного принципа. Если законодатель включил данный способ заключения договора в системообразующий нормативный правовой акт, то это вовсе не означает, что существует такой самостоятельный договорный тип. Мы полагаем, что законодатель в данном случае допустил перебор, позаимствовав два сходных договорных типа из англо-саксонской и романо-германской систем права, но назвав их разными именами и поместив в разные статьи одного и того же законодательного акта. Принудительный договор Великобритании и поименованный Салейлем договор присоединения – это договор, который регулирует одни и те же правоотношения, основанные на ограничении свободы договора и требующие большей степени защиты прав слабой стороны. К.Чернышев тоже считает, что целесообразность выделения в качестве различных видов обязательств публичного договора и договора присоединения вызывает сомнения. Фактически это «стороны одной медали», поскольку и втом, и в другом случае регулируется сходный круг правоотношений, нормы о которых, на наш взгляд, и текстуально должны были быть объединены в одной статье. Думается, перед нами как раз случай неудачного симбиоза конструкций континентального и англо-американского права, нередко используемого законодателем в последние годы[423]. Костикова С.Н. также отмечает, что в основе обоих договоров лежит формулярное право европейских государств.[424] Законодатели стран СНГ назвали его публичным договором, и этого было бы достаточно. Но даже если оставить ст. 389 в Гражданском кодексе, то она не должна конкурировать со ст. 387, а обе статьи должны взаимно дополнять друг друга. Проведенный анализ показал значительное количество сходства между ними, а приводимые в литературе различия, на наш взгляд, являются следствием некорректности формулировок законодателя и попытками науки на этой основе объяснить предполагаемую волю законодателя.
В качестве примера неправильного применения законодателем правовых конструкций англо-саксонской правовой семьи можно привести договор доверительного управления, который никак не соответствует истинной природе английского траста; акционерное общество с одним учредителем, когда слово «общество» в русском и казахском языке изначально подразумевает как минимум двух участников, и т.д. Кстати, подтверждение нашим мыслям мы нашли у Е.А.Суханова, который тоже говорит о неудачной попытке введения, например, траста в российский правопорядок, которая, по его мнению, явилась результатом чрезмерного увлечения юристов политэкономическими исследованиями. Вещно-правовой институт траста нами используется как институт обязательственного права.[425]
В начале 90-х годов мы рьяно использовали термин «государственные акционерные общества», создавали юридические лица в форме консорциумов и т.д. Осознание недолжного, неправильного применения новых терминов в масштабах всего государства пришло со временем. В юридической практике (и не только) вместо «непреодолимой силы» применяется термин «форс-мажорные обстоятельства». Диденко А.Г. предостерегает о недопустимости применять термин consideration вместо «возмездный» договор[426]. В связи с этим мы уверены, что время расставит все по своим местам, но в настоящее время приходится пока еще с трудом преодолевать стереотипы мышления и уверования в истинность внешнего выражения воли законодателя или практики ее применения. Теме договора присоединения была посвящена кандидатская диссертация Цыпленковой А. В. «Договор присоединения как особая категория гражданского права» (Москва, 2002). В ней автор, на наш взгляд, рассматривает договор присоединения слишком узко, не подвергая критике законодательную конструкцию данного договора. В основном ее исследование основывается на трудах авторов стран дальнего зарубежья и анализе законодательства тех стран. Нами же установлено, что в законодательстве стран дальнего зарубежья отсутствует термин «публичный договор», он практически подменяется терминами, по смыслу подходящими к «договору присоединения». Анализ содержания зарубежных «принудительных», «продиктованных» договоров свидетельствует о том, что они применяются именно к тем договорным отношениям, которые нашим законодателем названы «публичным» договором. В работе А.В.Цыпленковой в качестве примеров договоров присоединения называются в основном договоры энергоснабжения, перевозки, розничной торговли и т.п., которые отнесены казахстанским и российским законодателями именно к категории публичных договоров[427]. Это еще раз подтверждает наше мнение о необходимости распространения правил пункта 2 ст. 389 ГК РК на публичные договоры. Договор может быть квалифицирован как договор присоединения только в случае, если его условия изложены в формулярах или стандартных формах. Следовательно, любой договор, в том числе и публичный договор, заключенный путем присоединения потребителя к формуляру, является договором присоединения. А издание Правительством форм Типовых договоров является одновременно одним из случаев выработки общеобязательных стандартных условий, что и представляет собой форму, способ присоединения потребителей к заранее выработанным условиям публичного договора. А.В.Цыпленкова также отмечает, что возможны ситуации, когда условия стандартного договора излагаются в законе или ином нормативно-правовом акте[428]. В настоящее время только в сфере естественной монополии Правительством РК утверждено почти два десятка типовых договоров, то есть законодательством установлена форма присоединения к заранее разработанным в нормативном порядке условиям[429]. В связи с этим в науке гражданского права существуют различные мнения и почти риторические вопросы. Например, что такое формуляр и стандартная форма? Каким стандартом установлена эта форма - государственным, республиканским, областным или же стандартом самого оферента? Высказывается мнение, что так называемый типовой договор не является ни формуляром, ни стандартным договором. Является ли ценник на прилавке формуляром или необходимо, чтобы на письменном договоре стояло указание, что это формуляр? В Большом юридическом словаре под формуляром «имеется в виду типовой договор в торговом обороте, который вырабатывается заранее и предлагается контрагенту для подписания. Контрагент не имеет возможности ни изменять, ни даже обсуждать предлагаемые условия. В законодательстве именуется договором присоединения»[430]. Под формуляром Словарь иностранных слов и выражений подразумевает тоже типовой договор.[431] В Толковом словаре русского языка «типовой» означает являющийся образцом, типом, стандартом для ряда явлений. В обоснование своей точки зрения, что форма договора присоединения в основном используется для заключения публичных договоров, отметим, что основная масса публичных договоров не оформляется путем составления одного документа и подписания его сторонами, как, например, в публичном договоре энергоснабжения. Так, не составляется в письменной форме с полным набором реквизитов «Договор перевозки груза», «Договор перевозки груза железнодорожным транспортом с применением контейнера», «Договор бытового заказа на пошив платья», «Договор розничной купли-продажи бензина для заправки автомобиля», «Договор оказания услуг общественного питания» и т.д. Вместо этого названные выше и многие иные публичные договоры оформляются либо путем заполнения и подписания одной или обеими сторонами договорного правоотношения (как правило – одной стороной) стандартной формы, установленной в нормативном порядке или составленной самим оферентом, либо путем совершения потребителем конклюдентных действий или произнесения слов. Так, стандартные формы договоров перевозки грузов железнодорожным транспортом утверждены Приказом Министра транспорта и коммуникаций РК №429-1 от 23.11.2004 г. (формы ГУ-27, ГУ-29); формы договоров перевозки груза автомобильным транспортом, договора перевозки пассажиров, багажа и грузов морским транспортом – приказами №478-1 от 22.12.2004 г. и от 6.07.2004 г. № 265-I и т.д. В соответствии Правилами перевозки пассажиров, багажа и грузов на воздушных линиях РК от 25.04.2003 г. билет является именным договорным документом, удостоверяющим заключение договора и условия воздушной перевозки пассажира. Пассажир допускается к перевозке только при наличии у него действительного билета, должным образом оформленного и выданного Перевозчиком или его агентом. Форма договора перевозки багажа регламентирована п.44 комментируемых Правил: «Во время приема багажа к перевозке Перевозчик указывает в билете количество мест и массу зарегистрированного багажа, что считается выдачей багажной квитанции пассажиру. Кроме того, Перевозчик выдает пассажиру отрывной талон багажной номерной бирки». Форма же договора перевозки груза воздушным транспортом закреплена в пунктах 96 и 97 Правил, в соответствии с которыми грузовая накладная является документом, удостоверяющим заключение договора воздушной перевозки груза между Перевозчиком и отправителем, условия перевозки и принятие груза Перевозчиком. «Условия договора, содержащиеся в грузовой накладной, представляют собой краткое изложение основных положений настоящих Правил. Грузовая накладная составляется и подписывается отправителем и вручается Перевозчику вместе с грузом».
На примере еще одного публичного договора – хранения на товарном складе – приведем иные примеры, которые следует принимать как заключение публичного договора способом присоединения к стандартной форме или формуляру, предлагаемому хранителем. В частности, это ст. 797 ГК РК «Складские документы», на основании которой товарные склады могут выдавать в подтверждение принятия товаров на хранение такие складские документы, как простое складское свидетельство и двойное складское свидетельство. Более того, в случаях, предусмотренных законодательными актами РК, товарные склады обязаны выдавать двойные или простые складские свидетельства в подтверждение принятия на хранение товаров с обезличением. Причем двойное складское свидетельство, каждая его часть и простое складское свидетельство являются ценными бумагами. Тем самым и здесь не составляется один документ с названием «Договор хранения» и всеми реквизитами договора.
В соответствии со ст. 15 Закона РК «О почте» от 8.02.2003 г. общедоступные услуги почтовой связи заключаются в услугах оператора почты по пересылке простых писем, почтовых карточек и бандеролей пользователей, собранных из почтовых ящиков и (или) принятых в операционных окнах[432]. Во исполнение данного Закона 1.07.2005 г. утверждены Правила предоставления услуг почтовой связи[433], которые более детально регламентируют порядок оказания таких услуг. При этом также не составляется одного документа с наименованием договора, подписанного обеими сторонами, вместо этого в случаях отправления заказных или ценных почтовых отправлений выдается квитанция, а в случае отправления простых почтовых отправлений никакого документа не выдается. Однако это не означает, что публичный договор оказания услуг почтовой связи не заключен, и что у сторон не возникают соответствующие права и обязанности. В случае спора правоприменитель будет руководствоваться названными нами выше Законом и Правилами. Трудно себе представить, что, приобретая ежедневно в розничной торговой сети продукты питания, мы облекаем заключение данного договора в письменную форму. Тем не менее, мы их заключаем и исполняем, из этого и складывается ежедневный гражданский оборот, хоть и на бытовом уровне. Но отсутствие текстуального оформления данного правоотношения документом с наименованием «Договор розничной купли-продажи» также не влечет его непризнания правом. Продавцы в договоре розничной купли-продажи в подтверждение заключения такого договора обязаны выдать покупателю кассовый или товарный чек. Тем самым обычно публичные договоры в форме присоединения выражаются путем заполнения бланков квитанций, накладных, коносаментов, складских свидетельств, полисов, билетов, грузовых накладных, страховых полисов, товарно-транспортных накладных, счетов в кафе и ресторане – это далеко не полный перечень внешних форм выражения договора присоединения. В них должны быть указаны хотя бы все существенные условия, иначе это не договор присоединения, а только доказательство заключения договора. Если же текст стандартных условий не помещается на бланках, то в них должны быть ссылки на правила или иные стандартные условия. На примере договора бытового подряда можно показать, что условия договора излагаются на бланке квитанции, в котором указывается наименование сторон, предмет договора, срок исполнения, цена. Договор перевозки пассажира железнодорожным, воздушным транспортом излагается на бланке с более подробной информацией; договор хранения в ломбарде – в именной квитанции. Стандартные условия излагаются не обязательно в письменном тексте индивидуального договора. Например, на вокзалах вывешиваются правила перевозки пассажиров. Пассажир заведомо знает об этих стандартных условиях и заключает договор перевозки, покупая билет, то есть, присоединяясь к стандартным условиям перевозки. И это публичный договор. Правила страхования признаются в литературе стандартными условиями, они утверждаются уполномоченным органом и должны быть приложены к полису, который представляет собой форму договора присоединения. Оказание услуг общественного питания в ресторанах, кафе, столовых осуществляется путем сочетания и письменной, и устной оферты. Так, размещение названных организаций в специально оборудованных помещениях, наличие вывесок о характере заведения, приглашение занять определенный стол – все это выражение устной формы оферты. А вот предъявление клиентам меню или вывешивание его на специальном месте с обязательным указанием цен должно расцениваться как письменная оферта. Кстати, Закон РК «О торговой деятельности» называет услуги общественного питания разновидностью договора розничной купли-продажи, с чем мы категорически не согласны. Г.Л.Нуртаева, рассматривая вопрос о стандартных формах договора присоединения, приходит к выводу, что требуется модификация сложившихся правовых подходов к форме договора и дальнейшее совершенствование в этой части положений гражданского законодательства.[434] То есть она выражает сходное мнение о необходимости признания факта заключения договора, требующего письменной формы, не обязательно путем составления и подписания сторонами одного документа с названием «Договор …», а иными, более рациональными, экономичными способами, соответствующими природе современных экономических отношений. Мы полагаем, что в любом договоре, заключенном в форме присоединения, выделяются две стороны. Одна – позитивная, направленная на рационализацию и упрощение организации договорной деятельности с многочисленными клиентами. Вторая – негативная, направленная на закрепление преимуществ доминирующей стороны, оферента, и на получение им необоснованных выгод и преимуществ. Негативное отношение к форме присоединения должно быть в случаях, когда в содержании имеются обременительные условия или условия, выгодные только составившей текст стороне. А в целом – это позитивное явление, направленное на обеспечение экономичности гражданских правоотношений. Типизация, унификация, стандартизация являются непременным атрибутом технической революции в обществе. И авторы комментариев к общей части Гражданского кодекса, и авторы учебников гражданского права, и иные исследователи признают, что в договоре присоединения мы не имеем возможности выбирать услуги других исполнителей, так как условия договоров практически у всех одинаковые. Но этот же признак характерен и для публичных договоров. Это либо монополисты, либо многочисленные организации, которые в условиях конкуренции между ними должны бороться за клиентов и предлагать более выгодные условия по сравнению с другими такими же услугодателями. Однако все указанные субъекты, как правило, являющиеся предпринимателями, вступают между собой в негласный сговор и принуждают клиентов заключать договоры, в которых условия составлены ими самими заранее, либо пролоббированы ими и только в своих интересах. Присоединившаяся к договору сторона должна присоединиться к его условиям в целом или не заключать договор вообще. Тем самым на практике мы сталкиваемся в основном с тем, что договор публичный договор в форме присоединения не защищает, а нарушает права слабой стороны договора.
Мы уже говорили, что «исполнители» публичных договоров имеют экономическое и социальное преимущество. Добавим, что они имеют и интеллектуальное преимущество. Например, банки, страховые организации, аудиторские фирмы, наймодатели в договоре проката, профессиональные хранители, являясь профессиональными предпринимателями, имеют штаты юристов и специальных служб, которые используют весь накопленный многолетний опыт и составляют только им выгодные тексты стандартных договоров, даже если они закреплены в форме типовых договоров. Как отмечалось нами, действие принципа свободы в публичном договоре не исключается, а ограничивается, поэтому доминирующая сторона дополнительно к типовым условиям обычно включает и свои, выгодные только для себя условия. При этом оказывается, что из-за отсутствия законодательного запрещения наиболее невыгодные для клиентов условия печатаются мельчайшим шрифтом, либо на оборотной стороне стандартного документа, либо на такие условия делается ссылка, но отсылаемые условия клиенту не предоставляются для ознакомления, и т.п.
Мищенко Е.А., как и авторы Комментария к ГК РФ, полагает, что преддоговорные споры в договорах присоединения невозможны[435]. На стадии заключения публичного договора вторая сторона якобы не вправе требовать изменения или дополнения этих условий. Потребитель, по их мнению, вправе лишь принять все условия или отказаться от заключения договора, он не может оспаривать условия публичного договора, заключенного способом присоединения, если они не явно обременительные и не влекут иные последствия, предусмотренные ст.389 ГК РК. По нашему мнению, это в корне неверное утверждение. Нами приведено достаточно доводов в пользу того, что не договор присоединения заключается публичным способом, а наоборот, публичный договор заключается способом присоединения, в форме присоединения. Поэтому приоритетными в любом случае должны быть нормы ст. 387 ГК РК и потребитель имеет право требовать защиты своих субъективных прав как по основаниям, предусмотренным ст. 387, так и по основаниям, предусмотренным ст. 389 ГК РК. Хотя мы согласны, что, как говорил В.В. Витрянский, конструкция ст. 428 ГК РФ (389 ГК РК) неудачна. Основное назначение пункта первого ст. 389 ГК РК – это установление возможности присоединяющейся стороны не только отказаться, но и требовать внесения изменений в такой договор, если он содержит явно обременительные для нее условия[436]. Поэтому неправильной является точка зрения тех ученых, которые полагают, что преддоговорных споров по договорам присоединения не может быть. Другое дело, что практика почти не знает таких споров. Поскольку любая форма договора присоединения заведомо предполагает отсутствие в его тексте (если договор заключается в письменной форме) согласования воль противоположных сторон, то становится очевидным, что в силу психологических особенностей оферента он может включить в договор как минимум невыгодные для другой стороны и выгодные для себя условия. Поэтому законодатель наделяет присоединившуюся сторону правом требовать расторжения или изменения договора, если договор присоединения, хотя и не противоречит законодательству, но лишает эту сторону прав, обычно предоставляемых по договорам такого вида, исключает или ограничивает ответственность другой стороны за нарушение обязательств либо содержит другие явно обременительные для присоединившейся стороны условия, которые она, исходя из своих разумно понимаемых интересов, не приняла бы при наличии у нее возможности участвовать в определении условий договора (п.2 ст.389 ГК РК). Обратим внимание: присоединившаяся сторона справе требовать расторжения или изменения не самого абстрактного договора присоединения как такового, а конкретного вида, например, договора энергоснабжения, договора бытового подряда, договора оказания услуг связи и т.д. А именно: если договор энергоснабжения заключен способом присоединения к оферте, заранее разработанной энергоснабжающей организацией на основе утвержденного Правительством РК нормативного правого акта, а абонент усмотрел в тексте договора явно обременительные для себя условия, например, в виде пятикратного размера штрафа за невыборку договорных объемов электроэнергии, то абонент имеет полное право требовать изменения договора. То есть в таком случае охранительные нормы ст. 389 ГК РК применяются и к публичному договору, и это бесспорно. Принципы УНИДРУА допускают заключение договора, где лишь некоторые условия являются стандартными. Аналогично и в ГГУ (параграфы 305 и 306). Решающее значение имеет факт их пред­варительной разработки и использование без переговоров и обсуждения их с дру­гой стороной[437]. Кроме того, в Принципах четко зафиксировано, что и вторая сторона вправе использовать при заключении договора свои стандартные условия, что не практикуется в Казахстане. Ученые считают, что заключение публичного договора путем присоединения потребителя к предложенному коммерческой организацией договору в целом не может устанавливаться произвольно. В законе и иных правовых актах должно быть определено, какие публичные договоры заключаются путем присоединения, в каком порядке разрабатываются и утверждаются формуляры и иные стандартные формы, содержащие условия таких договоров. Суды не квалифицируют спорный договор как публичный договор, заключенный в форме присоединения не только из-за недостаточности правового регулирования (мало норм о нем), но и в силу отсутствия глубоких и всесторонних научных изысканий, научно обоснованных мнений по данному договору. Правильная квалификация договора как публичного имеет очень важное значение. В Германии, по свидетельству профессора В.Бергманна, высшие земельные и федеральные суды «в значительной степени опираются на научно-правовые дискуссии, отраженные в научной литературе»[438]. На практике во многих сферах экономической жизни потребители не имеют реальной возможности осуществить право на расторжение договора в силу того, что исполнитель оказывается единственным в оказании данных услуг, выполнении работ, в частности, в сфере естественной монополии, либо у всех других исполнителей условия договоров точно такие же. Поэтому в целях наиболее полной защиты слабой стороны в таких договорах полагаем необходимым при наличии любых оснований, закрепленных как в ст. 387, так и в ст. 389 ГК РК, предоставить потребителю право требовать признания недействительными подобные условия предложенной «исполнителем» оферты, но не требовать только расторжения договора. Иначе полезная по сути норма пункта 2 ст. 389 ГК РК останется «мертвой» нормой. Толкование явно обременительных условий следует производить расширительно, например, включение в договор норм о возмещении потребителю только реального ущерба относить к числу обременительных условий публичного договора в форме присоединения. Кредитору-потребителю должны быть предоставлены широкие процессуальные возможности, вплоть до требования признания сделки кабальной. В Европе «злоупотребительные» условия признаются ненаписанными. В Великобритании Закон «О недобросовестных условиях» 1977г. распространяется не только на стандартные, типичные условия, но и на индивидуальные договоры.[439]
Особенно злоупотребительные и недобросовестные условия включают монополисты, например, в договорах энергоснабжения за недобор или перебор электрической либо тепловой энергии предусматривают штраф в 5-кратном размере недоиспользованного объема электроэнергии или тепловой энергии. Хотя с 2004 г. в правилах и типовых договорах в сфере энергоснабжения ответственность потребителей за такие деяния отменена, до сих пор в судебной практике встречаются такие споры.[440]
Мы поддерживаем предложение Цыпленковой А.В. о включении в ст. 426 ГК РФ (ст. 387 ГК РК) дополнительных пунктов, в которых излагается прямой запрет о недопущении включения в договор недобросовестных условий, объективно противоречащих интересам одной из сторон или целью которых является создание существенного неравноправия сторон, а тем более злоупотребления правом доминирующей стороной.[441] Такие дополнения можно включить и в ст.389 ГК РК. Гражданское законодательство испытывает насущную необходимость называть вещи своими именами, а не только деликатно подразумевать их. Несомненно, что точная формальная определенность будет способствовать конкретизации в регулировании правоотношений и достижению большей степени социальной справедливости. В Казахстане среди трудов научного и учебного характера вопросы о договорах присоединения и публичных договорах в определенной мере освещены в соответствующих разделах учебников по гражданскому праву и в комментариях к Гражданскому кодексу о соответствующих институтах. Полагаем, что этого явно недостаточно, данные виды договоров должны быть исследуемы как можно глубже и всесторонне, так как количество применяемых на практике договоров данных групп растет буквально с каждым днем. На этом фоне отрадно отметить появление в 2009 г. статьи Г.Л.Нуртаевой, посвященной рассмотрению правового регулирования отношений по присоединению к типовым договорам в международном частном праве.[442] По сложившемуся стереотипному мнению, в публичных договорах, заключаемых в форме договора присоединения, одной стороне предоставлена по сути неограниченная свобода договора, а другой – резкое ограничение свободы договора. Это не совсем так, экономически доминирующая сторона также не абсолютно свободна. Она связана рамками нормативных установлений, закрепленных в типовых договорах, правилах, не имеет права отказать в заключении договора и обязана заключить договор на равных со всеми потребителями условиях. Другое дело, что она имеет значительные преимущества, так как обладает опытом в своей сфере деятельности, этот опыт использует в целях недопущения для себя убытков, а потому ставит различные барьеры, преграды для укрепления своих позиций и восполнения понесенных ею не только расходов (реального ущерба), но и упущенной выгоды, причем за счет своих многочисленных потребителей. В то же время многие законодательные акты позволяют такой стороне в случае причинения ею убытков потребителю возмещать только причиненный реальный ущерб, либо устанавливают ограниченную, а не полную имущественную ответственность. Например, перевозчик и органы связи за утрату перевозимого/пересылаемого имущества несут только ограниченную ответственность, что и включается в тексты договоров. Также и в договоре энергоснабжения (ст.491 ГК РК). Договор присоединения по своей природе относится к тем договорным конструкциям, правовое регулирование которых, по мнению известных российских ученых, основано не на их защите, а на настороженном отношении к ним законодателя. Как отмечает М.И. Брагинский, договоры присоединения направлены на практику аномальную, противоречащую основополагающим принципам гражданского права. Аномальный характер соответствующих договоров применительно к их содержанию он видит в сохранении лишь внешней формы соглашения, поскольку подлинно свободной в этом случае является воля лишь одной из сторон – той, которая прибегает для заключения договора к формуляру[443]. В казахстанской юридической литературе также говорится, что: «Многие публичные договоры выступают одновременно и договорами присоединения. Например, ателье проката, заключая договор проката, выступает стороной в публичном договоре. В то же время при заключении договора ателье проката представляет клиенту бланк договора, в котором перечислены условия договора. Клиенту остается подписать договор, ничего к нему не добавляя. Но если клиент захочет внести изменения, договор превращается в обычный»[444]. Полагаем необходимым внести дополнения в конструкцию ст. 389 ГК РК в части указания на то, что в форме договора присоединения могут заключаться и публичные договоры, так как не исключено, что в такой форме при необходимости могут заключаться и договоры, не имеющие публичного характера, например, договор поставки. По мнению некоторых ученых, стандартные формы в договорах присоединения разрабатываются самими субъектами, на которых лежит бремя исполнения основной обязанности по договору; а нормы публичных договоров устанавливаются законодателем. Некоторые считают, что в договоре присоединения стандартные условия не требуют утверждения, опубликования. Например, договоры банковского обслуживания. Мы же полагаем, что публичный договор может быть сформулирован не только на основе типовых условий и нормативных правил, но и на основе примерных условий и даже может быть разработан самим оферентом и т.д. Например, договор оказания гостиничных услуг в Казахстане за отсутствием и типовой формы, правил, и примерных условий разрабатывается самим услугодателем. В Европе стандартные условия являются обязательными только в случае, если присоединяющаяся сторона знала или должна была знать об их содержании. Оферент должен предпринять любые (в смысле - все) разумные меры для информирования потребителя и для его ознакомления со стандартными условиями. Это относится также и к банковским договорам, договорам страхования и др. и должно стать нормой в Казахстане. Примерные условия договоров разрабатываются специально для определенного вида договоров, отражают специфику определенного договорного обязательства, содержат существенные условия именно таких видов обязательств. Например, Примерная форма договора возмездного оказания образовательных услуг 2004г., Модельный контракт на недропользование 1996г. Они должны быть опубликованы, клиенты должны быть заранее ознакомлены с примерными условиями. Хотя и в публичных договорах в форме договора присоединения по общим правилам договорного права вторая сторона также должна быть ознакомлена с условиями стандартного договора, поэтому мы не видим особых различий между ними. Общим для публичных договоров в форме присоединения и примерных договоров является использование стандартной формы. Но примерные условия должны включаться в договор только после взаимного согласования участниками договора. Теоретически в примерных условиях больше проявляется принцип свободы договора. Однако мы считаем, что и договор, типизированный для множества случаев на основе примерного договора, и договор, составленный на основе Типового договора, представляют собой форму присоединения к варианту, в любом случае предложенному «сильной» стороной договора многочисленным своим потенциальным потребителям.
Типовой договор и договор присоединения имеют много общего: оба обладают свойством (качеством) императивности, оба заключаются способом использования формуляра, предполагают упрощенный порядок заключения. Вместе с тем мы согласны с французскими учеными, которые считают типовой договор договором присоединения. То есть типовой договор и есть та стандартная форма, которую в качестве оферты использует «исполнитель», предлагая всем и каждому присоединиться к такой оферте. Поэтому все полемики по данному вопросу считаем излишними, надуманными.
