Ледовое побоище. Разгром немецких рыцарей

Значение Стенбийского договора в истории феодально-като­лической экспансии, развивавшейся под эгидой католической курии, чрезвычайно велико. Этот договор закрепил созданный папскими усилиями единый фронт католических агрессоров, обосно­вавшихся на западе; на севере вдоль границы Руси. Участники коалиции готовились развернуть наступление на Новгород, рас­считывая при этом на политическую борьбу, обострившуюся в Новгороде и Пскове во второй половине 30-х годов. В на­ступлении должны были принять участие все три главных участника коалиции: датские крестоносцы в Эстонии, орденские силы в Ливонии и крестоносцы, обосновавшиеся в Финляндии, которые должны были получить еще подкрепления из Швеции. Совместными силами предполагалось захватить важнейший тор­говый путь, связывавший Балтику с Новгородом по Неве. Разработанный папским легатом план свидетельствует о том, на­сколько серьезно ставился вопрос о войне против Руси. Несомненно, что одновременно имелось в виду насильственно навязать русским также католическую веру.

Что общие основы соглашения в Стенби были разработаны Вильгельмом Моденским в тесном единстве с папой Григо­рием IX, подтверждает булла от 9 декабря 1237 г., в которой папа обратился к архиепископу Швеции и его суффраганам-епископам с призывом организовать “крестовый поход” в Финляндию “на помощь епископу Томасу” “против тавастов” и их “близких соседей”. Очевидно, что, призывая крестонос­цев уничтожать “врагов креста”, папа имел в виду наряду с тавастами также карелов и русских, в союзе, с которыми тавасты в эти годы энергично противились католической экспансии.

Папская курия и ранее не упускала случая для разжигания враждебного отношения к русским. В своих более ранних посла­ниях папа не скрывает этого. Так, буллой от 3 февраля 1232 г. на имя своего легата Балдуина Альнского он запрещает всем христианам в Прибалтике без разрешения курии заключать мир или перемирие с русскими или “язычниками”. Еще более откровенна папская булла от 24 ноября 1232 г., в которой Григорий IX требовал от меченосцев в Ливонии поспешить в Финляндию, чтобы “защитить новое насаждение христиан­ской веры против неверных русских”. Лицемерные слова этого воззвания были типичной маскировкой подготавливаемой агрессии. В папской булле от 27 февраля 1233 г. русские открыто названы “врагами”.

Учитывая эту нескрываемую даже враждебность папства к русским в 1230-х годах трудно отказаться от мысли, что под “близкими соседями” тавастов, против которых папа призывает выступать в булле от 9 декабря 1237 г. своих крестоносцев, понимались русские.

Ряд папских булл свидетельствует также о том, что наряду с подготовкой широкой агрессии извне, курия стремилась обеспечить свои замыслы и созданием базы внутри Руси. Для этой цели были широко использованы доминиканцы. В каком направлении развивалась их деятельность, благословляемая папой, можно понять из буллы Григория IX от 15 марта 1233 г., в силу которой доминиканцам, отправившимся на Русь, предо­ставлялась индульгенция и им самим разрешалось давать отпу­щение поджигателям или убийцам клири­ков. Папа пишет и о необходимости создания латинской епар­хии на Руси, ссылаясь при этом на то, что там существует “множество латинских церквей, не имеющих священников”.

Однако надежды Рима не оправдались. Никакой базы внутри Руси, на которую вражеские силы в своем широко за­думанном наступлении могли бы опереться, у них не оказалось, и борьба, как известно, свелась к столкновению на бранном поле.

Лихорадочную поспешность, с которой Вильгельм Моденский действовал при создании антирусской коалиции и организовы­вал стенбийский сговор ее участников, следует объяснить жела­нием использовать благоприятные для Рима условия, сложившиеся на Руси в 1237—1238 гг. С востока, через Волгу на Рязань и дальше в глубь страны надвинулись грозной тучей татаро-монгольские полчища, угрожавшие самому существова­нию русского государства. Католическим агрессорам, стремив­шимся обосноваться в западных районах Руси, этот момент, когда силы всей русской земли были напряжены в ожесточен­ной борьбе со свирепыми кочевниками, естественно, представ­лялся особенно подходящим.

Организаторы немецко-датско-шведской католической агрес­сии на Русь в 1240 г. рассчитывали на вторжение в ее пределы с двух сторон: с севера, откуда готовились напасть шведские силы под предводительством ярлов Ульфа Фаси и Биргера, и с северо-запада, где действовал Тевтонский орден. Очевидно, предполагалось, что нападение произойдет в одни и те же сроки, но тевтонские рыцари опоздали, а шведы, пройдя по Неве до устья реки Ижоры, не сумели использовать преимуществ вне­запного нападения.

Заблаговременно расставленная новгородскими князьями охрана Финского залива и берегов Невы, сообщила немедленно в Новгород об опасности. Молодой князь Александр Ярославич, “не мешкая нимало”, во главе немногочисленной, но мужествен­ной дружины своей, обрушил на шведов 15 июля 1240 г, вне­запный удар такой силы и вместе с тем настолько продуманный с точки зрения боевой тактики, что шведы были наголову раз­биты. Князь Александр сразился с самим Биргером, шведским полководцем и предводителем всего похода, и нанес ему тяже­лую рану копьем. “Возложи печать на лице острым своим копьем”,—рассказывает летописец, оставивший описание зна­менитой Невской битвы. Немногим удалось бежать. “Останоки их,—говорит летописец.—побеже посрамлени”. Русские, собрав трупы знатных рыцарей, “накладше корабля два” и “пустоша и (их) к морю”, где они и затонули. Трупы же остальных, “ископавшие яму, вметаша (их) в ню (нее) бес числа”. Эта замечательная победа прославила молодого князя и сорвала планы нападения католических агрессоров на Русь с севера.

