План:

I. Введение

II. Основная часть

1.Возникновение социал-демократической идеи в РОССИИ.

а) Утопический социализм в русском варианте его влияния на российское
общество (Герцен, Чернышевский, "Земля и воля" в 60-е г.г. XIX в.)

б) Рабочее движение в РОССИИ в 70-е - 80-е г.г. XIX в.

2. Первые социал-демократические организации

а) легальные марксисты

б) экономисты

в) революционеры

г) Союз борьбы за освобождение рабочего класса

3. Образование РСДРП и раскол русской социал-демократии

а) II съезд РСДРП

б) Первая русская революция и ее влияние на социал-демократические идеи

в) Окончательный раскол социал-демократии

4. Российская социал-демократия после победы Октябрьской революции.

III. Заключение

Введение

В XIX-XX вв. общественная мысль в России, как никогда, была занята вопросом о дальнейшем пути развития страны. Размышления на эту тему - обычное дело в любой стране, когда кончается один век и начинается другой. Но на этот раз в России данный период был поистине переломным во многих отношениях. Это было время ускоренного развития капитализма в стране, рост которого сопровождался не только промышленным подъемом, но и кризисными явлениями (1900-1903 гг.), в восьмой раз на протяжении XIX в. охватившими все мировое капиталистическое хозяйство и особенно больно отозвавшимися на экономике России вследствие неурожая 1901 г. Это было время также резко обострившегося политического кризиса самодержавного режима в стране, завершившегося народной революцией 1905—1907 гг.

Описываемый период - резко поворотный для истории нашей страны. Он изменил ее жизнь, вырвал Россию из мирового сообщества. Работа является попыткой систематизировать и осознать настроение общественного сознания в это время, а также попытаться найти причины нынешней политической и социальной неразберихи в нашей жизни.

Возникновение социал - демократической идеи в РОССИИ.

Идея социального равенства людей – одна из самых древних и вечно живых идей общественного сознания. В русской общественной мысли представление о равенстве всех людей перед Богом и о неизбежном торжестве социальной справедливости были известны с незапамятных времен.[1]
Они характерны для различных еретических движений и учений задолго до крестьянских революций XVII – XVIII вв. Рассказы о счастливом и праведном царе нередки в сказаниях “отреченных” (тайных, апокрифических) книг (например, в хорошо известном в русском средневековье “Хождении Зосимы к брахманам”, откуда узнаем о знакомстве с индийскими социально-религиозными идеями) и в других хрониках и списках. Правда, идеи братства и социального равенства людей использовались подчас в целях, не имеющих ничего общего с требованиями социальной справедливости. Так, Иван Грозный, этот незаурядный, но жестокий политик, обратил идею равенства против боярства и поддерживавшего его мистически-реакционно настроенного духовенства. Он требовал, например, чтобы бояре, уходившие в монастыри (из-за его же преследований) лишались дворянских привилегий. В одном из своих Посланий (в Кирилло-Белозерский монастырь) Грозный писал не без самодержавной иронии: “А ныне то и слово: тот знатен, а тот еще выше, - так тут и братства нет. Ведь, когда люди равны, тут и братство, а коли не равны, какому ту быть братству?”. Идея равенства и братства приобрела неожиданный смысл – это равенство всех перед ним. Бояре же отстаивали преимущества сословного равенства для тех, кто принадлежит к высшему слою. Россия позднее западноевропейских стран вступила на путь капиталистического развития. Лишь к середине XIX века в России налицо признаки, характеризующие кризис феодально-крепостнического строя. В силу этих причин закат западноевропейского утопического социализма по времени совпадает с его восходом в России.

Утопический социализм в русском варианте его влияния на российское
общество (Герцен, Чернышевский, "Земля и воля" в 60-е г.г. XIX в.)

Социальная структура российского общества в основном была представлена крестьянством. Именно его интересы представляла передовая русская социально-политическая мысль того времени, в лице А.И. Герцена (1812-1870), В.Г. Белинского (1811-1848), Н.Г. Чернышевского (1828-1889), К.А. Добролюбова (1836-1861), учение которых ближе всего стояло к научному коммунизму, являлось высшей ступенью в развитии утопического социализма. Утопический социализм русских революционных демократов в целом нашел свое выражение в так называемом русском общинном социализме А.И. Герцена.[2]
В основе его учения находилось идеалистическое положение о том, что крестьянская община с ее традиционными формами владения землей и самоуправления является носителем социалистических отношений в социально-экономической жизни России, т.е. основы социалистического строя заложены в Российской деревне. Взамен капитализма Герцен предлагает социализм, который опирается на крестьянскую общину и ремесленную артель при демократической народной власти. При этом необходимым условием является уничтожение крепостнических отношений и самодержавия. Таким образом, в творчестве Герцена четко прослеживаются две линии - теоретическая и практическая, направленные на разработку революционной теории и ее реализацию в специфических условиях России. Социалистические идеи Герцена были развиты с позиций революционного демократизма в творчестве В.Г. Белинского. Основной социальной силой, способной создать демократическую республику, Белинский считал революционное крестьянство. Он выступает как открытый сторонник крестьянской революции. Историческая заслуга Белинского в развитии передовой русской социальной мысли состоит в том, что идею народной революции он тесно связал с идеей социализма, что в корне отличает его мировоззрение от критического утопического социализма Западной Европы.[3]

Особое место в истории утопического социализма занимает учение Н.Г. Чернышевского. В основе его взглядов о социологии, так же как и у Герцена, - общинное землевладение. Исходя из этого, Чернышевский считает, что специфические особенности России, а именно - традиционная крестьянская община, уменьшают тиски частнособственнических отношений и облегчают переход к социализму.

Итак, идеалы социализма в деятельности русских социалистов-утопистов были неразрывно связаны с идеей крестьянской революции. То, что такая революция приведет к развитию буржуазных отношений, оставалась вне понимания революционных демократов, в том числе и Чернышевского, хотя он и предвидел, что процесс становления социалистических общественных отношений довольно длительный.

В 60-х гг. ХIX в. началась эпоха Великих реформ в промышленности и общественном сознании. В конце 1861 г. единомышленники Чернышевского, вдохновлённые А.И. Герценом и Н.П. Огарёвым создали тайное общество “Земля и воля”, объединившее революционные кружки в различных городах России. Герцен призывал образованных молодых людей идти “в народ” для его просвещения и революционной пропаганды. Охваченная энтузиазмом молодежь начала серьезную подготовку к этому, в официальной записке сотрудников органов надзора сообщалось; “В Петербурге и Москве в среде учащейся молодежи стало появляться стремление к образованию ассоциаций, кружков с целью денежного о вспомоществования,

обмена мыслей и дополнения путем чтения и бесед пробелов школьного учения... Нет никакого сомнения в том, что направление, принятое... нашею так называемою обличительною печатью... с громкими фразами о нуждах, пользе и бедственном положении низших классов, не могло пройти бесследно и не повлиять на впечатлительную молодежь, столь естественно стремящуюся в своих мечтах к возможности осуществления в жизни недосягаемых идеалов всеобщего братства, равенства, свободы”.

Члены кружков и обществ ставили перед собой разные задачи – от самообразования до пропаганды революционных идей. Спорили: нужно ли “учиться у народа, как служить народу и как лучше вести его дело” (так призывал Бакунин)? Или избрать иной путь: учить народ, объяснять “ему всю правду до последнего слова”? А может быть, просвещать мужиков, обучать их грамоте? В течение всего периода подготовки к большому походу в деревню кружковцы изучали проблемы общественной жизни, печатали разного рода нелегальную литературу, составляли и распространяли “Наставление о том, каким образом собирать сведения в народе и на что главным образом обращать внимание”

Одним из самых ранних был кружок ишутинцев
– тайное революционное общество в Москве, названное по имени его организатора и руководителя Николая Андреевича Ишутина. Выросло общество из кружка, примыкавшего к “Земле и воле”, и действовало в 1863–1866 гг. Знаменитый русский революционер П. А Кропоткин писал, что ишутинцы хотели стать “носителями знания и просвещения среди народа... Они надеялись, что при известном такте и терпении удастся воспитать людей из народа и таким образом создать центры, из которых постепенно среди масс будут распространяться лучшие идеи. Для осуществления плана были пожертвованы большие состояния. Любви и преданности делу было очень много”.

Под влиянием социалистических идей (а особенно романа Н. Г. Чернышевского “Что делать?” кружковцы открывали артели и мастерские, в которых не было какого-то одного хозяина и прибыль делили между собой сами артельщики. Молодые работники надеялись, что таким образом сумеют создать традиции коллективной собственности и коллективного труда. В этом они видели залог будущего о социалистического преобразования России.

Но в то же время в программе кружка предусматривалась организация заговоров против представителей власти. О двойственности тактики ишутинцев свидетельствовала: структура их организации, сложившаяся к 1866 г.: узкий центр - “А тайное общество - “Организация” и легальные “Общества взаимно вспомоществования”. Заговорщицкий центр ишутинского тайного общества утверждал в качестве конечной цели борьбы введение в России социализма путем революции . “ ,, Общество “, - говорилось в одном из его документов, - должно действовать не только путем устной пропаганды, но не обращать внимания и на средства для достижения цели – употреблять и нож". Террор, по мнению ишутинцев, следовало применять не только против самодержавия, но и против всех, кто может послужить помехой для намеченных революционных планов.

4 апреля 1866 г. ишутинец Дмитрий Каракозов неудачно стрелял в Александра II. Революционеры считали, что цареубийство либо позволит им захватить власть в стране либо вынудит власти пойти на уступки. И уж обязательно разбудит инертные массы. По "каракозовскому делу" находились под следствием более 2 тыс. человек З6 из них судили. Многие были сосланы. Каракозова повесили. Ишутин сошел с ума в Шлиссельбургской крепости.[4]

В 1869 – 1874 гг. в Петербурге действовала организация чайковцев
. Свое название она получила случайно – от фамилии Николая Васильевича Чайковского, рядового члена общества, который занимался сбором средств для деятельности кружка, поддерживал связи с петербургскими газетчиками, вёл переговоры с людьми, желавшими войти в общество. Первоначально студенты объединились исключительно для занятий самообразованием: они вместе изучали социалистическую литературу и проштудировали "Капитал" К. Маркса еще до того, как он был издан в России. Их увлекла мечта о переустройстве страны по социалистическим принципам. Они попытались разработать план и программу революционной деятельности. Чайковцы считали, что русские крестьяне – стихийные социалисты, так как испокон веков все делают вместе "обществом". Нужно только разбудить их социалистические инстинкты. В то же время чайковцы понимали как глубока в России пропасть между городом и деревней, между интеллигентом и мужиком. И потому полагали, что социалистические идеи в село должны нести люди, к которым крестьяне отнесутся с доверием. Чайковцы создавали кружки самообразования прежде всего среди фабричных рабочих, которые относились к своим занятиям в городе как к отхожему промыслу. Весной они обычно возвращались в село на полевые работы. Чайковцы надеялись, что "фабричные" и понесут в село социалистические идеи.

Молодые революционеры тоже готовились к походу в деревню. Чтобы не быть там лишними, чужими людьми, они осваивали ремесла, которые могли пригодиться в селе. В Петербурге тогда открылось множество столярных, слесарных, сапожных мастерских, где народники приобретали нужные специальности.

