Андрей
Болконский и Родион Раскольников
Анна Ахматова
писала: “Вы делаете ошибку, противопоставляя Толстого Достоевскому. Неверно.
Они как самые высокие башни одного и того же величественного здания, вершины. В
них лучшее, что есть в русском духе”. Тем не менее их оба главных героя: Родион
Раскольников, главный герой “Преступления и наказания”, и князь Андрей, один из
главных героев “Войны и мира”, — не столько похожи, сколько различаются между
собой. Различия эти просматриваются, начиная с социального положения, с их
окружения и заканчивая жизненным путем и их духовными исканиями.
Раскольников,
бедный студент, ведет полунищенское существование. Его семья также очень бедна
и не в состоянии помогать ему. Его образование не закончено, но не только из-за
нехватки средств. Он мог бы найти деньги, подрабатывая уроками, как это делает
его товарищ Разумихин. Что же заставляет его сидеть в своей комнате, “похожей
на гроб”, целыми днями? Что мешает ему жить как все, изыскивать средства,
решать свои проблемы, устраивать свою жизнь? Заметим, что уже в самом начале
романа, в портрете, дан намек на ответ на этот вопрос. Одежда Раскольникова,
похожая на рубище, и шляпа, которая выглядит как символ тернового венца,
позволяют увидеть эту отрешенность и провести аналогию с Христом. Причина этой
отрешенности кроется в нем самом. Он отрешен от окружающего мира добровольно.
Проблема, мучающая его, отделяет его от остального мира, от остальных людей. В такой
же духовной изоляции находится и князь Андрей. Почему? В отличие от
Раскольникова, он прекрасно образован, наследник родового имения, сын
екатерининского генерала, то есть (в начале романа) — молодой человек, подающий
большие надежды. Он вращается в высшем обществе и не должен заботиться,
казалось бы, ни о чем. На первый взгляд Раскольников и Болконский — совершенно
разные люди, но тем не менее князь Андрей тоже “чужой” в светских гостиных. Из
этой жизни он бежит в армию и говорит Пьеру: “Я иду потому, что эта жизнь,
которую я веду здесь, эта жизнь — не по мне!” Итак, мы видим, что Раскольников
и Болконский, настолько разные по своему социальному положению, одинаковы в
своем духовном состоянии, — они одиноки. Но, анализируя их психологическое
состояние, мы приходим к выводу, что если Раскольников испытывает апогей своих
мучений, которые длятся всего несколько дней (как и все время действия романа),
бредит своей идеей и буквально, во время болезни, и в переносном смысле, то
князь Андрей находится лишь в начале своих исканий, даже еще не задумываясь над
ними, а лишь бессознательно ощущая потребность перемены. Эта потребность
заставляет его покинуть салоны и отправиться в действующую армию, чтобы уже там
пройти некоторые этапы сложных душевных исканий. В кампании 1805—1807 годов
князь Андрей переживает еще один важный момент — это наполеонизм и отношение к
славе, способы ее достижения. До Аустерлица князь Андрей мыслит себя чем-то
вроде Мессии — он спасет людей, он совершит подвиг. Эта идея подкрепляется его
верой в избранность Наполеона. Культ Наполеона в то время был очень популярен в
Европе, обыкновенный капрал превращается в императора — это потрясло людские
умы. Культ основан в большей степени на честолюбии, и это, безусловно,
присутствует и у князя Андрея. Но им движет не только честолюбие. Здесь
просматриваются зачатки его главной идеи — всеобщего единения и любви. Он таки
становится “нашим князем”, но уже разочаровавшись в “маленьком капрале” и
развенчав культ Наполеона. Подвиг Тушина открывает ему глаза — слава не всегда
выбирает достойных ее. Развенчание Наполеона происходит в Аустерлицком
сражении, когда тяжело раненный князь Андрей сравнивает все происходящее со
спокойствием вечного неба. И именно в этот момент, когда жизнь могла бы
покинуть его, он на мгновение соединяется с небом, с природой, но этого
мгновения ему достаточно для того, чтобы понять всю низменность происходящего.
Наполеон, который в это время проезжает мимо лежащего князя Андрея, кажется ему
ничтожным. В этой сцене Толстой дает нам намек на последующую смерть князя
Андрея, где это мгновение слияния и единения с небом, всем миром превратится в
вечность.
Раскольников
также увлекается наполеонизмом и так же, как и поначалу князь Андрей, видит в
Наполеоне некоторое воплощение своих идей и теорий. Но сходство это
поверхностно, и в глубине имеются существенные различия. Раскольников строит
свою теорию “людей, власть имеющих, и тварей дрожащих”, опираясь на
расчетливого Наполеона, такого же теоретика людских судеб. Герой Достоевского
уподобляется ему, и Раскольникову кажется, что его будущее преступление — это и
есть проверка этой теории. Пока он строит теорию, сама живая жизнь дает ему
материалы и мотивы этого преступления. Сцена из жизни нищего и развратного
Петербурга, второго Вавилона, где “семилетний развратен и вор”, дают ему повод
усомниться в моральности человека, и он решается на преступление ради выяснения
наличия морали в природе человека. Но пока это бессознательно и незаметно зреет
в нем, он упоен своим вопросом, кто же он — “тварь дрожащая” или “право имеет”.
