Концепции мироустройства, идеологии и социальные практики-2

Концепции мироустройства, идеологии и социальные
практики.

С.С.Воронцов

Новосибирск, 2004-2005гг.
Актуальная антропология.

-
"Человек не весь в человеке". -

М.
К. Мамардашвили
Аннотация

Взаимно
дополнительное рассмотрение результатов исследований психофизиологии,
психогенетики, социологии, социальной психологии и антропологии при анализе
социального процесса дает новую информацию о механизмах образования социальных
структур на различных уровнях социальной системы человеческого сообщества.
Предположено, что человеческие популяции характеризуются генетически
наследуемыми статистиками психофизиологических параметров. На основе этих
параметров в процессе научения каждого последующего поколения происходит
актуализация способов поведения и формирование информационной компоненты,
отвечающих за культурную карту и институциональные параметры при формировании
социальных структур популяции. Показано, что в основе процесса глобализации лежит
инерционность биологических механизмов межпопуляционной борьбы за ресурсы.
Прогноз результатов такого структурирования не может быть признан рациональным,
так как повсеместно навязываемый Западный тип институциональности не может быть
воспринят другими типами популяций без больших потерь генофонда. Сделаны
предположения о возможных путях перехода к ноосферной цивилизованности.
Введение

“…социальная
инженерия для человека столь же опасна, как и генная инженерия. Не зная брода,
не суйся в воду!

Хотя,
также как и последняя, социальная операция, в некоторых исключительных случаях,
может оказаться единственным средством сохранения жизни людей и общества в
целом”.

Н.Н.Моисеев

В
первой части работы [1] были обсуждены механизмы генерации социальных
информационных продуктов (СИП) и влияния информационной компоненты на процесс
взаимодействия элементов на различных уровнях социальной системы. В
предлагаемой вниманию читателя части работы задача поставлена более сложная. Мы
попытаемся понять, в какой мере биосоциальные феномены, и информационная
компонента как одна из составляющих этих явлений, наряду с
ландшафтно-энергетическими и производственно – экономическими условиями
являются движущими силами социально – исторического процесса.

Имеется
не так уж много способов рассмотрения объекта, и основная проблема -
определение базовых, аксиологических параметров, регламентирующих пути развития
социальной системы. Система многоуровневая, дефиниции уровней будут уточняться
в процессе изложения. Нужно заметить, что при таком рассмотрении всегда
присутствует опасность ошибки редукционизма, то есть следует иметь ввиду, что
свойства каждого предыдущего уровня не переносятся на последующий, но вытекают
из них. Из всего разнообразия свойств элементов уровня в зависимости от целей рассмотрения
требуется выбрать те, которые определяют процесс формирования и свойства
элементов более высокого уровня. При этом всегда требуются уточнения
определений и доказательства достоверности приписываемых им свойств и
декларируемых утверждений.

Можно
выделить несколько взаимосвязанных интегральных характеристик, анализ которых
обычно используется при описании социальных систем. Первая - экономические
отношения, системы собственности на средства производства и
экономико-энергетические ресурсы. Вторая - политические отношения, то есть
институциональное закрепление структуры связей и подчинения групп сообщества,
что тесно связано со структурой собственности, то есть первой характеристикой.
Третья - информационная (идеологическая) компонента, обеспечивающая
мотивационную составляющую основных взаимодействующих групп, стабилизирующую
или преобразующую социальные структуры; сюда же входят цивилизационные
культурологические параметры, сдерживающие биосоциальные проявления на
личностном и межгрупповом уровнях. Эта триада является базовой в теории
институциональных матриц [2,3]. Зарождением и развитием этих характеристик в
процессе эволюции человека и цивилизационных человеческих сообществ занимались
и занимаются история, социальная антропология [4,5,6], экономическая
антропология [5], этнология, психологическая антропология [7], культурология и
ряд других гуманитарных наук.

Как
уже говорилось в первой части работы, основные характеристики системы могут
анализироваться, в частности, с позиций теории институциональных матриц
цивилизаций [2,3]. Классификация в этой теории основана на соотношении ресурсов
и средств, находящихся в коммунальном и личном владении, и механизмов
институционального закрепления этих параметров. Множество работ опирается на
сравнение культурологических параметров, противопоставление в духе
“цивилизационных разломов”. Но у всех этих подходов есть общая особенность:
основные параметры, определяющие процесс, в свою очередь являются производными
от психологических, психофизиологических свойств человеческих популяций и
предыстории их формирования и закрепления. Психофизиологические и
психологические свойства человеческих популяций в значительной степени являются
генетически наследуемыми, но наследуемость здесь нужно понимать как
наследуемость в филогенетических рядах [4,5]. Пределы адаптационной гибкости
нейронных сетей человеческого организма относительно информационной компоненты
неясны. Исследование этого непрерывного адаптационного процесса встречает
значительные трудности, вытекающие как из объективной сложности объекта так и
из необходимости отказа от субъективных оценок получаемых результатов.

Для
моделирования наследования в филогенетических рядах необходимо знать механизмы
наследования основных линий спектра психофизиологических параметров и иметь
инструмент - программно – вычислительный комплекс моделирования генных сетей
популяций. Эти исследования находятся в начале пути. Результаты исследований
дифференциальной психологии о наличии однозначных и многозначных связей между
психофизиологическими параметрами и свойствами информационной компоненты
(индивидуального семантического пространства) личности недостаточны для
понимания межпопуляционных взаимодействий, как уже сказано, редукционизм здесь
не проходит. Поэтому приходится фактически устно решать некорректную обратную
задачу – по набору интегральных параметров – культурологических, экономических,
институциональных – определять исходную функцию – статистику
психофизиологических параметров популяции.

