Оценка и использование заключения эксперта

Оценка и использование
заключения эксперта

Процессуальное
законодательство Республики Беларусь не дает основания для выделения
использования доказательств в самостоятельный элемент процесса доказывания,
закрепляя в составе последнего лишь собирание, проверку и оценку доказательств.
Вместе с тем нельзя полностью отрицать его наличие. Как заметил А.Р. Белкин,
использование доказательств, оперирование ими и есть собственно доказывание,
ибо сами по себе доказательства, не использованные для подтверждения или
опровержения того или иного тезиса доказывания, остаются за рамками этого
процесса. Подобной позиции придерживается и Н.А. Селиванов, включая в понятие
«использование доказательств» обнаружение доказательств, их фиксацию, изъятие и
оценку, то есть, по существу объединяя в нем весь процесс доказывания [1, с.
91].

Ряд авторов видят
решение проблемы в употреблении термина «оценка» в узком и широком смысле. В
первом случае он означает лишь установление доказательственной роли того или
иного установленного факта, во втором - включает использование последнего.
Использование в свою очередь состоит в оперировании выявленными фактами для
установления обстоятельств дела [2. с. 98].

На наш взгляд,
использование доказательства как основы процессуальных решений является своего
рода внешним выражением идеального процесса его оценки. Ведь оценка любого
доказательства, в том числе содержащегося в заключении эксперта, является
мыслительной деятельностью, ход которой не отражается в процессуальных
документах, поэтому анализ последующего его использования, а именно принятых
судом процессуальных решений, оформленных соответствующими документами,
является едва ли не единственным показателем, который позволяет судить о месте,
отведенном судом тем или иным фактическим данным, в системе имеющихся
доказательств по конкретному уголовному делу.

Применительно к
деятельности суда использование доказательств выражается в наличии
доказательственной базы, достаточной для принятия того или иного решения по
рассматриваемому делу. Представляется, что для обоснования содержащегося в
постановлении решения суду следует не просто приводить доказательства, не
перечислять их, а объяснять значение каждого из них, делать выводы из
совокупности нескольких доказательств [1, с.91].

Исследование доказательств
- это непосредственное восприятие и анализ доказательств с целью установления
достоверности каждого из них, достаточности их совокупности для правильного
определения юридических фактов, иных имеющих значение для дела обстоятельств.
Данное положение можно считать признанным в процессуальной доктрине; оно как
родовое применимо и к исследованию заключения эксперта [3, с. 14]. Цель
исследования достигается в ходе проверки доказательств, выяснения условий
сохранения информации, сопоставления каждого доказательства с другими,
устранения противоречий, предварительного построения целостной системы
доказательств [6, с. 238].

Заключение эксперта,
как и все другие доказательства, не имеет никакой заранее установленной силы и
оценивается по общим правилам, т.е. по внутреннему убеждению [4, с. 40]. В УПК
прямо сказано, что заключение эксперта не является обязательным для органов
уголовного преследования и суда, однако несогласие их с заключением должно быть
ими мотивировано [5, ст. 91].

Тем не менее, хотя заключение
эксперта и не имеет каких-либо преимуществ перед другими доказательствами, оно
обладает, по сравнению с ними, весьма существенной спецификой, поскольку
представляет собой вывод, умозаключение, сделанное на основе исследования,
проведенного с использованием специальных познаний. Поэтому его оценка часто
представляет для лиц, не обладающих такими познаниями, немалую сложность. По
этой же причине судебные ошибки чаще всего допускаются при использовании именно
этого вида доказательств.

На практике довольно
распространено чрезмерное доверие к заключению эксперта, завышенная оценка его
доказательственного значения. Считается, что коль скоро оно основано на точных
научных расчетах, то не может быть и каких-либо сомнений в его достоверности.
Хотя прямо, такая мысль в приговорах и других документах не высказывается,
тенденция к этому на практике довольно сильна [4, с. 40].

В настоящее время более
актуальной проблемой является не безоговорочное доверие к выводам эксперта, а,
скорее, обратная ситуация, когда последние не принимаются во внимание и не
используются судом в полной мере при доказывании фактических обстоятельств
дела. Изучение практики рассмотрения уголовных дел районными судами Минска
показало, что из 81 заключения, содержащего категорические выводы, имеющие
доказательственное значение и относящиеся к фактическим обстоятельствам дела,
подлежащим доказыванию, 27 заключений (33,3 %) не были исследованы судом в ходе
судебного разбирательства и не фигурировали в описательно-мотивировочной части
приговоров в числе источников доказательств, хотя судебное следствие по этим
делам проводилось не в сокращенном порядке. Например, экспертиза, проведенная
по уголовному делу о краже автомагнитолы из автомобиля, показала, что отрезок
провода, изъятый при осмотре места происшествия, и провод соответствующего
цвета, прикрепленный к задней панели автомагнитолы, изъятой у Д., ранее
составляли единое целое. Такой вывод эксперта позволяет суду считать доказанным
факт обнаружения у обвиняемого похищенного имущества, что является одним из
доказательств его причастности к преступлению. Однако это заключение эксперта
не было принято во внимание судом при вынесении приговора.