Много внимания уделяли кружковцы "книжному делу". Они закупали, рассылали и даже издавали социалистическую и просветительскую литературу, комплектовали библиотеки. Тысячи томов сочинений Чернышевского, Добролюбова, Лаврова, Маркса, Вольтера, Сеченова произведений Кропоткина, Кравчинского, Тихомирова и других народников хранились под кроватями и в сундуках знакомых студентов Чайковцы буквально наводнили книгами, брошюрами, листовками социалистического содержания десятки губерний. Установили связи с революционными кружками в Москве, Киеве, Казани, Харькове...

Попасть в кружок чайковцев было непросто. Они предъявляли к кандидату чрезвычайно высокие требования: обсуждали его моральный облик, привычки, склонности. Принимали только тех, чье безупречное поведение не вызывало сомнений. Историк В. Богучарский писал о том, что созданный М Натансоном и В. Александровым кружок чайковцев представлял собой "одно из самых светлых явлений даже и среди других кружков того русского юношества семидесятых годов, которое дало так много примеров настоящего морального подвижничества". Все без исключения вспоминали об атмосфере честности, веры друг в друга, равноправия чайковцев. Они непримиримо относились к нечаевщине , считая отвратительными террористические принципы деятельности "Народной расправы"

Весной 1874 г. началось массовое "хождение в народ". Тысячи молодых людей из крупных городов отправились на Волгу, Дон, Урал, Днепр. Движение не задержал даже разгром в марте 1874 г. петербургского кружка чайковцев. Образованные юноши и девушки вели в деревнях беседы на просветительские революционные и политические темы, читали вслух, раздавали брошюры и прокламации, старались убедить крестьян в необходимости борьбы с самодержавием и помещиками. Но деревня социалистическую пропаганду не воспринимала: народников там слушали как сказочников. Больше верили в царя и Бога, чем в агитацию революционеров. Не оправдались надежды чайковцев и на

пропагандистов из фабричных рабочих. С энтузиазмом занимаясь в кружках самообразования, рабочие тем не менее не желали вести революционную агитацию в деревне. Молодые революционеры, действовавшие открыто, быстро становились жертвами полиции.

В 37 губерниях были арестованы и брошены в тюрьмы более 1,5 тыс. человек За три года следствия, которое велось крайне жестокими методами, произошло 93 случая самоубийства, помешательства и гибели, Даже известный консерватор Константин Победоносцев осуждал эту правительственную акцию: жандармы, по его мнению, "повели это страшное дело по целой России, запутывали, раздували, разветвляли, нахватали по невежеству, по низкому усердию множество людей совершенно даром".

Оставшиеся на свободе продолжали работу в деревне и среди рабочих. Но жандармы не без помощи самих крестьян жестоко преследовали народников, подвергали их арестам, издевались над подследственными. К лету 1875 г. за решёткой оказались еще около тысячи человек. К началу 80-х гг. по делам участников "хождения в народ" состоялось около 80 судебных процессов, Самыми крупными и громкими из них были "процесс 193-х" и "процесс 50-ти". Большинство подсудимых вели себя во время судебных заседаний мужественно и достойно, вызывая симпатии присутствовавшей в зале публики. Впервые революционеры открыто высказали свои взгляды. Расправились с народниками жестоко: их приговорили к каторге, ссылке, заключению в крепость. В передовой статье газеты "Земля и воля" в 1878 г. было сделано горькое признание, что "хождение в народ" нерационально; результаты его "ничтожны... по сравнению с теми силами, которые были на них употреблены, и с теми жертвами, которых они стоили".

В 1875 – 1876 гг. "хождение в народ" еще продолжалось, но уже шли поиски новых форм борьбы.

Многие из участников событий первой половины 70-х гг. пришли к выводу, что главная причина поражения народников заключалась в отсутствии у них центра движения, в кружковщине, в объединении молодежи не по идейным признакам, а по нравственным качествам. Поэтому трудно было согласовать методы борьбы. Выход видели в создании единой организации революционеров. В 1876 г. в Петербурге возникла новая "Земля и воля
". Организаторами этого тайного общества были М. Натансон, А. Михайлов, Г. Плеханов, О. Аптекман, В. Осинский. В 1878 г. к обществу присоединились Н. Морозов, С. Перовская, А. Желябов, В. Фигнер и др.

Землевольцы считали, что невозможно искусственно насадить революционные настроения: "Революция – дело народных масс. Подготовляет их история. Революционеры ничего поправить не в силах. Они могут быть только орудиями истории, выразителями народных стремлений. Роль их заключается только в том, чтобы, организуя народ во имя его стремлений и требований и поднимая его на борьбу с цепью их осуществления, содействовать ускорению того революционного процесса, который по непреложным законам истории совершается в данный период".[5]

В основе своей программа "Земли и воли" была "бакунистской": конечной целью движения провозглашались коллективизм и анархия. И хотя землевольцы утверждали, что политика для них не столь важна, жизнь заставляла их поступать иначе – в декабре 187б г. они стили участниками первой в России политической демонстрации у Казанского собора в Петербурге. Тогда народникам удалось увлечь за собой множество петербургских рабочих, впервые над толпой было поднято красное знамя с надписью: “Земля и воля” позже они участвовали в различных демонстрациях, в стачках петербургских рабочих.

Землевольцы попытались заменить эпизодическую "летучую" пропаганду в деревне организацией поселений интеллигентов, которые работали учителями, фельдшерами, писарями и т. п., одновременно занимаясь революционной агитацией. Однако даже двухлетнее "сидение" в деревне не дало утешительных результатов: в лучшем случае наблюдалось некоторое сближение поселенцев с крестьянами. Трудно было горожанам жить вдалеке от политической жизни, переносить материальные лишения. Усиливался и террор со стороны полиции. Осенью 1878 г. был разгромлен петербургский кружок "Земли и воли". Пришлось сворачивать работу в деревне. К концу 1878 г. там осталось всего два поселения.[6]

Народническая деятельность теперь сосредоточилась в городах и стала приобретать выраженный политический характер. Все чаще совершались террористические акты против представителей власти, участились случаи вооруженных выступлений. И раньше землевольцы не исключали террор из средств освободительной борьбы, но рассматривали его как крайнюю меру, к которой можно прибегнуть в целях самозащиты или возмездия за злодеяния чинов администрации. В короткой истории существования "Земли и воли" были громкие политические дела. 24 января 1878 г. Вера Засулич тяжело ранила петербургского градоначальника Трепова за избиение розгами арестованного студента Емельянова. В феврале того же года Валериан Осинский совершил в Киеве покушение на товарища прокурора (заместителя прокурора. – Прим. ред.) окружного суда Котляревского, известного своей жестокостью, а в мае Григорий Попко убил в Киеве жандармского полковника Гейкинга – инициатора высылки революционно настроенных студентов. 4 августа Сергей Кравчинский заколол кинжалом среди бела дня в Петербурге шефа жандармов Мезенцова. Это была месть за казнь революционера Ивана Ковальского, оказавшего при аресте вооруженное сопротивление полиции.

В программе "Земли и воли" появилось положение о " систематическом истреблении наиболее вредных или выдающихся ниц из правительства и вообще людей, которыми держится тот или другой ненавистный... порядок". Первые террористические акты землевольцев привлекли внимание общества к положению политических заключенных, которых подвергали в тюрьмах унижениям и издевательствам. И, кроме того, они заметно напугали правительство. У радикальной части землевольцев возникла уверенность в том, что с помощью террора можно "дезорганизовать" государственную власть.

В организации зрел раскол, поскольку "деревенщики" не одобряли террористический путь борьбы, так как он отвлекал силы от главного – работы среди крестьянства. Они также были убеждены, что "убийство никогда не служит делу свободы".

К весне 1879 г. разногласия между сторонниками работы в деревне и приверженцами решительной политической борьбы настолько обострились, что на съезде в Воронеже они не смогли договориться о продолжении совместной деятельности. Летом "Земля и воля" распалась. Воз никли две новые организации: "Народная воля
" и "Черный передел". Виднейшими представителями народничества были П. Лавров (1823-1900 год) и Н. Михайловский (1842-1904 год). Они придерживались так называемого субъективного метода
, который получил всестороннюю разработку в их многочисленных трудах. Суть этого метода П. Лавров раскрывает так: “Волей или неволей приходится прилагать к процессу истории субъективную оценку, т.е. усвоив тот или иной нравственный идеал, расположить все факты истории в перспективе, по которой они содействовали или противодействовали этому идеалу, и на на первый план истории выставить по важности те факты, в которых это содействие или противодействие выразилось с наибольшей яркостью”. В развитии нравственного идеала “единственный смысл истории” и “единственный закон исторической группировки событий”. Оба этих мыслителя, выдающиеся представители русского революционного народничества, оказали значительное влияние на развитие социологической мысли в России. Они “завершили течение Русской мысли, идущее от Герцена и Белинского”, и стали “властителями дум эпохи вхождения в народ и кающегося дворянства”.

Конец XIX столетия был временем бурного роста полити­ческих настроений в различных слоях российского общества. Характерные черты капиталистической эволюции в Рос­сии оказали мощное влияние на процесс формирования поли­тических партии и движений. Помимо общих черт с аналогич­ными процессами на Западе, они имели весьма существенное .своеобразие. Во-первых, это более позднее, чем в Западной Европе, со­здание политических партий. Во-вторых, иной была и последовательность их образования. Складывание политической структуры западноевропейского общества начиналось с создания 6уржуазных партий. Это было связано в первую оче­редь с ростом, политической активности буржуазии, ее завое­ваниями на политической арене, особенно с введением всеоб­щего избирательного права. Заканчивалось оформление политических структур западных обществ образованием партий пролетариата. В России же первой оформилась пролетарская партия, а уже затем —мелкобуржуазные и буржуазные пар­тии. Основными политическими течениями этого периода, в нед­рах которых начинался процесс зарождения политических партий, являлись правительственно-помещичий консерватизм, буржуазно-помещичий либерализм и народнический револю­ционизм. Каждое из них по-своему решало вопрос о выборе путей развития страны, отражая интересы определенных клас­сов и социальных групп, представители которых составляли то или иное течение.

Рабочее движение в РОССИИ в 70-е - 80-е г.г. XIX в.

Место и роль революционного народничества в российском освободительном движении трудно переоценить. Народники 60-70 гг. дали России первые образцы революционных организаций, ставивших -своей задачей революционную борьбу за свержение само­державия. Хотя они и делали ставку исключительно на кре­стьянство и его революционные возможности, можно -с пол­ной определенностью утверждать, что революционные народ­ники сыграли значительную роль в подготовке пролетарского этапа освободительного движения. Это проявилось в двух моментах. Во-первых, пропаганда революционных идей среди крестьянства не могла не затронуть и часть рабочих, которые в России очень тесно связаны с крестьянской массой н объ­ективно были значительно более восприимчивы к революци­онным идеям. В середине 70-х гг: XIX в. впервые пролетар­ские организации “Южно-российский союз рабочих” и “Се­верный союз русских рабочих” находились под сильным идей­ным влиянием теории народничества. Программные требования ” “Северного союза русских рабочих” в своей основе не расхо­дились с программами революционных народников. Вот неу которые их них: ниспровержение существующего политиче­ского и экономического строя как крайне несправедливого:

учреждение свободной федерации общин, обладающие поли­тической равноправностью и полным внутренним самоуправ­лением; уничтожение поземельной собственности и замена ее общинным владением; правильная ассоциация организации труда, при которой в руки рабочих должны перейти продук­ты и орудия производства. В оценке соотношения классовых сил в России, движущих сил русской революции, в анализе перехода к социализму первые рабочие-революционеры следовали народническим теориям. Во-вторых, революционное народничество представляло собой движение революционно-демократической интеллигенции, связавшей себя с борьбой трудящихся масс, и именно представители народничества пер­выми обратились к марксизму.

