Одоевский, Владимир Феодорович, князь - известный
русский писатель и общественный деятель
Родился
в Москве, 30 июля 1803 г.
Окончив
курс в благородном пансионе при Московском университете, сотрудничал в
"Вестнике Европы"; сблизившись с Грибоедовым и Кюхельбекером ,
издавал в 1824 - 1825 годах альманах "Мнемозина"; позднее служил в
ведомстве иностранных исповеданий и редактировал "Журнал Министерства
Внутренних дел". В 1846 г. был назначен помощником директора Императорской
публичной библиотеки и директором Румянцевского музея. С переводом в 1861 г.
музея в Москву, назначен сенатором московских департаментов Сената и состоял
первоприсутствующим 8-го департамента. Скончался 27 февраля 1869 г. и погребен
на кладбище Донского монастыря.
Человек
самого разностороннего и глубокого образования, вдумчивый и восприимчивый
мыслитель, талантливый и оригинальный писатель, Одоевский чутко отзывался на
все явления современной ему научной и общественной жизни. Искание во всем и
прежде всего правды ("Ложь в искусстве, ложь в науке и ложь в жизни, -
писал он в свои преклонные годы, - были всегда и моими врагами, и моими
мучителями: всюду я преследовал их, и всюду они меня преследовали"),
уважение к человеческому достоинству и душевной свободе, проповедь снисхождения
и деятельной любви к людям, восторженная преданность науке, стремление
всесторонне вникнуть в организм духовной и физической природы отдельного человека
и целого общества - характерные черты его произведений и его образа действий.
Они проявляются уже в полемике с Булгариным , в письмах к "Лужницкому
старцу", в "Стариках", где в прозрачной и ядовитой аллегории
выставляются жалкие и отрицательные стороны служебной и общественной жизни - и
красной нитью проходят через все им написанное. Одоевский - не только
занимательный повествователь или, по его собственному выражению сказочник, но и
научный мыслитель, популяризатор нравственно-философских, экономических и
естественно-исторических учений. Зорко следя за открытиями в науке и за новыми
теориями, он в той или другой форме знакомит с ними своих читателей. Его язык -
живой и образный, иногда слишком богатый сравнениями и метафорами - в передаче
сложных и отвлеченных понятий очень определителен и ясен. В нем почти постоянно
слышится подмеченный Белинским "беспокойный и страстный юмор", а
некоторые страницы напоминают блестящие ораторские приемы.
Главное
место среди сочинений Одоевского принадлежит "Русским ночам" -
философской беседе между несколькими молодыми людьми, в которую вплетены, для
иллюстрации высказываемых ими положений, рассказы и повести, отражающие в себе
задушевные мысли, надежды, симпатии и антипатии автора. Так, например,
рассказы: "Последнее самоубийство" и "Город без имени"
представляют, на фантастической подкладке, строго и последовательно до конца
доведенный закон Мальтуса о возрастании населения в геометрической прогрессии,
а произведений природы - в арифметической, со всеми выводимыми из него
заключениями, и теорию Бентама, кладущую в основание всех человеческих действий
исключительно начало полезного, как цель и как движущую силу. Лишенная
внутреннего содержания, замкнутая в лицемерную условность светская жизнь нашла
живую и яркую оценку в "Насмешке Мертвеца" и в патетических страницах
"Бала", где описывается страх смерти, овладевший собравшейся на бале
публикой. Жестоко порицаемое стремление к чрезмерной специализации знаний, с
утратой сознания общей между ними связи и гармонии, служит сюжетом для
"Импровизатора" и ряда других рассказов. В "Русских ночах"
особенно выдаются два рассказа, "Бригадир" и "Себастиан
Бах": первый - потому, что в нем автор, за пятьдесят лет до появления
"Смерти Ивана Ильича", затрагивает ту же самую - и по основной идее,
и по ходу рассказа - тему, которую впоследствии, конечно, с неизмеримо большим
талантом, разработал Л.Н. Толстой ; второй - потому, что здесь (а также в
"Последнем квартете Бетховена") автор высказал свою восторженную
любовь к музыке, "величайшему из искусств". Серьезному изучению ее
истории и теории он посвятил в значительной мере свою жизнь. Еще в 1833 г. он
написал "Опыт о музыкальном языке", много занимался затем вопросом о
наилучшем устройстве своего любимого инструмента - органа и даже изобрел особый
инструмент, названный им энгармоническим клавесином.
