Искусство
как предмет исторического сознания
Петр Алексеевич
Николаев
Я хочу начать
лекцию с тезиса академика Д.С.Лихачева о том, что история культуры не есть ее
прогресс. История культуры - ее накопление. Однако каждое конкретное явление
художественной культуры функционирует по-разному в исторические периоды.
Естественно, всякий раз современники хотят интерпретировать это явление или
даже использовать в своих целях, рождающихся в их время. Чаще всего такое
интерпретирование, несмотря на некоторый субъективный оттенок, вполне
закономерно и отвечает духу творчества рассматриваемого художника. Но бывает и
так, когда наиболее активные силы общества, а тем более господствующие или
агрессивные, пытаются, пользуясь современным популярным термином,
"приватизировать" соответствующего художника. В этом смысле
показательны юбилеи самого великого национального художника России -
А.С.Пушкина.
"Морфология"
юбилейного праздника определялась общественной атмосферой времени, но и
последнее испытывало воздействие торжественной даты. На определенных этапах
первое воздействие превалировало. Так прошел, например, столетний юбилей со дня
гибели Пушкина в 1937 году. Появились работы типа "Наследие Пушкина и
коммунизм", где ее автор В.Кирпотин объявил поэта коммунистом, близким
Ленину. А поэт А.Безыменский прочитал стихи на торжественном заседании в
Большом театре: "Ты слышишь ли, Пушкин, команду "стреляй", ты
видишь костров огневую завесу? Там в Пушкиных целит Адольф-Николай руками
кровавых фашистских Дантесов" Пушкин оказывался похожим на Ленина и был
антифашистом. Конечно, размах юбилея был столь велик, что он вобрал в себя и
настоящую оценку творчества поэта, богатую издательскую и просветительскую
работу. Во всяком случае, молодое поколение 30-х годов в нашей стране хорошо
знало пушкинские тексты.
В 1987 году
(150 лет со дня гибели поэта) отношение власти к Пушкину оказалось схожим, хотя
политизированное осовременивание Пушкинского наследия и не было слишком
демонстративно конкретным. М.Горбачев в Большом театре, где проходило юбилейное
заседание, лишь цитировал знаменитые строки "пока свободою горим",
вызывая на разговор о перестройке и гласности (это происходило - свидетельствую
- за кулисами театра, перед выходом президиума на сцену). Однако скоро печать
дала знать, что готова найти на пушкинских страницах нечто напоминающее
идеологию рыночной экономики.
Ничего
неожиданного в этом не было. Внимательный наблюдатель давно мог заметить, как
уже было сказано, что функционирование классического наследия в нашу эпоху
обрело вполне "утилитарную" окраску - и не только под прямым влиянием
власти. Общественные споры в культурной и общественной среде, возникавшие под
воздействием самых разных, в том числе и экономических обстоятельств,
побуждали, например, художественную интеллигенцию, как говорится, "слышать
акценты". За несколько лет до юбилея 1987 года в театре им.Е.Вахтангова
шел спектакль по пьесе В.Коростылева "Шаги командора" - о Пушкине.
Происходило это в ту пору, когда в прессе шла полемика о двух типах
патриотизма. Один был назван "разрушительным", другой -
"созидательным". К первому отнесли восстание декабристов в 1825 году,
народническое движение 70-х годов 19 века, ко второму - строительство Транссибирской
магистрали и т.д. Как более эмоциональные и художественные натуры, литературные
критики поспешили объявить эпоху Николая I эпохой русского запоздавшего, по
сравнению с Европой, Ренессанса. Применительно к нашей теме результаты
названных споров были такими. Царь говорит: "Что же ты, Пушкин, пишешь:
"И чувства добрые я лирой пробуждал"? Я вот пароходы по Волге пустил.
Ты хотя бы написал: "И чувства бодрые я лирой пробуждал". И Пушкин
растерян, достойного ответа царю не последовало. Что это - влияние модной
"ренессансной" концепции по отношению к той эпохе? И никому из
создателей спектакля не пришло в голову, не вспомнилось: Пушкин был активным
сторонником одновременно духовного прогресса в России и цивилизации в ней. Но
общественное поветрие, мешающее существованию диалектики в сознании, часто
затрудняет понимание диалектической природы интерпретируемых исторических
личностей и фактов.
Мысль об
указанной диалектике подтверждается и противоположным примером из
художественной жизни того же времени - снова в связи с пушкинской темой.
Сторонники "созидательного" патриотизма заявляли: зараженные
волюнтаристскими идеями Запада, бунтовщики-офицеры пошли против царя и, стало
быть, пытались разрушить государство, их наказали - туда им и дорога. Недавно
историк и литератор А.Бушков в книге "Россия, которой не было"
заявил: одна у меня претензия к Николаю I - мало повесил. Такая точка зрения
эпигонов русского славянофильства и почвенничества имела разные опоры, в том
числе и в словах Ленина о декабристах: "страшно далеки они от
народа". Но тут была не только идеологическая субъективность, но и
историческая безграмотность и нежелание знать факты ("ленивы и
нелюбопытны" - эти пушкинские слова относятся сюда в полной мере).