Но освободиться
от наполеонизма и осознать проблему, которая его истинно мучила, Раскольников
(в отличие от князя Андрея) смог не вдруг, только через годы каторги. Лишь там
он понимает, что любой человек, совершив убийство, убивает в себе Бога. “Я не
старуху убил, я себя убил. Так-таки и ухлопал себя навеки”, — говорит
Раскольников. Понимание этого и есть результат морального воскресения
Раскольникова. Итак, рассмотрев различие в вопросе наполеонизма и обнаружив,
что князь Андрей отказывается от наполеонизма уже в самом начале, мы видим, что
это их увлечение не заключает главных проблем ни князя Андрея, ни
Раскольникова. Оно явственно указывает на то, что роль Мессии ими в конце
концов будет исполнена — но в другом, более глобальном масштабе. На поверхности
лежит (да и сам Раскольников мыслит именно таким образом), что его мессианство
состоит в том, чтобы освободить людей от лживых предрассудков и указать им путь
“возвышения”. Люди аморальны по своей природе, считает Раскольников, и лишь
земное наказание, тюрьма, суд удерживают их от преступления через
“формалистские” христианские заповеди. Все люди лгут, изображая добродетель, и
Раскольников якобы предлагает им путь освобождения от этой лжи. Заблуждается и
князь Андрей, который вначале видит свое мессианство в том, что, занимая
высокий пост (будь то должность в армии или гражданская), он поможет людям
изменять мир. Для этого он, разочаровавшись в военной карьере, целиком отдает
себя реформам Сперанского. Но и здесь его постигает разочарование — он
осознает, что реформы и живая жизнь несовместимы. Представляя себя на месте
старосты Дрона (а князь Андрей прекрасно умел это делать — то есть представить
себя на месте любого человека, понять его с полувзгляда; это качество, которым
наделяет его Толстой, есть еще одно указание на его избранность), ощущая себя
Дроном, он понимает, что эти реформы для крестьян бессмысленны и живую жизнь
нельзя уложить в реформы. Мы видим, что его мессианство не в службе людям” он
открывает нечто новое. Наконец и Раскольников, и князь Андрей приходят к
настоящим проблемам. Именно здесь их опыт становится ценен для всего
человечества, но он достигается лишь в итоге испытания смертью. И Толстой, и
Достоевский ставят своих героев в такое положение, когда иной выход, решение
невозможно. Совершив убийство старухи и Лизаветы, Раскольников понимает, что не
теорию он свою проверял, а проверял самое главное, то, к чему осознанно и
мастерски вел его Достоевский на протяжении всего романа, — наличие у человека
внутреннего нравственного закона и судьи — совести, то есть присутствие в нем
Бога, “идеала Мадонны”, а не “идеала Содомского”. Итак, мы видим, что проблема
эта не социальная или психологическая, а нравственная и вечная.
Проблемы смысла
жизни, проблемы нравственные мучают и князя Андрея. Итогом его исканий является
то, что он понимает, что “настоящая жизнь”, единение с Богом предполагает
любовь ко всем, ко всему миру. А это есть прощение, то есть он обязан простить
Анатоля и любить не одну Наташу и своих родных, а всех. Он стоит перед выбором:
жить так или любить одну женщину, своих родных и иметь право на остальные
человеческие чувства: ненависть, ревность. Трагедия состоит в том, что он
понимает, что на земле невозможно реализовать его мечты единения со всеми. На
земле он не может простить. Перед отъездом в армию он говорил княжне Марье, что
прощать — это “добродетель женщины”. Его идеал жизни он может реализовать лишь
путем смерти. Парадокс? По Толстому — нет. Почему? По свидетельству Чехова и К.
Леонтьева, которые, помимо того что были писателями, были еще и врачами, князь
Андрей не мог не умереть, его раны были слишком серьезны и неизлечимы в то
время. Но Толстой нигде не говорит прямо о смерти князя Андрея, так как смерть
для Толстого есть только переход в другую жизнь, то есть новое рождение. Эта
новая жизнь несет в себе слияние с “целым” и “источником всего”, то есть Богом.
Это итог жизни каждого человека, и цель наша — прожить земную жизнь так, чтобы
совесть не мучила нас при смерти.
Итак, мы видим,
что, несмотря на столь разные задачи обоих героев, они, по сути, решают одни и
те же нравственно-бытийные вопросы, а не социальные, психологические и тем
более политические. Оба они открывают новые пути человечеству, помогают
задуматься над новыми вопросами, и заслуга обоих писателей в том, что они
завещали нам видеть и понимать истинные ценности жизни.
Список
литературы
Для подготовки
данной работы были использованы материалы с сайта http://www.coolsoch.ru/