Афины и Спарта как два типа античного полиса

АФИНЫ И СПАРТА КАК ДВА ТИПА АНТИЧНОГО ПОЛИСА Курсовая работа Научный руководитель Доцент, кин Ротермель Л.Р. Омск 2007 г. Оглавление Введение 2 Глава 1. Афины и Спарта как типы полиса 1.1 Общее понятие полиса 1.2 Афины как тип полиса 1.3 Спарта как тип полиса Глава 2. Афины и Спарта как два типа античного полиса 2.1

Афины и Спарта общее и различное. Сравнительная характеристика Заключение Список литературы Введение. Проблему тиранических режимов, как мне кажется, следует рассматривать через призму исследования понятия "полис и государство", причем, рассматривать ее в историческом контексте. В исследовательской литературе все более укрепляется представление о том, что полис на разных этапах своего развития имел различные формы. Для целей исследования достаточно кратко коснуться двух

таких исторических форм: классической и предшествующей ей гомеровской. С моей точки зрения, наиболее полно и убедительно феномен гомеровского полиса исследован Ю. В. Андреевым. Для данной курсовой работы важны следующие его выводы: для гомеровского полиса характерно: 1) отсутствие античной формы собственности; 2) отсутствие государственности как результат еще не сложившегося классового деления общества. Вместе с тем достаточно отчетливо проступают тенденции к превращению аристократии

в господствующий слой, стремящийся поставить под свой контроль общество и превратить рядовых общинников в подневольную эксплуатируемую массу. Исторические судьбы такого общественного организма, как гомеровский полис, в конкретной ситуации могли быть различны. Но выходов из такого состояния, в принципе, могло быть только два: или аристократия, сорганизовавшись и сплотившись в единое сословие, погасив внутренние распри, поставит под свой контроль общину, а ее членов низведет до уровня зависимого населения; или

рядовая масса общинников сможет обуздать аристократию и установить равенство членов общины, хотя бы относительное, и, самое главное, сможет обеспечить личную свободу своих членов неприкосновенность своей земли. Вопрос о путях развития в Греции решался в следующую историческую эпоху - архаическую, охватывавшую время приблизительно от 800 до 500 г. Конечно, эти хронологические вехи весьма условны. Во-первых, VIII в. до н. э особенно его первая половина, еще близок к предыдущему; с другой стороны,

конец VI в. уже очень напоминает V в. до н. э. Во-вторых, развитие полисов происходило неравномерно, и некоторые из них достигали "классической" стадии развития в начале архаического периода, другие же и к концу его пришли с формами очень отсталыми, с общественными отношениями, близкими к отношениям гомеровской эпохи. Тем не менее, если смотреть с точки зрения эволюции Греции в целом, необходимо признать, что архаическая эпоха должна рассматриваться как эпоха переходная

- от полиса гомеровского типа к полису архаического типа. В начале периода - очень простые социальные отношения, рабство почти не известно, только начинают формироваться различные формы; личной зависимости. В конце периода рабство классического типа представляет собой уже сформировавшееся явление, древнегреческое общество вполне готово к широчайшему распространению рабства, которое началось после греко-персидской войны. Все эти сложные процессы происходили в условиях быстрого

экономического подъема, вызываемого ростом производительных сил древнегреческого общества. Некоторые из исследователей даже считают, что на это время приходится наибольший рост античного производства, что именно в период архаики были сделаны важнейшие технические и технологические открытия, определявшие до самого конца античного мира уровень и характер производства. Может быть, в таком утверждении и содержится известное преувеличение, но сам факт резкого подъема экономики

на базе быстрого прогресса производительных сил не вызывает сомнений. В большинстве греческих полисов аристократия утрачивает господствующие позиции, рядовое гражданство уравнивается с ней в правах. Тем самым практически полностью устраняется возможность эксплуатации сограждан. Однако потребности общества в подневольной, эксплуатируемой рабочей силе оставались прежними. Ф. Энгельс указывал: "При исторических предпосылках древнего, в частности греческого, мира переход

к основанному на классовых противоположностях обществу мог совершиться только в форме рабства". Уровень развития общества был таков, что использование рабского труда было неизбежным. В силу этого формирование полиса как гражданского коллектива, обеспечивавшего гарантии свободы всех граждан, неизбежно модифицировало пути развития общества. Естественная потребность в рабах как эксплуатируемой рабочей силе могла быть удовлетворена только за

счет источников, внешних по отношению к полису. Глава 1. Афины и Спарта как типы полиса. 1.1 Общее понятие полиса. Основной формой политической и социальной организации античного общества является полис. Таким образом, он выступает как структурообразующий элемент этой цивилизации. Однако признание особой важности проблемы полиса, пожалуй, единственное, что объединяет практически

всех антиковедов. Политическая действительность античной Греции в эпоху ее расцвета характеризовалась, прежде всего, существованием массы независимых городов-государств, полисов, организованных как суверенные гражданские общины, в которых сплоченные в замкнутую привилегированную группу граждане противостояли остальной массе неполноправного или даже полностью бесправного эксплуатируемого населения – переселенцам из других городов и рабам.

Полис – это факт общественной жизни Древней Греции, но вместе с тем это и теоретическое понятие, выдвинутое первоначально самими же древними, а затем возрожденное и развитое наукой современного времени. Вслед за немецкими учеными XIX в. слово «полис» часто переводится как «город-государство». В связи с этим главная особенность античной жизни видится в том, что каждый город был самостоятельным государством, жившим по своим собственным законам.

