Вступление США в Великую Отечественную войну

СОДЕРЖАНИЕ 1. Вступление США в Великую отечественную войну 2. Вступление Японии в Великую отечественную войну 3 Список использованных источников 1. Вступление США в Великую отечественную войну С блеском, выиграв дипломатическую партию 1938-1939 годов и в кратчайшие сроки, осуществив завоевание Восточной и Западной Европы, Гитлер должен был выбирать дальнейший курс действий.

Перед ним стоял, по сути, один выбор: либо высаживаться на Британских островах и завершать разгром единственной западной державы, все еще противостоявшей ему, либо двигаться на Восток, вторгаясь в СССР. Сама суть установленного им режима требовала динамики, и остановиться на достигнутом, не завершив полное уничтожение военной оппозиции в Европе, Гитлер не мог. Война против СССР логическим образом вытекала из нацистской концепции, предусматривавшей

завоевание на востоке Европы. К тому же экономические выгоды, которые сулило это завоевание, были чрезвычайно впечатляющи. Советский Союз казался Гитлеру легкой добычей; в случае его разгрома восточный фланг рейха вообще переставал существовать как военная проблема, и перед Гитлером открывалась дорога для войны против британских колоний в Азии. Существовало, однако, одно простое «но»: война на два фронта, которую

Германия уже проиграла в 1914-1918 годах. При всем своем дипломатическом и военном гении, Гитлер не был рациональным политиком. Как все лидеры, добивавшиеся немедленного мирового господства при своей жизни, после первых ошеломляющих побед он потерял чувство реальности. Гитлер выбрал наиболее сложный вариант — войну на два фронта[ ]. Не завершив разгром Великобритании (которую к тому времени уже фактически поддерживали

США), он решил разбить Сталина одним ударом — блицкригом. В отличие от Чемберлена, Сталин не верил, что подпись Гитлера под пактом о ненападении гарантирует мир для целого поколения. Война с Германией была неизбежна. Однако Сталин роковым образом ошибся в оценке сроков приближавшейся войны и, к тому же, не сумел в полной мере воспользоваться мирной передышкой, выигранной за счет подписания

пакта о ненападении. Различные источники информировали Сталина о готовящейся агрессии Германии; он не поверил ни своим разведчикам, ни своему потенциальному союзнику Черчиллю. В результате 22 июня 1941 года, когда германские войска атаковали СССР практически по всей западной границе, застало страну врасплох. Красная Армия стала отступать. Потери были громадны.

Сталин пребывал в шоке. Он отвык от поражений. Он затворился на даче и устранился от дел. Но шок прошел. 3 июля 1941 года. Сталин обратился по радио к соотечественникам с проникновенной речью. Он начал предпринимать усилия с тем, чтобы остановить хаотическое отступление советских войск. Одновременно с этим ему надо было заново строить свои отношения с внешним миром, вступая в новую систему союзов. Советско-британские контакты не прерывались и в период сотрудничества

Сталина с Гитлером. Однако, как правило, инициатива исходила со стороны Великобритании при полной пассивности Кремля, опасавшегося раздражить Берлин. При этом британское правительство во главе с новым премьер-министром Уинстоном Черчиллем понимало, что о моральных оценках поведения Сталина в 1939-1940 годах лучше забыть, и что в войне с

Германией, угрожавшей существованию Великобритании (не говоря уже об оккупированных странах континентальной Европы), Советский Союз рано или поздно может оказаться важным союзником. Нападение Германии на СССР в Лондоне восприняли с облегчением. Вечером 22 июня Черчилль выступил по радио, с энтузиазмом предложив объединить усилия в борьбе с Гитлером. Это развеяло советские опасения насчет того, что

Великобритания оставит СССР один на один с Гитлером и, может быть, даже заключит мир с Германией. Молотов в Москве и советский посол И.М.Майский в Лондоне стали выяснять у британской стороны, на какой уровень сотрудничества можно рассчитывать, подразумевалось ли политическое сотрудничество, можно ли было подписать формальное соглашение. 8 июля посол Великобритании Ричард Криппс встретился со

Сталиным и передал ему послание Черчилля, в котором британский премьер обещал сделать все возможное для помощи СССР. Сталин выдвинул свои предложения по советско-британскому соглашению: декларировать сотрудничество, не определяя точно качественные и количественные параметры взаимной помощи, и ни в коем случае не заключать сепаратного мира. Черчилль собирался включить в соглашение параграф о том, что послевоенные границы будут определяться на послевоенной мирной конференции, исходя из принципа волеизъявления народов

и общих этнографических границ, с тем, чтобы освобожденные народы сами определили устраивающую их форму правления. Однако, предвидя осложнения (этот параграф был бы истолкован Сталиным как отказ Великобритании признать западную границу СССР), он отказался от этого намерения. Лондон согласился со Сталиным, и соответствующее советско-британское соглашение было подписано 12 июля в

