Дворцовые перевороты как социальное явление 18 века.

Дворцовые перевороты
как социальное явление 18 века
.

Введение.

«Эпохой дворцовых переворотов» был назван последовавший за смертью Петра I 37-летний период политической нестабильности (1725-1762 гг.). В этот период политику государства определяли отдельные группировки дворцовой знати, которые активно вмешивались в решение вопроса о наследнике престола, боролись между собой за власть, осуществляли дворцовые перевороты. Поводом для такого вмешательства послужил изданный Петром I 5 февраля 1722 г. Устав о наследии престола,который отменил «оба порядка престолонаследия, действовавшие прежде, и завещание, и соборное избрание, заменив то и другое личным назначением, усмотрением царствующего государя». Сам Пётр этим уставом не воспользовался, умер 28 января 1725 г., не назначив себе преемника. Поэтому сразу же после его смерти между представителями правящей верхушки началась борьба за власть.

Решающей силой дворцовых переворотов была гвардия, привилегированная часть созданной Петром регулярной армии (это знаменитые Семёновский и Преображенский полки, в 30-е годы к ним прибавились два новых, Измайловский и Конногвардейский). Её участие решало исход дела: на чьей стороне гвардия, та группировка одерживала победу. Гвардия была не только привилегированной частью русского войска, она являлась представительницей целого сословия (дворянского), из среды которого почти исключительно формировалась и интересы которого представляла.

В данной работе мы рассмотрим принципы, по которым происходили дворцовые перевороты, их особенности а отличительные черты. Мы попытамся проанализировать причины этих переворотов и сделать на этом основании краткие выводы.

1. События 1725 – 1762. Исторический очерк.

Дворцовые перевороты свидетельствовали о слабости абсолютной власти при преемниках Петра I, которые не смогли продолжить реформы с энергией и в духе начинателя и которые могли управлять государством, только опираясь на своих приближённых. Фаворитизм в этот период расцвёл пышным цветом. Фавориты-временщики получили неограниченное влияние на политику государства.

Единственным наследником Петра I по мужской линии был его внук - сын казнённого царевича Алексея Пётр. Но на престол претендовала жена Петра I Екатерина. Наследницами являлись и две дочери Петра - Анна (замужем за голштинским принцем) и Елизавета - к тому времени ещё несовершеннолетняя. Вопрос о преемнике был решён быстрыми действиями А.Меньшикова, который, опираясь на гвардию, осуществил первый дворцовый переворот в пользу Екатерины I (1725-1727 гг.) и стал при ней всесильным временщиком.

В 1727 г. Екатерина I умерла. Престол по её завещанию перешёл к 12-летнему Петру II (1727-1730 гг.). Дела в государстве продолжал вершить Верховный тайный совет. Однако в нём произошли перестановки: Меньшиков был отстранён и сослан с семьёй в далёкий западносибирский город Берёзов, а в Совет вошёл воспитатель царевича Остерман и двое князей Долгоруких и Голицыных. Фаворитом Петра II стал Иван Долгорукий, оказавший на юного императора огромное влияние.

В январе 1730 г. Пётр II умирает от оспы, и вновь встаёт вопрос о кандидате на престол. Верховный тайный совет по предложению Д.Голицына остановил выбор на племяннице Петра I, дочери его брата Ивана - вдовствующей курляндской герцогине Анне Иоановне (1730-1740 гг.) Трон Анне«верховники» предложили на определённых условиях - кондициях, согласно которым императрица фактически становилась безвластной марионеткой.

Гвардейцы, протестуя против кондиций, требовали, чтобы Анна Иоановна оставалась такой же самодержицей, как и её предки. По прибытии в Москву Анна была уже осведомлена о настроении широких кругов дворянства и гвардии. Поэтому 25 февраля 1730 г. она разорвала кондиции и «учинилась в суверенитете».

Став самодержицей, Анна Иоановна поспешила найти себе опору в основном среди иностранцев, которые заняли высшие посты при дворе, в армии и высших органах управления. В круг преданных Анне лиц попал и ряд русских фамилий: родственники Салтыковы, П.Ягужинский, А.Черкасский, А.Волынский, А.Ушаков.

