Теоретико-игровая семантика Я.Хинтикки
Блинов А.К.
В
основе теоретико-игровой семантики лежат, с одной стороны, математическая
теория игр, а с другой—теоретико-модельная семантика. Как и эту последнюю,
теоретико-игровую семантику интересует отношение M |= tS . Однако, в отличие от
теоретико-модальной семантики, M |= tS анализируется в терминах игры, которая,
говоря неформально, интерпретирует предложение S посредством процесса
вычисления истинностного значения, направленного от предложения как целого к
его частям. Эта игра, представляющая, таким образом, нашу основную
интерпретационную (семантическую) единицу, вводит в рассмотрение параметры
нового вида (такие, как "память" и "информационное
множество"), которые исследователь затем стремится использовать в
семантическом анализе. Все это приводит к тому, что семантика становится более
процессуально-ориентированной. И неудивительно, что при таком подходе поддаются
трактовке анафорические явления, дискурсивные феномены и вообще проблемы,
входящие в компетенцию семантики текста. Совершенно чсно, что такие
характеристики и инструменты анализа отсутствуют в теоретико-модельной
семантике, где любые феномены процессуального характера не могут не оставаться
исключением[22] .
Новизна
теоретико-игровой семантики — если сравнивать ее с теоретико-модельной — носит
относительный характер. С одной стороны, представляется, что многие
интерпретационные правила теоретико-игровой семантики нетрудно перефразировать
в терминах рекурсивных определений истинности[23] . Однако в некоторых случаях
теоретико-игровой аппарат приводит, по-видимому, к более естественной
терминологии анализа семантических феноменов, чем аппарат теоретико-модельной
семантики, основным инструментом которой является рекурсивное определение
истинности.
Но
даже и в этих случаях статус теоретико-игровой семантики как концептуального
аппарата анализа естественного языка напоминает статус игровой семантики в
математической логике. А там, скажем, игровые кванторы естественнее считать
расширением теоретико-модельной семантики, чем конкурирующей с ней
альтернативой. Иными словами, хотя феномены, связанные с дискурсом, в
теоретико-игровой семантике доступнее для анализа, чем в традиционном
теоретико-модельном подходе с его рекурсивным определением истинности, это вряд
ли свидетельствует о каком-то общетеоретическом превосходстве теоретико-игровой
семантики над теоретико-модельной.
Стоит
подчеркнуть сложности метатеоретического сравнения даже таких относительно тесно
связанных подходов, как теоретико-игровая и (обычная) теоретико-модельная
семантика. Свойства языка, которые естественнее анализируются средствами
теоретико-игровой семантики,—это, как правило, феномены, от которых
исследователь, приверженный теоретико-модельному подходу, сознательно
абстрагируется. Присущая тексту связность, иные факты, относящиеся к
лингвистике текста, и даже многие анафорические феномены не представляют
интереса для сторонников традиционной теоретико-модельной семантики,
сосредоточивающих внимание на условиях истинности. Например, с точки зрения
интуиции нс подлежит сомнению, что анафорическое выражение (по крайней мере в
большинстве случаев) анализируется по ходу семантической интерпретации позже,
чем его антецедент, однако из этого факта вовсе не обязаны вытекать следствия,
затрагивающие условия истинности.
В
чем связь, по мнению Хинтикки, теоретико-игрового определения истины с
теоретико-игровой семантикой? Основные черты предлагаемого теоретико-игрового
определения истины (ТИОИ) таковы:
i
. В нем используется понятие выигрышной стратегии (а не победы в игре, как это
понимает, например, Даммит[24] ) — правила, определяющего, какой ход должен
сделать игрок в каждой возможной игровой ситуации для того, чтобы достичь
победы вне зависимости от того, какую стратегию изберет соперник.
ii.
Оно не сводится к формальным (но интерпретированным) первопорядковым языкам.
Хотя в естественных языках кванторы ведут себя иначе, чем в них, ТИОИ может
быть распространено на них, как и на другие логические языки.
iii.
Теоретико-игровая интерпретация кванторов (предложенная Ч.С.Пирсом)
используется во всех случаях, когда неприменимо тарскианское определение
истины.
iv.
ТИОИ дает условия истинности первопорядковых предложений, формулируя их в
терминах игровых стратегий, которые сами приводимы к логическому анализу и
формулировке в логических терминах (функции Сколема).
v.
Собственно понятие истины является при теоретико-игровом подходе
вспомогательным, поскольку при нем определяется значение квантифицированных
предложений путем определения их условий истинности (таким образом Витгенштейн
использует понятие языковой игры в концепции "значение как
употребление"). Следует различать игры на поиск истины ( truth - seeking
games ) (т.е. эпистемические игры) и игры на установление (или верификацию)
истины ( truth - establishing games ) (т.е. семантические игры), где условия
истинности в определенном смысле даны заранее.
ТИОИ
демонстрирует сильные и слабые стороны прагматистской концепции истины: верно
то, что истина не может заключаться в независимо существующих отношениях
корреспонденции между языком и миром. Таких отношений, по мнению Хинтикки, не
существует: они могут лишь устанавливаться путем использования языка, т.е.
семантическими играми. Однако неприемлемо прагматистское требование, согласно
которому релевантными являются те действия, с помощью которых мы обнаруживаем,
что является истинным. Такое требование связано с неразличением игр на
установление истины и на поиск истины, и непониманием того, что последние не
являются конститутивными для понятия истины.
[22] Johnson Laird Ph. Formal
semantics and psychology —In "Processes, Beliefs, and Questions" (S.
Peters and E Saarinen (eds)) Dordrecht: D Reidel, 1982; Johnson-Laird Ph.
Mental Models. Cambridge, Cambridge University Press, 1983.
[23] См ., например : Hintikka J. Game theoretical semantics:
Insights and prospects —"Notre Dame Journal of Formal Logic", 1982,
vol. 23, p. 219—241.
[24] Реacocke С. А. B. Game-theoretical semantics, quantifiers and truth. —In:
"Game-theoretical Semantic" (E. Saarinen, (ed.)) Dordrecht: D.
Reidel, 1979; Peасосke С. А. В. The theory of meaning in analytic philosophy.— In: "Contemporary
Philosophy" (G. Flaistadt (ed.)). The Hague: Martinus Nijhoff, 1983.
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.i-u.ru/