Москве. Формальные основы для советско-британского союза были созданы. Это устраивало и Москву, и Лондон. Однако хотя союз оказался прочным в силу необходимости разбить чрезвычайного сильного противника, серьезнейшие противоречия существовали между союзниками. Трудности начались с самого начала. Уже 18 июля 1941 г. Сталин потребовал открытия второго фронта в Северной

Франции или в Арктике. Черчилль отказал. Получив отказ, Сталин сказал послу Криппсу, что у него нет вопросов и упреков, и что он понимает положение Великобритании. Между тем и вопросы, и упреки у Сталина были. Второй фронт в 1941-1943 годах был первым главным пунктом расхождения в отношениях между союзниками. Вторым главным вопросом была проблема послевоенного урегулирования в

Европе, в первую очередь, новые границы Советского Союза. Вопрос о втором фронте в течение без малого трех лет будет повседневным предметом противоречий в антифашистской коалиции. Только после вступления советских войск в Восточную Европу проблема послевоенного урегулирования вступит в критическую фазу. В 1941-1942 же годах именно открытие второго фронта представлялось

Москве жизненно важным. Германия сосредоточивала почти всю мощь своей сухопутной армии на Восточном фронте. Великобритания, благословляя Ла-Манш, который нацисты не могли легко форсировать, была в относительной безопасности, пока Советский Союз держался. Даже если бы британским войскам не удалось сдержать Гитлера в Северной Африке, это не означало бы катастрофы.

США в военные действия в Европе не вступали, а без американской поддержки высадка британской армии в какой бы то ни было части Европы была обречена на поражение. В этих условиях Москве приходилось рассчитывать главным образом на свои силы, и Сталин оказывал всяческое давление на союзников, побуждая их оттянуть часть германских войск на себя. Однако Сталин потерпел дипломатическое поражение: пока

Великобритания и Франция не уверились в том, что Германия измотана войной на Восточном фронте, в Европе они не высадились. Уже 26 июня Вашингтон заявил, что закон о нейтралитете не распространяется на помощь Советскому Союзу. Советское правительство представило американской и британской стороне перечень необходимых поставок. Чтобы прояснить для американской администрации ситуацию с помощью

Москве и обсудить британско-американское взаимодействие, в Европу направился Гарри Гопкинс, доверенное лицо президента Рузвельта. В Лондоне он столкнулся с достаточно пессимистическим взглядом на перспективы СССР сдержать германское наступление. Гопкинс обратился к Рузвельту с просьбой направить его в Москву в качестве личного представителя.

Рузвельт, с большим вниманием относившийся к советским запросам о поставках оружия и вообще видевший в СССР незаменимого союзника, немедленно дал согласие. Гопкинс прибыл в Москву 30 июля 1941 г. Он передал Сталину послание Рузвельта: ничего не было важнее победы над Гитлером и гитлеризмом. США были готовы оказать СССР всю возможную помощь в кратчайшие сроки.

Гопкинс предложил трехстороннюю конференцию, на которой были бы обсуждены интересы каждой стороны и каждого театра военных действий. Сталин заверил Гопкинса, что Советский Союз выстоит; в то же время он приветствовал бы объявление Соединенными Штатами войны Германии и даже появление американских войск на любом участке советско-германского фронта — под американским командованием. Второй фронт — или непосредственная военная помощь на советско-

германском фронте - оставались главной практической целью Сталина во взаимоотношениях с западными партнерами. Гопкинс дал в высшей степени позитивный отчет о своих переговорах с советским лидером. Он получил уверенность в главном: Советский Союз был готов сражаться с Германией до победного завершения войны. Миссия Гопкинса благоприятным образом повлияла на трехстороннее

антифашистское сотрудничество. 2 августа 1941 г. между СССР и США состоялся обмен нотами; американская сторона заявила о решении американского правительства оказать все возможное экономическое содействие СССР. 9 августа Рузвельт и Черчилль, совещавшиеся у берегов Ньюфаундленда, направили послание Сталину, обещая максимально возможную материальную помощь и предлагая

созвать конференцию в Москве, которая бы обсудила проблемы помощи СССР. Это звучало обнадеживающе, но в это время советская армия откатывалась все дальше на восток, и положение СССР становилось все более катастрофическим. Потенциальные союзники, между тем, с конкретной помощью не спешили. Они подписали Атлантическую хартию, которая в глазах

Москвы выглядела достаточно непривлекательно: в ней констатировалось обязательство союзников не добиваться территориальных приращений и противодействовать территориальным изменениям, противоречащим интересам соответствующих народов. 4 сентября Сталин направил очередное послание Черчиллю, в котором писал, что второй фронт на Балканах или во Франции, который бы оттянул на себя 30-40 германских дивизий, был столь же необходим, как и ежемесячная

поставка СССР 400 самолетов и 500 танков; без этих мер, предостерегал Сталин, Советский Союз будет не в состоянии оказывать помощь союзникам или вовсе будет разбит. Получив очередной отказ, Сталин просил послать 25-30 дивизий в Архангельск или перебросить их через Иран. Сталин обещал Черчиллю не заключать сепаратного мира, но предупредил, что, если

