Формальная школа
Вадим Руднев
Формальная
школа - неофициальное название группы русских литературоведов и лингвистов,
объединившихся в конце 1910-х гг. в Петербурге и Москве на общих
методологических основаниях и, в сущности, сделавших из литературоведения науку
мирового значения, подготовив пражскую структурную лингвистику,
тартуско-московскую структурную поэтику и весь европейский структурализм в
целом.
Главным
идейным вдохновителем Ф. ш. был Виктор Борисович Шкловский. История Ф. ш.
начинается с его статьи 1914 г. "Воскрешение слова" и официально
заканчивается его же статьей 1930 г. "Памятник одной научной ошибке",
в которой он поспешил из-за изменившейся политической атмосферы отступить от
позиций Ф. ш. Шкловский был чрезвычайно сложной фигурой в русской культуре, В
годы первой мировой войны он командовал ротой броневиков, а в 1930-е гг.
струсил и предал свое детище - Ф. ш. Тем не менее он был одним из самых ярких
представителей русской словесной культуры и оставался таким всегда - и в
качестве адепта, и в качестве предателя. Когда в середине 1910-х гг. он пришел
учиться в семинарий известного историка литературы Венгерова, тот предложил ему
заполнить анкету. В этой анкете Шкловский написал, что его целью является
построение общей теории литературы и доказательство бесполезности семинария
Венгерова.
Формализм
поначалу был очень шумным течением, так как развивался параллельно с русским
футуризмом и являлся разновидностью научного авангарда (см. авангардное
искусство).
"Откуда
пошел "формализм"? - писал один из деятелей Ф. ш., стиховед и
пушкинист Борис Викторович Томашевский в своеобразном некрологе Ф. ш. - Из
статей Белого, из семинария Венгерова, из Тенишевского зала, где футуристы
шумели под председательством Бодуэна де Куртенэ. Это решит биограф покойника.
Но несомненно, что крики младенца слышались везде".
В
Петербурге-Петрограде Ф. ш. дала знаменитый ОПОЯЗ - Общество изучения
поэтического языка, объединившее лингвистов и литературоведов Е. Д. Поливанова,
Л. П. Якубинского, О. М. Брика, Б. М. Эйхенбаума, Ю. Н. Тынянова.
В
Москве возник МЛК - Московский лингвистический кружок, куда входили С. И.
Бернштейн, П. Г. Богатырев, Г. О. Винокур, в работе его принимали участие Б. И.
Ярхо, В. М. Жирмунский, Р. О. Якобсон, будущий организатор Пражского
лингвистического кружка, создатель функциональной структурной лингвистики.
Ф.
ш. резко отмежевалась от старого литературоведения, лозунгом и смыслом ее
деятельности объявлялась спецификация литературоведения, изучение морфологии
художественного текста. Формалисты превращали литературоведение в настоящую
науку со своими методами и приемами исследования.
Отметая
упрек в том, что Ф. ш. не занимается сущностью литера-. туры, а только
литературными приемами, Томашевский писал: "Можно не знать, что такое
электричество, и изучать его. Да и что значит этот вопрос: "что такое
электричество?" Я бы ответил: "это такое, что если ввернуть
электрическую лампочку, то она загорится". При изучении явлений вовсе не
нужно априорного определения сущностей. Важно различать их проявления и
осознавать их связи. Такому изучению литературы посвящают свои труды
формалисты. Именно как науку, изучающую явления литературы, а не ее
"сущность", мыслят они поэтику". И далее: "Да, формалисты
"спецы" в том смысле, что мечтают о создании специфической науки о
литературе, науке, связанной с примыкающими к литературе отраслями человеческих
знаний. Спецификация научных вопросов, дифференциация историко-литературных
проблем и освещение их светом хотя бы и социологии, вот задача формалистов. Но,
чтобы осознать себя в окружении наук, надо осознать себя как самостоятельную
дисциплину".
Что
же изучали деятели Ф. ш.? Круг их тем и интересов был огромен. Они построили
теорию сюжета, научились изучать новеллу и роман, успешно занимались
стиховедением, применяя математические методы (см. система стиха),
анализировали ритм и синтаксис, звуковые повторы, создавали справочники
стихотворных размеров Пушкина и Лермонтова, интересовались пародией (см.
интертекст), фольклором, литературным бытом, литературной эволюцией, проблемой
биографии.
Ранний
формализм (прежде всего в лице Шкловского) был довольно механистичен. По
воспоминаниям Лидии Гинзбург, Тынянов говорил о Шкловском, что тот хочет
изучать литературное произведение так, как будто это автомобиль и его можно
разобрать и снова собрать (ср. сходные методики анализа и синтеза в
генеративной поэтике). Действительно, Шкловский рассматривал художественный
текст как нечто подобное шахматной партии, где персонажи - фигуры и пешки,
выполняющие определенные функции в игре (ср. понятие языковой игры у позднего
Витгенштейна). Такой метод изучения литературы лучше всего подходил к
произведениям массовой беллетристики. И это была еще одна заслуга Ф. ш. -
привлечение массовой культуры как важнейшего объекта изучения.
Вот
как, например, Шкловский анализирует композиционную функцию доктора Ватсона в
рассказах Конан-Дойля о Шерлоке Холмсе (в главе "Новелла тайн" книги
"О теории прозы"): "Доктор Ватсон играет двоякую роль;
во-первых, он рассказывает нам о Шерлоке Холмсе и должен передавать нам свое
ожидание его решения, сам он не участвует в процессе мышления Шерлока, и тот
лишь изредка делится с ним полурешениями (...).
