ИСТОРИЯ И
СОВРЕМЕННОСТЬ РУССКОГО АРГО
Вступление
"Отличительнейшая
черта в наших нравах есть какое-то веселое лукавство ума, насмешливость и
живописный способ выражаться", - писал А.С. Пушкин. Образность,
характерная для арго, это образность преимущественно из сферы "юмора
висельников" [1], которая в последнее время привлекает к себе все более
пристальное внимание по ряду причин... (Бондалетов, 1966; Скворцов, 1980).
Арго понимается,
в данном случае, как разновидность русской речи, существующая на базе русского
языка, обслуживающая различные коллективы асоциального, так называемого
преступного элемента: спекулянтов, воров, хулиганов (к преступникам в СССР
относят и гомосексуалистов, этим и обусловлена оговорка так называемого) [2].
Рассмотрение в настоящее время русского арго как профессионального языка
преступников не отвечает социальной ситуации, хотя и противоречит социальным
задачам соответствующих органов [3].
1.
Лексикография
Арготическая
лексика отсутствует в словарях русского языка, либо включается в них с
соответствующими пометами (речь идет о словарях, издаваемых в СССР для широкой
читательской аудитории). Об этом хотелось бы сказать несколько подробнее.
Крупнейшим
изданием словарей арго является вышедшее в Нью-Йорке четырехтомное издание,
подготовленное В. Козловским. Кроме этого собрания появилось еще несколько
словарей во Франкфурте-на-Майне, Мюнхене и в Нью-Йорке (Собрание русских
воровских словарей ... Козловского, 1983; Б. Бен-Яков, 1980; А. Скачинский,
1982; Козловский, 1986). В Советском Союзе в 1978 и в 1987 гг. издавались
словари (помимо собранных в 4-х томах), предназначенные для служебного
пользования. В отличие от зарубежных изданий они не содержат иллюстративного
материала и представляют по существу списки слов и выражений, расположенных в
более или менее алфавитном порядке. В этих списках-словарях встречается большое
количество опечаток и некорректных толкований значений (в ряде случаев значение
арготизма толкуется посредством арготизма без соответствующих примечаний).
Вместе с тем
они содержат значительный лексический корпус, отсутствующий в зарубежных
изданиях и отражающий новообразования последних лет. Думается, сейчас вполне
реальным является издание большого словаря арго, учитывающего вековую
лексикографическую практику. О научной значимости такой работы говорить не
приходится.
2.
"Блатная музыка" и просторечие
Отмечаемый
исследователями процесс активизации арготической лексики, расширения сферы ее
употребления привел к тому, что в современной русскоязычной художественной
литературе они встречаются практически без каких-либо помет и примечаний
(Астафьев, 1989). Это наглядно свидетельствует о широком проникновении
арготизмов в просторечие, которое пропитано "блатной музыкой", т.е.
арготизмами. Центробежная политика "исправления" преступников и
"преступников" приводила к тому, что "бывшие", т.е. имевшие
судимость ("зэки", "тюремщики"), оказывались среди
гражданского населения под фиктивным наблюдением соответствующих органов.
Масштабы же
"колонизации", ставшие известными после появления произведений А.
Солженицына, В. Максимова, В. Шаламова и мн. других, проливают свет на
социальные причины активизации арготизмов: "Без этих блатных словечек не
остался ни один человек мужского или женского пола, заключенный или вольный, -
побывавший на Колыме..." (Шаламов, 1982, 221-222).
Расширение
сферы употребления арготизмов связано и с тем, что стилистически они не
отличаются от просторечных слов и выражений [4] с их своеобразной
экспрессивностью. Разграничить арготизм и просторечное слово не всегда
представляется возможным (Бен-Яков, 1980, 13).
На уровне
отдельных единиц в качестве критериев разграничения просторечной и арготической
лексики могут быть использованы семантический и валентностный критерии.