Отдавшись,
после переселения в Москву, изучению древней русской музыки, Одоевский читал о
ней лекции на дому, в 1868 г. издал "Музыкальную грамоту, или Основания
музыки для не музыкантов" и открыл московскую консерваторию речью "Об
изучении русской музыки не только как искусства, но и как науки". Смерть
застала Одоевского за усиленными работами об устройстве в Москве съезда
археологов (он был одним из учредителей археологического общества, а также
Императорского географического общества), во время которого ученики
консерватории должны были, под его руководством, исполнять древние русские
церковные напевы. Среди повестей и рассказов, не вошедших в "Русские
ночи", выделяются: большая повесть "Саламандра" -
полуисторический, полуфантастический сюжет которой навеян на автора изучением
истории алхимии и исследованиями Я.К. Грота о финских легендах и поверьях, - и
серия полных злой иронии рассказов из светской жизни ("Новый год",
"Княжна Мими", "Княжна Зизи"). Сатирические сказки ("О
мертвом теле, неизвестно кому принадлежащем", "О господине
Коваколе" и другие), из которых иные отличаются мрачным колоритом и, ввиду
господствовавших тогда в правящих сферах взглядов, большою смелостью,
составляют переход от фантастических рассказов, где чувствуется сильное влияние
Гофмана, к серии прелестных и остроумных, нравоучительных ("Душа
женщины", "Игоша", "Необойденный дом") детских сказок,
одинаково чуждых как деланной сентиментальности, так и слишком раннего, безжалостного
ознакомления детей с ужасами жизни и ее скорбями. Значительная часть последних
сказок была издана отдельной книжкой под названием "Сказок дедушки
Иринея". Одной из выдающихся сторон литературной деятельности Одоевского
была забота о просвещении народа, в то время крайне редкая и многими
рассматривавшаяся как странное чудачество.
Долгие
годы состоял Одоевский редактором "Сельского Обозрения",
издававшегося Министерством внутренних дел, вместе с другом своим, А.П.
Заболоцким-Десятовским , он выпустил в свет книжки "Сельского
чтения", под заглавиями: "Что крестьянин Наум твердил детям и по
поводу картофеля", "Что такое чертеж земли и на что это
пригодно" (история, значение и способы межевания); написал для народного
чтения ряд "Грамоток дедушки Иринея" - о газе, железных дорогах,
порохе, повальных болезнях, о том, "что вокруг человека и что в нем
самом"; наконец, издал "Пестрые сказки Иринея Гамозейки", языком
которых восхищался знаток русской речи Даль , находивший, что некоторым из
придуманных Одоевским поговорок и пословиц может быть приписано чисто народное
происхождение. Одоевский дорожил званием литератора и гордился им. Друг Пушкина
и князя Вяземского , он радушно раскрывал свои двери для всех товарищей по
перу, брезгливо относясь лишь к Булгарину и Сенковскому , которые его терпеть
не могли, и ставил свои занятия литературой выше всего, что давалось ему его
знатным происхождением и общественным положением. "Честная литература, -
писал он, - точно брандвахта, аванпостная служба среди общественного
коварства". Он всегда стоял на страже против всяких двусмысленных и
нечистых литературных приемов, предупреждал писателей о грозивших им
опасностях, в тревожные времена горячо заступался за них, где только мог,
настойчиво заботился о расширении круга изданий. Его хлопотам обязаны были
своим разрешением "Отечественные Записки". Приветствуя облегчение
цензурных правил в 1865 г. (о чем он и прежде писал в составленных им
обстоятельных записках о цензуре и ее истории у нас), Одоевский высказывался
против взятой из наполеоновской Франции системы предостережений и ратовал за
отмену безусловного воспрещения ввоза в Россию враждебных ей книг.