СССР потеряет центральную часть страны, он будет вынужден образовать оборонительный фронт, возможно, за Волгой. К этому времени германское наступление продолжалось крайне успешно, и судьба Москвы висела на волоске. 28 сентября британская (во главе с лордом Уильямом Максуэллом Бивербруком) и американская (во главе с Авереллом Гарриманом) делегации прибыли в Москву. Московская конференция выработала договоренности о

поставках СССР с 1 октября 1941 г. по 1 июля 1942 г что было зафиксировано в протоколе, подписанном в Кремле. Согласно этому соглашению, ежемесячно поставлялось 400 самолетов, в том числе 100 бомбардировщиков, 500 танков; значительное количество автомобилей, зенитных и противотанковых орудий, телефонное оборудование, алюминий, никель, медь, сталь, нефть, медикаменты и т.д. Американская и британская стороны не обязались доставлять соответствующие грузы, но обязались способствовать

СССР в их доставке. Помимо переговоров о поставках, Бивербрук имел четкую миссию: дать понять Сталину, что высадка британских войск в Западной Европе или на территории СССР совершенно нереалистична. Единственно, что было предложено — это чтобы британские войска соединились с советскими на Кавказе (через Иран). Военные поражения СССР продолжались.

15 октября началась частичная эвакуация правительственных учреждений и дипкорпуса из Москвы в Куйбышев (Самару). Разумеется, у Великобритании и США были веские основания не торопиться с широкомасштабной помощью СССР. Положение Великобритании оставалось крайне шатким; она была последним очагом сопротивления Гитлеру в Западной Европе и боялась ослабить свое положение посылкой войск или значительной экономической

помощью. США в войну пока не вступали. К тому же на Лондон и Вашингтон тяжелое впечатление произвела советская экспансия 1939-1940 годов, и там не знали, как относиться к территориальным приобретениям Москвы в ходе послевоенного урегулирования. Наконец, оставалось неясным, выстоит ли Советский Союз под натиском вермахта и, соответственно, насколько целесообразно жертвовать теми или иными ресурсами

в его пользу. Во время встречи Черчилля с Рузвельтом на Ньюфаундленде в августе 1941 г. американский президент высказал желание опубликовать документ, содержащий общие принципы, которыми руководствуются США и Великобритания во время войны. В ходе выработки документа между Рузвельтом и Черчиллем выявились существенные разногласия. Так, Рузвельт, который потом с таким энтузиазмом стал поддерживать идею создания

ООН, не соглашался включать в документ упоминание о намерении создать после войны международную организацию для поддержания мира: печальный опыт Лиги Наций создал прочное предубеждение в американском общественном мнении против подобных институтов. После интенсивных переговоров был достигнут компромисс. Так появилась Атлантическая хартия. В ней были зафиксированы следующие принципы. США и Великобритания не стремились к территориальным «или иным» приращениям в ходе войны.

Все территориальные изменения должны были осуществляться в соответствии со свободным волеизъявлением вовлеченных народов. Все народы имели право выбирать форму правления, которая их устраивает. Суверенитет стран, которые были насильственно лишены его, должен был быть восстановлен. Всем большим и малым государствам гарантировался равный доступ к торговле и сырью, необходимым для их экономического процветания. Предусматривалось сотрудничество всех наций, имеющее своей целью улучшение

условий труда, экономическое развитие и социальную защищенность. После разрушения нацистской тирании должен был быть установлен мир, обеспечивающий безопасность всем нациям в пределах их границ и свободное бытие всех людей, мир, предусматривающий свободный доступ к морским путям. Народы мира, как из практических, так и из духовных соображений должны были прийти к отказу от применения силы. Это подразумевало создание широкой и постоянной системы мер безопасности,

включающей разоружение. Часть принципов Атлантической хартии противоречила политике Сталина и вызвала настороженность в Москве: восстановление суверенитета для наций, лишенных его, например, делегитимизировало территориальные захваты Сталина 1939-1940 годов. Однако Атлантическая хартия уже воспринималась как неотъемлемая идейная основа антифашистской коалиции, и надо было с этим считаться. К тому же Сталин надеялся, что принципы

Атлантической хартии не будут трактоваться буквально. Дальнейший процесс взаимодействия в Большой Тройке показал, что он был абсолютно прав. 24 сентября посол И.М.Майский в Лондоне от имени СССР подписал Атлантическую хартию. На сентябрь 1941 г. это был единственный документ, объединяющий СССР, США и Великобританию. Между тем японская экспансия на

Тихом океане расширялась. Преодолев соблазн, напасть на Советский Союз, ослабленный войной с Германией (оккупация советского Дальнего Востока не сулила особых экономических выгод), Япония продвигалась на юг. Американо-японские переговоры зашли в тупик. При этом Черчилль, Чан Кайши, а также голландское и австралийское правительства оказывали посильное

давление на Вашингтон с тем, чтобы заставить его ужесточить свою позицию на переговорах. Рузвельт колебался, опасаясь быть втянутым в войну на Тихом океане. В конце концов, однако, он пришел к выводу, что неограниченная экспансия Японии на Тихом океане более нетерпима: она подрывала жизненные интересы Соединенных Штатов и меняла глобальную обстановку в мире в пользу держав оси.