Например: Что раскрыл амбразуру? Вафли по воздуху не летают! Высказывание
содержит известные словоформы, и все же смысл высказывания неясен вследствие
наличия у известных словоформ неизвестных значений. В данном случае амбразура
употребляется в значении "рот", вафля обозначает "мужской
половой орган при оральном сношении". Неясность выражения представляет
отличительную особенность арготизмов, представляющих собой устойчивые
сочетания. Валентностные характеристики словоформ, под которыми, вслед за А.Ф.
Лосевым, понимается сочетаемость, т.е. способность "отдельного знака
вступать в связь с другими знаками", как нельзя убедительнее подтверждает
аксиому: "Языковая валентность всегда есть бесконечная стихийная интерпретативно-смысловая
валентность" (Лосев, 1982, 125, 134).
В
вышеприведенных примерах необычная, непривычная сочетаемость обычных, привычных
словоформ маркирует арготизм в отличие от просторечного выражения: "Вся
лингвистическая "блатность" сказывается не только в отдельных словах,
которым присвоено своеобразное значение, но тоже в особенных, необыкновенных
сочетаниях слов с присвоенными им своеобразными ассоциациями" (Бодуэн де
Куртенэ, 1908, XIX).
3.
Социальные и лингвистические причины непонятности жаргонизмов
Такая
сочетаемость порождена спецификой коммуникативных интенций носителей арго, из
которых наиболее существенным является, по-видимому, выражение негативного
отношения к не-блатным (как следствие бинарного деления окружающего мира на
"своих" и "не-своих") и подчеркивание собственной
исключительности (последнее сближает арго и молодежный жаргон, сленг) [5].
Производными этих интенций является экспрессивность, эмоциональность,
создаваемые за счет разрушения старых и установления новых синтагматических
связей, что производит эффект окказиональности, образности и, одновременно,
непонятности для не владеющих арго.
3.1.
Локальная ассоциативность
Эта
непонятность вызывается целым рядом причин. Среди них следует назвать различия
базовых знаний, различие пресуппозиций, которые вызывают нарушение процесса
коммуникации и в литературном языке. Еще одной причиной, и по-видимому,
наиболее существенной, является создание новых слов и их значений
преимущественно семантическим (лексико-семантическим) способом со всеми его
достоинствами и недостатками. Возникающие таким способом новые слова и значения
легко утрачивают основанную на ассоциациях связь с мотивирующими словами, если
эта связь не поддерживается социальными ситуациями. Ср. например названия
сотрудников милиции: лягавый, мусор. Они представляют собой вторичные
номинации, базирующиеся на ассоциациях с животным, грязью, отбросами.
Ассоциации подобного рода типичны при образовании бранных слов.
3.2.
Вариативность и стандартизация
Непонятности в
ряде случаев способствует и вариативность на фонетическом, словообразовательном
и морфологическом уровнях. Ср.: башки / башли / башни, фикс(а), фарц(а),
кодло(а), вафлер / вафлист, кореш / корефан, легавый / лягавый / люгавый и др.
Что же касается синтаксиса, то его отличительной особенностью является
стремление к стандартизации. Ср.: "Если мы в нашей речи в качестве
элементарной, дальше неделимой синтаксическоф части предложения имеем по
большей части слово, то воровская речь такой единицей имеет в громадном
большинстве случаев идиоматическое выражение (associations fixes) - готовый
штамп из нескольких слов..." (Лихачев, 1935, 83-84).
Стандартизация,
употребление устойчивых сочетаний есть одна из предпосылок создания новых
значений и слов лексико-семантическим способом. Один из компонентов такого
сочетания сохраняет общепринятое, общеизвестное значение, а другой -
арготическое, причем синтаксическая модель соответствует общеязыковой, точнее:
выражения эти строятся по общеязыковым моделям. Ср.: посадить на иглу -
посадить на пику / на кол; сделать розочку - сделать операцию; тянуть на
кого-либо - тянуть на себя одеяло [6].
"Игла"
обозначает "медицинский шприц", а все сочетание в целом употребляется
в значении "ввести кому-либо наркотик при помощи шприца".