К
сожалению, третья – информационная - компонента для объективного
естественнонаучного исследования сложнее других, так как, во первых, наиболее
чувствительна к артефактам человеческого мышления, вытекающим из его
эволюционной природы, а во вторых, востребована утилитарно в текущем
социально-политическом процессе [1].

Ознакомление
с публикациями и опыт общения с профессионалами "гуманитарных"
специальностей в России показывает, что у подавляющего большинства мышление в
настоящее время сильно мифологизировано. Декларируется возможность
“внелогических форм познания”, то есть получения сведений о мироустройстве –
логически обоснованной и подтвержденной практикой модели действительности – из
артефактов, вытекающих из свойств мышления, и исторически накопленного
человечеством массива информации, “… историкам было предложено преодолевать
пробелы в источниках с помощью интуитивного постижения не поддающейся
рациональному объяснению реальности”. Историк должен действовать по примеру
средневекового алхимика, который мог в своих поисках рассчитывать не на рациональную
обработку фактов, а “только на интуитивное постижение, на гениальную догадку,
на возможности своего интеллекта” [6]. То есть, отбрасываются накопленные
человеческим опытом критерии рациональности знания от работ Аристотеля, Оккама
до К.Поппера и декларируется равноправность метафорических, экзистенциальных,
чувственных построений и логически и практически обоснованных
естественнонаучных теорий. Доверие проверенным практикой научным теориям
приравнивается к психологическим свойствам “веры”, в частности, веры в бога, в
наличие “информационных полей” и прочих экспериментально непроверяемых
сущностей, а в самых крайних случаях – в существование этических категорий у
всех природных объектов, в том числе объектов косной материи. Это приводит с
одной стороны к девальвации действительно важных для социальной и
технологической практики достижений естественных наук, а с другой стороны – к
применению авторитета науки как средства манипуляции общественным сознанием,
использованию ссылок на такую “науку”, прямым материальным спекуляциям
объектами “лженауки”. Не вдаваясь в анализ причин этого явления отметим, что в
подавляющем большинстве “гуманитарных” работ отсутствует опора на результаты
современных естественнонаучных исследований в областях, прямо или косвенно связанных
с кругом обсуждаемых проблем - психофизиологией, психогенетикой, психологией,
социальной психологией, экономической психологией, экспериментальной
экономикой. Обозначение определений, дефиниций и классификаций объектов не
должно доводиться до абсурда, а быть гносеологически оптимальным. Диагноз от
В.Пелевина: "Современные философы – это подобие международной банды
цыган-конокрадов, которые при любой возможности с гиканьем угоняют в темноту
последние остатки простоты и здравого смысла". Для получения новых “знаний
для всех” достаточно дедуктивных и индуктивных способов доказательств
истинности гипотез с помощью классической и неклассической логик [7],
“внелогические формы познания” дают индивидууму только “знания для себя” в
соответствии с его в той или иной степени мифологизированной моделью мира.

Рассмотрение
эволюционного развития а также результатов современных исследований нейронной
сети животных и человека и связанных с этим психофизиологических и психических
функций в комплексе с проблемами социогенеза могут дать новую информацию о
движущих силах современных процессов в социальных системах. Такое совместное
рассмотрение может быть определено как "актуальная антропология".

По
многим признакам в середине 21 века социальное развитие будет знаменоваться
кризисами по крайней мере в нескольких сферах. 1. Экономико – энергетической –
в связи с истощением энергетических и сырьевых запасов, неравномерностью
потребления материальных ресурсов а также возможными неустойчивостями в
финансовой сфере; 2. Экологической - так как нарастает связанное с
производственной деятельностью человека обеднение природного генофонда,
возможно исчезновение до 30% видов животных и растений; возможны изменения
климатических условий как в результате естественных природных вариаций так и
вследствие деятельности человека; 3. Социально – демографической – в связи с
динамикой роста населения одних популяций и снижением рождаемости, повышением
смертности и старением населения в других. Такого рода ситуации на протяжении
человеческой истории часто вызывали к жизни способы массового поведения,
приводившие к крупным социальным катаклизмам.

Непредвзятое
рассмотрение материальных результатов наиболее кровопролитных войн последних
столетий показывает, что ни победители, ни побежденные не получали в их
результате ощутимого экономического выигрыша. То есть материальная
рациональность в поведении такого рода отсутствует. Исторически одновременно с
войнами, как правило, революционно или эволюционно периодически происходят
связанные с научно – технологическим развитием структурные перестройки. При
этом структура циклов социально – исторического процесса в Западной цивилизации
и России по поведенческим установкам наиболее активных групп имеет большое
сходство [8], что наводит на мысль о повторяющемся процессе, имеющем
биосоциальное происхождение [9].

Вот
животрепещущий феномен недавнего прошлого – 20 – 30 годы прошлого века. В это
время почти одновременно во многих странах Европы и в России к власти пришли
тоталитарные режимы, хотя материально – экономические условия в них значительно
различались. Фон Хайек объясняет такое структурирование отсутствием свободного
рынка [10]. Но созревшие к концу 30х годов агрессивные устремления сразу
нескольких народов, оформленные в соответствующие идеологии фашизма и сталинизма,
трудно объяснить только этой причиной. Сложившаяся ситуация несоответствия
развития производительных сил и производственных отношений, требовавшая
перехода обществ к очередной стадии развитого капитализма, была условием
необходимым, но недостаточным для такого рода действий. Ситуация в этом
отношении характеризовалась двумя основными параметрами: уровнем и способами
производства, распределения и потребления материальных благ, и свойствами
социальной среды, то есть матрицы запретов и поощрений. То же можно
детализировать в терминах “базиса” и “надстройки”, классового – по видам
деятельности и отношению к средствам производства – анализа состава населения.
Но вывод будет один: перестройка структуры происходит через биосоциальные
способы поведения, а вызванное перечисленными причинами повышение базового
стрессового напряжения является для них пусковым механизмом. Представляется
вероятным, что к этому моменту статистики психофизиологических параметров
популяций в результате временных вариаций и предыстории [4,5] приняли характер,
требующий именно такой реакции на возникшую ситуацию. В этом случае становится
понятными причины плохих прогностических свойств социальных теорий в отношении
межпопуляционных и межцивилизационных взаимодействий. Возможно, в этом же
причина сложности прогнозирования форм поведения некоторых популяций (ислам,
арабы, баски, ирландцы и т.д.) на внешние воздействия в процессах глобализации
и гомогенизации.

