Теория Мальтуса и современность

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ ГОРОДА МОСКВЫ

"МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ИНСТИТУТ

ИНДУСТРИИ ТУРИЗМА"

КАФЕДРА ТУРИЗМА

ДИСЦИПЛИНА

"ГЕОГРАФИЯ"

РЕФЕРАТ

"
ТЕОРИЯ МАЛЬТУСА И СОВРЕМЕННОСТЬ
"

Выполнила студентка

2 курса 205-c группы

факультета заочного обучения

Нечипоренкo М.А.

Проверил преподаватель

Христов Т.Т.

МОСКВА 2010 год

Оглавление:

ВВЕДЕНИЕ

Народонаселение — совокупность людей, живущих на Земном шаре, то есть человечество; или живущих в пределах конкретной территории — континента, страны, области и так далее Народонаселение непрерывно возобновляется в ходе воспроизводства. Показатели, характеризующие население:

1. численность и динамика численности;

2. интенсивность демографических процессов: рождаемость, смертность, естественный прирост, брачность;

3. расселение, урбанизация, миграция;

4. возрастно-половой состав и семейное состояние;

5. уровень образования;

6. расовый, языковый, этнический и религиозный состав.

С давних пор каждый из этих показателей интересовал ученых, философов, исследователей. Наука, изучающая эти показатели — демография. Термин ”демография” был введен в 1855 году французским ученым А.Гийоаром. Демография исследует закономерности развития структуры, размещение и динамику народонаселения, разрабатывает теории народонаселения, политику народонаселения, прогноз его численности. Наряду с этим в рамках демографии изучается рождаемость, брачность, разводимость, смертность, образовательный уровень, социальная структура, расовый, языковой, национальный состав народонаселения, его миграция, урбанизация. Центральное место в демографии занимает исследование воспроизводства населения, изменения его численности, состава и размещения под влиянием естественного движения (рождаемость, смертность), миграции и мобильности населения.

Со времени зарождения экономики как науки к демографическим показателям примкнули и экономические. Мы не будем принимать всерьёз рассуждения древних мудрецов, а лишь ознакомимся с ними.

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ МЫСЛЬ ДРЕВНЕГО МИРА

Выразители экономической мысли древнего мира — крупные мыслители и отдельные правители рабовладельческих государств — стремились идеализировать и сохранить навсегда рабовладение и натуральное хозяйство [2].

Доказательства идеологов древнего мира основывались преимущественно на категориях морали, этики, нравственности и были направлены против крупных торгово-ростовщических операций, то есть против свободного функционирования денежного и торгового капитала.

Источниками экономической мысли Древнего Востока были:

ñВавилон — кодекс царя Хаммурапи;

ñКитай — Конфуций;

ñИндия — трактат «Архашастра».

Свод законов царя Хаммурапи (1792-1750 гг. до н. э.) создан около 1760 г. до н. э. Он уделяет особое внимание укреплению власти рабовладельцев над рабами, частной собственности вообще и охране интересов царских служилых людей; дает возможность сделать вывод о весьма значительном развитии товарно-денежных отношений в Вавилонии.

Конфуций (Кун-цзы) (551-479 гг. до н. э.) заложил основы конфуцианства — этико-политического учения, оказывавшего огромное влияние на развитие духовной культуры, политической жизни и общественного строя Китая на протяжении более чем двух тысяч лет. Конфуцианство призывало государей управлять народом не на основе законов и наказаний, а при помощи добродетели, примером высоконравственного поведения, на основе обычного права, не обременять народ тяжелыми налогами и повинностями [2].

Индийский трактат «Артхашастра» (буквально — «наука о пользе, о практической жизни») — это собрание наставлений по вопросам управления государством. В трактате описывается идеальное государство с разветвленной полицейской системой и сильной царской властью, для укрепления которой допускаются любые средства. Этот трактат — важнейший источник сведений об общественных отношениях, экономике, политических институтах Древней Индии. Автором трактата считается Каутчлья (IV в. до н. э.) — древнеиндийский государственный деятель.

В соответствии с этими источниками для азиатского способа производства характерны:

ñчрезмерное регулирование хозяйства посредством регламентации сферы ссудных операций и торговли;

ñведущая роль в экономике отводится собственности государства;

ñнеприкосновенность частной собственности.

Экономическая мысль Древней Греции связана с именами Ксенофонта, Платона и Аристотеля.

Ксснофонт (430-354 гг. до н. э.) в трактате «О домашнем хозяйстве» дал характеристику образцового, с его точки зрения, хозяйства и образцового гражданина. Его труд «О доходах» — попытка найти выход из экономических трудностей Афин. Важнейшие идеи трактата «О домашнем хозяйстве» сводятся к следующему:

1.
естественным происхождением является разделение труда на умственный и физический, а людей - на свободных и рабов;

2.
любой товар обладает полезными свойствами (потребительная стоимость) и способен обмениваться на другой товар (меновая стоимость).

Платон (428-347 гг. до н. э.) создал теорию идеального общественного устройства и изложил ее в своем труде «Государство». Коренной идеей такого устройства является идея справедливости; каждый занимается тем, к чему более приспособлен. Под справедливостью философ подразумевал так называемую цельную добродетель, объединяющую мудрость, мужество и просветленное (аффектное) состояние и представляющую их равновесие. Платон проповедовал уничтожение частной собственности, общность жен и детей, государственную регулируемость браков, общественное воспитание детей, которые не должны знать своих родителей.

Аристотель (384-322 гг. до н. э.) основывал свое экономическое учение на предпосылке, что рабство — явление естественное и всегда должно быть основой производства. Ключевые положения его труда «Политика»:

1.
обязательным является наличие частной собственности;

2.
все виды деятельности разделены на две группы: экономию и хрематистику. Под экономией Аристотель понимал изучение естественных явлений, связанных с производством потребительных стоимостей; к ней же относил мелкую торговлю, необходимую для удовлетворения потребностей людей. Под хрематистикой — изучение противоестественных, с его точки зрения, явлений, связанных с накоплением денег; сюда же причислял и крупную торговлю. В соответствии с этим Аристотель установил два вида богатства: как совокупность потребительских стоимостей и как накопление денег, или как совокупность меновых стоимостей. Источником первого вида богатства он считал земледелие и ремесло и называл его естественным, поскольку оно возникает в результате производственной деятельности, направлено на удовлетворение потребностей людей и его размеры ограничены этими потребностями. Второй вид богатства Аристотель называл противоестественным, так как оно возникает из обращения, не состоит из предметов непосредственного потребления, и размеры его ничем не ограничиваются. Таким образом, Аристотель одобряет экономическую деятельность и порицает хрематистику;

3.
деньги выступают в роли соизмерителя при обмене, и поэтому их нельзя ссужать (монета не может рождать монету). Аристотель считал, что деньги стали «всеобщим средством обмена» в результате соглашения;

4.
человек, по мнению Аристотеля, есть существо, которое не может жить вне общества и государства. Следовательно, государство важнее семьи и отдельной личности. Рассматривая воспитание как средство укрепления государственного строя, философ считал, что школы должны быть только государственными и в них все граждане, исключая рабов, должны получать одинаковое воспитание, приучающее их к государственному порядку [2].

Эти теории, конечно, были лишь предвестниками современных экономических теорий. Их содержание полностью определялось слабым развитием производства и торговли, а задачи, ставившиеся жизнью перед мыслителями, не были достаточно сложными, чтоб двигать фундаментальную экономическую науку вперед.

ЗАРОЖДЕНИЕ СОВРЕМЕННОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ

Наукой в современном понимании экономика стала благодаря трудам Адама Смита (1723-1790). Развитие промышленного производства в XVIII веке привело к росту общественного разделения труда, что потребовало увеличения роли торговли и денежного обращения. Складывавшаяся практика вступала в противоречие с господствовавшими представлениями и традициями в экономической сфере. Возникла необходимость пересмотра существовавших экономических теорий. Материализм Смита позволил ему сформулировать идею объективности экономических законов.

Смит изложил логичную систему, которая объяснила работу свободного рынка на базе внутренних экономических механизмов, а не внешнего политического управления. Этот подход до сих пор является основой экономического образования.

Смит сформулировал концепции «экономического человека» и «естественного порядка». Смит считал, что человек является основой всего общества, и исследовал поведение человека с его мотивами и стремлением к личной выгоде. Естественный порядок в представлении Смита — это рыночные отношения, в которых каждый человек основывает своё поведение на личных и корыстных интересах, сумма которых и образует интересы общества. В представлении Смита, такой порядок обеспечивает богатство, благополучие и развитие как отдельного человека, так и общества в целом.

Одним из важнейших принципов учения Адама Смита была неразрывная интеграция человека со всеми его потребностями (питаться, одеваться, размножаться и многими другими) и способностями (учиться, работать, творить) в экономические отношения.

В своих трудах Адам Смит опирался на знания, полученные его предшественниками, философами начала и середины XVIII века. Среди них можно выделить следующих.

Ричард Кантильон (1680-1734). Основным вкладом Кантильона в экономическую науку является его работа «Очерк о природе торговли вообще», в которой Кантильон размышляет о богатстве и его распределении, подробно описывает теорию населения и теорию денежного обращения, особенно выделяет главенствующую роль предпринимателей [3].

Антонио Дженовези (1712-1769). В 1754 году в Неаполе была основана первая в Европе кафедра политической экономии, и Антонио Дженовези становится её профессором. В 1765 году Дженовези опубликовывает первый в истории Италии труд по национальной экономике Италии, где он особенно подчёркивал значение факторов производства и рассматривал функции денег шире, чем средство накопления и сбережения [3].