Пункт 3 ст. 389 ГК РК гласит, что при наличии обстоятельств, предусмотренных в пункте 2 настоящей статьи, требование о расторжении договора, предъявленное стороной, присоединившейся к договору в связи с осуществлением своей предпринимательской деятельности, не подлежит удовлетворению, если присоединившаяся сторона знала или должна была знать, на каких условиях заключает договор. Учитывая, что договоры присоединения чаще всего предлагаются стороной - монополистом или занимающей доминирующее положение на рынке услуг (товаров), не совсем логичной и последовательной выглядит позиция законодателя, направленная на ухудшение положения предпринимателей, являющихся потребителями в публичных договорах, заключаемых путем присоединения. Мы считаем, что несправедливо исключать право предпринимателей обращаться с требованиями о признании недействительными обременительных условий, тем более, когда государство провозглашает политику всемерной поддержки и защиты предпринимателей. Еще одно такое противоречие мы встречаем в вопросах правового регулирования договора страхования, даже добровольного. Несмотря на позицию законодателя и мнения представителей науки об утверждении договора добровольного страхования как полностью основанного на принципе свободы договора, его содержание жестко регламентировано статьей 825-1 ГК РК и подзаконными актами, оставляя узкую лазейку для включения дополнительных условий, что вряд ли соотносится с возможностью свободного волеизъявления. Тем более, что Правила страхования по каждому виду страхования, хотя и разрабатываются самим страховщиком, но должны быть согласованы страховщиком с уполномоченным органом. Это прямое доказательство публичного характера данного договора, причем заключаемого в форме присоединения. Практически во всех учебниках и научных работах о договоре присоединения в качестве примера приводится именно договор страхования наряду с некоторыми другими договорами. Кроме того, если страховая организация имеет мало клиентов, то она не может существовать. Поэтому заключение множества договоров страхования в целях привлечения неопределенного круга лиц – это еще один признак публичного договора. Причем страховая фирма не имеет права отказать в заключении договора никому из обратившихся, удовлетворяющих требованиям законодательных актов, и должна заключить договор на равных условиях со всеми категориями страхователей в пределах класса и видов страхования, на которые у нее имеется лицензия. В соответствии со ст. 446 ГК РК договор розничной купли-продажи «считается заключенным в надлежащей форме с момента выдачи продавцом покупателю кассового или товарного чека или иного документа, подтверждающего оплату товара, если иное не установлено законодательными актами или договором розничной купли-продажи, в том числе условиями формуляров или иных стандартных форм, к которым присоединяется покупатель. Отсутствие у покупателя указанных документов не лишает его возможности ссылаться на свидетельские показания в подтверждение заключения договора и его условий». То есть публичный договор розничной купли-продажи заключается способом присоединения, об этом четко говорит сам законодатель. Конструкция стандартной формы публичного договора в форме договора присоединения, предусмотренного ст.389 ГК РК, все активнее применяется для заключения коммерческих сделок в различных сферах путем использования сети Интернет. Стандартные формы договоров, разработанные одной стороной, рассчитаны на неоднократное применение в отношении любых заинтересованных лиц, обращающихся за заключением договора. В ГГУ для регулирования таких ситуаций предусмотрены нормы о договоре дистанционной продажи. Представляется, что казахстанским предпринимателям также возможно активное освоение сети интернет для заключения публичного договора розничной торговли по электронной торговле. Тем более, что ст. 29 Закона РК «О регулировании торговой деятельности» от 12.04.2004 г. предусматривает электронную торговлю в качестве одного из легальных видов торговой деятельности. Таким образом, проанализировав признаки публичного договора, мы выявили основные и дополнительные признаки публичного договора и приходим к выводу, что не во всех договорах, даже прямо названных законодателем публичными, присутствуют все подряд отмеченные нами признаки. Об этом же говорит и Г.А. Калашникова. На этом основании она считает, что поименование того или иного договора законодателем в качестве публичного можно условно считать еще одним признаком публичности. Причем, если есть этот признак, то наличие остальных признаков, по ее мнению, не требуется.[445] Мы вынуждены не согласиться с ее мнением, т.к. предлагаемый ею путь самый легкий, но не всегда верный в научном исследовании. Например, договор о депонировании объектов авторского права и смежных прав в Казахстане прямо назван публичным, но анализ его признаков показывает, что к таковым его нельзя отнести. Вместе с тем договор розничной купли-продажи, осуществляемый на торговых рынках, не содержит всех подряд основных признаков публичного договора, закрепленных законодателем: закрепленности льгот по цене договора только нормативными правовыми актами, одинаковой для всех цены. Не все «исполнители» публичных договоров являются коммерческими организациями, как определил законодатель, и т.д. Мы согласны с Калашниковой Г.А., что основным признаком публичного договора является все-таки публичный характер деятельности «исполнителя». В свою очередь такой характер его деятельности влечет обязанность осуществлять ее в отношении «каждого, кто обратится»; а отсюда и право потребителя к понуждению заключения договора, причем на равных условиях с другими потребителями. Вторым основным признаком мы считаем особенность субъектного состава участников: «исполнителем» может быть лицо, занимающееся предпринимательской деятельностью систематически, профессионально, или некоммерческая организация, которая также профессионально занимается основным видом деятельности, носящим публичный характер. Потребителем в публичном договоре могут быть любые юридические и физические лица с учетом степени их дееспособности, причем круг потребителей является неограниченным, без ограничения целью использования результатов деятельности «исполнителя». Третьим из основных признаков является заключение публичного договора в форме присоединения к оферте, предложенной «исполнителем». И, наконец, четвертый признак состоит в том, что договор заключается по одинаковой для всех потребителей цене, за исключением случаев предоставления льгот определенным категориям потребителей законодательством или самим «исполнителем».
Наряду с основными, мы полагаем наличие четырех дополнительных признаков: 1) издание Правительством типовых договоров, правил; 2) наличие публичной оферты; 3) субсидиарное применение законодательства о защите прав потребителей в случаях, когда товары, работы и услуги приобретаются в потребительских целях.
4) обязательность заключения договора для самих потребителей. Поскольку нет правил без исключения, то допустимы ситуации, когда при наличии преобладающего числа основных и дополнительных признаков к публичному договору следует отнести публичную деятельность исполнителя, не являющегося ни предпринимателем, ни некоммерческой организацией (частный нотариус). А в некоторых редких случаях возмездность договора может отсутствовать (хранение в гардеробах организаций). Анализ показал наличие разных мнений по поводу отнесения или неотнесения того или иного договора к публичным договорам. Причиной этого, на наш взгляд, является оценочный характер самого термина и конструкция легального определения данного договора. Ст. 387 ГК сконструирована нетипичным для законодательной техники способом – отсутствием всех квалифицирующих признаков и путем бессистемного перечисления лишь некоторых видов публичных договоров. Законодатель не смог с полной формальной определенностью поместить в ней квалифицирующие признаки договора, либо в одной статье уместить огромный массив договорных правоотношений, имеющих признаки публичного договора. Поэтому полагаем, что перечень публичных договоров подлежит расширительному толкованию и в дальнейшем попытаемся обосновать данный тезис. На основании проведенных в данной работе исследований одним из предложений является обращение к законодателю о внесении изменений и дополнений в ст. 387 ГК РК в части определения «исполнителя». Говоря о дефиниции публичного договора, следует отразить ее особенность, оригинальность, заключающуюся в том, что она не содержит конкретных прав и обязанностей противоположных сторон как в стандартном обязательственном правоотношении. Дефиниция отражает только первую стадию договора – стадию заключения, и часть стадии исполнения (по одинаковой цене и на одинаковых условиях). Предлагаемая нами редакция первых двух пунктов ст. 387 ГК РК выглядит следующим образом: «1. Публичным договором признается договор, устанавливающий обязанность лица, профессионально занимающегося предпринимательской деятельностью (в некоторых случаях – некоммерческой организации) в силу публичного характера своей деятельности осуществлять продажу товаров, выполнение работ или оказание услуг в отношении каждого, кто к нему обратится. Лицо, занимающееся предпринимательской деятельностью (некоммерческая организация) не вправе оказывать предпочтение одному лицу перед другим в отношении заключения публичного договора, кроме случаев, предусмотренных законодательством. 2. Цена товаров, работ и услуг, а также иные условия публичного договора устанавливаются одинаковыми для всех потребителей, за исключением случаев, когда законодательством или самим продавцом, услугодателем, подрядчиком допускается предоставление льгот для отдельных категорий потребителей.» Пункт 3 ст. 387 ГК РК дополнить абзацем третьим следующего содержания: «В случаях приобретения потребителями товаров, работ или услуг в целях, не связанных с предпринимательской деятельностью, субсидиарно применяется законодательство о защите прав потребителей». В ст. 389 ГК РК предлагаем внести дополнительный абзац следующего содержания: «В форме договора присоединения могут заключаться публичные договоры.» В Закон РК «О естественных монополиях и регулируемых рынках»: статью 10 «Права потребителя услуг (товаров, работ) субъекта естественной монополии» дополнить пунктом 5-2 следующего содержания: «на потребителей – физических лиц распространяется также законодательство о защите прав потребителей». Тем самым публичный договор как институт гражданского права является относительно новым правовым явлением, легальное определение которого обладает существенными недостатками, а правоприменительная деятельность не выработала четкие критерии отнесения того или иного договора к числу публичных. Наукой гражданского права также не выработаны единые подходы к понятию и признакам публичного договора. Проведенное нами исследование позволяет прийти к выводу, что не все подряд из выявленных нами признаков присутствуют в договорах, названных законодателем публичными, и, наоборот, основные и дополнительные признаки публичного договора присутствуют в договорных конструкциях, не названных законодателем публичными, что подтверждает наше мнение о необходимости расширительного толкования видов публичного договора. Публичный договор является одним из случаев ограничения свободы договора, исключением из общего принципа свободы договора. 2.5 Ответственность сторон публичного договора Юридическая ответственность является одним из видов социальной ответственности. Законодатель не сформулировал легальное определение понятия юридической, а тем более гражданско-правовой, имущественной ответственности. Оно дается в доктрине, в теории гражданского права. Причем доктринальные определения гражданско-правовой ответственности имеют существенные расхождения. Так, Н.С.Малеин определял имущественную ответственность как охранительное правоотношение, возникающее из факта правонарушения.[446] Другие авторы определяли ее как обязанности правонарушителя нести неблагоприятные последствия правонарушения.[447] С очевидностью приходится признать недостатки каждого из приведенных определений. Сам термин «ответственность» имеет многоплановое значение: как позитивная ответственность, как чувство ответственности, как санкция Иоффе О.С. считал, что ответственность – это санкция за правонарушение, вызывающая для правонарушителя отрицательные последствия в виде лишения субъективных гражданских прав или возложения новых либо дополнительных гражданско-правовых обязанностей.[448] Басин Ю.Г. под гражданско-правовой ответственностью понимал предусмотренное законодательством или договором имущественное взыскание или имущественное обременение, применяемое к субъекту гражданского правонарушения, нарушившему возложенные на него обязанности, и компенсирующие управомоченному лицу имущественные потери, вызванные нарушением[449]. Осипов Е.Б. определяет гражданско-правовую ответ­ственность как определенные меры защиты субъ­ективных гражданских прав (мер гражданско-правовой ответствен­ности), направленные на возложение на нарушителя субъективного гражданского права дополнительных имущественных лишений, обеспе­ченных государственным принуждением, в виде дополнительной граж­данско-правовой обязанности или лишения принадлежащего ему граж­данского права.[450] Cулейменов М.К. считает, что гражданско-правовую ответственность можно определить как один из видов гражданско-правовых санкций (выступающих как меры защиты гражданских прав), влекущих для нарушителя гражданских прав обеспеченные государственным принуждением дополнительные неблагоприятные последствия в виде дополнительного гражданско-правового обязательства или лишения принадлежащего ему гражданского права[451].
На наш взгляд, все приведенные определения не имеют существенных различий. При всем уважении к высказанным точкам зрения, все же отметим, что в них нет четкого указания на то, что применяемые к должнику меры должны обязательно повлечь уменьшение имущественной сферы должника и, причем, помимо его воли[452]. Иначе нет смысла вообще говорить об ответственности, тем более об имущественной ответственности. О.С. Иоффе отмечал, что понуждение к реальному исполнению обязательства нельзя отнести к мерам ответственности[453].
Мы считаем привлечение должника в имущественной ответственности одной из форм защиты гражданских прав, поэтому мы согласны с М.К.Сулейменовым, когда он критикует сторонников разделения мер ответственности и мер защиты. Сразу отметим, что в казахстанской цивилистике сложилось практически единогласное мнение о поделении гражданско-правовых санкций на меры имущественной ответственности и оперативные санкции (Басин Ю.Г., Сулейменов М.К., Диденко А.Г.). В качестве примеров мер оперативных санкций приведем пункты 53 и 54 Правил пользования электрической энергией от 24.01.2005 г., в соответствии с которыми энергоснабжающая и (или) энергопередающая организации, при наличии перечисленных в названных пунктах условий, имеют право прекратить полностью или частично подачу электроэнергии потребителю[454]. Прекращение подачи электрической энергии не является дополнительным обременением или имущественным лишением должника, а, следовательно, не относится к мерам имущественной ответственности. Таким образом, исходными критериями для обозначения гражданско-правовой ответственности являются неблагоприятные последствия для нарушителя, выражающиеся в понятиях принудительного (помимо воли) имущественного взыскания, имущественного обременения или имущественного лишения, уменьшение имущественной сферы должника, которое должен нести нарушитель субъективных гражданских прав. Мы согласны, что правонарушитель должен нести дополнительные гражданско-правовые обязанности или должен быть лишен принадлежащего ему субъективного гражданского права. Иначе трудно говорить об ответственности в ее семантическом значении. Колупаев И. также считает, что гражданско-правовая ответственность выражается в дополнительных обременениях, возлагаемых на правонарушителя[455]. Поскольку гражданское право регулирует главным образом имущественные отношения, связанные с использованием то­варно-денежных форм, то и гражданско-правовая ответственность соот­ветствует характеру регулируемых общественных отношений и всегда выступает в виде неблагоприятных имущественных последствий для правонарушителя.[456] Гражданско-правовая ответственность наступает за нарушение правовых норм, договорных обязательств, причинение внедоговорного имущественного вреда. Наше внимание будет сосредоточено на имущественной ответственности за нарушение договорных обязательств. Договорное обязательство отличается от внедоговорного тем, что субъекты вступают в него добровольно, осознанно. В связи с тем, что основная масса договорных обязательств в современных условиях носит возмездный характер, то естественно, что при вступлении в такие отношения стороны рассчитывают на встречное предоставление. Когда же такое встречное предоставление оказывается ненадлежащим или вообще отсутствует (не исполнено), то и возникает право требования кредитора. Причем кредитор, руководствуясь диспозитивным характером регулирования гражданских правоотношений, может потребовать применения либо только мер оперативных санкций, либо мер имущественной ответственности, либо и то, и другое. И только после волеизъявления кредитора возникает правоотношение по поводу гражданско-правовой ответственности, а именно: из договорного обязательства возникает охранительное обязательство. Это совершенно новое обязательство, так как при вступлении в договорные правоотношения стороны не предполагали, что кто-нибудь из них окажется должником или кредитором, что придется уплачивать неустойку или возмещать убытки, и т.д. Горячева Е.В. под договорной ответственностью понимает санкцию, применяемую для восстановления нарушенного вследствие неисполнения или ненадлежащего исполнения договора имущественного положения кредитора.[457] В публичных договорах, которые изначально рассчитаны на массовое применение, остро встает проблема защиты субъективных гражданских прав неопределенного круга лиц и каждого лица в отдельности. А привлечение правонарушителя к гражданско-правовой ответственности является одной из форм защиты гражданских прав, в том числе и публичной функцией государства. Именно по этой причине нарушение договорных обязательств в сфере действия публичного договора наносит вред не только определенному кредитору, но и зачастую всему обществу в целом, так как нарушение в одном звене, как цепная реакция, приводит к перебоям в работе всего механизма товарно-денежных отношений в обществе. Гражданско-правовая ответственность устанавливается как в целях предотвращения подобных правонарушений, так и в целях устранения их последствий в виде санкции за совершенное правонарушение. В гражданско-правовой литературе, к сожалению, очень часто формами гражданско-правовой ответственности (в смысле санкций) называют только возмещение убытков и уплату неустойки. Полагаем, что это слишком узкое понимание такой ответственности. На самом деле форм гражданско-правовой, или имущественной, ответственности гораздо больше. Помимо ст. 9 ГК РК, предусматривающей возмещение убытков, включающих в себя как реальный ущерб, так и упущенную выгоду, компенсацию морального вреда, и ст. 293 ГК РК об уплате неустойки, анализ содержания Главы 18 ГК РК «Обеспечение исполнения обязательств» позволяет выявить еще несколько форм гражданско-правовой ответственности. Так, статьи 318-320 предусматривают лишение имущества залогодателя путем продажи его имущества с торгов в случае неисполнения обязанности по договору; ст. 338 предусматривает потерю задатка или уплату его в двойном размере; ст. 338-2 предусматривает утрату права собственности на удерживаемое кредитором имущество должника; ст. 9 предусматривает также взыскание штрафа с государственного органа или должностного лица за воспрепятствование гражданину или юридическому лицу в приобретении или осуществлении права; пункты 4 и 5 ст. 157 ГК РК предусматривают возможность конфискации имущества, если сделка направлена на достижение преступной цели, и т. д. Но даже и приведенный перечень форм ответственности за нарушение обязательства не является исчерпывающим. Хотя следует признать, что возмещение убыт­ков и уплата неустойки являются наиболее распространенными формами ответственности за нарушение обязатель­ства. Тем более, что практически во всех имущественных отношениях возмещение убытков является общей мерой гражданско-право­вой ответственности, она может применяться при защите любых субъективных гражданских прав. Понятие и содержание убытков дано законодателем в п. 4 ст. 9 ГК РК. В гражданском праве действует так называемый генеральный принцип полного возмещения убытков, означающий, что должник обязан, а кредитор имеет право требовать возмещения как реального ущерба, то есть расходов, которые произведены или должны быть произведены лицом, право которого нарушено, стоимости утраченного или поврежденного его имущества; а также упущенной выгоды, то есть неполученных доходов, которые это лицо получило бы при обычных условиях оборота, если бы его право не было нарушено.
Общее правило об этом содержится в ст. 350 ГК РК, в соответствии с которой должник, не ис­полнивший или ненадлежаще исполнивший свое обязательство, обязан возместить кредитору вызванные нарушением убытки, тем самым возмещение убытков допустимо при любом гражданском правона­рушении, которое нанесло управомоченному лицу убытки.
Конечно, учитывая нормы ст. 364 ГК РК о вине кредитора и ст. 366 ГК РК о просрочке кредитора при решении вопроса о полном возмещении убытков должны учитываться и названные обстоятельства. При этом размер упу­щенной выгоды должен определяться на основании объективных критериев и с учетом всех обстоятельств конкретного правонару­шения. Кроме того, законодатель в некоторых случаях для определения размера имущественной ответственности оперирует терминами «действительные убытки», «действительная стоимость»: залогодержатель отвечает за утрату предмета залога в размере его действительной стоимости (ст.313); если иное не установлено договором, гарантия и поручительство обеспечивают лишь действительное требование (ст.332); товарищество обязано выплатить участнику ее действительную стоимость (ст.80); при страховании имущества страховая сумма не может превышать его действительной стоимости на момент заключения договора (ст.819) и т.д. Помимо полной имущественной ответственности, гражданское право различает также и ограниченную имущественную ответственность в обязательственном праве, которая предусмотрена ст. 358 ГК РК «Ограничение размера ответственности по обязательствам». В соответствии с названной статьей принцип ограниченной имущественной ответственности допускается лишь нор­мами законодательных актов или договором. Однако если размер ответственности для данного вида обязательств или за данное нарушение определен законодательством, то он не может быть уменьшен или исключен договором. Данное запрещение относится к договорам в форме присоединения или к иным договорам, в которых потребителем является физическое лицо (гражданин). Еще одно запрещение договорного ограничения или исключения имущественной ответственности закреплено в п. 2 ст. 350 ГК РК, не допускающем соглашения сторон об освобождении должника от возмещения убытков до нару­шения обязательства, кроме соглашения, ограничивающего взыска­ние упущенной выгоды и предусматривающего возможность взыс­кания только реального ущерба. Договорная ответственность возникает из обязательств, принимаемых на себя должником по своей воле, из договорных обязательств. Каждая сторона ожидает получить эквивалент, иначе бессмысленно вступать в договорные отношения по своей воле, в своем интересе. А ограничение ответственности доминирующей стороны не оправдывает ожидания эквивалентности другой стороны, нарушает принцип юридического равенства субъектов гражданских правоотношений. Случаи ограниченной ответственности, предусмотренные законодательством, касаются, в частности, следующих сфер. Так, ст. 491 ГК РК «Ответственность по договору энергоснабжения» предусматривает, что в случаях неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательств по договору энергоснабжения энергоснабжающая организация и абонент обязаны возместить только причиненный этим реальный ущерб.[458] Ст. 51 Закона о железнодорожном транспорте РК «Определение размера недостачи, повреждения (порчи) груза» регламентирует, что в случае обнаружения утраты, недостачи или повреждения (порчи) груза перевозчик и грузополучатель совместно определяют размер реального ущерба.[459] Ст. 19 Закона об электроэнергетике предоставляет потребителям электрической и тепловой энергии право требовать от энергопроизводящей, энергопередающей и энергоснабжающей организаций возмещения реального ущерба, причиненного недопоставкой или поставкой некачественной электрической и тепловой энергии, в соответствии с условиями заключенных договоров.[460] Пункт 63 Правил пользования электрической энергией 2005 г. также определяет, что лицо, виновное в снижении качества электроэнергии, возмещает причиненный им субъекту розничного рынка реальный ущерб, если иное не предусмотрено действующим законодательством.[461] Правила перевозки пассажиров, багажа и грузов на воздушных линиях РК от 25.04.2003 г. (п.79) также гласят, что при задержке перевозки пассажира по вине Перевозчика, последний уплачивает пассажиру штраф в размере 3 процентов от стоимости билета за каждый час задержки, помимо возмещения убытков пассажиру, если последние имели место, однако сумма взысканного штрафа не может превышать стоимости приобретенного билета[462]. Обратим внимание, что во всех приведенных нормах исполнителями являются предприниматели. Как мы выяснили ранее, основной категорией субъектов, на которых лежит бремя исполнения основной обязанности по договору, являются предприниматели. При этом законодатель «забывает» о принципе повышенной ответственности предпринимателей в имущественных отношениях, а тем более о предпринимательском риске, закрепленных в статьях 10, п.2 ст. 359 ГК РК и т.д. Норма ст. 10 «Предпринимательская деятельность осуществляется от имени, за риск и под имущественную ответственность предпринимателя» может толковаться только в том смысле, что имущественная ответственность предпринимателя может быть только полной, имея в виду полное возмещение причиненных им убытков. Способность нести самостоятельную имущественную ответственность в полном объеме является неотъемлемым реквизитом дееспособности, а, следовательно, и правосубъектности. В противном случае принцип юридического равенства субъектов является простой декларацией. Презумпции добросовестности, справедливости и разумности предполагают именно такое положение, когда все участники имущественных правоотношений на равных вступают в частности, в договорные правоотношения. Положение, когда одна сторона заведомо несет полную имущественную ответственность, а вторая сторона того же правоотношения, причем как доминирующая в правоотношении, и к тому же несет ограниченную ответственность, представляется нонсенсом, подлежащим изменению в целях соблюдения принципа социальной справедливости. Как известно, одним из общих оснований для возложения имущественной ответственности на субъекта является наличие вины за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства (п.1 ст.359 ГК РК). Вместе с тем пункт второй той же статьи говорит о повышенной ответственности предпринимателей: «Лицо, не исполнившее или ненадлежащим образом исполнившее обязательство при осуществлении предпринимательской деятельности, несет имущественную ответственность, если не докажет, что надлежащее исполнение оказалось невозможным вследствие непреодолимой силы, то есть чрезвычайных и непредотвратимых при данных условиях обстоятельствах (стихийные явления, военные действия и т.п.). К таким обстоятельствам не относится, в частности, отсутствие на рынке нужных для исполнения товаров, работ или услуг». Это правило должно, по нашему глубокому убеждению, полностью распространяться в публичных договорах на «исполнителей», которые являются индивидуальными предпринимателями или коммерческими организациями.
В противном случае возникают многочисленные проблемы, когда законодательными актами или договором предусмот­рена ограниченная ответственность, а сумма фактических убытков во много крат превышает суммы, которые допускаются к взысканию с должника. Например, в связи с несоблюдением энергоснабжающей организацией режима передачи электроэнергии у абонента «застыл» бетон в бетономешалке, что повлекло не только порчу самого бетона (упущенная выгода), но и бетономешалки, из которой практически невозможно выгрузить такой продукт; у пивоваренного завода испортилась целая партия пива, требующего по технологии непрерывного процесса брожения при строго определенном температурном режиме, и т.д. А ст. 491 ГК РК предусматривает возмещение только реального ущерба, что никак не соотносится с принципом полного возмещения убытков и принципом социальной справедливости.
Или перевозчик – железная дорога – несвоевременно доставила скоропортящийся груз по месту назначения, в результате чего допустила порчу груза. Грузоотправитель скоропортящегося груза не сможет продать такой груз и понесет убытки как в форме реального ущерба, так и упущенной выгоды. Однако в соответствии со ст. 51 Закона О железнодорожном транспорте он сможет истребовать только сумму реального ущерба, которая несоизмерима с суммой неполученного дохода[463]. Таких примеров можно привести сколько угодно. В процессе исполнения обязательств общим требованием является принцип реального исполнения обязательства. Например, в той же перевозке грузоотправителю, пассажиру требуется именно фактическое перемещение груза или пассажира из одного места в другое. Никакими суммами неустойки неисполнение данной обязанности перевозчиком компенсировано быть не может. Поэтому возникает проблема соотношения имущественной ответственности должника и исполнения им обязанности в натуре. Общее правило содержится в п. 1 ст. 354 ГК РК, в соответствии с которым уплата неустойки и возмещение убытков в случае ненадлежащего исполне­ния обязательства не освобождает должника от исполнения обязатель­ства в натуре. В соответствии с п. 2 ст. 354 ГК РК в случае неисполнения обязательства уплата неустой­ки и возмещение убытков, по общему правилу, освобождают должника от исполнения обязательства в натуре. Но данное правило никак не может быть применимо в публичных договорах, особенно ярко такая невозможность проявляется в сфере действия естественных монополий. Так, в договорах оказания услуг телефонной связи, снабжения электрической и тепловой энергией, водоснабжения и т.п. возмещение убытков и уплата неустойки «исполнителем» потребителю не влекут прекращения договорных отношений между ними и не компенсируют неисполнение или ненадлежащее исполнение обязанностей должником. Особенностью таких договоров в большинстве случаев является их непрерывный, длящийся характер, поэтому правило п.2 ст. 354 ГК РК почти не применимо для регулирования правоотношений в сфере действия публичного договора (а если применимо, то крайне редко). Конечно, в ответ на наш вывод можно возразить, что в состав убытков в таких случаях потребитель может включить также и рас­ходы, произведенные им в связи исполнением обязательства за счет должника третьим лицом (ст. 356 ГК РК). Однако действие публичных договоров распространяется на многочисленный круг потребителей-кредиторов и всего одно нарушение «исполнителя» влечет, как правило, убытки для неограниченного круга субъектов, например, отключение электрической или тепловой энергии, опоздание поезда, и т.п. Кроме того, многие из правоотношений, регулируемых нормами о публичном договоре, как сказано выше, являются длящимися, характеризуются признаком непрерывности. А отсюда вряд ли можно представить себе, что вследствие неисполнения или ненадлежащего исполнения своих обязанностей «исполнителем» одномоментно бесчисленное количество потребителей в массовом порядке воспользуется нормой ст. 356 ГК РК, то есть в разумный срок поручит выполнение обязательства третьим лицам за разумную цену либо выполнит его своими силами, а затем потребует от должника возмещения понесенных необходимых расходов и других убытков. Самое элементарное препятствие для того, чтобы воспользоваться приведенной нормой – это отсутствие на рынке других «исполнителей», например, для удовлетворения потребностей в энергоснабжении, питьевой воде, связи, перевозке железнодорожным или воздушным транспортом, и т.д. Своими силами такие действия выполнить практически невозможно. В правоотношениях, охватываемых публичным договором, основным способом надлежащего исполнения является реальное исполнение, исполнение в натуре. Прекращение договорного обязательства предоставлением отступного, например, или зачетом, практически невозможно. А потому любое иное отступление от такого способа исполнения должно влечь имущественную ответственность для «исполнителя». Говоря об основаниях привлечения субъекта к имущественной ответственности, следует отметить, что традиционно признанными условиями наступления граж­данско-правовой ответственности являются: противоправное пове­дение нарушителя; наличие убытков или вреда; наличие при­чинной связи между противоправным поведением и наступивши­ми вредоносными последствиями; наличие вины правонаруши­теля. Однако в гражданском праве перечисленные условия не являются универсальными, общеобязательными для всех со­ставов конкретных правонарушений. Для наступления гражданско-правовой ответственности от­дельные видов правонарушений могут и не включать в себя все подряд перечисленные условия. Например, взыскание неустойки, по общему правилу, не требует наличия убытков. М.К.Сулейменов, соглашаясь с В.В.Витрянским, считает, что единственным и общим основанием гражданско-правовой ответственности является нарушение субъективного гражданского права[464]. Тем самым ученые придерживаются существующего в теории гражданского права принципа причинения, наряду с принципом вины. Принцип причинения предусмотрен пунктом 2 ст. 359 ГК РК, который исключает требование вины, предусматривает случаи безвиновной ответственности предпринимателя. Виновным может признаваться как действие, так и бездействие. Под вредом в гражданском праве понимают всякое умаление личного или имущественного блага, поэтому вред может выражаться как в виде материального, имущественного вреда, так и в виде морального вреда. Необходимость возмещения причиненного имущественного вреда в процессе заключения и исполнения публичных договоров сомнений и споров не вызывает. Что же касается компенсации причиненного при этом морального вреда, то тут возникают и теоретические, и законодательные, и практические проблемы. Многие суды отказывают истцам-потребителям в удовлетворении требований о компенсации морального вреда, ссылаясь на запретительную норму статьи п. 4 ст. 951 ГК РК о том, что моральный вред, причиненный действиями (бездействием), нарушающими имущественные права гражданина, возмещению не подлежит, кроме случаев, предусмотренных законодательными актами. Основным доводом судов является ссылка о том, что публичные (да и иные) договоры нарушают в первую очередь и преимущественно имущественную сферу потребителей. Об удовлетворении имущественных требований решение вынесено, следовательно, по мнению судей, вопрос исчерпан, а далее идет ссылка на п.4 ст.951 ГК РК.