Во
второй половине 20 века произошла перестройка структуры межцивилизационных отношений.
Революции и войны его первой половины привели к возникновению и развитию
двухполюсного мира и конфронтационных коллизий, гонке вооружений между
полюсами. Это было одной из причин интенсификации процессов разработки и
широкого внедрения массы технологических новинок, позволивших модифицировать
многие аспекты социальных отношений, почти не меняя их антропологической сути.
На Западе в отношении стран третьего мира колониальные формы изъятия ресурсов,
в связи с развитием технических средств информационного обмена и транспортных
систем, и, как следствие, созданием всемирной банковской сети, сменились
регулированием денежных потоков. Идеологическое прикрытие экономического
подчинения стало более изощренным. Начала образовываться "пирамида", то
есть произошло размежевание государств на "центр" и
"периферию" в том смысле, как это представляется, например, в работах
Дж. Сороса [11]. Циркулирование денег между "центром" и
"периферией" при этом работает как насос ресурсов, влияя на
характеристики популяций по уровню и способам их производства, распределения и
потребления.

Можно
четко выделить несколько типов перестройки внутрипопуляционных социальных
структур, вызванных изменением производительных сил этого периода до развала
Восточного блока. Первый, самый "благополучный", - Япония, Тайвань,
Сингапур, Гонконг. Вхождение в "пирамиду" у этих регионов было
эволюционным, то есть развитие и внедрение технических и социальных технологий
шло параллельно с Западом ввиду их тесного контакта. Поэтому поведенческие
параметры успевали адаптироваться к требованиям социальной перестройки,
например, необходимая "коммунальность" была сублимирована в структуру
фирм без раздражающего Запад декларирования ее на уровне законов региона.
Успевали вырабатываться фильтры, не пропускающие опасные элементы и
экологические отходы информационной индустрии Запада и поэтому не позволяющие
разрушать культурные карты популяций. Второй, противоположный первому тип, -
это государства Исламского мира, Южной Америки и Африки, ставшие предметом борьбы
за влияние между Востоком и Западом. Идеологии "рыночных свобод" и
Марксизма были для большинства из них прикрытием для собственных путей
развития. Здесь попытки внедрения "социалистических отношений" или
"прав и свобод личности", "западных ценностей" вызывали
возникновение или националистического режима, или олигархического
компрадорского управляющего слоя, выполняющего роль элемента "насоса
ресурсов" всемирной пирамиды. В этих условиях развитие технических и
социальных технологий происходило медленно, так как Запад эти государства
интересовали в первую очередь как источник сырьевых и энергетических ресурсов и
дешевой рабочей силы не очень высокой квалификации, а Восток - как предмет для
торга в большой политике.

Социальные
практики некоторых наиболее важных в настоящий момент цивилизационных формаций
рассмотрим в последующих работах, в приложении к этой работе приведем короткий
анализ социальных практик Китая как наиболее оригинальных. Изложение
постараемся построить таким образом, чтобы высветить возможные предпосылки
перехода к ноосферным формам цивилизованности в рамках естественной эволюции
социальных систем при реализации экологического и нравственного императивов без
больших социальных катаклизмов и потерь генофонда, хотя это и весьма
проблематично.
2. О базовых параметрах и аксиологии.

Цель
настоящей главы – попытаться показать непрерывность и взаимозависимость
различных уровней социальной системы, механизмы их взаимодействия, определить
основные объекты каждого уровня и по возможности указать измеримые параметры,
делающие дефиниции объектов научно обоснованными. Это не всегда возможно,
поэтому качественные описания свойств объектов также придется использовать.
Поскольку одни и те же уровни являются предметами изучения для различных наук,
взаимно дополнительное рассмотрение дает новую информацию о свойствах элементов
уровня. Терминология при необходимости будет оговариваться в каждом случае
отдельно.

Кратко
назовем основные науки и их разделы, результаты исследований которых относятся
к обсуждаемой тематике и некоторые данные которых мы будем использовать.

Физиология
человека, медицина с наиболее важными для нас разделами - неврология,
физиология высшей нервной деятельности, психиатрия, психогенетика,
психофизиология, психология, психоанализ.

Биология
с разделами - рефлексология, этология как сравнительная психология животных и
человека, теория естественного отбора с внутривидовой и межвидовой борьбой за
существование, экология - в том числе в части взаимодействия человека с
техникой и технологиями.

Антропология
человека и все ее недавно появившиеся разделы – социальная антропология [12],
психологическая антропология [13], экономическая антропология [14,15],

Психологические
теории личности, дифференциальная психология, теория когнитивного диссонанса [16].


Это
первая группа наук, связанная с изучением динамики формирования свойств
личности, от которых зависят механизмы структурирования социальных систем.
Вторая группа наук – это науки, изучающие элементы социальных структур и
механизмы их взаимодействия, динамику социально-исторического процесса.