До
пятидесятых годов по своим взглядам на отношение России к Западу Одоевский
приближался во многом к славянофилам, хотя никогда систематически к ним не
примыкал; но уже в начале 40-х годов он высоко ставил Петра , а личное
знакомство с "гнилым Западом" во время поездок за границу, начиная с
1856 г. (в 1859 г. он был депутатом Императорской публичной библиотеки на
юбилее Шиллера в Веймаре), заставило его изменить свой взгляд на смысл
европейской цивилизации. Это выразилось с особой силой в его записках и
бумагах, составляющих интереснейшее собрание замечаний по поводу всевозможных
вопросов (оно хранится в публичной библиотеке). Признаки "нашей
прирожденной болезни" Одоевский видит в "общенародной лени ума, в
непоследовательности и недостатке выдержки" и негодует на то наше
свойство, которое он называет "рукавоспустием". Идеализм в народе -
пишет он - является большей частью в виде терпимости к другим народам и
понимания их. Вместе с тем он до конца верил в русского человека и его богатые
задатки: "а все-таки русский человек - первый в Европе не только по
способностям, которые дала ему природа даром, но и по чувству любви, которое
чудным образом в нем сохранилось, несмотря на недостаток просвещения, несмотря
на превратное преподавание религиозных начал, обращенное лишь на обрядность, а
не на внутреннее улучшение. Уж если русский человек прошел сквозь такую
переделку и не забыл христианской любви, то стало быть в нем будет прок - но
это еще впереди а не назади". Преобразования Александра II , обновившие
русскую жизнь, встретили в Одоевском восторженное сочувствие. Он предлагал
считать в России новый год с 19 февраля и всегда, в кругу друзей, торжественно
праздновал "великий первый день свободного труда", как он выразился в
стихотворении, написанном после чтения манифеста об упразднении крепостного
права.
Когда
в 1865 г. в газете "Весть" проводился под предлогом упорядочения
нашего государственного устройства, проект дарования дворянству таких
преимуществ, которые, в сущности, были бы восстановлением крепостного права,
только в другой форме, - Одоевский написал горячий протест, в котором, от имени
многих, его подписавших, так определял задачи дворянства: "1) приложить
все силы ума и души к устранению остальных последствий крепостного состояния,
ныне с Божьей помощью уничтоженного, но бывшего постоянным источником бедствий
для России и позором для всего ее дворянства; 2) принять добросовестное и
ревностное участие в деятельности новых земских учреждений и нового
судопроизводства, и в деятельности этой почерпать ту опытность и знание дел
земских и судебных, без которых всякое учреждение осталось бы бесплодным, за
недостатком исполнителей; 3) не поставлять себе целью себялюбивое охранение
одних своих сословных интересов, не искать розни с другими сословиями пред
судом и законом, но дружно и совокупно со всеми верноподданными трудиться для
славы Государя и пользы всего отечества и 4) пользуясь высшим образованием и
большим достатком, употреблять имеющиеся средства для распространения полезных
знаний во всех слоях народа, с целью усвоить ему успехи наук и искусств,
насколько то возможно для дворянства". Протест этот возбудил в некоторых
кругах Москвы ожесточенное негодование против Одоевского; его обвиняли в измене
своему времени, в предательстве дворянских интересов, в содействии прекращению
"Вести".
Одоевский,
с негодованием опровергнув эти обвинения, говорил: "мои убеждения - не со
вчерашнего дня; с ранних лет я выражал их всеми доступными для меня способами:
пером - насколько то позволялось тогда в печати, а равно и в правительственных
сношениях, изустной речью - не только в частных беседах, но и в официальных
комитетах; везде и всегда я утверждал необходимость уничтожения крепостничества
и указывал на гибельное влияние олигархии в России; более 30 лет моей публичной
жизни доставили мне лишь новые аргументы в подкрепление моих убеждений.
Учившись смолоду логике и постарев, я не считаю нужным изменять моих убеждений
в угоду какой бы то ни было партии. Никогда я не ходил ни под чьей вывеской,
никому не навязывал моих мнений, но зато выговаривал их всегда во всеуслышание
весьма определительно и речисто, а теперь уж поздно мне переучиваться. Звание
русского дворянина, моя долгая, честная, чернорабочая жизнь, не запятнанная ни
происками, ни интригами, ни даже честолюбивыми замыслами, наконец, если угодно,
и мое историческое имя - не только дают мне право, но налагают на меня
обязанность не оставаться в робком безмолвии, которое могло бы быть принято за
знак согласия, в деле, которое я считаю высшим человеческим началом и которое
ежедневно применяю на практике в моей судейской должности, а именно:
безусловное равенство пред судом и законом, без различия звания и
состояния!" С чрезвычайным вниманием следил Одоевский за начатой в 1866 г.