"Розочка" употребляется как в значении "полуразбитая
бутылка", так и "рана, нанесенная такой бутылкой", а все
сочетание в целом имеет значение "нанести рваную рану куском
бутылки". "Тянуть на кого-либо" имеет значение "предъявлять
претензии кому-либо, обвинять кого-либо в чем-либо" и является, очевидно,
профессиональным заимствованием.
3.3.
Заимствования
Исследователями
постоянно подчеркивался значительный процент заимствований в арготической
лексике (Бодуэн де Куртенэ, 1908, XIII; Лихачев, 1935; Общее языкознание, 1970,
489; Тимрот, 1983, 136-141), что, безусловно, также является одной из причин
непонятности для не владеющих арго [7]. Этот аспект арготической лексики на
примере русского языка рассматривался в ряде работ (Язык и литература, 1931;
Бондалетов, 1965; Тимрот, 1983). Думается, что высказывание "Условные
языки и жаргоны охотно прибегают к иноязычным заимствованиям. Усвоению
иноязычных заимствований отчасти способствовал подвижный образ жизни некоторых
социальных групп - ремесленников, торговцев, уголовных элементов и др. Однако
главная причина заключается в том, что иноязычное слово является хорошим
способом маскировки" (Общее языкознание, 1970, 489) меняют местами причину
и следствие и совершают ошибку, о которой предупреждал еще в 30-е годы Д.С.
Лихачев (Лихачев, 1935, 51-52). Еще раньше о причинах заимствований писал И.А.
Бодуэн де Куртенэ: "Благодаря разношерстному племенному составу
Российского государства к русской "блатной музыке" приобщаются тоже
всякого рода "инородцы" и "иноязычные", и они, само собой
разумеется, накладывают свою печать на этот своеобразный продукт языкового
творчества..." (Бодуэн де Куртенэ, XIII).
Вместе с тем
совершенно справедливо отмечается значительный процент заимствований из
диалектов (Общее языкознание, 1970, 488), что также приводит к непонятности
многих выражений [8].
4. Специфика
устойчивых сочетаний
4.1
Семантическая специфика
Приверженность
носителей арго устойчивым сочетаниям общеизвестна, употребительность их в речи
чрезвычайно высока. На примере этих типичных выражений хотелось бы проанализировать
семантическую структуру слова и сопоставить его с отраженной в словарях.
Глагол брать
может выступать в составе устойчивых арготических сочетаний в следующих
значениях:
1.
"Завладеть чем-либо, получать в свое обладание" - Брать банк (хату,
кассу). Брать (с) росписью (письмом, прописью) "завладевать чем-либо при
помощи режущих предметов". Брать на халяву "получать что-то без
особых усилий", также: Брать на ширмачка. Брать на конверт "получать
в свое обладание, применив подлог".
2.
"Добиваться чего-либо обманом" - Брать на пушку "обманывать,
расставлять кому-либо сети". Брать на бздюху "добиваться цели,
запугав чем-нибудь". Брать на бога "добиваться чего-либо, воздействуя
на чувства". Брать на понт "добиваться цели при помощи лести,
обмана".
3.
"Задерживать, арестовывать" - Брать на кармане "задерживать с
поличным". Брать на пустую "задерживать без оснований.
4.
"Добиваться успеха" - Брать на горло "добиваться успеха криком,
орать на кого-нибудь". Брать на шарапа "нахально навязывать кому-либо
свое мнение". Ваша берет "вы побеждаете". Брать на передок
(передком) "добиваться успеха при помощи секса (о женщине").
5.
"Схватывать рукой, зубами" и т.д. - Брать за шкирку "хватать за
воротник, шею". Брать на хомут "охватывать за шею сзади рукой".
Брать за храпок "хватать рукой за горло".
6.
"Сосать" - Брать вафлю на зуб (на клык) "сосать половой член
мужчины".
7.
"Принимать с какой-либо целью" - Брать на себя "принимать вину
за преступление на себя".
8.
"Ставить в безвыходное положение" - Брать за хобот (жопу, хомут).
9.
"Забирать, уносить с собой" - Брать лишнего "забирать больше,
чем следует, чем положено".
10.