Социология
с разделами - системы социальных представлений, этнология, культурология,
социальная психология - теория формирования и взаимодействия групп.

Институциональное
структурирование в экономике, политология, правила формирования оптимального
общественного договора [2,3].

Популяции
и народы. Динамика социального процесса, история.

Цивилизации,
теории глобального устойчивого межцивилизационного развития.

Наша
задача – попытаться выявить наиболее устойчивые, филогенетически наследуемые
психофизиологические комплексы и проследить, каким образом эти комплексы
связаны с устойчивостью элементов социальных структур, как они влияют на
динамику развития социально-экономических форм общества. Будем строить наше изложение,
по возможности не отвлекаясь на гносеологические и критические экскурсы. В тех
местах, где аргументация опирается на результаты исследований других авторов,
особенно классиков, изложение будет идти в форме конспекта избранных мест
оригинальных текстов с комментариями в аспекте нашего подхода. Я считаю, что
такой стиль вполне оправдан в такого рода работах. Поскольку в этой области
знаний много нерешенных проблем, некоторые положения приходится делать
гипотетически, по возможности оценивая вероятности альтернативных вариантов.
Это помогает избежать эклектичности, которой страдают многие работы в этой
области [17].

Отметим
некоторые проблемы социологии и социальной философии, решение которых может
зависеть от достижений перечисленных выше естественных наук и их рассмотрения в
предложенном аспекте.

В
первую очередь это проблема Р.Декарта первичности сознания или тела,
каузальности или телеологичности процессов мышления и чувствования. Системный
подход в психофизиологии на основе Теории Функциональных Систем (ТФС)
П.К.Анохина [18] позволяет сформулировать решение этой проблемы следующим
образом [17]. У объектов косной материи имеется реакция на внешнее воздействие,
то есть стимул, но эта реакция не имеет цели, а регламентируется только
параметрами воздействия и среды. Структурирование на этих уровнях
регламентируется термодинамическими параметрами “сборки” элементов и их
взаимодействия [19]. Это реактивные системы, рефлекс может быть назван простым.
У объектов живой природы появляется цель действия - адаптация к параметрам
среды, то есть система становится активной. Термодинамические законы и законы
сохранения выполняются и на этих уровнях, хотя и не столь явно [20]. Начиная с
безусловного рефлекса объекты живой природы имеют акцептор результата действия,
в том или ином виде создается “опережающее отражение”, сформированное на основе
предыдущего опыта взаимодействия объекта со средой. То есть “причина”
функционального акта в этом случае находится в будущем, а не в настоящем.
“По-видимому, подмена активности и целенаправленности реактивностью
определялась и определяется тем, что естественнонаучные и вообще
экспериментальные методы сочетаются, как правило, с каузальным объяснением
поведения. Это объяснение традиционно связывается с парадигмой реактивности, в
то время как парадигма активности, целенаправленности соотносится с
телеологическим объяснением. Данная ситуация противоречия между
“респектабельным” каузальным и “сомнительным” телеологическим объяснением
остроумно описывается словами М. Месаровича, которые любил цитировать П. К.
Анохин: “Телеология — это дама, без которой ни один биолог не может жить, но
стыдится появляться с ней на людях””. Введением представления об акцепторе
результатов действия устраняется противоречие между каузальным и телеологическим
описанием поведения. Поэтому рассмотрение поведенческого акта с позиций ТФС и
как целенаправленного, и как причинного вполне правомерно [21]. Объект
биологической материи - от нейрона до человеческого организма - всегда
необходимо рассматривать как систему в целом. Функциональный акт – это
следствие взаимодействия всех уровней системы, и основная информация о
свойствах и механизмах акта заключена в синхронизации функций ее элементов и
уровней. Поведенческий континуум состоит из цепочки функциональных актов, в
которых достигаются промежуточные цели адаптивного поведения, при этом на
каждом этапе производится их корректировка в соответствии с конечной целью
деятельности. В случаях быстрого и радикального изменения параметров среды
поведение будет больше зависеть от наследуемых форм и может оказаться
нерациональным. Особенно это касается коллективных действий в составе группы
или популяции. Да и “сборка” социальных структур - процесс, плохо описываемый
на языке каузальной детерминации, очевидно, ввиду наличия телеологичности
поведения личностей, формирующих социальную структуру. Предлагаемый подход
позволяет более четко определить понятие рациональности пути развития,
определить основные значимые параметры при решении возникающих проблем.

Важнейшие
параметры среды, такие как отношения собственности, юридические нормы
деятельности в различных полях, само наличие полей и т.д., в значительной
степени определяются уровнем и характером технологического и экономического
развития. Можно констатировать, что основные проблемы и противоречия (как
научные так и практической политики) лежат в плоскости согласования реализации
рационального экономического структурирования и требования соответствия такого
структурирования формам институциональных параметров популяций. О раскрытии
понятий институциональности и институциональных матриц речь пойдет ниже.

Проблемы
и противоречия этого уровня проявляются в множественности социальных теорий.
Наиболее конструктивны две группы таких теорий - функционализм и структурализм.
Наше рассмотрение будем базировать на социологии П.Бурдье, построенной на
основе полевой теории К.Левина [22], и работах Э.Гидденса [23]. Динамика
формирования и функционирования полей деятельности с представленных нами
позиций кратко описана в [4] и выглядит следующим образом.