26 ноября 1941г. Вашингтон представил Японии документ из десяти пунктов, носивший форму ультиматума. В нем, в частности, от Японии требовалось вывести все войска из Китая и Индокитая и отказаться от поддержки в Китае любого иного правительства, кроме правительства гоминьдана со столицей в Чунцине. Ответом Токио была массированная бомбардировка 7 декабря военно-морской базы США на Гавайях — Перл-Харбора. Американский флот, которого японское нападение застало врасплох,

понес тяжелые потери. США, до последнего стремившимся остаться вне войны, пришлось стать ее участником. Черчилль связался с Рузвельтом. «Теперь мы все в одной лодке», сказал американский президент. 8 декабря Великобритания объявила войну Японии, а Гитлер еще до объявления войны США отдал приказ атаковать американские корабли. Вслед за этим последовало немедленное распространение японской агрессии на

Юго-Восточную Азию. Мир окончательно раскололся на две противостоящие коалиции, и война приняла общемировой характер. Логическим продолжением Атлантической хартии была Декларация Объединенных Наций, подписанная 1 января 1942 г. во время визита Черчилля в США. Находясь в самом начале борьбы с державами оси, США и Великобритания уже пытались предвидеть контуры послевоенного мироустройства.

Проект был выработан на основе британско-американских предложений. Декларация была подписана в кабинете американского президента Рузвельтом, Черчиллем, послом СССР Литвиновым и министром иностранных дел Китая Суном. Госдепартамент США должен был собрать подписи еще 22 наций, так или иначе сотрудничавших в антифашистской коалиции. Декларация говорила о приверженности подписавших ее стран

Атлантической хартии. Полная победа над противником объявлялась необходимым условием защиты жизни, свободы, независимости и религиозной свободы, а также прав человека и справедливости. Правительства, подписавшие декларацию, заявляли о том, что употребят все свои военные и экономические ресурсы на борьбу против Германии, Италии, Японии и их союзников, будут сотрудничать друг с другом и не будут заключать сепаратного перемирия или мира с противником.

Оставшийся на дипломатической службе после своей отставки с поста наркома иностранных дел М.М. Литвинов возражал против упоминания «религиозной свободы», однако Сталин, считавший, что январь 1942 г. был не лучшим временем для дискуссий о существе демократии, принял западную трактовку. Антони Иден встретился со Сталиным и Молотовым 16 декабря 1941г. Военная ситуация складывалась парадоксальным образом.

С одной стороны, вступление США и Великобритании в войну с Японией сводило к нулю возможность их высадки на европейском континенте в ближайшем будущем. С другой стороны, то, что США все же вступили в войну, означало окончательное разделение мира на две группировки и обещало более тесное взаимодействие между Москвой, Лондоном и Вашингтоном в будущем. К этому моменту германское наступление под

Москвой было остановлено, и Сталин обрел некоторую уверенность в своих силах: именно его армия остановила гитлеровский вермахт. Поэтому Сталин решил обсудить с Иденом принципиальный вопрос послевоенного мироустройства. Реальное противодействие германской и японской агрессии только начиналось, но Сталин хотел добиться от западных партнеров признания легитимности его территориальных завоеваний и

вообще предложить план послевоенного устройства Европы. Сталина беспокоила Атлантическая хартия, которая противоречила его планам послевоенного урегулирования. Успехи советской армии давали Сталину основания наступать и в дипломатическом взаимодействии. Однако, принимая во внимание тот факт, что, несмотря на недавние победы, положение СССР оставалось катастрофическим, заботы о послевоенном мироустройстве могли показаться, мягко говоря,

преждевременными. Но Сталин упорно давил на Идена: если западные партнеры не могли предложить реального военного сотрудничества, они должны согласиться хотя бы на политическое. Сталин предложил следующее послевоенное урегулирование. Восточная Пруссия передается Польше, Тильзит и германская территория к северу от Немана — Литовской ССР. Рейнская область отделяется от

Германии. Австрия и, возможно, Бавария обретают независимость. Если Франция теряет статус великой державы, то Великобритания занимает Булонь и Дюнкерк как военные базы, а также опорные пункты в Бельгии и Нидерландах. Сталин не возражал и против британских баз в Норвегии и Швеции. Советская западная граница должна была проходить по состоянию на 22 июня 1941 г.

Это подразумевало британское согласие на аннексию СССР Прибалтики, Бессарабии и признание новой советско-финляндской границы. Румыния к тому же должна была предоставить СССР военно-воздушные базы. Иными словами, Сталин приглашал Лондон разделить Европу, все еще видя в Британии гегемона западного мира. Он предложил подписать соответствующий секретный протокол.