"Испытывать действие, влияние чего-либо" - Не берет "не
действует, не влияет" (обычно в отрицательных конструкциях).
11.
"Насиловать" - Брать лохматый сейф.
12.
"Взимать" - Брать на ночь "взимать в качестве платы за
секс".
13.
"Наносить удар головой в лицо" - Брать на калган.
14.
"Получать даром" - Брать (не) за фик собачий. Брать на фук.
15.
"Производить действие в соответствии со значением существительного" -
Брать на дело "брать на кражу (преступление)". Брать в долю
"делиться добытым". Брать кабур "делать подкоп".
16.
"Задумываться" - Брать в голову.
17.
"Взяточничать" - Брать (на) лапу.
18.
"Издеваться над кем-либо" - Брать (смехом, смехача) на характер
"издеваться над потерпевшим, выражая ему псевдо-сочувствие".
19.
"Оскорблять" - Брать на понял "оскорблять, считать
дураком".
20.
"Выпивать" - Брать на грудь. Ср. нем.: sich einen zur
Brust nehmen = etwas Alkoholisches trinken (Schonfeld, 1986).
Из этого,
конечно, далеко не полного обзора очевидно, что семантические структуры
глаголов различаются (Словарь русского языка в четырех томах, 1985, т. 1, 113;
Фразеологический словарь русского языка, 1986, 43-48). Некоторые из приведенных
примеров нуждаются в пояснениях. Брать на сквозняк имеет два значения: 1.
"скрываться при помощи проходной двери от преследователей" и 2.
"обманывать (обворовывать), используя для этого проходной двор (проходную
дверь)". Брать на конверт означает не только "получать в свое
обладание, применив подлог", но и "обманывать жертву при помощи
конверта" (свертка, состоящего из денег и листков бумаги).
Первые два
значения нуждаются в оговорке: глаголы в приведенных сочетаниях допускают
синонимическую замену глаголами воровать и завладевать (чем-либо). Брать хату
означает для преступника не "обворовывать квартиру", а
"завладевать чем-либо, получать в свое обладание", тогда как для
не-преступника, говорящего на просторечии, актуально именно первое значение, то
есть "обворовывать квартиру" (хата в значении квартира отмечается как
разговорное: Koester, Rom, 1985, 424).
Вместе с тем с
уверенностью можно утверждать, что рассмотренные примеры не принадлежат
условному тайному языку: большинство отмеченных значений фиксируется словарями
[9]. Различия наблюдаются в существовании отдельных значений, присущих, с одной
стороны, арготическим выражениям, а с другой - в узости спектра выражаемых
значений, в сравнении с литературным потреблением.
4.2.
Употребительность различных структурных типов
Среди
вышеприведенных сочетаний есть как свободные, так и связанные, разграничить
которые не всегда легко, ср.: брать в долю, брать на дело и брать на хомут,
брать на конверт, брать на грудь, брать на бога и т.д. Идиоматичность таких выражений
различна, но укладывается в традиционное деление фразеологических единиц,
предложенное Ш. Балли и В. Виноградовым (Балли, 1961, 87; Виноградов, 1972,
23).
Существуют
фразеологические сращения: на бздюм (бздюмару) "вдвоем", переть буром
"проявлять безрассудную агрессивность", голый вассер
"бесполезно, не имеет смысла", бросать палку "совершать половой
акт" и т.д., фразеологические единства: посадить на парашу "унизить,
оскорбить", катить бочку на кого-либо "спорить с более
авторитетным", дать петуха (петушка, пять) "протянуть руку для
рукопожатия", бадягу разводить "вести бесполезный разговор" и
т.д., фразеологические сочетания: поднимать хай "шуметь", дать по
рогам "сбить спесь с кого-либо" и др.