Самое слово «полис» означает по-гречески «город». Семантически оно вполне соответствует русскому понятию, обладая схожим кругом более конкретных, исторически развившихся значений. Первоначально, в гомеровское время (XI – IX вв. до н. э.), слово «полис» могло означать просто огороженное, укрепленное место, оплот племени во время войны, постепенно становившийся его постоянным административным центром, то, что по-русски лучше было бы назвать «городище».

Важнейшей его характеристикой выступает наличие акрополя, стен, агоры, общественных зданий и т.п. При этом обращают особое внимание на то, что античный город в своей основе был не промышленным (ремесленным) или административным центром, а поселением земледельцев, созданным для обороны от врагов. И позднее в большинстве полисов сельское хозяйство преобладало над ремеслом, а земледельцы были основой античного общества, наиболее почтенной его частью.

Позднее слово «полис» стало обозначать государство, так как в классической древности это слово по своему значению почти совпадало с городом и контролируемой им территорией. Одновременно с таким пониманием полиса современные ученые возвращаются к представлениям о нем самих древних греков, которые считали, что полис – это не стены, а, прежде всего люди, гражданский коллектив. Поэтому слово полис можно переводить как гражданская община.

По своему политическому устройству, структуре государственных органов греческие полисы V- IV вв. до н.э. делились на два основных типа: полисы с демократическим устройством и полисы с олигархическим устройством. Политическое устройство не было случайным, оно отражало отношения сложившиеся внутри этих полисов. Полисы с высоким уровнем экономики, интенсивным сельским хозяйством, развитым ремеслом и активной торговлей тяготели к демократическим формам государственного устройства.

А полисы, оформлявшие в политической области консервативную политику, архаические общественные отношения склонялись к олигархии. Спарта и Афины, два крупнейших греческих полиса, в которых можно выделить общие черты полисного строя. Благодаря чему это позволяет нам рассматривать оба этих государства в сравнении. 1.2 Афины как тип полиса. Политическая история Аттики являет собой классический образец возникновения государства. Энгельс пишет: "Как развивалось государство, частью преобразуя органы родового строя,

частью вытесняя их путем внедрения новых органов и, в конце концов, полностью заменив их настоящими органами государственной власти; как место подлинного "вооруженного народа", защищавшего себя собственными силами в своих родах, фратриях и племенах; заняла вооруженная "публичная власть", которая была подчинена этим государственным органам, а, следовательно, могла быть применена и против народа – все это, по крайней мере, в начальной стадии, мы нигде не можем проследить лучше, чем в

Древних Афинах". В гомеровский период своей истории Аттика была разделена на несколько независимых общин, постоянно враждовавших между собой. Объединение Аттики было постепенным и длительным процессом, и завершилось тем, что все общины объединились вокруг Афин. Такое объединение получило в Греции название синойкизма (греч. – совместное поселение). Синойкизм не только усилил Афины, но и способствовал разложению родовых отношений, которое началось

еще в гомеровский период. О синойкизме Энгельс сказал следующее: " Перемена состояла прежде всего в том, что в Афинах было учреждено центральное управление, т.е. часть дел, до того находившихся в самостоятельном ведении племен, была объявлена имеющей общее значение и была передана в ведении общего совета. Благодаря этому нововведению афиняне продвинулись в своем развитии дальше, чем какой либо из коренных народов Аттики: вместо простого союза живущих по соседству племен

произошло их слияние в единый народ. В связи с этим возникло общее афинское народное право, возвышавшееся над правовыми обычаями отдельных племен и родов; афинский гражданин, как таковой получил определенные права и новую правовую защиту также и на той территории, где он был иноплеменником. Но этим был сделан первый шаг к разрушению родового строя " Итак, синойкизм повлек за собой разложение родовых отношений и способствовал социально-имущественному

расслоению населения Аттики, которое особо интенсивно протекало в VIII-VII веках до н.э. Родовая знать создала особую группу, носившую название евпатридов, т.е. "имеющих благородных отцов". Экономическую основу их могущества составляли плодородные земли. Пережитки родового строя в Афинах были еще очень сильны: земля не могла отчуждаться, и все имущество оставалось во владении рода. В руках таких родов, несмотря на их немногочисленность, были сосредоточены

богатство, сила и власть. Замкнутый господствующий верхушке эвпатридов противостояла остальная масса свободного населения Аттики – демос. Демос не был однороден. В его состав входили крестьяне, имевшие собственную землю, и так называемые феты - крестьяне, лишившиеся собственной земли, ремесленники, купцы, судовладельцы. Кроме того, в Аттике проживало немало выходцев из других общин, считавшихся людьми "не чистого

происхождения" и составлявших группу метеков. Будучи лично свободными, метки, не пользовались политическими правами и были ограничены в экономических правах. Низший слой аттического общества, составляли, лишенные каких бы то ни было прав рабы. Старые родовые учреждения не соответствовали новым отношениям, развивавшимся в афинской общине. Потому организация управления в Афинах претерпевает существенные изменения.

В древности верховная власть в Аттике принадлежала басилеям. Однако около VIII века до нашей эры царская власть в Афинах исчезла. Некоторые ученые считают, что потомки последнего афинского царя Кодра предпочли выборную власть архонта наследственной должности царя. Архонты, избранные из эвпатридов, управляли Афинами.