Миттавский фаворит Анны Бирон стал фактически правителем страны. В той системе власти, которая сложилась при Анне Иоановне без Бирона, её доверенного лица, грубого и мстительного временщика вообще не принималось ни одного важного решения.

По завещанию Анны Иоановны её наследником был назначен внучатый племянник - Иван Антонович Брауншвейгский. Регентом при нём был определён Бирон. Против ненавистного Бирона дворцовый переворот был произведён всего через несколько недель. Правительницей при малолетнем Иване Антоновиче была провозглашена его мать Анна Леопольдовна. Однако изменений в политике не произошло, все должности продолжали оставаться в руках немцев. В ночь на 25 ноября 1741 г. гренадерская рота Преображенского полка совершила дворцовый переворот в пользу Елизаветы - дочери Петра I - (1741-1761 гг.) При всей схожести данного переворота с подобными ему дворцовыми переворотами в России XVIII в. (верхушечный характер, гвардия ударная сила), он имел ряд отличительных особенностей. Ударной силой переворота 25 ноября была не просто гвардия, а гвардейские низы - выходцы из податных сословий, выражающие патриотические настроения широких слоёв столичного населения. Переворот имел ярко выраженный антинемецкий, патриотический характер. Широкие слои русского общества, осуждая фаворитизм немецких временщиков, обращали свои симпатии в сторону дочери Петра - русской наследницы. Особенностью дворцового переворота 25 ноября было и то, что франко-шведская дипломатия пыталась активно вмешиваться во внутренние дела России и за предложение помощи Елизавете в борьбе за престол добиться от неё определённых политических и территориальных уступок,означавших добровольный отказ от завоеваний Петра I.

Преемником Елизаветы Петровны стал её племянник Карл-Пётр-Ульрих - герцог Голштинский - сын старшей сестры Елизаветы Петровны - Анны и значит по линии матери - внук Петра I. Он взошёл на престол под именем Петра III (1761-1762 гг.) 18 февраля 1762 г. был опубликован Манифест о пожаловании «всему российскому благородному дворянству вольности и свободы», т.е. об освобождении от обязательной службы. «Манифест», снявший с сословия вековую повинность, был воспринят дворянством с энтузиазмом. Петром III были изданы Указы об упразднении Тайной канцелярии, о разрешении вернуться в Россию бежавшим за границу раскольникам с запрещением преследовать за раскол. Однако, вскоре политика Петра III вызвала в обществе недовольство, восстановила против него столичное общество. Особое недовольство среди офицеров вызвал отказ Петра III от всех завоеваний в период победоносной Семилетней войны с Пруссией (1755-1762 гг.), которую вела Елизавета Петровна. В гвардии созрел заговор с целью свержения Петра III. В результате последнего в XVIII в. дворцового переворота, осуществлённого 28 июня 1762 г., на русский престол была возведена жена Петра III, ставшая императрицей Екатериной II (1762-1796 гг.).

2. Причины дворцовых переворотов.

Общими предпосылками дворцовых переворотов можно назвать [1, с. 321]:

Противоречия между различными дворянскими группировками по отношению к петровскому наследию. Было бы упрощением считать, что раскол произошел по линии принятия и непринятия реформ. И так называемое "новое дворянство", выдвинувшееся в годы Петра благодаря своему служебному рвению, и аристократическая партия пытались смягчить курс реформ, надеялись в той или иной форме дать передышку обществу, а в первую очередь, - себе. Но каждая из этих групп отстаивала свои узкосословные интересы и привилегии, что и создавало питательную почву для внутриполитической борьбы.

Острая борьба различных группировок за власть, сводившаяся чаще всего к выдвижению и поддержке того или иного кандидата на престол.

Активная позиция гвардии, которую Петр воспитал как привилегированную "опору" самодержавия, взявшую на себя, к тому же, право контроля за соответствием личности и политики монарха тому наследию, которое оставил ее "возлюбленный император".