Встречаются ситуации,
когда суд в приговоре ссылается на заключение эксперта, выводы которого не
могут рассматриваться в качестве доказательств. Таковыми являются, например,
выводы о том, что «след обуви, изъятый при осмотре места происшествия, пригоден
для идентификации», что «.. .на предмете, представленном на исследование,
обнаружена кровь человека в количестве, недостаточном для определения ее
групповой принадлежности», что «.. .часть следов пальцев рук, изъятых при
осмотре автомобиля (предмета преступления), принадлежат свидетелям». В
подтверждение сказанного можно привести следующий пример. П. обвинялся в том,
что он беспричинно из хулиганских побуждений избил Г. Согласно показаниям
свидетелей они видели в руках П. палку, однако не могли точно утверждать,
наносил ли П. этой палкой удары потерпевшему. При осмотре места происшествия
были изъяты два деревянных бруска со следами разлома, на одном из которых
обнаружены пятна вещества бурого цвета, похожего на кровь. Назначенная по делу
трасологическая экспертиза подтвердила, что эти два бруска ранее составляли
одно целое. На основании этого вывода оба бруска были приобщены следователем к
делу в качестве вещественных доказательств. В описательно-мотивировочной части
приговора суд указал, что «виновность подтверждается заключением
трасологической экспертизы». Однако данное заключение не имеет отношения к
доказыванию вины П., поскольку не подтверждает факт нанесения П. ударов
потерпевшему этой палкой [1, с. 91].

Уголовно-
процессуальный закон не «ранжирует» доказательства по их значимости для
установления обстоятельств, подлежащих доказыванию. Заключение эксперта, как и
любое другое доказательство, подлежит оценке с точки зрения относимости,
допустимости и достоверности. Как и любое другое доказательство, заключение
эксперта может быть признано недопустимым, если оно получено с нарушением
требований УПК [7, с. 3]. Прежде всего должно быть проверено, соблюден ли
процессуальный порядок назначения и проведения экспертизы, предусмотренная
законом процедура. На предварительном следствии эта процедура включает в себя
ознакомление обвиняемого (в некоторых случаях - подозреваемого) с
постановлением о назначении экспертизы и разъяснение ему его прав, которыми он
обладает при производстве экспертизы. После окончания экспертизы обвиняемый
должен быть ознакомлен с заключением эксперта (или его сообщением о
невозможности дачи заключения), при этом он опять приобретает ряд прав. На
практике эти требования закона не всегда соблюдаются, особенно когда экспертиза
проводится до привлечения лица в качестве обвиняемого. Следователи нередко
знакомят обвиняемого с материалами экспертизы лишь при ознакомлении обвиняемого
с уголовным делом. В свою очередь суды не всегда реагируют на эти нарушения,
полагая, что в конечном счете обвиняемый в этой стадии с материалами экспертизы
ознакомлен и свои права, хоть и с опозданием, но реализовал.

На судебном
разбирательстве при производстве экспертизы должна быть соблюдена процедура
постановки вопросов перед экспертом [4, с. 41]. После того, как исследованы все
обстоятельства, относящиеся к предмету экспертизы, председательствующий
предлагает всем участникам судебного разбирательства представить в письменном
виде вопросы эксперту. Поставленные вопросы должны быть оглашены и по ним
заслушаны мнения участников судебного разбирательства. Рассмотрев вопросы, суд
своим определением (постановлением) устраняет те из них, которые не относятся к
уголовному делу или компетенции эксперта, окончательно формулирует новые
вопросы, после чего эксперт приступает к проведению экспертизы и составлению
заключения [5, ст. 334].

При оценке допустимости
заключения эксперта помимо соблюдения процессуального порядка и процессуальной
формы экспертизы должно быть проверено также, не подлежит ли эксперт отводу,
т.е. достаточно ли он компетентен и не заинтересован ли он в исходе дела.
Многие из них имеют низкий уровень профессиональной подготовки, отягощенный
поверхностным отношением к изучению и использованию в практической деятельности
частных методик раскрытия и расследования преступлений, недостаточным
использованием оптимальных форм организации этой работы, ее
оперативно-розыскного, а также судебно-экспертного обеспечения [8, с. 90]. Если
экспертиза проводится в экспертном учреждении, то непосредственно эксперта
определяет руководитель этого учреждения (структурного подразделения), который
хорошо осведомлен о специализации своих работников, и где все эксперты проходят
в установленном порядке аттестацию по своей специальности. Поэтому практически
основанием для отвода таких экспертов может служить лишь выявившаяся их личная
заинтересованность в исходе дела.

Если при оценке
заключения эксперта выяснится, что он подлежал отводу, заключение лишается
всякого доказательственного значения, и по тем же вопросам должна быть
проведена новая экспертиза, поручаемая другому эксперту или экспертам.

И наконец, оценивая
допустимость заключения, необходимо проверить правильность его оформления,
наличие всех необходимых реквизитов, указанных в законе.