Мы же полагаем, что в правовом регулировании правоотношений, где потребителями являются физические лица либо юридические лица, использующие товары, работы или услуги для непредпринимательских целей, субсидиарно должно применяться законодательство о защите прав потребителей, которое безусловно предусматривает компенсацию морального вреда наряду с возмещением имущественного вреда. А именно, ст. 18 Закона Каз ССР «О защите прав потребителей» имеет специальное название «Возмещение морального вреда» и предусматривает компенсацию морального вреда, причиненного гражданину вследствие нарушения его прав, предусмотренных законодательством о защите прав потребителей. Об этом же говорится в нормативных постановлениях Верховного Суда РК № 3 от 21.06.2001 г. «О применении судами законодательства о возмещении морального вреда» и от 25.07.1996 г. № 7 «О практике применения судами законодательства о защите прав потребителей»[465].
Более того, ст. 142 ГК РК закрепляет правило, по которому при одновременном нарушении личных неимущественных и имущественных прав размер возмещения имущественного вреда увеличивается с учетом компенсации, причитающейся потерпевшему за нарушение личных неимущественных прав. Ст. 352 ГК РК также утверждает, что моральный ущерб, причиненный нарушением обязательства, возмещается сверх убытков, предусмотренных ст. 350 ГК РК. И, наконец, пункт 3 ст. 952 гласит, что моральный вред возмещается независимо от подлежащего возмещению имущественного вреда. Тем более, что законодатель Республики Казахстан относит к числу потерпевших в результате причинения морального вреда не только физических, но и юридических лиц (ст.951 ГК РК). Российские авторы приводят серьезные обоснования необходимости компенсации морального вреда физическим лицам даже при исполнении договоров страхования, которые законодателем не отнесены прямо к публичным.[466] Рассмотрение данного вопроса будет односторонним и неполным, если обойти вопрос об имущественной ответственности «слабой» стороны в публичном договоре. Здесь следует отметить, что в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения ею договорных обязанностей она несет имущественную ответственность с учетом общих положение об основаниях гражданско-правовой ответственности, с непременным учетом наличия или отсутствия вины, то есть по принципу вины, а не причинения. Заключенное заранее соглашение об устранении или ограничении ответственности за умышленное нарушение обязательства недействительно. Осуществление гражданских прав не должно нарушать прав и охраняемых законодательством интересов других субъектов права. В частности, ст. 11 ГК РК запрещает монополистическую и всякую иную деятельность, направленную на ограничение или устранение законной конкуренции, получение необоснованных преимуществ, ущемление прав и законных интересов потребителей. В случае причинения убытков для определения их размера принимаются во внимание цены, существовавшие в том месте, где обязательство должно было быть исполнено, в день добровольного удовлетворения должником требования кредитора, а если требование добровольно удовлетворено не было - в день предъявления иска. Исходя из обстоятельств, суд может удовлетворить требование о возмещении убытков, принимая во внимание цены, существующие в день вынесения решения либо в день фактического платежа. В том числе при определении размера упущенной выгоды учитываются меры, предпринятые кредитором для ее получения и сделанные с этой целью приготовления. На основании изложенного приходим к выводу, что принцип ограниченной ответственности лиц, занимающихся предпринимательской деятельностью, противоречит самому понятию предпринимательства и принципу полной имущественной ответственности, принципу ответственности предпринимателей за причинение (а не за вину), и общеправовому принципу справедливости. Когда норма права становится тормозом развитию угодных обществу социальных связей или в изменившихся условиях ее применение будет вести к несправедливости, то либо эта норма должна быть заменена или дополнена другим правилом, либо ее следует наполнить новым содержанием, то есть правовое регулирование должно быть адекватным реально существующим общественным отношениям. Нам представляется, что в публичных договорах, условия которых формулируются только доминирующей стороной, имущественная ответственность должна быть установлена за включение в договор недобросовестных условий, которые объективно противоречат интересам одной из сторон или целью которых является создание существенного неравноправия сторон. Кроме того, должна быть предусмотрена ответственность за злоупотребление правом заключения договора, то есть такое недобросовестное поведение стороны, которое не отвечает требованиям разумности, добросовестности и справедливости. Если одна сторона заведомо знала или должна была знать о неопытности другой стороны и при этом включила в договор условия, предоставляющие выгоду себе, то другая сторона при таких обстоятельствах может потребовать изменения или расторжения договора. Во всяком случае, доминирующая сторона должна четко представлять, что за ее недобросовестное, неразумное, несправедливое поведение будут применены меры имущественной ответственности[467]. Полагаем, что включение в публичный договор условий о возмещении «исполнителем» потребителю только реального ущерба должно рассматриваться как обременительное условие и повлечь возникновение у потребителя права требовать изменения данного условия по названному нами основанию. Но для этого в первую очередь следует внести изменения в действующее законодательство, устанавливающее ограниченную ответственность доминирующей в правоотношении стороны. Басин Ю.Г. считал, что «жизнь обгоняет прочность правовых запретительных мер», поэтому на того, кто реально принимает решения, должны в конечном счете возлагаться все риски и вся ответственность, так как самоуправляемый рынок энергично вырабатывает способы неподчинения этому принципу[468]. Применительно к публичным договорам, заключаемым способом присоединения, это означает, что в публичных договорах предприниматель должен нести как минимум полную, а никак не ограниченную, имущественную ответственность. Юридическая ответственность является в то же время средством защиты потерпевшей стороны – в данном случае кредитора в договорном правоотношении. Как полагают ученые, субъективные гражданские права, которые принадлежат участникам имущественного оборота, должны быть не только реально осуществимыми. Субъекты этих прав должны быть наделены возможностями по пресечению нарушения прав, их восстановлению, компенсации всех потерь, вызванных нарушением субъективных прав, иначе эти права являются лишь декларативными[469]. Как известно, одним из основных вопросов гражданского права, особенно в публичных договорах, является защита слабой стороны в договорном обязательстве. Причем такая защита должна осуществляться независимо от того, в какой роли – должника или кредитора - выступает эта слабая сторона. Реализация данной задачи, по мнению исследователей, требует формального отступления от одного из основных принципов гражданского законодательства - равенства участников гражданско-правовых отношений. Фактически же, предоставляя слабой стороне дополнительные права и соответственно возлагая на ее контрагента по договору дополнительные обязанности, законодатель тем самым обеспечивает на деле равенство участников таких договорных отношений. Образно говоря, здесь применяется принцип сообщающихся сосудов в физике: для установления равенства уменьшение, ограничение прав одной стороны должно влечь расширение, увеличение прав другой стороны.
Д.Р.Канев на этом основании считает, что правоотношение по поводу мер имущественной ответственности в связи с нарушением договорных обязательств должно иметь характер неэквивалентности для должника, поскольку оно возникает вследствие его противоправных деяний[470]. Теория права выделяет и обстоятельства, исключающие юридическую ответственность, в частности, такие социальные явления, как непреодолимая сила, необходимая оборона и крайняя необходимость. В публичном договоре данные обстоятельства освобождают от ответственности обе стороны правоотношения.
Возвращаясь к вопросу о количественном отношении кредиторов в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения обязанности «исполнителем» в публичном договоре, рассмотрим средства правовой защиты таких кредиторов, а, следовательно, и ответственности должников. Значимость данного вопроса не только для отдельно взятого государства подтверждается заключением Соглашения об основных направлениях сотрудничества государств-участников СНГ в области защиты прав потребителей (Москва, 25.01.2000 г.), утвержденного постановлением Правительства РК №1197 от 04.08.2000 г. и вступившим в силу с 17.08.2000 г.[471] В связи с изменением приоритетов целей правового регулирования в правовом государстве, связанных с пониманием прав человека как социальной ценности, появилась необходимость защиты интересов больших групп граждан-потребителей, оказавшихся в одинаковой ситуации в связи с нарушением их интересов одним и тем же лицом. Как мы говорили, по такому поводу введен институт неопределенного круга лиц. В случаях, когда должник добровольно не удовлетворяет их законные требования, современным законодательством предусматривается предъявление исков в защиту неопределенного круга лиц. В Европе по этому поводу возник термин «консюмеризм». Впервые такие иски под названием групповых исков возникли в Великобритании (repere-sentative action), а затем были рецепированы и в США (class action)[472]. Групповой иск позволяет защищать интересы большой группы лиц, персональный состав которой неизвестен на момент возбуждения дела, без специального получения на то полномочий со стороны всех входящих в нее лиц. Сразу оговоримся, что в науке гражданского процессуального права СНГ в настоящее время уже проводится различие между групповыми исками и исками (требованиями) в защиту неопределенного круга лиц. Законодатель в Казахстане называет их коллективными исками. Так, Т.Ю.Карева и Г.О.Аболонин иски о защите имущественных прав большой группы лиц (например, дольщиков по договору долевого участия в жилищном строительстве, где число кредиторов заведомо известно) предлагают называть непосредственно групповыми исками. Иски же, в которых число кредиторов невозможно установить (как например в публичных договорах), называют требованиями или исками в защиту неопределенного круга лиц[473]. Другим отличительным признаком исков в защиту неопределенного круга лиц исследователи называют неимущественный характер требований. Например, требование о запрещении предприятиям связи, занимающим доминирующее положение на рынке услуг связи, включать в договоры с абонентами заведомо обременительные условия о предварительной оплате данных услуг. В соответствии со ст. 23 Закона КазССР «О защите прав потребителей» общественные организации потребителей «вправе самостоятельно или через прокурора предъявить иск в суд о признании действий продавца, изготовителя (их представителей), исполнителя, а также органа управления противоправными в отношении неопределенного круга потребителей (коллективный иск) и прекращении этих действий. При удовлетворении коллективного иска суд обязывает правонарушителя довести в установленный срок через средства массовой информации или иным способом до сведения потребителей решение суда. Вступившее в законную силу решение суда по коллективному иску обязательно для суда, рассматривающего иск потребителя о гражданско-правовых последствиях действий указанных лиц». Системное толкование приведенной нормы названного Закона свидетельствует, что целью такого иска является признание действий ответчика противоправными по отношению ко «всем» лицам. Такой вывод исходит из того, что публичный договор должен быть заключен «с каждым, кто обратится». Другими целями, как явствует из ст. 23, являются пресечение незаконных действий ответчика и установление преюдиции по делу. Тем самым судебное разрешение таких категорий дел влечет экономичность судебного процесса, выражающийся, в частности, в том, что дело не будет затягиваться по мотивам установления круга лиц, позволяет в одном процессе рассмотреть массу однотипных требований и т.д. Отдельные кредиторы имеют право самостоятельно, индивидуально обратиться в суд с иском к тому же ответчику и в этом случае им не надо будет заново приводить доказательства неправомерности действий ответчика, поскольку решение по иску от имени неопределенного круга лиц имеет преюдициальную силу. При этом достигается и социальный эффект, поскольку одновременно защищается, как публичный интерес, так и частноправовые интересы. Причем термин «публичный интерес» является материально-правовым, а предъявляемый в его защиту иск от имени неопределенного круга лиц – это процессуально-правовое понятие. В контексте темы диссертационного исследования для нас представляет интерес предмет иска в защиту неопределенного круга лиц. Особенностью исков в защиту неопределенного круга лиц является то, что они носят публичный характер, то есть направлены на защиту интереса каждого через интерес всех. На этом основании Т.Ю.Карева предлагает суду отступить от презумпции возложения бремени доказывания на стороны и быть активным участником такого процесса, поскольку речь идет о защите публичных интересов.[474] Непосредственно правопорождающего значения такое судебное решение для неопределенного круга потребителей не имеет. Однако следствием такого решения будет более эффективная правовая защита граждан, являющихся стороной по публичным договорам. При этом следует использовать рациональные моменты зарубежного законодательства и судебной практики, соединяя их с казахстанскими правовыми реалиями. В целях наиболее полного достижения принципа социальной справедливости при рассмотрении таких дел рекомендуется оповещение всех заинтересованных лиц путем публикации в печати, рассылки извещений, либо иным способом, избранным судьей. Прием индивидуальных исков по территории всей страны не повлечет такого эффекта, преимущества коллективного иска останутся не использованными. Поэтому рекомендуется при возбуждении дел в различных судах производство по коллективному иску консолидировать в одном суде. Некоторые авторы полагают, что предъявление коллективного иска якобы лишает заинтересованных лиц права самостоятельно защищать свои права в суде. Наоборот, каждый вправе обратиться с самостоятельным требованием в суд и не участвовать в рассмотрении коллективного иска. Практическая целесообразность обращения в суд с иском в защиту неопределенного круга лиц обосновывается тем, что для значительного числа людей, потерявших свои деньги, не имеющих возможности оплатить услуги адвоката или лично вести процесс по причине юридической неграмотности, такой иск является серьезной поддержкой в защите их интересов. Многих потенциальных истцов отпугивает от обращения в суд сложность участия в процессе в условиях состязательности. Поэтому коллективный иск в общесоциальном аспекте может стать важным рационализирующим судебные процедуры средством защиты прав больших групп потребителей, облегчить работу судей и разгрузить суды для разрешения других споров.
Еще одним способом защиты интересов всех и каждого в деле защиты массового потребителя исследователи называют необходимость повышения статуса и укрепления государственного органа, на который возложена защита прав потребителей, поскольку, по мнению С.Куанышбаевой, пока единственной действенной силой остается бдительность самих потребителей.[475]
Выводы: В публичных договорах при применении норм об ответственности «исполнителя» во многих случаях неприменим п. 2 ст. 354 ГК РК; исполнение может быть только реальным; убытки должны быть возмещены в полном объеме; в сфере естественных монополий невозможно прекращение договора даже по вине исполнителя; многие договоры характеризуются непрерывностью исполнения. Поскольку в Казахстане институт публичного договора как оценочная категория не получил еще должного научного рассмотрения, полагаем необходимым и своевременным издание нормативного постановления Верховного Суда РК о судебной практике применения законодательства о публичных договорах, что несомненно будет способствовать единообразному правопониманию и правоприменению, а также более высокой степени правовой защищенности всех участников таких правоотношений. Далее будут рассмотрены отдельные виды договоров, как поименованные, так и непоименованные законодателем в качестве публичных договоров в соответствии с классификацией договорных обязательств на обязательства по передаче имущества в собственность или в иное вещное право, по передаче имущества в пользование, по производству работ и оказанию услуг. Отдельные виды договоров рассматривались нами в данной работе в первую очередь исходя из наличия или отсутствия рассмотренных во втором разделе признаков публичных договоров, в сочетании с традиционной схемой, излагаемой в учебниках гражданского права (понятие договора, его предмет, существенные условия, стороны, их права и обязанности, ответственность). Права и обязанности, ответственность сторон освещались только в связи с необходимостью подтверждения публичного характера договора, поэтому в этой части исследование может быть не полным, поскольку в рамки данной работы детальная характеристика содержания рассматриваемых видов договоров не входит. Исследование проводилось в основном путем применения формально-логического метода, аналитической проработкой правового материала, закрепленного в нормативных правовых актах. Такой метод призван помочь правильно классифицировать правовые явления, определить их правовую природу, выявить в договорном правоотношении признаки публичного договора и юридические особенности отдельных видов договоров. Нельзя не отметить и тот факт, что некоторые из рассмотренных нами договорных конструкций совершенно не исследованы отечественной правовой наукой и впервые получили освещение в нашей работе, что представляло определенные трудности при проведении исследования. С.С.Алексеев называет формально-логический метод догматическим методом, поясняя, что догма права составляет основу аналитической юриспруденции. В подтверждение своих положений ученый приводит высказывание виднейшего дореволюционного юриста Б.А. Кистяковского о том, что только догматическая юриспруденция создает полноту разработки понятий, их точность и устойчивость.[476] С таких позиций и будет проводиться исследование отдельных видов договоров в последующих разделах работы. Причем договоры, поименованные законодателем публичными, будут рассмотрены практически все; что же касается договоров, не поименованных законодателем таковыми, но содержащих основную массу признаков публичных договоров, то поскольку невозможно «объять необъятное» в силу их большого количества, в настоящей работе будут рассмотрены лишь некоторые из них, в целях подтверждения тезиса о необходимости распространения правил о публичных договорах на иные договоры. 3. ОТДЕЛЬНЫЕ Виды публичных договоров 3.1 ДОГОВОРЫ ПО ПЕРЕДАЧЕ ИМУЩЕСТВА В СОБСТВЕННОСТЬ ИЛИ В ИНОЕ ВЕЩНОЕ ПРАВО 3.1.1 Договор розничной купли-продажи Розничная купля-продажа выделена в ныне действующем Гражданском кодексе РК в самостоятельный параграф 2 Главы 25 (статьи 445-457). Прежний ГК Казахской ССР не содержал даже отдельной статьи с таким наименованием и лишь в двух статьях – 236 и 238 – оговаривалось, что определенное правило применяется в розничной торговле.[477] Кроме Гражданского кодекса, розничная продажа регулируется также специальным законодательством о защите прав потребителей и о торговой деятельности. В качестве противоположности розничной торговле называется оптовая торговля, которая осуществляется оптовыми продавцами большими партиями, с применением оптовых скидок к цене товара, а покупателями являются оптовые приобретатели, которые используют данный товар для дальнейшей перепродажи с целью получения дохода, как правило, путем розничной торговли. Продажа в розницу означает продажу товара непосредственным потребителям в единичных количествах. Следует отметить, что в имеющихся довольно многочисленных публикациях, в том числе и в учебниках по гражданскому праву, характеристика рассматриваемого договора ведется с общих позиций принципа свободы договора, при этом не акцентируется внимание на публичном его характере, либо об этом упоминается вскользь. Поэтому мы попытаемся проанализировать договор в соответствии с его юридической сущностью, а именно как публичный договор. Казахстанские ученые выделяют три признака договора розничной купли-продажи: характеристика продавца как предпринимателя; продажа товара именно в розницу, то есть непосредственная продажа товаров потребителям, как правило, в малых количествах; публичный характер[478]. В соответствии со ст. 445 ГК РК, «по договору розничной купли-продажи продавец, осуществляющий предпринимательскую деятельность по продаже товаров, обязуется передать покупателю товары, обычно предназначаемые для личного, семейного, домашнего или иного использования, не связанного с предпринимательской деятельностью». Часть вторая названной статьи прямо называет данный договор публичным со ссылкой на ст. 387 ГК РК. ГК Российской Федерации дает аналогичное определение данного договора (ст. 492). ЗРК «О регулировании торговой деятельности» от 12.04.2004 г. под розничной торговлей имеет в виду предпринимательскую деятельность по продаже товаров потребителям для их личного использования (ст.1)[479]. Розничная торговля - это основной вид купли-продажи, осуществлявшийся прежде специализированными торговыми предприятиями по розничным ценам. В настоящее время это также преобладающий вид договора купли-продажи. Рассматривая такой признак публичного договора, как публичный характер деятельности продавца, имеющий публичный интерес, отметим, что ежедневное существование каждого индивида и общества в целом требует постоянного, систематического приобретения таких утилитарных товаров, как продукты питания, одежда, канцелярские товары, иные предметы обихода. Процессы урбанизации, развитие техники и технологий повлекли невозможность практически любой ячейки общества самостоятельно обеспечивать себя такого рода вещами. В силу названных причин правоотношения, охватываемые договором розничной купли-продажи, являются наиболее широкими по объему по сравнению с иными договорными правоотношениями. Они ежедневно затрагивают субъективные имущественные интересы практически каждого физического лица, независимо от его пола, национальности, возраста, гражданства и т.д. Без надлежащего розничного товарооборота невозможен и правопорядок в обществе, что и повлекло признание законодателем розничной купли-продажи в качестве публичного договора.
Предмет договора– это действия по продаже товаров, предназначенных для личного, домашнего, семейного или иного потребления, не связанного с предпринимательской деятельностью. Объектом договора розничной купли-продажи могут быть любые, предназначенные для вышеуказанной цели вещи, не изъятые из гражданского оборота, определяемые родовыми признаками или индивидуально-определенные. Предмет договора розничной купли-продажи уже предмета договора купли-продажи, так как не могут продаваться в розницу, например, имущественные права. Ограниченное в обороте имущество может продаваться только на основании специальных разрешений.
Объект в данном виде договора ограничивается также количеством и целевым назначением. Так, продажа одного автомобиля гражданину для потребительских целей является розничной продажей, а продажа партии автомобилей уже таковой не является. Продажа одного автомобиля коммерческой автотранспортной организации расценивается не как розничная купля-продажа, а как поставка, так как цель покупки – использование автомобиля для предпринимательства. К существенным условиям договора розничной купли-продажи законодатель в соответствии с общими положениями о купле-продаже относит условия о наименовании и количестве товара (п.3 ст. 407 ГК РК). Вещи с различными обременениями, а также принадлежащие нескольким собственникам, как правило, в розницу не продаются. При этом необходимо учитывать такие характеристики товара как наименование и количество, комплектность, комплект, ассортимент, качество и безопасность товара, упаковка и маркировка. ЗРК «О торговой деятельности» относит к розничной купле-продаже также и услуги предприятий общественного питания, что представляется не соответствующим правовой действительности. А вот деятельность продавцов на торговых рынках, несмотря на кажущийся публичный (открытый) характер, не охватывается нормами о публичном договоре, о чем нами приведены обоснования в главе 2 работы. Признание того или иного договора публичным влечет за собой ряд серьезных правовых последствий, направленных на защиту прав потребителей, признаваемых законодателем практически любого цивилизованного государства наиболее экономически слабой стороной в договоре. Продавцамив данном виде договора выступают предприниматели, то есть коммерческие юридические лица и индивидуальные предприниматели без образования юридического лица, зарегистрированные в качестве предпринимателей в установленном законом порядке. Тем самым очевидным становится недостаток конструкции ст. 387 ГК РК, где в качестве стороны, на которой лежит бремя исполнения основной обязанности, названа только «коммерческая организация». Но не все предприниматели могут быть продавцами. Например, банк, хоть и является коммерческой организацией-предпринимателем, однако не может быть продавцом в розничной торговле, то есть здесь необходимо учитывать и соответствующий объем правоспособности субъекта. По мнению Н.Ю. Хорошавиной, продавцом по договору розничной купли-продажи может быть и некоммерческая организация. В связи с чем она считает, что связывать реализацию норм о публичных договорах необходимо именно с характером фактически осуществляемой организацией деятельности, который в данном случае должен быть предпринимательским, а не с основной целью ее деятельности.[480] Полагаем, что в единичных случаях не исключена и такая возможность, например, общественное объединение может продавать свои буклеты, религиозное объединение может продавать в розницу религиозные принадлежности, но такие их действия не носят систематический характер, не оказывают ежедневного воздействия на неограниченный круг потребителей. Для розничной торговли некоторыми товарами (спиртные напитки, огнестрельное оружие, лекарства и т.д.) продавец должен иметь лицензию. Правила розничной реализации лекарственных средств, медицинской техники и изделий медицинского назначения утверждены в Казахстане 11.02.2004 г.[481] В соответствии с п. 1 ст. 12 ЗРК «О торговой деятельности» розничная торговля осуществляется через магазины, торговые дома, рынки и автоматы, киоски, автолавки, палатки, выносные прилавки. Покупателями в договоре розничной купли-продажи могут быть в основном физические лица с учетом степени их дееспособности. Однако не исключается и право юридических лиц быть покупателями в данном виде договора. Так, В.В. Ровный отмечает, что «в большинстве случаев покупателями здесь являются граждане», не исключая тем самым и юридических лиц[482]. Как отмечается в учебной литературе, юридические лица могут приобретать товары в розничной продаже для хозяйственно-бытовых целей. Для этих же целей могут приобретать товары в розничной торговле также и индивидуальные предприниматели. В частности, компьютерную и иную офисную технику, офисную мебель, канцтовары и т.п. Авторы Комментария к особенной части Гражданского кодекса РК полагают, что на вопрос о возможности указанных субъектов быть покупателями в договоре розничной купли-продажи ответ должен быть утвердительным.[483] Вопросы правого регулирования правоотношений розничной купли-продажи с участием покупателя-негражданина требуют дальнейшей научной разработки, поскольку в юридической литературе данная сфера не подвергалась специальному исследованию. Если законодательными актами Республики Казахстан установлено ограничение по возрасту потребителя при продаже каких-либо товаров, то продавец обязан отказать в продаже, если покупатель не предъявил документы, подтверждающие его возраст. Малолетние и частично дееспособные граждане могут совершать сделки, соответствующие их возрасту. Причем табачные изделия и спиртные напитки не должны продаваться всем несовершеннолетним. Покупатели в этом виде торговли являются потребителями и на них распространяется законодательство о защите прав потребителей. Как отмечалось ранее, публичный договор характеризуется также специально оговоренным законодателем порядком заключения договора. Особенность договора розничной купли-продажи как публичного договора проявляется в том, что у продавца существуют определенные обязанности перед покупателем еще до момента заключения договора, так называемые преддоговорные обязанности, которые регулируются в императивном порядке законодателем. Так, в соответствии с п.5 статьи 395 ГК РК: «Содержащее все существенные условия договора предложение, из которого усматривается воля лица, делающего предложение, заключить договор на указанных в предложении условиях с любым, кто отзовется, признается офертой (публичная оферта)». В частности, для договора розничной купли-продажи в соответствии с п. 3 ст. 12 ЗРК «О торговой деятельности» выставление товаров, демонстрация их образцов или представление сведений о продаваемых товарах (описаний, каталогов, фотоснимков и тому подобное) в месте их продажи признаются публичной офертой независимо от того, указаны ли цены и другие существенные условия договора купли-продажи, за исключением случаев, когда продавец явно определил, что соответствующие товары не предназначены для продажи. Приведенная норма частично дублирует правила п.1 ст. 447 ГК РК «Публичная оферта товара». Уточним, что офертой, то есть предложением о заключении договора, является также демонстрация товара путем выставления его на витринах, стеллажах, прилавках, демонстрация их образцов в месте их продажи. Причем оферта может быть как устной, так и письменной. Применение правила о публичной оферте относится еще к одному признаку публичного договора.
Гражданское уложение Германии (параграф 356) считает надлежащим также и заключение данного договора на основании рекламных проспектов и предоставляет покупателю право в таких случаях вернуть товар, т.е. право расторжения договора.[484] Розничная торговля вне торговых мест путем сетевого маркетинга, общественных распространителей, продажи по почте и другими способами регулируется в порядке, установленном Правительством РК (п. 4 ст. 12 ЗРК «О регулировании торговой деятельности»).