Пассивность народных масс, абсолютно далеких от политической жизни столицы.

Обострение проблемы престолонаследия в связи с принятием Указа 1722 г., сломавшего традиционный механизм передачи власти.

Духовная атмосфера, складывающаяся в результате раскрепощения дворянского сознания от традиционных норм поведения и морали, подталкивала к активной, зачастую беспринципной политической деятельности, вселяла надежду в удачу и "всесильный случай", открывающий дорогу к власти и богатству.

С легкой руки В. О. Ключевского многие историки оценивали 1720 - 1750-е гг. как время ослабления русского абсолютизма. Н.Я. Эйдельман вообще рассматривал дворцовые перевороты как своеобразную реакцию дворянства на резкое усиление самостоятельности государства при Петре I, как исторический опыт показал, - пишет он, имея в виду «необузданность» петровского абсолютизма, - что такое громадное сосредоточение власти опасно и для ее носителя, и для самого правящего класса». [2, с. 191] Сам В.О. Ключевский также связывал наступление политической нестабильности после смерти Петра I с «самовластьем» последнего, решившегося, в частности, поломать традиционный порядок престолонаследия (когда престол переходил по прямой мужской нисходящей линии) - уставом от 5 февраля 1722 г. самодержцу было предоставлено право самому назначать себе преемника по собственному желанию. «Редко самовластие наказывало себя так жестоко, как в лице Петра этим законом 5 февраля», - заключал Ключевский [3, с. 422]. Петр I не успел назначить себе наследника, престол, по словам Ключевского, оказался отданным «на волю случая и стал его игрушкой»: не закон определял, кому сидеть на престоле, а гвардия, являвшаяся в тот период «господствующей силой».

В литературе преобладают рассуждения о «ничтожности» преемников Петра I. «Приемниками Петра I, царствовавшими до 1762 г. - пишет, например, Н.П. Ерошкин, автор учебника по истории государственных учреждений дореволюционной России, - оказались слабовольные и малообразованные люди, проявлявшие подчас больше заботы о личных удовольствиях, чем о делах государства» [2, с. 199]. В последнее время, однако, наблюдается определенный пересмотр оценок, позволивший прийти к выводу о том, что во второй четверти XVIII в. наблюдается не ослабление, а, напротив, усиление абсолютизма. Так, историк Д.Н. Шанский утверждает: «абсолютизм как система в эти годы неуклонно укреплялся и приобретал большую зрелость по сравнению с предшествующим периодом». Сам термин «эпоха» дворцовых переворотов, по мнению Шанского, должен быть отвергнут, поскольку он не отражает основной сущности рассматриваемого периода, главных тенденций развития государства [2, с.199].

При всем том борьба за престол и вокруг престола, безусловно, сильнейшим образом влияла на ситуацию в стране.

Первый переворот – это воцарение Екатерины I. Образование этих партий было неизбежно. С одной стороны, постепенно концентрировались элементы, враждебные преобразованиям I четв. XVIII века, недовольные властью, окружением царя, с другой - внезапно потерявшие опору сподвижники Петра, люди, которых создало бурное время. Размежевание шло по вопросу о престолонаследии. Из претендентов на трон по мужской линии был лишь один внук Петра I, сын царевича Алексея — Петр Алексеевич (будущий Петр II). По женской линии наибольшие шансы имела последняя супруга Петра, Екатерина Алексеевна Скавронская. Несмотря на последствия интриги с братом Анны Монс, жена покойного царя сохранила свое влияние и вес как коронованная супруга государя.