Некоторые
устойчивые выражения, по нашим наблюдениям, действуют больше "на эмоции,
чем на интеллект" (Лихачев, 1935, 67) носителей литературного языка, но не
арго. Не только сниженность и вульгаризм, но и образность арготизмов
представляет собой в ряде случаев особенность восприятия носителей литературного
языка, ср.: брать на хомут, забить косуху "закурить самокрутку с
анашой", брать на калган, брать в рот, атас цинковать "предупреждать
об опасности" и др. Вполне возможно, что эти выражения были образными
полвека назад и для носителей арго. Вместе с тем значительное число бытующих
сейчас выражений обладают двойной образностью: двинуть лапшу на уши (ср. вешать
лапшу на уши), посадить на парашу, пасть порвать, заделать козу "поставить
в затруднительное положение", откинуть копыта "сдохнуть" [10].
Наибольшую по
объему группу в имеющемся материале (около 400 устойчивых выражений) образуют
двухкомпонентные сочетания, в которых опорными словами выступают глаголы, ср.:
забивать баки "морочить голову", нарезать винта "совершить
побег", откинуть копыта, разводить бадягу, цинковать атас и т.п.
Значительно менее употребительными являются а) именные сочетания: голый вассер,
гнилой заход "нужный тон в разговоре", финт ушами "неожиданный
поворот дела", глухой закс "сокрытие преступления"; б)
предложно-именные: на цырлах "услужливо, на цыпочках", в натуре
" в самом деле, действительно", в дупель "в крайней
степени", на газах / под кайфом "под хмельком", с понтом
"важно, чванливо"; в) наречные: глухо как в танке "бесполезно,
нет смысла".
"Очень
распространены и во французской и в английской воровской речи образования с
повторением какого-либо элемента, которые Н.Я. Марр считает "древнейшими в
звуковой истории человечества образованиями... В русской воровской речи мы
имеем, правда немногочисленные, следующие примеры: "чик-бяк"
"босиком", "просто так" и др.; "фи-фу"
"компания поджигателей", "гоп-стоп" "грабеж прохожих
на улице", "ца-ца" "деньги", и некоторые др. (Лихачев,
1935, 83). Круг таких образований представляется сейчас более широким. Ср.:
тити-мити "деньги", тыры-пыры "туда-сюда",
"так-сяк", тип-топ " все в порядке, о кэй", чики-брики /
чик-брык "разом, быстро", жим-жим "трусить, бояться",
аля-улю "айда", ни бум-бум "ничего не понимаю", му-му в
выражении му-му тянуть "канителиться, возиться с чем-нибудь", ля-ля
"болтовня, пустые разговоры", хо-хо не хо-хо? / ху-ху не хо-хо?
эвфемистическое выражение в значении "не много ли ты хочешь?",
тики-так "легко, запросто", чу-ча в выражении чу-чу отчубучить
"выкинуть штучку, удивить", вась-вась "запанибрата" и др.
Неоторые повторы фиксируются словарями разговорного языка, а в словарях
литературного языка снабжены пометой прост.
Краткий обзор
устойчивых сочетаний подтверждает правоту ученого: "Надо в корне
пересмотреть все наши "коллективные представления" о воровской речи,
выйти из той традиции, которая сложилась в литературе об арго. Воровской язык
способен дать лингвистике ряд интересных фактов" (Лихачев, 1935, 92). В
рамках статьи многое остается вне поля зрения, хотелось сообщить лишь о
некоторых наблюдениях над семантикой арготизмов и особенностях устойчивых
выражений, поскольку именно в лексико-семантической и синтаксической сферах
заключается, на наш взгляд, своеобразие арго.
В заключение
несколько слов об исторических изменениях словарного состава. Сопоставляя
словарный материал начала века, собранный В.Ф. Трахтенбергом, с современным,
обнаруживаем, что большинство зафиксированных вокабул сохранили отмеченное
автором значение и звучание (насколько, естественно, можно судить о звучании по
графическому облику вокабулу). Ср.: бабки "деньги", барыга
"скупищик краденого", баланда "похлебка", буфера
"женские груди", домушник "квартирный вор" и т.д. и т.п.
Это подтверждает высказывание, что "... основной фонд воровской речи остается
неизменным в течение веков" (Лихачев, 1935, 86). Постоянством отличаются и
тематические группы лексики, хотя внутри групп некоторые изменения происходят.