тюремной реформой и за введением работ в местах заключения.
Еще
в "Русских ночах" он указал на вредную сторону
исправительно-карательных систем, основанных на безусловном уединении и
молчании. Обновленный суд нашел в нем горячего поборника. "Суд присяжных,
- писал он, - важен тем, что наводит на осуществление идеи правосудия таких
людей, которые и не подозревали необходимости такого осуществления; он
воспитывает совесть. Все, что есть прекрасного и высокого в английских законах,
судах, полиции, нравах - все это выработалось судом присяжных, то есть
возможностью для каждого быть когда-нибудь бесконтрольным судьей своего
ближнего, но судьей во всеуслышание, под критикой общественного мнения. Никогда
общественная правдивость не выработается там, где судья-чиновник, могущий
ожидать за решение награды или наказания от министерской канцелярии".
Смущенный слухами о возможности, под влиянием признаков политического брожения,
изменения коренных начал, вложенных в преобразования Александра II, Одоевский,
незадолго до своей смерти, составил всеподданнейшую записку для государя, в
которой, указывая вредное влияние на нравственное развитие молодежи того, что
ей пришлось видеть и слышать в частной и общественной жизни в дореформенное
время, при господстве крепостного права и бессудия, умолял о сохранении и
укреплении начал, положенных в основу реформ. Записка была представлена
императору после кончины Одоевского, и Александр II написал на ней: "прошу
благодарить от меня вдову за сообщение письма мужа, которого я душевно любил и
уважал". Князю Одоевскому принадлежит почин в устройстве детских приютов;
по его мысли основана в Петрограде больница для приходящих, получившая впоследствии
наименование Максимилиановской; он же был учредителем Елизаветинской детской
больницы в Петрограде. В осуществлении задуманных им способов прийти на помощь
страждущим и "малым сим" Одоевский встречал поддержку со стороны
великой княгини Елены Павловны , к тесному кружку которой он принадлежал.
Главная
его работа и заслуга в этом отношении состояла в образовании в 1846 г. Общества
посещения бедных в Петербурге. Широкая и разумно поставленная задача этого
общества, организация его деятельности на живых, практических началах, обширный
круг его членов, привлеченных Одоевским, сразу выдвинули это общество из ряда
других благотворительных учреждений и создали ему небывалую популярность среди
всех слоев населения столицы. Посещение бедных, обязательное для каждого члена
не менее раза в месяц, три женских рукодельни, детский "ночлег" и
школа при нем, общие квартиры для престарелых женщин, семейные квартиры для
неимущих, лечебница для приходящих, дешевый магазин предметов потребления,
своевременная, разумная личная помощь деньгами и вещами - таковы средства,
которыми действовало общество, помогая, в разгар своей деятельности, не менее
как 15 тысяч бедных семейств. Благодаря неутомимой и энергетической
деятельности Одоевского, совершенно отказавшегося на все время существования
общества от всяких литературных занятий, средства общества дошли до 60 тысяч
ежегодного дохода. Необычная деятельность общества, приходившего в
непосредственные сношения с массой бедных, стала, однако, под влиянием событий
1848 года, возбуждать подозрения - и оно было присоединено к Императорскому
человеколюбивому обществу, что значительно стеснило его действия, лишив их
свободы от канцелярской переписки, а отчеты общества, составлявшиеся самим
Одоевским, - своевременной гласности, поддерживавшей интерес и сочувствие к
обществу.