Революционное народничество не достигло своей цели — пробуждения народной революции — ни путем непосредствен­ного подъема на нее народной массы, ни путем примера “ге­роев”, ни путем заговора. После убийства Александра II, в условиях наступившей реакции начинается распад революци­онного народничества. Он шел в трех направлениях. Наиболее многочисленная группа народников, ориентируясь на гегемо­нию буржуазии в революции перешла на позиции либера­лизма. Часть народников осталась на позициях радикальной и мелкой буржуазии и в 90-х гг. XIX в. образовала ряд неле­гальных групп и кружков, объявивших себя преемниками “Народной воли”. И, наконец, третья группа (в первую оче­редь ряд членов “Черного передела”) начала склоняться к марксизму и ориентировалась на пролетариат как движущую силу социалистической революции.. Таким образом, с развитием российского капитализма, которое становится все более очевидным, все более выявляет классовые интересы, револю­ционное народничество, разочаровавшись в своих прежних воззрениях, эволюционирует в рамках общедемократического движения, сливаясь частью с буржуазным либерализмом, ча­стью — с мелкобуржуазной революционностью (преемники “.Народной воли”), частью — с разрастающимся пролетарским движением (“Черный передел”).

Программа либерального народничества
включала и демократические про­грессивные требования. Либеральные народники выступали за необходимость общедемократических мероприятий, на­правленных против остатков средневековья, за “уравнение” в землепользовании за счет помещичьих земель. Они ратовали за самоуправление, свободный и широкий доступ народа к знаниям, дешевые кредиты, улучшение техники, упорядочение сбыта товарной продукции. Все это в свою очередь должно было ускорить экономическое развитие страны, расчистить путь капитализму. Поэтому в целом программа либерального народничества носила противоречивый характер, в одной ча­сти она была направлена против поступательного капитали­стического развития, а с другой — ускоряла его. Правда, сле­дует подчеркнуть. что либеральные народники не осознавали буржуазного характера предлагаемых мероприятий, и демо­кратизм их был не всегда последователен.

Исходным в концепции либеральных народников было представление о том, что хотя капитализм и развивается в России, он представляет собой “тепличное растение”, искус­ственно насаждаемое правительством и не имеющее корней в русской почве. Следуя за теорией “героя и толпы”, либераль­ные народники утверждали, что процесс развития общества определяется волей людей, “выдающихся личностей”, поэтому его можно по их желанию направить по тому или иному пути. На этих положениях либеральные народники и основыва­ли программу действий. Суть ее состояла в том, что, поскольку капитализм несет с собой величайшие бедствия для “трудящегося класса”, надо увести страну на путь некапиталистического развития. Это вполне возможно, достаточно только, чтобы “выдающиеся личности” осознали необходимость перемен и определили другой, целесообразный, путь развития. Во имя его надо пойти на реформы, которые под давлением общественности осуществит само правительство. Это уже был не революционный, а реформистский путь, все более сбли­жавший либеральное народничество с либерализмом. Либе­ральное народничество не создало самостоятельной политиче­ской партии, а слилось с либералами в буржуазную партию.

Анархизм
в России (теоретиками которого были М.А. Бакунин и П.А. Кропоткин) в 70-е гг. XIX в. проявлялся в среде революционного народничества, в его бунтарских тенденциях, не выделившихся в самостоятельное идейное направление об­щественной мысли.

Первые социал - демократические организации

В 80-е-первой половине 90-х гг. в Петербурге, Москве, Тве­ри, Харькове, городах Поволжья существовали организации революционеров-народников, правда, малочисленные, изоли­рованные друг от друга, а деятельность их была малозамет­ной и не оказывала большого влияния на развитие революци­онного движения. С середины 90-х гг. члены этих организа­ций, как правило, принимают наименование социалисты-рево­люционеры, указывая на свое родство с “Народной волей”, так как народовольцы называли себя социалистами и рево­люционерами. Объективно эсеры выражали интересы мелкой буржуазии в первую очередь крестьянства Наличие в Рос­сии огромных мелкобуржуазных масс давало эсерам широ­кую социальную базу, а общественный подъем второй половины 90-х гг. способствовал оживлению; революционного на­родничества.

На рубеже веков в России существовали три .наиболее крупных эсеровских организации.

1. “Союз социалистов-рево­люционеров”, центральная группа которого начала склады­ваться в 1894 г. в Саратове во главе с А., А. Аргуновым. В 1896 г. она в основном оформилась, выработала программный документ “Основные положения союза социалистов-револю­ционеров”. В 1897 г. наиболее активные члены организации переехали.. в Москву и создали там самую крупную группу “Союза”, состоявшую из 26 человек, все они принадлежали, к интеллигенции. Кроме того, организации существовали в Пе­тербурге, Казани, Орле, Екатеринбурге и других городах. Ос­новное внимание в деятельности, “Союза” уделялось созданию регулярного печатного органа, который, по замыслу руководителей, должен был сплотить вокруг себя все эсеровские орга­низации, разработать общие принципы, теории, подготовив этим создание партии. Таким органом стала газета “Рево­люционная Россия”, первый и второй номера ее вышли в 1901 г. “Союз социалистов-революционеров”, известный так­же под названием “Северный союз”, настойчиво подчеркивал ' свое идейное родство с “Народной волей”, выступал с пропагандой индивидуального террора и приближался скорее к ор­ганизациям старого конспиративного образца.

. 2. “Партия социалистов-революционеров” или, как ее еще называли, “Южная партия
”. Начало ей положила созданная в 1894 г. в Киеве организация во главе с И. А. Дьяконовым,. Н. Н. Соколовым, И. П. Дирдовским. В 1896 г. группа И. А. Дьяконова выделилась из организации и начала самостоя­тельную деятельность. Свое кредо она объявила в брошюре “Некоторые основные пункты программы группы социалистов-революционеров”. Группа численно возросла за счет студен­ческой молодежи, она вела устную пропаганду среди студен­тов и рабочих, организуя с этой целью кружки. Действовали эсеровские организации, кроме Киева, и в других южных городах: Воронеже, Харькове, Полтаве.

3. “Рабочая партия политического освобождения России
” (РППОР). Она возникла осенью 1899 г. в Минске на основе кружков, рабочих, группировавшихся вокруг бывшего народовольца Е. Гальперина. Вскоре самой заметной фигурой в РППОР стал Г. А. Гершуни, Во многом благодаря его, энер­гии, организация значительно окрепла и расширилась. Только в Минске в ее кружки входило до 60 рабочих. Идеологи РППОР в программной брошюре “Свобода” уклонились от ана­лиза социально-экономического положения России, разорвали связь между борьбой за политическую свободу, на первооче­редной необходимости которой они настаивали, и борьбой за экономические преобразования, за социализм. Главным сред­ством достижения политической свободы признавался террор.

Консолидировались эсеровские организации и . в России, Осенью 1901 г. после длительных переговоров они приняли решение о слиянии и создании единого Центрального Коми­тета — Северный союз и Южная партия. Затем к ним присое­динились эмигрантские “Союз русских социалистов-револю­ционеров”, “Аграрно-социалистическая лига” и некоторые другие организации.

В январе 1902 г. за границей вышел третий номер “Рево­люционной России”, поместивший краткое извещение за под­писью “Партия социалистов-революционеров”, объявившее о создании партии. Теоретики эсеровской партии безотлагательно приступили к выработке программы. Хотя практически все организации эсеров, объединившиеся в партию, уже создали? свои програм­мные документы, для подготовки проекта программы ПСР потребовалось довольно длительное время. Он был опублико­ван 5 мая 1904 г. № 46 “Революционной России”. Главной це­лью эсеров провозглашалась “экспроприация капиталисти­ческой .собственности и реорганизация производства и всего общественного строя на социалистических началах”, что пред­полагало “полную победу рабочего класса, организованного в социально-революционную партию, и, в случае надобности, установление его временной революционной диктатуры”. Надвигающуюся революцию проект программы характеризо­вал как революцию особого типа — не буржуазную, не со­циалистическую, а “социальную”.

Теоретики ПСР поделили проект на две части: минималь­ную и максимальную. Минимальная пасть включала общеде­мократические требования, отчасти совпадавшие с Программой РСДРП, чтолишний раз доказывало глубокую зрелость необходимости .демократических преобразовании в стране, сознававшуюся всеми противниками существующего режима, независимо от их политического кредо. Кроме того, такое совпадение создало в дальнейшем уже в ходе революции ба­зу для образования “левого блока”.

И Основное внимание в деятельности партии было сосредо­точено на работе среди пролетариата, который в начальный период существования партии признавался главной революци­онной силой. Хотя уже в первые месяцы в составе ПСР и был создан так называемый “Крестьянский союз партии со­циалистов-революционеров”, его деятельность ограничивалась выпуском нескольких брошюр и прокламаций. В предреволюционный период ПСР не нашла форм и методов работы с крестьянской массой и не оказывала заметного влияния на крестьянское движение.

В целом следует подчеркнуть, что в преддверии первой российской революции партия эсеров, хотя и существовала. всего 3 года, успела сложиться в значительную силy, заняла довольно видное место в революционно-демократическом движении.

Наибольшим авторитетом и признанием в среде российских социал-демократов пользовалось т.н. ортодоксальное направление
, ведущее свою родословную от группы "Освобождение труда" и получившее в дальнейшее развитие в Петербургском "Союзе борьбы за освобождение рабочего класса
" и в однородных с ним организациях.

Русский марксизм

Социал-демократия зарождалась, развивалась и формировалась в партию не в вакууме, а в общем потоке вызревания предпосылок для складывания политических партий, испыты­вая на себе влияние как революционных традиций российско­го освободительного движения, так и .опыта международной социал-демократии. . - .

Появление социал-демократии, вначале как идейного течения, связано с распространением в России марксизма. Пере­нос учения К. Маркса с европейской почвы на российскую не мог быть автоматическим, он предполагал необходимость оп­ределенной корректировки западноевропейских схем исторического процесса. В этой связи необходимо остановиться на 1 взглядах самих создателей марксизма на освободительное движение в России, ибо различные направления российского освободительного движения пытались их осмыслить, следовали им или боролись с ними. К. Маркс и Ф. Энгельс пристально следили за развитием революционного процесса в России, особенно с момента назревания первой революционной ситуа­ции (1859—1861 гг.). Ими неоднократно анализировалось со­циально-экономическое и политическое состояние страны: степень развития капиталистических отношений, действительный характер остатков общинной собственности, размах револю­ционной борьбы против существующего строя.

В конце 50-х годов, работая над “Капиталом”, Маркс пре­одолел однозначность выводов “Манифеста Коммунистиче­ской партии” о том, что капитализм, исчерпав резервы разви­тия, клонится к закату. И в 1858 г. он, имея в виду именно Россию, говорит о восходящем движении буржуазного обще­ства и о судьбах социалистической революции: “Трудный вопрос заключается для нас в следующем: на континенте рево­люция близка и примет сразу же социалистический характер. Но не будет ли она неизбежно подавлена в этом маленьком уголке, поскольку на неизмеримо большем пространстве бур­жуазное общество проделывает еще восходящее движение?” .