Так, активно пополняется группа лексики, характеризующая прогрессирующую
наркоманию, с одной стороны, с другой - архаизовалась лексика, связангная с конокрадством,
официальной проституцией. Некоторые архаизмы сохраняются в "блатных
песнях", которые, по образному выражению, сохраняют нам дыхание времени.
Отдельные
лексемы, сохраняя звуковой облик словоформ, претерпевают семантические
изменения, а именно: а) расширение и б) сужение значения, ср. соответственно:
а) хруст "серебряный рубль", фраер "жертва - не-вор"; б)
гомырка "спирт, спиртное" - "нитролак, употребляемый в качестве
спиртного", фикс "золото, изделие из него" - "зубная
коронка". Некоторые современные слова выступают омонимами по отношению к
зафиксированным словоформам начала века, ср. кобёл (1) "крестьянин,
мужик"; кобёл (2) "активная лесбиянка"; крупа (1)
"солдаты"; крупа (2) "махорка"; пушка (1) "мошенничество";
пушка (2) "пистолет" и т.д. (под цифрой 1 указаны примеры В.Ф.
Трахтенберга, под цифрой 2 - современные).
Некоторые слова
претерпели изменения фонетико-фонетического характера. Например,
зафиксированное В.Ф. Трахтенбергом "цирлих" сейчас произносится
[цырлы] (более того, оно превратилось в существительное, употребляемое во мн.
ч. со значением "носки, пальцы ног"); "брушлаты" -
"браслеты", "наручники"; "буснуть" -
"бухнуть" "выпить спиртного"; "шавать" - "хавать"
- "хамать" и "шамать" "есть" и некоторые другие.
Однако большинство слов, зафиксированных словарем начала века, сохранили
звучание, значение и форму. Объясняется это, очевидно, преимущественным их
употреблением в устойчивых сочетаниях, которое поддерживается силой традиции.
Сноски
1. "...мы
не должны забывать, что в переживаемое нами время нам необходимо упражняться и
совершенствоваться именно в "виселичном юморе". А то без этой
поддержки нам просто пришлось бы отчаяться и ... повеситься", - писал И.А.
Бодуэн де Куртенэ в предисловии к словарю В.Ф. Трахтенберга "Блатная
музыка", изданному в Санкт-Петербурге в апреле 1908 года в типографии А.
Розена. Орфография и пунктуация цитат современны. Впрочем, как и сама идея.
2. Дефиниций
арго существует немало. См. указ. раб. Бодуэна де Куртенэ, стр. XII, а также
Ларин, 1928, т. 1, В. Тимрота, Лихачев, 1935, т. 3-4.
3. "Одним
из способов общения преступников является их разговорный жаргон... Возникнув
как основной способ общения между "своими", разговорный жаргон
преступников, в конечном счете, представляет из себя пеструю смесь различных слов
и выражений, значение которых понять обычному человеку фактически
невозможно"... (из предисловия к словарю, предназначенному для служебного
пользования).
4. О.А. Лаптева
определяет просторечие так: "Скорее всего это остатки диалекта в речи
городских жителей (реже - следы жаргона), причем остатки, не вошедшие в состав
устно-разговорной разновидности и потому не носящие локально-облигаторного
характера" (Лаптева, 1976, 80).
5. В этом и
заключается "дух" арго, который необходимо учитывать исследователям,
чтобы не поддаться искушению оценивать арготические слова и выражения
односторонне. Уместно вспомнить слова В. Гумбольдта, сказанные им об освоении
иностранного языка: "Освоение иностранного языка можно было бы уподобить
завоеванию новой позиции в прежнем видении мира; до известной степени
фактически так дело и обстоит, поскольку каждый язык содержит всю структуру
понятий и весь способ представлений определенной части человечества". - О
различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие
человечества (Гумбольд, 1984, 80).
6. В. Тимрот
приводит в качестве иллюстрации значения "обвинять кого-либо в чем-либо,
делать упрек кому-либо" неверное сочетание тянуть кого-либо, имеющее иное
значение, которое можно было бы определить как "подвергнуть кого-либо
половому акту" (Тимрот, 161).