Последовавшее
затем воспрещение военным участвовать в нем лишило его множества деятельных
членов. Несмотря на усилия Одоевского спасти свое любимое детище от гибели,
Общество должно было в 1855 г. прекратить свои действия, обеспечив, по
возможности, своих пенсионеров и воспитанников. Новый почетный попечитель,
великий князь Константин Николаевич , желая почтить "самоотверженную
деятельность князя Одоевского", вступил в переписку об исходатайствовании
ему видной награды, но вовремя узнавший о том Одоевский отклонил ее письмом,
исполненным достоинства. "Я не могу, - писал он, - избавить себя от мысли,
что, при особой мне награде, в моем лице будет соблазнительный пример человека,
который принялся за под видом бескорыстия и сродного всякому христианину
милосердия, а потом, тем или иным путем, все-таки достиг награды... Быть таким
примером противно тем правилам, которых я держался в течение всей моей жизни;
дозвольте мне, вступив на шестой десяток, не изменять им...". Отдал Одоевский
долю участия и городским делам, исполняя обязанности гласного общей Думы в
Санкт-Петербурге и живо интересуясь ходом городского хозяйства. Когда Дума,
снабжая домовладельцев обывательскими грамотами, получила такую обратно от
одного из них с надменным заявлением, что, происходя из старинного московского
дворянского рода и "не причисляя себя к среднему роду людей", он не
считает возможным принять присланный Думой документ, Одоевский - прямой потомок
первого варяжского князя - немедленно обратился в Думу с письменной просьбой о
выдаче ему обывательской грамоты. Последние годы его в Москве протекли среди
внимательных и усидчивых занятий новым для него судебным делом. За три года до
смерти он снова взялся за перо, чтобы в горячих строках статьи: "Недовольно!",
полных непоколебимой веры в науку и нравственное развитие человечества и
широкого взгляда на задачи поэзии ответить на проникнутое скорбным унынием
"Довольно" Тургенева . - Сочинения Одоевского вышли в 1844 г. в 3
томах. - См. А.П. Пятковский "Князь В.Ф. Одоевский" (СПб., 1870; 3-е
изд., 1901), "В память о князе В.Ф. Одоевском" (М., 1869); Н.Ф.
Сумцов "Князь В.Ф. Одоевский" (Харьков, 1884); "Русский
Архив" (1869 и 1874); В.В. Стасов "Румянцевский Музей" (1882); "Сочинения"
Белинского (том IX); А.М. Скабичевский "Сочинения"; Панаев
"Литературные воспоминания" (1862); Некрасова "Сказки
Одоевского"; Б. Лезин "Очерки из жизни и переписки В.
Одоевского" ("Харьковского Университета Известия", 1905 - 1906),
А.Ф. Кони "Очерки и воспоминания"; Сакулин "Из истории русского
идеализма. Князь Одоевский" (М., 1913). А.Ф. Кони.
Одоевский
является одним из выдающихся наших музыкальных деятелей. Ему принадлежит ряд
музыкально-критических и музыкально-исторических статей, заметок и брошюр, а
также и несколько музыкальных произведений (романсов, фортепианных и органных
пьес и т.д.) Замечательны по верности и тонкости суждения его статьи о
"Жизни за Царя" и "Руслане и Людмиле" Глинки
("Северная Пчела", 1836, и "Библиотека для Чтения", 1842).
Ряд статей посвящен им русскому народному пению и музыке ("Об исконной
великорусской песне" в "Каликах Перехожих" Бессонова , выпуск 5;
"Старинная песня" в "Русском Архиве" 1863 г.; церковному
пению ("О пении в приходских церквах" в "Дне" 1864 г.;
"К вопросу о древнерусском пении", "Различие между ладами и
гласами" в "Трудах I Археологического Съезда в Москве" 1871 и т.
д.). Занимаясь теорией и историей нашего церковного пения, Одоевский собрал
много старинных церковных нотных рукописей. Большой любитель органной музыки
вообще и музыки Иоганна Себастьяна Баха в частности, Одоевский соорудил для
себя компактный орган чистого (не темперированного строя), названный им в честь
Баха "Себастьянон" и впоследствии подаренный им московской
консерватории. Им было построено также такое фортепиано "натурального",
то есть чистого строя. Одоевский не был лишен и композиторского дарования:
"Татарская песня" из "Бахчисарайского фонтана" Пушкина в
"Мнемозине" 1824 г.; "Le clocheteur des Trepasses",
баллада, в лирическом альбоме на 1832 г. Ласковского и Норова , "Колыбельная"
для фортепиано (напечатана в 1851 г. в "Музыкальном альбоме с
карикатурами" Степанова и переиздана затем с незначительными исправлениями
М.А. Балакиревым ). Ряд пьес для органа и другие музыкальные рукописи
Одоевского находятся в библиотеке московской консерватории. - См.
"Музыкальная деятельность князя Одоевского" речь о. Д.В. Разумовского
("Труды I Археологического Съезда в Москве", 1871). С. Булич.
Одоевский, Владимир Феодорович, князь - известный русский писатель и общественный
деятель
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.odoevskiy.net.ru