Немало способствовал неясности общей обстановки и указ 5 февраля 1722 г., отменивший старые порядки престолонаследия и утвердивший в закон личную волю завещателя. Вечно враждовавшие между собой деятели петровской эпохи на время сплотились вокруг кандидатуры Екатерины (А. Д. Меншиков, П.И. Ягужинский, П.А. Толстой, А.В. Макаров, Ф. Прокопович, И.И. Бутурлин и др.). Вокруг внука группировались главным образом представители родовитой феодальной аристократии, теперь уже немногочисленные боярские фамилии. Среди них ведущую роль играли Голицыны и Долгорукие, к ним примыкали и некоторые соратники Петра I (фельдмаршал князь Б.П. Шереметев, фельдмаршал Никита Репнин и др.). Усилия А.Д. Меншикова и П.А. Толстого в пользу Екатерины были поддержаны гвардией.

Лейб-гвардия - Семеновский и Преображенский полки - в этот период представляла собой наиболее привилегированную и щедро оплачиваемую прослойку армии. Оба полка были сформированы преимущественно из дворян. В частности, при Петре I в лейб-регименте среди рядовых одних лишь князей было до 300 человек. Вооруженное дворянство при императорском дворе было важным орудием в борьбе придворных группировок.

Царствование Анны Иоановны (1730-1740 гг.) обычно оценивается как некое безвременье; сама императрица характеризуется как ограниченная, необразованная, мало интересующаяся государственными делами женщина, которая не доверяла русским, а потому понавезла из Митавы и из разных «немецких углов» кучу иноземцев. «Немцы посыпались в Россию, точно сор из дырявого мешка - облепили двор, обсели престол, забирались на все доходные места в управлении» - писал Ключевский.

Анна Иоановна, хотя и была одарена чувствительным сердцем и умом, твердой воли не имела, а поэтому легко мирилась с той первенствующей ролью, которую играл ее любимец Э. Бирон при дворе и управлении. Но все-таки, говорить о заметном увеличении числа иностранцев на русской службе в 30-х годах 18 века нет оснований. Историку Т.В.Черниковой удалось доказать, что русских дворян беспокоило не «засилье иностранцев», а усиление при Анне Иоановне бесконтрольной власти иноземных и русских сильных персон, олигархические притязания части знати. В центре борьбы, которая шла внутри дворянского сословия, стоял, следовательно, не национальный, а политический вопрос. Версия об «иноземном засилье», как заключает Черникова, родилась в 40-90-х годах 18 века, в связи с конъюнктурными соображениями правивших тогда монархов, вынужденных хоть как-то оправдать свой захват трона [4, с. 29].

Традиционно в исторической литературе утверждается, что переворот 1741 г. носил «патриотический», «антинемецкий» характер и был кульминацией борьбы русского дворянства против «иноземного засилия» в стране. На деле участвовавших в заговоре гвардейцев вдохновляла идея восстановления в России сильной самодержавной власти, пошатнувшейся при императоре-младенце. Стоит указать на активную роль в подготовке переворота «иноземцев»Иоганна Лестока и французского посла Ж. Шетарди.

Важно и то, что при Елизавете в составе правящей верхушки государственного аппарата не произошло кардинальных перемен - были удалены лишь наиболее одиозные фигуры. Так, канцлером Елизавета назначила А.П. Бестужева-Рюмина, бывшего в свое время правой рукой и креатурой Бирона. В число высших елизаветинских сановников входили также брат А.П. Бестужева-Рюмина и Н. Ю. Трубецкой, являвшийся к 1740 г. генерал-прокурором Сената. Наблюдавшаяся определенная преемственность высшего круга лиц, фактически осуществлявших контроль за узловыми вопросами внешней и внутренней политики, свидетельствовала о преемственности самой этой политики [4, с. 64].

Дворцовые перевороты - это особый вид путча (если смотреть на них «с высоты прожитых лет»), где все келейно, когда императора,например, душат во время дружеского застолья, как Петра Третьего. Это распри внутри одного круга людей, одного социального круга, довольно узкого и близкого к императору. Это борьба клик придворных, это переворот, который не затрагивает страну. Гораздо шире, в этом смысле восстание декабристов, потому что здесь вовлечены не только гвардия, но и армейские полки, и очень широкий круг на севере, на юге.