Под тем же углом рассматривается К. Марксом и так за­интересовавшая его проблема русской сельской общины. Маркс знал, что вера в поземельную общину как базис пере­устройства общества па социалистических началах лежала в основе мировоззрения и политической программы народниче­ства. С основоположником экономической теории народничества Н. Ф. Даниэльсоном К. Маркс и Ф. Энгельс состояли в активной переписке. Создатели марксизма не сбрасывали со счетов коллективистские начала сельской общины, подчерки­вая, что предварительным условием для реализации ее воз­можностей должно быть свержение самодержавия, поддер­живающих его классовых сил и пролетарская революция в странах развитого капитализма. Только в этом случае община может явиться предпосылкой возможности миновать капита­листический путь развития. Основываясь на анализе соци­ально-экономической структуры, разборке конкретно-истори­ческих данных об интересах и положении различных классов, Маркс отмечал, что в России неизбежна грандиознейшая со­циальная революция “в тех начальных формах, которые со­ответствовали уровню ее развития”.

К. Маркс и Ф. Энгельс рассматривали современное им ос­вободительное движение в России как движение крестьянское, демократическое, антифеодальное, т. е. буржуазное по свое­му объективному содержанию. Его главное действующее ли­цо — крестьянство, но мыслители ясно видели, что оно само по себе неспособно на организованную революционную борь­бу. Пролетариат же находился в начальной стадии формирования в класс, что давало Энгельсу основание утверждать в 1891 г., что пролетариат в России “еще слишком слаб для революции”. В то же время только победоносное восстание в городских центрах может придать местным крестьянским восстаниям недостающую спайку и окажет им поддержку. В таком случае крестьянство может выполнить роль движущей силы революции, придав ей обще­народный, демократический характер.

Быстрое развитие капитализма в России заставило Ф. Эн­гельса в 90-х гг. пересмотреть вопрос о возможности миновать капиталистическую стадию развития. Он увидел обреченность общины в условиях развивающего капитализма, беспочвен­ность народнических надежд. В марте 1892 г. в письме Н. Ф. Даниэльсону Ф. Энгельс отмечал: “Боюсь, что нам придется рассматривать вашу общину как мечту о невозвратном прош­лом и считаться в будущем с капиталистической Россией”'.

Новый момент внес Ф. Энгельс в 90-е гг. и во взгляды на освободительное движение в России. Это идея о решающей роли русских рабочих в свержении самодержавия. Социали­стическое будущее страны он связывал с упрочением в ней капитализма, развитие которого создает материальные пред­посылки социализма и формирует в лице пролетариата обще­ственную силу, способную осуществить революционный пере­ход к социализму.

I . Первый шаг в направлении применения идей марксизма к осмыслению российской действительности был предпринят вы­дающимся деятелем освободительного движения России Г. В. Плехановым и созданной им в 1883 г. группой “Освобождение труда”. Возникновение марксистского направления общест­венной мысли в России было продолжением поисков револю­ционной теории, шедших в российском освободительном дви­жении примерно с середины XIX в. В. И. Засулич, соратница Г. В. Плеханова по группе “Освобождение труда”, вспомина­ла: “Припоминая всю историю этих поисков за практической программой борьбы за народное освобождение, приходишь к заключению, что недоставало нам главным образом понима­ния ее фактических,, исторических условий. Мы знали, что справедливо, что революционно, но не что возможно и целе­сообразно. Нам недоставало для этого руководящей нити в лабиринте исторически сложившихся условий нашей. Родины и не могли нам дать такой нити ни бакунизм, ни все осталь­ные, ходившие среди нас сбивчивые отрывки социалистиче­ских теорий. Полное всестороннее понимание экономических, исторических и философских воззрений научного социализма могло бы помочь нам найти наше место среди факторов рус­ской жизни и прочную сферу для нашей деятельности”. Ито­гом было восприятие учения К. Маркса и Ф. Энгельса и со­здание на его базе теоретического и программно-тактического комплекса, определяемого понятием “русский марксизм”. Рус­ский марксизм — это “второе рождение” его в России, а раз­витие теории К. Маркса в контексте специфики социально-экономической, политической и духовной жизни страны. Со­здание теории русского марксизма означало скачок от “кре­стьянского и заговорщического” социализма к социализму пролетарскому, в развитии русской социалистической мысли. Теоретической его базой служило учение, созданное К. Марк­сом и Ф. Энгельсом. Но путь к целостному восприятию этого учения лежал только через восприятие теоретического и прак­тического опыта всего российского, освободительного движе­ния, идейную преемственность между домарксистской обще­ственной мыслью и русским марксизмом.

Особую роль в распространении марксизма в России играла интеллигенция, так как поворот к нему начался в условиях неразвитого рабочего движения. Решение задачи приложения марксизма к российской действительности при преобладании в марксистском направлении интеллигенции вызвало появле­ние различных вариантов интерпретации марксизма. Можно говорить о его интерпретации “легальными марксистами”, “экономистами”, Г. В. Плехановым, В. И. Лениным, Ю. О. Мартовым, но, безусловно, особенно ярко данный процесс проявился в идеологическом оформлении основных течений внутри социал-демократии России: большевистского и мень­шевистского. •

Критически осмысливая “крестьянский” социализм народ Г. В. Плеханов доказал наличие в России в лице про­летариата силы, способной с помощью политической борьбы - свергнуть самодержавие. Уже в первой своей широко извест­ной работе “Социализм и политическая борьба” он писал:

“...Единственною нефантастической целью русских социали­стов может быть теперь только завоевание свободных полити­ческих учреждений, с одной стороны, и выработка элементов для образования будущей рабочей социалистической партии России — с другой”. Русские социалисты, по мнению Г. В. Плеханова, должны в .этой" борьбе выставить требование де­мократической конституции, которая вместе с правами чело­века обеспечила бы рабочим права гражданина, а путем вве­дения всеобщего избирательного права дала бы им возмож­ность активного участия в политической жизни страны. “Не пугая никого далеким “красным призраком”, — писал Г. В. Плеханов, — такая политическая программа вызывала бы к пашей революционной партии сочувствие всех, не принадлежащих к систематическим противникам демократии... агитация в пользу названной программы была бы делом всего русского общества, в котором она усиливала бы сознательное стремле­ние к политическому освобождению”.

Ближайшей политической задачей Г. В. Плеханов считал свержение абсолютизма. Полемизируя с народниками, он при­шел к выводу, что в России нет основы для социализма, ибо объективные общественные условия социализма не созрели еще для социалистической организации. В соответствии с этим формулировались и задачи партии рабочего класса к его будущей самостоятельной и наступательной роли.

Русский марксизм опирался на общую концепцию общест­венного развития, согласно которой возникновение, рост и по­беда пролетарского движения, а следовательно, и социализм находятся в непосредственной связи с развитием капитализма. Именно в работах Г. В. Плеханова и других деятелей группы “Освобождение труда” было неопровержимо доказано капиталистическое развитие России. Однако Г. В. Плеханов не видел своеобразия российской капиталистической эволюции, для него она была в целом -тождественна западной. Отсюда следовали и взгляды на характер российского освободительного движения,, как сходного во всех существенных чертах с западным, вывод об удаленности во времени демократической революции от социалистической, представления о типе проле­тарской партии, тождественном партиям западноевропейской социал-демократии.[7]

Г. В. Плеханов первым из русских марксистов выступил за необходимость создания самостоятельной политической пар­тии пролетариата. Впервые эта идея была выдвинута в пер­вой программе группы “Освобождения труда”. Задача со­здания партии была четко изложена во втором проекте про­граммы русских социал-демократов как первейшая обязан­ность социал-демократов. Но выполнение этой задачи, по мысли Г. В. Плеханова, рассчитано на достаточно длитель­ную перспективу, поэтому он не задумывался в тот период над проблемой организационного строения партии.

В борьбе за свержение самодержавия социал-демократия должна выступить в едином демократическом потоке, стать желательным и сильным союзником других революционных партий. Стать таковою она может только в той мере, в какой сумеет распространить социал-демократические идеи в среде российского пролетариата.

Таким образом к началу 90-х гг. были разработаны основы “русского” марксизма: проблема экономического развития страны и в соответствии с ним поставлена проблема ее поли­тического освобождения. Социализм и политическая борьба, пролетариат как движущая сила революции и социалистическая интеллигенция, приобретающая значение лишь постоль­ку,
поскольку она связывает себя с движением пролетариата, взаимоотношения либерализма и социал-демократии .в про­цессе политического освобождения страны, крестьянский во­прос — были поставлены и решены в той или иной степени в трудах Г. В. Плеханова и его соратников по группе “Осво­бождение труда”.

Несколько иначе решил проблему характера освободительного движения в России, типа создаваемой пролетарской пар­тии В. И. Ленин.

В первые годы XX в. В. И. Ленин в более или менее законченном виде сформулировал свою концепцию пролетар­ской партии в России. В книге “Что делать?” (1902 т.) им на­иболее концентрировано изложены теоретический аспект, (ре­волюционная партия рабочего класса — руководящая сила в борьбе за осуществление ближайших и конечных целей, руко­водствующаяся марксистской теорией, соединяющая социализм с рабочим движением), политический или тактический (партия — политический вождь рабочего класса, формирует его классовое сознание, воспитывает пролетариат передовым борцом за демократию) и организационный (партия — выс­шая форма классовой организации пролетариата, построенная на основах централизма, железной партийной дисциплины и строгой конспирации, воплощение связи с массами трудя­щихся).

Идейную сторону возникновения русского марксизма необ­ходимо рассматривать в тесной связи с процессом организа­ционного формирования партии, ибо возникновение марксиз­ма в России в качестве идейного течения было одновременно и началом процесса создания партии. Образование в круп­нейших городах России “Союзов борьбы за освобождение ра­бочего класса”, их руководство крупнейшими стачками в Пе­тербурге и Москве впервые выдвинули социал-демократиче­ские группы на роль важного фактора общественной жизни. “Союзы борьбы” представляли собой сравнительно многочис­ленные группы, состоявшие главным образом из интеллиген­тов, участие в них рабочих первоначально не было массовым. Но “Союзы борьбы” вели пропаганду в кружках более активных рабочих, распространяли через них неле­гальную и легальную литературу, посвященную вопросам ра­бочего движения и социализма, и постепенно “обрастали” связями с рабочими.

Группа “Освобождение труда” за границей, “Союзы борь­бы” в самой России стояли у истоков пролетарской партии, вели работу по соединению теории научного социализма с рабочим движением, готовили организационное основание пар­тии, завершившееся в 1898 г. ее I съездом.

Таким образом к появлению первой общероссийской политической партии, партии пролетариата, в конце XIX века привело к вызреванию социально-экономических предпосылок (раз­витие капитализма в России, формирование классовой струк­туры, капиталистического общества выступление пролетариа­та на арену классовой борьбы) и идеологических (возникновение и распространение русского марксизма). В то же время особенности российской капиталистической эволюции, а имен­но уже отмечавшееся ранее напластование новейших форм капитализма на сохраняемые самодержавием анархические общественно-экономические формы, вызывавшие задержку формирования классовых интересов буржуазии, неоднород­ность состава пролетариата, накладывали отпечаток и на процесс развития социал-демократии. Это связано, прежде всего, с такими явлениями в ее среде, как “легальный марк­сизм” и “экономизм”.[8]

Легальный марксизм

Появление “легального марксизма” зачастую трактовалось в исторической литературе, как маскировка под марк­сизм, а “легальные марксисты” объявлялись врагами рабоче­го движения, рядящимися в одежды его друзей с целью выхолостить революционную сущность марксизма. Дело же заключается как раз в особенностях формирования классовой структуры капиталистического общества в России, которые вследствие особенностей российской капиталистической эво­люции вызвали формирование пролетариата в “класс для се­бя” и его вступление на арену политической борьбы ранее буржуазии. Борьба пролетариата с самодержавными порядка­ми вызвала горячую симпатию к нему со стороны всех демо­кратически настроенных людей. Именно и пролетариате ви­дела теперь интеллигенция силу, способную взять на себя разрешение задачи политического освобождения России.