Анн Робер Жак Тюрго (1727-1781) — французский экономист и государственный деятель. Вошел в историю как один из основоположников экономического либерализма [2].

Из современников Адама Смита можно выделить Иеремию (Джереми) Бентама (1748-1832), отстаивавшего идею свободной торговли и ничем не стеснённой конкуренции, что, по его мнению, должно обеспечить спокойствие общества, справедливость, равенство [3].

Еще одним видным, более глубоким и последовательныйм деятелем, основоположником современной экономической теории является Давид Рикардо (1772-1823). Он развил в своих трудах теории стоимости, денег, капитала, воспроизводства, ренты, заработной платы [1].

В те же времена, времена «хлебных законов», в Англии жил и трудился Томас Мальтус, друг Давида Рикардо.

КРАТКАЯ БИОГРАФИЯ ТОМАСА МАЛЬТУСА

Томас Роберт Мальтус (1766-1834) родился в сельской местности недалеко от Лондона и был вторым сыном просвещенного сквайра (помещика). Поскольку состояния в английских семьях не делятся между детьми, он не получил наследства, но зато получил хорошее образование — сначала дома, а потом в колледже Иисуса (Джесус-колледже) Кембриджского университета. Окончив колледж, Мальтус принял духовный сан в англиканской церкви и получил скромное место второго священника в сельском приходе. В 1793 г. он стал также членом (преподавателем) колледжа Иисуса и оставался им до своей женитьбы в 1804 г. Условием членства в колледже было безбрачие.

Много времени молодой Мальтус проводил в доме отца, с которым вел бесконечные беседы и споры на философские и политические темы. Как это ни странно, старик был энтузиастом и оптимистом, а молодой человек — скептиком и пессимистом. Мальтусу-старшему были близки идеи французских энциклопедистов и английского утопического социалиста Уильяма Годвина (1756-1836) о бесконечной возможности совершенствования общества и человека, о близости "золотого века" человечества. Мальтус-младший был настроен ко всему этому критически. На будущее человечества он смотрел мрачно, в утопии Годвина не верил.

Надо сказать, что в суждениях Годвина было больше эмоционального, чем рационального. Воспламененный идеями Руссо, он считал, что общество делится на два класса: богатых и бедных. Последние составляют 98% населения. Бедные создают весь доход, но сами они не получают почти что ничего. Они находятся в положении вьючных животных. Почти весь продукт их труда достается ничтожному меньшинству, которое в силу этого и является богатым. Причина социального неравенства, а тем самым и нищеты — в существовании частной собственности. Необходимо уничтожить собственность и упразднить государство, покровительствующее богатым.

Подыскивая аргументы в спорах с отцом, Мальтус-младший натолкнулся у нескольких авторов XVIII в. на идею о том, что люди размножаются быстрее, чем растут средства существования, что население, если его рост ничем не сдерживается, может удваиваться каждые 20-25 лет. Мальтусу казалось очевидным, что производство пищи не может расти столь же быстрыми темпами. Значит, силы природы не позволяют человечеству выбиться из бедности. Чрезмерная плодовитость бедняков — вот главная причина их жалкого положения в обществе. И выхода из этого тупика не предвидится. Никакие революции тут не помогут.

В 1797-1893 гг. Томас Мальтус исполнял обязанности викария одного из приходов графства Суррей.

В 1798 г. Мальтус анонимно опубликовал небольшой памфлет под заглавием "Опыт о законе народонаселения в связи с будущим совершенствованием общества". Свои взгляды он излагал резко, бескомпромиссно, даже цинично. Мальтус, например, писал: "Человек, пришедший в занятый уже мир, если его не могут прокормить родители, чего он может обоснованно требовать, и если общество не нуждается в его труде, не имеет права на какое-либо пропитание; в сущности, он лишний на земле. На великом жизненном пиру для него нет места. Природа повелевает ему удалиться и не замедлит сама привести свой приговор в исполнение". Потом Мальтус счел необходимым снять это место в ряде последующих изданий "Опыта". Вообще именно это первое издание «Опыта» Мальтуса содержало наиболее жесткие его суждения. Там прямо говорилось, что рождающие детей без заботы о том, как их прокормить, заслуживают того наказания, которое предуготовила им природа, и "было бы жалкой амбицией желать вырвать бич из ее рук и ослабить действие законов природы, установленных Божественным промыслом, которые приговорили этого человека вместе с его семьею к страданиям". Впоследствии Мальтус сильно смягчил свои суждения и даже (вопреки своей теории) высказался за предоставление государственной помощи семьям с числом детей больше шести. Скандальная слава первого «Опыта» стала причиной его многочисленных переизданий с дополнениями и исправлениями в последующем. Интересно будет отметить, что именно Мальтус первым употребил выражение "борьба за существование", которое впоследствии напрямую позаимствовал у него Чарльз Дарвин.

Впрочем, в жизни Мальтус, как сообщают современники, был общительным и даже приятным человеком: его дружба с Рикардо косвенно это подтверждает. Он отличался удивительной уравновешенностью и спокойствием духа, никто никогда не видел его рассерженным, слишком радостным или слишком угнетенным.

В 1805 г. Мальтус получил кафедру профессора современной истории и политической экономии в только что основанном колледже Ост-Индской компании. Он исполнял также в колледже обязанности священника. В 1815 г. Мальтус опубликовал свою работу о земельной ренте, в 1820 г. — книгу "Принципы политической экономии", в основном содержащую полемику с Рикардо. По политическим взглядам он был вигом, но весьма умеренным, всегда стремился, как сказано о нем в английском биографическом словаре, к золотой середине. Умер он скоропостижно от болезни сердца в декабре 1834 г. [4].

«ОПЫТ О ЗАКОНЕ НАРОДОНАСЕЛЕНИЯ»

В большинстве учебников экономики о Томасе Мальтусе написано весьма скромно, и складывается устойчивое представление о чуть ли не средневековом клерикальном мракобесе, призывавшем уничтожать несчастных бедняков в угоду материальному благополучию обеспеченных слоев общества.

Мальтус указывал на «перенаселение», как основную причину экономических катаклизмов того периода. Просто и понятно. Общество было готово к восприятию такого лаконичного объяснения. Вместе с тем, сам Мальтус не считал, что ограничение населения есть рецепт достижения экономического процветания (это весьма сомнительная «заслуга» его последователей). Да, он указывал на существование ограничителей: превентивных (поздние браки и воздержание как до, так и после) и поствентивных (высокая смертность, связанная с болезнями, войнами или голодом). Но это по Мальтусу — не руководства к действию, а факторы, балансирующие макроэкономическое равновесие (для последнего, чтобы быть точным, автор использовал термин «порядок и гармония»).

В области теории развития населения Мальтус совершил в своё время прорыв, он так же является одним из наиболее влиятельных экономистов, а также одним из немногих представителей «гуманитарного» знания, оказавшим существенное влияние в естественных науках (Дарвин, создатель эволюционной теории, был его большим поклонником, считая заимствованную у Мальтуса борьбу за существование основным элементом своей концепции). Мальтус дал имена таким направлениям как мальтузианство и неомальтузианство, а также заложил основы экологии, ее дилеммы: хищник-жертва.

В книге «Опыт о законе народонаселения» Т. Мальтус определяет закон народонаселения как проявление во всех живых существах постоянного стремления «размножаться быстрее, чем это допускается находящимся в их распоряжении количеством пищи». И именно исследованию последствий этого «великого и тесно связанного с человеческой природой закона, действовавшего неизменно со времени происхождения обществ», Мальтус посвящает свой труд «Опыт о законе народонаселения».

Особенно отчетливо позиция Мальтуса обнаруживается в полемике с пастором У. Годвином. Годвин считал, что или наука сумеет найти неограниченные ресурсы для обеспечения народонаселения продовольствием, или человеческий разум сможет ограничить, обуздать увеличивающийся рост населения. Но всё же основным их постулатом была святая вера в то, что какие бы проблемы не стояли перед человечеством, будь то перенаселённость или истощение ресурсов, люди всегда найдут решение и ключ к бесконечному процветанию. Согласно обычному ходу дела, как в области истории учений, так и в области фактов такой ярый оптимизм неизбежно должен был вызвать реакцию. Она не заставила себя ждать и появилась в форме «Опыта о законе народонаселения» Мальтуса.

Как уже упоминалось выше, по мнению Годвина, богатства хватило бы на всех, если бы оно распределялось равномерно. Да, соглашается Мальтус, если все национальное богатство разделить поровну, бедность действительно исчезнет…. но только на момент. Достаток пищи для всех снимет все преграды для размножения. Это вызовет неограниченный рост населения, далеко выходящий за пределы возможности его прокормить. Возникнет такой голод, которого еще не было. Воцарится беспросветная нужда, «чувство взаимной любви исчезнет, дурные страсти вновь обнаружатся, проснется присущий людям инстинкт самосохранения, и личный интерес станет опять царить между людьми, заглушая всякие другие побуждения». Следовательно, проблема бедности никак не связана с социальной системой [4]. Особую остроту этой полемике придавал тот факт, что, как и Годвин, Мальтус являлся священником, выполняя эти обязанности даже после того, как получил кафедру профессора современной истории и политической экономии в колледже Ост-Индской компании.