Отказ продавца от заключения публичного договора розничной купли-продажи при наличии возможности предоставить потребителю соответствующие товары не допускается. При необоснованном уклонении продавца от заключения публичного договора применяются правила п. 4 ст. 399 ГК РК о возможности покупателя обратиться с иском о понуждении заключить договор и требовать возмещения всех убытков. Данная норма представляется необходимой, она направлена на дисциплинирование участников договора, особенно доминирующую сторону - продавца. Однако следует отметить также, что на практике в рассматриваемом виде договора она не востребована, т.к. покупателю в такой ситуации гораздо проще обратиться к другому розничному продавцу, чем тратить время и деньги на подачу искового заявления и нести связанные с этим моральные издержки. Тем не менее, в рассматриваемом договоре присутствует и такой признак. Предприниматель (продавец) не вправе оказывать предпочтение одному лицу перед другим лицом в отношении заключения публичного договора розничной купли-продажи, кроме случаев, предусмотренных законодательством. В частности, законодательством предусмотрен запрет на продажу алкогольной и табачной продукции, а также огнестрельного оружия, лицам, не достигшим 18-летнего возраста. Цена товаров, а также иные условия публичного договора устанавливаются одинаковыми для всех потребителей, за исключением случаев, когда законодательством допускается предоставление льгот для отдельных категорий потребителей. При этом практически все исследователи отмечают, что льготы эти должны предоставляться не конкретным индивидуумам, а именно отдельным категориям потребителей. Например, ветеранам или участникам Великой Отечественной войны, пенсионерам по возрасту или детям, и т.п. Вместе с тем в литературе в связи с этим также высказываются мнения о необходимости изменения формулировки ст. 387 ГК РК в части возможности предоставления льгот по оплате цены договора (товара) не только в случае закрепления таких льгот в законодательстве, но и в случае установления льгот самим продавцом. Представляется, что так называемые «распродажи» могут служить примером применения льгот самим продавцом в договоре розничной купли-продажи. То есть, соглашаясь с мнением исследователей, предлагаем редакцию пункта 2 ст.387 ГК РК изложить в следующей версии: «2. Цена товаров, работ и услуг, а также иные условия публичного договора устанавливаются одинаковыми для всех потребителей, за исключением случаев, когда законодательством или самим продавцом, услугодателем, подрядчиком допускается предоставление льгот для отдельных категорий потребителей». Дополнительные к названным условия о цене товара в договоре розничной купли-продажи содержатся в ст. 453 ГК РК «Цена и оплата товара». Как известно, договор розничной купли-продажи является видом более общего для него договора купли-продажи. Законодатели Казахстана и, например, Российской Федерации, не относят цену договора купли-продажи к его существенным условиям. Однако не все ученые согласны с волей законодателя в этой части и полагают обратное, для чего предлагается внести указанное изменение в Гражданский кодекс[485]. Розничные цены могут устанавливаться либо продавцом самостоятельно (свободные цены), либо устанавливаются государством в императивном порядке. Порядок, форма и способы оплаты устанавливаются соглашением сторон. Допускается и наличная, и безналичная форма расчетов. В настоящее время в розничной продаже все шире применяется оплата товара посредством пластиковых карточек, что требует отдельного научного исследования. Форма договора розничной купли-продажи регулируется нормами ст. 446 ГК РК, в соответствии с которой договор розничной купли-продажи считается заключенным в надлежащей форме с момента выдачи продавцом покупателю кассового или товарного чека или иного документа, подтверждающего оплату товара, если иное не установлено законодательными актами или договором розничной купли-продажи, в том числе условиями формуляров или иных стандартных форм, к которым присоединяется покупатель (ст. 389). Отсутствие у покупателя указанных документов не лишает его возможности ссылаться на свидетельские показания в подтверждение заключения договора и его условий. Указание законодателя на «формуляры или иные стандартные формы» свидетельствует также о заключении договора розничной купли-продажи путем присоединения со всеми вытекающими из этого факта последствиями. В юридической литературе сложилось, на наш взгляд, ошибочное представление о том, что форма договора розничной купли-продажи - устная. В частности, Н.Ю. Хорошавина, соглашаясь с таким мнением, полагает, что ни чек, ни иной документ, подтверждающий оплату товара по договору розничной купли-продажи нельзя признать письменной формой договора, так как они не удовлетворяют требованиям ст. 160 ГК РФ о письменной форме договора[486] (ст.152 ГК РК). Казахстанские авторы также полагают, что рассматриваемый договор может заключаться как письменно, так и устно.[487] Хотя известный российский цивилист В.В. Витрянский в своих работах утверждает, что рассматриваемый договор заключается в письменной форме[488]. Представляется, что буквальное толкование нормы ст. 446 ГК РК дает основание согласиться с мнением В.В. Витрянского, так как кассовый/товарный чек или иной «документ», а также «формуляры или иные стандартные формы» свидетельствуют скорее о письменной форме договора, чем об устной. Второе предложение из состава статьи 446 являет собой дополнение к предыдущей, более общей, норме, представляет собой исключение из общего правила, когда при отсутствии у покупателя «указанных документов» он имеет возможность ссылаться на свидетельские показания. Это еще одно основание, по которому мы полагаем торговлю на рынке не относящейся к публичному договору. Момент заключения договора розничной купли-продажи определяется моментом оплаты товара, но факт оплаты не всегда подтверждается выдачей документов об этом, как сказано выше (например, на торговом рынке). Ст.645 Налогового кодекса РК разрешает индивидуальным предпринимателям, работающим на основе патента, и крестьянским хозяйствам не использовать кассовые аппараты с фискальной памятью. Но это исключение из общего правила. Дополнительным признаком публичного договора является то, что в случаях, предусмотренных законодательными актами, Правительство РК может издавать правила, обязательные для сторон при заключении и исполнении публичных договоров. Применительно к договору розничной купли-продажи в настоящее время такими подзаконными актами являются: Правила розничной торговли алкогольной продукцией (кроме пива), Правила организации деятельности торговых рынков, Правила внутренней торговли, Правила осуществления электронной торговли в РК[489] и т.д.
Исследуя содержание договора, следует исходить из характеристики рассматриваемого договора как консенсуального, возмездного и взаимного, в свете его публичного характера и качеств договора присоединения. По традиции начнем с рассмотрения обязанностей продавца. В соответствии с общими правилами о договоре купли-продажи, продавец обязан передать покупателю сам товар с документами и принадлежностями к нему (п.2 ст.408 ГК РК), в определенном месте, в согласованном количестве и ассортименте, качестве, комплектности и комплекте, свободным от прав третьих лиц, а также в соответствии со ст. 448 ГК РК продавец обязан представить покупателю необходимую и достоверную информацию о товаре, предлагаемом к продаже. В частности, информация о товаре, его потребительских свойствах, способе применения и т.д. должна излагаться на языке, доступном для покупателя, в первую очередь на государственном и/или русском языках. На основании п.2 ст.12 ЗРК «О регулировании торговой деятельности» при розничной продаже каждая единица товара должна быть упакована, расфасована, если иное не установлено законодательством . или договором либо не вытекает из природы самого товара, что налагает соответствующую дополнительную обязанность на продавца.
Закон «О регулировании торговой деятельности» содержит также иные обязанности продавца при розничной торговле (Глава 6). Требования к самим товарам, являющимся объектом договора розничной купли-продажи, сформулированы в ст. 32 Закона, в соответствии с которой обращению на внутреннем рынке Республики Казахстан подлежат товары надлежащего качества, отвечающие требованиям безопасности и соответствующие нормативным документам, техническим условиям, утвержденным в установленном порядке. Информация о требованиях к качеству товара должна содержаться на этикетках, ярлыках, листах-вкладышах на государственном и русском языках. Хранение и перевозка товаров должны осуществляться в условиях, обеспечивающих сохранность их качества и соблюдение требований безопасности для потребления, в том числе соблюдение требований к предусмотренным условиям хранения в специально оборудованных помещениях, условиям перевозки в специально предназначенных для этих целей транспортных средствах, и в установленных случаях подтверждать соблюдение таких требований записями в соответствующих документах. Продавцам запрещается осуществлять продажу товаров, изъятых из оборота; ограниченно оборотоспособных, без получения специального разрешения; подакцизных товаров, подлежащих маркировке в установленном порядке, без наличия на них акцизных марок или учетно-контрольных марок и т.д. Правом продавца является требование полной и своевременной оплаты товара. Покупатель вправе до заключения договора осмотреть товар, потребовать проведения в его присутствии проверки свойств или демонстрации использования товара, если это не исключено ввиду характера товара и не противоречит правилам, принятым в розничной торговле; требовать передачи товара в соответствии с условиями договора по количеству, качеству и цене. Покупатель имеет право обмена непродовольственного товара надлежащего качества (ст. 454 ГК РК, ст. 502 ГК РФ). Некоторые товары не могут быть обменены на этом основании. Перечень товаров, которые не подлежат обмену или возврату по указанным выше основаниям, определяется в порядке, установленном законодательством. А именно, такой перечень установлен постановлением Кабинета Министров РК от 29.09.1993 г. № 960[490] и является исчерпывающим. Однако на практике многие продавцы нарушают права покупателей и письменно предупреждают их о том, что товары (любые) обмену и возврату не подлежат. В таких случаях действия продавцов должны автоматически признаваться недействительными на основании ст. 18 ГК РК как полный или частичный отказ субъекта от правоспособности или дееспособности либо как односторонние сделки, направленные на ограничение правоспособности или дееспособности. Обязанность покупателя – принять и оплатить товар в соответствии с условиями договора. Если договором предусмотрена предварительная оплата товара, то неоплата товара в установленный срок признается отказом покупателя от исполнения договора. Качество товаров, могущих быть объектами договора розничной купли-продажи, в настоящее время регулируется на уровне законодательных актов, к числу которых относятся Законы РК «О техническом регулировании», «О безопасности игрушек», «О безопасности пищевой продукции» от 21.07.2007 г., «О безопасности химической продукции», «О безопасности машин и оборудования»[491] и т.д. Права и обязанности продавца и покупателя в рассматриваемом виде договора различаются также в зависимости от вида договора розничной купли-продажи. Так, Гражданский кодекс РК выделяет следующие их виды: розничная продажа с условием о принятии покупателем товара в определенный срок, продажа товаров по образцам (выставочным экземплярам, каталогам), продажа товара с использованием автоматов, продажа с условием о доставке товара покупателю, продажа в кредит, в рассрочку, розничная торговля путем сетевого маркетинга, продажа через общественных распространителей, продажа по почте и другие. В основу классификации договора розничной купли-продажи законодателем положены совершенно различные основания: способ вручения товара, момент заключения договора розничной купли-продажи, срок оплаты товара, обязанности доставки товара, момент перехода права собственности на товар, момент принятия товара, способ ознакомления покупателя с товаром и т.д. Все основания классификации договора обладают определенной спецификой, которая, по нашему мнению, заключается в публичном характере договора, а именно: в качестве оснований выделения отдельных видов договора розничной купли-продажи законодателем используются именно те его условия, при наличии которых определенные права и интересы покупателя наиболее уязвимы. Продавец в силу специфики своей деятельности обладает более сильными позициями в правоотношении, а покупатель является слабой стороной договора. Поэтому законодатель намеренно старается максимально четко разграничить права и обязанности сторон, момент перехода права собственности и связанных с ним рисков, и т.д. Договор розничной купли-продажи может быть заключен сторонами с условием о принятии покупателем товара в определенный договором срок, в течение которого товар не может быть продан другому покупателю(ст. 449 ГК РК, ст. 496 ГК РФ). Договор розничной купли-продажи может быть заключен также на основании ознакомления покупателя с образцом товара (его описанием, каталогом товаров, демонстрационным экземпляром и т.п.), предложенным продавцом (ст. 450 ГК РК). Продажа товаров с использованием автоматов – это вид розничной купли-продажи, при которой продавец, являющийся владельцем автоматов, обязан довести до покупателей информацию о товаре (наименование, количество, цена за единицу товара и т.д.), о продавце, путем помещения на автомате или путем предоставления покупателю иным способом сведений о наименовании (фирменном наименовании) продавца, месте его нахождения, режиме работы, а также о действиях, которые необходимо совершить покупателю для получения товара (ст. 451 ГК РК, ст. 498 ГК РФ). Это типичный пример публичной оферты. Моментом заключения договора является момент совершения покупателем действий, необходимых для получения товара, в том числе и его оплата (конклюдентные действия). Если товар покупателю не предоставлен, то продавец обязан обеспечить немедленное предоставление товара или возврат уплаченной суммы.
Пункт 4 ст. 498 ГК Российской Федерации дополнительно устанавливает, что в случаях, когда автомат используется для размена денег, приобретения знаков оплаты или обмена валюты, применяются правила о розничной купле-продаже, если иное не вытекает из существа обязательства. Договор розничной купли-продажи может заключаться и путем согласования условия о доставке товара покупателю (ст. 452 ГК РК). Кроме того, следует выделить и такой вид розничной продажи, как купля-продажа методом самообслуживания.
Как отмечалось выше, к видам розничной торговли в настоящее время отнесены также розничная торговля вне торговых мест путем сетевого маркетинга, через общественных распространителей, продажи по почте и другими способами, Правила о которых утверждены 14 сентября 2005 г[492]. В частности, под сетевым маркетингом определена разновидность розничной торговли вне торговых мест, в которой действуют независимые продавцы, распространяющие товар самостоятельно или посредством привлечения других агентов. Доход независимых продавцов состоит из дохода от персональных продаж и комиссионных от продаж других агентов, вовлеченных ими в сеть. Примером можно привести деятельность фирм Мэри Кей, Тяньши и т.д. Розничная торговля общественными распространителями, осуществляется посредством предложения товаров на дому, в учреждениях, организациях, предприятиях, транспорте или на улице. П. 3 ст. 453 ГК РК называет и такие виды договора розничной купли-продажи, как продажа в кредит и в рассрочку. Ответственность сторон в договоре розничной купли-продажи предусмотрена Гражданским кодексом и иными законодательными актами, в том числе и законодательством о защите прав потребителей. Так, если продавец не предоставит покупателю информацию о товаре, он несет ответственность и за те недостатки товара, возникшие после его передачи покупателю, в отношении которых покупатель докажет, что они возникли в связи с отсутствием у него информации (п.3 ст.448 ГК РК). Например, городское общество защиты прав потребителей (ОЗПП) обратилось в суд в интересах гражданина М., купившего импортный электробытовой прибор, который в течение 1 месяца вышел из строя. Продавец отказался добровольно удовлетворить требования покупателя о замене товара на другой, мотивируя тем, что покупатель не соблюдал инструкцию по использованию прибора, что явилось причиной порчи товара. Однако суд принял во внимание доводы ОЗПП о том, что Инструкция, приложенная к товару, была написана на английском и испанском языках, которыми покупатель не владел и поэтому он не мог получить необходимую информацию, а представитель продавца не разъяснил ему содержание инструкции и тем более не представил перевод ее текста[493]. В случае продажи покупателю товара ненадлежащего качества, если при этом недостатки не были оговорены сторонами, применяются правила, предусмотренные п.1 ст.428 ГК РК. Покупатель по требованию продавца и за его счет должен возвратить полученный товар ненадлежащего качества. При возврате покупателю уплаченной за товар денежной суммы продавец не вправе удерживать из нее сумму, на которую понизилась стоимость товара из-за полного или частичного использования товара, потери им товарного вида и т.п. При замене товара ненадлежащего качества на аналогичный, но иной по размеру, фасону, сорту и т.п. товар надлежащего качества возмещению подлежит разница между ценой заменяемого товара в момент замены и ценой товара, передаваемого взамен товара ненадлежащего качества. Если требование покупателя не удовлетворено продавцом, эти цены определяются на момент вынесения судом решения о замене товара (п.2 ст.455 ГК РК). В случае предъявления требования о соразмерном уменьшении покупной цены на товар в расчет принимается цена товара на момент предъявления требования об уценке, а если требование покупателя добровольно не удовлетворено, - на момент вынесения судом решения о соразмерном уменьшении цены. При возврате товара ненадлежащего качества продавцу покупатель вправе потребовать возмещения разницы между ценой товара, установленной договором, и ценой соответствующего товара на момент добровольного удовлетворения требования покупателя, а если требование добровольно не удовлетворено, - на момент вынесения судом решения. В соответствии со ст.14 Закона «О защите прав потребителей» если в течение гарантийного срока или срока годности покупатель обнаружит ненадлежащее качество товара, он вправе по своему выбору требовать либо соразмерного уменьшения покупной цены, либо безвозмездного устранения недостатков товара или замены на товар надлежащего качества, либо расторжения договора с возвратом уплаченной суммы и возмещением своих убытков. Сроки – общий, гарантийный – исчисляются со дня розничной продажи, установленного датой на штампе в паспорте товара, на товарном или кассовом чеке. Различают также скрытые недостатки, претензии по которым могут быть предъявлены в течение 6 месяцев, а наличие таких недостатков должно быть подтверждено заключением учреждений Торгово-промышленной Палаты РК или иными экспертными учреждениями, лабораториями. По сезонным товарам сроки исчисляются с момента наступления соответствующего сезона (п.2 ст.14 Закона «О защите прав потребителей»). Товары с гарантийным сроком в основном могут быть обменены без предварительного ремонта, если покупатель обратится к продавцу в течение 30 дней с момента покупки товара и факт недостатков вещи удостоверен справкой гарантийной мастерской. А по истечении 30 дней покупатель может обменять товар только после предварительного производства гарантийного ремонта, продолжительность которого не может превышать 7-14 дней. Законодательство о защите прав потребителей предусматривает обязанность гарантийной мастерской на время нахождения в ремонте технически сложной вещи выдать покупателю безвозмездно в пользование на срок ремонта такую же вещь с доставкой на место, а также доставку крупногабаритной вещи в магазин или мастерскую за счет последний. Покупатель имеет право требовать от продавца или мастерской уплаты неустойки за несвоевременное выполнение указанных обязанностей в размере 1 процента стоимости товара за каждый день просрочки. Новое гражданское законодательство (параграф 3 главы 47 ГК РК) устанавливает ответственность продавца или изготовителя не только за передачу товара ненадлежащего качества, но и за причинение покупателю вреда товаром, опасным для его жизни или здоровья, или товаром ненадлежащего качества, а также возмещение морального вреда с учетом норм статей 951 и 952 ГК РК, ст.18 Закона о защите прав потребителей. Например, в результате возгорания телевизора в квартире гр-на К. произошел пожар, которым была уничтожена вся домашняя обстановка и квартира приведена в непригодное для проживания состояние, а сами хозяева квартиры остались в живых совершенно случайно. Пожарно-техническая и криминалистическая экспертизы дали заключение о том, что причиной пожара явилась техническая неисправность телевизора, который незадолго до этого случая ремонтировался в мастерской. Потерпевшие предъявили иск к магазину-продавцу, заводу-изготовителю и к гарантийной мастерской о возмещении материального ущерба и морального вреда, иск судом был полностью удовлетворен[494].
В случае неисполнения продавцом обязательства по договору розничной купли-продажи возмещение убытков и уплата неустойки не освобождают продавца от исполнения обязательства в натуре. Помимо гражданско-правовой ответственности, продавец в договоре розничной купли-продажи может быть привлечен и к иным видам юридической ответственности. Публичный характер деятельности продавца повлек установление государством средств защиты интересов потребителей не только гражданско-правовыми методами, но и публично-правовые методы.
Так, ст. 159 Кодекса РК «Об административных правонарушениях» (далее – КРКоАП) предусматривает административную ответственность продавца и его представителей за обман потребителей путем обмеривания, обвешивания, обсчета, введения в заблуждение относительно потребительских свойств или качества товара (услуг) или иной обман потребителей. Кстати, субъектами административной ответственности здесь названы не только организации (юридические лица), но и индивидуальные предприниматели. Кроме того, административная ответственность продавца предусмотрена и статьями 161, 161-1 и 162 КРКоАП.[495] В соответствии со ст. 20 Закона «О защите прав потребителей» при отказе продавца от добровольного удовлетворения требований покупателей спор разрешается судом. Судебные иски по желанию потребителя рассматриваются по месту нахождения либо истца, либо ответчика или по месту причинения вреда. В случае удовлетворения требований гражданина суд кроме того решает вопрос о взыскании с продавца, изготовителя (их представителей), исполнителя штрафа в доход соответствующего бюджета в размере цены иска за отказ от добровольного удовлетворения его требований. Как видим, законодатель как в Гражданском кодексе, так и в других нормативных правовых актах довольно детально регламентирует как общие правила о договоре розничной купли-продажи, так и правила об отдельных видах рассматриваемого договора. В этом проявляется отход законодателя от принципа свободы договора, что характерно именно для категории публичных договоров в гражданском праве. Издание Правительством Республики Казахстан общеобязательных правил также призвано обеспечить защиту прав потребителей, так как отношения, регулируемые публичным договором, это чаще всего отношения коммерческих организаций с массовым потребителем. Именно поэтому Закон о защите прав потребителей и ГПК РК предусматривают защиту прав неопределенного круга лиц путем подачи коллективных исков, которые на практике предъявляются общественными объединениями – обществами защиты прав потребителей. Тем самым особенностью законодательства о розничной купле-продаже является его гражданско-правовая основа, императивный характер большинства его норм и комплексный характер рассматриваемого законодательства, сочетание частных и публичных начал правового регулирования. Вместе с этим необходимо подчеркнуть, что стремление урегулировать гражданско-правовые отношения путем предписаний не характерно в целом для современного казахстанского гражданского права, а применяется только для категории публичных договоров, к которым относится договор розничной купли-продажи. 3.2. Договор энергоснабжения 3.2.1. Договоры электроснабжения и теплоснабжения В настоящее время договор энергоснабжения рассматривается как разновидность договора купли-продажи, но с присущими ему особенностями. Термином «энергоснабжение» обозначают правоотношения по снабжению электрической энергией, тепловой энергией, водой, газом и нефтепродуктами через присоединенную сеть. Присоединенной сетью именуется система проводов, трубопроводов и других технических устройств, посредством которой энергия и энергоносители как товар передаются конечным покупателям от продавца (если воспользоваться родовыми понятиями субъектов договора купли-продажи). До недавнего времени в юридической литературе существовали полярные точки зрения по поводу того, относятся ли договоры водоснабжения и газоснабжения через присоединенную сеть к договорам энергоснабжения и можно ли к ним применять нормы параграфа 5 Главы 25 ГК РК или аналогичного параграфа ГК Российской Федерации? Но в последние годы даже на законодательном уровне в Казахстане, в частности, признано, что договоры газоснабжения и водоснабжения через присоединенную сеть являются публичными договорами, об этом утверждены типовые договоры и т.д. ЗРК «Об электроэнергетике» определяет розничный рынок электрической энергии как систему отношений, функционирующую на основе договоров (купли-продажи, передачи и потребления электрической энергии, а также предоставления связанных с этим услуг) между субъектами розничного рынка электрической энергии вне оптового рынка. Под розничным рынком тепловой энергии тот же Закон определяет систему отношений участников производства, передачи и потребления тепловой энергии, функционирующую на основе договоров (ст.1)[496]. Поскольку потребление энергии и энергоносителей производится индивидуально, то собственно договором энергоснабжения именуются отношения по поводу снабжения энергией и энергоносителями между энергоснабжающей организацией и абонентом, или потребителем. В некоторых случаях функцию энергоснабжения выполняют энергопередающие организации. Далее, термин «энергоснабжение» применяется в настоящее время для обозначения правоотношений между производителями энергии и ее продавцами, а также специальными энергопередающими организациями. Во втором случае участники отношений по энергоснабжению именуются энергопроизводящая организация, энергопередающая организация и энергоснабжающая организация, а область правоотношений между ними именуется «оптовый рынок энергоснабжения». Обязательными участниками оптового рынка в настоящее время являются Рыночный оператор и Технический оператор оптового рынка (системный оператор и оператор централизованной торговли электрической энергией), а также иные субъекты, которые будут рассмотрены в отдельном параграфе. Каждая из этих двух сфер в свою очередь опосредуется различными договорами, основные из которых выделены нами еще в 2000 г.[497] В законодательстве Республики Казахстан и Российской Федерации понятие «оптовый рынок» впервые появилось в 1999 г. и наша работа в этом плане явилась по существу первым в то время научным осмыслением данного явления, как и защищенная в январе 2002 г. диссертация на эту же тему[498]. Все другие диссертационные исследования на тему об энергоснабжении появились позже нашего. Поэтому следует отметить, что параграф 6 Главы 25 ГК РК регулирует отношения только между первой группой субъектов, то есть на розничном рынке. К оптовому рынку нормы указанного параграфа не применяются. Закон РК «Об электроэнергетике» от 9.07.2004 г. регулирует общественные отношения в области электроснабжения и теплоснабжения как на оптовом, так и на розничном рынке[499]. Нами неоднократно предлагалось внести в ст. 482 ГК РК дополнение о том, что действие параграфа шестого Главы 25 ГК РК распространяется только на субъектов розничного рынка энергоснабжения, в настоящее время это предложение также остается актуальным. За неполные 10 лет после введения понятий «оптовый рынок» и «розничный рынок» энергоснабжения появились научные разработки данного вопроса и мы можем отметить, что наше предложение поддерживается также другими исследователями. Так, И.В.Елисеев и Э.О.Мамедова отмечают, что сфера применения договора энергоснабжения в действующем Гражданском кодексе оказывается очень узкой, не охватывает всего комплекса экономических отношений в процессе производства, передачи, распределения и сбыта энергии.[500] Какие-либо иные договоры по передаче и распределению электрической энергии Гражданский кодекс не предусматривает, видимо, поэтому М.К.Сулейменов в свое время полагал, что эти отношения могут подпадать по действие договора имущественного найма сетей. Однако в настоящее время уже признана необходимость обособленного регулирования договоров по передаче и распределению электрической энергии, по технической диспетчеризации и т.д. Но до законодательного решения данного вопроса, по свидетельству исследователей, судебная практика пошла по неверному пути распространения норм о договорах энергоснабжения на более широкий круг общественных отношений[501]. В Российской Федерации сразу после принятия нового ФЗ «Об электроэнергетике» в целях адекватного правового регулирования данных общественных отношений были внесены изменения в Гражданский кодекс (п.4 ст.539).[502]
Несмотря на различную юридическую природу взаимоотношений субъектов на энергетическим рынке, основной целью вступления всех субъектов в договорные взаимоотношения является в конечном счете удовлетворение интересов потребителей и всего общества в получении энергии и энергетических ресурсов. Тем самым необходимо учитывать, что еще на стадии производства энергии и ресурсов указанная нами цель уже четко обозначается, и все дальнейшие договорные отношения служат только этой цели. То есть действия всех субъектов оптового и розничного рынков становятся последовательно взаимосвязанными и взаимообусловленными. Особенно ярко эта связь проявляется в снабжении электрической энергией.
Следует отметить, что сфера энергоснабжения, наряду с услугами канализации, мусороудаления и лифтового хозяйства относится к так называемым коммунальным услугам. Поэтому дополнительно к Правилам пользования электрической и тепловой энергией применяются и Правила оказания коммунальных услуг[503]. Хотя такие на самом деле «услуги», как мусороудаление, канализование и лифтовое хозяйство не нашли правового закрепления ни в одном из названных нами нормативных актов. В настоящей части работы мы рассмотрим договор энергоснабжения в его прямом значении, то есть на розничном рынке энергоснабжения. Наиболее востребованным, имеющим наибольший публичный интерес, распространенным как в городской, так и сельской местности, является договор электроснабжения. Договор электроснабжения - это соглашение сторон, по которому энергоснабжающая организация обязуется подавать абоненту (потребителю) через присоединенную сеть электрическую энергию, а абонент обязуется оплачивать принятую энергию, а также соблюдать предусмотренный договором режим ее потребления, обеспечивать безопасность эксплуатации находящихся в его ведении электрических сетей и исправность используемых им приборов и оборудования, связанных с потреблением энергии (ст. 482 ГК РК). В соответствии с п. 3 ст. 482 ГК РК условия договора энергоснабжения, обязательные для сторон, определяются в соответствии с Гражданским Кодексом и другими законодательными актами. В Казахстане, как и в России и других государствах, сфера энергоснабжения регулировалась и ныне регулируется многочисленными подзаконными нормативными актами, в частности, Правилами пользования электрической энергией и Правилами пользования тепловой энергией от 24.01.2005 г.; Правилами организации и функционирования розничного рынка электрической энергии, а также предоставления услуг на данном рынке от 24.01.2005 г.; Типовыми договорами в сфере естественной монополии, утвержденными Правительством РК в 2003 году, и т.д.[504] Электрическая и тепловая энергия очень тесно взаимосвязаны, так как электрическая энергия может вырабатываться и тепловыми электростанциями. Видимо поэтому в законодательных актах последних лет термин «электроэнергетика» понимается как сфера производства, передачи, распределения электрической и тепловой энергии, имея в виду производность теплоэнергетики от электроэнергетики. Например, в качестве электропроизводящих организаций в законодательстве названы организации, осуществляющие производство электрической и тепловой энергии, и в качестве энергоснабжающих организаций – организации, осуществляющие продажу потребителям произведенной или купленной электрической и (или) тепловой энергии. Тем самым доминирующая роль возложена на электрическую энергию, производство которой неразрывно связано и с производством тепловой энергии. Сказанное дает основание рассматривать договоры снабжения электрической и тепловой энергией в одном разделе. По этой же причине общие признаки договора энергоснабжения в качестве публичного договора мы рассматриваем на примере названных двух видов. Казахстанский законодатель четко закрепляет норму о публичности договора энергоснабжения (п.2 ст.482 ГК, п.5 ст.18 ЗРК «Об электроэнергетике»). Организации энергоснабжения не вправе оказывать предпочтение одному лицу перед другим в отношении заключения публичного договора, кроме случаев, предусмотренных законодательством. Добавим, что в отличие от начала ХХ века, нынешний век без электричества просто немыслим. Даже временное отсутствие электрической энергии буквально парализует и быт, и производство, тем самым четко прослеживается воздействие объекта данного договора и на каждого, и на всех, подчеркивая наличие публичного интереса в деятельности энергоснабжающих организаций. С данной характеристикой договора связаны право потребителей-абонентов требовать заключения договора при необоснованном отказе от его заключения и противостоящая такому праву обязанность энергоснабжающей организации заключить договор с каждым, кто имеет присоединенные сети и необходимую аппаратуру. Характеризуя публичный характер договора энергоснабжения, В.А. Семеусов пишет, что идея публичного договора в энергоснабжении гармонирует с правом каждого человека на доступ к электрической энергии, вытекающего из принципа уважения прав и свобод человека. Ведь электрическая энергия не просто товар, но и необходимое условие достойной человеческой жизни, а поэтому обеспечение граждан электрической энергией составляет социальную функцию государства и общества.[505] Недостатки в правоприменении норм о договоре энергоснабжения могут повлечь негативные социальные последствия, оказать отрицательное воздействие на правопорядок в обществе в целом, что подтверждает наше мнение о социальном характере публичного договора. П.2 ст. 18 ЗРК «Об электроэнергетике» гласит, что договоры, заключаемые на розничном рынке, обязаны содержать равные условия для всех участников розничного рынка электрической и тепловой энергии. Договор энергоснабжения на розничном рынке, также как и договор купли-продажи, является консенсуальным, двусторонним, взаимным, возмездным, публичным, а также рассчитанным на довольно длительный срок (неопределенный срок) и непрерывность снабжения. Цена товаров, работ и услуг, а также иные условия публичного договора устанавливаются одинаковыми для всех потребителей, за исключением случаев, когда законодательством допускается предоставление льгот для отдельных категорий потребителей. Такие льготы устанавливаются Правительством либо местными представительными органами, но затраты энергоснабжающих организаций при этом подлежат возмещению из соответствующего бюджета. Однако при реализации норм о компенсации расходов энергоснабжающих и других организаций, исполняющих публичные договоры, из бюджета на практике возникают многочисленные проблемы. Договор энергоснабжения должен соответствовать типовым договорам, правилам, обязательным для сторон при заключении и исполнении договора. Условия публичного договора, не соответствующие указанным правилам, недействительны (п.4 ст. 387 ГК РК). Однако важно учитывать, что правила о публичности договора призваны защищать права потребителей, а не обеспечивать и без того монопольное положение энергоснабжающей стороны, и должны трактоваться только в контексте защиты прав потребителей (абонентов). Об этом же говорит и М.И. Брагинский.[506]
Несмотря на то, что в советском законодательстве не было понятия публичного договора и договора присоединения, договоры энергоснабжения и в прежние (советские) годы ни малейшим образом не позволяли потребителям воплотить принцип свободы договора, как и договор розничной купли-продажи и другие. Как и сейчас, в течение многих десятилетий господства социалистического права исследуемый договор заключался в форме договора присоединения, так как условия его определялись одной из сторон – энергоснабжающей организацией – в формулярах или иных стандартных формах и могли быть приняты другой стороной не иначе как путем присоединения к предложенному договору в целом. Юридическим лицам оставалось только заполнить в них свои реквизиты, так как даже выделенные им плановые лимиты и стоимость их уже были вписаны снабжающей организацией в соответствующие графы. То есть административно-плановые установления облекались в форму договора присоединения. Граждане обязаны были соблюдать правила снабжения различными видами энергии и нести все иные обязанности, хотя эти правила обычно не публиковались в средствах массовой информации, то есть были недоступны, а основная масса потребителей знакомилась с ними в лучшем случае посредством получения краткого устного инструктажа представителя снабжающей организации.
