"Сами
звёзды, только сердца не сжимавшие"
Брук Ирина 11
“А”
Гимназия №1529
г. Москва
Сами звёзды,
только сердца не сжимавшие,
Сами звёзды, но
уставшие гореть.
И. Анненский
Много ли было
сказано о звёздах? Уделено ли внимание этим маленьким сверкающим точкам на
тёмном небосклоне в полифоническом мире поэзии? Ответ будет един для всех, кто
когда-нибудь прикасался к этому яркому, многоголосому миру, хотя бы раз в жизни
открывал томики стихов символистов, акмеистов или футуристов, не говоря уже о
таких мастерах слова, как А. Пушкин или М. Лермонтов. Не только в лирики, но и
в прозаики соотносили мир всеобъемлющего пространства с миром земным. Мы можем
встретить обращение к звезде у Л.Толстого, М. Булгакова, А. Платонова и многих
других писателей XIX –XX веков.
Для поэтов XIX
века звезда обычно символизирует высшую степень земного одиночества,
противопоставленного небесной торжественности. Антитеза является очень
распространённым приёмом и у литераторов XX века.
Выхожу один я
на дорогу;
Сквозь туман
кремнистый путь блестит;
Ночь тиха.
Пустыня внемлет богу,
И звезда с
звездою говорит.
В небесах
торжественно и чудно!
Спит земля в
сиянье голубом…
М. Лермонтов
В лирике же
начала XX века, создавая художественную концепцию человека, поэты наделяли
героя не только земными, но порой и космическими устремлениями. Это свойственно
символистам и акмеистам. Также это свойственно и реалистам. Перечитывая строки
О.Мандельштама, И. Анненского, И. Бунина, С. Городецкого, В. Маяковского, порой
не сразу понимаешь, какая роль отводится звезде в судьбе поэта.
Для О.
Мандельштама характерен приём, называемый оксюморон. Обычно это выражается в
противоположном отношении к самим звёздам. В начале стихотворения он пишет:
Я ненавижу свет
Однообразных
звёзд.
А в конце:
Дев полуночных
отвага
И безумных
звёзд разбег…
Для Бунина
специфическим приёмом является метафоричность. Он использует 6 эпитетов в
восьми строках:
Звезда дрожит
среди вселенной…
Чьи руки дивные
несут
Какой-то влагой
драгоценной
Столь
переполненный сосуд?
Звездой,
пылающей, потиром
Земных скорбей,
небесных слёз.
Зачем, о
Господи, над миром
Ты
бытие моё вознёс?
Так же автор
использует гиперболу в первой строке. Её можно сопоставить со строками пушкинского
“Анчара”:
Анчар, как
грозный часовой,
Стоит – один
среди вселенной.
Гипербола
символизирует отчуждение, оторванность от мира бренного, устремление куда-то в
другие миры.
Для лирического
героя И. Анненского звезда – спасительный свет, жизнь без которого потеряла бы
смысл. Его звезда превращается из небесного тела в близкое существо, живущее
“среди миров в мерцании светил”. Общение с ней ему необходимо
Не потому, что
от неё светло,
А потому, что с
ней не надо света.
В этом
стихотворении тоже проведена линия отчуждённости, словно отрезающая лирического
героя от Земли, от низкого общества, но из-за применения гиперболы у Бунина она
выделена чётче, и тем самым создаётся впечатление полной оторванности героя от
бренного мира.
Важна роль
риторических вопросов, с помощью которых лирический герой И. Бунина вступает
даже в своеобразный диалог с Богом:
Зачем, о
Господи, над миром
Ты бытие моё
вознёс?
Риторические
вопросы, обращённые к Творцу, проникнуты высшей формой откровения.
Для В.
Маяковского они становятся особенно излюбленным приёмом. Для него это разговор
не с условной риторической фигурой, а с безликой толпой, которую описывает в
стихотворении “Нате”. Он не просто ставит людей ниже себя, а стремительно
возносит себя вверх, над тем вселенским чувством, перед которым благоговели
лирические герои И. Бунина и И. Анненского, и даже надсмехается над ним,
называя звёзды “плевочками”.
Послушайте!
Ведь, если
звёзды зажигают –
Значит – это
кому-нибудь нужно?
Значит – кто-то
хочет, чтобы они были?
Значит – кто-то
называет эти плевочки
жемчужиной?
Снисходительно
относясь и к лирическому герою, он высмеивает земного обычного человека.
Маяковский не признаёт божественной красоты и отчуждает других от этого
чувства, предлагая взамен красоту земную, становящуюся живой и чувственной для
всех, кто её признаёт.
В этом то мы и
видим отличие футуризма от остальных течений. Но это не единственное различие
Маяковского с Буниным и Анненским. Например, кульминацией в стихотворениях
других двух авторов являются две последние строки:
Зачем, о
Господи, над миром
Ты бытие моё
вознёс?
И. Бунин
Не потому, что
от неё светло,
А потому, что с
ней не надо света.
И. Анненский
У Маяковского
кульминацией служат строчки:
Послушайте!
Ведь, если
звёзды зажигают –
значит – это
кому-нибудь нужно?
Они не просто
значимы сами по себе. Восприятие читателей усиливается за счёт анафоры. Ведь
эти строки есть как в начале, так и в конце стихотворения.
Если обратиться
к звукописи, то можно заметить, что у И. Бунина в большинстве используются
звонкие, “дрожащие” сочетания звуков [др], [з], а у И. Анненского – глухие,
“мерцающие” [с], [тс], [ст]. Казалось бы, что слова “мерцание” и “дрожание”
имеют одинаковый смысл, но, на самом деле, они придают различные оттенки.
Маяковский
использует такие приёмы усиления восприятия, как эпитеты и метафоры:
…метели
полуденной пыли…
…беззвёздная
мука…
…спокойный
наружно…
Безусловно,
правильным будет вывод, что тема звезды занимает особое место в русской
литературе. Это доказано тем, что к ней обращаются поэты, представители
абсолютно разных течений. О звёздах сказано много слов… Но этот мир остаётся
для нас неизведанным, и мы никогда не сможем до конца разгадать загадку такого
непреодолимого влечения писать о звёздах.