Все, даже лица, совершенно незнакомые с социологическим исследованием, знают незабвенные формулы Мальтуса, согласно которым, с одной стороны, с ужасающей быстротой происходит рост предоставленного самому себе населения, а с другой — относительно медленно умножаются средства пропитания. Поэтому Мальтус представляет рост населения геометрической прогрессией, т. е. рядом цифр, последовательно растущих от умножения на какую-нибудь одну цифру, и он берет простейший ряд, каждый член которого вдвое больше предыдущего. А рост производства он представляет арифметической прогрессией, т.е. рядом цифр, последовательно увеличивающихся от приложения одной какой-нибудь цифры, и он берет простейший ряд, именно ряд целых цифр. Таким образом, у него получается:

1 2 4 8 16 32 64 128 256…

1 2 3 4 5 6 7 8 9…

Эту концепцию впоследствии назовут законом убывающего плодородия земли. Удвоение количества жителей Земли, писал он, фактически равносильно тому, что величина земного шара уменьшилась наполовину. И чем больше население, тем меньше обрабатываемой земли остается на одного человека. Поэтому в силу действия закона убывающего плодородия возникает тенденция отставания роста продовольственных ресурсов от роста населения.

Мальтус предполагает, что каждый член прогрессии соответствует периоду в двадцать пять лет. С первого же взгляда видно, что если население удваивается каждые двадцать пять лет, а средства существования в каждый такой период увеличиваются только на одно и то же количество, то расхождение между двумя рядами происходит в ужасающей пропорции.

Мальтусовская теория народонаселения включает в себя три положения:

1.
Все народы, об истории которых имеются достоверные данные, обладали столь высокой способностью к самовоспроизводству, что увеличение их численности оказалось бы стремительным и непрерывным, если бы оно не сдерживалось нехваткой средств существования либо другими причинами: болезнями, войнами, убийствами новорожденных и т. д.

2.
Ни одна страна вплоть до момента выхода книги Мальтуса не в состоянии была обеспечить себя достаточным объемом потребительских благ после того, как плотность населения на ее территории оказывалась чрезмерно высокой. Экономика не способна выйти за пределы своих производственных возможностей, определяемых, прежде всего возможностями природной среды.

3.
Происходившее в прошлом, очевидно, повторится и в будущем и рост населения, если он не ограничен сознательным воздержанием, будет сдерживаться бедностью, войнами, болезнями и прочими губительными причинами. Для предотвращения демографического взрыва Мальтус предлагал несостоятельным людям отказываться от вступления в брак, что могло бы сбить высокие темпы роста населения.

Первое из этих положений — ключевая первичная аксиома; второе и третье — фактически выводятся из первого. Недостаток средств существования есть конечный ограничитель не в том смысле, что он действует после всех остальных, но в том, что остальные ограничители рассматриваются как проявление нехватки продовольствия. Это относится и к предупредительным факторам, так как Мальтус не сумел объяснить добровольное ограничение численности населения никакими иными мотивами, кроме страха перед голодом.

Идеи Мальтуса получили немедленный отклик именно потому, что были чрезвычайно просты и не требовали ни создания новой аналитической концепции, ни фактографических открытий. Казалось, все, что он сделал, — это свел воедино несколько хорошо известных жизненных фактов и сделал из них необходимые выводы. В самом деле, разве население не растет всегда лишь постольку, поскольку оно может себя прокормить? И разве бесконтрольное размножение человека не привело бы вскоре к невозможной ситуации при любом темпе роста средств существования? Знаменитое противопоставление двух видов прогрессий, предложенное Мальтусом, — геометрической для прироста населения и арифметической для прироста продовольствия — действовало с гипнотической убедительностью лозунга или рекламы. Легко было увидеть: «даже поверхностное знакомство с цифрами покажет», как говорил Мальтус, что если прирост выражается сложным процентом, то самое малое конечное число при самом низком темпе в конце концов, станет больше самого большого числа, рост которого выражается простым процентом (сравните: 2+4+8+16+32...и 1000+1003+1006+1009+...). Добавочное население будет воспроизводиться дальше (отсюда и сложный процент), а прироста добавочных продовольственных ресурсов не будет. Следовательно, при любой исходной ситуации вскоре «все билеты будут проданы».

Мальтус приводил в защиту своей теории и логику, и факты, но и то и другое не слишком тщательно. Он не сомневался: то, что мы назвали первичной аксиомой, действительно верно. Из данных сомнительной американской статистики, не делавшей разницы между числом родившихся и числом иммигрантов, он сделал вывод, что при неконтролируемом размножении численность населения будет удваиваться каждые 25 лет; это означает прирост почти на 3% ежегодно (на самом деле биологический предел прироста — 5% в год). Имея в виду, что в цивилизованных обществах, как известно, уже очень давно темп прироста населения снижается, можно считать несколько смелым предположение Мальтуса о том, что темп в 3% будет всеобщим. Важнее, однако, другое: он признавал, что в американских колониях не было снижения жизненного уровня населения. Из этого следует, что производство средств существования там тоже должно было расти средним геометрическим темпом в год. Однако этого он не признавал, настаивая, что «не известны случаи», чтобы производство средств существования росло сколько-нибудь устойчивым средним геометрическим темпом. Но если производство средств существования растет только в арифметической прогрессии, как могло население расти в геометрической и не умирать с голоду?

Отождествляя «средства существования» с пищевыми продуктами, он хотел показать согласно логике того времени, что быстро увеличивать производство продовольствия просто не представляется возможным, так как ресурсы земли ограниченны, а агрономические усовершенствования в сельском хозяйстве идут слишком медленно. Для подтверждения своей правоты у него была магическая формула: закон убывающего плодородия почвы. Но Мальтус не только утверждал, что приращение земельного фонда обходится все дороже, он еще полагал, что накопление капитала и изменения технологиях никогда не смогут компенсировать ограниченность природных ресурсов.

В первом издании своего «Опыта» Мальтус не упоминал тенденцию убывающего плодородия почвы, а в шести последующих изданиях и даже в своей последней публикации на эту тему — «Общем взгляде на проблему народонаселения» — он показал, что явно предпочитает обращаться напрямую к интуиции читателей вопреки строгой формулировке своего закона. Во всем литературном наследии Мальтуса присутствует неопределенность относительно того, какой вариант закона убывающего плодородия относится к сравнительным темпам роста населения и средств существования. Он считал, что возможности производства пищи «явно ограничены недостатком земли... и снижением того прироста продукта, который должен быть получен благодаря постоянному приложению добавочных капиталов к не обрабатываемой земле».1 Здесь статический закон дан в неполной формулировке, подразумевающей не столько предельный, сколько средний показатель эффективности.

Мальтус отмечал, что «хотя благодаря экономии труда и улучшенной системе животноводства в оборот могут быть введены худшие земли, чем те, которые использовались прежде, однако полученное таким образом добавочное количество жизненных благ никогда не будет настолько велико, чтобы в течение сколько-нибудь долгого времени перекрывать действие принудительных и предупредительных ограничений роста народонаселения». Мальтус полагал, что накопление капитала и изменения в технологиях никогда не смогут компенсировать ограниченность природных ресурсов.

По существу, Мальтус противопоставил гипотетическую способность населения к росту в определенном темпе фактической невозможности увеличивать продовольственные ресурсы тем же темпом. На первый взгляд может показаться, что это положение не может быть проверено. Но именно это положение является главным звеном в рассуждении Мальтуса о том, что рост населения не ограничивается ничем иным, кроме страха голода. Следовательно, давление населения на наличные продовольственные ресурсы существует всегда. В первом издании своего «Опыта» Мальтус именно это и утверждал.

Таким образом, теория народонаселения Мальтуса оказалась в опасной близости к тавтологии в обличье теории. Если мы соглашаемся с Мальтусом в том, что контроль над рождаемостью — вещь морально предосудительная, на его стороне история роста народонаселения в течение последних двух столетий: численность населения не сдерживалась ничем, кроме «нищеты и порока». Еслиже мы,
напротив, находим контроль над рождаемостью морально оправданным, Мальтус опять-таки прав: «нравственное обуздание» в широком смысле слова — это одно из ограничений роста населения сверх ресурсов продовольствия. Теорию Мальтуса невозможно опровергнуть, так как она неприменима ни к каким вероятным или действительным демографическим тенденциям: она претендует на то, чтобы описывать реальный мир, но ее описание справедливо по определению ее собственной терминологии.

Статистические выкладки Мальтуса несколько спорны не столько потому, что ему не хватало доброкачественной статистики, сколько из-за неспособности его теории выдержать столкновение с эмпирическими данными. Но Мальтус был ближе к делу, когда в предисловии ко второму изданию своего «Опыта» заметил, что, «если какие-либо ошибки, помимо моей воли, вкрались в эту работу, они не могут иметь значительного влияния на сущность моих соображений».

Одна из трудностей интерпретации теории Мальтуса состоит в точном определении понятия перенаселенности. Если мы допустим, что Мальтус под перенаселенностью имел в виду ситуацию, когда население слишком велико, чтобы прокормиться отечественным продовольствием, то возможностей внешней торговли вполне достаточно, чтобы прогнать Мальтусов призрак голода. Но иногда Мальтус, а также английские экономисты Нассау Сениор (1790-1864) и Джон Стюарт Милль (1806-1873) давали более существенное определение: население слишком велико для достижения максимальной эффективности производства, и сокращение его численности повысило бы среднедушевой доход. В 1920-х годах это положение сформировалось в виде так называемой теории оптимальной численности населения: если население того или иного региона слишком малочисленно для ведения эффективного производства — а «разделение труда ограничивается масштабом рынка» — или, напротив, слишком многочисленно, то очевидно, что может существовать некая промежуточная точка, в которой численность населения оптимальна. Иначе говоря, оптимальна та численность населения, при которой доход на душу максимален. Из этой концепции оптимальной численности следует, что тенденция снижения уровня заработной платы до прожиточного минимума свидетельствует о перенаселенности. Эта трактовка теории опирается на совершенно механическое понимание связи между уровнем заработной платы и численностью населения. По мере адаптации рабочие привыкают к более высокому жизненному стандарту; прожиточныйминимум поднимается, а рост населения замедляется до тех пор, пока технический прогресс не дает этому процессу новый толчок. Если прожиточныйминимум — это не биологически необходимая сумма благ, а, как любил подчеркивать Рикардо, функция «привычки и обычая», то утверждение, что «заработная плата находится на уровне прожиточного минимума», не дает возможности судить о желательной численности населения.