Сначала эта должность была пожизненной, затем архонты стали избираться на 10 лет и, наконец, на один год. Первоначально избирался только один архонт. Позже образовалась коллегия из девяти архонтов. Эти должности исполнялись безвозмездно, и это считалось высшей почестью не только для самого архонта, но и для всего его рода. Компетенция архонтов была довольно широкой: по имени первого архонта назывался год, архонты имели влияние на военные дела, контролировали важнейшие религиозные церемонии и празднества,

определяли порядок рассмотрения многочисленных судебных дел как частного, так и государственного порядка включая дарование гражданских прав или обвинения в ниспровержении государственного строя. По окончании срока полномочий архонты вступали в ареопаг – высший государственный совет, заменивший совет старейшин. Ареопаг был хранителем традиций, высшим судебным и контролирующим органом. Солон составил совет Ареопага из ежегодно сменяющихся архонтов; он и сам был членом его как бывший

архонт. Но видя в народе дерзкие замыслы и заносчивость, порожденные уничтожением долгов он учредил второй совет, выбрав в него по сто человек от каждой из четырех фил. Им поручил он предварительно, раньше народа, обсуждать дела и не допускать внесения ни одного дела в Народное собрание без предварительного обсуждения. Народное собрание в Афинах было одним из главных решающих органов.

В нем разрешалось участвовать всем гражданам, не зависимо от их социального статуса и материального положения, кроме женщин, они не имели права участвовать в политической и общественной жизни. На обсуждение Народному собранию выносились самые важные вопросы, объявление войны и заключение мира, избрание должностных лиц и выслушивались отчеты после годичного правления. Также народное собрание осуществляло контроль, за воспитанием юношей готовящихся получить гражданские

права. На Народном собрании выслушивались отчеты должностных лиц, они должны были отчитываться в проделанной работе. Поэтому подготовка к выступлению на народном собрании была очень тщательной, Плутарх писал, что Перикл так усердно готовился к своему выступлению, что в течении нескольких дней не допускал к себе родных. Внутриполитическая жизнь Древней Греции проходила под знаком борьбы эвпатридов и демоса.

Классовые противоречия усугублялись, а вместе с ними обострялись и классовая борьба, усиливалось общественное недовольство. Первой серьезной уступкой эвпатридов демосу было издание писаных законов Драконта. До этого времени писаных законов не существовало. Судили согласно обычаям предков. Отсутствие писаных законов позволяло судьям-аристократам выносить несправедливые решения, что побуждало широкие слои населения требовать записи существующих обычаев.

В 621 году до н.э. одному из архонтов, Драконту, было поручено пересмотреть и записать действующее обычное право. Так возникли Драконтовы законы. Они отличались необычайной жестокостью, и основной мерой наказания являлась смертная казнь. Отсутствие других мер, свидетельствует о примитивности этих законов. Драконт лишь записал существовавшие устные законы. Однако законы имели большое историческое значение.

Писаное право вносило порядок в имущественные и деловые отношения и ограничивало произвол суда. 1.3 Спарта как тип полиса. Как известно, основавшие Спарту дорийцы пришли в Лаконию как завоеватели и поработители местного ахейского населения. Постепенно перераставший в классовую вражду межплеменной антагонизм сделал крайне напряженной социально-политическую обстановку, сложившуюся в этой части Пелопоннеса.

Ситуация еще более усложнилась около средины VIII в когда в Спарте, как и во многих других греческих государствах, стал ощущаться острый земельный голод. Возникшая в связи с этим проблема избыточного населения требовала незамедлительного решения, и спартанцы решили ее по-своему. Вместо того чтобы, подобно остальным грекам, искать выход из создавшегося положения в колонизации и освоении новых земель за морем, они нашли его в расширении своей территории за счет

ближайших соседей - отделенных от них лишь горным хребтом Тайгета, мессенцев. Завоевание Мессении, ставшее совершившимся фактом лишь к концу VII в после так называемой II Мессенской войны, позволило приостановить надвигавшийся аграрный кризис, зато во много раз усилило ту внутреннюю напряженность, которая едва ли не с самого момента возникновения спартанского государства стала определяющим фактором его развития.

Основным итогом, завоевательной политики Спарты на территории Лаконии и Мессении было возникновение специфической формы рабства, известной под именем илотии. От рабства классического типа илотию отличает, прежде всего, то, что раб здесь не отчуждается полностью от средств производства и практически ведет самостоятельное хозяйство, используя принадлежащий ему (на правах владения или же полной собственности - это остается неясным) рабочий скот, сельскохозяйственный

инвентарь и всякие иные виды имущества. После сдачи установленной подати или оброка в его распоряжении остается определённая часть, урожая, которую он, по всей видимости, может использовать по своему усмотрению, а при желании даже продать. Судя по имеющимся данным, спартиаты совершенно не вмешивались в хозяйственные дела илотов, довольствуясь тем, что получали от них в соответствии с предписанием закона. Таким образом, в Спарте сложилась особая форма рабовладельческого хозяйства, при которой непосредственное

вмешательство рабовладельца в производственный процесс стало чем-то совершенно необязательным или даже вообще исключалось. Из организатора производства рабовладелец превращается здесь в пассивного получателя ренты, хозяйственная же инициатива сосредотачивается всецело в руках непосредственного производителя - раба. С хозяйственной автономией илотов сообразуется и особая структура этого класса, опять-таки отличающая его от рабов обычного (классического) типа. Как известно, среди последних подавляющее большинство составляли