По
П.Бурдье, в основе социального процесса в группах лежит habitus - выработанная
группой исторически, в процессе социальных практик, система схем восприятия,
мышления и действия. Свойства habitus-а в определяющей степени зависят от
психофизиологических свойств членов популяции. Поля или группы формируются в
соответствии с необходимыми для экономического и социального развития видами
деятельности и набором типов статистик популяции, также требующих реализации
определенных видов и форм деятельности. Вся сложность научного описания
социального процесса определяется этой дуальностью, при этом вследствие
стохастического характера (амбивалентности) систем мышления социальный процесс
в значительной степени стохастичен. Генезис и динамика функционирования
социальных структур - результат взаимодействия личностей и групп, который
осуществляется через создаваемую доминирующей группой экологическую среду
социума. Свойства этой среды, то есть информационного поля, моральных и
юридических систем запретов и поощрений определяются свойствами доминирующей
группы. При наличии временных вариаций статистик психофизиологических
параметров популяции и вследствие экономико-технологического развития в
определенный момент среда оказывается плохо адаптированной к свойствам статистик,
возникает повышенное базовое стрессовое напряжение. В результате взаимного
адаптационного процесса через механизм социально индуцируемых неврозов это
приводит к эволюционному или революционному изменению свойств внешней среды и
корректировке спектра психофизиологических параметров.

Из
рассмотрения динамики формирования нейронных структур мозга следует, что их
свойства в значительной степени зависят от внешней среды, в которой они
сформировались. То есть актуализация линий спектра психофизиологических
параметров и их основное информационное наполнение определяются внешней средой,
соответствующей периоду детства поколения. Получается, что при моделировании
описанных явлений требуется проявить два рекурсивных взаимосвязанных процесса:
определяемую генетикой динамику спектров психофизиологических параметров
популяции и динамику свойств внешней среды [5]. Возможно, что интенсивность и
характер социальных катаклизмов связаны с интерференцией, то есть соотношением
фаз этих процессов. Ещё одна важная сторона этого дела – то, что каждое
поколение носит в себе весь набор генного материала, того, что регламентировал
процесс в прошлом и тот, что ещё будет определять его характер в будущем.

Понимание
механизмов воздействия на социальный процесс статистик психофизиологических
параметров популяций упирается в решение проблемы “действие-структура”,
обсуждающейся в работах социологов структуралистического направления, в
частности, Э.Гидденса [23]. Устойчивость этносоциальных и культурологических
свойств популяций говорит о том, что аналогичные свойства должны проявляться в
формах и видах социально-экономической деятельности, определяющих
социально-исторический процесс. То есть теоретически для определенного вида
статистики психофизиологических параметров популяции при фиксированном уровне
производства и потребления материально-энергетических ресурсов существует
социальная среда с такими параметрами, что базовое стрессовое напряжение
оказывается минимальным. Это свойство - институциональность. Но пока неясно,
через какие конкретно механизмы осуществляется “сборка” социальных структур, а,
главное, каким образом поведенческие, культурологические, этнические параметры
популяций связаны с формами социально - экономических структур. На этом уровне
наиболее сильно проявляется то, что “акцептор результата действия” формировался
на основе прошлого опыта и поэтому поведение популяций и групп при изменении
параметров среды часто становится нерациональным.

Уточним
в пределах возможного терминологию, которую мы будем использовать.

Интуитивно
вроде бы простое понятие “личность” имеет сложное наполнение и будет
расшифровываться по мере изложения материала.

Термин
“популяция” будем использовать в том смысле, в котором его определяют в
биологии и генетике, в частности, в формулировке Н.Тимофеева-Ресовского. В
нашем случае это грубое, но достаточное для наших рассуждений приближение, так
как многие аспекты “чистоты” популяции в человеческих сообществах не
выполняются. Термины из социальной психологии и других гуманитарных наук:
“этнос” - одна или несколько популяций, имеющие общие эволюционные корни и
культуру; “народ” - один или несколько этносов одной национальности;
“государство” - одна или несколько национальностей, объединенные юридически
декларированной системой внутренних запретов и поощрений а также общей системой
управления и межгосударственного представительства; “цивилизация” -
долговременные исторические образования из одного или нескольких государств,
как правило территориально объединенные, связанные общими основными предметами
и способами экономико-энергетического производства и распределения.
Социально-психологическую, а также частично эколого-экономическую основы и
следствия объединения популяций в этносы, народы, государства, цивилизации
постараемся расшифровывать в аспекте обсуждаемой концепции по мере
необходимости.

Под
способами поведения имеются в виду способы действий или деятельности,
приводящие к достижению цели в соответствии с теорией функциональных систем
(ТФС) П.К.Анохина [18] и ее следствиями, вытекающими из эволюционной динамики
развития нейронной системы человека в филогенезе. Вопрос приложения этой теории
к уровню функционирования популяций и межпопуляционных отношений остается
открытым. Постараемся рассмотреть эту возможность, используя современные
социологические концепции, в частности, концепцию П.Бурдье [22].

В
общем виде биологическая часть геном - средовых взаимодействий в системе,
которую мы пытаемся описать, выглядит следующим образом.

Нейронная
сеть организма каждого человека в генотипе содержит спектр психофизиологических
комплексов, в них потенциально и в виде безусловных рефлексов зафиксирован
филогенетически сформировавшийся набор способов поведения, оптимальных для
широкого спектра свойств внешней среды.

Определенные
способы поведения актуализируются в процессе онтогенеза при наличии
специфических свойств среды в процессе обучения, при этом для одного и того же
свойства среды у различных психологических типов способы поведения, а,
следовательно, и психофизиологические комплексы, в некоторой степени различаются.
Психологические типы классифицируются в соответствии с типами интегральных
характеристик нейронной системы организма, которая в свою очередь является
иерархической функциональной системой.

При
актуализации способов поведения, то есть в процессе обучения, у человека, в
отличие от животных, формируется индивидуальное семантическое пространство, или
модель мира, в котором человек идентифицирует себя в определенной роли. При
формировании нейронной сети некоторые функции генов, “отвечающие” за обучение,
переходят под когнитивный контроль.