Рассмотрим правовое положение основных субъектов договора электроснабжения – энергоснабжающей организации и розничного потребителя. В качестве энергоснабжающей стороны выступают обычно юридические лица в одной из организационно-правовых форм коммерческих организаций, реже – частные предприниматели без образования юридического лица. Для осуществления деятельности по энергоснабжению энергоснабжающая организация должна иметь лицензию (ст. 12 ЗРК «О лицензировании» от 11.01.2007 г.)[507] на право занятия данным видом деятельности, электрические, тепловые сети, регулирующую аппаратуру, приборы учета потребляемой продукции, преобразующие устройства (например, трансформаторы) и т.д., а также соответствующим образом укомплектованные штаты. Причем сети энергоснабжающих организаций должны быть присоединены к сетям другой стороны договора - абонентов. Данный вывод истекает из смысла и содержания ст. 482 ГК РК. Однако действующий ЗРК «Об электроэнергетике» предусматривает, что в качестве энергоснабжающей организации могут выступать организации, осуществляющие продажу потребителям произведенной или купленной электрической и (или) тепловой энергии. Аналогичное определение дано и в ФЗ «О государственном регулировании тарифов на электрическую и тепловую энергию в Российской Федерации» от 10.03.1995г.[508] Тем самым законодатель специальным законом изменяет норму Гражданского кодекса о необходимости энергоснабжающей организации иметь присоединенные сети. До принятия настоящего Закона в Казахстане РЭКи категорически выступали против создания организаций-перепродавцов (трейдеров), мотивируя тем, что они не имеют никаких основных фондов, в том числе сетей и иного оборудования, не несут никаких накладных расходов, их ценовая (тарифная) политика не регулируется антимонопольными органами, они регистрируются в виде субъектов малого бизнеса и необоснованно получают прибыль. Новый Закон обязал субъектов, имеющих сети, не отказывать в заключении договоров о передаче энергии для таких трейдерных компаний. Поэтому формально такие якобы «энергоснабжающие организации» имеют возможность присоединения к сети абонентов. Что касается возможности физических лиц быть стороной рассматриваемого договора в качестве энергоснабжающих (энергопередающих) субъектов, то Правила предоставления коммунальных услуг 2000 г. (п.2) уже допускали участие физических лиц в качестве энергоснабжающих субъектов. Представляется, что поскольку для энергоснабжающей организации данный договор является предпринимательским, то означенные организации должны создаваться в организационно-правовой форме, предусмотренной для коммерческих организаций, а физические лица должны быть зарегистрированы в качестве предпринимателей. На практике энергоснабжающая организация именуется в договорах и в подзаконных нормативно-правовых актах также «Поставщиком» и «Услугодателем», что является не совсем корректным. Договоры о снабжении электрической и тепловой энергией через присоединенную сеть на розничном рынке рассчитаны на массового потребителя, где законодательство позволяет применять разработанные одной из сторон стандартные условия, излагаемые в Типовых договорах. Форма договораэлектроснабжения предусматривается простая письменная, путем подписания сторонами одного документа в двух экземплярах, но путем присоединения абонента к разработанному энергоснабжающей организацией варианту оферты. К нему прилагаются: акты разграничения балансовой принадлежности и эксплуатационной ответственности сторон; акт экспертной организации по обследованию технического состояния электроустановок потребителя, при необходимости акт аварийной и (или) акт технологической брони, а также иные документы, составленные в установленном порядке энергоснабжающей (энергопередающей) организацией. Неотъемлемыми приложениями к договору теплоснабжения с юридическими лицами являются: акт разграничения балансовой принадлежности тепловых сетей и эксплуатационной ответственности сторон; данные о присоединенных к тепловой сети субабонентах; максимальная часовая нагрузка, теплопотребление, количество возвращаемого конденсата. Последние два условия могут включаться и непосредственно в текст договора без составления отдельного приложения. Отныне письменная форма является обязательной и для договора энергоснабжения в отношениях с абонентами-гражданами, использующими энергию и энергоресурсы для бытовых целей. Для заключения договора о снабжении электрической и тепловой энергией необходимо обязательное наличие у потребителей определенных технических предпосылок, то есть потребители должны для этого иметь соответствующие технические средства. К техническим средствам относятся: сеть электрических проводов, трубопроводов, в том числе водопроводов, теплопроводов и т.д., которые должны быть присоединены к сети снабжающей организации (п.1 ст. 483 ГК РК). Кроме того, у потребителей тоже должна быть регулирующая аппаратура, приборы учета потребляемой продукции, преобразующие устройства (например, трансформаторы) и т.д. Наличие или отсутствие технических предпосылок, исправность или готовность технических устройств определяется и удовлетворяется снабжающей стороной. Она имеет не только право проверять уже существующие технические средства, но и контролировать проектирование и сооружение соответствующих сетей или установок и давать или не давать разрешение на присоединение их к своей сети. На практике договоры о снабжении электрической и тепловой энергией через присоединенную сеть заключаются с потребителями - юридическими лицами на 1 год. При отсутствии заявления одной из сторон о прекращении или изменении договора энергоснабжения по окончании срока он считается продленным на тот же срок и на тех же условиях. При продлении договора на новый срок его условия могут быть изменены соглашением сторон (п.3 ст.483 ГК РК). Новые Правила предоставления коммунальных услуг, как и Гражданский кодекс, также предусматривают, что для граждан-потребителей данные договоры считаются заключенными на неопределенный срок (ч. 4 п.4).
До окончания срока действия уже заключенного договора любая сторона может внести новую оферту. В этом случае отношения сторон до заключения нового договора регулируются ранее заключенным договором (п.4 ст. 483 ГК РК). Это вызвано многочисленностью потребителей, длительным характером договорных связей и необходимостью обеспечения стабильности договорных отношений. По мнению Б.Н. Сейнароева, комментируемые нормы устраняют возможную неопределенность в отношениях между абонентами и снабжающими организациями на период перезаключения договоров[509].
Таким образом, для заключения договора энергоснабжения необходимы обязательные предпосылки, проанализированные нами выше. Их можно обозначить как: 1) организационные условия и 2) технические условия. Тем самым мы еще раз подчеркиваем особый характер договоров о снабжении энергией и энергоресурсами через присоединенную сеть в системе других договоров по отчуждению имущества. То есть кроме общих условий заключения сделок в гражданском праве, здесь имеется и значительная масса особых условий. Если абонентом по договору является гражданин, использующий энергию для бытового потребления, то процедура заключения договора значительно упрощена и он считается заключенным с момента первого фактического подключения абонента в установленном порядке к присоединенной сети. Абонентами, или потребителями являются как граждане, так и юридические лица, получающие электрическую и тепловую энергию через присоединенную сеть. Энергия применяется и юридическими, и физическими лицами также и для производственных (предпринимательских) целей. Кроме того, потребители - юридические лица могут быть двух категорий: непосредственные потребители и перепродавцы. К непосредственным потребителям относятся предприятия и организации, использующие энергию, воду или газ на соответствующие технические, производственные и иные нужды. К перепродавцам относятся организации, получившие энергию или энергоносители от производителей этой продукции и снабжающие ею затем непосредственных потребителей, так называемых субабонентов, на договорной основе. Договоры с субабонентами заключаются только с согласия энергоснабжающей организации. Энергопроизводящие организации также могут быть участниками розничного рынка энергоснабжения, если они одновременно являются энергоснабжающим организациями и их сети непосредственно присоединены к сетям потребителей. «Правила организации и функционирования розничного рынка электрической энергии, а также предоставления услуг на данном рынке» 2004г. под розничными потребителями понимают потребителей, подключенных непосредственно к электрическим сетям региональной электросетевой компании или к сетям иных организаций, владеющих электрическими сетями, и получающих электроэнергию на розничном рынке.[510] Потребители электрической энергии на розничном рынке, в зависимости от цели использования электрической энергии, делятся на потребителей, использующих электроэнергию исключительно на освещение и другие нужды, не связанные с производством, и использующих для производства товаров, работ и предоставления услуг. Потребители, использующие электроэнергию исключительно на освещение и другие нужды, не связанные с производством, заключают договоры на электроснабжение с ЭСО и к ним не предъявляются требования по соблюдению режимов электропотребления. В энергоснабжении отдельно выделяются потребители, называемые объектами непрерывного энергоснабжения, порядок снабжения которых регулируется Правилами и условиями об энергоснабжении потребителей, имеющих аварийную бронь, от 29.10.2004 г.[511] Объекты непрерывного электроснабжения – это объекты хозяйственной инфраструктуры, в силу технологических причин нуждающиеся в непрерывном электроснабжении, отключение которых может привести к гибели людей, нарушению работы объектов жизнеобеспечения, катастрофическим экологическим, социальным или экономическим последствиям. Особая роль в энергоснабжении отводится Государственному энергетическому надзору, Государственному санитарно-эпидемиологическому надзору, органам Министерства РК по чрезвычайным ситуациям, так как объекты энергетики относятся к источникам повышенной опасности и требуют постоянного контроля и надзора со стороны государственных органов. В связи с отнесением энергоснабжающих и энергопередающих организаций к субъектам естественной монополии значительная роль в правовом регулировании их деятельности отводится Агентству РК по регулированию естественных монополий (Постановление Правительства РК №943 от 12.10.2007 г.)[512]. В силу естественного монополизма энергоснабжающей стороны другая сторона – потребитель - на практике оказывается в постоянном зависимом положении, что прослеживается и при анализе хозяйственной и судебной практики. По мнению В.В. Витрянского, иногда различие профессионального статуса, материального положения и других обстоятельств достигают степени несопоставимости, когда один из участников договора не располагает никакими возможностями оказывать какое-либо влияние на контрагента И напротив, другая сторона, располагая всеми реальными возможностями, в состоянии диктовать партнеру свою волю[513]. Дополнительные права и обязанности энергоснабжающей организации как субъекта естественной монополии будут рассмотрены нами в специальном подразделе работы о договорах в данной сфере. Следует отметить, что ст.25 ЗРК «Об электроэнергетике» «Заключительные и переходные положения» предусмотрела разделение деятельности по передаче электрической и (или) тепловой энергии от деятельности по энергоснабжению до 1.10.2004 г. В такой же срок региональным электросетевым компаниям необходимо было создать энергоснабжающие организации. В результате положение потребителей усугубилось в худшую сторону, так как прежние субъекты создали при себе дочерние организации, что повлекло увеличение штата и накладных расходов энергоснабжающих организаций. А все накладные расходы легли «на плечи» абонентов, повлекли удорожание тарифов на электрическую и тепловую энергию, создав новый виток инфляции в нашем государстве. Определяющими для характеристики объекта договора в гражданском праве являются количество и качество объекта договора. В зависимости от непосредственного объекта качество товара имеет разные характеристики. Так, электричество должно подаваться в виде электрического тока определенной мощности, напряжения, соответствующего ГОСТу 13109-97 круглосуточно в течение года. Российский Гражданский кодекс применительно к предмету договора использует также термин энергоносители, имея виду газ и пар (горячую воду), как производящие тепловую энергию в процессе их использования. Качество электрической энергии определяется показателями частоты, измеряемой в герцах (килогерц, мегагерц), и напряжения, измеряемого в вольтах. Тепловая энергия должна быть в виде пара или горячей воды определенного давления, температуры, круглосуточно в течение отопительного сезона, а для граждан она также должна соответствовать санитарным нормам, определяющим температуру воздуха в жилых помещениях. Параметры тепловой энергии для отопления и горячего водоснабжения магистральных и распределительных трубопроводов должны соответствовать поддерживаемому температурному графику, показателям безопасных и качественных характеристик сетевой воды.
Тепловая энергия именуется в договорах общим наименованием «теплоноситель». Здесь термины «тепловая энергия» и «энергоноситель» совпадают. Промышленным потребителям тепловая энергия отпускается не только для отопления и горячего водоснабжения, но и для вентиляции. Объем расхода теплофицированной воды на каждый вид применения определяется в договоре. Качество устанавливается показателем максимума тепловой нагрузки в гигакалориях/час.
Несмотря на право абонента-предпринимателя изменять количество принимаемой им энергии, определенное договором, при условии возмещения им расходов, понесенных энергоснабжающей организацией в связи с обеспечением подачи энергии не в обусловленном договором количестве (п.2 ст. 484 ГК РК), энергоснабжающие организации практически во всех изученных нами договорах включают условие об уплате штрафных санкций за потребление сверхдоговорных величин энергии и энергоресурсов. Полагаем, что при разумном подходе обеих сторон к решению данной проблемы отказа от оплаты сверхдоговорных величин не предвидится. В случае же неоплаты абонентом таких расходов снабжающей организации их можно всегда взыскать в качестве убытков, понесенных снабжающей стороной. Потребитель должен оплатить снабжающей организации расходы в таких случаях. Величину этих расходов и их обоснованность должна доказать энергоснабжающая сторона. Б.Н. Сейнароев считает, что так как по новому гражданскому законодательству неустойка носит зачетный характер, то убытки должны возмещаться в части, не покрытой неустойкой, а взыскание многократных размеров штрафов вступает в противоречие с природой зачетной неустойки и представляется противоречащей здравому смыслу и новому договорному праву[514]. По нашему мнению, при взимании стоимости энергии, превышающей договорные величины, энергоснабжающие организации должны взимать не штрафные тарифы, а делать это на основе составления калькуляции затрат, понесенных в связи с обеспечением подачи энергии в не обусловленном договором количестве. Поскольку случаи превышения потребителями договорных величин энергии на практике встречаются не так уж часто, это не будет обременением для снабжающих организаций и даст возможность абонентам получить необходимое им количество энергии за разумную плату. Абонент обязан оплатить фактически потребленную сверх договорной мощность, а в дальнейшем вносить об этом изменения в договор или получать в каждом случае разрешение снабжающей (передающей) организации. Это мнение подтверждается и тем, что ответственность за нарушение условий договора о количестве законодатель устанавливает только для снабжающей организации. Если абонент – гражданин, то он вправе использовать энергию и другие ресурсы в необходимом ему количестве. При отсутствии приборов учета количество энергии и потребленных ресурсов определяется расчетным путем. В отношении электрической энергии приборы учета (электросчетчики) применяются в нашем государстве уже длительное время и при их отсутствии договор снабжения электроэнергией даже с абонентами-гражданами не заключается. Что же касается приборов учета тепловой энергии, то для нашего государства, как и для других стран СНГ, данный вопрос является относительно новым и внедрение этих приборов в сферу энергоснабжения абонентов-граждан проходит довольно медленно и трудно. Хотя практика показывает, что расчетные нормы потребления указанных видов энергии и ресурсов являются завышенными и там, где приборы коммерческого учета установлены, фактический расход тепла зачастую оказывается намного меньше расчетного количества[515]. Государство пытается уже более десяти лет осуществлять правовое регулирование учета количества энергии и ресурсов, но реально процесс внедрения в жизнь нормативно-правовых актов в этой сфере идет крайне медленно. Правила предоставления коммунальных услуг 2000 г. устанавливают, что обязанность по установке приборов учета возлагается на энергоснабжающие и энергопередающие организации. Об этом же сказано в Законе «О естественных монополиях и регулируемых рынках», причем последний срок для завершения установки счетчиков тепловой энергии и воды до 1.01.2009 г. (статья 23, введена ЗРК от 05.07.2006 г.)[516]. В качестве дополнительной обязанности энергоснабжающие организации как субъекты естественной монополии должны обеспечивать прием платежей от потребителей за предоставляемые им регулируемые коммунальные услуги (товары, работы) через собственные кассы, а также банки и организации, осуществляющие отдельные виды банковских операций. Субабоненты оплачивают полученную энергию основным потребителям по договорным ценам. Основные абоненты, имеющие субабонентов, называются также оптовыми потребителями-перепродавцами. Ими могут быть только абоненты - юридические лица. Цена договора энергоснабжения и имущественная ответственность за неисполнение обязанностей по оплате энергии и ресурсов имеют в настоящее время особую актуальность в связи с тем, что потребление энергии и иных энергоресурсов через присоединенную сеть являются одновременно получением коммунальных услуг для удовлетворения ежедневных бытовых потребностей всего населения государства. Однако стоимость указанных услуг за последние 20 лет выросла неимоверно и составляет значительную долю расходов основной части населения и юридических лиц. В отличие от Казахстана, в России в сфере энергоснабжения в 90-ые годы ХХ века были приняты законодательные меры для улучшения положения населения. В частности, нормы об этом закреплены в ФЗ «Об основах федеральной жилищной политики», Постановлениях Правительства РФ от 2.08.1999 г. № 887 «О совершенствовании системы оплаты жилья и коммунальных услуг и мерах по социальной защите населения» и №888 «Об утверждении Положения о порядке предоставления гражданам субсидий на оплату жилья и коммунальных услуг», а также в ФЗ «О газоснабжении в РФ»[517]. Поскольку договор энергоснабжения – это в первую очередь публичный договор, то действующее законодательство довольно подробно регламентирует права и обязанности сторон. Права, обязанности и ответственность сторон помимо Гражданского кодекса, регламентированы Правилами пользования электрической и тепловой энергией[518] и Правилами предоставления коммунальных услуг. Кроме того, Гражданские кодексы Казахстана и России в главах, посвященных договору энергоснабжения, неоднократно применяют формулу: «…если иное не предусмотрено договором». Например, ч.2 пункта 2 ст. 483, ст. 485, п.2 ст. 486, пункты 1 и 2 ст. 488, п.2 ст. 489, п.1 ст. 490, п.2 ст. 492 ГК Казахстана и аналогичные нормы ГК России. Иными словами, помимо законодательных актов, правовое регулирование отношений по энергоснабжению может осуществляться и соглашением сторон в части, не урегулированной нормативными правовыми актами, а отсюда и возникают злоупотребительные условия. К правам энергоснабжающих и энергопередающих организаций, характерным для всех видов энергоснабжения на розничном рынке, следует отнести: право требовать своевременной и полной оплаты за поставленную по присоединенной сети энергию и ресурсы и применять предусмотренные договором меры в случае нарушения сроков платежей или неплатежей; приостанавливать предоставление услуг по энергоснабжению в связи с невыполнением потребителем обязанностей по срокам оплаты; осуществлять контроль за потреблением услуг путем проведения осмотров состояния внутридомовых сетей, инженерного оборудования и устройств у потребителя; контролировать приборы учета и другие технические устройства; в случае предварительной оплаты услуг предоставлять абоненту скидку с действующих тарифов; давать разрешение абонентам на присоединение к сетям. Для этого снабжающая организация обязана выдать потребителю технические условия на присоединение. Более того, ей же предоставлено право наблюдать даже за проектированием и сооружением соответствующих сетей и установок и давать разрешение на присоединение их к своей сети.
Установление иных прав и обязанностей зависит от вида абонентов - юридические лица это или физические лица. Так, из анализа действующих нормативно-правовых актов вытекают следующие обязанности снабжающей организации в отношениях с гражданами-потребителями: заключить с потребителем индивидуальный договор; содержать в надлежащем состоянии и обеспечивать безопасность общедомовых энергосетей, а также приборов учета (п.8 Правил предоставления коммунальных услуг); приобретать и устанавливать приборы учета (п.9); возмещать реальный ущерб потребителю в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения договора (п.15) и другие. Вместе с тем анализ норм комментируемых Правил показывает, что возмещению подлежит и упущенная выгода, поскольку Правила применяют термин «убытки».
Кроме того, снабжающая организация обязана ознакомить потребителя в наглядной и доступной форме с Правилами предоставления коммунальных услуг, что соответствует практике развитых европейских государств. Обязанности энергоснабжающих организаций в отношениях с потребителями, являющимися юридическими лицами, несколько отличаются от изложенных выше в связи со спецификой юридических лиц как субъектов гражданских правоотношений. Более подробно здесь приводить мы их не будем. Анализируя права абонентов-граждан в договорах энергоснабжения, следует исходить из того, что в первую очередь на них распространяется действие Закона «О защите прав потребителей». Основные права и обязанности потребителей изложены в ст.19 ЗРК «Об электроэнергетике» и Правилах 2000 г. Так, потребители энергии имеют право: - получать услуги установленного качества и безопасные для жизни и здоровья, не причиняющие вреда их имуществу; - получать информацию о порядке установления цен на услуги от соответствующих государственных органов, которые осуществляют контроль этих показателей; - требовать от услугодателя возмещения в полном объеме убытков и вреда, причиненного жизни, здоровью или имуществу вследствие недостатков в предоставлении услуг, а также морального ущерба в размере, определяемом судом; - не производить оплату услуг в случае невыставления счета и на время перерывов сверх установленных договором, а также в случае несоответствия товара по качеству требованиям нормативно-технической документации; - предъявить требование (претензию) на устранение выявленных недостатков в установленные договором сроки; - обращаться в случае нарушения качества услуг к услугодателю, в местные органы по защите прав потребителей, государственные органы управления, осуществляющие контроль за безопасностью и качеством предоставленных услуг для потребителя; - использовать энергию в необходимом количестве при условии своевременной оплаты; - расторгнуть договор в одностороннем порядке при условии уведомления об этом энергоснабжающей организации и полной оплаты использованной энергии (п. 33 Правил предоставления коммунальных услуг); - обращаться в судебные органы для решения спорных вопросов, связанных с заключением и исполнением договоров. Новым здесь является право абонента-гражданина не оплачивать полученные виды энергии и ресурсов в случае непредъявления ему счета со стороны снабжающей организации и соответствующая ему обязанность снабжающей организации. Лишь по соглашению с гражданином возможно самообслуживание потребителей при снятии показаний приборов учета и заполнении платежных документов (п.23). Потребители–граждане обязаны (п.34 Правил предоставления коммунальных услуг): заключить индивидуальный договор с услугодателем; соблюдать правила техники безопасности при пользовании энергией и ресурсами; обеспечивать доступ представителей услугодателя или специализированных предприятий, имеющих право работы с установками электро-, тепло-, газо- и водоснабжения, канализации для устранения аварий, осмотра приборов учета и контроля; своевременно, в установленные сроки оплачивать энергию и ресурсы; при выезде из квартиры или индивидуального жилого дома произвести расчет по день выезда. Приборы учета должны располагаться в местах, обеспечивающих беспрепятственный доступ для их осмотра контролером энергопередающей организации. В договорах теплоснабжения, в отличие от других договоров энергоснабжения, предусматривается обязанность абонента - юридического лица возвращать согласованное расчетное количество конденсата, сетевой воды не выше установленного договором предела, то есть отработанного пара или горячей воды. Это обусловлено тем, что тарифы на отпускаемую предпринимателям тепловую энергию устанавливаются исходя из полного возврата конденсата и сетевой воды соответствующей графику температуры. В случае невозврата конденсата или сетевой воды или возврата перегретого теплоносителя потребители – юридические лица возмещают затраты энергоснабжающей организации. Кроме того, потребители обязаны также соблюдать расход теплоносителя в точке присоединения не более расчетной величины, своевременно произвести ремонт своих тепловых сетей, по возможности приурочив их ко времени ремонта сетей энергоснабжающей организации. Потребители тепловой энергии обязаны совместно с представителями энергоснабжающей организации проводить опломбирование спускных кранов, арматуры, контрольно-измерительных приборов, обеспечивать сохранность установленных пломб; иметь дополнительные чертежи и паспорта всех тепловых сетей и теплопотребляющих установок, а также инструкции по их эксплуатации; обеспечивать обслуживание систем теплоснабжения подготовленным персоналом, периодически проводить проверку его знаний. Нормы о правах и обязанностях потребителей по законодательству Российской Федерации идентичны нормам казахстанского законодательства. В связи с публичным характером договора и повышенной опасностью электрической и тепловой энергии на потребителей также возлагаются и иные обязанности, детально регламентированные Правилами 2000 и 2005 года. Если теплопотребляющие установки абонента присоединены к сетям теплоснабжающей организации, но договор со снабжающей организацией не заключен, это не освобождает потребителя от обязанности оплаты потребленной энергии[519]. В Казахстане такая ситуация разрешается судами как иски о возмещении убытков.[520] Особенностью договора о снабжении энергетическими и другими природными ресурсами является то, что он не порождает обязанности покупателя (потребителя) принять обусловленное количество ресурсов. Покупатель может, но не обязан получить их. Особенностью договора энергоснабжения является также непрерывность снабжения энергией потребителей с тем, чтобы они могли в любое время получить ее из сети снабжающей организации. Потребление энергии является правом, а не обязанностью абонента. Поэтому понятие невыборки для энергии не должно применяться. Об этом говорит и Б.Н. Сейнароев[521]. Несмотря на это, снабжающие организации и ныне продолжают включать в договоры условие об ответственности абонентов за невыборку энергии, например: за «снижение покупки электроэнергии по вине абонента более чем на 2 процента последний оплачивает энергоснабжающей организации стоимость недоотпущенной электроэнергии» или: «за невыборку теплоэнергии более чем на 5 процентов против указанной в договоре абонент оплачивает снабжающей организации стоимость недоотпущенной тепловой энергии».