Можно увидеть, как несправедливы расхожие представления историков-обществоведов, будто бы экономисты-классики были «пессимистами», убежденными в наличии тенденции сохранения заработной платы на уровне прожиточного минимума. У них могли быть другие основания для пессимизма, но все они без исключения считали, что жизненный уровень рабочих может быть повышен. Механизм взаимозависимости заработной платы и численности населения использовался для демонстрации полной эластичности долговременной кривой предложения труда, из которой следует, что заработная плата определяется предложением независимо от спроса. Тем не менее, обычно признавалось, что в реальной жизни для адаптации к повышению заработной платы может потребоваться не менее целого поколения. Вполне очевидно, что теория прожиточного минимума заработной платы — это никакая не теория: прожиточный минимум берется как нечто данное, обусловленное тем, как трудовое население относится к продолжению рода, а также, по-видимому, общим уровнем медицинских познаний. Это всего лишь один из примеров классической склонности упрощать анализ, уменьшая число переменных, подлежащих определению.

Теория прожиточного минимума заведомо не годится для определения заработной платы в какой-либо конкретной ситуации из-за своей безнадежной неоднозначности: мы не можем знать, о каком отрезке времени идет речь. Например, если заработная плата равна прожиточному минимуму, это значит, что рабочие воспроизводят свою численность в пределах возмещения естественного выбытия: в каждой семье по двое детей (мы отвлекаемся от детской смертности). Но поскольку прирост народонаселения обычно составляет положительную величину и численность рабочей силы все время увеличивается, постольку «рыночный» уровень заработной платы всегда и в любой момент должен быть выше, чем «естественный прожиточный минимум».

Поскольку, как уже многократно указывалось выше, согласно Мальтусу, население растет быстрее производства продуктов потребления и для сохранения равновесия «необходимо, чтобы размножение задерживалось», то в современном обществе это действует через изменение заработной платы. Это происходит автоматически в том смысле, что чрезмерный рост населения уменьшает заработную плату и тем самым ограничивает рост населения в следующий период времени.

Напротив, рост заработной платы ведет к росту населения и тем самым ведет к росту бедности в следующий период времени. Так, обильный урожай вызывает будущий голод: «изобилие, поощряя браки, вызывает избыток в населении, потребности которого не могут быть удовлетворены обыкновенным годом».

В силу понижательного давления роста населения на уровень заработной платы, последняя определяется минимальной стоимостью средств существования работника. Но и сам минимум в разных странах разный. В Англии главную пищу работника составляет пшеница, тогда как в Ирландии основную пищу работника составляет картофель. И так как рыночная цена пшеницы намного выше рыночной цены картофеля, то заработная плата английского работника больше, чем ирландского. «Результатом…будут ирландские лачуги и лохмотья».

Экономически важное значение имеет не номинальная (денежная) заработная плата, а реальная заработная плата, определяемая ценой потребляемой пищи. Поэтому бедность, говорит Мальтус, нельзя преодолеть раздачей денег: «Когда существует недостаток в каком-либо виде товара, то он не может быть распределен между всеми: он поступает к тому, кто… предлагает за него большие деньги.… Поэтому, если чувствуется недостаток в продовольствии, сравнительно с населением, то решительно все равно, будут ли низшие классы получать 2 шиллинга или 5» [1].

Мальтус любил повторять, что любые попытки побороть нищету, прибегая к прямым государственным субсидиям или к частной благотворительности, могут только ослабить главное ограничение роста населения – необходимость для каждого самому заботиться о себе и полностью отвечать за свою непредусмотрительность. Никто из способных к труду не имеет «права на пропитание, если он не может прокормить себя собственным трудом». При этом бедный человек не должен посягать на частную собственность другого человека, более богатого, так как частная собственность необходима для роста производства потребительских товаров и тем самым для улучшения его собственного положения.

Мальтус категорически выступает против уравнивания доходов: «Равенство … не предоставляет достаточно сильного побуждения к труду и к победе над естественной леностью… Неизбежна бедность, к которой в самое непродолжительное время должна привести всякая система равенства… Общественное благосостояние должно вытекать из благосостояния отдельных лиц, и для достижения его каждый должен заботиться, прежде всего, о самом себе».

Соответственно он выступал против закона о помощи бедным. По этим законам приходы должны были содержать всех бедняков, живших в приходе и не способных самостоятельно поддерживать свое существование. Средства для этого собирались в основном с местных налогов на недвижимость и составляли 6-7 млн. фунтов ежегодно. «Законы о бедных поощряют размножение населения, нисколько не увеличивая средств существования.… Оказывая помощь бедным, они содействуют их размножению…. В конечном счете, число людей, обращающихся за пособием, … должно постоянно возрастать». Эти законы были фактически отменены в 1834 году, когда было принято решение отказывать в пособии всем взрослым здоровым беднякам, не желавшим жить в рабочем доме, где была введена строгая дисциплина и обязательный труд (в основном на ручных мельницах).

Рост нищеты в результате избыточного (т.е. превышающего темп роста производства предметов потребления) роста населения социально опасен, так как вызывает социальную нестабильность (мятеж). Поэтому исключительную важность имеет вопрос: как реально помочь бедным? В ближайшей перспективе — создание сберегательных касс, где накапливают деньги и обучают бережливости. В отдаленной перспективе –— рост среднего класса.

Поскольку, по мнению Мальтуса, социальное равенство невозможно, а разделение общества на очень богатых и очень бедных нежелательно, то основу здорового роста населения (т.е. роста населения без бедности) составляет рост производства и среднего класса. «Не чрезмерная роскошь небольшого числа людей, но умеренная роскошь между всеми классами общества составляет богатство и благоденствия народа». Только тогда, возможно, сработает такой автоматический ограничитель роста населения, как стремление человека перейти к более высокому социальному статусу, требующему роста расходов не только на потребление, но и на образование, профессиональную подготовку, отдых и т.п.

Средний класс составляет основу общества, но в обществе должны существовать также (относительно немногочисленные) бедные и богатые. «Высшие и низшие слои неизбежны и полезны. Если отнять у человека надежду на возвышение и опасение понижения, то не было бы того усердия, которое побуждает каждого человека к улучшению своего положения и которое представляется главным двигателем общественного благосостояния». [1]

В чем нельзя упрекнуть Мальтуса, так это в непоследовательности, и его взгляд на перспективы экономического роста полностью вытекает из закона народонаселения. Исходя из того, что заработная плата определяется прожиточным минимумом, Мальтус обосновал тезис о вековой стагнации, о перманентности кризисов перепроизводства. По его мнению, совокупный спрос всегда будет недостаточным для приобретения всей товарной массы по ценам, покрывающим издержки. Так как рабочие получают меньше, чем ценность произведенной ими продукции, «одна только покупательная способность работающих классов не в состоянии обеспечить стимулы для полного использования капитала». И эта разница не может быть покрыта спросом, предъявляемым капиталистами, так как они в силу господствующей в их кругах этики обрекли себя на бережливость, чтобы путем лишения себя привычных удобств и удовольствий сберегать часть своего дохода.

Этот взгляд получил в дальнейшем название «доктрина недопотребления». Следовательно, по Мальтусу, для обеспечения воспроизводства необходим определенный объем расходов из прибыли и ренты на предметы роскоши и услуги непроизводительного характера, что может каким-то образом смягчить проблему перепроизводства. Это дополнительное непроизводительное потребление могут обеспечить лишь классы, не принадлежащие капиталистам и рабочим, в первую очередь земельные собственники.

Не стоит удивляться поэтому, что рекомендации Мальтуса в области экономической политики сводились к снижению нормы накопления и поощрению непроизводительного потребления со стороны лендлордов. И его защита высоких импортных пошлин на хлеб (в полемике о «хлебных законах»), которые обеспечивали бы высокую земельную ренту, вполне гармонирует с основными заключениями его теории. Суть «хлебных законов» заключалась в том, что хотя ввоз заграничного хлеба не был формально запрещен, но закон устанавливал столь высокие ввозные пошлины, что они, по существу, блокировали импорт зерна.

Для уменьшения накопления капитала Мальтус предлагал увеличить налогообложение. Обсуждая проблемы организации общественных работ как временной меры уменьшения безработицы, Мальтус пишет, то «тенденция к уменьшению производительного капитала не может являться возражением против общественных работ, требующих привлечения значительных сумм за счет налогов, так как в определенной степени это именно то, что нужно».

При всей некорректности посылок теории перепроизводства Т.Мальтуса (неограниченности роста населения и закона убывающего плодородия почвы) его заслуга состоит в том, что он остро поставил вопрос о проблемах реализации созданного продукта, вопрос, который остался за пределами внимания как А.Смит, так и Д.Рикардо. И Смит, и Рикардо считали, что ключевой проблемой для капитализма является накопление, обеспечивающее рост богатства нации, тогда как со стороны и реализации никаких серьезных трудностей не существует.