Каждая
человеческая популяция характеризуется статистикой генетически наследуемых
психологических типов, а, следовательно, психофизиологических комплексов, в
которых зафиксирован филогенетически сформировавшийся набор способов поведения
популяции, оптимальных при наличии определенных свойств внешней или внутренней
среды популяции.

Динамика
геном - средовых взаимодействий популяции определяется временными вариациями
статистик психофизиологических параметров популяций, предысторией,
эколого–экономическими и культурно-информационными свойствами внутренней и
внешней сред. Средний уровень когнитивного диссонанса (базового стрессового
напряжения) зависит от уровня удовлетворения потребностей, от качества
разрешенных способов поведения по их удовлетворению, а также от соответствия
культурно-информационной матрицы внутренней среды популяции ее филогенетически
сложившимся психофизиологическим свойствам.

Поскольку
статистики психофизиологических параметров у различных популяций различны, то и
преобладающие способы снижения когнитивного диссонанса различаются. Поэтому
результаты взаимодействия личностей при формировании микро и макро групп в
динамике социального структурирования различаются, в том числе в экономической
и социальной сферах.

Различие
в статистиках психофизиологических параметров популяций определяет свойства
формируемых социальных структур, то есть их институциональные параметры. Эти же
свойства предопределяют механизмы структурирования, переходные процессы при смене
социально – экономических формаций. При переходных процессах возможно появление
биосоциальных явлений, нерациональных с позиций стратегических условий
эволюционного развития популяций.

Институциональность
проявляется в структуре институциональных матриц, то есть в формах
собственности в экономике, формах социальных и политических структур. В первом
приближении различие в институциональных матрицах цивилизаций может
определяться через параметр коммунальности.

Навязывание
институциональной матрицы и культурно-информационной компоненты среды, не
соответствующих статистике психологических типов популяции, вызывает повышение
базового стрессового напряжения, приводит к кризису идентификационных
параметров. Пределы адаптационной гибкости системы в этой ситуации неясны.

Проанализируем
каждый пункт с точки зрения результатов исследований различных наук, то есть
попытаемся понять, в какой степени справедливы сделанные в этих тезисах
утверждения. Попутно более полно определимся с терминологией, например, требует
уточнения понятие “среда”, это очень важный и слабо проработанный наукой
параметр. Для нашего способа рассмотрения важным также будет анализ
взаимоотношений пространства генотипа с пространством фенотипа и геном -
средовые влияния, так как среда в современных условиях в основном формируется
самим социумом, а в процессе обучения некоторые функции генов в определенной
степени переходят под когнитивный контроль. Пункты 7-9 относятся к социологии,
механизмы структурирования на этом уровне должны рассматриваться как результат
образования групп, межгруппового внутрипопуляционного и межпопуляционного
взаимодействия.

Для
системного описания в рамках ТФС необходимо определить в первую очередь
системообразующий фактор, "… который: а) являясь неотъемлемым компонентом
системы, ограничивал бы степени свободы ее элементов, создавая упорядоченность
их взаимодействия, и б) был бы изоморфным для всех систем, позволяя
использовать систему как единицу анализа в самых разных ситуациях"
(Анохин, 1975). В отношении человеческого организма системообразующим фактором
является результат функционального акта, дающий полезный приспособительный
эффект в соотношении “организм-среда”, достигаемый при реализации системы.
Отсюда следуют основные свойства системы: 1. "В качестве детерминанты поведения
в ТФС рассматривается не прошлое по отношению к поведению событие - стимул, а
будущее - результат"; 2. "…для понимания приспособительной активности
индивида следует изучать не “функции” отдельных органов или структур мозга в их
традиционном понимании как непосредственных отправлений того или иного
субстрата (Александров, 1989), а организацию целостных соотношений". Как
уже отмечалось, все биологические системы являются активными, в отличие от
реактивных систем наживой природы, реагирующих на стимул без целеполагания -
предвидения результата функционального акта.

Возможно
ли использование ТФС П.К.Анохина или ее аналога в приложении к функционированию
популяции как некого "социального организма"? Во внутрипопуляционной
и межпопуляционной борьбе за существование существенными являются две сферы:
сфера производства и сфера распределения материальных и духовных ценностей. Все
виды действий и деятельности личностей распределены в этих сферах, при этом
сильны межпопуляционные взаимодействия, то есть трудно разделить внутреннюю и
внешнюю компоненты среды. В каких случаях коллективные эффекты поведения групп
личностей являются полезными для популяции с позиций приспособления к динамике
изменения параметров среды и можно ли выделить целостные соотношения социума
популяции в этом аспекте? Одна из основных сложностей состоит в том, что
система существенно динамическая, так как типы поведения зависят как от
состояния акторов (например, их возраста и пола) так и от параметров среды,
которые тоже нестабильны. То есть существует система обратных связей,
социальные изменения вызывают изменения поведения и наоборот, при этом степень
нелинейности этих обратных связей неясна. "Дьявол скрывается в
мелочах". Поэтому формализованные системы плохо описывают интегральные
характеристики социального процесса, см., например [24,25], хотя частные
решения в экономике и утилитарной социологии вполне достижимы и широко
используются. Фундаментальные проблемы описания социальных изменений наиболее
успешно разрешаются с использованием эволюционного подхода, но К.Поппер на
основе философского подхода доказывает, что исторический процесс уникален ввиду
невозможности предсказания динамики изменения влияющих на его ход параметров,
например, научных знаний. Очевидно, исторический процесс, как и многие другие
природные процессы, является в определенной мере стохастическим. Следовательно,
социально-исторические исследования могут быть ценны и без наличия его полной
теории. В этой ситуации для долговременного прогноза правомерен подход
общебиологический, рассматривающий динамику развития вида хомо сапиенс.
Рассмотрение необходимо строить на основе общих термодинамических параметров,
учитывающих динамику экологической среды. Фактор разумности начнет работать
тогда, когда будет принята общая для человечества цель развития, разработана
программа социальной инженерии и найдены механизмы ее реализации.
3. Описания личности.