Если потребитель отключен в установленном порядке за неоплату использованной им электроэнергии, то подключение его производится энергопередающей организацией после погашения долга и оплаты услуги за подключение. При обнаружении представителями энергопередающей организации повреждения расчетных приборов учета по вине потребителя, нарушения или отсутствия пломбы (пломбировочного устройства), повреждения стекла и корпуса, самовольного присоединения потребителем электроустановки помимо расчетных приборов учета, изменения схемы включения приборов учета, энергопередающая организация в установленном порядке отключает потребителя от электросети и производит перерасчет расхода электроэнергии по фактической максимальной нагрузке или присоединенной мощности электроустановок потребителя и числу часов работы потребителя за все время со дня последней замены расчетных приборов учета или инструментальной проверки схемы коммерческого учета. Судебной практике известно множество таких случаев.[522]
Сама снабжающая сторона обязана не просто передавать определенную продукцию, как в договоре поставки, а постоянно передавать ее в сеть, чтобы у покупателя всегда была возможность получить эту продукцию. Помимо того, рассматриваемым видам договоров энергоснабжения присущи и иные, не свойственные договорам купли-продажи и поставки права и обязанности сторон. Особенностью исследуемых видов договоров энергоснабжения через присоединенную сеть является также то, что процесс передачи энергии всегда сопровождается потерей определенной части энергии: тепла, электричества, воды, газа. Это происходит в силу естественных свойств энергии и энергоносителей, а также в силу ненадлежащего содержания сетей как энергоснабжающими организациями, так и потребителями. На практике затраты на потери энергии перекладываются на потребителей[523]. В соответствии с теорией обязательственного права ответственность наступает за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательств. Применительно к абонентам неисполнение их обязанностей выражается в полной неоплате стоимости потребленной энергии или энергоресурсов, а ненадлежащее исполнение – в несвоевременной или неполной оплате. Неисполнение со стороны снабжающих организаций означает неподачу в сети абонентов энергии или ресурсов. Ненадлежащее же исполнение снабжающей стороны – это передача некачественной энергии или ресурсов, а также неполная или несвоевременная передача энергии и ресурсов. Учитывая, что особенностью договора электроснабжения является непрерывность снабжения, неподача в сети потребителей энергии или ресурсов на практике является прекращением или приостановлением действия договора. Основания для этого должны быть очень уважительными, предусмотренными законом или договором, и с соблюдением заранее предусмотренной процедуры. Что касается передачи некачественной продукции, то данное нарушение условий договора выражается в подаче электричества ненадлежащего напряжения, мощности; подаче тепловой энергии ненадлежащей температуры и давления. Специфическими нарушениями со стороны снабжающей организации являются такие нарушения, как перерывы в подаче энергии или энергоресурсов, влекущие различные неблагоприятные последствия для абонентов. Особенно серьезные отрицательные последствия влекут указанные нарушения в договорах электроснабжения. Так, вследствие несоблюдения режима подачи электроэнергии (перепад частоты тока, напряжения) имеются факты повреждения бытовой техники, в частности, холодильников и телевизоров. По искам потребителей на основании заключений соответствующих экспертиз причиненный потерпевшим гражданам ущерб в основном возмещается судами[524]. Кроме того, судебная практика богата и примерами о причинении убытков юридическим лицам в результате ненадлежащего исполнения договора энергоснабжения со стороны снабжающей организации. Ответственность энергоснабжающей организации как предпринимателя должна строиться на началах риска, поэтому ответственность может наступать также в случаях вынужденной остановки ее оборудования и сетей, внепланового ремонта и других технологических нарушений, своевременно не согласованных с потребителями и не предусмотренных в договоре на энергоснабжение. Такое нарушение поставщика, как перерыв энергоснабжения, нельзя отождествлять с недоотпуском или недопоставкой электроэнергии. В результате перерывов в подаче электроэнергии у потребителей, являющихся производственными предприятиями, нарушается иногда весь технологический цикл, возникает простой производственных процессов, поломка оборудования и т.п. Запуск производства, технологических линий после перерыва подачи энергии в силу технических и технологических особенностей влечет потребление электроэнергии в единицу времени в несколько раз больше, чем при обычном стабильном режиме работы. Поэтому «недоотпуска» электроэнергии после перерыва в его подаче может и не быть, а убытки потребителя оказываются несоизмеримыми с предусмотренной возможностью взыскания договорного штрафа. Причем потребитель может требовать полного возмещения причиненных ему убытков только в случае полной оплаты за потребленную электрическую энергию, что в современных условиях представляется довольно проблематичным. Энергоснабжающая организация не несет материальной ответственности перед потребителем за отпуск электроэнергии пониженного качества за те сутки, в течение которых потребитель не соблюдал установленный режим электропотребления, допускал превышение договорной величины потребления электрической энергии и мощности. Кроме того, энергоснабжающая сторона не несет материальной ответственности перед потребителем за отпуск электроэнергии повышенного или пониженного уровня напряжения против пределов, указанных в договоре, если потребитель не выдерживает своими компенсирующими установками оговоренные в договоре значения реактивной мощности (энергии), потребляемой из сети энергоснабжающей организации. За недоотпуск электрической или тепловой энергии и снижение параметров теплоносителя снабжающая организация не несет ответственности в случаях стихийных явлений; неправильных действий персонала потребителя или посторонних лиц; наличия условий ограничения или прекращения подачи электрической или тепловой энергии. Основания изменения и прекращения любого гражданско-правового договора, по нашему мнению, можно условно подразделить на позитивные и негативные. В частности, позитивным основанием прекращения договора является исполнение договора, то есть достижение той цели, для которой договор собственно и заключался. Однако особенностью договоров энергоснабжения является то, что предмет договора должен поставляться (передаваться) постоянно, бессрочно, а поэтому исполнение договора не влечет за собой прекращение его действия. Другим из позитивных оснований можно назвать прекращение договора энергоснабжения по соглашению сторон. Предусмотренные гражданским законодательством иные позитивные основания прекращения договорных обязательств к договорам энергоснабжения применяться не могут, в частности, он не может быть прекращен новацией, предоставлением отступного, прощением долга.
Что касается предлагаемых нами так называемых негативных оснований прекращения договора, то они обычно влекут за собой расторжение договора вследствие виновного поведения (действия или бездействия) контрагента. Так, в соответствии с п.53 Правил пользования электрической энергией энергоснабжающая и (или) энергопередающая организации, предупредив потребителя в установленном порядке, прекращают полностью или частично подачу ему электроэнергии в случаях отсутствия оплаты за электроэнергию в установленные договором сроки; нарушения установленного договором режима электропотребления; аварийной ситуации.
Энергоснабжающая и (или) энергопередающая организации незамедлительно прекращают полностью подачу потребителю электроэнергии в случаях самовольного присоединения приемников электроэнергии к сети; присоединения приемников электроэнергии помимо приборов учета; снижения показателей качества электроэнергии по вине потребителя до значений, нарушающих функционирование электроустановок энергопередающей организации и других потребителей; недопущения представителей энергоснабжающей и (или) энергопередающей организаций к коммерческим приборам учета (п.54 Правил). Потребителю невыгодно прекращение договора энергоснабжения, так как в силу естественного монополизма энергоснабжающих организаций других энергоснабжающих организаций в регионе нахождения абонента, как правило, не имеется и на практике расторжение договора по инициативе потребителя не встречается, даже при явно виновном поведении снабжающей организации и причинении абоненту значительных убытков. Чаще этим правом пользуются сами энергоснабжающие организации, отключая абонентов от своих сетей за различные нарушения условий договора. Самыми распространенными нарушениями со стороны абонентов в настоящее время являются несвоевременная оплата или полная неоплата полученной энергии и ресурсов. Гражданский кодекс РК (ст. 404) предусматривает основания одностороннего отказа от исполнения договора, к которым относятся: невозможность исполнения; признание другой стороны в установленном порядке банкротом и изменение или отмена акта государственного органа, на основании которого заключен договор. Невозможность исполнения для договора энергоснабжения можно трактовать в узком смысле – как невозможность передачи энергии или ресурсов в связи с отсутствием присоединенной сети. Вместе с тем невозможность исполнения в сфере энергоснабжения можно понимать и в более широком – правовом – смысле. Например, длительная неплатежеспособность потребителя может трактоваться как невозможность исполнения договора с его стороны и явиться основанием для одностороннего расторжения договора, что и применяют зачастую на практике снабжающие организации. Общие условия ответственности сторон по договору энергоснабжения закреплены законодателем в ст.491 ГК РК. Так, в случаях неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательств по договору энергоснабжающая организация или абонент обязаны возместить причиненный этим реальный ущерб. Если в результате регулирования режима потребления энергии, осуществленного на основании законодательства, допущен перерыв в подаче энергии абоненту, энергоснабжающая организация несет ответственность за неисполнение или ненадлежащее исполнение договорных обязательств при наличии вины и в соответствии с новыми Правилами электроснабжения и теплоснабжения должна возместить также упущенную выгоду абонента. Предприниматели несут повышенную ответственность по обязательствам в соответствии с их предпринимательским статусом на началах риска (п.2 ст. 359 ГК РК). Это правило должно, по нашему глубокому убеждению, полностью распространяться на энергопередающие и энергоснабжающие организации, так как они являются предпринимателями. Исходя из назначения договора энергоснабжения как предпринимательского договора, энергоснабжающие организации должны нести все связанные с этим статусом риски. Анализ нормативных актов, регулирующих договоры энергоснабжения на розничном рынке, показывает, что в данной сфере помимо гражданско-правовой ответственности широко применяются и иные формы и способы воздействия на неисправного контрагента, то есть так называемые меры оперативного воздействия[525]. Ю.Г.Басин и А.Г.Диденко, а также некоторые другие авторы называют их также оперативно-хозяйственными санкциями[526]. Эти меры можно отнести и к способам самозащиты гражданских прав. К ним относятся: приостановление подачи энергии, прекращение ее подачи, неоплата некачественной энергии, перевод на предварительную оплату и т.д. Общее правило об ответственности абонента изложено в п.3 ст.439 ГК РК в виде уплаты потребителем неустойки, предусмотренной ст.353 ГК РК. На практике за несвоевременную оплату энергии снабжающая сторона включает в договоры условие об уплате неустойки, например, в размере 1,5-кратной ставки рефинансирования Национального банка за каждый день просрочки до дня оплаты, а также устанавливает для себя право частичного или полного отключения абонента. За повторное подключение после нарушения абоненту предлагается уплатить сумму до 50-кратной стоимости такого отключения и подключения. Стоимость такой услуги устанавливается опять же самой снабжающей организацией. Учитывая, что оплата за подключение сама по себе является санкцией, имущественным наказанием для абонента, увеличение этой санкции в десятки раз становится вообще невыполнимым для основной части абонентов, так как главной причиной несвоевременной оплаты в настоящее время являются материальные затруднения потребителей. Но потребители вынуждены соглашаться на условия естественных монополистов. По нашему мнению, это связано с тем, что в законодательстве Казахстана и, например, России, отсутствует законодательное ограничение размера договорной неустойки (штрафа). Как утверждает В.В.Витрянский, практика свидетельствует, что «фантазия» сторон при формулировании условий договоров о неустойке не знает границ[527], что и подтверждается приведенным выше примером. Исходя из интересов потребителей, судам следовало бы расценивать такие случаи как злоупотребление правом и применять соответствующие последствия в соответствии с п.5 ст.8 ГК РК. На практике суды не применяют принципы разумности и справедливости. Проведенный нами анализ прав и обязанностей сторон договоров энергоснабжения и общих условий их ответственности позволяет сделать вывод, что данным договорам присущи не только особые свойства, но и специфические условия, которые являются существенными условиями договора, то есть при отсутствии соглашения по таким условиям договор считается незаключенным. Гражданский кодекс относит к существенным условиям договора купли-продажи только наименование и количество товара. Нам представляется, что к существенным условиям договора энергоснабжения кроме особого предмета необходимо отнести его количество, качество, цену, а также наличие приборов учета, организационных и технических условий для присоединения к сетям снабжающей организации. Указанные выводы подтверждаются и позицией В.В. Витрянского, который в одной из своих работ к существенным условиям договора энергоснабжения относят условие о предмете, количестве энергии, качестве, режиме потребления, о цене, об обязанностях сторон по обеспечению надлежащего технического состояния и безопасности сетей[528].
Столь детальная регламентация путем подробного изложения прав и обязанностей и иных условий договора присуща именно публичным договорам. Мы вынуждены приводить такую регламентацию не в целях искусственного увеличения объема работы, а в целях подтверждения нашего тезиса о вынужденном, иногда кажущемся «мелочным» вмешательством государства в сугубо частные правоотношения. Целью законодателя при этом является установление социальной справедливости. Как воля законодателя воплощается на практике правоприменителями – это другая сторона вопроса.
3.1.3 Договор водоснабжения Вода является одним из наиболее распространенных природных ресурсов. Трудно переоценить роль водных ресурсов в жизни каждого человека и человечества в целом. Ее можно отнести также к стратегическим природным ресурсам. Кроме ежедневной необходимости в воде для личных потребностей, вода в настоящее время жизненно необходима и для всего промышленного производства в любом государстве, что бесспорно свидетельствует о наличии публичного интереса в обеспечении нормального водоснабжения. Вода относится к возобновляемым природным ресурсам, однако в силу ее специфики она является товаром в современном гражданском обороте, то есть объектом гражданского права. Как и другие объекты договоров энергоснабжения, вода относится по классификации вещей к движимому имуществу, делимому, потребляемому, определяемому родовыми признаками. Сразу же определимся, что в снабжении водой также существуют как договоры оптовой продажи, так и договоры розничной купли-продажи. В частности, если вода поступает с так называемых малых ГЭС в местностях, где нет открытого водозабора, то водоснабжающие организации вначале сами покупают воду от оптовых продавцов, а затем продают ее по договору водоснабжения абонентам. Тем самым в качестве товара на розничном рынке вода предоставляется на основании договоров водоснабжения, а сфера водоснабжения через присоединенную сеть относится также и к сфере естественной монополии и дополнительно регулируется соответствующим законодательством. В соответствии с п.2 ст.492 ГК РК к отношениям по снабжению через присоединенную сеть водой и другими товарами на розничном рынке применяются правила параграфа 5 «Энергоснабжение» главы 25 ГК, если иное не установлено законодательными актами, договором или не вытекает из существа обязательства. В подтверждение сошлемся на авторитетное мнение проф. В.В. Витрянского, который констатирует, что регулирование отношений, связанных со снабжением водой и приемом сточных вод через присоединенную сеть полностью построено по модели договора энергоснабжения[529]. Помимо Гражданского кодекса в настоящее время отношения по водоснабжению граждан, индивидуальных предпринимателей и объектов кондоминиума (так в Правилах) регулируются также Правилами предоставления коммунальных услуг от 7.12.2000г. Отношения в сфере водоснабжения регулируются также нормами Водного кодекса РК от 9.07.2003 г. В Российской Федерации подзаконным актом в данной сфере являются Правила пользования системами коммунального водоснабжения и канализации от 12.02.1999 г.[530] При подборе и изучении литературы по исследуемой теме выяснено, что в юридической литературе вопросы правового регулирования водоснабжения не нашли своего отражения. В связи с тем, что вода как природный ресурс очень тесно связана с окружающей природной средой, то эти вопросы иногда рассматриваются в периодических изданиях и монографиях в основном в природоохранных и экологических аспектах. Поэтому при подготовке данной работы нам приходилось руководствоваться в основном нормативно-правовыми актами по рассматриваемой теме и практикой работы водоснабжающих организаций РК, а также анализом деятельности судов Республики. В этих условиях очень своевременным явилось второе издание в 2000 г. книги второй монографии В.В. Витрянского и М.И. Брагинского «Договорное право», в которой впервые несколько страниц было посвящено анализу договора водоснабжения[531]. В 2006 г. впервые защищена кандидатская диссертация Беренштейн И.В. на тему «Правовое регулирование водоснабжения и водоотведения в Российской Федерации».[532] Воды в Республике Казахстан являются собственностью государства.[533] В качестве приоритетного водопользования признается водопользование для удовлетворения питьевых и бытовых нужд населения. Поскольку в результате проведенного нами исследования выяснилось, что договор водоснабжения через присоединенную сеть на розничном рынке является подвидом договора энергоснабжения, различающимся в основном только по объекту возникающих правовых отношений, то и определение понятия договора будет отличаться только в указанной части. Предметом возникающих отношений будут действия участников договорного обязательства по передаче и потреблению воды через присоединенную сеть. Правила пользования системами коммунального водоснабжения и канализации Российской Федерации детализируют и дополняют нормы ГК о договоре энергоснабжения, но применительно к снабжению питьевой водой и приему сточных вод[534]. Предметом договора водоснабжения является передача/получение воды питьевой посредством использования водопроводной сети и/или прием/сброс сточных вод. В некоторых нормативно-правовых актах и договорах предмет обозначается как услуги по водоснабжению и канализации, или услуги по водоснабжению и приему сточных вод, что не меняет существа дела. То есть особенностью договора водоснабжения, в отличие от других видов договоров энергоснабжения, является включение в предмет договора дополнительных обязательных действий снабжающей стороны – это прием сточных вод, осуществляемый также по трубопроводам. Кроме того, особенностью данного договора является также и непрерывность подачи воды, как в общих правилах договора энергоснабжения на розничном рынке. Существенными условиями данного договора помимо его предмета являются качество товара, режим подачи, установление лимитов, условия ограничения или прекращения подачи/получения воды и приема/сброса сточных вод, цена и порядок оплаты, границы эксплуатационной ответственности сторон. Качество объекта договора водоснабжения в соответствии со ст. 486 ГК РК должно соответствовать требованиям, устанавливаемым государственными стандартами, санитарно-гигиеническими правилами и нормами. Питьевая вода по своим качественным, в том числе бактериологическим характеристикам должна соответствовать ГОСТу 2874-82. Напор воды в водопроводной сети должен обеспечивать нормальное водоснабжение верхних этажей зданий. Следовательно, вода должна подаваться под определенным давлением, что также относится к характеристике качества воды. Давление должно соответствовать СНиП 2.04.02–84. Предназначается вода населению, на нужды предприятий пищевой промышленности и, в исключительных случаях, при технологической возможности – для технологических нужд абонентов, а также для тушения пожаров. Тем самым основная цель заключения и исполнения договоров водоснабжения – это использование воды для питьевых и иных потребительских целей.
Количество подаваемой абоненту (юридическому лицу или частному предпринимателю) воды согласовывается в договорах и определяется на основании приборов учета (водомеров, расходомеров), которые обязаны иметь все абоненты, являющиеся предпринимателями. Исключение делается только для сетей и систем, используемых для пожаротушения. Единица измерения воды – кубические метры. Водоснабжающая организация обязана приобретать и устанавливать приборы учета с возмещением их стоимости через тарифы. Количество поданной гражданам воды в основном определяется расчетным путем, хотя ЗРК «О естественных монополиях и регулируемых рынках» установил последнюю дату установки счетчиков воды до 01.01.2009 г. Причем устанавливаться должны приборы учета, разрешенные органами Госстандарта РК. В случаях неисправности или ремонта приборов учета количество израсходованной питьевой воды и принятых сточных вод определяется по среднему расходу за три последних месяца согласно показаниям приборов учета – для городов и районных центров, а для сельской местности – в соответствии с расчетами, произведенными при заключении годового договора. В случаях отсутствия или уклонения от установки приборов учета, повреждения имеющегося прибора учета, количество израсходованной воды в городах и районных центрах определяется по пропускной способности трубы ввода при скорости движения воды в ней 2м/сек и действии ее полным сечением водопровода в течение 24 ч. в сутки. В сельской местности для абонента, не имеющего водосчетчика, Управление водопроводов устанавливает в точке подключения внутрипоселковой сети к магистральному водопроводу специальное регулирующее устройство – дроссельную шайбу, рассчитанную на пропуск договорного количества воды.
Стороны договора именуются водоснабжающая организация (продавец, поставщик, услугодатель) и потребитель (абонент, водопотребитель). В качестве водоснабжающей организации в городах и районных центрах РК в настоящее время выступают государственные коммунальные предприятия водопроводно-канализационного хозяйства «Водоканал» или с иными наименованиями, в сельской местности – управления эксплуатации групповых водопроводов системы Комитета по водным ресурсам Министерства сельского хозяйства РК. В некоторых местностях, где имеются так называемые «малые ГЭС», в качестве водопроизводящих организаций выступают непосредственно ГЭС или коммерческие организации, в ведении которых они находятся. Они именуются специальными водопользователями, право специального водопользования дается им на основании специального разрешения. В то же время водоснабжающие организации являются и первичными водопользователями. Абонентами могут быть как юридические, так и физические лица, в том числе предприниматели, все они являются вторичными водопользователями. В сельской местности отдельно выделяется «Основной абонент» – юридическое лицо, которое из общего режима питьевой воды потребляет более 50 процентов. В зависимости от назначения потребляемой воды они подразделяются на промышленных потребителей и непромышленных потребителей. Главное требование для всех потребителей – наличие у них необходимого оборудования, присоединенного к сетям водоснабжающей организации в установленном законодательством порядке, а также наличие приборов учета воды. Основанием для подачи и потребления питьевой воды из водопровода является договор, содержание которого подчиняется общим правилам о содержании договоров купли-продажи и энергоснабжения с учетом специфики объекта, заключаемый в форме присоединения абонента. О публичном характере и социальном значении договора водоснабжения свидетельствуют многочисленные нормативные правовые акты различного уровня, регламентирующие рассматриваемый договор: Постановление акимата г. Астаны от 7.09.2005 г. № 09-6-661п «Об утверждении Правил приема производственных сточных вод в систему водоотведения города Астаны», Постановление акимата гор. Павлодара от 11.10.2007 г. № 1255/21 «О правилах эксплуатации системы канализации города Павлодара», Решение ХІ-й сессии маслихата гор. Алматы IV-го созыва от 2.07.2008 г. № 120 «Об утверждении Правил содержания систем инженерных коммуникации водоснабжения и канализации в городе Алматы», Постановление акимата гор. Усть-Каменогорска от 14.09.2007г. № 2649 «Об утверждении Инструкции по возмещению затрат за приобретение и установку индивидуальных приборов учета коммунальных услуг получателям жилищной помощи города Усть-Каменогорска в 2007г.», Решение маслихата гор. Павлодара . от 19.06.2008 г. № 148/7 «Об утверждении «Правил оказания жилищной помощи малообеспеченным гражданам по оплате содержания жилища, потребления коммунальных услуг, услуг связи и компенсации затрат на отдельные виды капитального ремонта общего имущества объекта кондоминиума из бюджета города» и другие.[535] К договору, заключенному между абонентами-предпринимателями и водоснабжающей организацией, должны быть приложены: водохозяйственный балансовый расчет, обосновывающий количество и качество необходимой абонентам воды; структурные схемы водоснабжения и канализации; согласованный с органами Государственного санэпиднадзора план организационно-технических мероприятий по сокращению объемов водопотребления и водоотведения и соблюдению нормативов сброса загрязняющих веществ с указанием сроков реализации мероприятий и гарантии их финансирования. Договоры на пользование питьевой водой и прием сточных вод заключаются на основании лимитов, которые определяет водоснабжающая организация по договору с абонентами. Например, еще в 1998 г., то есть до введения нового ГК РК (Особенная часть) Аким города Алматы установил лимит потребления воды для всех хозяйствующих субъектов в объеме одного кубометра в сутки. Те, кто превышает норму, должны были платить по тройному тарифу, несмотря на то, что у сторон имелись приборы учета[536]. Решением Акима г. Усть-Каменогорска № 1747 от 6.05.2000 г. государственному предприятию «Новая Согра» «…в целях упорядочения системы расчетов за потребление холодной воды и прием сточных вод, стабилизации режима работы технологического оборудования и инженерных сетей» разрешено установить для предприятий и организаций лимиты водопотребления и водоотведения в соответствии с нормами расхода[537]. Несмотря на иную трактовку данного вопроса в новом гражданском законодательстве, водоснабжающая организация, как и другие энергоснабжающие организации, продолжали взимать тройные и пятикратные тарифы на основании подзаконных актов, которые в соответствии с Законом РК «О нормативных правовых актах» должны были применяться только в части, не противоречащей новому Гражданскому кодексу. За сверхлимитное потребление и водоотведение водоснабжающая организация взимает с абонентов-промпредприятий плату в размере, установленном местными исполнительными органами. Так, согласно упомянутому выше Решению Акима г. Усть-Каменогорска №1747 в случае перерасхода лимитов потребления воды в объеме более 10 процентов и сброса сточных вод в объеме более 15 процентов оплата взыскивается в пятикратном размере к установленному тарифу.
Приходится констатировать, что водоснабжающие организации, используя положение естественного монополиста, злоупотребляют своими правами. Так, предприятие «Водоканал» в г. Усть-Каменогорске в 1997 г. включило, например, в Типовой договор условие об ответственности потребителя за недоиспользование лимита воды по договору, которое затем по иску Антимонопольного комитета было признано незаконным[538].
Для абонентов-граждан лимиты не устанавливаются. До заключения договора для присоединения к системам водоснабжения и канализации населенных пунктов новых объектов абонент обязан получить от снабжающей организации разрешение и технические условия на присоединение. При недостаточной мощности систем водоснабжения населенного пункта снабжающая организация может отказать абоненту в выдаче разрешения и технических условий на присоединение. Одним из основных документов для присоединения вновь строящихся устройств и сооружений является проект, к которому предъявляются специальные требования. Сказанное подтверждает сделанный нами ранее вывод о необходимости особых условий для заключения договоров энергоснабжения, в том числе и водоснабжения, которые мы назвали организационными (составление баланса на основе лимитов) и техническими (наличие специального оборудования и присоединенной сети) условиями. Следует отметить, что письменные индивидуальные договоры водоснабжения с абонентами-гражданами в Казахстане начали заключаться только с 2001-2002 годов. ГК РК (ст. 488) устанавливает, что оплата энергии производится за фактически принятое абонентом количество, а порядок расчета может определяться законодательством или соглашением сторон. В соответствии с Правилами предоставления коммунальных услуг 2000 г. и Типовым договором водоснабжающая организация обязана предъявить абоненту счет, основанием для предъявления которого является договор. Оплата производится по ценам, утвержденным для данной территории и тарифам на основании показаний приборов учета за расчетный период. Водоснабжающие организации являются естественными монополистами в своей области, поэтому цены на их услуги являются регулируемыми. То есть принцип свободы договора ограничивается здесь, как и в других публичных договорах. Если абонентами являются физические лица, проживающие в жилых домах и квартирах индивидуального, государственного, кооперативного и ведомственного жилого фонда, то оплата производится после фактического присоединения, то есть заключения договора путем оплаты платежной квитанции по нормам водопотребления или показаниям приборов учета. Нормы водопотребления из групповых водопроводов сельскохозяйственного назначения устанавливаются уполномоченными органами. Абоненты – юридические лица оплачивают потребленную ими воду ежемесячно по показаниям приборов учета, а при их отсутствии или неисправности – по расчетным показателям, установленным означенными выше Правилами. Расчеты с абонентами, пользующимися питьевой водой из уличных водоразборов, осуществляются путем оплаты предъявляемых счетов по нормам водопотребления. Помимо прав и обязанностей, непосредственно вытекающих из договора водоснабжения для потребительских целей, законодательство с учетом особого характера воды как объекта гражданского права, устанавливает общие для потребителей и снабжающих организаций обязанности, которые изложены в ст. 72 Водного кодекса РК.[539] Особенностью рассматриваемого договора, как и других договоров энергоснабжения, является непрерывность снабжения, если договором не предусмотрен иной порядок. Изменение условий договора водоснабжения выражается обычно в изменении количества, цены объекта договора, необходимости подключения субабонентов и т.п. В соответствии с общими нормами гражданского законодательства, изменение условий договора может происходить либо по соглашению сторон (п.1 ст. 401 ГК РК), либо в одностороннем порядке без обращения в суд (односторонний отказ – ст. 404 ГК РК), либо по решению суда (п.2 ст. 401 ГК РК). Основания прекращения договора подчиняются тем же правилам. Для водоснабжающей стороны из указанных законом оснований могут быть применимы: совпадение должника и кредитора в одном лице, невозможность исполнения (техническая), издание акта государственного органа, смерть гражданина-потребителя или ликвидация юридического лица. Исполнение не может прекращать данное обязательство, т.к. признаком его является непрерывность и бессрочность исполнения. Со стороны снабжающей организации должно быть только реальное исполнение. Отступное и зачет в качестве оснований прекращения обязательств применимы здесь только со стороны абонента. По общему правилу ограничения в подаче питьевой воды абонентам производятся в соответствии с договором, а прекращение подачи воды – при отказе абонента от получения питьевой воды через присоединенные сети. Вместе с тем нормативно-правовые акты предусматривают и случаи одностороннего прекращения или ограничения подачи воды. В частности, снабжающая организация имеет право без предварительного уведомления абонента прекратить или ограничить подачу воды в случаях стихийного бедствия, продолжительной аварии на водопроводе, необходимости увеличения подачи воды к местам возникновения пожаров, а также самовольного подключения потребителей к групповому водопроводу или отводу от него. При этом снабжающая организация должна сообщить абонентам о сроках перерыва подачи воды. Кроме того, предусмотрены и случаи полного или частичного прекращения подачи воды с предварительным предупреждением абонентов не менее чем за три дня по следующим основаниям: неудовлетворительное состояние сетей абонента и невыполнение им требований снабжающей организации по устранению технических нарушений; недопуск представителя снабжающей организации к осмотру сетей и сооружений, устройств абонента, для контроля и снятия показателей приборов учета, для проведения отбора проб и т.д.; проведение планово-предупредительных ремонтов сетей и производство работ по присоединению новых абонентов; обнаружение самовольно возведенных сетей и сооружений; неоплата потребленной воды в установленные сроки; предписание органов Госсаннадзора, Госстандарта; несоблюдение установленного режима водопотребления, в частности, перерасход воды; несоответствие показателей качества воды требованиям ГОСТ; антисанитарное состояние водоразборных точек; обнаружение снятия пломб на водосчетчике, регулирующих устройствах или их отключения. Однако прекращение поставки по указанным выше причинам абонентам, являющимся одновременно источниками теплоснабжения (котельные, центральные тепловые пункты), не имеющим резервные источники водоснабжения, не допускается в течение отопительного сезона. Кстати отметим, что в данном случае не случайно применен термин «поставка», так как указанное правоотношение между водоснабжающей организацией и иными юридическими лицами, в свою очередь являющимися теплоснабжающими организациями, опосредуется именно договором поставки. Поэтому целесообразнее будет назвать таких получателей не абонентами, а покупателями (получателями).