Бывают случаи, когда
отсутствует вводная или исследовательская часть, нет подписи эксперта или
заключение подписано не тем лицом, которое указано в вводной части. Если
экспертиза была комплексной, в заключении, как отмечалось выше, должно быть,
кроме того, указано, какой эксперт какие исследования проводил и каждая часть
исследования подписывается только теми экспертами, которые ее осуществили.

Важное значение для
оценки заключения эксперта имеет допустимость объектов, исследовавшихся
экспертом.

Недоброкачественность
или неполнота фактических материалов, на которые опирается заключение, служит
основанием несогласия с заключением. Если эксперт использовал, недостаточные
материалы или же опирался на сомнительно установленные факты, а также
односторонние сведения, то заключение его делается сомнительным [9, с. 96].
Поэтому всегда должна быть проверена процессуальная доброкачественность
объектов экспертного исследования. Для этого нужно, прежде всего, установить,
был ли законным способ их получения. Так, вещественные доказательства могут
быть изъяты в ходе какого-то следственного действия (осмотра, обыска, выемки,
освидетельствования) либо представлены кем-нибудь из участников процесса или
посторонними лицами. Документы могут быть, кроме того, истребованы от
учреждений, предприятий, организаций и должностных лиц.

Должен быть соблюден
также процессуальный порядок получения следователем (судом) этих объектов.
Особенно это относится к получению вещественных доказательств в ходе
следственных действий. Если при этом были допущены существенные нарушения,
ставящие под сомнение достоверность результатов следственного действия или
ущемляющие права граждан, то вещественные доказательства могут быть признаны
недопустимыми. А это, в свою очередь, как указывалось, влечет недопустимость и
заключения эксперта по исследованию этих объектов. Показательно в этом
отношении дело Лушникова, осужденного по ч. 1 ст. 328 УК. Приговор по этому
делу был отменен Судебной коллегией Верховного Суда Республики Беларусь,
которая указала в своем определении следующее. На предварительном следствии и в
суде Лушников виновным себя не признал и утверждал, что во время обыска из
кармана его дубленки были изъяты остатки просыпавшегося табака и разный мусор.
Изъятое не взвешивалось и не опечатывалось. На экспертизу работники милиции
направили другое вещество, у него гашиша не могло быть. Как видно из дела,
обыск на квартире Лушникова был проведен до возбуждения дела, без санкции
прокурора и в ночное время; обнаруженное вещество изъято, хранилось и сдано на
экспертизу с нарушением порядка, установленного УПК. До возбуждения уголовного
дела была назначена и проведена химическая экспертиза, согласно заключению,
которой представленный на исследование образец содержит в своем составе гашиш.
Поскольку указанные следственные действия проведены без возбуждения уголовного
дела, т.е. в нарушение установленного уголовно-процессуальным законом порядка,
полученные в результате их данные не могут являться доказательствами. Поэтому
коллегия отменила приговор и все последующие судебные решения и производство по
делу прекратила.

Как видно из этого
примера, на допустимость объекта экспертного исследования влияет не только соблюдение
правил его получения, но и надлежащее его хранение уже после изъятия. Оно
должно исключать возможность подмены объекта, так как сомнение в подлинности
объекта экспертного исследования также может повлечь недопустимость заключения
эксперта [4, с. 45].

На допустимость объекта
экспертного исследования влияет не только соблюдение правил его получения, но и
надлежащее его хранение уже после изъятия. Оно должно исключать возможность
подмены объекта, так как сомнение в подлинности объекта экспертного исследования
также может повлечь недопустимость заключения эксперта [4, с. 44].

Однако надлежащее
хранение объекта экспертного исследования весьма важно еще и в другом
отношении. В ходе некоторых экспертных исследований устанавливается так
называемый факт контактного взаимодействия нескольких объектов. Чаще всего
такой вопрос решается в отношении комплектов одежды преступника и жертвы (по
делам об изнасилованиях, убийствах и др.).

Если на исследуемых
комплектах обнаруживаются многочисленные взаимопереходящие волокна-наслоения,
образующие неповторимую совокупность, то с учетом их локализации, механизма
переноса и других факторов эксперт может дать категорический вывод о том, что
данные комплекты находились в непосредственном контакте. Например, по делу об
изнасиловании малолетней девочки одежда потерпевшей включала двухцветное (в
крапинку) пальто, две вязаных шапочки (трех- и четырехцветные), две пары рейтуз
(одноцветные), две пары варежек (двух- и трехцветные), белье. На одежде
обвиняемого были обнаружены волокна, однородные почти со всеми компонентами
указанных вещей, на них, в свою очередь, обнаружены волокна, однородные с
некоторыми предметами одежды обвиняемого. Такая совокупность взаимопереходящих
волокон-наслоений, с учетом их локализации и механизма переноса, обоснованно
признана экспертами уникальной и неповторимой и дан категорический вывод об
имевшем место факт контактного взаимодействия.

Такого рода выводы
бывают довольно сильной уликой. Однако она действует только при условии, что
комплекты одежды не могли находиться в контакте вне события преступления. Если
такая возможность не исключается (например, насильник и потерпевший были
знакомы и незадолго до проверяемого преступления ехали вместе в автобусе), то
факт контактного взаимодействия сильно обесценивается либо вообще его
значимость может быть сведена к нулю.