разрозненные индивиды, насильственно вырванные из привычной социальной среды и беспорядочно между собой перемешанные. В отличие от них илоты не были оторваны от родных очагов. Скорее, напротив, они, подобно эллинистическим лаой, были навсегда прикреплены к своему месту жительства и к той земле, которую они обрабатывали для своих господ. Можно предположить, что, избежав насильственного перемещения, илоты сумели сохранить, хотя бы частично,

те формы социальных связей, которые существовали у них и раньше, когда они были свободны. Несмотря на отсутствие прямых указаний в источниках, можно считать вполне вероятным наличие у них семьи. Не исключено также, что у них сохранялись даже какие-то элементы общинной организации Особая форма рабовладельческого хозяйства, сложившаяся в Спарте, по всей видимости, не ранее конца VII в предполагает в качестве своеобразного, естественного

и необходимого дополнения особый тип организации, или, другими словами, особый тип полисного строя. Основная отличительная особенность спартанской формы полиса заключается, на мой взгляд, в том, что лежащий в самой природе античной собстественности как "совместной частной собственности граждан государства" принцип коллективизма, общинности получил здесь наиболее яркое и наглядное выражение, воплотившись в самом жизненном укладе спартиатов, насквозь пронизанном идеей равенства.

Теоретически господствующей формой собственности в Спарте была общинно государственная собственность на землю и рабов. По свидетельству Полибия (VI,45,3), вся земля, отведенная под наделы граждан называлась "государственной", или "общественной землей". Точно так же и илоты именуются в исторических источниках "государственными рабами", или "рабами общины"4.

Исторически эта не совсем обычная для греческого государства ситуация находит свое объяснение в самом факте спартанского завоевания Лаконии и Мессении. Поскольку: завоевание было осуществлено силами всей общины спартиатов, каждый, из них мог в равной мере претендовать на то, чтобы стать владельцем захваченной земли и прикрепленных к ней рабов. С другой стороны, спартанское государство было заинтересовано в том, чтобы поддерживать определенное равновесие между численностью свободного и порабощенного населения.

По-видимому, эту цель и преследовало создание системы землепользования, основанной на неделимых и неотчуждаемых "древних наделах, каждый из которых должен был содержать одного или, может быть, нескольких воинов-спартиатов вместе с их семьями и считался собственностью государства. Неизвестно, насколько широко и свободно спартанское государство пользовалось своим правом верховного собственника. Неизвестно также, имелись ли в его распоряжении сколько-нибудь значительные резервные

земельные фонды. Скорее всего, реальная роль "государственного сектора" в спартанской экономике была не так уж велика. Экономический суверенитет государства здесь, как и в большинстве греческих полисов, выражался не столько в непосредственном владении каким-то имуществом, которое могло бы служить основой государственного хозяйства в собственном смысле этого слова, сколько в контроле и разного рода ограничительных мерах по отношению к владельческим правам отдельных граждан.

К числу таких мер, практиковавшихся спартанским правительством, следует отнести прежде всего запрещение купли продажи земли, в том числе и в таких замаскированных ее видах, как дарение и завещание. Далее, запрещение продавать илотов за пределы государства, так же как и отпускать их на свободу, и, наконец, закон, запрещающий пользоваться другой монетой, кроме знаменитых железных оболов. По всей вероятности, с самого начала ни одна из перечисленных мер не могла служить достаточной гарантией

предотвращения роста частных состояний и неизбежно следовавшего за этим массового разорения граждан. Понимая это, спартанский законодатель (или законодатели) постарался сделать все возможное для того, чтобы богатство перестало быть богатством. Свойственная любому примитивному полису нивелирующая тенденция, обычным проявлением которой в других государствах были законы против роскоши, в Спарте вылилась в целую систему официальных запретов и предписаний, регламентирующих жизнь каждого спартиата

с момента рождения и до самой смерти. В этой удивительной системе было предусмотрено все вплоть до покроя одежды, которую дозволялось носить гражданам, и формы усов. Краеугольным камнем спартанского "космоса" были совместные трапезы (сисситии), на которых царил дух грубой уравниловки и строгого взаимоконтроля. Законом была установлена твердая норма потребления, одинаковая для всех участников.

Она была наглядным выражением принципа равенства как основополагающего принципа всего государственного устройства Спарты. Непосредственно связанная со спартанской армией, скоординированная с территориально-административным делением царства на, так называемые "комы"5, система сисситий была главным структурным элементом спартанской полисной организации, тесно переплетавшаяся с системой гражданского воспитания. Как сисситии полноправных граждан, так и объединявшие юношей подростков агелы, принадлежали

к наиболее архаичным спартанским институтам. Их близкое сходство с аналогичными учреждениями городов Крита, указывающее на несомненную общность происхождения было подмечено уже в древности. Выживание этих форм первобытной социальной организации в условиях уже сложившегося классового общества, равно как и их врастание в структуру рабовладельческого государства было обусловлено, прежде всего, настоятельной потребностью господствующего класса

Спарты в создании и внутреннем сплочении перед лицом численно намного восходящей его массы порабощенного и зависимого населения. Сложная задача была решена здесь наиболее простым и эффективным способом - посредством введения принудительной регламентации - свободного времени граждан. В целях максимальной сплоченности и поддержки дисциплины всем им была навязана как некая общеобязательная в поведении традиционная форма коллективного усвоения новых атлетических упражнений.