Иден осторожно заметил, что без консультации с кабинетом он не готов подписывать протокол и что британское правительство еще не пришло к окончательному мнению о послевоенных границах. Сталин и Молотов, тем не менее, настаивали на признании новых советских границ. Иден сослался, как того и опасался Сталин, на Атлантическую хартию. Сталин задал прямой вопрос: уж не считает ли Иден, что

Атлантическая хартия направлена против Советского Союза? Не собирается ли Великобритания расчленить СССР? Иден поспешил заверить Сталина, что отказ его правительства признать новые советские границы вовсе не объясняется тем, что оно полагает, будто это противоречит Атлантической хартии. Иден пообещал проконсультироваться с Вашингтоном и британскими доминионами.

Иден уехал, но ответа на советские требования не поступало. В то же время Лондон беспокоился, что советская армия, в случае военного успеха, остановится на границах СССР, предоставив Великобритании разбираться с Германией без помощи советских сил. Рузвельт высказывал мнение, что вопрос о границах должна решать послевоенная мирная конференция. Для Черчилля участие СССР в освобождении Европы было жизненно важно, и он информировал

Рузвельта, что Великобритания вынуждена, будет вести переговоры с СССР о подписании договора, подразумевающего признание границ СССР за исключением польско-советской границы. 2. Вступление Японии в Великую отечественную войну В Токио 5-6 сентября 1941 года на совещании у императора крупнейшие японские сановники формально попросили дозволения открыть военные действия, хотя все еще обсуждались

возможности разрешения конфликта дипломатическим путем. И снова главной движущей силой стала проблема нефти. "На данный момент нефтяной вопрос является слабейшим звеном оборонной мощи империи указывалось в материалах, подготовленных для совещания С течением времени наши возможности ведения войны будут уменьшаться, а наша империя будет становиться все более беспомощной в военном отношении".

Время уходит, твердили императору высокопоставленные военные. "Важнейшие военные запасы, включая нефть заявил начальник штаба военно-морского флота истощаются день ото дня". "Как долго будут продолжаться военные действия в случае японо-американской войны?" - спросил император начальника штаба армии. "Операции в Южно-Тихоокеанском бассейне могут быть завершены примерно через три месяца" ответил

тот. "Вы, генерал, были военным министром, когда начался китайский инцидент, и тогда вы информировали трон, что инцидент завершится примерно через месяц резко возразил император Несмотря на ваши уверения, генерал, инцидент не завершен и сейчас, спустя четыре долгих года боев". Генерал пытался оправдаться тем, что "обширные тыловые области Китая не позволили завершить операции согласно заранее составленному плану". "

Если китайский тыл настолько обширен парировал император, повышая голос то Тихий океан бескраен". Как может генерал "быть уверен, что кампания завершится через три месяца?" Начальник штаба, понурив голову, ничего не ответил. Начальник штаба флота адмирал Нагано выступил в защиту генерала. "Япония - пациент, страдающий серьезной болезнью сказал он

Необходимо быстро принять то или иное решение". Но император так и не получил ясного ответа, выступают ли его советники за дипломатическое или за военное решение проблемы. На следующий день, когда встал тот же вопрос, начальники штабов армии и флота снова хранили молчание. Император выразил сожаление, что они не готовы отвечать. Затем он извлек из своего одеяния листок бумаги и прочел вслух стихотворение своего деда императора

Мейдзи: "Ведь все в этом мире братья, Отчего же в нем постоянный беспорядок?" В зале воцарилась тишина - все благоговейно молчали. Затем поднялся адмирал Нагано и со словами, что к военной силе прибегнут лишь тогда, когда с помощью иных средств эту задачу решить не удастся. Совещание закрылось "в атмосфере беспрецедентной напряженности". С приближением зимы истекали все сроки. Если военные собираются начать свои операции до весны 1942

года, то им следует сделать это к началу декабря. Тем не менее, принц Коноэ еще питал надежду найти мирное решение. 6 сентября после совещания в присутствии императора на заседании кабинета обсуждался вопрос о том, возможно ли быстро и резко увеличить производство искусственной нефти. По словам Коноэ, лучше было истратить значительные суммы на эту программу, чем на войну. Но глава управления планирования сообщил, что эта задача слишком велика: на ее решение уйдет до четырех

лет, потребуются многомиллиардные затраты, большое количество стали, труб и специального оборудования. Кроме того, необходима будет огромная концентрация квалифицированных инженерных кадров, а также свыше четырехсот тысяч горняков. Предложение Коноэ было отложено. А в конце сентября четверо неизвестных, вооруженных кинжалами и короткими мечами, напали на автомобиль Коноэ, стремясь его убить. Атаку отбили, но премьер-министр испытал огромное потрясение.