Задавленная тисками политических форм докапиталисти­ческого строя, демократическая интеллигенция искала в на­родных массах рычаг, который помог бы ей добиться полити­ческих преобразований. За период увлечения крестьянством, после того как оно не оправдало ожиданий, последовал пе­риод сосредоточения надежд на промышленном пролетариате. Первые успехи рабочего движения приковали к себе внимание всех демократических элементов общества. Усиленная теоретическая пропаганда русских марксистов, своей критикой освобождавшая умы интеллигенции от наследства народ­нических традиций, также способствовала тому, что основная масса демократической интеллигенции в 90-х гг. формирова­лась в активно оппозиционную старому порядку силу под флагом марксизма.

Когда же под влиянием классовой борьбы пролетариата на политическую арену стали -выдвигаться другие —
не про­летарские — общественные силы, их политическое самоопре­деление начиналось с “вытравления” из сознания революционно настроенных элементов сложившейся ранее идейной традиции пролетарского социализма. В результате получилось единственное в своем роде сочетание революционно-пролетар­ского и буржуазно-демократического влияний, характерное для творчества одного из лидеров “легального марксизма” П. Б. Струве. С одной стороны, это популяризация идей “эко­номического марксизма”, с другой — критицизм в философии, заявление о том, что автор, “примыкая” к марксизму, “не за­ражен ортодоксией”. П. Б. Струве подчеркивал, что он стоял у истоков критического поворота в марксизме. Этот критиче­ский поворот, по его мнению, состоял в попытке сочетать марксизм с критической философией, исходящей от Канта. В книге “Критические заметки по вопросу об экономическом развитии России”, как подчеркивал П. Б. Струве, им “была сделана попытка привлечь к развитию и обоснованию марк­сизма критическую философию...”. В статье “Против орто­доксальной нетерпимости” он отмечал, что “русское .критическое движение в марксизме отличается от западноевропейско­го гораздо большей смелостью, решительно и без всяких при­мирительных оговорок и недомолвок порывая с теми положе­ниями марксизма, которые оказываются в глазах представи­телей этого движения несостоятельными”.

Развитие этого критического направления привело в начале XX века “легальных марксистов” к разрыву с социал-де­мократией, переходу на позиции буржуазного либерализма. Вот таким образом возникновение в России непролетарских политических группировок, подобных “легальным марксис­там”, начиналось в ряде случаев с отпадения от революцион­ной социал-демократии как течения общественной мысли. Средние городские слои, непосредственно соприкасаясь с про­летариатом, раньше других демократических сил поднялись на борьбу. Соответственно первыми откололись от социал-демо­кратии “легальные марксисты”.

Экономизм

В среде той части интеллигенции, которая непосредственно соприкасалась с рабочим движением, родилась теория “экономизма”. Следует подчеркнуть, что кроме чисто внутренних причин на его появление оказала влияние и обстановка в международной социал-демократии. Внутри нее в тот пе­риод сложились два основных течения, по-разному решавшие проблему освобождения пролетариата: сторонники К. Каут­ского видели путь к нему в политической экспроприации, сто­ронники Э. Бернштейна — в экономической организации. Та­кое разделение европейской социал-демократии в 90-е годы прошлого столетия в значительной мере связано с именем Э. Бернштейна, хрестоматийно известного у нас как отец международного ревизионизма и выразитель социально-поли­тических интересов рабочей аристократии, заменившего рево­люционный марксизм реформизмом, пытавшегося подчинить рабочее движение буржуазной идеологии, развратить созна­ние пролетариата. Уделить внимание Э. Бернштейну следует, по меньшей мере, по трем причинам: во-первых, из-за необхо­димости знать правду истории социал-демократии, включаю­щую в себя объективный анализ всех ее направлений; во-вторых, постоянно меняющаяся ситуация в стране, образование новых политических партий, в том числе и социал-демократи­ческой, требуют, обращения к ее историческому опыту; в-тре­тьих, за последние десять с лишним лет в, западной социал-демократической литературе произошла резкая вспышка “бернштейномании”, смысл которой в том, что реформизм, дескать, может обеспечить прорыв к новой, некапиталистиче­ской реальности. Последнее объясняется успехами западных социалистов и социал-демократов, занимающих устойчивые позиции в обществе и рабочем движении, пользующихся до­верием значительных слоев населения, — это факт, неизбеж­но требующий объяснения и выяснения исторических корней явления, к каковым относится и концепция Э. Бернштейна. Не ставя задачу ее подробного изложения, обратим внимание на ряд моментов, оказавших влияние на формирование взгля­дов определенной части российской социал-демократии и на активизацию в ней идейно-теоретической борьбы.

Э. Бернштейн предпринял попытку покушения на марк­сизм сформулировав следующее положение: “...дальнейшее развитие марксистского учения должно начаться с критики,

его. Нынче обстоит дело так, что на основании Маркса и Энгельса можно доказывать все. Это весьма удобно для аполо­гетов и литературных казуистов. Но тот, кто сохранил хоть немного теоретического смысла, для которого научность со­циализма не есть “только вещь для показа в торжественных случаях, которую вынимают из серебряной шкатулки, а в остальное время забывают”, тот, раз осознав эти противоречия, почувствует вместе с тем и потребность устранить их. В этом, а “не в вечном повторении слов учителей, заключается задача их учеников”. Лозунг “свободы критики”, довольно быстро сойдя в моду, означал тогда, по словам Ленина, отказ от ре­волюционного содержания марксизма и превращение социал-демократии из партии социальной революции в партию со­циальных реформ. Существо ревизионизма Бернштейна состояло в анализе значительно изменившиеся реалии современного ему капиталисти­ческого общества по сравнению с тем, каким оно было во время создания “Коммунистического Манифеста”. Другим стал рабочий класс, утратив социальную однородность конца 40-х годов, которая безоговорочно определяла единство его интере­сов и консолидацию действий в выступлениях против буржуа­зии, — в то же время это не отрицало возможности осозна­ния им общности классовых целей. Учитывая происшедшие в обществе сдвиги, его все большую усложненность и рост диф­ференциации его элементов, Э. Бернштейн пришел к выводу, что и “классовая борьба не может оставаться заключенной в рамках первоначальных форм, не может обостряться в виде таких именно контрастов, как это соответствовало бы классовой теории Маркса и Энгельса”. На основании сказанного Э.
Бернштейн отходит от идеологии революционного марксизма, считая существом деятельности социал-демократии обеспечение перехода современного общественного строя в высший без конвульсивных потрясений и разъясняет раскри­тикованную революционными марксистами и Лениным фор­мулу о соотношении движения и конечной цели.

Теперь, когда в значительной степени преодолена культура революционности, эта идея приобрела второе дыхание. Так, известный советский ученый-юрист, председатель Комитета Конституционного надзора Верховного Совета СССР С. С. Алексеев в статье “О концепции программы нашей партии” писал: “...сама логика развития современного мира приводит к выводу: нет, не нужно специально, в качестве некоего особого пути развития человечества “строить социализм”, какими бы он замечательными чертами не обрисовывался. Необходимо, возвращаясь на современный уровень общецивилизованного развития человечества, целенаправленно идти к правовому гражданскому обществу, к обретению его достижений, вбирая и реализуя при этом в меру реальных общественных потреб­ностей все то ценное, оправдывающееся на практике, что. со­держит социалистическая идея в ее демократическом гуман­ном понимании”. Сопредседатель Социал-демократической партии России народный депутат СССР А. Оболенский, ком­ментируя стратегию РСДРП, отмечал: “Слова “социализм” в документах нашего съезда вы не найдете. Социал-демокра­тию мы понимает не традиционно, а как социальную де­мократию... Повои, четкой трактовки термина “социализм” никто не дал. Западная социал-демократия чаще всего пони­жает социализм не как состояние общества, а как процесс общественных изменений. И в этом смысле, пожалуй, можно сказать, что мы ближе к западной социал-демократии”.

Если идеи Э. Бернштейна так популярны в последнее время не только на Западе, но и у нас, то почему же тогда, на рубеже XIX—XX вв. они встретили такое неприятие со сто­роны В. И. Ленина и Г. В. Плеханова? Ведь нынешнее второе дыхание концепции означает ее жизненность, адекватность оп­ределенным социально-экономическим и политическим усло­виям. Причина расхождений лидеров и теоретиков двух наци­ональных отрядов международной социал-демократии в том, что эти отряды, казалось бы, выражая одни и те же классо­вые интересы, действовали в различной обстановке, находясь на разных уровнях развития капитализма. Э. Бернштейн смог проанализировать капитализм и более зрелый, и более пере­довой, открыв те принципиальные изменения, о которых уже говорилось, а Г. В. Плеханов и В. И. Ленин оценивали идеи своего противника сквозь призму российской действительно­сти с предельно обостренными классовыми противоречиями, где процесс структурирования пролетариата еще только начи­нался, а удельный вес рабочей аристократии был весьма не­значителен. Каждый из них по-своему оценивал и уровень развития пролетариата, и состояние рабочего движения в России.

Известна в целом высокая оценка В. И. Лениным уровня развития пролетариата и рабочего движения в России как важнейшего фактора перемещения в нашу страну центра ми­рового революционного процесса, а вот Э. Бернштейн считал, что “Россия далека еще от типа современной промышленной страны” и “ее промышленные рабочие стоят еще на довольно низком уровне развития. Но каким образом можно было объяснить успехи выступлений против царизма и особую ре­зультативность движения 1905 г.? Вопрос этот решен доволь­но просто: борьба шла против ненавистной всем системы уп­равления, к ниспровержению которой стремились все клас­сы и слои населения, в результате чего движение в общест­венном сознании казалось поднятым на такую высоту, дальше которой политическое движение вообще не может поднимать­ся. Общественное сознание в данном случае Э. Бернштейн раздваивает: во-первых, мнение общества о небывало высо­ком уровне рабочего движения и, во-вторых, сознание самих пролетариев, которое не соответствует достигнутому уровню движения по причине их .недостаточного развития. Такое од­ностороннее представление довольно упрощало характеристи­ку освободительного движения России и его гегемона и, по су­ти дела, объясняло процесс лишь стихийно сформировавшим­ся фактором. Несмотря на это необходимо сказать, что и рус­ские, и западноевропейские социал-демократы ставили ана­логичные проблемы, поскольку принципиально выражали од­ни и те же классовые интересы, косвенно формулируя опреде­ленные культурные и политические запросы пролетариата.

Таким образом, социал-демократия, возникнув как явление общеевропейской рабочей культуры, впоследствии, по мере развития капитализма и рабочего класса, стала представлять собой все более разнородное движение. В форме “экономиз­ма” демократическая интеллигенция впервые совершила раз­рыв связи, которая в ее представлении соединяла пролетариат с задачей политического освобождения России. Этот разрыв в значительной мере был совершен под впечатлением от сти­хийности и малой сознательности первых шагов рабочего ста­чечного движения. Практический .вывод, который подсказы­вался первичной реакцией на политическую отсталость рабочего движения, для интеллигенции, уже связавшей себя с ним, означал отказ от фактического участия в решении поли­тических задач во имя повседневной борьбы за частичное улучшение экономического и юридического положения проле­тариата в рамках существующего политического строя. “Эко­номизм” как бы направлял рабочее движение по линии наи­меньшего сопротивления.