Присущее в той или иной степени любому античному полису корпоративное начало было выражено в социально-политической жизни Спарты с особой силой. Отдельные ступени в политической карьере каждого спартиата отмечались, как правило, переходом из одной корпорации в другую, более привилегированную. От его принадлежности к той или иной корпорации зависели его социальный статус, вся сумма имеющихся у него политических прав. В соответствии с этим и сама гражданская община

Спарты была построена как система более или менее тесно связанных между собой мужских союзов, каждый из которых может рассматриваться как наглядное воплощение основного принципа полисного строя - принципа гражданского единомыслия, подчинения меньшинства большинству. Заложенные в самой природе корпоративных сообществ сепаратистские, центробежные тенденции были преодолены и нейтрализованы благодаря четко продуманному порядку комплектования союзов, а также, абсолютной стандартизации

их внутреннего устройства, что позволило превратить всю совокупность агел и сисситий и единый, хорошо отрегулированный и исправно функционирующий политический механизм. Основным органом, направлявшим и координировавшим всю деятельность системы гражданских союзов, была, вне всякого сомнения, коллегия эфоров. Именно эфоры выступают в источниках в качестве главных блюстителей спартанского устройства. Члены коллегии следили за неукоснительной строгостью воспитания подрастающего

поколения в агелах. Они же в высшей инстанции осуществляли надзор за поведением граждан старших возрастов, посещавших сисситии. В непосредственном подчинении эфоров находились и некоторые особые виды корпораций, входившие в качестве важнейших звеньев в состав административного аппарата спартанского государства и выполнившие по преимуществу полицейские и разведывательные, функции. Примерами могут служить корпус из трехсот так называемых "всадников" и тесно связанная с

ним коллегия агатургов. Для реального проведения в жизнь всей сложной программы "ликургова законодательства" необходим был орган именно такого универсального плана, как эфорат. Почти тираническое всевластие эфоров было наглядным выражением, можно даже сказать, персонификацией той "деспотии закона", которая, по словам Геродота, безраздельно владычествовала в классической

Спарте6. Довольно трудно определить характер этого своеобразного режима, используя привычные политические термины. Заметим, что единодушия в оценке государственного строя Спарты не было уже в древности. По словам Аристотеля, одни авторы считали лакедемонскую конституцию образцом демократии, другие, наоборот, олигархии. Сам Аристотель склонен был видеть в ней промежуточную, или смешанную форму государственного устройства,

соединяющую в себе элементы обоих политических режимов. Конституция Спарты служит для него примером "прекрасного смешения олигархического и демократического строя". К демократическим элементам спартанского государственного устройства Аристотель относит, во-первых, равенство в образе жизни всех спартиатов без различия их имущественного состояния и происхождения и, во-вторых, участие народа в избрании самых важных должностных лиц: геронтов

и эфоров. В выборах эфоров народ принимал не только пассивное, но и активное участие, вследствие чего в состав коллегии нередко попадали люди с весьма скромными средствами. Аристотель видит в этом серьезный дефект спартанской политической системы, замечая, что бедность сделала эфоров весьма падкими на подкуп, а это может иметь самые гибельные последствия для всего государства. Также и знаменитое спартанское равенство было в понимании автора "

Политики" скорее демагогическим камуфляжем, прикрывавшим глубокое социальное расслоение, которое разъедало изнутри "общину равных". Таким образом, государство, в котором Аристотель готов был видеть идеальный образец слияния противоположных политических начал, в действительности оказывается весьма далеким от этого идеала. Не следует, однако, забывать о том, что Аристотель застал Спарту уже в ту пору, когда она вступила в полосу затяжного социально-политического

кризиса и постепенно клонилась к своему упадку. Резкое сокращение числа полноправных граждан - до тысячи человек, по свидетельству того же Аристотеля несомненно, должно было привести к ослаблению демократического начала, заложенного в её конституции. Однако Спарта не всегда была такой. Она, безусловно, знала и другие, лучшие времена. Спарта эпохи греко-персидских войн, по словам Геродота, была совсем иным государством, непохожим на дряхлую

Спарту конца IV в7. Насчитывавшая не менее 8 тыс. человек и практически совпадающая с гражданским ополчением, агелла была, вне всякого сомнения, внушительной политической силой. Магистраты, и прежде всего эфоры, избиравшиеся народом из его собственной среды и на твердо устанавливаемый срок, постоянно испытывали на себе мощное психологическое давление со стороны и уже в силу этого должны были проводить более или менее принципиальную политику в интересах всего государства, хотя отдельные

случаи коррупции, конечно, не исключены и для этого времени. Это должно предостеречь от автоматического усвоения мнения таких сравнительно поздних авторов, как Аристотель, на внутриполитическую жизнь Спарты во времена наивысшего подъема ее могущества (в этом и состоит, на мой взгляд, основная ошибка тех, кто видел в Спарте образец чисто олигархического государства).