2 октября Соединенные Штаты официально отклонили предложение о встрече Коноэ с Рузвельтом. Вскоре после этого, так и не сумев найти мирное решение проблемы, Коноэ лишился своего поста. 18 октября его сменил военный министр Хидэки Тодзио, который последовательно отвергал возможность решения проблемы дипломатическим путем, считая это бессмысленным, и выступал против любых компромиссов с

Соединенными Штатами. Посол Номура в Вашингтоне уже считал себя лишь "скелетом павшей лошади". Когда дипломатические усилия зашли в тупик, Рузвельт также перестал бороться с чувством неизбежности, которое охватило многих в обеих столицах. Однако он просил Номуру, чтобы между двумя странами не было "никаких последних слов". В гавани около Лос-Анджелеса с середины лета стояли два японских танкера, ожидая загрузки нефтью, полагавшейся

по контракту. В первой половине ноября они, наконец, подняли якоря и отплыли, так и не дождавшись обещанного. Теперь никто уже не ставил под сомнение полноту введенного эмбарго. Японские власти ответили тем, что прекратили подачу нефти для отопления американского и британского посольств в Токио[ ]. В течение октября и ноября высшее военное командование и политические лидеры Японии все так же часто встречались в одной из небольших комнат императорского дворца для обсуждения

окончательной подготовки к войне. Снова и снова дискуссия возвращалась к вопросу о нефти, запасы которой быстро уменьшались. "Из сохранившихся стенограмм ясно, что проблема соотношения запасов нефти и времени постоянно, словно демон, преследовала участников совещания написал позже один историк Вступление в войну считалось наиболее подходящим средством для изгнания этого демона". 5 ноября в присутствии императора состоялась конференция, в которой приняли участие самые высокопоставленные

сановники. Сам император хранил молчание, как было принято в таких случаях. Позицию большинства изложил премьер-министр Тодзио. "С самого начала Соединенные Штаты полагали, что Япония сдастся, не выдержав экономического давления заявил он но они просчитались. Если мы вступим в затяжную войну, то нас ожидают трудности. В этом смысле мы испытываем некоторую тревогу. Через два года у нас не будет нефти для военных целей.

Корабли встанут. Когда я думаю, об усилении американской обороны в юго-западной части Тихого океана, о расширении американского флота, о продолжающемся китайском инциденте и тому подобное, я не вижу конца трудностям Но как мы можем позволить Соединенным Штатам продолжать действовать, как им заблагорассудится? Я боюсь, что через два-три года, если мы будем просто сидеть, сложа руки, то превратимся в третьеразрядную

страну". Поступило предложение предъявить Соединенным Штатам последние жесткие требования. Если они будут отвергнуты, Япония вступит в войну. "Есть ли у вас замечания?" - спросил Тодзио собравшихся. Не услышав возражений, он объявил, что предложение принято. На третей неделе ноября в Вашингтон для передачи списка требований прибыл японский дипломат.

Для государственного секретаря они прозвучали как ультиматум. На той же неделе Вашингтон перехватил депешу для Номуры от 22 ноября, из которой следовало, что американское согласие на последние предложения Токио должно быть получено самое позднее 29 ноября "по причинам, которые вам трудно себе представить. После этого дальнейшие события будут происходить автоматически". 25 ноября Рузвельт предупредил своих главных военных советников, что война начнется очень скоро, возможно,

в течение недели. На следующий день Халл вручил японскому представителю ноту, в которой Японии предлагалось вывести свои войска из Индокитая и Китая в обмен на возобновление торговли с Америкой. В Токио это предложение посчитали американским ультиматумом. И специальное авианосное соединение японского флота, находившееся в районе

Курильских островов, получило приказ сняться с якоря и начать движение к цели в режиме радиомолчания. А целью были Гавайские острова. Американцы ничего не подозревали об этом специальном соединении. Министр обороны Стимсон предоставил Рузвельту разведывательные данные, согласно которым большой экспедиционный корпус японцев отправился из Шанхая в район Юго-Восточной Азии. "Он взорвался, прямо подпрыгнул, если так можно выразиться, и сказал, что он этого не ожидал

рассказывал Стимсон и что это меняет дело, так как доказывает вероломство японцев; что, когда они вели переговоры об этом перемирии, об этом выводе войск, они уже направляли туда свой экспедиционный корпус". Тем самым президент дал окончательный ответ на вопрос, который он поставил в своей статье почти два десятилетия назад. Японцам доверять нельзя. На следующий день, 27 ноября, Халл заявил Стимсону, что окончательно прекратил переговоры с

Японией. "Я умываю руки сказал государственный секретарь теперь дело за армией и флотом". В тот же день Вашингтон разослал сигнал боевой готовности всем американским кораблям в бассейне Тихого океана, в том числе и адмиралу Хазбэнду Киммелу, командующему Тихоокеанским флотом, базировавшимся на Гавайских островах. Сообщение Киммелу начиналось словами: "Данная депеша должна считаться предупреждением о возможном

начале войны". 1 декабря специальное японское авиационное соединение, все еще никем не обнаруженное, пересекло международную линию смены дат. "Все уже решено записал 2 декабря в дневнике офицер одного из японских судов не здесь, и не там, ни горя, ни радости". Токио дал указание сотрудникам своих посольств и консульств уничтожить шифровальную документацию. Американский офицер, посланный на разведку в японское посольство в

Вашингтоне, сообщил, что на заднем дворе сжигают бумаги. В субботу 6 декабря Рузвельт принял решение направить послание лично императору с тем, чтобы рассеять "темные тучи", которые угрожающе сгустились. Вскоре он сказал некоторым посетителям: "Этот сын человеческий только что направил решающее послание сыну бога". По словам президента, он ожидал какую-нибудь "подлость"; у него было предчувствие,