Ответственность сторон за ненадлежащее исполнение или неисполнение условий договора подчиняется общим требованиям ст. 491 ГК РК и предусмотрена как в виде изложенных выше неблагоприятных последствий, относящихся к оперативным санкциям, так и в виде уплаты неустойки в размере 1,5-кратной ставки рефинансирования Нацбанка РК и возмещения убытков.
Водоснабжающая организация фактически никакой имущественной ответственности не несет, т.к. приостановление оплаты услуг по водоснабжению и канализации являются также мерами оперативного реагирования, а не дополнительным имущественным взысканием для контрагента. Ненадлежащее исполнение договора со стороны водоснабжающих организаций влечет неблагоприятные последствия для абонентов, так как вода является насущной необходимостью каждого. Поэтому судебная практика отражает и такой спектр взаимоотношений субъектов договора, но не всегда в пользу менее защищенной стороны. Так, Актюбинский городской суд, а затем кассационная и надзорная инстанция отказали в удовлетворении требования по иску гражданина П. к АО «Акбулак» о возмещении вреда в связи с нерегулярной подачей холодной воды в его квартиру, расположенную на пятом этаже жилого дома[540]. На наш взгляд, истец в силу своей юридической неграмотности не воспользовался услугами опытного юриста или общества защиты прав потребителей, пытаясь защитить свои права самостоятельно, в результате чего в иске было отказано. В качестве доказательств можно было представить зарегистрированную копию жалобы в водоснабжающую организацию; акт о непоступлении воды, составленный с участием представителя КСК и жильцов пятого этажа его дома; а также заключение технической экспертизы о факте неподачи воды на пятый этаж и причинах неподачи. В возражении на иск ответчик привел довод о том, что внутренние инженерные сети многоквартирного жилого дома находятся на балансе кооператива собственников квартир и отвечает за неполадки кооператив собственников квартир. Однако можно было по датам передачи сетей на баланс КСК установить, что кооператив собственников квартир имеет это оборудование на балансе всего один год, а за остальные два года в пределах общего трехлетнего срока исковой давности ответственность несет сама водоснабжающая организация[541]. (По новым Правилам предоставления коммунальных услуг ответственность за этот участок сетей теперь несет энергоснабжающая организация). Полагаем, что суду необходимо было руководствоваться общими нормами о защите прав граждан, так как суды, по мнению С.С. Алексеева, не только могут, но и юридически обязаны принимать решения с одной лишь ссылкой на общепризнанные права человека, и, по его обоснованному мнению, неотъемлемые права человека в современных условиях по своему юридическому значению не только не уступают национальным законам всех рангов, но и в принципе имеют по сравнению с ними приоритетное юридическое действие[542]. Права человека должны стать ориентиром, определяющим направление и перспективу решения тех или иных юридических дел. Восточно-Казахстанским областным судом рассмотрено дело по иску территориального Комитета по регулированию естественных монополий к ГКП «Водоканал» о признании недействительными договоров, заключенных с потребителями. Исковое заявление удовлетворено полностью, так как заключенные договоры не соответствовали Типовому договору на оказание жилищно-коммунальных услуг, в частности, не была предусмотрена ответственность водоснабжающей организации и предусматривалось необоснованное увеличение размера пени для потребителей с 0,3 процентов до 1 процента[543]. Анализ текстов договоров на водоснабжение и прием сточных вод показывает, что водоснабжающие организации включали до 2005 г. в договоры условие следующего содержания: «В случае невыполнения снабжающей стороной какого-либо вида из оплаченных абонентом услуг, она возвращает абоненту стоимость этих услуг и штраф в размере процентной кредитной ставки Нацбанка Республики Казахстан, действующей на данный период». Данное условие также является «мертвой» нормой, не имеющей практического применения. Можно привести сколь угодно примеров, когда абоненты, в том числе и граждане, предварительно оплатили услуги по водоснабжению, и ни одного примера - о возврате им стоимости воды при отключениях, а тем более об уплате потребителям штрафа. Постановлением Правительства РК от 28.11.2003 г. № 1194 утвержден Типовой договор на предоставление услуг по водоснабжению и/или отведению сточных вод, в котором в качестве потребителей названы физические или юридические лица, пользующиеся на основе договора услугами водоснабжения и/или отведения сточных вод, а услуги в сфере водохозяйственной и канализационной систем отнесены к сфере естественных монополий, что еще раз подтверждает нашу позицию. Тем самым договор водоснабжения является подвидом договора энергоснабжения и на него в полной мере распространяются правила о публичном договоре. 3.1.4. Договор газоснабжения Казахстан – одна из стран мира, обладающая богатыми природными запасами нефти и газа, она входит в первую десятку стран мира по разведанным запасам углеводородного сырья. В начале 90-х годов ХХ века запасы нефти составляли 2,31 миллиардов тонн, газового конденсата – 0,69 миллиардов тонн, а природного газа - 2,49 триллионов кубических метров. Суммарные запасы нефти и газа достигают 2 процента доказанных мировых запасов жидких и газообразных углеводородов. Казахстан обладает двумя крупными уникальными месторождениями: нефтяным - Тенгиз и нефтегазоконденсатным - Карачаганак[544]. Однако собственных газоперерабатывающих предприятий Казахстан практически не имел и продавал природный газ Карачаганака Газпрому России на Оренбургский газоперерабатывающий завод по 1,5 доллара за тысячу кубометров, а назад получал его уже по 40 долларов[545]. Несмотря на такое обилие и даже изобилие сырья, договор газоснабжения в Казахстане все больше уступает свои позиции договору электроснабжения. Следует сказать, что впервые в Казахстане договор газоснабжения был подвергнут научному анализу лишь в нашей диссертационной работе. Отрадно отметить, что в 2008 г. была защищена диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук Нуртаевой Г.Л. на тему «Договор газоснабжения».[546] В Российской Федерации можно привести больше примеров выполнения завершенных научных исследований в данной сфере такими авторами, как Башунов В.В., Яхонтова А.А. и др.[547] В сфере газоснабжения действуют подзаконные нормативные акты, которые являются обязательными для исполнения сторонами данного договора. Так, важное значение в правовом регулировании договора газоснабжения имеют Правила безопасности в газовом хозяйстве РК от 15.04.1993 г.[548] Неотъемлемыми частями указанных Правил являются 43 Приложения, требования которых подлежат неукоснительному соблюдению самими газоснабжающими организациями и потребителями. В настоящее время отношения по газоснабжению потребителей регулируются также «Правилами поставки, транспортировки и реализации природного газа», «Правилами поставки, перевозки и пользования сжиженными углеводородными газами», а также Типовым договором на предоставление услуги поставки газа через групповые резервуарные установки,Типовым договором на предоставление услуг по транспортировке газа и Типовым договором на предоставление услуг по хранению природного газа.[549]
В отличие от Казахстана, в России 31.03.1999 г. принят Федеральный закон «О газоснабжении в Российской Федерации», тем самым данные правоотношения урегулированы в России на законодательном уровне. В 2007 г. Правительство РФ приняло еще одно постановление - № 360 «Об утверждении Правил заключения и исполнения публичных договоров о подключении к системам коммунальной инфраструктуры».[550]
Поскольку деятельность по производству, передаче, снабжению газом является источником повышенной опасности, вся эта деятельность постоянно контролируется органами Министерства по чрезвычайным ситуациям РК. Бесперебойное снабжение газом всего населения и хозяйствующих субъектов имеет важное социальное значение, направлено на обеспечение правопорядка в обществе и государстве в целом. Мы согласны с мнением специалистов, что «роль газоснабжения населения на уровне государства невозможно переоценить. Оно, наряду с другими видами энергоснабжения, обеспечивает жизнедеятельность населения. Очевидно, что при такой высокой значимости газоснабжения населения правовое регулирование в этой сфере должно быть четким и понятным».[551] Тем самым публичный характер деятельности газоснабжающих организаций представляется бесспорным. В современных условиях газ через присоединенную сеть большей частью потребляют абоненты-граждане, и в меньшем объеме – юридические лица. Преобладающее его назначение – это использование газа в бытовых целях в качестве топлива для приготовления пищи и подогрева воды. В промышленности газ используется в малых количествах, а юридические лица приобретают его в основном для удовлетворения хозяйственных потребностей. Снабжение газом всех потребителей осуществляется на основании договоров газоснабжения. Следует отметить, что предметом рассмотрения в настоящей работе является снабжение газом абонентов только через присоединенную сеть. Тогда как на практике широко распространено снабжение потребителей газом в баллонах, в цистернах, что не охватывается нормами параграфа 5 Главы 25 ГК РК (и соответственно параграфа 6 Главы 30 ГК РФ). Указанные отношения регулируются нормами Гражданского кодекса о розничной и оптовой купле-продаже, в частности, поставки. В Казахстане газопроизводящими организациями являются «Тенгизшевройл», «Шымкентнефтеоргсинтез» (ШНОС), «Павлодарский нефтеперерабатывающий завод» и другие предприятия. Природный газ подается непосредственно по магистральным трубопроводам, то есть по присоединенным сетям. Сжиженные газы от заводов-поставщиков доставляются к потребителям или к базам их приема, хранения и раздачи в сосудах, работающих под давлением. Доставка является сложным процессом, включающим транспортирование газов на дальние расстояния, обработку газов на газонаполнительные станции (ГНС), транспортирование их на ближние расстояния для непосредственной доставки газа мелким потребителям. В некоторые области (Западно-Казахстанская, Южно-Казахстанская, Алматинская, Жамбылская), расположенные вблизи от нефтегазоперерабатывающих заводов, природный газ поставляется потребителям по магистральным газопроводам непосредственно от газодобывающих или газоперерабатывающих предприятий и тогда правоотношения участников подпадают под действие рассматриваемого договора, в котором сторонами являются газоснабжающая организация и потребители. Магистральные и распределительные газопроводы в западных и южных регионах Казахстана были переданы в доверительное управление бельгийской компании «Трактебель», а в 2000 г. – ЗАО «Казтрансгаз»[552]. Однако в большинстве регионов Казахстана газоснабжающие организации не имеют своей сети газопроводов, и получают горючий газ по договорам поставки или купли-продажи с нефтегазоперерабатывающими заводами, причем не по трубопроводам, а в специальных железнодорожных цистернах и отношения между ними опосредуются не договорами газоснабжения, а иными, смежными видами договоров (поставки, купли-продажи). И лишь от групповых резервуарных установок (ГРУ) до жилых домов газ подается по распределительным газопроводным сетям, к которым присоединены газопроводы-вводы, ведущие к конечным потребителям. В настоящее время управление в сфере газоснабжения осуществляет АО «Казмунайгаз», а в качестве газоснабжающих и газосбытовых организаций выступают либо индивидуальные предприниматели без образования юридического лица, либо коммерческие юридические лица, напзванные в подзаконных актах «газосетевая организация». Аналогичные процессы происходят и в России, в связи с чем возникают многие проблемы. Так, И.В.Гандзюк свидетельствует, что в России после вступления в силу нового Жилищного кодекса (март, 2005) и новых Правил предоставления коммунальных услуг гражданам 2006 г. непосредственные потребители не заключают индивидуальные договоры с газоснабжающими и газосбытовыми организациями. Право заключения договоров газоснабжения предоставлено организациям, управляющим многоквартирным домом, то есть посредникам между сторонами договора. При этом нет никаких требований к размеру уставного капитала. Нет ни аттестации, ни аккредитации, ни обязательной сертификации или лицензирования, нет и обязательного страхования гражданской ответственности. На сегодня обязательным требованиям к управляющей компании соответствует любое вновь образованное юридическое лицо с уставным капиталом в 10 000 руб. и штатом, состоящим из одного директора. Как отмечает автор, откровенная слабость государственного регулирования в сфере управления открывает доступ недобросовестным фирмам-«однодневкам» и ставит под угрозу имущественные интересы граждан и поставщиков. Результатом является фактическое выпадение договора газоснабжения из-под антимонопольного регулирования и распространения на него иных условий публичного договора.[553] Кстати, предложение об обязательном страховании гражданско-правовой ответственности газоснабжающих организаций высказано и Г.Л.Нуртаевой.[554] В газоснабжении четко прослеживается наличие оптового рынка, субъектами которого являются газодобывающие и газоперерабатывающие предприятия, газотранспортные и газораспределительные предприятия. Закон о газоснабжении в Российской Федерации четко устанавливает, что в России существует Единая система газоснабжения (ст.6) и региональные системы газоснабжения и газораспределения (ст.7). Следовательно, общие правила о договоре энергоснабжения, изложенные в параграфе 5 Главы 25 ГК РК, распространяются только на отношения по снабжению природным и искусственным газом, то есть сжиженным углеводородным газом (СУВГ) непосредственных абонентов на розничном рынке через сеть газопроводов, присоединенных к сетям газодобывающих, газоперерабатывающих, газотранспортных и газоснабжающих организаций. Понятие договора газоснабжения конструируется по аналогии с договором энергоснабжения. Договор консенсуальный, возмездный, двусторонний. Форма договора – простая письменная, заключается договор путем присоединения к Типовому договору, без выражения согласия потребителя с его условиями. Предметом договоров газоснабжения, регулируемых параграфом 5 Главы 25 ГК РК, является передача/получение горючего природного (передаваемого по магистральным газопроводам) или искусственного сжиженного углеводородного газа (СУВГ, передаваемого по распределительным газопроводам), используемого в качестве топлива, то есть энергетических ресурсов. Понятие газа дано в подзаконных актах РК.
Количество газа в газопроводах и групповых резервуарных установках измеряется расчетным путем по весу залитого и остававшегося газа. Газ должен соответствовать по своим качественным характеристикам ГОСТу 20448-90, и в зависимости от сезона должен быть летний или зимний. Газ может быть природным с избыточным давлением не более 12 кгс/кв.см или искусственным с избыточным давлением не более 16 кгс/кв.см. Кроме веса и давления, должна проверяться также интенсивность запаха газа самими газосбытовыми и газоснабжающими организациями[555]. Особенностью договора газоснабжения является предназначение объекта договора и для удовлетворения потребительских целей, поэтому при исполнении договора может применяться также законодательство о защите прав потребителей.
Цена договора газоснабжения складывается из цены заводов-поставщиков, расходов по его транспортировке, розливу и услуг обслуживающих организаций. Почти до 2000 г. цены на газ, поступающий по газопроводам, а также на газ, поступающий железнодорожными цистернами, регулировались антимонопольными органами. Управления газового хозяйства, являющиеся основными газосбытовыми организациями в большинстве регионов Казахстана, добились исключения их из Реестра естественных монополистов по мотивам того, что они не снабжают население газом через магистральные и распределительные газопроводы и не занимают доминирующее положение по снабжению газом на республиканском рынке. В настоящее время, как видно из нормативных правовых актов, сфера газоснабжения признана относящейся к сфере естественной монополии, следовательно, цена на газ должна регулироваться антимонопольным органом и быть одинаковой для всех потребителей по их категориям. В России по закону о газоснабжении осуществляется государственное регулирование цен на газ и тарифов на услуги по транспортировке газа (ст.21). Газоснабжающими организациями на розничном рынке могут быть газотранспортные и газораспределительные организации, в том числе отечественные и иностранные юридические и физические лица. Все газоснабжающие организации должны быть зарегистрированы в качестве предпринимателей, а также обязаны иметь лицензию на осуществление именно данной деятельности. В соответствии с Законом РК «О лицензировании» эксплуатация систем газификации жилых и коммунально-бытовых объектов относится к лицензируемым видам деятельности. Потребителями газа в договоре газоснабжения могут быть как физические лица, использующие газ в бытовых целях, так и индивидуальные предприниматели и юридические лица, использующие газ в производственных целях. Причем договоры для использования газа в бытовых целях могут заключаться как с физическими лицами, так и с КСК, что на практике вызывает множество проблем. Потребители природного газа по приоритетности обеспечения газом делятся на следующие категории: 1) население, пользующееся газом в бытовых целях; 2) объекты коммунально-бытового назначения; 3) потребители, использующие газ в качестве сырья или топлива для выпуска продукции с непрерывным циклом технологического процесса; 4) электростанции и промышленные предприятия, газоснабжение которых в весенне-зимний период должно регулироваться путем частичного или полного перевода их на резервные виды топлива в установленном законодательством порядке; 5) остальные потребители. Права и обязанности сторон договора детально регламентированы типовыми договорами и правилами безопасности, которые здесь приводиться не будут.Причем втекст оферты, основанной на Типовом договоре, газоснабжающая организация зачастую включает условия, ухудшающие положение потребителей по сравнению с действующим законодательством. В отношении соблюдения правил пользования газом существует множество требований для потребителей, поскольку деятельность по пользованию газом относится к источнику повышенной опасности. Для газоснабжения через ГРУ, в отличие от электро-, тепло- и водоснабжения, присуща приемка продукции представителем абонента (на практике - кооперативами собственников квартир) по количеству и качеству. Для этого абонент должен своевременно подать заявку снабжающей организации на заливку сжиженного углеводородного газа в ГРУ. Проектируемые системы газоснабжения городов, населенных пунктов и отдельных потребителей должны обеспечивать бесперебойное и безопасное газоснабжение, а также возможность оперативного отключения участков газопроводов, микрорайонов, промышленных, сельскохозяйственных и коммунально-бытовых предприятий. Проектная документация должна соответствовать требованиям соответствующих СНиП и ГОСТов. До утверждения проектной документации заказчик обязан согласовать ее с предприятием газового хозяйства в части проверки ее соответствия выданным техническим условиям на проектирование Все объекты газовых хозяйств промышленных, сельскохозяйственных предприятий, котельные, газонаполнительные станции, групповые резервуарные установки, газопроводы всех давлений до отключающих устройств на вводе должны быть зарегистрированы в местных органах государственного надзора. Ответственность сторон предусмотрена нормами ст. 491 ГК РК и названными выше нормативными актами. Правила 2003 г. требуют заключения индивидуального договора с каждым абонентом-гражданином, либо должным образом оформленного договора поручения от имени каждого гражданина кооперативу собственников квартир в качестве его представителя. Однако газосетевым организациям выгоднее заключать договоры с КСК, в связи с чем они отказывали ранее в заключении индивидуальных договоров. Так, Алмалинский суд города Алматы рассмотрел дело по иску гр. И. к АО «Алаутрансгаз» об отказе в заключении индивидуального договора газоснабжения и удовлетворил данный иск[556]. Семипалатинским городским судом было рассмотрено дело по иску общества защиты прав потребителей к АО «Семейгаз», которое брало предоплату с жильцов за 5 кг газа и отпускало газ на всю собранную сумму, независимо от того, все жильцы дома оплатили его или нет, а затем распределяли полученные суммы по числу фактически проживающих в доме жителей. Тем самым исправные потребители платили и за себя, и за своих нерадивых соседей. Суд отказал в удовлетворении иска, несмотря на явное нарушение конституционных прав исправных плательщиков[557]. Ответственность за сохранность и исправное состояние газового оборудования, дымовых и вентиляционных каналов, уплотнение вводов инженерных коммуникаций в жилых домах возлагается на руководителей жилищно-эксплуатационных организаций, в жилищных кооперативах – на их председателей, а в домах и квартирах, принадлежащих гражданам на праве собственности – на домовладельцев (п.1.4.3. Правил безопасности в газовом хозяйстве). Ответственность за безопасное пользование бытовыми газовыми приборами и аппаратами в домах, квартирах и за содержание их в надлежащем состоянии несут лица, использующие газ. Эксплуатационные службы газового хозяйства несут ответственность за качество и своевременное выполнение работ по обслуживанию и ремонту систем газоснабжения. Ответственность за исправное состояние и безопасную эксплуатацию наружных сетей газоснабжения и групповых резервуарных установок в соответствии с Правилами безопасности в газовом хозяйстве должна нести газоснабжающая организация.
В зависимости от характера нарушений руководители, специалисты, рабочие и граждане-потребители могут быть привлечены к дисциплинарной, административной и уголовной ответственности в соответствии с действующим законодательством. Деятельность по добыче, переработке и использованию газа является источником повышенной опасности, поэтому она постоянно контролируется органами МЧС РК.
За неисполнение или ненадлежащее исполнение обязанностей по договору газоснабжения применяются общие нормы о гражданско-правовой ответственности. За нарушения правил пользования газом и правил безопасности в газовом хозяйстве потребители несут также внедоговорную административную и уголовную ответственность. Административная ответственность предусмотрена ныне Главой 17 КРКоАП. Данный факт также подтверждает публичность правоотношений в сфере газоснабжения. Статья 3 российского Закона «О газоснабжении» устанавливает, что законодательство РФ о газоснабжении основывается на различных нормативных правовых актах, в том числе на Гражданском кодексе и законодательстве о естественных монополиях. В законе одновременно используются термины «газоснабжение» и «поставка». В.В. Витрянский отмечал, что видимо термин «поставка» для розничного газоснабжения применялся с целью «увести» договор газоснабжения из категории публичных[558]. Такая же тенденция прослеживается и в Казахстане. Таким образом, считаем назревшим вопросом правовое регулирование отношений в области газоснабжения в РК на уровне законодательных актов, как в России; внедрение в практику заключения индивидуального договора розничного газоснабжения с абонентами, а также развитие оптового рынка газоснабжения с единым диспетчерским управлением. Наличие соответствующих месторождений и создание Государственного предприятия «Главное диспетчерское управление нефтяной и газовой промышленности РК» позволяло осуществить наше предложение. О публичном характере договора газоснабжения через присоединенную сеть свидетельствуют и иные нормативные правовые акты: Решение XXV сессии Алматинского городского маслихата I созыва от 14.05.1999 г. «Об утверждении тарифов на природный газ», Постановление Правительства РК от 29.10.2007 г. №1007 «Об утверждении Плана мероприятий по реализации Программы развития газовой отрасли РК на 2007-2010 годы (второй этап)» и т.д. 3.2 Договоры в сфере передачи имущества во временное владение и/или пользование 3.2.1 Договор проката В современном Гражданском кодексе РК договору проката посвящен параграф 6 Главы 29 (статьи 595-600). В Российской Федерации - второй параграф главы 34 ГК РФ (статьи 626-631). Легальное определение договора проката дано законодателем следующим образом: «По договору проката наймодатель, осуществляющий сдачу движимого имущества внаем в качестве постоянной предпринимательской деятельности, обязуется предоставить нанимателю имущество за плату во временное владение и пользование. Имущество, предоставленное по договору проката, используется для потребительских целей, если иное не предусмотрено договором или не вытекает из существа обязательства». Пункт третий ст. 595 ГК РК устанавливает, что договор проката является публичным договором. Публичный характер деятельности исполнителя и передачи движимого имущества во временное пользование обусловлены предназначенностью такой деятельности для больших масс нанимателей, а также социальными целями – не все участники имущественных отношений имеют возможность или потребность приобретать имущество в собственность. Для нормального правопорядка дешевле и удобнее приобрести необходимое имущество в пользование. Наймодателем должен быть обязательно предприниматель – коммерческая организация либо индивидуальный предприниматель без образования юридического лица. Хотя в юридической литературе приводятся примеры, когда наймодателем может быть и некоммерческая организация, например, фонды.[559] В настоящее время на практике в качестве наймодателей выступают предприниматели, для которых прокат является одним из видов деятельности, связанных с основным. В качестве примера можно привести салоны для новобрачных, в которых наряду с изготовлением, продажей свадебной одежды и аксессуаров осуществляется также их прокат. Широко применяется рассматриваемый договор и иными организациями, предоставляющими имущество напрокат в качестве дополнительных услуг (гостиницы, спортивные клубы и т.д.). В последние годы в Казахстане начал развиваться прокат автомобилей для потребительских целей. Но в любом случае деятельность арендодателя должна носить постоянный характер, так как при осуществлении разовых сделок правила о прокате не подлежат применению. То есть наймодатель только в случае постоянного осуществления такой деятельности связан требованиями публичного договора. А требования таковы: во-первых, для наймодателя исключается действие одного из основных принципов гражданского права - принципа свободы договора. Он лишается права выбора контрагента и права решать вопрос о заключении или о незаключении договора; во-вторых, в соответствии с п.1 ст.387 ГК РК наймодатель не вправе оказывать предпочтение одному лицу перед другим в отношении заключения договора, кроме случаев, предусмотренных законом и иными правовыми актами; в-третьих, цена и иные условия договора должны быть одинаковыми для всех потребителей, если только законом и иными правовыми актами специально не предусмотрены льготы для отдельных потребителей (п.2 ст. 387 ГК); в-четвертых, наймодатель не вправе отказаться от заключения публичного договора с нанимателем-потребителем, в противном случае последний, на основании п.3 ст. 387 ГК РК и п.4 ст. 399 ГК РК может обратиться в суд с иском о понуждении к заключению договора, о разрешении разногласий по отдельным условиям договора независимо от согласия на это коммерческой организации или индивидуального предпринимателя - субъекта публичного договора. В случае необоснованного уклонения от заключения договора потребитель вправе требовать также и возмещения причиненных убытков. Единственным основанием для освобождения наймодателя от заключения публичного договора и от имущественной ответственности является отсутствие у него возможности предоставить потребителю соответствующие товары. Бремя доказывания возлагается на него же. Нанимателем может быть любое дееспособное физическое лицо и реже - юридическое лицо либо индивидуальный предприниматель без образования юридического лица. На потребителей полностью распространяется и законодательство о защите прав потребителей дополнительно к нормам Гражданского кодекса. По общему правилу, объекты (имущество, вещи), передаваемые по договору проката, имеют строго целевое предназначение – «потребительские цели», под которыми имеются в виду использование вещей для домашнего, семейного, бытового потребления. Видимо, поэтому в прежнем Гражданском кодексе Казахской ССР такой договор именовался «бытовой прокат», отдельные нормы о котором содержались в статьях 258, 259, 265, 271 ГК КазССР. В частности, речь шла о вещах спортивного (коньки на катке) и туристского назначения, инвентаря для благоустройства и обработки садовых, огородных и дачных земельных участков, музыкальных инструментов, книг, телевизоров, холодильников, швейных и стиральных машин. В настоящее время круг объектов рассматриваемого договора несколько изменился, к числу сдаваемых в наем движимых вещей добавились видеокассеты, кинофильмы, детские коляски, лодки, катамараны, компьютеры, автомобили и т.д. По классификации вещей объекты договора проката относятся к движимым непотребляемым вещам, определенным индивидуальными признаками.
Однако и в советской, и в современной юридической литературе высказываются мнения, что сдаваемые напрокат вещи могут использоваться не только в потребительских, но и в иных целях, так как в ГК РК сказано: «если это предусмотрено в договоре или вытекает из существа обязательства». То есть, в самой формулировке легального определения данного договора такая возможность заложена. Непотребительские цели использования вытекают из существа обязательства в тех случаях, когда объектом обязательства выступают вещи, не предназначенные для бытового использования. Возможность проката таких вещей существовала еще в советском гражданском законодательстве на уровне подзаконного акта - Типового договора проката приборов, оборудования и других технических средств, осуществляемого территориальными органами системы Госснаба СССР[560]. Так, прокат и в настоящее время используется и для решения различных вопросов производственного характера: предоставляются измерительные средства, дорогостоящие приборы, оргтехника и т.п. Тем самым, несмотря на то, что специальные правила ГК РК по договору проката в основном ориентированы на бытовой прокат, на самом деле они предназначены для регулирования более широкого круга наемных отношений.