“Возникновение
личности - это результат динамической интеракции генетической
предрасположенности с социальной и экологической средой” [26].

Исследованиям
личности посвящено множество работ в психологии и связанных с ней других
науках. Рассмотрим наиболее распространенные подходы с позиций их стыковки с
результатами исследований физиологии мозга и высшей нервной деятельности (в
открытых публикациях). Фундаментальная проблема психофизиологии требует ответа
на вопрос, в каких нейронных структурах кодируются основные поведенческие
параметры организма и в какой степени эти структуры являются генетически
наследуемыми. Вторая сторона этой проблемы, еще не сформулированная четко в
научной литературе, заключена в вопросе, какого сорта информационного
наполнения требуют эти структуры. То есть неизвестна избирательность
генетически наследуемых физиологических структур относительно информационной компоненты,
при этом имеется в виду не столько вербализованная часть этой компоненты, но
информация, содержащаяся в знаковых системах культур популяций. Такая связь
должна быть, так как знаковые системы культур по устойчивости сравнимы с
генетическими передаваемыми фенотипическими признаками популяций.

Не
вдаваясь в подробный анализ механизмов и степени наследуемости тех или иных
свойств интегральной индивидуальности, выделим следующие результаты
исследований психофизиологии. Приблизительно 50 % из реестра генетических
заболеваний человека содержат те или иные симптомы нарушений функций нервной
системы, то есть у человека как минимум каждый второй ген связан с обеспечением
той или иной функции нервной системы.

Любой
орган и его функции, возникшие в ходе биологической эволюции, должны были
создаваться внутри эволюционного цикла, описывающего взаимодействие
пространства генотипов с пространством фенотипа [Левонтин, 1978]. Приведем
пространную цитату из [27]: “… чтобы понять психику как функцию определенной
динамической организации структур мозга и тела, следует понять, как эти
структуры и их организация возникли в ходе биологической эволюции. Это
составляет часть проблемы морфологической эволюции - одной из центральных
нерешенных проблем современной биологии. Ее решение, в свою очередь, требует
теории эволюции эмбрионального развития, теории, описывающей процессы генерации
новых структур в организме. Наконец, решение этой проблемы не может быть
полным, если не включить в нее описание механизмов отбора этих структур соматическим
и естественным отбором в процессах, определяемых поведением и психикой.

Следовательно,
мы оказываемся в своего рода “циркулярной ловушке”, выход из которой возможен
только при совокупном решении всех составляющих ее вопросов. Вследствие этого,
проблема происхождения и адаптивных функций психики и проблема нейроэволюции
перестают быть предметом только психологии и наук о мозге. Для решения проблемы
нейроэволюции требуется единая теория, связывающая эмбриологию, морфологию,
физиологию и психологию. Исследования, учитывающие факт нейроэволюции, обязаны
показать, как поведение и опыт вписывают новую морфологию, возникающую при
генетически измененном развитии мозга, в процессы адаптации, оцениваемые на
весах естественного отбора. Они должны также ответить на вопрос, как две фазы
эволюционного цикла — обучение и развитие — связаны с генами и регуляцией их
экспрессии в мозге”. [27] Отметим следующее: поскольку основная деятельность
личности осуществляется в социальной среде, для изучения геном - средовых
влияний в современный период необходимо также привлекать данные социальной
психологии.

“Уильям
Джеймс (James, W.'(1890). The principles of psychology. New York: Henry Holt
and Company.) утверждал, что у людей отмечается более высокая пластичность
поведения по сравнению с другими животными, так как у нас больше (а не меньше)
инстинктов. Мы склонны не замечать свои инстинкты, поскольку они, обрабатывая
информацию и структурируя наше сознание, работают настолько качественно, что
трудно почувствовать их действие или вообще поверить в их существование” (26).
Актуализация этих инстинктов идет в процессе онтогенеза параллельно с
обучением. Анатомически все основные структуры мозга при нормальном развитии
оказываются сформированными на двенадцатой неделе развития плода, далее под
воздействием параметров среды и процесса обучения идет формирование нейронных
связей. Отметим, что проявление наследуемых функций всегда опосредовано,
например, в шестимесячном возрасте ребенок отдает предпочтение звукам родного
языка, хотя обучение может идти на неродном языке. Какие скрытые когнитивные
конфликты в этой ситуации возникают – вопрос открытый. Формирование
индивидуального семантического пространства идет на фундаменте наследуемых
инстинктов, элементы, составляющие систему концепций, названы концептуальными
примитивами (Jones, 1999). “…тип мышления проявляется и в раннем формировании
концепций пола, родства и расы [28]. Кроме того, установлено, что дети
непроизвольно думают об организмах и об их поведении, как о “хороших” и “плохих”.
Связь между качественным мышлением и делением на “хорошее” и “плохое” объясняет
универсальность групповых стереотипов человеческих культур” [29]. Эти
стереотипы особенно сильно проявлены в некоторых типах мышления, об это речь
будет ниже. Таким образом, “… хотя нет сомнений в том, что взаимодействие с
внешней средой необходимо для развития полноценных концепций, ясно также и то,
что ядро, основа для когнитивного развития, заложено в геноме человека".