что японцы могут в течение сорока восьми часов совершить нечто "мерзкое". 7 декабря в час дня по вашингтонскому времени или 8 декабря в три часа утра по токийскому времени, когда Рузвельт беседовал с китайским послом, послание вручили непосредственно императору. Было раннее утро 7 декабря. Японский флот приближался к Гавайским островам. Над флагманским кораблем развевался флаг, сохранившийся со времен

Цусимы, когда японцы разгромили русскую эскадру. С палуб авианосцев взлетели самолеты. Их экипажи получили приказ уничтожить военную мощь Соединенных Штатов, без которой им не удастся лишить Японию ее места под солнцем. В 7.55 по гавайскому времени на американские корабли, стоявшие в Перл-Харборе начали падать бомбы. Через час после начала атаки на

Перл-Харбор в государственный департамент США прибыл посол Номура в сопровождении другого японского дипломата. Они ожидали в приемной Халла, срочно вызванного к телефону. Звонил президент. "Получено сообщение, что японцы атаковали Перл-Харбор" сказал Рузвельт твердым, но напряженным тоном. "

Сообщение уже подтверждено?" - спросил Халл. "Нет" ответил президент. Оба полагали, что это, скорее всего, правда. Однако думал Халл, остается один шанс из ста, что это не так. Он пригласил японских дипломатов к себе в кабинет. Номура, узнавший об атаке из радионовостей, неуверенно вручил американскому государственному секретарю

пространный документ. Халл притворился, что читает оправдание Токио своих действий. Он не мог сдержать ярости. "За все пятьдесят лет государственной службы мне не приходилось читать документ, представлявший собой большее нагромождение лжи и искажений, искажений и лжи, настолько постыдных, что до сегодняшнего дня не мог представить, что какое-либо правительство на планете способно предать их гласности".

К чему были долгие месяцы конфиденциальных переговоров с Номурой? Халлу, провинциалу, ставшему государственным деятелем, оба японских дипломата напомнили "пару собак, задравших овец". Японцы промолчали. Встреча завершилась, но никто не поднялся, чтобы открыть им дверь, т.к. теперь эти двое были врагами. Они сами открыли двери и покинули кабинет Халла, спустились в пустом лифте и вышли на улицу.

В течение всего дня в Вашингтон из Перл-Харбора поступали сообщения - несвязные, отрывочные и наконец печальные. "Новости с Гавайских островов очень плохи записал Стимсон в своем дневнике в конце этого долгого воскресного дня Ошеломляющая новость: наши застигнуты врасплох, хотя были задолго предупреждены и находились в боевой готовности". Как могло случиться, что дошло до такой катастрофы?

Конечно, американское командование ожидало японского нападения, оно воспринималось как неизбежное. Но его ожидали в Юго-Восточной Азии. Практически никто, ни в Вашингтоне, ни на Гавайях, не представлял, что Япония посмеет столь дерзко напасть на американский флот на его же базе, никто даже не рассматривал всерьез такой возможности. Как заявил президенту Рузвельту генерал Маршалл в мае 1941 года, остров

Оаху, где расположен Перл-Харбор, считался "сильнейшей крепостью в мире". Большинство американских военных, наверное, забыли или никогда не знали что Русско-Японская война, завершившаяся победой Японии, началась с внезапного нападения на русский флот в Порт-Артуре. Изначально каждая из сторон основательно недооценивала другую. Как японцы не представляли, что американцы имели технические возможности для расшифровки их самых секретных

депеш, так и американцы не могли предположить, что японцы способны на проведение такой сложной с технической точки зрения операции. Действительно, в первый момент после нападения некоторые высокопоставленные советники Рузвельта были уверены, что атаку организовали немцы; они полагали, что японцы не в состоянии сами справиться с такой задачей. И каждая из сторон не понимала психологию другой. Американцам и в голову не могло прийти, что японцы пойдут на такую дерзкую и даже безрассудную акцию.

Они оказались не правы. Но и японцы рассчитывали, что Перл-Харбор поколеблет боевой дух американцев, а вместо этого их нападение способствовало моральному подъему нации и объединению страны. Это было роковой ошибкой. Оглядываясь назад, кажется, что о японских намерениях было так легко догадаться исходя из большого количества информации, поступавшей в распоряжение правительства

Соединенных Штатов, в том числе и из такого ценного и обильного источника, как расшифрованные секретные сообщения. Однако в те напряженные месяцы непосредственно перед нападением правдивые сигналы тонули в море "шума" - путанице отрывочных, противоречивых и неоднозначных данных. Кроме того, были многочисленные явные указания на то, что Япония собирается напасть на Советский Союз. Работа системы дешифровки также иногда оставляла желать

лучшего, в особенности в отношении наиболее важных каналов связи. Все это были части более серьезной неудачи, связанной с нарушением процесса обмена важнейшей информацией между ключевыми фигурами американской стороны. Это явилось второй по важности причиной трагедии в Перл-Харбор после нежелания поверить в то, что такое нападение вообще возможно. Ожидание закончилось. Япония и Соединенные Штаты вступили в войну.