Даже если допустить, что внешняя форма спартанских государственных учреждений претерпела сколько-нибудь существенных изменений, то несколько столетий, в течение которых они оставались в поле зрения греческих историков, было бы методологически неверно отрицать возможность их внутреннего перерождения в связи с постепенным перерождением самого спартанского общества. В результате такого перерождения государственный строй

Спарты, первоначально, по-видимому, приближавшийся к тому, что называют умеренной демократией, мог превратиться со временем в самую настоящую олигархию Взятые во всей своей совокупности социальные и политические институты спартанского общества образуют довольно сложную систему, в которой элементы традиционные, восходящие к самому отдаленному общедорийскому прошлому, переплетаются с позднейшими привнесениями: Многие спартанские учреждения, в том числе, уже упоминавшиеся сисситии, возрастные классы, двойная

царская власть, герусия и т. д несут на себе печать глубокого архаизма и воспринимаются как случайно уцелевшие реликты каких-то давно исчезнувших социальных структур. В свое время это дало повод немецкому этнографу Г. Шурцу назвать Спарту "настоящим музеем древних, повсеместно исчезнувших из культуры обычаев". Однако при более внимательном рассмотрении этот "музей" поражает каждого непредвзятого наблюдателя

своей сугубой нетрадиционностью, т. е. как раз теми чертами и особенностями, которые делают спартанское общество весьма далеким от каких бы то ни было стандартов первобытной социальной организации. Среди так называемых "примитивных обществ" мы не найдем ни одного, в котором с такой железной последовательностью насаждалась бы суровая казарменная дисциплина, где столь же неукоснительно проводилась бы политика сознательной изоляции от внешнего мира, как это было в

Спарте. Перенасыщенность общественного строя Спарты пережитками архаических родоплеменных институтов не должна заслонять от нас тот весьма существенный факт, что эти реликтовые учреждения выполняли здесь функции, по природе совсем им несвойственные. Так, знаменитые спартанские криптии в первоначальном своем варианте были, по всей вероятности, одной из разновидностей первобытных посвятительных обрядов или инициаций. В классической Спарте они использовались главным образом как орудие слежки и террора, направленное

против илотов. Аналогичные метаморфозы претерпели агелы, сисситии и, вероятно, многие другие элементы "Ликургова строя". В античной историографии вся ранняя история Спарты делилась на два основных этапа: период "смут и беззакония" (аномии или какономии) и период "благозакония" (евномии)8. Переход от "беззакония" к "благозаконию" сопровождался, согласно версии Плутарха, каким-то подобием государственного переворота, в котором активно

участвовал сам законодатель вместе с небольшой группой приверженцев. Европейские историки XIX - начала XX в поставив под сомнение историческую реальность самого Ликурга, естественно, должны были отвергнуть и идею переворота. В большинстве относящих к этому времени исследований становление "Ликургова строя" изображается как результат спонтанной эволюции самого спартанского общества, выражавшейся

в его постепенном приспособлении к той обстановке хронической военной опасности, в которой оказались дорийские первопоселенцы долины Еврота вскоре после своего прихода в эту страну. Считалось, что этот процесс в основных чертах завершился примерно к середине VIII в и в следующий период своей истории - эпоху мессенских войн Спарта вступила уже вполне сложившимся государством со всеми теми особенностями, которые оставались

его отличительными признаками и в более поздние времена. Однако, уже в начале нынешнего столетия науке стали известны некоторые новые факты, которые заставили многих усомниться в оправданности этой схемы и в известной мере послужили поводом к реабилитации античного предания о "законодательстве Ликурга", хотя теперь уже без самого Ликурга. Непосредственный импульс к пересмотру сложившего в науке представления о древнейших этапах

истории Спарты дали сенсационные открытия, сделанные в 1906-1910 гг. английской археологической экспедицией под руководством Даукинса во время раскопок в архаическом святилище Артемиды - Орфии, одном из самых древних спартанских храмов. В ходе этих раскопок было обнаружено большое количество художественных изделий местного, лаконского производства, датируемые VII-VI вв. до н. э. Среди находок английских археологов были представлены великолепные

образцы расписной керамики лишь немногим уступающие лучшим произведениям коринфских и афинских мастеров того же времени, уникальные, нигде более не встречающиеся терракотовые маски, предметы, изготовленные из таких видов сырья, как золото, янтарь, слоновая кость. Этот материал наглядно свидетельствовал о том, что архаическая Спарта по праву может считаться одним из самых значительных центров художественного ремесла в тогдашней

Греции. В то же время он совершенно не вязался с обычными представлениями о суровом и аскетичном образе жизни спартиатов, о почти абсолютной изолированности их государства от всего остального мира. Объяснить это противоречие можно было только одним способом, предположив, что в то время, на которое приходится весь этот, расцвет спартанского искусства, нивелирующий механизм "Ликургова законодательства" ещё не был пущен в ход и

Спарта как "нормальное архаическое государство" почти ничем не отличалась от других греческих полисов. Своей высшей точки развитие лаконской художественной школы достигло в первой половине VI в. Затем около середины того же столетия начинается быстрый и внешне как будто ничем не мотивированный упадок. Заметно снижается качество ремесленных изделий. Совершенно исчезают предметы чужеземного происхождения.