Такой контакт вполне
возможен и при хранении объектов уже после их изъятия. Поэтому должны быть
четкие гарантии их раздельного хранения. В тех случаях, когда факт раздельного
хранения такого рода объектов вызывает сомнение, заключение эксперта может быть
также подвергнуто сомнению и даже полностью лишено всякого доказательственного
значения [4, с. 45].

Заключение эксперта,
как и всякий другой источник доказательств, подлежит всестороннему анализу и
оценке, ибо не всякое заключение эксперта является достоверным [10, с. 176].
Прежде чем оценивать заключение эксперта в совокупности с другими
доказательствами по делу, необходимо тщательно проанализировать его
достоверность [11, с. 76].

Достоверное заключение
эксперта это значит в объективном смысле истинное заключение, то есть полностью
отражающее действительность [12, с. 23]. После того как заключение признано
допустимым, нужно установить, насколько оно соответствует действительности. Это
очень сложный момент оценки, во всяком случае, здесь нет таких четких
формальных критериев, как при оценке допустимости. Как же определяется
достоверность заключения эксперта [4, с. 49].

эксперт
доказательство следствие закон

А.К. Педенчук вводит
понятие разных видов достоверности, отмечая, что механизм достижения знания у
всех разный. Относительно заключения эксперта он говорит о трех видах
достоверности: полной, научной и конкретной. Полная достоверность базируется на
общей культуре, специальных познаниях и личных качествах субъекта познания.
Научная достоверность основывается на естественнонаучном, общественно-научном
знании, определяющем уровень развития науки к соответствующей предметной
деятельности. Конкретная достоверность характеризует отношение субъекта к законченному
циклу исследований и выражает уверенность его в истинности знания, полученного
в результате решения частной экспертной задачи. Именно этот вид достоверности,
интегрирующий все стороны оценки полученного знания, кладется в основу принятия
различного рода решений [13, с. 43].

Такое понимание
достоверности исключительно важно для достижения целей доказывания в уголовном
процессе, поскольку позволяет показать, каким образом из первоначальных
ненадежных данных формируется надежный результат и каков «механизм» этого
перехода [14, с. 78].

Прежде всего, должно
быть проверено, насколько обоснованы выводы эксперта, достаточно ли они
аргументированы, подтверждены проведенными исследованиями. Поэтому сначала
нужно проанализировать само заключение эксперта (все связи его с другими
доказательствами по делу), его содержание и структуру, внутреннюю логику. Такой
анализ должен включать в себя следующее.

Во-первых, насколько
надежна примененная экспертом методика. Как правило, эксперты (во всяком случае
в экспертных учреждениях) проводят исследования по заранее разработанным
методикам, официально апробированным и утвержденным. Надежность их обычно
достаточно высока. Тем не менее, в судебной практике бывают случаи, когда
научная обоснованность экспертной методики ставится под сомнение кем-нибудь из
участников процесса и становится предметом активного обсуждения в судебном
заседании. Чаще всего это делается в отношении нетрадиционных, недавно
созданных методик, не получивших еще всеобщего признания. В последнее время в связи
с отменой в стране единой и общеобязательной идеологии появились различные
альтернативные школы (подходы) в судебной психологии и психиатрии, бывшие ранее
у нас фактически под запретом, но широко распространенные за рубежом. В связи с
этим вполне возможна непривычная для нас ранее картина, когда в суде два
эксперта с различными методологическими установками обосновывают прямо
противоположные выводы. В таких ситуациях оценка обоснованности заключения
эксперта сводится по существу к определению обоснованности примененной
экспертом методики. Однако пока что на практике чаще всего ставится под
сомнение не научная обоснованность экспертной методики, а правомерность ее
применения в данном конкретном случае.

В практике встречаются
также случаи использования экспертами (особенно частными) устаревших или
нерекомендованных методик, неправильного выбора коэффициентов или иных
табличных данных, что необходимо учитывать при оценке достоверности заключения
эксперта.

В последнее время все
большее число экспертных исследований проводится с использованием ЭВМ. В
зависимости от степени формализации исследования роль математических методов
может быть различной - от вспомогательных, применяемых наряду с традиционными,
до основных, когда практически все расчеты осуществляются на ЭВМ (в
автотехнической экспертизе). В таких случаях правильность вывода зависит от
надежности примененной программы для ЭВМ. При оценке этого нужно иметь в виду,
что по установленному в экспертных учреждениях порядку каждая программа, прежде
чем она допускается к использованию в экспертной практике, должна пройти
установленную процедуру апробации и утверждения. Причем данные об этом
отражаются в заключении. Поэтому имеется возможность проверки надежности
программы по формальным признакам - кем она создана, когда и каким органом
одобрена и рекомендована к применению и т. п. Программа, не отвечающая
установленным формальным требованиям, может быть поставлена под сомнение, а
это, в свою очередь, может послужить основанием для оспаривания экспертного
заключения.

Помимо надежности
примененной экспертом методики (включая и программу для автоматизированного
экспертного исследования) при оценке обоснованности заключения эксперта нужно
учитывать достаточность представленного эксперту исследовательского материала.
На практике эксперты не всегда используют свое право заявить ходатайство о
предоставлении дополнительных материалов и иногда дают заключение на основе
недостаточной совокупности таких материалов, что может привести к экспертной
ошибке.