В конце августа—начале сентября 1240 г. немецкие рыцари вторглись в русские земли с запада. Немцам удалось захватить крепость Изборск. Выступивший на помощь Изборску псковский отряд был разбит, и рыцари осадили Псков. Изменники-бояре, во главе с псковским посадником Тверднлой Иванковичем, открыли немцам ворота, и город был захвачен врагом. Завладев Псковом, немецко-католические рыцари стали все глубже вторгаться в новгородские владения, подойдя к самому городу на расстояние 30—40 верст. Одновременно они стре­мились захватить берега Невы, ладожские земли и Карелию. На побережье Финского залива они построили крепость Копорье и, опираясь на нее, развернули дальнейшее наступление. Беспощадному разорению подвергалось местное население. Сопротивлявшихся крестоносные разбойники массами истреб­ляли. С Запада шли все новые подкрепления крестоносному войску. Папская курия неослабно следила за ходом событий.

Особый интерес представляет в этой связи булла Григо­рия IX от 14 декабря 1240 г. направленная лундскому архи­епископу Уффону—главе католической церкви в Дании и его суффраганам. Папа предложил развернуть в Дании проповедь “крестового похода” против “неверных”, якобы угрожающих христианам в Эстонии. Под “неверными” курия снова имела в виду русских. Эта булла была, по-видимому, вызвана сооб­щением о тяжелом поражении, которое понесли шведские ры­цари на Неве в июле этого года. Чтобы как-нибудь возместить понесенные ими потери, папа взывал к помощи датчан, ко­торые, однако, не спешили отозваться. Можно отметить, что в Дании наблюдалась известная тяга к союзу с русскими и к поддержанию как экономических, так и политических отно­шений.

Григорий IX “передал” захваченные крестоносцами русские земли эзельскому епископу Генриху. А тот в апреле 1241 г. заключил договор с рыцарями, по которому он оставлял за собой часть взимавшейся в пользу церкви десятины, а все права на управление, рыбную ловлю и прочее передавал им. Епископ в своей грамоте о заключении указанного соглашения объясняет, что он передает им право на все остальные поборы, так как “на них падает труд, издержки и опасность при покорении язычников”. Тем самым епископ лишний раз свидетельствовал о том, какой характер носила “крестоносная” миссия среди на­родов Прибалтики, от которой русский народ был избавлен благодаря героическому отпору, организованному Александром Невским.

В Новгороде, где боярская верхушка еще в 1240 г. не пола­дила с молодым князем Александром, вследствие этого уехав­шим к отцу в Переяславль, вспыхнуло широкое недовольство против бояр. Народ потребовал возвращения Александра в Новгород. С присущей ему решительностью и мужеством, вернувшийся вскоре князь возглавил борьбу против немецко-католического нашествия. Он привлек к этой борьбе не только новгородцев и русскую рать, пришедшую на подмогу из других земель, но и карелов, ижорцев, литовцев и другие народности. В 1241 г. внезапным ударом он захватил у немцев Копорье и нанес им сильное поражение в районе побережья Финского залива, оттеснив их обратно к реке Нарве.

Известие об успехах русской рати подняло дух местного населения Прибалтики. Вспыхнули восстания в земле эстов, подавить которые крестоносцам не удавалось. Из Рима шли сообщения о присылке новых пополнений. Широко развернулась проповедь “крестового похода”. Папа направил 6 июля 1241 г. буллу королю норвежскому с предложением содействовать “крестовому походу... против язычников в землях соседних”, что в то время означало, конечно, Прибалтику, районы Фин­ского залива, где развернулась большая война против Руси. Неудачное для папства начало ее тем более активизировало деятельность курии.

Подстрекая норвежского короля к походу “во славу матери нашей, святой римско-католической церкви”, папа изъявляет в этой булле согласие на замену крестового похода по обету в “святую землю”—походом против “соседних язычников”.

В самом начале 1242 I. Александр Невский, проведя тща­тельную подготовку, смело двинулся навстречу немцам. Обма­нув их расчеты, он захватил Псков и Изборск. Учинив расправу над предателями, закрепив свой тыл, князь прошел дальше на северо-запад, прямо к границе захваченной крестоносцами эстонской земли.

Таким образом, весной 1242 г. русские войска находились западнее Чудского озера, соединявшегося узким протоком с Псковским озером. У этого узкого протока, известного под названием “Узмень”, и произошли решающие события. Моло­дой князь, показавший себя как стратег и полководец, блестяще осуществил глубоко продуманную военную операцию. В его плане были учтены все обстоятельства: и особенности немец­кого военного строя “свиньей”, и условия местности, и состояние льда на озере, а главное—моральный дух и боевые качества войск. 5 апреля 1242 г. враг был встречен на льду. По имею­щимся источникам можно понять, что немцы, обманутые не­ожиданным, смелым построением русского войска, могли счи­тать себя уже победителями, преодолев полки, расположившиеся ^в
центре, когда они оказались под внезапным мощным ударом флангов, выйти из-под которого уже не могли. Победа русского войска, в котором участвовали не только новгородцы и пско­вичи, но и “низовцы” — войска, присланные Ярославом Всево­лодовичем, отцом Александра Невского, под начальством брата Александра — Андрея, была решающей и окончатель­ной.

Рыцари потеряли 500 убитыми и 50 плененными. Многие пошли под лед, который выдерживал тяжесть русских пехотинцев, но проламывался под закованной в тяжелые доспехи рыцарской конницей крестоносцев. Тысячи “кнехтов”—немецкой пехоты—остались на льду Чудского озера.

При подготовке данной работы были использованы материалы с сайта http://www.studentu.ru