Во-вторых,
Ватсон нужен как "постоянный дурак" (...). Ватсон неправильно
понимает значение улики и этим дает возможность Шерлоку Холмсу поправить его.
Ватсон
мотивировка ложной разгадки.
Третья
роль Ватсона состоит в том, что он ведет речь, подает реплики, т. е. как бы
служит мальчиком, подающим Шерлоку Холмсу мяч для игры".
Важным
понятием методологии Ф. ш. было понятие приема. Программная статья Шкловского
так и называлась: "Искусство как прием". Б. В. Томашевский в учебнике
по теории литературы, ориентированном на методы Ф. ш., писал: "Каждое
произведение сознательно разлагается на его составные части, в построении
произведения различаются приемы подобного построения, то есть способы
комбинирования словесного материала в словесные единства. Эти приемы являются
прямым объектом поэтики".
Наиболее
яркий и знаменитый прием, выделенный Шкловским у Льва Толстого и во всей
мировой литературе,- это остранение , умение увидеть вещь как бы в первый раз в
жизни, как бы не понимая ее Сущности и назначения.
Блестящим
исследователем сюжета был формально не примыкавший к Ф. ш. Владимир Яковлевич
Пропп (см. также сюжет), создавший замечательную научную трилогию о
происхождении, морфологии и трансформации волшебной сказки. Вот что он писал:
"Персонажи волшебных сказок (...) делают по ходу действия одно и то же.
Этим определяется отношение величин постоянных к величинам переменным. Функции
действующих лиц представляют собой постоянные величины, все остальное может
меняться.
Пример:
1.
Царь посылает Ивана за царевной. Иван отправляется
2.
Царь " Ивана " диковинкой. Иван "
3.
Сестра " брата " лекарством. Брат "
4.Мачеха
" падчерицу " огнем. Падчерица "
5.
Кузнец " батрака " коровой. Батрак "
И
т. д. Отсылка и выход в поиски представляют собой постоянные величины.
Отсылающий и отправляющийся персонажи, мотивировка и пр.- величины переменные.
Ф.
ш. построила теорию поэтического языка. Вот как, например, Ю. Н. Тынянов
разграничивал стих и прозу: "Деформация звука ролью значения -
конструктивный принцип прозы. Деформация значения ролью звучания -
конструктивный принцип поэзии. Частичные перемены соотношения этих двух
элементов - движущий фактор и прозы и поэзии".
В
книге "Проблема стихотворного языка" Тынянов ввел понятие
"единства и тесноты стихового ряда". Это была гипотеза, в дальнейшем
подтвержденная статистически. В разных стихотворных размерах различные по количеству
слогов и месту ударения слова имеют разную комбинаторику. Например, в 3-стопном
ямбе невозможно сочетание слов "пришли люди" или "белое
вино" (внутри строки).
Ю.
Тынянов был по своему научному сознанию тоньше и глубже, хотя и
"запутаннее", Шкловского. Видимо, поэтому Тынянов выдвинулся уже на
этапе зрелого формализма, когда "морфология" была уже отработана и
нужно было изучать более тонкие и сложные проблемы взаимодействия литературных
жанров и процессы эволюции литературы, связь литературы с другими социальными
практиками. Но это уже был закат классической Ф. ш.
Судьбы
членов и участников Ф. ш. были разными. Но все они так или иначе внесли вклад в
мировую филологию. Шкловский прожил дольше всех. Он умер в 1983 г. достаточно
респектабельным писателем, автором биографии Льва Толстого в серии
"ЖЗЛ" и весьма интересных "повестей о прозе", где
перепевались его старые идеи. Ю. Тынянов стал писателем и создал замечательный
роман о Грибоедове "Смерть Вазир-Мухтара". Умер он в 1943 г. от
рассеянного склероза. В. Пропп дожил до мировой славы, повлияв на французских
структуралистов, изучавших законы сюжета. Сам Клод Леви-Строс посвятил ему
специальную статью, на которую Пропп (очевидно, по политическим соображениям)
ответил бессмысленными полемическими замечаниями.
Самой
блестящей была судьба Р. Якобсона. Он эмигрировал в Прагу, создал там совместно
с Н. Трубецким (см. фонология) Пражский лингвистичесхий кружок и возглавил одну
из классических ветвей лингвистического структурализма (см. структурная
лингвистика). Переехав в США, стал профессором Гарвардского университета,
участвовал в создании универсальной фонологической системы, несколько раз
приезжал в Советский Союз и умер в глубокой старости в 1982 г. знаменитым на
весь мир ученым, собрание сочинений которого было опубликовано еще при его
жизни.
Литературоведческие
идеи Ф. ш. переняла структурная поэтика, прежде всего Ю. М. Лотман и его школа.
Список литературы
Хрестоматия
по теоретическому литературоведению / Сост.
И.
Чернов. - Тарту, 1976. - Т. 1.
Шкловский
В. О теории прозы. - Л., 1925.
Томашевский
Б.В. Теория литературы (Поэтика). - Л., 1926.
Эйхеибаум
Б.М. О прозе. - Л., 1970.
Тынянов
Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. - М., 1977.
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://lib.ru/