Существенным моментом,
влияющим на обоснованность заключения эксперта, является правильность
представленных эксперту исходных данных, т.е. таких данных, которые эксперт
получает от следователя или суда в качестве готовых посылок для вывода.
Особенно характерно это для автотехнической экспертизы, в частности, при
решении вопроса, имел ли водитель техническую возможность предотвращения
наезда. Такой вывод эксперта целиком зависит от того, какие данные (о скорости
движения транспортных средств и пешеходов) представлены эксперту, и если такие
данные в суде изменились (например, выяснится, что потерпевший не переходил, а
перебегал улицу), то и вывод эксперта может смениться на противоположный.
Естественно, что заключения эксперта в таких экспертизах зависят от
правильности представленных ему исходных данных. Если эти данные не
соответствуют действительности, то и заключение эксперта будет недостоверным,
даже если никаких ошибок в расчетах им допущено не будет. Поэтому оценка
достоверности таких заключений фактически сводится к оценке правильности
исходных данных.

Здесь нужно иметь в
виду следующее. Во-первых, оценка правильности исходных данных не входит в
компетенцию эксперта. Эти данные устанавливаются не экспертным, а следственным
путем, обычно посредством производства различных следственных действий
(допросов, осмотров, экспериментов). Максимум, что может сделать эксперт - это
обратить внимание следствия или суда на техническую несостоятельность чьих-либо
показаний (например, что такая скорость технически недостижима для данной модели
транспортного средства). В целом же отбор требуемых эксперту исходных данных
образует исключительную прерогативу следствия и суда. Между тем на практике
очень сильна тенденция (и у следователей, и у самих экспертов) возложить эту
функцию на экспертов. Нередко следователи представляют эксперту все материалы
дела (подчас с противоречивыми показаниями), откуда эксперт и отбирает те
данные, которые представляются ему более правдоподобными. В таких случаях
заключение может быть оспорено или признано недостоверным уже по тому
основанию, что эксперту не были официально представлены исходные данные (т.е.
не были указаны в постановлении или определении о назначении экспертизы).

Во- вторых. Если в
материалах дела имеются противоречивые сведения об этих данных, то эксперту
может быть представлено несколько вариантов для расчета (так называемый
условно-альтернативный вывод типа: если потерпевший двигался с такой-то
скоростью, то водитель имел техническую возможность предотвращения наезда, а
если с такой-то, то не имел). Такой дополнительный вариант может быть задан
эксперту по инициативе суда или по ходатайству участников процесса, а по итогам
судебного разбирательства суд примет какой-то из них, в зависимости от того,
какие исходные данные признает достоверными. Если же никакому варианту отдать
предпочтение невозможно, т.е. если остаются неустранимые сомнения, то они
толкуются в пользу обвиняемого, и должен приниматься вариант, наиболее
благоприятный для обвиняемого.

Следующим компонентом
оценки обоснованности заключения эксперта является определение полноты
проведенного экспертом исследования (например, все ли три полости вскрывались
при исследовании трупа). Экспертные ошибки допускаются иногда потому, что
эксперт недостаточно полно провел исследование. В ряде случаев заключение
ставится под сомнение потому, что эксперт не применил всех современных методов.
По этому основанию может быть назначена повторная экспертиза. В постановлении
(определении) о назначении экспертизы (особенно повторной) следователь и суд
вправе предложить эксперту применить определенные методы исследования. Так,
довольно часто суды ставят под сомнение выводы амбулаторной судебно-медицинской
или судебно-психиатрической экспертизы и назначают стационарную. Указание
следователя или суда о применении определенного метода (способа) исследования
является для эксперта обязательными, и он должен их выполнить (или, при наличии
к тому оснований, обосновать невозможность их применения).

Далее, при оценке
обоснованности заключения эксперта необходимо проверить, насколько вывод
эксперта подтверждается проведенными им исследованиями. Это, пожалуй, наиболее
сложный момент оценки, так как лицам, не обладающим соответствующими
специальными познаниями, весьма затруднительно оценить те данные, которыми
оперировал эксперт (например, достаточна ли выявленная экспертом совокупность
идентификационных признаков почерка). Тем не менее, какие-то возможности для
такой оценки имеются. Иногда эксперты при построении вывода не учитывают
обстоятельств, имеющих существенное значение, хотя они указаны в постановлении
(определении) о назначении экспертизы. Такие недостатки вполне могут быть
выявлены при оценке экспертного заключения.

Помимо обоснованности в
оценке достоверности заключения эксперта входит определение его правильности.
Как известно, сомнение в правильности заключения эксперта, наряду с его
необоснованностью, является основанием назначения повторной экспертизы [4, с.
51].