Еще дореволюционный историк В.А.Мякотин разработал концепцию этого периода. Суть ее сводилась к тому, что 1) широкие народные массы в дворцовых переворотах участия не принимали; 2) в это время происходило неуклонное усиление экономической и политической роли дворянства; 3) причины переворотов и проистекали из укрепившихся позиций дворян. Пережив экстремизм социал-демократической историографии пред- и послереволюционных лет, эта концепция в несколько видоизмененном виде вошла и в советскую историческую литературу [2, с.322].

Период дворцовых переворотов завершается свержением Петра III и воцарением Екатерины II. Причины дворцовых переворотов ученые-историки усматривают в указе Петра I «об изменении порядка престолонаследия», в столкновении корпоративных интересов различных групп дворянства. Движущей силой переворотов стала гвардия. Дворцовые перевороты не преследовали цели радикальных изменений политического устройства, происходил лишь переход власти от одной группы дворян к другой. Следствием дворцовых переворотов становится усиление политической и экономической роли дворянства.

Таким образом, причины, обусловившие эту эпоху переворотов и временщиков, коренились, с одной стороны, в состоянии царской семьи, а с другой – вособенностях той среды, которая управляла делами.

3. Социальная сущность дворцовых переворотов.

А.Л.Янов, описывая вакханалию дворцовых переворотов после смерти Анны Иоанновны, отмечает: «Во всём этом безумии была, однако, система. Ибо... петербургские гренадёры или лейб-гвардейцы, как и вся стоявшая за ними петровская служебная элита, ставили себе целью вовсе не воцарение очередной «полковницы», но отмену обязательной службы (при сохранении при этом всех привилегий и имущества). Другими словами, возвращения утраченного в очередной раз аристократического статуса (для «петровской элиты», наверное, дело всё-таки заключалось вовсе не в возвращении указанного статуса, а лишь в его приобретении). Они не успокоились, покуда не добились своего. И едва додумалась до истинной причины всей этой необыкновенной политической сумятицы единственная среди плеяды русских императриц политически грамотная женщина Софья Ангальт-Цербстская, больше известная под именем Екатерины Великой, как тотчас улеглись страсти и вчерашний произвол сменился упорядоченностью» [5, с. 43].

К сожалению, сам Янов этот вполне интернациональный процесс толкует как специфически российский, как «исконные российские образцы формирования элиты» (и как свидетельство якобы тяготения России к Европе с её родовитостью и независимостью положения аристократии от воли центра). Однако данный процесс протекал повсеместно, во всех бюрократических обществах, хотя и в разных формах, обусловливаемых уже цивилизационными особенностями указанных обществ и прочими, преимущественно политическими, обстоятельствами.

Дворцовые перевороты не влекли за собой изменений политической, а тем более социальной системы общества и сводились к борьбе за власть различных дворянских группировок, преследовавших свои, чаще всего корыстные интересы. В то же время, конкретная политика каждого из шести монархов имела свои особенности, иногда важные для страны. В целом социально-экономическая стабилизация и внешнеполитические успехи, достигнутые в эпоху правления Елизаветы, создавали условия для более ускоренного развития и новым прорывам во внешней политике, которые произойдут при Екатерине II.

По мнению Ключевского, петербургская гвардейская казарма явилась соперницей Сената и Верховного тайного совета, преемницей московского земского собора. Это участие гвардейских полков в решении вопроса о престоле имело очень важные политические последствия; прежде всего оно оказало сильное действие на политическое настроение самой гвардии. Сначала послушное орудие в руках своих вожаков, Меншикова, Бутурлина, она потом хотела быть самостоятельной двигательницей событий, вмешивалась в политику по собственному почину; дворцовые перевороты стали для нее приготовительной политической школой. Но тогдашняя гвардия не была только привилегированной частью русского войска, оторванной от общества: она имела влиятельное общественное значение, была представительницей целого сословия, из среды которого почти исключительно комплектовалась. В гвардии служил цвет того сословия, слои которого, прежде разобщенные, при Петре I объединились под общим названием дворянства или шляхетства, и по законам Петра она была обязательной военной школой для этого сословия. Политические вкусы и притязания, усвоенные гвардией благодаря участию в дворцовых делах, не оставались в стенах петербургских казарм, но распространялись оттуда по всем дворянским углам, городским и деревенским. Эту политическую связь гвардии с сословием, стоявшим во главе русского общества, и опасные последствия, какие отсюда могли произойти, живо чувствовали властные петербургские дельцы того времени.