Спарта явно замыкается в себе и, очевидно, превращается в государство-казарму, каким ее знали греческие историки V-IV вв. В античной исторической традиции не зафиксировано ни одного сколько-нибудь значительного сдвига во внутренней жизни Спарты, который можно было бы с уверенностью отнести к середине VI в. Более того, согласно категорическому утверждению Фукидида, за четыре столетия, предшествующие началу

Пелопоннесской войны, государственный строй Спарты не претерпел вообще никаких изменений. Показания археологии здесь явно расходятся с показаниями письменных источников. Скорее всего, абсолютное молчание древних историков о событиях VI в. объясняется тем, что, не располагая достаточной информацией о внутреннем положении спартанского государства в столь ранний период, они попросту проглядели какой-то чрезвычайно важный по своим последствиям

переворот, до неузнаваемости изменивший не только весь жизненный уклад спартиатов, но также их психологию и образ мыслей. Впервые мысль о существовании прямой зависимости между упадком спартанского искусства и установлением "Ликургова строя" была высказана английским историком Г. Диккинсом еще в 1912г. Выдвинутая им гипотеза встретила широкую поддержку среди ученых различных и в настоящее время разделяется большинством специалистов, занимающихся историей

Спарты. Суммируя все написанное до сих пор на проблеме переворота VI в мы можем следующим образом представить развитие событий в этот критический для спартанского государства период истории. Почти все авторы, придерживающиеся концепции переворота, считают важнейшим переломным моментом в ранней истории Спарты Мессенскую войну. После завоевания Мессении в Спарте создалась крайне напряженная обстановка, чреватая угрозой социальной

катастрофы. Окруженные со всех сторон численно намного превосходящим порабощенным и зависимым населением, спартиаты жили в непрерывном страхе, постоянно ожидая новых восстаний илотов. В то же время сама Гражданская община Спарты не была единой и страдала от внутренних раздоров. Мощное демократическое движение, охватившее спартанское государство еще в годы мессенских войн, продолжало разрастаться. Основным его лозунгом, как и в других районах архаической

Греции, было, по всей видимости, требование всеобщего равенства, под которым понималось уравнение всех граждан в их политических и имущественных правах. Ответом на эти требования была целая серия реформ, проведенных в первой половине VI в. и завершившихся, скорее всего, около середины того же столетия. Центральное место среди этих преобразований заняла аграрная реформа, заключавшаяся в разделе захваченных мессенских земель, к которым, по-видимому, была присоединена также значительная часть пригодной для

обработки земли, находившейся в самой Лаконии, в ближайших окрестностях Спарты. Нарезанные из этой земли приблизительно одинаковые по своей доходности наделы вместе с прикрепленными к ним илотами стали в дальнейшем основной материальной базой спартанской "общины равных", от которой зависело само ее существование. Раздача земель в Мессении и Лаконии позволила значительно расширить рамки гражданской общины путем привлечения в ее состав

малоимущих и неимущих спартиатов и, что особенно важно, дала возможность каждому из них вести безбедное существование за счет подневольного труда илотов. Тем самым был сделан первый шаг к превращению спартанского демоса в замкнутое сословие профессиональных воинов-гоплитов, силой оружия осуществляющих свое господство над многотысячной массой порабощенного населения. Одновременно с земельной реформой или, может быть, спустя какое-то время после нее была запланирована и проведена в жизнь широкая программа социально-

политических преобразований, направленных к оздоровлению и демократизации спартанского общества и вместе с тем, несомненно, имевших своей целью превращение всего государства в военный лагерь, готовый противостоять угрозе илотского мятежа. В число этих преобразований входили учреждение системы сисситий, организация государственного воспитания молодежи, установление систематического контроля над личной жизнью и хозяйственной деятельностью спартиатов, введение железной монеты взамен общепринятой серебряной и другие мероприятия,

непосредственно связанные с этими событиями. Независимо от того, кто был автором "Ликурговых законов" демократ или выходец из народа, их антиаристократическая направленность не вызывает у нас сомнений. Жизненный уклад демоса, его вкусы приобрели в Спарте силу закона. Аристократия была до такой степени нивелирована и растворена среди массы граждан, что историки нередко задаются вопросом: "А существовала ли она здесь когда-либо?"

Как было уже замечено, некоторыми своими чертами общественно-политический строй, сложившийся в Спарте в результате переворота VI в напоминает "гоплитскую политию", или тот вариант крестьянской демократии, который возник в Афинах после реформ Клисфена. Однако в отличие от Афин дальнейшее развитие демократии в Спарте оказалось невозможным, так как с установлением "

Ликургова строя" резко затормозилось развитие товарно-денежных отношений и начавшая было складываться торгово-ремесленная прослойка навсегда была исключена из политической жизни государства. Сознательно культивируемое полунатуральное сельское хозяйство быстро превратило Спарту в одно из самых отсталых в экономическом отношении государств Греции. Да и те зачатки демократии, которые были заложены реформами

VI в в обстановке хронического милитаризма, суровой военной дисциплины и субординации, столь характерных для известной нам Спарты V, так и не смогли раскрыться в полной мере и в конце концов способствовали прогрессирующей экономической деградации господствующего строя и были обречены на постепенное угасание. Спарта, как и Афины, была главным ведущим центром греческого мира, но представляла собой другой тип государства, нежели Афины. В противоположность им Спарта была аристократической, а не демократической,

республикой. Спарта располагалась в Лаконике, которая в XII-XI веках до н.э. подверглась вторжению дорических племен. Постепенно, прежде проживавшие там, ахейские племена, были покорены ими и превращены в общинных рабов – илотов. Однако от рабов в строгом понимании значения этого понятия они отличались тем, что отдавали своим господам не весь урожай, а только его половину, и принадлежали не одному конкретному человеку,

а государству. Таким образом, статус илотов можно определить как крепостные. Завоевание поставило перед дорийцами задачу создания органов власти. Однако столь раннее возникновение государства повлекло за собой сохранение ряда первобытнообщинных пережитков и элементов родового устройства. В частности, среди государственных органов в Спарте сохранялись народное собрание и советы старейшин, а государством управляло два вождя – архагета.