Перейдя от пропаганды в кружках к агитации В массах, социал-демократы брали за исходный пункт своей деятельно­сти экономические конфликты с предпринимателями. При этом данное направление рассматривалось ими лишь как не­обходимый и преходящий этап, который должен поставить рабочий класс перед задачей радикального преобразования политического строя. Небывалый промышленный подъем се­редины 90-х гг. вовлекал в стихийное экономическое движе­ние все новые слои пролетариата, оно одерживало немало ча­стичных побед, которые при отсутствии массовых рабочих ор­ганизаций ставили перед необходимостью напряжения всех сил для защиты уже завоеванных позиций. Слабые численно и материально “Союзы борьбы” не успевали откликаться на все эти потребности массового движения и стихийно следовать за его развитием. Агитационная деятельность “Союзов” во время стачек создавала им широкую популярность, а вот не прекращавшаяся политическая агитация, хотя и слабо раз­витая, не встречала отклика в массах, увлеченных возможно­стью непосредственных материальных улучшений. В таких ус­ловиях к концу 90-х гг. социал-демократы стали все более сосредоточивать внимание на самом процессе повседневной экономической борьбы рабочих с хозяевами, упуская из виду всю социально-политическую обстановку, в которой эта борьба происходила. Это направление внутри социал-демократии- и получило название “экономизма”. ..

Причины его возникновения во многом сходны с причина­ми появления “легального марксизма”. Часть демократиче­ской интеллигенции, вовлеченная в сферу марксистских идей, видевшая в пролетариате главную освободительную силу, тем не менее не могла целиком перейти на позиции рабочего класса. “Экономисты” считали, что сами успехи экономиче­ской борьбы будут почти автоматически улучшать и правовое положение рабочего класса. Они исключали возможность обращения к нему в ближайшее время с прямым призывом к политической борьбе, так как считали культурный и политиче­ский уровень масс слишком низким. “Экономисты” искали и теоретическое обоснование своей позиции, а поскольку идея политической борьбы пролетариата является одной из важ­нейших в марксизме, эти поиски привели их к отходу от марк­сизма, осознанию несоответствия его идей собственным пред­ставлениям и целям. Особенно отчетливо эта позиция была выражена в знаменитом “credo”. По мнению его авторов, теоретический и практический марксизм вырос на Западе на почве возможности ведения политической борьбы, обеспечен­ной буржуазными свободами, и возможности планомерной ор­ганизации этой борьбы с помощью воспитанных и организо­ванных мануфактурным периодом развития производства ра­бочих. В России фабричный пролетариат, не прошедший ма­нуфактурной школы, плохо и медленно поддается организа­ции, поэтому для русских социал-демократов речь должна ид­ти о коренном изменении практической деятельности. Она должна повернуться в сторону более энергичного ведения эко­номической борьбы, упрочения экономических организаций. Это в спою очередь должно повлечь за собой изменение отно­шения партии к другим оппозиционным силам на базе отхода от “ортодоксальности”. В “credo” говорилось, что “марксизм нетерпимый, марксизм отрицающий, марксизм примитивный” (пользующийся слишком схематичным представлением клас­сового деления общества) уступит место марксизму демокра­тическому, и общественное положение партии в недрах совре­менного общества должно резко измениться. Партия признает общество; ее узко корпоративные, в большинстве случаев, сектантские, задачи, расширяются до задач общественных, и ее стремление к захвату власти преобразуется в стремление к изменению, к реформированию современного общества в де­мократическом направлении приспособительно к современно­му положению вещей, с целью наиболее удачной, наиболее полной защиты прав (всяческих) трудящихся классов”. Развитие рабочего движения всегда идет по линии наименьшего сопротивления. На западе она направлена в сторону полити­ческой деятельности, в России же она в эту сторону никогда направлена не будет. Поэтому все “разговоры о самостоятель­ной рабочей политической партии суть не что иное, как про­дукт переноса чужих задач, чужих результатов на нашу почву” . Как утверждало “credo”, “целый ряд исторических условий мешает нам быть марксистами Запада и требует от нас иного марксизма, уместного и нужного в русских условиях”. Практическая деятельность русских марксистов должна сво­диться к помощи экономической борьбы пролетариата и участию в либерально-оппозиционной деятельности.

Дальнейшее развитие общественного движения, превраще­ние буржуазии в “класс для себя” в итоге привели к “само­отделению” от марксизма “экономистов”, так же, как и дея­телен “легального марксизма”.

Значительное место в становлении и развитии российской социал-демократии занимали национальные организации. Крупнейшей из них являлся Бунд (Всеобщий еврейский рабочий союз). Как политическая организация Бунд вырос из "просветительных кружков, стачечных касс еврейских рабочих и ремесленников, которые стали возникать в 80-х гг. в Северо-западном крае России. Первоначальный толчок движению был дан оживлением в некоторых отраслях ремесленного производства, явившегося результатом роста городов и рас­ширения- потребностей городского и сельского населения. Бунд был создан в результате слияния стачечных касс, суще­ствовавших практически во всех отраслях ремесленного про­изводства и объединявших до 60% рабочих. В качестве со­циал-демократической организации Бунд имел целый ряд осо­бенностей:

Во-первых, как организация рабочих Бунд, в отличие от . Центральной России, возник на стадии ремесленного, а не" фабричного производства. Первоначально он являлся полу-политической-полупрофессиональной организацией. Только на конференции в 1902 г. было принято решение отделить соци­ал-демократическую организацию от профессиональных, с со­хранением в последних ее представителей.

Во-вторых, у еврейских рабочих движение не было отделе­но от организации, организация не пришла извне, а развива­лась вместе с движением. И до создания Бунда среди евреев-ремесленников в каждом цехе существовало свое общество взаимопомощи, так называемая “хевра”, в которое входили и хозяева, и подмастерья. Это имело одно очень важное след­ствие: объединение осуществлялось на профессиональной и национальной основе, а не на классовой, как в крупных про­мышленных центрах.

В-третьих, в начале 80-х гг. в связи с ужесточением шови­нистической политики царизма за “черту оседлости” переселяется часть националистически настроенной мелкобуржуазной еврейской интеллигенции. Она развернула довольно ак­тивную деятельность среди ремесленного пролетариата через просветительные кружки и стачечные классы, сосредоточила в своих руках руководство движением. Руководители, стреми­лись максимально “евреизировать” движение - отгородить его от движения рабочих других национальностей.

В-четвертых, на формирование движения еврейских рабо­чих большое влияние оказала сама обстановка “черты осед­лости”, прежде всего, ужасающий национальный гнет. Это привело к тому, что руководители движения не верили в возможность объединения пролетариев разных национальностей и в способность русского рабочего класса освободить еврей­ских трудящихся от притеснений и преследований.

Это направление было ярко выражено в выступлении Ю. О. Мартова 1 мая 1895 г. в Вильно, изданном затем отдельной брошюрой. Главная мысль его ^:
— необходимость для

еврейских рабочих сплотиться в особую национально-пролетарскую партию. Сам Ю. О. Мартов вскоре отказался от националистической платформы и, как известно, перешел на по­зиции интернационализма, стал одним из руководителей Пе­тербургского “Союза борьбы за освобождение рабочего клас­са”: Однако руководители еврейских социал-демократических ^:
групп положили его идею в основу практической деятельно­сти. Состоявшаяся вскоре после выступления Ю. О. Мартова конференция представителей еврейских социал-демократических групп Западного края констатировала полную солидар­ность по вопросу о необходимости специальной еврейской- со­циал-демократической организации и высказалась за скорей­шее ее создание. В сентябре 1897 г. на съезде в Вильно был создан Бунд (Всеобщий еврейский рабочий союз) — единст­венная социал-демократическая организация России, которая строилась не по территориальному, а по национальному прин­ципу. Национальный характер создаваемой партии мотивиро­вался следующими аргументами. Утверждалось, что если рус­скому рабочему придется жертвовать какими-либо из своих требований, то он скорое пожертвует такими, которые каса­ются исключительно евреев. Поэтому еврейским трудящимся нечего рассчитывать на русское рабочее движение, а необхо­димо создать специально еврейскую рабочую организацию.

Бунд, безусловно, сыграл очень важную роль в развитии рабочего движения в стране, российской социал-демократии в целом. Но с начала XX в. националистическая тенденция внутри Бунда усиливается. Она привела его в 1903 г. к выхо­ду из РСДРП, а Бунд входил в нее с первого съезда, явля­ясь одним из активных организаторов его созыва. Национа­листическая эволюция поставила Бунд в особенное положение среди социал-демократических организаций. В значительной мере она явилась реакцией на усиление антисемитизма, ак­тивно использовавшегося правящим режимом в борьбе с ос­вободительным движением. Бунд реагировал на рост антисе­митизма усилением националистического характера своей де­ятельности, тем самым затрудняя себе борьбу против сиониз­ма, который достиг существенного распространения в среде еврейских трудящихся. Начался выход из состава Бунда зна­чительной части социалистически настроенных рабочих, не­согласных с такой эволюцией. Покидая Бунд, еврейские рабо­чие вступали в РСДРП. Всеобщий еврейский союз продолжал отстаивать идеи национализма, обособленности борьбы ев­рейских рабочих и все больше подчинял им все направления деятельности. В .результате в начале XX в. Бунд утратил свое влияние на российскую социал-демократию, которое имел в 90-х гг. XIX в.

Действовали в России и другие национальные социал-демократические партии. Социал-демократия Королевства Поль­ши и Литвы (СДКПиЛ). Прибалтийская латышская социал-демократическая рабочая партии (ЛСДРП) и Союз армян­ских социал-демократов были близки к РСДРП. Следует на­звать националистически настроенные организации — Рево­люционную украинскую партию (РУП), Армянскую социал-демократическую организацию. В Польской социал-демокра­тической партии (ППС) в этот период велась борьба между националистическим руководством и интернациональным крылом. В числе главных ППС выдвигала задачу “борьбы за независимость”. При этом для ее решения делалась ставка не на революцию в России, а на ослабление царизма, прежде всего, на внешнеполитической арене. Фактически руководство ППC проводило политику обособления польского рабочего движения от общероссийского.

Вот такую картину представляло собой российское социал-демократическое движение к началу XX в. Процесс станов­ления социал-демократии, даже в рамках уже образованной

РСДРП, шел довольно сложно. После арестов среди участни­ков I съезда, разгрома “Союзов борьбы” партия превратилась просто в сумму разрозненных, не связанных между собой групп, а “экономизм” грозил превратиться в преобладающее направление. Революционные марксисты во главе с Г. В. Пле­хановым стремились закрепить создание самостоятельной партии революционного пролетариата принятием Программы и Устава. Началась серьезная подготовительная работа к со­зыву нового съезда, в которой, наряду с деятелями группы “Освобождение труда”, приняли активное участие молодые марксисты: В. И. Ленин, Ю. О. Мартов, Г. М. Кржижанов­ский.