Поэтому одновременно с дворцовыми переворотами и под их очевидным влиянием и в настроении дворянства обнаруживаются две важные перемены: 1) благодаря политической роли, какая ходом придворных дел была навязана гвардии и так охотно ею разучена, среди дворянства установился такой притязательный взгляд на свое значение в государстве, какого у него не было заметно прежде; 2) при содействии этого взгляда и обстоятельств, его установивших, изменялись и положение дворянства в государстве, и его отношения к другим классам общества [2, с.359].

Основной момент и в том, что дворянство жаждало этих переворотов. В рядовом дворянстве, беспощадно выгоняемом из захолустных усадеб в полки и школы, мысль изощрялась на изобретении способов, как бы отбыть от науки и службы, в верхних же слоях, особенно в правительственной среде, умы усиленно работали над более возвышенными предметами. Здесь еще уцелели остатки старой боярской знати, образовавшие довольно тесный кружок немногих фамилий. Из общего политического возбуждения здесь выработалась своего рода политическая программа, сложился довольно определенный взгляд на порядок, какой должен быть установлен в государстве.

В условиях политической, правовой и экономической несвободы всего российского общества, в том числе и высших его кругов (следует помнить, что знаменитый указ о вольности дворянства был принят лишь в 1761 г.), проблема ограничения власти монарха, то есть создания конституционной монархии, приобретает, казалось бы, своих сторонников во всех сферах российского общества. Думается, что первым из самодержцев это хорошо осознал Петр I. Создание им Сената есть не что иное, как начало работы по созданию основ конституционного строя. Как ни парадоксально это звучит, но Россию следует считать единственным государством, где данный процесс происходил не под революционным натиском, а являлся весьма обдуманным и нужным для государства и общества шагом со стороны и по инициативе самого монарха.

Этот процесс пережил своего зачинателя. С созданием Вер-ховного Тайного Совета и ограничения компетенции Сената лишь вопросами высшей судебной юрисдикции в России довольно отчетливо вырисовываются контуры разделения властей, что, на наш взгляд, неоспоримо является одним из важнейших признаков контитуционализма. Этому процессу сопутствовали бы и предпо-лагаемые разделы высшей государственной власти между монархом и Верховным Тайным Советом.

Современник и участник тех событий Ф.Прокопович в своих воспоминаниях описывает события и политические настроения тех лет: «Многие говорили, что скипетр никому иному не надлежит, кроме ее величеству государыне, как и самою вещие и ее есть, по сим совершившейся недавно ее величества коронации. Немцы же рассуждать почали, подает ли право такое коронация, когда и в прочих народах царицы коронуются, а для того наследницами не бывают?»[6, с. 140-141]

Данные рассуждения о престолонаследии звучали на стихийных совещаниях высших кругов российского общества. Их участники были не правомочны решать вопрос о престолонаследии. Правомочен был решить этот вопрос Сенат. Об его историческом заседании хорошо написал В.О.Ключевский: «Пока сенаторы совещались во дворце по вопросу о престолонаследии, в углу залы совещания как-то появились офицеры гвардии, неизвестно кем сюда призванные. Они не принимали прямого участия в прениях сенаторов, но, подобно хору в античной драме, с резкой откровенностью высказывали об них свое суждение, грозя разбить головы старым боярам, которые будут противиться воцарению Екатерины». [3, с.460]

Гвардию, и это явствует из последующих событий, привлекли Меншиков и Бутурлин. Ее появление как в стенах Сената, так и за его стенами явилось веским аргументом в решении вопроса о престолонаследии. Не исключено, что угроза применения военной силы, которая, образно говоря, витала в воздухе, повлияла и на мнение представителей бывших боярских родов в Сенате. И все же главным аргументом, на наш взгляд, явился сформировавшийся в общественном сознании новый правовой образ монархии, согласно которому фактически прекращалась практика избрания царя на Земском соборе. Согласно принятому законодательству, император сам был волен объявить наследника престола. Естественно, что в своем выборе он был ограничен рамками правящего дома, негласное предпочтение наследникам-мужчинам все же существовало.