Восстановил историческую справедливость писатель Вс.Н.Иванов в книге
"Пушкин и его время", где рассказано о том, что многие солдаты шли на
Сенатскую площадь без приказа офицеров и было замучено после восстания
избиением в строю и ссылкой на каторгу более трех тысяч солдат. Можно сказать:
Пушкин благодаря честному перу писателя (любопытно заметить, не скрывавшему
своих монархических симпатий) помог найти указанную справедливость. Вот одна из
форм функционирования поэта в последующие эпохи, его жизнь в веках.
Последний
юбилей Пушкина - в 1999 году - продемонстрировал большую зрелость в
литературной и общественной жизни. Имя Пушкина побуждает теперь к более точным,
чем в прежние годовщины, философским и историческим заключениям. Но, к
сожалению, и до сих пор Пушкин оказывается объектом критического рассмотрения,
но уже по причине распространения "вседозволенности", отнюдь не
художественно-эстетической. В условиях всемирного духовного стриптиза,
заразившего часть интеллигенции, не должны вызывать удивления настойчиво
распространяемые версии об имевшихся, якобы, у Пушкина "тайных записках
1836-1837 годов", где поэт предстает во всей моральной неприглядности и
извращенности. Вряд ли бы эти записки, не признаваемые ни одним серьезным
пушкинистом как принадлежащие поэту, могли бы довольно долго обсуждаться в
нашей отечественной прессе, а инициаторы и поклонники издания не прислали бы
русским читателям уже третий, "юбилейный", обзор в виде книги всех
материалов, относящихся к теме - если бы бездоказательные версии не получили
поддержки в среде нашей художественной интеллигенции. Помимо всяких иных
нравственных (точнее, безнравственных) последствий увлечений подобными
публикациями, последние способствуют развитию той общественной болезни, которая
время от времени вспыхивает во времена активного напоминания о личности
Пушкина: исключительный интерес к биографическим подробностям жизни поэта, не
оставляющий места для изучения написанного им. А ведь и к Пушкину вполне
относима мысль Канта о творческом человеке, у которого есть два начала:
"божеское" и "житейское", и они порой не совпадают.
Академические институты свидетельствуют: тысячи писем, что приходят к ним,
содержат чаще всего вопрос: была ли любовь между Дантесом и Натальей
Николаевной или нет. Но куда меньше обращений с просьбой помочь разобраться с
тем или иным пушкинским текстом. Сейчас многое происходит в разных сферах нашей
жизни: художественной, церковной, политической, научной - вопреки
предупреждениям и советам Л.Толстого (прямо поветрие какое-то). Это относится и
к вопросам о биографических деталях. Напомню известный эпизод. Толстой убивает
на своей щеке комара. Единомышленник писателя В.Чертков восклицает: "Лев
Николаевич, как Вы, Толстой, могли убить живое существо?" Толстой ответил:
"Не живите так подробно". Переводя на научный язык, можно интерпретировать
слова писателя так: не ищите в каждой детали происходящего подтверждение
какой-то доктрины, какой-то системы знаний, да и вообще не увлекайтесь
житейскими подробностями. Впрочем, не следует принимать и как будто
возвышающиеся над мелкими деталями бытия Пушкина слова, претендующие на
глобальное "патриотическое" определение места поэта в мировой
культуре. Патриотизм, отвергаемый другом Пушкина П.Чаадаевым, ориентированный
на изоляцию поэта от мирового опыта, к сожалению, в наше время не потерял в определенной
среде своей привлекательности. Здесь раздаются голоса о том, что Пушкин
напрасно насытил русскую речь галлицизмами, ввел не свойственную ей
перифрастичность, пренебрег опытом старорусского, житийного языка древних
летописей. Огорчило выступление режиссера Н.Михалкова, прозвучавшее два года
назад, когда он, рассуждая о будущем России, настаивая на так называемом особом
пути русской нации, сослался на Пушкина, который, якобы, в своих определениях
будущего нашего отечества не принимал в расчет европейский опыт. Но у Пушкина
есть тезис: "Горе стране, живущей вне европейской системы".
Несколько лет
назад в литературных кругах был популярен лозунг "Вперед, к
Пушкину!". Он объединял даже явных литературных противников. По форме он
был неправилен: нельзя возвращаться никуда, даже к Пушкину, хотя бы потому, что
метафоры и рифмы в 20 веке богаче пушкинских. Но поверять Пушкиным надо многое,
может быть, все.
Все сказанное
здесь лишь утверждает необходимость, учитывая постоянную актуальность шедевров
русских гениев прошлого, осознавать их в их полной объективности, в их
абсолютной самодостаточности. Без этого невозможен никакой анализ
художественного творчества в историческом бытии общества.
Список
литературы
Для подготовки
данной работы были использованы материалы с сайта http://www.nature.ru/