ДРУГИЕ ТРУДЫ ТОМАСА МАЛЬТУСА

Остается лишь поражаться тому, насколько прилипчивы и неистребимы ярлыки. Безумно обидно, что из всего творческого наследия Мальтуса, включающего в себя интереснейшие произведения (в т.ч. «Основания политической экономии», «Замечания на хлебные законы», «Определения в политической экономии», «Природа и возрастание ренты», «Мерило ценности»), большинство знакомо только с тезисом о необходимости ограничения роста народонаселения, т.к. средства существования людей в силу действия закона убывающего плодородия почвы не могут возрастать быстрее, чем в арифметической прогрессии, в то время как население растет в геометрической прогрессии.

Представляют интерес и другие экономические работы Мальтуса. К сожалению, в своих общих экономических воззрениях Мальтус допустил ошибку, полагая, что прибыль создается не прибавочным трудом (как учили Смит и Рикардо), а продажей товаров выше стоимости. Кризисы перепроизводства вызываются тем, что рабочие не в состоянии купить все произведенные товары. Отсюда возникает необходимость существования непроизводительных классов, которые могут выкупить ту часть продукта, в которой воплощена прибыль. Интересно, однако, что эта ошибка стала источником неочевидного, но верного заключения Мальтуса о том, что недостаток спроса ставит пределы росту капитала. «Капитализировать доход в то время, когда нет достаточного спроса на продукты, так же нелепо, как нелепо поощрять браки и размножение населения, когда не существует спроса на рабочие руки и фонда для прокорма нового населения» [1].

ВЛИЯНИЕ ИДЕЙ МАЛЬТУСА НА СОВРЕМЕННИКОВ И ПОСЛЕДОВАТЕЛЕЙ, КРИТИКА МАЛЬТУЗИАНСТВА

Среди тех, кому теория Мальтуса пришлась по душе, большую группу, видимо, составляли члены высших слоев общества. Никто тогда не поддержал идею отменить "законы о бедных" (т.е. меры социальной защиты для неимущих). Но теория Мальтуса успокаивала совесть богатых и сильных, перекладывая (в их глазах) ответственность за положение бедных классов на объективные законы природы и на самих бедняков: вы, мол, можете пенять только на самих себя.

Из сторонников Мальтуса большое значение его теории и ее влиянию на “социальную теорию либерализма” придавал Людвиг фон Мизес (1881-1973). В собственной работе “Социализм” он отмечает следующее: “Мальтус был очень далек от понимания борьбы за выживание как нужного общественного института. Он не постоянно соображает эту борьбу как взаимное истребление живых существ в схватке за обладание территорией, добычей и самками. Он употребляет это выражение в переносном смысле, метафорически, чтоб показать взаимозависимость живых существ и связь их с окружающей средой. Воспринимать это выражение в буквальном смысле — грубая ошибка. Когда естественный отбор трактуют как борьбу на истребление, а потом конструируют социальную теорию на необходимости этого ликвидирования, мы получаем еще более тяжкие последствия”.

По мнению Л. Фон Мизеса [4], теория народонаселения Мальтуса есть не что другое, как часть социальной доктрины либерализма, “хотя критики постоянно показывают непонимание этого факта”. “Ядро социальной теории либерализма — это теория разделения труда. Лишь в тесной связи с ней можно верно объяснить социальные условия закона народонаселения Мальтуса. Общество возникает как объединение людей ради лучшего использования естественных условий существования. По существу, общество есть запрет на взаимоистребление людей, борьба заменяется взаимопомощью, это образует основную мотивацию поведения всех членов одного организма. Внутри границ общества не обязано быть борьбы, есть лишь мир. Неважно какая борьба, по сути, тормозит социальную кооперацию. Сплоченное общество-организм может устранить борьбу за существование против враждебных сил. Но изнутри, когда общество состоит из взаимодействующих индивидов, оно не может быть ничем другим, как сотрудничеством,” — отмечает фон Мизес.

Далее фон Мизес даёт свою интерпретацию результатов Мальтуса: “Частная собственность на средства производства есть регулятивный принцип, обеспечивающий равновесие меж ограниченным числом средств, которыми общество располагает, и более скоро возрастающим числом потребителей. Этот принцип ставит каждого индивидума в зависимость от квоты экономического продукта, социально резервируемого от коэффициента принадлежности и труда. Он выражается в понижении показателя рождаемости под давлением общественного пресса, элиминацией излишних членов общества, как это случается в животном и растительном царстве. Но функцию борьбы за существование выполняет "моральный тормоз", ограничивающий потомство”.

Людвиг Фон Мизес отвергает также предъявляемые к теории Мальтуса обвинения в человеконенавистничестве и жестокости, предостерегая читателей от неверных заключений: “В обществе нет и не может быть борьбы за выживание. Было бы наигрубейшей ошибкой делать подобные варварские выводы из социальной теории либерализма. Вырванные из контекста выражения Мальтуса, используемые для превратных толкований, они объясняются обычный недостаточностью и неполнотой первой редакции, написанной до того, как вполне сформировался дух классической политэкономии. Следует выделить тот факт, что до Дарвина и Спенсера никто не мог разглядывать борьбу за существование в современном смысле слова как работающий в человеческом обществе принцип поведения”. К этому замечанию фон Мизеса хотелось бы добавить, что Мальтус в собственных выводах практически никак не учитывал рациональность поведения человека и морально-психологические вопросы его жизнедеятельности, хотя и упоминал о неких их качествах и отчасти употреблял их в собственных построениях. Указанное событие также частенько рассматривалось критиками как значимый недочет теории народонаселения.

Мальтус не был человеконенавистником или ханжой, как любили говорить его идейные противники. Как раз наоборот: его глубоко тревожили мысли о беспросветной нужде многих людей, о высокой детской смертности в семьях бедняков. Мы видим, что помощь бедным он считал бесполезной, не могущей устранить причины бедности, и даже вредной, так как она отучает людей от чувства ответственности. Причины же бедности он видел в бездумном деторождении, несоизмеримом с материальными возможностями семьи.

Нетрудно понять поэтому, кто был его главными противниками: все, кто верил, что причина бедности — дурное устройство общества. Это были и сторонники мирных социальных реформ, и (конечно!) революционеры.

В России XIX в. с критикой мальтузианства выступали: В.А.Милютин ("Мальтус и его противники"), Н.Г.Чернышевский ("Замечания на последние четыре главы первой книги Милля. Разъяснение смысла мальтусовой теории"), Д.И.Писарев ("Очерки из истории труда"), К.А.Тимирязев ("Точно ли человечеству грозит близкая гибель"), Д.И.Менделеев и др. [3]. Ими был выявлен целый ряд ошибок Мальтуса в его исходных положениях. Главное значение он придавал соотношению браков и рождений, гораздо меньше принимая во внимание снижение смертности. Это значит, во-первых, что он недооценивал детскую смертность как естественный ограничитель роста населения. Во-вторых, снижение смертности в группе старших возрастов ведет к увеличению численности населения даже при постоянном (не растущем прогрессивно) темпе деторождения. Кроме того, с повышением уровня жизни народа в известных пределах рождаемость имеет тенденцию самопроизвольного снижения (это заметил еще Адам Смит). Как ни объясняй данное явление, оно замечается повсеместно. Обнаружены были и другие слабости в его теории.

Томас Мальтус развивал “нетрудовой” вариант теории стоимости Адама Смита. В согласовании с данной теорией цена продукта определяется не только затратами “живого труда”, но и иными издержками производства, к которым Смит отнес “овеществленный труд”, т. е. издержки, связанные с внедрением средств производства (капитальных благ), а также прибыль на вложенный капитал [5].

И тут тема стоимости становится тесно связанной с неувязкой реализации и перепроизводства. Мальтус первым в истории социально-экономической мысли поставил эту проблему. В трактовке Мальтуса эта неувязка сформулирована следующим образом.

При реализации продуктов возникает выручка, из которой покрываются издержки и появляется прибыль. Издержки, связанные с внедрением труда, будут оплачены рабочими, а издержки, связанные с внедрением средств производства — производителями (при продажах продуктов друг другу); но кто оплатит прибыль? Ведь если прибыль не будет оплачена, то, естественно, часть продуктов не будет куплена, и возникнет кризис перепроизводства.

По мнению Мальтуса, прибыль будет оплачена так называемыми “третьими лицами”, т. е. людьми, которые лишь потребляют, ничего при этом не производя. К ним он относит военных, государственных должностных лиц, священников, землевладельцев и т. д. Мальтус считал, что существование указанных лиц представляет собой нужное условие для существования рыночной, капиталистической экономики.

Очевидный недочет теории реализации товара, предложенной Мальтусом, состоит в том, что он не объяснил, откуда “третьи лица” возьмут денежные средства для оплаты прибыли. Если, к примеру, предположить, что такие средства поступят им в виде ренты, налогов и иных платежей, то это значит ничто другое, как вычет из доходов рабочих и капиталистов; суммарный спрос (либо, в определениях современной макроэкономики, величина совокупного спроса) в итоге не поменяется. Другими словами, отделив прибыль от труда, Мальтус пришёл к выводу о том, что прибыль имеет своим источником продажу продукта выше его стоимости (напомним, что в марксизме источником прибыли является прибавочная цена, и она неразрывно связана с трудом). В итоге Мальтус утверждал, что реализация хоть какого количества продуктов и услуг не может быть обеспечена за счёт совокупного спроса рабочих и капиталистов вследствие реализации продуктов на рынке выше их стоимости. Решение трудности реализации Мальтус видел в неизменном росте непроизводительного потребления упомянутых “третьих лиц”, якобы способных обеспечить дополнительный спрос на всю массу производимых в обществе продуктов [4].