Правильность заключения
эксперта, в отличие от обоснованности, оценивается путем сопоставления заключения
с другими собранными по делу доказательствами. Бывают случаи, когда заключение
по своему содержанию не вызывает каких-либо сомнений или нареканий, однако
противоречит другим материалам дела. Обычно в таких случаях назначается
повторная экспертиза. В результате либо выявляются какие-то недочеты первого
исследования, не замеченные ранее, либо подтверждается и получает
дополнительное обоснование первоначальный вывод. Основанием назначения
повторной экспертизы может быть и несогласие с заключением обвиняемого,
особенно когда оно им активно оспаривается (показания обвиняемого - тоже
материалы дела).

Обычно неустраненные
противоречия заключения эксперта с другими материалами дела или между
заключениями различных экспертов рассматриваются вышестоящими судами как
неисследованность обстоятельств дела и нередко влекут за собой отмену
приговора. Так, по делу Васильева, осужденного Гродненским областным судом по
ч.2 ст. 147 УК, в основу приговора были положены противоречивые заключения
экспертов. По заключению физико-технической экспертизы изъятым в ходе следствия
ножом могли быть причинены обнаруженные у потерпевшего телесные повреждения при
условии вхождения его в тело на глубину не более 6 см. В противном случае этим ножом ранения не могли быть нанесены. Согласно заключению
судебно-медицинского эксперта, потерпевшему причинено ранение грудной и брюшной
полости с повреждением внутренних органов, раневой канал которого составил 14 см. Очевидно, что по делу требовалось провести повторные экспертизы, чего не было сделано. Поэтому
приговор был отменен.

Полная и всесторонняя
оценка заключения эксперта и использование судом в полной мере установленных
экспертом фактов при доказывании фактических обстоятельств дела, на наш взгляд,
окажет положительное влияние на качество выносимых судебных постановлений, их
законность и обоснованность [1, с. 93].

Последним элементом
оценки заключения эксперта является определение его доказательственного
значения (силы). Нередко ошибки допускаются именно на этом этапе, когда
заключение, в общем правильное и обоснованное, неверно интерпретируется
следствием или судом, что чревато судебными ошибками.

Доказательственное
значение заключения эксперта может быть различным. Это зависит от многих
обстоятельств, от того, какие факты установлены экспертом, от характера дела,
от конкретной судебно- следственной ситуации, в частности, от имеющейся на
данный момент совокупности доказательств. Тем не менее, можно высказать
какие-то общие рекомендации об оценке доказательственного значения заключения
эксперта и указать на наиболее часто встречающиеся ошибки.

Прежде всего
доказательственное значение заключения эксперта определяется тем, какие
обстоятельства им устанавливаются, входят они в предмет доказывания по делу или
являются доказательственными фактами, уликами. Нередко эти обстоятельства имеют
решающее значение, от них зависит судьба дела (например, принадлежность
предметов к категории наркотиков, огнестрельного оружия, наличие у водителя
технической возможности предотвращения наезда и т. п.). Заключение эксперта в
таких случаях приобретает чрезвычайно важное значение по делу и поэтому
подлежит особо тщательной проверке и оценке.

В других случаях, когда
устанавливаемые экспертом факты не входят в предмет доказывания, они являются
косвенными доказательствами. Доказательственная ценность их может быть
различной. Наибольшую силу имеют выводы эксперта об индивидуальном тождестве
(идентификация отпечатка пальца, следы обуви и т. п.). На практике такие факты
считаются очень веским, а иногда и неопровержимым доказательством. Это
действительно так, однако при одном условии - если идентифицированный след не
мог быть оставлен при обстоятельствах, не связанных с преступлением. Чем больше
такая вероятность, тем меньше доказательственная ценность такого вывода. Кроме
того, нельзя сбрасывать со счета возможность умышленной фальсификации следа.

Более слабой, по
сравнению с установлением индивидуального тождества, уликой является вывод
эксперта о родовой (групповой) принадлежности объекта. Он выступает в качестве
косвенного доказательства такого тождества. Доказательственная значимость его
тем более, чем уже класс, к которому отнесен объект. Например, совпадение
группы крови означает лишь вероятность примерно 1/4 того, что эта кровь
оставлена данным лицом (поскольку существует четыре группы крови). Еще меньшую
доказательственную силу имеет, например, такой вывод: «Вещество наслоения на
почве относится к низкокачественному трансмиссионному маслу, не имеющему
никаких специфических особенностей», поскольку данное масло широко применяется
на автотранспорте. Обычно эксперты, относя объект к какому-то классу, дают
характеристику этого класса, указывают на его распространенность. Например,
эксперт-почвовед, констатируя, что исследуемые образцы почвы относятся к группе
карбонатных, слабо засоренных посторонними примесями, отмечает, что такой тип
почв является широко распространенным и характерным для данной местности. Если
же этого не сделано, то данное обстоятельство необходимо выяснить при допросе
эксперта, иначе определить доказательственную ценность такого вывода
невозможно. Например, вывод типа: «Исследуемые частицы резины и образцы резины
с правого заднего колеса автомобиля №... имеют общую родовую принадлежность,
т.е. относятся к резинам, изготовленным по одной рецептуре», невозможно
оценить, не зная, сколько существует таких рецептур.