7. Здесь
следует сделать примечание: степень адекватности восприятия той или иной
информации носителями арго различна, что свидетельствует об относительности
понятия "владения". Говорящие на арго сами не всегда понимают смысл
выражений, особенно устойчивых. Ср., напр., далее об изменении слова
"цирлих".
8. Ср.,
например: базлать "кричать, орать"; баланда "род ботвиньи,
холодец из заквашенного на муке отвара свекольной и иной ботвы с
окрошкой"; бебехи "кишки, внетренности"; бобичка "рубашка,
сорочка"; бубон "фурункул, нарыв"; буркалы "глаза
навыкате"; воровань "веревка"; гоманец "кошелек";
грабки "руки"; зырить "глядеть, смотреть"; а также дрючить,
дыбать, локшить, лытки, лыбиться, маклак, мантулить, отпулить, халява, шкворить
и т.д. и т.п., отмеченные у В.И. Даля (Даль, 1956, тт. I-IV).
9. См. указ.
словари.
10. Образностью
обладают и матерные выражения (Флегон, 1973; В. Тимрот, 1983; Скачинский,
1982), активно употребляющиеся носителями арго, но, к сожалению, не только ими.
Список
литературы
АСТАФЬЕВ В.
Людочка. В: Новый мир, № 9, 1989.
БАЛЛИ Ш.
Французская стилистика. М., 1991.
БЕН-ЯКОВ Б.
Словарь арго ГУЛага. Франкфурт-на-Майне, 1980.
БОДУЭН де
КУРТЕНЕ И.А. Предисловие. В: В.Ф. Трахтенберг. Блатная музыка. СПб., 1908.
БОНДАЛЕТОВ В.Д.
В сб. Вопросы теории и методики изучения русского языка. Саратов, 1965.
ВИНОГРАДОВ В.
Русский язык. М., 1972.
ГУМБОЛЬДТ В.
Избранные труды по языкознанию. М., 1084.
КОЗЛОВСКИЙ В.
Арго русской гомосексуальной культуры. Нью-Йорк, 1986.
КОЗЛОВСКИЙ В.
Собрание русских воровских словарей в четырех томах. Нью-Йорк, 1983.
ЛАПТЕВА О.А.
Русский разговорный синтаксис. М., 1976.
ЛАРИН Б.А. К
лингвистической характеристике города. - Известия ЛГПИ им. Герцена, 1928, т. 1.
ЛИХАЧЕВ Д.С.
Черты первобытного примитивизма воровской речи. - Язык и мышление. М. - Л.,
1935, т. 3-4.
ЛОСЕВ А.Ф.
Знак. символ. Миф. М., МГУ, 1982.
Общее
языкознание. Формы существования, функции, история языка. М., Наука, 1970.
СКАЧИНСКИЙ А.
Словарь блатного жаргона в СССР. Нью-Йорк, 1082.
СКВОРЦОВ Л.И.
Теоретические основа культуры речи. М., Наука, 1980.
Словарь
русского языка в четырех томах. Под. ред. А.П. Евгеньевой. М., Русский язык,
1985, т. 1.
Толковый
словарь живого великорусского языка В. Даля. М., 1956, тт. 1-4.
ФЛЕГОН А. За пределами
русских словарей. Лондон, 1973.
Фразеологический
словарь русского языка. Под. ред. А.И. Молоткова. М., Русский язык, 1986.
ШАЛАМОВ В.
Колымские рассказы. Париж, 1082.
Язык и
литература. Л., 1931, т. VII.
KOESTER S., ROM E. Worterbuch der modernen russischen
Umgangssprache. Russisch-deutsch. Munchen, 1985.
SCHONFELD E. Abgefahren - eingelaufen - eingefahren.
Ein Worterbuch der Jugend- und Knastsprachen. Straelen, 1986.
TIMROTH W. Russische und sowjetische soziolinguistik
und tabuisierte Varietaten des Russischen. In: Slavistische Beitrage. Munchen,
1983, Bd. 16.
В. Быков. ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ РУССКОГО АРГО.