Потребность в вещах для иных (не потребительских) целей может возникнуть как у некоммерческой, так и у коммерческой организации, а также у индивидуального предпринимателя. При этом сомнительно, что указанные субъекты берут напрокат оборудование либо иные технические средства (например, автовесы) для бытовых целей. Поэтому мы не согласны с мнением уважаемого В.В. Витрянского о том, что для юридических лиц и индивидуальных предпринимателей «исключается возможность использования полученного в прокат имущества для извлечения прибыли»[561]. В прежние времена по отдельным видам бытового проката Правительством утверждались Типовые договоры, то есть правовое регулирование рассматриваемой сферы осуществлялось в основном на уровне подзаконных актов, например: Типовым договором на аренду нежилых помещений (строений) в домах местных Советов, государственных, кооперативных и общественных организаций от 9.10.1965 г.; Положением о порядке и условиях ремонта промысловых судов рыболовецких колхозов, сдачи судов в аренду рыболовецким колхозам и расчетов за другие услуги, предоставляемые судоремонтно-техническими станциями, и многими другими[562]. Ст. 271 ГК Каз ССР, фактически признавая публичный характер такого договора, гласила, что отступления от условий типовых договоров, ограничивающие права пользователей, недействительны[563]. Издание в советское время типовых правил обеспечивало равные условия проката для всех потребителей. Однако, как верно замечают исследователи, надо видеть и «оборотную сторону медали»: типовые условия и правила, регламентирующие разные виды бытового проката, разрабатывались (а нередко и утверждались) заинтересованными министерствами и ведомствами, поэтому они включали в себя нормы, обеспечивающие ведомственные интересы в гораздо большей степени, нежели защищали интересы граждан - нанимателей имущества.[564] Форма договора проката предусмотрена письменная, на практике она выражается в выдаче нанимателю экземпляра квитанции либо иного документа с указанием существеных условий договора. Тем самым договор проката и прежде заключался, и сейчас заключается путем присоединения потребителя к заранее разработанным условиям договора. Договор проката является видом более общего для него договора имущественного найма, однако содержит больше императивных норм по сравнению с общими правилами. Представляется, что более детальная регламентация законодателем конкретного правоотношения свидетельствует о воздействии данного договора на большой круг субъектов-потребителей, что и подчеркивает публичный характер договора проката. Так, срок договора проката ограничен одним годом (п.1 ст.596 ГК РК). При необходимости по соглашению сторон такой срок может быть продлен на новый срок. Правила о преимущественном праве нанимателя на возобновление договора имущественного найма и о возобновлении договора имущественного найма на неопределенный срок, предусмотренные статьями 557, 558 ГК РК, к договору проката не применяются (п.2 ст. 596). В обязанности наймодателя входит проверка исправности сдаваемого внаем имущества, а также ознакомление нанимателя с правилами эксплуатации имущества либо выдача ему письменных инструкций о пользовании этим имуществом (ст. 597 ГК РК). Капитальный и текущий ремонт имущества, сданного внаем по договору проката, также является обязанностью наймодателя (п.1 ст.600 ГК РК), тогда как по общим правилам имущественного найма распределение этих обязанностей может быть оговорено соглашением сторон. При обнаружении нанимателем недостатков сданного внаем имущества, полностью или частично препятствующих пользованию им, наймодатель обязан в десятидневный срок со дня заявления нанимателя о недостатках, если более короткий срок не установлен договором, безвозмездно устранить недостатки имущества на месте либо произвести замену данного имущества другим аналогичным имуществом, находящимся в надлежащем состоянии. Если недостатки сданного внаем имущества явились следствием нарушения нанимателем правил эксплуатации и содержания имущества, наниматель оплачивает наймодателю стоимость ремонта и транспортировки имущества. Но бремя доказывания виновности нанимателя лежит на наймодателе. Наниматель вправе отказаться от договора проката в любое время, если иное не предусмотрено договором. Арендодатель же может расторгнуть договор только по общим основаниям, предусмотренным ГК РК. Плата за пользование имуществом по договору проката устанавливается в виде определенных в твердой денежной сумме платежей, вносимых периодически или единовременно. Причем цены по видам сдаваемого напрокат имущества должны быть одинаковыми для всех нанимателей. В случае досрочного возврата имущества нанимателем наймодатель возвращает ему соответствующую часть полученной платы за пользование имуществом, исчисляя ее со дня, следующего за днем фактического возврата имущества. Сдача в поднаем имущества, предоставленного нанимателю по договору проката, передача нанимателем своих прав и обязанностей по договору проката другому лицу, предоставление этого имущества в безвозмездное пользование, залог прав нанимателя и внесение их в качестве имущественного вклада в хозяйственные товарищества, акционерные общества, взноса в производственные кооперативы также не допускаются. Договор проката по юридической характеристике является консенсуальным, возмездным, двусторонне обязывающим. Прокат некоторых видов имущества имеет свои особенности. Например, при заключении данного договора предпринимателями, работающими в сфере отдыха (пляжи, парки, лодочные станции), от граждан-нанимателей обычно истребуются документы, удостоверяющие личность и/или денежный залог, размер которого обычно соответствует стоимости сдаваемого в прокат имущества. Кроме того, по договору проката на стороны возлагаются дополнительные по сравнению с общими положениями об аренде права и обязанности. В частности, законодатель определил, что арендодатель обязан предоставить имущество во владение и пользование. Однако можно привести достаточное количество примеров, когда договор проката заключается только на право пользования вещами без передачи их во владение. Например, в настоящее время широкое применение получило пользование компьютерами в Интернет-центрах, игровыми автоматами и т.д.
Пункт 6 ст. 786 ГК РК предусматривает возможность предоставления банком сейфов или ячеек сейфов физическим и юридическим лицам в пользование на условиях имущественного найма. Представляется, что данный договор также содержит в себе признаки публичного договора проката в соответствии со своей целью. Здесь нанимателю тоже передается только право пользования без права владения, а в стандартном договоре проката в основном передается и право владения, и право пользования.
Передаваемое имущество должно находиться в состоянии, соответствующем условиям договора и его назначению. Исправность проверяется арендодателем в присутствии арендатора (ст. 597 ГК). Кроме того, на арендодателя возлагается обязанность по предоставлению арендатору необходимой и достоверной информации о сдаваемой вещи путем ознакомления его с правилами эксплуатации имущества либо выдачи соответствующих письменных инструкций. Данная обязанность арендодателя аналогична обязанности продавца по договору розничной купли-продажи. Информация о пользовании вещью может содержаться и в относящихся к ней документах, в частности, в техническом паспорте, например, фотоаппарата или видеокамеры. Выполнение арендодателем названных обязанностей приобретает особое значение при обнаружении недостатков в сданном напрокат имуществе. Предполагается, что наниматель в отличие от наймодателя не обладает специальными познаниями, необходимыми для пользования нанятым имуществом. Поэтому неисполнение арендодателем обязанностей лишает его права при обнаружении недостатков ссылаться на то, что они возникли в результате нарушения арендатором правил эксплуатации. Бремя доказывания того, что информация была предоставлена, возлагается на арендодателя. В юридической литературе последних лет стали подниматься вопросы о правовой природе договора проката легковых автомобилей для граждан. Некоторые авторы считают, что данный договор является видом договора фрахтования транспортных средств, а другие полагают его видом договора проката. Нам представляется, что исходя из цели договорного правоотношения, его следует отнести к договору проката. Особенность договора проката, по которому арендатором выступает гражданин, обусловлена также тем, что к нему применяются правила о защите прав потребителей, хотя в одноименном Законе отсутствуют специальные нормы о прокате, а в Гражданском кодексе не содержатся об этом отсылочные нормы. Терминология закона также не охватывает данные отношения, так как в качестве субъектов указываются лишь изготовитель, продавец, исполнитель, а в качестве объектов - товар, работа, услуга. Однако это не препятствует применению к данным отношениям норм Закона «О защите прав потребителей», гарантирующих права потребителя на безопасность нанятого имущества, информацию о наймодателе и о самом имуществе, возмещение убытков в полном объеме, в том числе и на компенсацию морального вреда, а также право на судебную защиту. В Проекте нового Закона РК «О защите прав потребителей» данное обстоятельство учтено и четко регламентированы правила о распространении данного Закона на широкий круг правоотношений, в том числе и на имущественный наем в потребительских целях. Цена публичного договора в соответствии с п.2 ст. 387 ГК РК должна быть одинаковой для всех потребителей, а условия договора должны устанавливаться публичной властью в типовых договорах и правилах. Тем самым практически все основные и дополнительные признаки публичного договора присутствуют в договоре проката. 3.3 Договоры в сфере производства работ 3.3.1 Договор бытового подряда В Гражданском кодексе РК договору бытового подряда посвящен параграф второй Главы 32 (статьи 640-650). Выделение законодателем договора бытового подряда в отдельный параграф, следующий сразу за общими положениями, как и аналогичное размещение розничной купли-продажи в главе о договоре купли-продажи, свидетельствует о социальном значении договора, обеспечивающего максимальную защиту интересов потребителей. Легальное определение договора (ст.640) гласит следующее: «По договору бытового подряда подрядчик, осуществляющий предпринимательскую деятельность, обязуется выполнить по заданию гражданина-заказчика определенную работу, предназначенную удовлетворить бытовые или другие личные потребности заказчика, а заказчик обязуется принять результаты работы и оплатить ее. Договор бытового подряда относится к публичным договорам (статья 387 настоящего Кодекса)». Тем самым законодатель четко определяет место рассматриваемого договора в классификации договоров: договор консенсуальный, возмездный, двусторонний, срочный, публичный. Легальное объявление договора бытового подряда публичным в первую очередь означает, что исполнители данного договора выполняют определенные публичные функции, представляющие публичный (общественный) интерес. Причиной тому является воздействие договора бытового подряда на огромные массы потребителей-граждан. В частности, договор бытового подряда опосредует гражданско-правовые отношения в сфере индивидуального заказа на пошив одежды, обуви; на ремонт обуви, одежды, на ремонт сложно-бытовых электрических и электронных приборов, автомобилей; на стирку и химическую чистку вещей; на изготовление ювелирных изделий, памятников и т.д., и т.п., то есть действия, которые исполнитель должен осуществлятьв отношении каждого, кто к нему обращается уже на стадии заключения договора.Тем самым в сферу действия публичного договора бытового подряда оказываются вовлеченными миллионы потребителей, основная масса из которых – физические лица. Недостатки в правоприменении норм о договоре бытового подряда, как и других публичных договоров, могут повлечь негативные социальные последствия, в целом оказать отрицательное воздействие на правопорядок в обществе. Хотя некоторые ученые считают, что если законодатель прямо поименовал договор публичным, то нет никакой необходимости доказывать его публичный характер. Исходя из признания договора публичным, бремя доказывания отсутствия возможности выполнить соответствующие работы возложено на подрядчика. Разногласия сторон по отдельным условиям публичного договора могут быть переданы потребителем на рассмотрение суда независимо от согласия на это подрядчика. Подрядчику запрещается оказывать предпочтение одним заказчикам перед другими. Кроме того, условия договора бытового подряда должны быть одинаковыми для всех потребителей. Предмет договора бытового подряда составляет не работа как таковая сама по себе, а работа и ее результат[565], в отличие от услуг. Результат работы имеет определяющее значение при выяснении вопроса о надлежащем или ненадлежащем исполнении обязанностей исполнителем. ГК Российской Федерации в определении договора бытового подряда в ст. 730 ГК не содержит указание на «результат работы», хотя именно о результате работ идет речь в отдельных статьях § 2 гл. 37 ГК РФ[566]. Из легального определения договора четко вырисовываются фигуры исполнителя-подрядчика и заказчика: подрядчиком может быть только коммерческая организация или индивидуальный предприниматель без образования юридического лица, а заказчиком может быть не только физическое, но и юридическое лицо. Тем самым субъекты договора бытового подряда соответствуют субъектам публичного договора.
М.И. Брагинский считает, что если исполнителем является обычный гражданин, то данное правоотношение не является договором бытового подряда и, следовательно, на такое правоотношение не распространяются правила о публичном договоре. Соответственно и цель размещения заказа заказчиком преследует только удовлетворениебытовых или других личных потребностей заказчика. Поэтому ученый со ссылкой на практику Верховного Суда РФ приводит в пример заказ на пошив партии воинского обмундирования заказчиком – государственным учреждением, который также не является договором бытового подряда, т.к. был заключен в целях удовлетворения потребностей предприятий, учреждений, организации.[567]
Вместе с тем, если гражданин в качестве заказчика заключает договор на строительство предназначенного для его же проживания жилого дома, гаража или дачи, к такому договору, наряду с нормами главы о строительном подряде будут применяться также и нормы о договоре бытового подряда в целях наиболее полной защиты интересов заказчика-гражданина. В гражданско-правовой науке одной из сфер научного исследования является выяснение соотношения работ и услуг как объектов гражданского права. Однако ни в одной из проанализированных работ нам не удалось обнаружить полемику в связи с использованием в законодательстве и юридической практике терминов «услуги энергоснабжения», «коммунальные услуги», «парикмахерские услуги», «банно-прачечные услуги». Применительно к договорам бытового подряда следует сказать, что по юридической природе парикмахерские услуги и услуги прачечных относятся к договорам бытового подряда, в силу чего названные виды действий совершаются в рамках публичного договора, поименованного законодателем, со всеми вытекающими последствиями. На наш взгляд, ошибочное применение не соответствующих правовой природе договора терминов влечет незащищенность слабой стороны таких правоотношений. Поименовав договор бытового подряда публичным, законодатель практически все содержание параграфа второго Главы 32 ГК РК сконструировал в виде императивных норм. Этот прием также свидетельствует о наличии публичных начал в правовом регулировании частных правоотношений, когда публичная власть стремится защитить потребителя как более слабую сторону в договоре. В частности, ст.641 ГК РК закрепляет следующиегарантии прав заказчика: 1. Подрядчик не вправе навязывать заказчику включение в договор бытового подряда дополнительных возмездных работ или услуг. При нарушении этого требования заказчик вправе отказаться от оплаты таких работ или услуг. 2. Заказчик вправе в любое время до сдачи ему результатов работы отказаться от договора бытового подряда, уплатив подрядчику часть установленной цены за работу, выполненную до получения уведомления об отказе заказчика от договора, и заказчик обязан возместить подрядчику расходы, произведенные до этого момента. Условия договора, лишающие заказчика этого права, недействительны. Императивными являются и нормы статей 643 и 644 ГК РК об обязанности подрядчика представлять заказчику не только информацию о самой работе, но и о результатах работы. Так, до заключения договора бытового подряда подрядчик обязан представить заказчику необходимую и достоверную информацию о предлагаемых работах, их видах и особенностях, о цене и форме оплаты работы, а также сообщить заказчику по его просьбе другие относящиеся к договору и соответствующей работе сведения. Если по характеру работы это имеет значение, подрядчик должен указать заказчику конкретное лицо, которое будет ее выполнять. Данная обязанность свидетельствует о наличии особых преддоговорных взаимоотношений сторон в публичном договоре, о наличии особой стадии, о чем нами говорилось в первом разделе работы. От эффективности действий на преддоговорной стадии публичного договора бытового подряда зависит и применение заказчиком своего права, закрепленного в п.2 ст. 644 ГК РК: заказчик вправе требовать расторжения договора бытового подряда и возмещения убытков в случаях, когда вследствие неполноты или недостоверности полученной от подрядчика информации был заключен договор на выполнение работ, не обладающих свойствами, которые имел в виду заказчик. При сдаче результата работ заказчику подрядчик обязан сообщить ему о требованиях, которые необходимо соблюдать для эффективного и безопасного использования изготовленной или переделанной вещи либо иного результата выполненной работы, а также о возможных для самого заказчика и других лиц последствиях несоблюдения соответствующих требований. Гражданский кодекс РФ (п. 3 ст. 730) предусматривает, что «к отношениям по договору бытового подряда, не урегулированным настоящим Кодексом, применяются законы о защите прав потребителей и иные правовые акты, принятые в соответствии с ними»[568]. На наш взгляд, упущением казахстанского законодателя является отсутствие аналогичных норм в соответствующих статьях и параграфах ГК РК. Тем не менее, любые правовые нормы, касающиеся бытового подряда, в том числе и принятые на уровне закона, не должны противоречить законодательству о защите прав потребителей. Об этом говорится и в Нормативном постановлении Верховного Суда РК от 25.07.1996 г. № 7 «О практике применения судами законодательства о защите прав потребителей» (с изменениями от 18.06.04г.)[569]. Форма договора бытового подряда предусматривается простая письменная, но не путем составления одного документа с одноименным наименованием. Если иное не предусмотрено законодательными актами или договором, в том числе условиями формуляров или иных стандартных форм, к которым присоединяется заказчик (ст.389 ГК РК), договор бытового подряда считается заключенным в надлежащей форме с момента выдачи подрядчиком заказчику квитанции или иного документа, подтверждающего заключение договора. Отсутствие у заказчика указанных документов не лишает его права ссылаться на свидетельские показания в подтверждение факта заключения договора или его условий (ст.642 ГК РК). Тем самым законодатель явно демонстрирует еще один выявленный нами признак публичного договора – возможность заключения его в форме договора присоединения. Условие о цене договора, которая должна быть одинаковой для всех потребителей, является еще одним признаком публичного договора. В соответствии со ст.647 ГК РК цена работы в договоре бытового подряда определяется соглашением сторон и не может быть выше указанной в прейскуранте, объявленном подрядчиком. Следовательно, определяющим здесь являются прейскуранты подрядчика. Если для некоторых категорий потребителей-заказчиков законом предусмотрены льготы по оплате, подрядчик, независимо от формы собственности, обязан их предоставить. Если работа по договору бытового подряда выполняется из материала подрядчика, материал оплачивается заказчиком при заключении договора полностью или в части, указанной в договоре, с окончательным расчетом при получении заказчиком результатов выполненной подрядчиком работы. Кроме того, материал может быть предоставлен подрядчиком в кредит, в том числе с условием оплаты заказчиком материала в рассрочку. А изменение цены предоставленного подрядчиком материала после заключения договора не влечет перерасчета.
Если же работа по договору бытового подряда выполняется из материала заказчика, в квитанции или ином документе, выдаваемом подрядчиком заказчику при заключении договора, должны быть указаны точное наименование, количество, описание и цена материалов, определяемая по соглашению сторон. Оценка материала в квитанции или ином аналогичном документе может быть впоследствии оспорена заказчиком в суде путем представления письменных доказательств.
В случае обнаружения недостатков в выполненной работе заказчик может предъявить подрядчику требования, закрепленные в общих положениях о договоре подряда в целом. Если на результат работы установлены гарантийные сроки, то помимо общих сроков, предусмотренных ст. 630 ГК РК, применяются также правила о гарантийном сроке. Подрядчик обязан в течение трехлетнего срока исковой давности с момента сдачи-приемки работы по требованию заказчика безвозмездно устранить недостатки работы. При невыполнении подрядчиком указанного требования заказчик вправе в течение того же срока потребовать либо возврата части цены, уплаченной за работу, либо возмещения расходов, понесенных на устранение недостатков своими силами или с помощью третьих лиц. Ст. 649 ГК РК предусматривает последствия неявки заказчика за получением результатов выполненной работы, в соответствии с которой в случае неявки заказчика за получением результатов выполненной работы или иного уклонения заказчика от их приемки подрядчик вправе, письменно предупредив заказчика, по истечении двух месяцев со дня такого предупреждения продать предмет подряда за разумную цену, а вырученную сумму, за вычетом всех причитающихся подрядчику платежей, внести в депозит нотариуса на имя заказчика, в соответствии со ст.291 ГК. Вместо продажи предмета подряда подрядчик может воспользоваться правом на его удержание или взыскать с заказчика причиненные убытки. В случаях прекращения договора бытового подряда по причине смерти одной из сторон условия прекращения договора определяются по соглашению между правопреемником соответствующей стороны и ее контрагентом, а при недостижении ими соглашения - судом с учетом размера выполненных работ и их цены, стоимости истраченного и сохранившегося материала, а также других существенных обстоятельств. В настоящее время в Казахстане отсутствуют правила бытового обслуживания населения. Полагаем, что отмена прежних Правил вызвана принятием Закона РК «О техническом регулировании»[570], в соответствии с которым должны быть установлены стандарты бытового обслуживания. В Российской Федерации бытовой подряд детально регламентируется на уровне подзаконных актов. В частности, Правила бытового обслуживания населения в Российской Федерации от 01.08.1997г.[571] Правила распространяются на два различаемых ими договора: бытового подряда и возмездного оказания бытовых услуг. На подрядчика при бытовом подряде возлагается повышенная ответственность за допущенные им нарушения договора. Это выражается в возможности для подрядчика освободить себя от ответственности только при условии, если он докажет, что неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства произошли вследствие непреодолимой силы либо вины заказчика. Уплата неустойки (пени) и возмещение убытков не освобождают исполнителя от исполнения возложенных на него обязательств перед потребителем в натуре. Заказчик имеет право предъявить требование о возмещении не только реального ущерба, но и упущенной выгоды, а также компенсации морального вреда, независимо от вины подрядчика. Заказчик имеет также право в любое время до сдачи работы отказаться от исполнения договора, выплатив подрядчику часть установленной цены в объеме, пропорциональном части работы, которая была уже выполнена подрядчиком за время до момента получения уведомления на этот счет заказчика, а также возместить расходы подрядчика, которые он до этого момента успел произвести для исполнения договора. В остальных случаях основанием для прекращения договора заказчиком служат определенные нарушения, допущенные подрядчиком. Тем самым договор бытового подряда, поименованный законодателем публичным, также содержит практически все выявленные нами признаки публичных договоров. 3.4 Договоры в сфере оказания услуг 3.4.1 Договор перевозки транспортом общего пользования Договор перевозки - это главное основание возникновения транспортных обязательств в гражданском праве. В зависимости от различных оснований различаются и различные виды и подвиды договора перевозки. Одним из подвидов договора перевозки является договор перевозки транспортом общего пользования. В соответствии со ст. 695 ГК РК перевозка, осуществляемая коммерческой организацией, признается перевозкой транспортом общего пользования, если из законодательных актов, иных нормативных правовых актов или выданной этой организации лицензии (патента) вытекает, что эта организация обязана осуществлять перевозки пассажиров, грузов и (или) багажа по обращению любого гражданина или юридического лица. Договор перевозки транспортом общего пользования является публичным договором, правила о котором предусмотрены ст. 387 Гражданского Кодекса. Под транспортом общего пользования имеется в виду железнодорожный транспорт, автомобильный транспорт местного, междугороднего и иных видов сообщений, речной и морской транспорт, а также воздушный транспорт, предназначенный для оказания услуг по перемещению грузов, пассажиров и багажа систематически, многократно, в отношении множества субъектов, что и предопределяет публичный характер деятельности перевозчика. Публичный характер договора выражается в том, что потребность в общедоступных услугах по перемещению грузов или пассажиров испытывают все без исключения субъекты гражданского права, причем ежедневно и ежечасно. Это с одной стороны. С другой стороны – сбой в деятельности, например, железной дороги любого государства вызывает подчас непоправимые последствия не только для каждого физического или юридического лица в отдельности, но и для всей экономики, для больших групп людей, населения, общества. Тем самым данные договоры затрагивают интересы всех и каждого, имеют всеобщий интерес. Помимо Гражданского кодекса, транспортные обязательства регулируются дополнительно специальным, так называемым транспортным законодательством, в составе которого можно назвать Законы «О транспорте», «О железнодорожном транспорте», «О торговом мореплавании», «Об автомобильном транспорте», «О внутреннем водном транспорте», «Об использовании воздушного пространства и деятельности авиации РК», «О государственном регулировании гражданской авиации». Особое место в регулировании рассматриваемых правоотношений занимает Закон РК «Об обязательном страховании гражданско-правовой ответственности перевозчика перед пассажирами»[572]. Во исполнение названных законов приняты следующие подзаконные акты: Правила перевозок пассажиров, багажа и грузов на воздушных линиях РК от 25.04.2003 г.; Правила перевозок пассажиров, багажа и грузобагажа железнодорожным транспортом РК от 18.03.2004 г.; Правила перевозок пассажиров и багажа автомобильным транспортом от 10.03.2004 г.; Правила перевозок грузов автомобильным транспортом от 22.12.2004 г. и т.д.[573]
Столь детальное правовое регулирование характерно для публичных договоров. Закон РК «О транспорте» гласит, что перевозчик не вправе отказывать юридическим и физическим лицам в перевозке, кроме случаев, предусмотренных законодательными актами о транспорте. В связи с тем, что законодатель сформулировал рассматриваемый договор в качестве публичного, перевозчик как сторона договорного правоотношения не может свободно выбирать контрагента по своему усмотрению и не может свободно определять условия договора перевозки.
В связи с публичным характером договора перевозки транспортом общего пользования законодатель устанавливает и специальные правила об организации данного вида перевозок. В частности, ст.64 Закона РК «О железнодорожном транспорте» устанавливает, чтоорганизация перевозок пассажиров в международных и межобластных сообщениях определяется Правительством РК, а по межрайонным (междугородным) и внутренним сообщениям организацию перевозок пассажиров определяют местные представительные и исполнительные органы или перевозчик.[574] Аналогичные нормы содержатся в Законах «О транспорте», «Об автомобильном транспорте» и других. Понятие договора перевозки груза содержится в ст.689 ГК РК, в соответствии с которойпо договору перевозки груза одна сторона (перевозчик) обязуется доставить вверенный ей другой стороной (отправителем) груз в пункт назначения и выдать уполномоченному на получение груза лицу (получателю), а отправитель обязуется уплатить за перевозку груза плату согласно договору или тарифу. Договор перевозки пассажира – это правоотношение, по которому перевозчик обязуется перевезти пассажира в пункт назначения, а в случае сдачи пассажиром багажа - также доставить багаж в пункт назначения и выдать уполномоченному на получение багажа лицу; пассажир обязуется уплатить плату за проезд, а при сдаче багажа - и за провоз багажа (п.1 ст.670 ГК РК). Стороны договора перевозки именуются перевозчиком и грузоотправителем (грузополучателем) - если объектом является груз; а также пассажиром, если перевозится физическое лицо. Форма договора перевозки груза и пассажира обязательная простая письменная, оформляется на практике в отношении грузов составлением транспортной накладной, коносамента, товарно-транспортной накладной или иного документа на груз, предусмотренных законодательными актами о транспорте; в отношении пассажиров - оформляется соответственно проездным билетом и багажной квитанцией. Форма проездного билета и багажной квитанции устанавливается в порядке, предусмотренном приведенными выше законодательными актами о транспорте, то есть публичный договор перевозки транспортом общего пользования заключается способом присоединения к формуляру, разработанному нормативными актами. На всех видах транспорта (за исключением воздушного и железнодорожного в поездах дальнего следования) проездные билеты являются предъявительскими документами: транспортная организация обязана исполнить договор перевозки в отношении любого пассажира, предъявившего билет или его аналог при посадке. Однако после начала перевозки передача проездного билета не допускается. Договоры перевозки пассажиров могут быть разовые (для однократного проезда) и длительные. Последние применяются при перевозках городским транспортом и заключаются путем приобретения абонементного билета. Разовые договоры могут заключаться для проезда в одном, а иногда и в обратном направлении (туда и обратно) и имеют установленный срок действия (срок годности), в пределах которого пассажир имеет право делать остановки в пути, т. е. прерывать перевозку. Багажом являются вещи и иные материальные ценности, которые отправляются пассажиром для личных бытовых целей за отдельную плату на основе проездного документа (билета) пассажира и перевозятся вмести с ним в багажном отсеке, вагоне или в ином багажном помещении. Договор перевозки багажа взаимный возмездный, но в отличие от договора перевозки пассажира всегда реальный так как считается заключенным в момент сдачи багажа к перевозке. Как и договор перевозки пассажира, договор перевозки багажа транспортом общего пользования является публичным. Перевозчиком по данному договору могут быть коммерческие юридические лица и индивидуальные предприниматели без образования юридического лица. Для некоторых перевозчиков обязательно получение лицензии на право занятия перевозками. Регулярные междугородные внутриобластные, городские, пригородные автомобильные перевозки пассажиров и багажа осуществляются перевозчиками, победившими в конкурсе на право обслуживания маршрутов указанных перевозок пассажиров и багажа и получившими свидетельство на право их обслуживания на основании договоров, заключаемых между перевозчиками и соответствующими местными исполнительными органами. Автовокзалы и автостанции не вправе отказывать в заключении договора с перевозчиками пассажиров и багажа, допущенными в установленном законодательством РК к данному виду деятельности. Клиентом перевозчика, то есть грузоотправителем/грузополучателем и пассажиром могут быть как юридические, так и физические лица. Предмет договора составляет перевозка грузов, пассажиров, багажа, почтовых отправлений, осуществление транспортно-экспедиционных услуг. Договор перевозки – возмездный. Цена договора перевозки транспортом общего пользования в зависимости от вида транспорта и вида перевозки должна быть одинаковой для всех клиентов, что обусловлено публичным характером договора. В соответствии с п.2 ст.697 ГК РК плата за перевозку грузов, пассажиров и багажа транспортом общего пользования определяется на основании тарифов, утверждаемых в порядке, установленном законодательными актами о транспорте. Работы и услуги, выполняемые по требованию грузовладельцев и не предусмотренные тарифами, оплачиваются по соглашению сторон. Рассматриваемый договор является срочным. Ст.698 ГК РК регламентирует, что перевозчик обязан доставить груз, пассажира и (или) багаж в пункт назначения в срок, определенный законодательными актами о транспорте и установленными в соответствии с ними правилами перевозки. Если срок доставки груза, пассажира или багажа не установлен и стороны не предусмотрели этот срок в договоре, доставка должна быть произведена в разумный срок. Особенности договора перевозки транспортом общего пользования как публичного договора выявляются при рассмотрении содержания договора сквозь призму прав и обязанностей сторон. Права и обязанности перевозчика и его клиента различны в зависимости от объекта перевозки: груз это или пассажир. К тому же в зависимости от уровня законодательного или подзаконного акта права и обязанности сторон конкретизируются и дополняются. Так, перевозчик, осуществляющий перевозки транспортом общего пользования, обязан заключить данный договор с каждым, кто к нему обратится, при наличии технической возможности. Такая обязанность перевозчика может быть возложена на него при условии, если к нему обращается клиент, обладающий соответствующим уровнем (степенью) дееспособности. В частности, абсурдно предположение об обязывании перевозчика заключить договор перевозки груза с малолетним ребенком. А вот договор перевозки пассажира общественным транспортом в населенных пунктах заключается даже с малолетними, не достигшими возраста 14 лет.