Слово в
ранних произведениях М. Горького
А, и ты иногда
страдаешь, что мысль не пошла в слова. Это благородное страдание, мой друг, и
дается лишь избранным.
Ф. М.
Достоевский. «Подросток»
Любовь Горького
к слову хорошо известна. Горький призывал молодых литераторов «слышать и видеть
язык», глубоко продумывать свои произведения, с тем чтобы избегать «хлама
торопливых и непродуманных слов». Конечно, говоря о слове, Горький имел в виду
не только сами слова, но также словосочетания, предложения и вообще язык.
Как можно
понять Горького «слышать и видеть язык»? Попробуем ответить на этот вопрос,
анализируя ранние рассказы писателя.
Я думаю, что
прежде всего Горький хотел этим сказать, что литературное произведение должно
опираться на речь народа. Сам Горький в своих произведениях очень широко
пользуется оборотами и выражениями народного языка. Создавая образ того или
иного героя, Горький большое внимание уделяет тому, как этот герой должен говорить,
и потому в его произведениях речь старого цыгана Макара Чудры отличается от
речи молодого татарина в рассказе «Хан и его сын» или от речи заключенных в
рассказе «Зазубрина».
Так, например,
Макар Чудра по цыганской традиции перебивает свой рассказ обращением к
собеседнику, называя его соколом: « - Эге! Было, сокол...», « - Вон он какой
был, сокол!..», « - Вот она какова была Радда, сокол!..», «Так-то, сокол!..»
В обращении
«сокол» мы видим образ, близкий цыганскому духу, образ свободной и смелой птицы.
Чудра свободно переделывает некоторые географические названия тех мест, по
которым кочевали цыгане: «Галичина» — вместо Галиция, «Славония» — вместо
Словакия. В его рассказе часто повторяется слово «степь», так как степь была
основным местом жизни цыган: «Плачет девушка, провожая добра молодца! Добрый
молодец кличет девушку в степь...», «Ночь светлая, месяц серебром всю степь
залила...», «На всю степь гаркнул Лойко...» и др.
В рассказе «Хан
и его сын» молодой татарин, ханский сын Амалла, по восточной традиции,
показывая уважение к отцу, обращается: «Повелитель отец...»
Мусульманская
вера хана и его сына выражается в том, что они все время обращаются к Аллаху.
«И мне такое же твердое сердце дай, о Аллах!» Но у высказываний Горького о
необходимости «слышать и видеть язык» есть и другая сторона. Литератор должен
так писать, чтобы, читая или слушая его, можно было как бы слышать звуки
реального мира, видеть реальные образы окружающей действительности. Именно в
этом и заключается для Горького мастерство писателя. Такая объемистость речи
достигается ее образностью и точностью определений.
Рассказ «Макар
Чудра» полон образных сравнений, точно передающих картины мира, чувства и
настроения людей: «Улыбка — это целое солнце», «Лойко стоит в огне костра, как
в крови», «Сказала, точно в нас кинула», «Зашатался, как сломанное дерево...»
Точные
определения Горького действительно позволяют увидеть живой образ. Описывая
Нонку, Горький говорит, что на ее лице замерла «надменность царицы», и мы сразу
видим неприступную цыганскую красавицу. Когда мы читаем, что очи Лойко
«темнее... смотрят», мы сразу понимаем, что происходит в душе героя. Особый
интерес представляет использование Горьким глаголов со значением действия по
отношению к неодушевленным предметам. Горький как бы одушевляет их и тем самым
изображает природу живой, находящейся в движении.
Особенно
отчетливо это проявляется в его романтических рассказах. Рассказ «Макар Чудра»
начинается с описания природы.
Мы видим и
слышим, как «осенняя мгла ночи вздрагивает и, пугливо отодвигаясь, открывает
безграничную степь», «темнота степи мертво молчит», «море шепчется с берегом, и
ветер носит его шепот по степи».
В «Старухе
Изергиль» как живой описан темный и страшный лес, через который должны были
идти люди: «там стояли великаны-деревья, плотно обняв друг друга могучими
ветвями, опустив узловатые корни глубоко в ил болота...», «когда ветер бил по
вершинам деревьев, лес глухо гудел, точно грозил и пел похоронную песню, а
когда грянула гроза, деревья глухо и грозно зашептали...»
В рассказе
«Челкаш»: «Жаркое солнце смотрит в зеленое море», «суда глубоко вздыхают»,
«волны бьются и ропщут».