Если между архагетами царило единодушие, то их власть считалась неограниченной, но так как такое происходило не часто, то таким образом достигалось ограничение их власти. Народное собрание – апелла - имело демократическую сущность, но со временем утратило реальную силу и стало полностью зависеть от властей. Ограничение власти царей достигалось не только тем, что их было двое, но и тем, что оба архагета одновременно являлись членами совета старейшин – геруссии.

Помимо царей в нее входило еще 28 членов-геронтов, избираемых пожизненно из представителей влиятельнейших спартанских родов, достигших шестидесятилетнего возраста. В функции геруссии входил верховный суд, военный совет, ведение внутренних и военных дел спартанской общины. С течением времени в Спарте появился еще один орган – эфорат, состоявший из пяти избираемых апеллой эфоров. Эфорат мог оказывать колоссальное влияние на дела государства.

Раз в восемь лет эфоры собирались ночью и следили за падающими звездами. Считалось, что если эфоры увидят падающую звезду, то одного из царей необходимо сменить. Кроме того, они имели право требовать объяснения от царей и могли отменять их решения. Эфорат созывал геруссию и апеллу, ведал внешнеполитическими делами, финансовыми вопросами, осуществлял судебные и полицейские функции. Многие спартанские учреждения и обычаи связывают с именем

Ликурга. Его деятельность относят приблизительно к VIII веку до нашей эры. Хотя реальное существование Ликурга не доказано, однако, существует его жизнеописание, написанное Плутархом. Согласно ему, по совету дельфийского оракула Ликург обнародовал ретру – устно изречение, приписывающееся божеству и заключавшее в себе важные постановления

и законы. Эта ретра легла в основу спартанского государственного устройства. Согласно ей было установлено коллективное пользование рабами и землей. Граждане были наделены равными наделами земли – клерами; был реорганизован совет старейшин и установлен эфорат. Много было сделано для того, чтобы установился образ жизни, который мы называем спартанским – без роскоши и излишеств. Так требовалось, чтобы в каждом доме крыша была сделана топором, а дверь

выпилена пилой. Деньги делались в виде больших тяжелых монет, чтобы предотвратить их накопление. Большое внимание в Спарте уделялось воспитанию детей, которые должны были расти крепкими воинами, готовыми в любой момент усмирить илотов. Поэтому, по законам Ликурга детей, имевших физические недостатки, убивали. Воспитание детей отличалось крайней суровостью и проходило в условиях жесткой, а порой даже жестокой

дисциплины, с уклоном на военную и физическую подготовку. Особой задачей государство считало воспитание спартанок, так как община была заинтересована в том, чтобы дети рождались здоровыми и сильными. Поэтому, выйдя замуж, спартанка всецело отдавалась своим семейным обязанностям – рождению и воспитанию детей. Кроме того, по законам, приписываемым Ликургу, спартанцам было запрещено заниматься ремеслом и торговлей.

Это был удел периэков – свободных жителей приграничных районов Лаконики, ограниченных в своих политических правах. Особенности общественного и государственного строя Спарты объясняются тем, что здесь долгое время продолжали сохраняться пережитки первобытнообщинного строя, которые использовались в целях обеспечения господства над подвластным населением

Лаконики. Удерживая порабощенный народ в подчинении, спартанцы были вынуждены превратить свой город в военный лагерь и обеспечивать равенство в своей общине, исключая ее имущественное расслоение. Список литературы: 1. Андреев Ю.В. Архаическая Спарта: культура и политика. // ВДИ, 1987, № 4 2. Античная Греция: Проблемы развития полиса/ Институт всеобщей истории АН СССР. – М.: Наука, 1983. – 423с.: ил.

3. Аристотель Политика; Афинская полития. – М.: Мысль, 1997. – 462с. 4. Зельин К.К. Борьба политических группировок в Аттике в VI в. до н.э. М 1964 5. История Древней Греции: Учеб. /Ю.В. Андреев, Г.А. Кошеленко, В.И. Кузищин, Л.П. Маринович; Под. ред. В.И. Кузищина. – 2-е изд перераб. и доп. –

М.: Высш. шк 1996 – 399 с.: ил карты. 6. Плутарх Сравнительные жизнеописания. В 3-х т. Изд. подгот. С.П. Марниш и С.И. Соболевский. Отв. ред. д-р филол. наук М.Е. Грабарь-Пасеек. М изд-во АН СССР, 1961. т. 1. – 501с. 7. Строгецкий В.М. Истоки конфликта эфората и царской власти в Спарте // Античный полис. – Л 1979 8. Фролов Э.Д. Рождение греческого полиса. –

Л.: Издательство Ленинградского университета, 1988. – 232с. 9. Хрестоматия по истории Древней Греции. Под. ред. д-ра ист. наук Д.П. Каллистова. М «Мысль», 1964 695с. 10. Чернышев Ю.Г. К вопросу о «спартанском тоталитаризме». // Исследования по всеобщей истории и международным отношениям. Барнаул: изд-во АГУ, 1997. 3-15с.