Но Перл-Харбор не был главной целью японцев. Удар по Гавайям - лишь часть обширной наступательной программы. Практически одновременно с атакой базы Тихоокеанского флота США, японцы начали бомбардировку и блокаду Гонконга, Сингапура, Филиппин, обстрел островов Уэйк и Гуам, высадку в

Таиланде, вторжение в Малайю, подготовку к вторжению в Ост-Индию. Атака Перл-Харбор была предназначена для защиты флангов. Выведя из строя американский флот, японцы надеялись обезопасить свое вторжение в Ост-Индию и остальную часть Юго-Восточной Азии и, следовательно, защитить морские пути, особенно маршруты танкеров с Суматры и Борнео к Японским островам. Основной же целью этой кампании оставались нефтяные

месторождения Ост-Индии. Таким образом, операция "Гавайи" играла огромную роль в японских стратегических планах. И удача - главный элемент успеха был на стороне японцев до самого последнего момента. Действительно, они добились того, на что даже не рассчитывали. Степени внезапности и неготовности американской системы обороны в

Перл-Харбор значительно превзошли ожидания японцев. В ходе атаки японским самолетам, которые шли двумя волнами, удалось потопить, опрокинуть или серьезно повредить восемь линейных кораблей, три легких крейсера, три эскадренных миноносца и четыре вспомогательных судна. Сотни американских самолетов были уничтожены или повреждены, убиты 2335 американских военнослужащих и 68 гражданских лиц. Добавьте ко всему этому, возможно, самое оглушительное в американской истории

потрясение. Американские авианосцы уцелели лишь потому, что находились в это время в море на учениях. Потери японцев составили всего двадцать девять самолетов. Авантюра адмирала Ямамото удалась полностью. Сам Ямамото мог бы развить успех, но он находился за тысячи миль от места событий, руководя со своего флагманского корабля операциями у побережья Японии. Командир специального авианосного соединения, осуществлявшего операцию "

Гавайи", Тюити Нагано, был гораздо более осторожным человеком; он противился проведению всей этой операции. И теперь, несмотря на просьбы ободренных удачей офицеров, и к их немалой досаде, Нагано не хотел посылать третью волну самолетов на Гавайи для нанесения ударов по ремонтным мастерским и нефтехранилищам. Удача была настолько огромна, что командир не желал более рисковать.

Только это, включая чудом уцелевшие авианосцы, могло порадовать Америку в день разгрома. Планируя операцию, адмирал Ямамото отмечал, что основной ошибкой, совершенной японцами в ходе внезапной атаки в Порт-Артуре в 1905 году, было то, что нападение "не довели до конца". Та же ошибка повторилась в Перл-Харборе. Нефтяной фактор был одним из основных причин, по которой японцы

решились начать войну. Но именно о нефти-то они и забыли, когда планировали операцию "Гавайи". Ямамото и его сподвижники, беспрестанно анализировавшие американское превосходство в нефтяной сфере, не сумели понять важность запасов на острове Оаху. Удар по нефтехранилищам не входил в их планы. Эта стратегическая ошибка имела самые серьезные последствия.

Каждый баррель находящейся на Гавайях нефти был привезен с континента. Новые поставки могли быть только из Калифорнии, находящейся на расстоянии многих тысяч миль от Гавайских островов. Если бы японские самолеты уничтожили запасы топлива Тихоокеанского флота и резервуары, в которых они хранились в Перл-Харбор, встали бы все корабли американского Тихоокеанского флота, а не только те, что, так или

иначе оказались повреждены. "Вся нефть для нужд флота в Перл-Харборе хранилась в то время в наземных резервуарах сказал позднее адмирал Честер Ними, ставший главнокомандующим Тихоокеанского флота У нас здесь было 4,5 миллиона баррелей нефти, а резервуары можно пробить пулями калибра 0.50 (12,7 мм). Если бы японцы уничтожили эти запасы, война затянулась бы еще на два года.

Список использованных источников 1. Боевой путь Советских Вооружённых сил. Воениздат. М. 1960г. 2. Великая Отечественная война: Вопросы и ответы Бобылев П.Н Липицкий С.В Монин М.Е Панкратов Н.Р. — М.: Политиздат, 1984. 3. Великая Отечественна война 1941-1945: энциклопедия. — Гл. ред.

М.М. Козлов. — М.: Сов. Энциклопедия, 1985. 4. Дмитренко В.П Есаков В.Д Шестаков В.А. История Отечества. ХХ век: Пособие для общеобразовательных школ. — М.: Дрофа, 1997. 5. Жуков Г.К. «Воспоминания и размышления» (3 тома) 6. Кто был кто в Великой Отечественной войне 1941 – 1945г.

Краткий справочник. Изд. Республика. М. 1995г. 7. Летопись Великой Отечественной 1941-1945. Краткий справочник. Москва «Молодая гвардия» 1985г.