Работа по подготовке созыва съезда была сосредоточена вокруг периодических изданий, печатавшихся за границей и нелегально распространявшихся в России: газеты “Искра” и журнала “Заря”. В 1903 г. Ю.. О. Мартов писал: “...Мы осно­вали “Искру” и “Зарю”, чтобы идейной пропагандой револю­ционных социал-демократических идей подготовлять духов­ное объединение партий, а сплачиванием вокруг газеты луч­ших практических социал-демократических сил подготовлять организационные элементы централизованной политической партии. С самого начала мы считали и всегда проводили ту мысль, что объединение должно быть осуществлено фактиче­ски, прежде чем будет провозглашено формально”. “Искра” в объявлении об издании ставила своей целью организовать политическую борьбу рабочего класса, вывести его движение из стадии раздробленности, преобладания местных и частных интересов. “Искрой” была подготовлена идейная и организа­ционная платформа для объединения, создания централизованной партии.

II съезд РСДРП

II съезд РСДРП, проходивший 17 (30) июля — 10 (23) ав­густа 1903 г. в Брюсселе, затем в
Лондоне, завершил процесс создания пролетарской партии, вооруженной теоретическим видением целей и задач —Программой, имеющей выработан­ные организационные принципы" – Устав.

Первая программа РСДРП, состоявшая из двух частей — программы - максимум и программы - минимум — исходила из оценки, характера и тенденций капитализма, делала вывод о магистральном направления борьбы пролетариата — борьбе
за социализм. Поэтому программа-максимум предшествовала программе-минимум. В ней определялась конечная цель про­летарской революции — уничтожение эксплуатации и установление власти трудящихся, что могло осуществиться толь­ко через социалистическую революцию, замену частной соб­ственности на средства производства общественной, установ­ление диктатуры пролетариата, переход к планомерной орга­низации общественного производства, ликвидацию классовых антагонизмов.

Программа указывала на необходимость и неизбежность первоначально демократической революции в России, которая приведет к ликвидации пережитков феодализма, демократиза­ции всего общественного строя и создаст новую расстановку классовых сил; открывающую возможность борьбы за социа­лизм. Поэтому программа-минимум формулировала, необхо­димые ближайшие задачи: демократическая революция, свержение самодержавия и замена его демократической респуб­ликой, установление демократических прав и свобода-уничто­жение сословий, равноправие независимо от пола, расы, на­циональности, право наций на самоопределение и т. д.

Программа РСДРП требовала широкой системы экономических мероприятий, которые должны были спасти рабочий класс от физического и нравственного вырождения, расширить условия для его борьбы: 8-часовой рабочий день, право на отдых, за­прещение вычетов и штрафов, социальное страхование за счет капиталистов, рабочий контроль за производством и т. д.

Раздел аграрной части принятой Программы РСДРП включал требования отмены выкупных и оброчных платежей к других повинностей; а также всех законов, стесняющих кре­стьян в распоряжении землей, конфискация церковных, мона­стырских, кабинетских, царских имений, налогового обложе­ния земель дворян, возвращения отрезков, учреждения кре­стьянских комитетов.

Принятый съездом Устав закреплял создание централизованной организации, подчиненной единому руководству, стро­гой дисциплине.

Окончательный раскол социал - демократии

II съезд РСДРП выявил и различия во взглядах, что яви­лось естественным следствием представительства на съезде практически всех направлений внутри социал-демократии. Несогласные с проводившейся на съезде искровской линией покинули его (делегаты от Бунда, “экономисты”), но и внутри искровского направления вполне определились две линии: сто­ронников Ю. С Мартова и В. И. Ленина. Разногласия меж­ду ними начались с обсуждения вопроса о членстве в партии и закончились расколом на большевиков (сторонников Ленина) и меньшевиков (сторонников Мартова) при выборах Центрального Комитета партии. Явление это само по себе не было случайностью, скорее наоборот: раскол стал внешним проявлением глубокого противоречия в создаваемой партии. Основу его составляли две тенденции, присущие рабочего дви­жению и отраженные в социал-демократии: революционная и реформистская. Таким образом II съезд РСДРП положил начало к существованию внутри партии двух направлений: леворадикального во главе с В. И. Лениным и умеренного во. главе с Ю. Мартовым. После съезда оба направления стали постепенно оформляться во фракции. Следует подчеркнуть, что перед революцией 1905—1907 гг. разногласия существова­ли в основном по организационным вопросам. Идейные плат­формы большевизма и меньшевизма в эти годы только-только намечались, четко сформировались они в годы первой россий­ской революции. Но уже в “искровский” период появились некоторые различия в оценке темпов капиталистического разви­тия, страны, в решении вопроса о взаимоотношениях полити­ческой партии и класса, во взглядах на формирование социа­листической сознательности пролетариата.

Как уже отмечалось, В. И. Ленин приблизительно в тече­ние десятилетия следовал общей идейной линии российской социал-демократии, линии Г. В. Плеханова — П. Б. Аксельрода. В процессе выработки организационных принципов про­летарской партии начала формироваться ленинская линия в организационном вопросе, которая получила законченное вы­ражение в его книге “Шаг вперед, два шага назад”. В чем же состояла сущность разногласий? На признании необходимо­сти создания централизованной организации сходились все искровцы, различия во взглядах касались именно степени централизации. Видный деятель РСДРП Ф. Дан подчеркивал: “Со II съезда партия вышла с единой программой, едиными основами тактики, единым организационным принципом. И только на основе такого единства, дающего нам верный залог наших будущих успехов, в частности только на основе еди­ного организационного принципа — общего признания необ­ходимости централизованной организации — возможно было возникновение тех разногласий, которые обнаружились на партийном съезде”.

Противоположность взглядов выявилась еще в процессе обсуждения Устава, окончательно определилась при выборах Центрального Комитета. Итак, среди искровцев было две точ­ки зрения на степень централизации. В. И. Ленин и его сто­ронники выступали за централизацию совершенную, закреп­ленную безусловным подчинением низших звеньев партии высшим, за почти военное толкование партийной дисципли­ны. Основным аргументом являлась ссылка на необходимость, существования партии в условиях подполья, отсутствие хотя бы простейших демократических свобод, жестокое пре­следование со стороны царского режима. Ю. О. Мартов и его сторонники исходили из признания факта сравнительно низко­го уровня организованности пролетариата и необходимости упорной систематической работы для воплощения в жизнь со­знательно воспринятых всеми членами партии принципов ор­ганизационного централизма. На первый план ими выдвигалась задача организационного самовоспитания партии, реше­ние которой позволило бы построить партийную дисциплину на росте сознания ее членов, добиться сознательного подчине­ния членов партии руководству ее центральных органов.

После II съезда РСДРП разногласия углубились, после­довали взаимные обиды и обвинения. Меньшевизм квалифи­цировался большевиками как оппортунизм в организационных вопросах, большевизм представлялся меньшевиками разно­видностью бланкизма. И та и другая сторона заявляли о не­обходимости преодоления разногласий, но практических ша­гов к этому не делали. РСДРП накануне первой российском революции находилась в .кризисе, который, безусловно, отри­цательно сказался на ее готовности к революционным собы­тиям. [9]

В заключение следует подчеркнуть, что II съезд закреп­лял создание одной пролетарской партии, имеющей внутри два основных течения, позднее оформившихся во фракции. РСДРП не раскалывалась из-за программных положений, меньшевики оставались частью партии революционного про­летариата. К причинам же появления и размежевания линий большевизма и меньшевизма можно отнести три основных момента: во-первых, опора тех и других на разные пласты на­следия Маркса-Энгельса; во-вторых, различия в оценке социально-политической и экономической ситуации в России; в-третьих, стремление действовать методами решительной яко­бинской Горы и нерешительной Жиронды.

В тесной связи с программой находились решения Второго съезда РСДРП по вопросам тактики: об отношении к либералам, о социалистах-революционерах, о демонстрациях, профессиональной борьбе, об отношении к учащейся молодежи и т.д. При выработке этих вопросов делегаты съезда исходили из положения: РСДРП поддерживает всякое оппозиционное и революционное движение, направленное против самодержавного строя.

В конце работы съезда состоялись выборы в центральные органы партии. После острой дискуссии была избрана редакция Центрального органа партии "Искры" Плеханов, Ленин, Мартов). Однако Мартов отказался войти в ЦО. Вслед за редакцией ЦО был избран ЦК РСДРП в составе Кржижановского, Ленина и Носкова. Таким образом, съезд закрепил победу твердых искровцев. Отсюда пошло разделение российской социал-демократии на большевиков и меньшевиков. Однако это не следует понимать, как глобальный раскол партии: меньшевистская и большевистская партии существовали в рамках одной РСДРП, руководствуясь единой программой и уставом.[10]

Вплоть до 1917 года РСДРП являлась по форме единой партией, в которой взаимодействовали и функционировали две фракции, неоднократно распадавшиеся, в свою очередь, на ряд течений и групп. Между ними постоянно шли дискуссии о путях, методах и условиях борьбы за победу буржуазно-демократической революции и созданию условий для перехода России к социализму.

В РСДРП же после Второго съезда разгорелась острая внутрипартийная борьба. Уже в сентябре 1903 года меньшевики создали свой организационный центр. На стороне меньшевиков оказалась и "Заграничная лига русской революционной социал-демократии" (1901-1905), а затем и газета "Искра" .

Большевики в свою очередь поставили вопрос о создании новых партийных центров. Осенью 1904 года был создан большевистский организационный центр в России - Бюро комитетов большинства (БКБ). А с декабря 1904 года начал выходить печатный орган большевиков - газета "Вперед". Разногласия между большевистской и меньшевистской фракциями усиливались. Фракции имели свои печатные органы, руководящие центры, разъездную агентуру. В центре разногласий находились первоначально организационные вопросы. Им была посвящена и брошюра Ленина "Шаг вперед, два шага назад". В ней меньшевики квалифицировались как наименее устойчивые теоретически, наименее выдержанные принципиально элементы партии. "Меньшинство образовалось именно из правого крыла партии", - заявлял Ленин. Большинство же, по его мнению, составляло революционное направление РСДРП. Со своей стороны меньшевики усматривали в большевистских организационных принципах сектантство, опасность крайнего централизма и подчинение партии "духовному ордену" в лице группы профессиональных революционеров. К организационным разногласиям между большевиками и меньшевиками постепенно добавлялись и различия по вопросам теории и политики революционного движения. Хотя накануне революции обе фракции и признавали неизбежность социалистической революции и диктатуры пролетариата, тем не менее они по-разному интерпретировали тип и перспективы грядущей буржуазной революции, возможность ее развития, цели и задачи пролетариата.

Революционная борьба остро поставила вопрос об объединении двух частей партии, хотя объединения не произошло.[11]

Первая русская революция и ее влияние на социал - демократические идеи

Прошедшие в конце 1904 г. — начале 1905 г. забастовки рабочих показали, что не только правительство, но и либе­ральная буржуазия не владеет ситуацией. События неудер­жимо и грозно катились к революционному взрыву. Попытки нового министра внутренних дел князя П. Д. Святополк-Мирского, сменившего на этом посту убитого В. К. Плеве и слыв­шего за либерала, привлечь к работе в Государственном Со­вете представителей земств Николаем II и правительством были отвергнуты. Это указывало на то, что реакция на разви­вающиеся политические события в России у монархического и либерального политического лагеря была не только различ­ной, но и противоположной. Правительственный лагерь был преисполнен решимости “закрутить гайки”, взять реванш за поражение в войне с Японией победой над “врагом внутренним” — над собственным народом. В моменты такого стихий­ного выступления народа правящая верхушка не стала ис­кать компромиссов, а решила применить вооруженную силу против народа. Кровавое воскресенье 9 января было вызвано не конкретной угрозой (ни оружия, ни каких-либо злодейских намерений у шествующих к Зимнему дворцу не было). Ясно, что царь, самодержавное правительство расстрелом дали по­нять, что хозяин положения намерен им быть и впредь. “Ли­беральный” министр внутренних дел П. Д. Святополк-Мирский был смещен. Его заменил А. Г. Булыгин, что не внуша­ло никаких либеральных иллюзий. Более того, известный своей жестокостью генерал-губернатор.- Санкт-Петербурга Д. Ф. Трепов был назначен товарищем министра.