Приведенные
примеры показывают, как можно «слышать язык». Рассказы Горького наполнены
звуками. И если в рассказе «Макар Чудра» мы слышим «мертво молчавшую темноту
степи», то в рассказе «Челкаш», напротив, с самого начала на нас обрушивается
лавина самых разнообразных звуков. Все вступление к рассказу посвящено звукам,
шуму. Звуки, издаваемые предметами, звуки человеческой речи как бы начинают
властвовать над людьми. «Созданное ими, — пишет Горький, — поработило и
обезличило их».
Звуки природы,
получившие своеобразное воплощение в языке писателя, напоминают об еще одной
черте ранних произведений Горького — их музыкальности. Музыка как бы является
фоном для развития повествования. Музыка сопровождает весь рассказ «Макар
Чудра» о судьбе Лойко и Радды.
Перед тем как
старуха Изергиль начинает рассказывать свои легенды, мы слышим мелодичные
песни. «Кто-то играл на скрипке... девушка пела мягким контральто...» Как
только старуха закончила свой рассказ о Ларре, вновь зазвучала музыка.
Интересно, как Горький описывает эту музыку, он заставляет не только услышать,
но и увидеть ее, достигая с помощью слов эффекта звучания.
«Каждый голос
женщин звучал совершенно отдельно, все они казались разноцветными ручьями и,
точно скатываясь откуда-то сверху по уступам, прыгая и звеня, вливаясь в густую
волну мужских голосов, плавно лившуюся кверху, тонули в ней, вырывались из нее,
заглушали ее и снова один за другим взвивались, чистые и сильные, высоко
вверх». Горький считает, что музыка обладает даже большей выразительностью, чем
слово, и иногда, рисуя образ героя, как бы отдает предпочтение музыке.
«О ней, этой
Радде, словами и не скажешь ничего. Может быть, ее красоту можно бы на скрипке
сыграть, да и то тому, кто эту скрипку как свою душу знает».
Красота Радды —
это прекрасная музыка, но совсем другую песню мы слышим в рассказе «Двадцать
шесть и одна», это протяжное пение, «жалобно-ласковый мотив которого всегда
облегчает тяжесть на душе поющего», «и в любой момент может погаснуть и
заглохнуть под тяжелым потолком подвала», «но когда ее подхватывает несколько
голосов, она способна раздвинуть серые стены тюрьмы», «она бьется о камни,
стонет, плачет и оживляет сердце, тихо щекочущей болью, бередит в нем старые
раны и будит тоску».
Необычным
является построение некоторых рассказов. Это относится в первую очередь к
началу рассказа «Макар Чудра». Начало рассказа построено в форме диалога, но в
этом диалоге слышится голос одного человека, и только из реплик этого одного
говорящего мы догадываемся о реакции и возможно ответных репликах его
собеседника.
« - Учиться и
учить, говоришь ты?» — спрашивает Макар Чудра автора в ответ на какую-то его
реплику, о которой мы можем только догадываться. Такую форму диалога я не
встречала у других писателей. И эти своеобразные формы фраз привлекают
внимание.
Но не все
обороты речи, выбранные Горьким, кажутся мне такими же интересными и удачными.
В том же рассказе «Макар Чудра» меня поразило обилие метафор и сравнений, но
далеко не все они являются находкой автора. Некоторые из них банальны и
затерты, например: «сабля сверкает, как молния», «скакал так, что земля
дрожала», «пыль взвилась тучей», «мудр, как старик», «качается, как ковыль под
ветром».
Такие сравнения
встречаются часто, и не только в художественных произведениях, но и в обычной
разговорной речи.
Не совсем
удачно словосочетание «аквамариновая» вода моря, в рассказе «На соли», так как
аквамарин и есть цвет морской воды (аква - вода, марина - морская).
Кажется
навязчивым выражение «вырвать из груди сердце», которое мы встречаем и в
«Макаре Чудре», и в «Старухе Изергиль», и в «Матери».
Удивляют
некоторые повторы как формы, так и содержания, то есть почти одинаковые фрагменты
в текстах разных произведений.
Так, начало
рассказа «На соли», очень напоминает начало рассказа «Емельян Пиляй»:
«Рыбак...
сплюнул в сторону, посмотрел в голубую даль моря и меланхолически замурлыкал в
бороду себе какую-то песню» («На соли»).
«Емельян
Пиляй... вздохнул, сплюнул и, повернувшись на спину, посвистывая, стал смотреть
на безоблачное, дышавшее зноем небо» («Емильян Пиляй»).
Правда, можно
предположить, что это — особый художественный прием, которым Горький связывает
в единое целое два рассказа, близких по содержанию (оба рассказа написаны в
одном году).
Список
литературы
Для подготовки
данной работы были использованы материалы с сайта http://www.coolsoch.ru/