Верховный Тайный Совет фактически правил страной в годы царствования Елизаветы I и после воцарения Петра II. Это был первый коллегиальный орган управления, хотя в целом и лишенный внутреннего регламента. Он находился в каком-то промежуточном состоянии, то ли копируя царя-самодержца, то ли Боярскую думу. Но, в любом случае, это был новый орган власти. Многие процедурные вопросы его деятельности, как вопросы и других аналогичных органов власти, выкристаллизовывались годами, а то и десятилетиями, когда складывалась определенная традиция в их деятельности. Естественно, что большое значение на деятельность Верховного Тайного Совета накладывала одна доминантная личность. Принято считать, что в первые два года это был светлейший князь Александр Меншиков (1673-1729 гг., генералиссимус. В 1718-1724 гг. и 1726-1727 гг. - президент Военной коллегии), в оставшиеся три года - князь Дмитрий Голицын (1665-1737 гг., составитель «кондиций». В 1736 году обвинен и осужден за участие в заговоре).

«Верховники» отклонили кандидатуру дочери Петра I Елиза-веты как незаконнорожденной на том лишь основании, что она была рождена до официального брака родителей, и решили пригласить Анну Иоановну, справедливо полагая, что с ней легче будет договориться на предмет разграничения властных полномочий. Данный факт проходил мимо зрения многих историков. Между тем - это очень важная деталь. По сути дела «кондиции» представляли собой воплощение на практике договорных начал в обустройстве высшего органа государственной власти. Совершенно прав был В.Кобрин, считавший, что выборы монарха – «своего рода договор между подданными и государем, а значит, шаг к правовому государству». [7, с. 178] Думается, что не имеет значения, где избирали царя - на Боярской думе, Земском соборе или на Верховном Тайном Совете. Другое дело, что с позиции сегодняшнего дня спонтанные выборы, четко не регламентированные специальным законом о порядке их проведения, конечно же, свидетельствуют лишь о самом зачаточном состоянии правового государства. И все-таки они были и, по нашему мнению, являются веским подтверждением существования правовых традиций российской государственности.

Верховный Тайный Совет в случае успеха планов «верховников» замыкал на себе верховную власть в стране, превратив императрицу в носителя чисто представительных функций. С правовой точки зрения здесь напрашивается аналогия с государственными принципами британской монархии. Однако остается неясным вопрос, смогли ли бы прижиться на российской государственной почве эти нововведения и не превратилась ли политико-правовая жизнь в России в подобие польской, где всевластие магнатов, включая выборы короля, значительно ослабили вертикаль власти. Понимали ли это в высших кругах русские общества? Очевидно понимали, и веским основанием этому, на наш взгляд, служит проект князя А.Черкасского о государственном устройстве России, разработанный в начале февраля 1730 г. В его основу была положена концепция сподвижника Петра I, русского историка В.Татищева. По своей сути это была альтернатива планам «верховников».

Как бы там ни было, а результатом Петровских преобразований, проходивших в условиях ликвидации остатков и зачатков сословно-представительной демократии, подавления демократии казачьего круга и выжимания сока из народа стала великая военная держава, выплавлявшая больше стали отличного качества, чем передовая Англия.

Но с течением времени властвующему классу, которого азиатский способ производства тоже заставляет трудиться в поте лица, надоедает лезть из кожи, и когда основные задачи были выполнены, а кнут выпал из рук реформатора, «верха» занялись устройством собственных дел. Наступило время застоя, при всей внешней динамичности «эпохи дворцовых переворотов». По инерции работали заводы, посылались экспедиции, маршировали полки, но понемногу всё приходило в упадок. Впрочем, инерция была столь велика, что отдала в руки России Кенигсберг, и сам великий Кант принёс присягу на верность Российской короне.