Потрясение либеральной интеллигенции событиями 9 ян­варя 1905 г. усугубилось полным крахом иллюзий на воз­можность гражданского согласия, предвидением грядущих кровавых событий. 'Полный провал деятельности комиссии С. И. Шидловского по расследованию расстрела 9 января лишь подтвердил это предчувствие.[12]

Ответом рабочих на действия правительства были забас­товки. Ответом крестьян — земельные бунты. Ответом либе­ральной буржуазии — настоящий взрыв конституционных требований. Сила русского либерализма состояла в том, что он правильно понял смысл начавшейся революции. Общест­венные слои, из которых к концу 1905 г. сложилась кадетская партия, понимали в этом вопросе значительно больше,. ,чем правое крыло социал-демократии. Уже в мартовском номере журнала “Освобождение” П. Б. Струве ставил вопрос так:

“...в стране уже началась аграрная революция... единственная разумная... тактика состоит в том, чтобы овладеть револю­цией... вдвинуть ее в русло закономерной реформы... на осно­ве конституции”'. Но здесь же крылась и слабость либераль­ной буржуазии, а именно — тактика на свертывание револю­ции. И это притом, что понимание первостепенной для Рос­сии важности аграрного вопроса давало либералам шанс возглавить народное движение.

С самого начала революции либералы активно разрабаты­вали свой проект решения аграрного вопроса. Даже правое крыло либералов на IV съезде земцев-конституционалистов в феврале 1905 г. приняло аграрную программу и требование конституции. Программные требования правой части либе­ральной буржуазии включили в себя:

1) государственную под­держку крупной промышленности;

2) рабочее законодатель­ство;

3) частную мелкую земельную собственность взамен общинной.

Помещичья земля оставалась неприкосновенной. Как легко увидеть, аграрная часть программы совпадала с планом Столыпина. Она вызвала настороженность рабочих своим требованием запрета на забастовки; оставляла равно­душными крестьян тем, что не была признана необходимость передела помещичьей земли. Зато она давала надежду на со­глашение с правительственным лагерем. У правой буржуазии была “свободна правая рука” — открыта к союзу с достаточ­но радикальным правительством. На основе данной програм­мы часть буржуазии вступила в переговоры с С. Ю. Витте по поводу вхождения в правительство. Выделились и лидеры этого течения: Д. Н. Шипов, П. А. Гейден, М. А. Стахович, А. И. Гучков.[13]

Самым решительным шагом правового крыла либералов было участие в майском коалиционном съезде либералов, ко­торый выработал адрес царю с просьбой об ускорении ре­форм. Из 14 человек, выбранных в качестве делегатов для по­дачи адреса царю, было 4 князя, 1 граф, 1 барон, 6 дворян и 2 купца. Возглавил делегацию князь Трубецкой, который, по словам В. И. Ленина, “кланялся направо и налево, но ча­ще — направо”.

В ходе обострения революционной ситуации либералы сде­лали еще один шаг навстречу народу — включили в свою аг­рарную программу план наделения крестьян землей за счет принудительного выкупа ее у помещиков. Это был максимум “левения” правого крыла либеральной буржуазии.

Однако до лета 1905 г. правительство изо всех сил отказы­валось от каких-либо уступок оппозиции, стараясь удержать контроль над ситуацией только в своих руках. Правительство упорно стремилось применять политику “твердой руки”. В ответ либеральные 'силы буржуазии шагнули влево, вслед за революционным народом. Революционный антиправительст­венный взрыв стал неизбежным.

В связи с общим “левением” буржуазии набирало актив­ность ее левое крыло. III съезд “Союза освобождения” в мар­те 1905 г. провозгласил идеалом государственного устройства России конституционную монархию с двухпалатным парла­ментом. Проект конституции был опубликован в журнале Струве “Освобождение”. Съезд не ограничился проек­том и общим обращением к правительству, а создал специ­альную комиссию для рассмотрения и обсуждения проекта го­сударственного устройства России.

Либеральная буржуазия в начале 1905г. пошла на сближе­ние с широкими народными массами, требующими прекраще­ния войны, земельной реформы, демократических свобод. Все то же извечное: мира, хлеба, свободы!.

Такой широко понятный лозунг революции стал основой, возможностью для формирования единого общенационально­го антиправительственного выступления. Под влиянием рево­люционных событий начался процесс, который В. И. Ленин определил как “порозовение” либеральной буржуазии. Пер­вый намек царизма на возможность созыва Думы (указ 18 февраля 1905 г.) вызвал восторг теперь уже лишь у мень­шинства либералов. Большинство же было готово двинуться дальше, в борьбу за демократическую конституцию. В этот момент леволиберальное движение имело объективный шанс занять лидирующее место в революционном движении. Отсут­ствие своей партии становилось препятствием.

Летом 1905 г. можно констатировать наибольший сдвиг либералов влево. “Союз освобождения” как настоящая пар­тия активно включился в революционный процесс. Нелегаль­но в Санкт-Петербурге выходил его официальный орган “Ли­сток “Союза освобождения”. Сформировались местные орга­низации “Союза освобождения”, началась их активная дея­тельность в Самаре, Воронеже и Новгороде.

После победы Октябрьской Революции в молодой Российской Республике установилась фактически однопартийность – все партии, кроме большевистской ушли в подполье и всячески преследовались. Конечно же, в ортодоксальной литературе указывалось, что массовое сознание всецело было на стороне большевиков, хотя это не совсем верно. Чтобы окончательно войти в большевистскую колею, должно было пройти еще немало лет.

Заключение

Идея социалистической демократии имеет превосходства и недостатки, сильные и слабые стороны. В противоположность безоглядному политическому оптимизму, особенно ярко проявившемуся, к примеру, в СССР во второй половине 80-х годов, когда казалось, что социалистическая демократия есть нечто высшее и окончательное, что стоит только ее достигнуть и все остальное приложится, следует признать, что демократия не путь, а “распутье”, не достигнутая цель, а только лишь “промежуточный пункт”. Это - “опушка леса с неизвестно куда расходящимися тропинками”. “Мы надеемся, что прямой путь еще не утерян; но в то же время видим, что уводящие в сторону перекрестные пути таят в себе великие соблазны”.

Своими широчайшими возможностями и перспективами демократия как будто бы вызвала ожидания, которые она не в силах удовлетворить. А своим духом терпимости и приятия всех мнений она открыла простор в том числе и для направлений, стремящихся ее уничтожить. Другой она быть не может, ибо это - ее природа, ее преимущество. Но этим она могла удовлетворить лишь некоторых, но никак не всех. У людей всегда остается потребность продолжать совершенствование до бесконечности призрачного абсолютного идеала и никакой политической системой их не удовлетворить. Поэтому вопрос о том, может ли демократия смениться другими формами имеет ясный ответ: это случалось ранее, происходит сейчас и, в принципе, может произойти в будущем.

Демократия всегда есть “распутье”, так как она есть система свободы, система релятивизма, для которого нет ничего абсолютного. Демократия есть пустое пространство (“опушка”), в котором могут развиваться самые разнообразные политические стремления (“тропинки”). Проявляемое недовольство демократией в принципе можно трактовать, как усталость людей от неопределенности, желание выбрать конкретный манящий путь, “тропинку” развития. Однако трудно дать однозначный ответ на вопрос “а не вернемся ли мы в конце концов снова на опушку?”. На данный момент мы более всего склонны соглашаться с известным высказыванием Черчилля: “демократия - плохая форма правления, однако ничего лучшего человечество пока не придумало”.

Список использованной литературы:

Итоги экономического исследования России по данным земской ста­тистики. М.,1892.

Кропоткин П. А. Безначальный коммунизм и эксплуатация. М., 1906.

Бернштейн Эд. Условия возможности социализма.

Бернштейн Эд. Классы и классовая борьба. М„ 1906.

Бернштейн Эд. Условия возможности социализма...

Бернштеин Эд. Возможен ли научный социализм? Одесса, 1906.

Бернштеин Эд Условия возможности социализма и задачи социал-демократии. Лондон, 1900.

Ленин В. И. Полиое собрание сочинений

Плеханов Г. В. Социализм и политическая борьба. М., 1959.

Черкезон В. Раскол среди социалистов-государственников: Доклад Парижскому анархическому конгрессу Лондон, 1902.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч

Плеханов Г. В. Социализм и политическая борьба. М., 1959.

Революция и РКП (б) в материалах и документах. М..; Л , 1925. .

Струве П. Б. На разные темы. СПб., 1902.

Струве П. Б. Против ортодоксальной нетерпимости

Протоколы второго съезда Заграничной лиги и “комментарии” к ним. М., 1934. .

КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пле­нумов ЦК. М„ 1983.

Милюков П. Н. Воспоминания. Т. 2.

Нольде Б. Э. В. Д. Набоков в 1917 г. // Архив русской революции. Берлин, 1922.

Маклаков В. Некоторые дополнения к воспоминаниям Пуришкевича и кн. Юсупова об убийстве Распутина // Современные записки. Париж, 1928.

Вишняк М. Падение русского абсолютизма // Современные записки. Париж, 1924.

Аврех А. Я. Раскол фракции октябристов в IV Думе // История СССР. 1978. № 4.

Аврех А. Я. “Распад третьеиюньской системы” (Москва, 1984).

Шульгин В. В. Дни.

Нольде Б. Э. Из истории русской катастрофы // Современные записки. Париж, 1927.

Спиридович А. И. Великая война и Февральская революция, 1914–1917 гг. Нью-Йорк, 1960.

Врангель Н. Воспоминания: (От крепостного права до большевиков). Берлин, 1924.

[1]
Спиридович А. И. Великая война и Февральская революция, 1914–1917 гг. Нью-Йорк, 1960.

[2]
Протоколы второго съезда Заграничной лиги и “комментарии” к ним. М., 1934. .

[3]
Бернштейн Эд. Классы и классовая борьба. М„ 1906.

[4]
Маклаков В. Некоторые дополнения к воспоминаниям Пуришкевича и кн. Юсупова об убийстве Распутина // Современные записки. Париж, 1928.

[5]
Нольде Б. Э. В. Д. Набоков в 1917 г. // Архив русской революции. Берлин, 1922.

[6]
Плеханов Г. В. Социализм и политическая борьба. М., 1959.

[7]
Нольде Б. Э. Из истории русской катастрофы // Современные записки. Париж, 1927.

[8]
Аврех А. Я. Раскол фракции октябристов в IV Думе // История СССР. 1978. № 4.

[9]
Черкезон В. Раскол среди социалистов-государственников: Доклад Парижскому анархическому конгрессу Лондон, 1902.

[10]
Аврех А. Я. Раскол фракции октябристов в IV Думе // История СССР. 1978. № 4.

[11]
Аврех А. Я. Раскол фракции октябристов в IV Думе // История СССР. 1978. № 4.

[12]
Аврех А. Я. Раскол фракции октябристов в IV Думе // История СССР. 1978. № 4.

[13]
Плеханов Г. В. Социализм и политическая борьба. М., 1959.