Более поздние философы и экономисты социалистического толка относились к трудам Мальтуса еще более критично. В СССР его попросту считали мракобесом. Вот выдержка из Большой Медицинской Энциклопедии:

«
МАЛЬТУЗИАНСТВО

, теория народонаселения, названная по имени англ. экономиста священника Томаса Роберта Мальтуса (Malthus, 1766—1834), опубликовавшего сочинение под названием«Ап essay on the principle of population» (L., 1798; рус. издание— «Опыт закона о народонаселении или значение прошедшего и настоящего действия этого закона на благоденствие человеческого рода с изложением нескольких исследований о надежде на отстранение или смягчение причиняемого им зла», т. I—IX, СПБ, 1868 и сокращ. перевод, М., 1895). Основные положения Мальтуса сводятся к следующему. В человеческом обществе, как и во всей живой природе, существует абсолютный закон,согласно к-рому все живые существа имеют тенденцию безгранично возрастающего размножения. В то же время в природе существуют препятствия этому безграничному размножению в виде процессов уничтожения. В человеческом об-ве такими пресекающими/предупреждающими средствами являются нищета, бедность как отрицательные факторы, к-рые должны быть заменены по мнению Мальтуса сознательным воздержанием от рождений путем полового воздержания (moral restraint). В человеческом об-ве процессы размножения идут значительно быстрее, чем рост средств существования. Увеличение населения идет в геометрической прогрессии, в то время как рост средств существования происходит по закону арифметической прогрессии. Следствием такого противоречия является резкое возрастание недостатка средств существования для наличного населения, что ведет к росту пауперизма. Замедленный рост средств существования Мальтус обосновывает законом убывающего плодородия почвы, позднее гораздо более полно развитым Ри-кардо, Миллем и др. Согласно последнему закону эффективность трудовых затрат, вложенных в земледелие, не возрастает пропорционально последним. В соответствии с этими положениями Мальтус возлагал ответственность за пауперизм непосредственно на сам рабочий класс, неразумно размножающийся, отрицая за ним право на какое-либо попечение и помощь и заявляя, что бедные по самой сущности вещей не имеют права требовать от богатых предоставить им работу и пропитание и что главная постоянная причина бедности вовсе не зависит от образа правления или от неравномерного распределения имущества. Теория Мальтуса не является ни в какой степени оригинальной, и Маркс и Энгельс неоднократно с полным основанием называли Мальтуса шарлатаном, плагиатором, а упомянутые сочинения Мальтуса — не чем иным, как ученически поверхностным и поповски напыщенным плагиатом, не содержащим ни одного самостоятельно продуман^ ного положения. Своей исключительной славой Мальтус обязан тому, что по выражению Бебеля он в нужный момент сказал для английской буржуазии нужное слово, «Поэтому, — продолжает Бебель, — несмотря на то, что его сочинения не содержат ни единого самостоятельно продуманного положения,, он сделался великим и знаменитым человеком, и его имя окрестило все учение». Реакционность М. обнаруживается как в его обоснованиях, так и в выводах, и становится особенно отчетливой, если принять во внимание соц. условия эпохи, к к-рой относится «творчество» Мальтуса. По чрезвычайно яркой характеристике Энгельса конец 18 и начало 19 в. был периодом первых жесточайших кризисов капиталистической системы. Великая франц. революция, континентальная блокада, нарушение свободы морских путей и наконец самое существенное — выступление на соц. арену постоянной резервной армии пролетариата в корне меняли отношение буржуазии к проблеме населения. В это время молодые капиталистические страны,. как Франция и Германия, впервые встретились с пауперизмом как широчайшим социальным явлением. Конвент борется, отсекая головы богачей, Наполеон издает приказы о пресечении нищенства, об облавах на нищих и заключает их в тюрьмы. Народившийся германский абсолютизм взывает к милосердию богачей, считая, что только он может справиться путем широкой филантропии с ростом пауперизма, а более старый английский капитализм находит гораздо более верное и надежное средство, облаченное в догму «непогрешимой» научной теории, — мальтузианство и производит, основываясь на нем, тщательную ревизию всего своего отношения к проблеме пауперизма. Уже в продолжение двух-трех столетий до того времени в Англии существует законодательство о бедных, истоки к-рого восходят ко временам Эдуарда III (14 в.). По поводу этого законодательства Маркс замечает, что оно неразрывно связано с великой чумой, посетившей Англию в 14 в. и (столь уменьшившей население, что по словам одного писателя трудность найти рабочих по разумным ценам, т. е. по ценам, которые оставили бы их хозяевам разумное количество прибавочного труда, поистине стала невыносимой. Законодательство эпохи Елизаветы продолжало развитие положения, согласно которому обязанность труда для каждого (само собой для неимущего) лежала в основе всего попечения для бедных. Нужно было сравнительно немного времени, чтобы буржуазия от принуждения к труду перешла к обороне от выдвинутого рабочим классом права на труд. Буржуазии предстояло произвести соответствующую диверсию, ловкий маневр, чтобы снять с себя все выданные за прежний период обязательства по обеспечению бедных, чтобы не дать возможности рабочему классу воспользоваться существующим законодательством для того, чтобы потребовать от буржуазного государства обеспечения резервной армии пролетариата. Эта миссия и была выполнена Мальтусом и его учением путем подтасовки научных фактов. Теоретические положения Мальтуса послужили обоснованием к практической политике англ. законодательства и были положены в основу изменения закона о бедных в 1834 году, создавшего режим домов принудительного труда, прозванных англ. рабочими «домами ужаса» и «бастидиями бедноты». Положение Мальтуса об абсолютной тенденции к размножению, существующей во всей живой природе, в том числе и в человеческом обществе, целиком заимствовано им от Франклина и позднее оказала значительное влияние на Дарвина, что немало способствовало укреплению авторитета Мальтуса. Однако для Дарвина мальтусовская теория явилась поводом к дальнейшему развитию целого ряда положений, значение и содержание к-рых ничего общего с мальтусовской теорией не имеют. Абсолютной тенденции к безграничному размножению как абсолютного закона всей живой природы нет не только в человеческом обществе, но и в животном и растительном мире. Уже Спенсер указывал на совершенно иное положение, позволяющее говорить об изменчивости форм и норм размножения в зависимости от процессов эволюции. Можно признать недостаточно удачной формулу Спенсера, согласно к-рой между размножением, поддержанием вида, генезисом и индивидуальным развитием, совершенствованием существует обратная зависимость, почему по мере усложнения вида нормы его размножения понижаются, но все же следует ее признать значительно выше мальтусовской абсолютной тенденции. Во всяком случае можно утверждать, что даже и в животном и растительном мире нормы размножения представляют собой обычный приспособительный признак в самых разнообразных количественных вариациях: от огромного размножения отдельных видов растений, насекомых, рыб и проч. до ограниченного размножения других видов растений, нек-рых отрядов пресмыкающихся, высших отрядов млекопитающих и пр. Своего рода абстрактный закон для растительного и животного мира мог бы быть сформулирован следующим образом: способы и формы размножения представляют собой видовой признак; величина его находится в соответствии с возможностью сохранения вида в данных условиях его естественного существования и подвергается изменчивости в процессе естественной эволюции и отбора. Точно также грубейшей ошибкой Мальтуса является перенесение законов животного и растительного мира в человеческое общество. Для подкрепления этого положения Мальтус вывел свои знаменитые прогрессии. Недобросовестность доказательств была блестяще обнаружена еще Чернышевским, доказавшим полную несостоятельность арифметических упражнений Мальтуса. Мальтус оперировал данными о населении Америки в период бурной колонизации и подменил процессом иммиграции процесс размножения населения. Демография дает блестящее доказательство того, что население современных, т. н. цивилизованных стран (да и нецивилизованных) не обнаруживает ни малейшей тенденции к увеличению в геометрической прогрессии; наоборот, в отношении той же самой Америки, с данными о которой оперировал Мальтус, по свидетельству виднейшего статистика Дублина существует реальная опасность того, как бы страна, показавшая чудо роста населения в геометрической прогрессии, не показала бы второе чудо падения населения в той же геометрической прогрессии. Положение Мальтуса об отставании роста средств существования от роста населения было опровергнуто Марксом и Энгельсом, взгляды к-рых в дальнейшем были подтверждены всем ходом экономического развития. Капитализм, как то предсказывал Маркс, привел к колоссальному росту производства, несметному накоплению богатств при растущем относительном перенаселении и связанном с ним обнищании пролетариата. Закон убывающего плодородия почвы, который и после Мальтуса буржуазные экономисты пытались возвести в основной принцип экономического развития, принимая технический прогресс за временную тенденцию, Ленин зло вышучивает в следующих словах: «Это совершенно все равно, что сказать: остановки поездов на станциях представляют из себя универсальный закон парового транспорта, а движение поездов между станциями — временная тенденция, парализующая действие универсального закона стояния». Вся установка «теории» Мальтуса сводилась к тому, чтобы оправдать капиталистическую систему, ведущую к обнищанию громадных масс рабочего класса несмотря на колоссальный рост производимых им богатств, и возложить ответственность за безработицу, пауперизм и др. социальные бедствия на «стремление» рабочего класса к «неразумному размножению». Однако теория Мальтуса по замечанию Энгельса была безусловно необходимым промежуточным этапом, полезным в том смысле, что она привлекла внимание марксистов к вопросам производительной силы земли и размножения человечества и навсегда гарантировала от страха перед «опасностью перенаселения». На отрицании теории Мальтуса находят себе оправдание сильные экономические аргументы в пользу социального преобразования. Теория Мальтуса, живая в условиях капитализма, и до наст, времени представляет собой чрезвычайно полезное орудие для буржуазии в классовой борьбе в целях усыпления бдительности рабочего класса, ослабления воли к борьбе. Модифицированная в середине 19 в. Миллем в неомальтузианскую систему, мальтусовская теория стала знаменем радикально-буржуазного движения и проникла даже в ряды рабочего класса. Пропаганда неомальтузианства началась еще при жизни Мальтуса. Впервые эти идеи появились в печати в статье Джемса Милля в Британской энциклопедии. Вслед за тем пропаганда неомальтузианства ослабела на период приблизительно в 50 лет. Однако в этот промежуток времени были напечатаны несколько известных книг: «Физиология морали» Р. Оуэна, в 1830 году, «Плоды философии» Ноультона, «Элементы социологии» Дрейсделя в 1833 г. Всякие попытки преследования неомальтузианства вызывали лишь большее воодушевление у пропагандистов. Была основана «Лига неомальтузиан». Затем движение перешло за границу, замирая в Англии. В 70-х гг. 19 в. Анна Безант основала в Англии мальтузианскую лигу, и в наст, время мальтузианское, вернее неомальтузианское движение получило значительное распространение в ряде стран (в предвоенные и в особенности в послевоенные годы). Оно известно под именем т. н. движения регулирования рождаемости (birth control, Geburtenregelung), включающего в •себя представителей как радикально-демократических, так и чисто пролетарских организаций. Это движение отличается от М. •только в практических методах. В то время как Мальтус рекомендует средства нравственного воздержания, неомальтузианство основывается на широкой пропаганде противозачаточных средств в целях понижения рождаемости. Мальтузианская лига в Англии издает специальн. журнал («The Malthusian, a crusade against poverty», L., 1879— 1921; с 1922 под назв. «The new generation»). В условиях противоречий капиталистической системы мальтузианство испытывает все превратности судьбы, то являясь официальной доктриной, как например в Англии или Германии, то подвергаясь гонению в таких странах, где соответствующие особенности развития подсказывают популяционные идеи (Италия, Франция). Современный социал-фашизм в период жесточайшего кризиса капиталистической рационализации охотно прибегает к мальтусовской доктрине в качестве излюбленного средства пропаганды, предлагая ограничение рождаемости как единственный способ выхода из экономического кризиса, тем самым взваливая ответственность за обнищание широчайших масс не на капитализм, а непосредственно на рабочие массы. Английская рабочая партия совместно с либералами охотно пропагандирует сокращение размножения как основной способ борьбы с безработицей. Подобные взгляды находили себе отклики я
в радикально-демократических кругах России, и на одном из последних перед революцией Пироговских съездов ряд радикальных элементов (Астрахан, Вигдорчик и др.) выступил с пропагандой прекращения рождений, чтобы не ставить угнетенных в такое бедственное положение, при котором их калечили бы. Ленин в статье «Рабочий класс и неомальтузианство» беспощадно заклеймил мелкобуржуазную сущность подобной «революционности», заявив: «сознательные рабочие всегда будут вести -беспощадную борьбу против попыток навязать это реакционное, трусливое учение самому передовому, самому сильному, наиболее готовому на всякие преобразования классу современного общества». [7]