Кризис пытается разрешить Петр III, агент Пруссии и верный «брат» своего руководителя по масонской ложе Фридриха II. Эта фигура совмещает в одном лице и Бориса Годунова, и Гришку Отрепьева. Россия, несмотря на «застой», слишком сильна, что бы кто-то мог решиться на интервенцию, но, действуя через свою агентуру, Запад добивается многого - ослаблена армия, сданы результаты завоеваний Елизаветинских полков. Российские солдаты идут покорно проливать кровь за германские интересы, против своего недавнего союзника - Дании. Унижается и оскорбляется национальное чувство русского человека [8, с. 38].

Долго это продолжаться не может и Петра устраняют в результате дворцового переворота. Однако руками этого ничтожного человека история сотворила великое дело - был принят указ «О вольностях дворянских» (роль этого указа уже была рассмотрена выше). Казалось бы - это шаг назад, к реставрации феодализма. Дворянин освобождается от подчинённости государству, от обязательности службы и становится вольным барином, господином в своём поместье. Но не будем принимать форму за содержание. Российский помещик вовсе не феодал и его поместье - не феодальное владение, а нормальная полнокровная частная собственность. Он - не управитель земли, а собственник, действующий в условиях капиталистического рынка, точно так же как действовали в условиях рынка рабовладельцы-плантаторы Америки. Ну, правда, у них на рынке было поменьше ограничений.

Итак, был завершен ещё один цикл.

Заключение.

В данной работе мы не ставили себе целью последовательно рассмотреть цепочку дворцовых переворотов. Для нас первостепенными были вопросы влияния, которое оказали эти перевороты на государственный строй России и ее сословия, вопросы расстановки приоритетов и анализа потерь и приобретений. Тем не менее, представляется важным сделать некоторые выводы.

Не стоит думать, что в ходе дворцовых переворотов 20-х-40-х гг. Шла только беспринципная борьба за власть и лишь переворот 1741 г. частично выделялся из этого ряда, поскольку проходил под ясно выраженными патриотическими лозунгами возвращения к политике Петра Великого и борьбы против иностранного засилья. Деятельность Верховного Тайного Совета не может трактоваться однобоко. Однако, мы не станем утверждать, что вся его деятельность была положительной и исключительно благотворной. На противоречивых вопросах деятельности этого органа мы подробно остановились в главе третьей.

Вопрос о кондициях 1730 г. является дискуссионным. Одни ученые считают, что принятие кондиций привело бы к торжеству своекорыстной олигархии и нанесло бы России большой вред. Другие полагают, что ограничение самодержавия, пусть даже олигархическое, могло бы способствовать утверждению правовых начал в российском обществе и государстве. Что еще раз косвенно подтверждает мысль, обозначенную нами выше.

Тем не менее последний из переворотов завершился воцарением Екатерины, век которой многими историками был назван золотым.

Список литературы

Арсланов Р. А., Керов В. В., Мосейкина М. Н., Смирнова Т. В. История России с древнейших времен до ХХ века, -М.: Норма, 2001

Миненко Н. А. История России с древнейших времен до второй половины XIX века, -Екатеринбург: Изд-во УГТУ, 1995

Ключевский В. О. Курс общей истории, -М.: Наука, 1994

Алхазашвилли Д. М. Борьба за наследие Петра Великого, -М.: Гардарики, 2002

Чеджемов С. Ю. Из истории формирования основ конституционного строя в России, -Владикавказ: Из-во ВГУ, 1997

Прокопович Ф. П. Краткая повесть о смерти Петра Великого, -Ст-Петербург: Питер, 1991

Кобрин В. К. Смутное время - утраченные возможности. История Отечества: люди, идеи, решения. -М.: ЭКСМО, 1991

Лобанов А. В. Русская революция и ритмы истории, М.: Сток-К, 1998