Таким образом,
доказательственная сила выводов эксперта о родовой (групповой) принадлежности
объекта обратно пропорциональна степени распространенности класса, к которому
отнесен объект (кстати, эта закономерность относится к любому косвенному
доказательству - чем реже, уникальней какой-то признак, тем выше его цена как
улики, и наоборот, если он широко распространен, характерен для многих объектов,
то меньше его уличающая сила). Поэтому знание этой степени распространенности
является необходимым условием правильной оценки доказательственной значимости
вывода.

Выводы эксперта,
являющиеся косвенными доказательствами, могут быть положены в основу приговора
только в совокупности с другими доказательствами, они могут быть лишь звеном в
такой совокупности. Поэтому их роль зависит и от конкретной ситуации по делу,
от имеющейся наличности доказательств. Нередко они используются лишь на
первоначальном этапе расследования, для раскрытия преступления, а впоследствии,
когда получены прямые доказательства, утрачивают свою ценность. Например, если
обвиняемый дал подробные правдивые показания, показал место сокрытия трупа или
похищенных вещей и т. п., то следствие и суд будет уже мало интересовать вывод
эксперта о родовой принадлежности почвы с его сапог, хотя при раскрытии
преступления он и сыграл немаловажную роль. Однако, когда дело «идет» на
косвенных доказательствах, то каждая улика приобретает особую значимость, в том
числе и выводы эксперта, в других условиях не представляющие особой ценности.

Каковы наиболее часто
встречающиеся ошибки при оценке доказательственного значения таких выводов
эксперта? Прежде всего, это когда следствие и суд воспринимают их как
заключение об индивидуальном тождестве. Так, вывод об одинаковой родовой или
групповой принадлежности образцов почв воспринимается иногда как вывод о
принадлежности их к конкретному участку местности. Между тем, как указывалось,
принадлежность к любой, как угодно узкой группе неравнозначна индивидуальному
тождеству, она является лишь косвенным доказательством такого тождества [4, с.
54].

Доказательственная
значимость заключения эксперта зависит также и от логической формы вывода. На
протяжении многих лет является спорным вопрос о доказательственном значении
вероятных выводов эксперта. Многие авторы считают, что такие выводы не могут
использоваться в качестве доказательства, а имеют только ориентирующее
значение. Другие обосновывают их допустимость [15, с. 57]. В судебной практике
тоже нет единства по этому вопросу. Некоторые суды ссылаются на них в
приговорах как на доказательства, другие их отвергают. Однако в любом случае
нужно иметь в виду, что доказательственная ценность таких выводов (если таковую
признать) значительно ниже, чем категорических, они являются лишь косвенным
доказательством устанавливаемого экспертом факта.

Выводы в форме суждений
возможности, как указывалось, даются в случаях, когда устанавливается
физическая возможность какого-либо события, факта (например, возможность
самовозгорания какого-либо вещества в определенных условиях, возможность
самопроизвольного движения автомобиля в заторможенном состоянии). Такие выводы
тоже имеют определенное доказательственное значение. Однако следует отметить,
что они устанавливают лишь возможность события как физического явления, а не
то, что оно фактически имело место. Доказательственное значение их примерно
такое же, как и результатов следственного эксперимента, устанавливающего
возможность какого-то события. Между тем суды иногда интерпретируют их как
выводы о действительных фактах. Например, вывод эксперта о возможности
«самопроизвольного» выстрела без нажатия на спусковой крючок истолковывается
как вывод о том, что такой выстрел имел место.

Доказательственная
ценность альтернативного вывода, в котором эксперт дает два или более варианта
(например: «На данном листе текста первоначально была цифра «1» или «4».),
состоит в том, что он исключает другие варианты, а иногда позволяет в
совокупности с другими доказательствами прийти к какому-то одному варианту.

Условные выводы (типа:
«Текст отпечатан не на данной машинке, если ее шрифт не менялся.») могут
использоваться в качестве доказательств только при подтверждении условия,
которое устанавливается не экспертным, а следственным путем.

По результатам оценки
заключения эксперта может быть проведен допрос эксперта либо назначена
дополнительная или повторная экспертиза. Допрос эксперта проводится для
разъяснения или дополнения заключения, если это не требует проведения
дополнительных исследований (о сущности и надежности примененной методики, о
значении отдельных терминов и т. п.). При этом может быть поставлен и вопрос,
имеющий самостоятельное доказательственное значение (например, мог ли
потерпевший передвигаться после полученного ранения?) [4, с. 54].

При недостаточной
ясности или полноте заключения, а также в случае возникновения новых вопросов в
отношении ранее исследованных обстоятельств может быть назначена дополнительная
экспертиза, проведение которой поручается тому же или другому эксперту. А в
случае необоснованности заключения эксперта, наличия сомнений в его
правильности может быть назначена повторная экспертиза [16, с. 194].

В процессуальной
доктрине высказывались различные мнения о том, что может быть основанием
назначения и предметом повторной экспертизы. Законодатель различает два
основания назначения повторной экспертизы:

1) необоснованность
заключения;

2) наличие противоречий
между заключениями нескольких экспертов [6, с. 243].