Да, первые прямые последователи Мальтуса очень испортили его репутацию в глазах многих ученых, приклеив к мальтузианству ярлык людоедской теории, каковой она не являлась. Многие историки называют Мальтуса предшественником социал-дарвинизма, заодно очерняя имя и Чарльза Дарвина.

Самым ярким выразителем идей социал-дарвинизма стал Герберт Спенсер (1820-1903), автор выражения «survival of the fittest», переводимого чаще всего как «выживание сильнейшего». В своих работах «Прогресс: его законы и причины» и «Основные начала» (1860) он вводит понятие социального прогресса. Также Спенсеру принадлежат слова: «Универсальный Закон природы: существо, недостаточно энергичное, чтобы бороться за своё существование, должно погибнуть».

Также представителями социал-дарвинизма принято считать Уильяма Самнера (1840-1910) (который отстаивал необходимость социального неравенства и был противником государственного вмешательства в экономику), видного американского социолога и реформиста Албиона Смолла (1854-1926), известного писателя Джека Лондона (в молодости) и других.

Наибольшей популярностью идеи социального дарвинизма пользовались в Америке и Европе в конце XIX - начале XX века. Эпоха империализма и бурно развивающегося индустриального капитализма способствовала взгляду на мир как на жестокое противоборство наций и отдельных людей. Однако социальный и научный прогресс опроверг большинство постулатов и предположений, на которых строилась теория социал-дарвинизма.

Чарльз Дарвин (1809-1882) был знаком с трудами Мальтуса, и читал его «Опыт о народонаселении» в 1838 г., то есть четыре года спустя после смерти учёного. Идеи Дарвина отличаются от идей социал-дарвинизма. Дарвин утверждал, что природные законы действуют на человека так же, как и на весь остальной животный мир, однако он подчёркивал, что давление, оказываемое на человека ограниченностью пищевой базы и перенаселением, только способствует возникновению новых умений и черт, наследуемых следующими поколениями. Согласно Дарвину, такие социальные инстинкты, как любовь или взаимопомощь, возникли у человека в процессе эволюции и обеспечили господство человека над природой. В шестой главе своей книги «Происхождение человека» Дарвин пишет: «В недалёком будущем, возможно, уже через несколько сотен лет, цивилизованные расы целиком вытеснят или уничтожат все варварские расы в мире», однако под варварскими расами Дарвин понимал те народы, которым не присущи положительные социальные инстинкты взаимопомощи.

Идеи Дарвина о естественном отборе никогда не выходили за рамки биологических процессов, в то время как социал-дарвинизм является попыткой перенесения идей о борьбе за выживание в сферу общественной жизни. Именно неверное истолкование идей Чарльза Дарвина и Томаса Мальтуса стало причиной твёрдого убеждения в их причастности к появлению и развитию социал-дарвинизма, а затем и социал-фашизма [6].

Одной из частых претензий к построениям Мальтуса было то, что он употреблял несостоятельные статистические данные по приросту населения — он учитывал в основном статистику британских колоний в Северной Америке, где огромную роль игралась иммиграция. Но современная история слаборазвитых государств указывает, что связь меж бедностью и нерегулируемым быстрым ростом населения является очень тесной. Прогрессирующее размножение людей за счет различия меж родившимися и погибшими является установленным многовековыми наблюдениями фактом. Причем, люди плодятся даже не по обычный геометрической прогрессии, а по экспоненте. И.А.Агаджанян (1935-2009) в работе "Ранее неизвестные сигналы гибнущих" приводит следующие данные: “Если по расчетам демографов популяция земного шара к 2000 году удвоится за предыдущие 39 лет, то 9 предшествоваших этому удвоений происходили соответственно за 65, 120, 300, 1600, 2500, 4000, 25000, 60000 и 300000 лет. Следующее же удвоение, если ничего кардинального не произойдет, будет всего за 15 лет, т. е. даже быстрее, чем это определил Мальтус. Но, далее И.Агаджанян опровергает истинность биологического обоснования теории Мальтуса — его постулата о способности биологического вида к нескончаемому прогрессирующему размножению в условиях отсутствия противников. Он пишет: “Правдоподобность мальтузианского постулата ввела в заблуждение многих, даже таковых именитых ученых, как Чарльз Дарвин и Альфред Уоллес, которые положили его в базу собственной эволюционной теории — дарвинизма. Но постулат этот глубоко ошибочен и не имеет никакой биологической основы”. В подтверждение этому И.Агаджанян пприводит следующие общеизвестные факты:

ñмногие и многие биологические виды, в прошлом оптимально приспособленные к окружающей среде, остались без естественных противников, — и вымерли;

ñмногие из сейчас живущих биологических видов, которые отлично приспособлены и не имеют естественных противников, владеют низкой плодовитостью и внесены в Красную книгу;

ñнесмотря на очень неблагоприятные условия, которые человек создает для некоторых вредных ему биологических видов, несмотря на упорное ликвидирование их особей, многие из этих видов не только не вымирают, а процветают, отличаясь высокой плодовитостью;

ñнесмотря на очень благоприятные условия, которые человек создает для нужных видов животных и растений, плодовитость и урожайность многих из них оставляет желать лучшего.

Далее И.Агаджанян указывает как на ошибочность мальтузианства, так и на неадекватность математической модели Лотки-Вольтерра, которая с 30-х годов нашего столетия обширно применяется в демографии и биологии. Эта модель обрисовывает в биологии численные взаимосвязи в классических системах “хищник-жертва”. По замечанию И.Агаджаняна, в ней недостает обратной связи меж гибнущими и остающимися в живых особями популяции, а доказательство адекватности модели было получено до этого только в некорректно поставленных опытах. [10]

Однако все это не значит, что Мальтус неправ целиком и полностью. При всех его неточностях проблема, которую он выдвинул, не была мнимой. Напротив, она оказалась реальной, в особенности для нынешней эпохи, и, может быть, еще белее насущной она станет в третьем тысячелетии н.э. в связи с экологическими проблемами.

Казалось, жизнь опровергла теорию Мальтуса. Население Европы за истекшее с тех пор время выросло не менее чем в 5 раз, а площадь сельскохозяйственных угодий практически не увеличилась. При этом средний европеец сегодня питается даже лучше, чем во времена Мальтуса. Массовая бедность в странах Европы изжита.