В ходе повторной
экспертизы заново решаются те же вопросы, поскольку выводы эксперта вызывают
сомнение по существу. Поэтому она может быть поручена только другому эксперту
или другим экспертам. Если эксперт, проводящий повторную экспертизу, приходит к
другим выводам, он должен в своем заключении объяснить причины расхождения в
выводах, т.е. по существу дать оценку (не правовую, конечно, а специальную)
первичного заключения, что облегчает оценку обоих заключений следствием и
судом. При наличии двух противоречивых заключений экспертов суд может одно из
них принять, а другое - отвергнуть (мотивировав свое решение), либо назначить
еще одну экспертизу [4, с. 55].

Эксперт, производящий
повторную экспертизу, не оценивает первоначальное заключение эксперта как
доказательство (право на это в процессе имеет только суд), но он вполне
компетентен давать профессиональную оценку правильности установленных
специальных фактов. Такая оценка является составной частью применения
специальных знаний при исследовании доказательств. Следует подчеркнуть, что
заключение эксперта, даваемое по итогам повторной экспертизы также является
доказательством [6, с. 245].

Таким образом,
исследование и оценка заключения эксперта - важнейший этап следственной и
судебной деятельности, в ходе которых проверяется и оценивается доказательная
сила заключения. Исследование доказательств представляет собой процесс
непосредственного восприятия и анализа доказательств с целью установления
достоверности каждого из них, достаточности их совокупности для правильного
определения юридических фактов, имеющих значение для дела обстоятельств. Как
всякое другое доказательство, заключение эксперта подвергается тщательной,
всесторонней проверке и критической оценке. Проблема оценки заключения эксперта
в теории и практики судебной экспертизы сталкивается с определенными
трудностями, среди которых проблема проверки и оценки обоснованности,
достоверности заключения эксперт, а также допустимости применяемых им методик с
точки зрения прав человека. Оценка доказательств имеет логическую и правовую
стороны, и будучи мыслительным актом, проявляется во вне в процессуальных
действиях.

Список
использованных источников

1. Белячиц, Н.А.
Особенности оценки судом заключения эксперта в уголовном судопроизводстве/ Н.А.
Белячиц// Вестник Академии МВД Республики Беларусь.- 2007.-№ 2.- С.90-93.

2. Матийченко, Б.А.
Вопросы оценки заключения эксперта следователем и судом / Б.А. Матийченко //
Общетеоретические, правовые и организационные основы судебной экспертизы: сб.
науч. тр.- М., 1987.- С. 39-42.

3. Жуков, Ю.М. Судебная
экспертиза в советском гражданском процессе: учебное пособие/ Ю.М. Жуков.- М.:
Зерцало, 1988.- 68 с.

4. Орлов, Ю.К. Заключение эксперта и его
оценка (по уголовным делам): Учебное пособие/ Ю.К.Орлов.- М.: Юристъ,1995.- 64
с.

5. Уголовный- процессульный кодекс
Республики Беларусь с изм. и доп. по состоянию на 21 ноября 2005 г.- Офиц.
изд.- Мн.: Амалфея, 2005.- 320 с.

6. Сахнова, Т.В. Судебная экспертиза:
учебник /Т.В. Сахнова.- М.: Городец, 2000.- 308 с.

7. Ефремов, И.А.
Вопросы теории и практики судебной экспертизы в уголовном судопроизводстве/ И.А.
Ефремов// Российский следователь.- 2006.- № 4.- С. 2-6 .

8. Бахтадзе, Г.
Процессуальные проблемы назначения и производства судебных экспертиз в стадии
возбуждения уголовного дела/Г. Бахтадзе// Уголовный процесс.- 2006.- № 5.- с.
90.

9. Кобликов. А.С. Учебник уголовного
процесса: учебник / под общ.ред. А.С. Кобликова.- М. Фирма «Спарк»,1995.- 382
с.

10. Рохлина, В.И.
Уголовно- процессуальное право: учебник для студентов юридических вузов и
факультетов / под общ. ред. В.И. Рохлина.- Санкт- Петербург: Юридический центр.
Пресс, 2004.- 653 с.

11. Корухов, Ю.Г.
Достоверность экспертного заключения и пути совершенствования ее оценки/ Ю.Г.
Корухов// Вопросы теории судебной экспертизы и совершенствования деятельности
экспертных учреждений: Сб.науч.тр.,- М.- 1988.- С. 46-48.

12. Винберг, А.И.
Основные принципы советской криминалистической экспертизы: учебное пособие/ А.И.
Винберг, - М., 1949.- 78 с.

13. Педенчук, А.К.
Проблемы обеспечения достоверности заключения эксперта (в помощь экспертам,
следователям и судьям): учебное пособие. - М., 1991.- 68 с.

14. Белячиц, Н.
Некоторые аспекты истинности и достоверности заключения эксперта/ Н.А.
Белячиц// Юстиция Беларуси.- 2006.- № 4.- С. 65.

15. Вандер, М.Б. Тактика
криминалистической экспертизы материалов, веществ и изделий: учебное пособие/
М.Б. Вандер.- Спб.,1993.- 86 с.

16. Борико, С.В. Уголовный процесс:
Учебное пособие/ С.В. Борико.- Мн.: Амалфея, 2000.- 384 с.