Но не все так просто. Проблема, поставленная Мальтусом, встала перед некоторыми странами Азии и Африки в последней трети XX в. усилиями бывших метрополий этих стран в них был осуществлен значительный прогресс медицинской помощи населению, в частности снижена смертность среди новорожденных и налажена борьба с эпидемиями. В то же время материальный и культурный уровень населения не поднялся еще до той планки, после которой начинается самопроизвольное снижение рождаемости. Современная экономическая наука оказалась к этой ситуации не готова и не может предложить развивающимся странам иных рецептов, кроме тех, которые предлагал английский священник конца XVIII-начала XIX вв., а именно: планирование семьи, сообразуясь с возможностями ее прокормить. Именно этот механизм сейчас на практике реализуется политическими и экономическими методами в Китае.

По всей видимости, решение поднятых Мальтусом проблем существенно выходит за рамки экономической теории. В настоящее время та двухфакторная (население-пищевые ресурсы) модель, на которую опирался Мальтус, трансформировалась в сложнейшую систему Человечество-Планета Земля [9]. Взаимоотношение людей как социальной и биологической общности с биосферой оказалось острой проблемой. Для решения этой проблемы или хотя бы некоторых частей в 1968 году был организован так называемый Римский клуб. Римский клуб — международная общественная организация, объединяющая представителей мировой политической, финансовой, культурной и научной элиты. Эта организация внесла значительный вклад в изучение перспектив развития биосферы и пропаганду идеи гармонизации отношений и человека и природы.

Одной из главных своих задач Римский клуб изначально считал привлечение внимания мировой общественности к глобальным проблемам посредством своих докладов. Заказ Клуба на доклады определяет только тему и гарантирует финансирование научных исследований, но ни в коем случае не влияет ни на ход работы, ни на её результаты и выводы; авторы докладов, в том числе и те из них, кто входит в число членов Клуба, пользуются полной свободой и независимостью. Получив готовый доклад, Клуб рассматривает и утверждает его, как правило, в ходе ежегодной конференции, нередко в присутствии широкой публики — представителей общественности, науки, политических деятелей, прессы, — а затем занимается распространением результатов исследования, публикуя доклады и проводя их обсуждение в разных аудиториях и странах мира.

Римский клуб организует крупномасштабные исследования по широкому кругу вопросов, но в основном в социально-экономической области.

Теоретическая деятельность Римского клуба неоднозначна. Она включает в себя широкий спектр конкретно-научных разработок, послуживших толчком к возникновению такого нового направления научных исследований, как глобальное моделирование, и общефилософских рассуждений о бытии человека в современном мире, ценностях жизни и перспективах развития человечества. Работы в сфере глобального моделирования, построение первых компьютерных моделей мира, критика негативных тенденций западной цивилизации, развенчание технократического мифа об экономическом росте как наиболее эффективном средстве решения всех проблем, поиск путей гуманизации человека и мира, осуждение гонки вооружений, призыв к мировой общественности объединить усилия, прекратить межнациональные распри, сохранить окружающую среду, повысить благосостояние людей и улучшить качество жизни — всё это составляет позитивные стороны деятельности Римского клуба, привлекшие к себе внимание прогрессивных ученых, политиков, государственных деятелей.

Теоретические исследования представителей Римского клуба так же, как и методология исследований, используются в различных науках. [8]

Практические рекомендации учитываются при прогнозировании социально-экономического развития отдельных стран, отраслей промышленности, корпораций и фирм.

У Томаса Мальтуса есть и современные последователи, развивающие его взгляды с учётом современных знаний в биологии, эволюции, экологии, демографии, социологии. В частности, отечественный ученый А.Л.Шестаков (1952 г.р.) в своей книге «Принципиальное развитие теории Мальтуса или «Анти-Мальтус» писал:

«Старая очень упрощенная и во многом ошибочная теория Мальтуса основана на главном утверждении, которое было известно до Мальтуса — количество людей на планете (на острове, в государстве) растет очень быстро, приблизительно в геометрической прогрессии, а количество продуктов питания растёт гораздо медленнее, максимум, в арифметической прогрессии (в лучшем случае). Это порождает неизбежную катастрофу в перспективе. Для профилактики этой возможной катастрофы (глобальный голод) полезны и хороши, по Мальтусу, любые радикальные средства, ведущие к уменьшению количества людей — эпидемии, войны, неглобальные катастрофы — очень простые радикальные средства, типа старинного медицинского метода «пускания дурной крови» пьяницам и больным.

Есть мнение, что теория Мальтуса создана с хитроумной целью повышения шансов на выживание одних за счет снижения этих же шансов у других. Однако, гораздо более высокие шансы на выживание достигаются не противопоставлением интересов, а их компромиссным оптимальным синтезом и учетом.

Главный принципиальный недостаток очень упрощенной арифметической теории Мальтуса состоит в том, что эта теория не учитывает существенное отличие человека-творца от животного, отличие человека-дегенерата от человека-гения, отличие примитивной потребительской системы жизнедеятельности от высокопродуктивной высокоразвитой системы жизнедеятельности, в которой человек может производить на порядки больше, чем потреблять. Теория Мальтуса очень приблизительно и относительно верна для насекомых и животных, для человека-потребителя и человека-дегенерата. Ущербная относительная маленькая «мальтус-мудрость» практически основана на знаменитой народной пословице «один с сошкой, семеро с ложкой», которая отражает лишь некоторые неглобальные негативы общества и не является абсолютной вечной универсальной истиной. Возведенная в ранг «Высшей Социальной Мудрости» эта антисоциальная теория, маленькая «мальтус-мудрость» , дезориентирует и дезинформирует, парализует здоровые позитивные силы общества (гигантский потенциал возможностей) и поощряет нездоровые негативные, ведет к активной борьбе всех против всех за место под солнцем, вместо взаимовыгодного сотрудничества гарантирует Великую Деградацию и Великую Конфронтацию, и, как следствие, Великую Катастрофу деградировавшего общества («за что боролись мальтузианцы на то и напоролись»).

Арифметическая упрощенная теория Мальтуса применима только для примитивных потребительских систем жизнедеятельности (мир насекомых и животных, мир людей-дегенератов и людей-потребителей, одноклеточные) и не применима, принципиально ошибочна и вредна для высокопродуктивных высокоразвитых систем жизнедеятельности, в которых любой человек становится самой высшей ценностью общества не только на словах, но и на деле (последнее реализовано пока весьма частично).

Уточненная теория Мальтуса основана на использовании параметра — Уровня Культурного Развития (совершенства) общества — с ростом этого параметра острота негативной проблемы нехватки средств существования (продуктов питания и других простейших продуктов) сначала снижается, потом аннулируется и, затем, превращается в свою противоположность — в позитивную проблему оптимального примененения гигантского изобилия материальных и информационных возможностей человека и общества.

Оптимальное мировоззрение должно ставить своей главной задачей Эффективную Социальную Эволюцию, которая гарантирует высочайшее качество жизнедеятельности и эффективно защищает интересы всех людей (Анти-Мальтус), а не отдельные конъюнктурные интересы отдельных персон или групп (Мальтус)». [11]

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Теория Мальтуса оказала большое влияние на развитие некоторых научных концепций — начиная от теории эволюции и естественного отбора Чарльза Дарвина и заканчивая концепцией устойчивого развития, предложенной Римским клубом. Немалую роль теория Мальтуса сыграла также в формировании концепции “золотого миллиарда” [8,9] — именно в такую величину оценивается оптимальное количество людей, населяющих землю. И уже за саму постановку вопроса о том, что делать с остальными пятью миллиардами, противники этой концепции обвиняют Мальтуса в человеконенавистничестве. Между тем проблема очевидна: потребности человечества в пищевых ресурсах могут очень скоро превзойти возможности биомассы Земли по их удовлетворению.

В современной экономической, социологической и философской проблематике вопросы эволюции человека как господствующего в общепланетарном масштабе биологического вида приобретают всё более возрастающее значение. Это обусловлено прежде всего осознанием отчётливо проявляющихся противоречий между возможностями окружающей среды и теми антропогенными тенденциями, которые, будучи заложены в самой природе человека или приобретены им в процессе многовекового развития, начинают носить глобальный характер, существенно превышающий предел устойчивости регуляционных механизмов биосферы. В широкое научное рассмотрение этот круг проблем ввели В.И.Вернадский, Ле Руа и Тейяр де Шарден [8, 9]. Этими учёными были предложены различные пути решения указанных проблем, опирающиеся на концепции ноосферы и коэволюции человека и природы. Они связаны с необходимостью изменений в мировоззрении и ценностных ориентирах человечества, в его действительном понимании своей ответственности за состояние планеты и осознании своего прогрессирующего влияния на неё. Свой вклад в такое осознание и изменение мировоззрения, несомненно, внёс и Томас Роберт Мальтус.

Список использованной литературы:

1. Агапова И.И. «История экономических учений», — М., 2000 г.

2. Бартенев С.А. «История экономических учений». — М., 2002 г.

3. Блауг М. "Экономическая мысль в ретроспективе». — М., 1994 г.

4. Сурин А.И. "История экономики и экономических учений". — М., 2002 г.

5. История экономических учений. Покидченко М.Г., Чаплыгина И.Г. М.: Инфра-М, 2008. — 271 с.

6. История экономических учений. Ядгаров Я.С. 4-е изд., перераб. и доп. М.: Инфра-М, 2009. — 480 с.

7. http://bigmeden.ru/article/Мальтузианство

8. В.А.Лось. Касссандра ХХ века. К 25-летию Римского клуба. // Вестник РАН, том 64, № 9, 1994.

9. Н.Н.Моисеев. Современный антропогенез и цивилизационные разломы. Эколого-политологический анализ. // Вопросы философии, № 1, 1995.

10. И.А.Агаджанян. Ранее неизвестные сигналы гибнущих. — Ереван, “Наири”, 1997.

11. http://proza.ru/2011/03/17/1026