Наиболее
важную и достоверную информацию дают исследования методом близнецов.
“…исследование 39 пар монозиготных (идентичных) и 38 пар дизиготных
(неидентичных) взрослых близнецов, воспитывавшихся порознь, а также 423 пар
монозиготных и 434 пар дизиготных взрослых близнецов, воспитывавшихся вместе,
продемонстрировало, что генетические факторы объясняют по меньшей мере 50%
фенотипической вариации, а разная среда - лишь 35% [30,31]. Это исследование не
подтвердило гипотезу, согласно которой авторитаризм обусловлен аспектами среды
воспитания. Не была выявлена связь и черты правого авторитаризма с общими
когнитивными способностями. По-видимому, на нее влияют главным образом
генетические факторы, а также уникальные факторы среды” [32]. Это очень важный
для нашего рассмотрения факт. По данным [31] сложные поведенческие функции
наследуются также на 50%, это по прямой родственной линии. Можно предположить,
что фенотипическое наследование в статистиках по популяциям будет значительно
выше, хотя и эти цифры позволяют уверенно говорить о том, что поведенческие и
культурные параметры наследуются через фактор наследования в генных сетях
популяций. Устойчивость этих параметров сравнима с устойчивостью других
физиологических параметров популяции таких как преобладающий цвет волос или
длина тонкого кишечника.

Теперь
рассмотрим, какие анатомические и физиологические механизмы могут лежать в
основе этого наследования. Ниже - фактически конспект некоторых глав отличной
обзорной монографии [27] с некоторыми комментариями.

Важнейший
вопрос - это вопрос о механизмах научения, то есть о динамике формирования
структур мозга в онтогенезе в процессе геном - средовых взаимодействий.
Современные теории когнитивной психологии определяют этот процесс как
“формирование ментальных моделей окружающего мира, объектов их взаимоотношений,
возможных операций с ними и их последствий” [Александров, Максимова, 1997, с.
72]. Важнейшие результаты получены при исследованиях бихевиористического
направления. В зависимости от характера решаемых задач выявлено два типа
динамики процесса научения: инсайт и импринтинг. При психофизиологических
исследованиях показано, что в процесс вовлечены одновременно многие структуры
мозга, сформировано представление об обучающихся нервных сетях (см., напр.,
[Eccles, 1977]). Более ранние исследования показали, что в зависимости от
мотивации, степени готовности и прошлого опыта научение может происходить
по-разному [Эксперим, психол., 1963]. “…научение с позиций психофизиологии
может быть определено как формирование пространственно-временной организации
активности мозга, обеспечивающей выполнение приобретаемого в процессе обучения
нового поведения и соответствующей новому состоянию субъекта поведения” [27].
Используется предположение о том, что функциональная система поведенческого
акта является элементом субъективного опыта [33]. Но иерархическая структура
функциональной системы поведенческого акта включает в себя прасистемы [33], то
есть системы поведенческих актов, которые у филогенетических предков
рассматриваемого индивида были целостными. С другой стороны, “молчащие” и активизирующиеся
при научении нейроны - специализированные, то есть определенные “резервные”
структуры включаются при специфических видах научения. Можно утверждать, что
после научения смена актов происходит в результате выбора из ряда альтернатив с
разной вероятностью в поведении [34]. Выбор альтернатив происходит при
активизации слабо выделенных дополнительных нейронных структур, свойства
которых зависят от истории формирования поведенческого акта. В психологии это
проявляется как амбивалентность мышления. Не детализируя сложнейшие
генетические механизмы формирования нервной системы, отметим следующие выводы.
В определенном смысле можно констатировать, что на молекулярном уровне научение
выступает как непрекращающийся процесс развития (Анохин, 1996). На уровне
регуляции экспрессии (включения действия) генов научение составляет с развитием
мозга единый континуум. На системном же уровне клеточный процесс переходит
из-под контроля только локальных клеточных и молекулярных взаимодействий под
контроль более высокого порядка — общемозговых интегративных процессов, которые
протекают в функциональных системах, составляющих индивидуальный опыт
организма.

Теперь
необходимо рассмотреть результаты исследований дифференциальной психофизиологии
и психологии для того, чтобы понять, что определяет межпопуляционные различия.
В основе динамики социального процесса в значительной степени лежат именно эти
факторы.

В
советских и Российских исследованиях: “Упрощая до некоторой степени особенности
различных теоретических схем, можно выделить, по крайней мере, три основных
класса подходов к исследованию индивидуально-психологических различий. Первый
класс исходит из моделей мозга (нервной системы). Подход Б. М. Теплова и В. Д.
Небылицына принадлежит (главным образом) к этому первому классу. Второй класс
исходит из моделей поведения. Исследования П. В. Симонова, а также выполненные
в последние годы работы В. М. Русалова могут быть отнесены к этому классу.
Наконец, третий класс относится к моделям человека. К данному классу
принадлежат исследования В. С. Мерлина. Безусловно, необходимо принимать во
внимание то, что эти три класса подходов к исследованию
индивидуально-психологических различий тесно взаимодействуют". [27, стр.
364-365]. Еще необходимо отметить работы, основанные на связи психологических
параметров с психиатрическими диагностиками, это работы Ганнушкина, Личко и
др., его скорее всего можно отнести ко второй группе. Все эти подходы не только
взаимодействуют, но и дополняют друг друга.

В.
М. Русалов предложил схему трехуровневой структуры свойств нервной системы:
уровень нейронов, уровень комплексов структур мозга (предложены В. Д.
Небылицыным) и уровень свойств целого мозга, отражающих функциональные
параметры интеграции нервных процессов в целом мозге. Третий уровень наиболее важен
для анализа физиологических основ индивидуальных различий (включая особенности
темперамента и общих способностей). Проанализировав структуру корреляций между
спектральными параметрами ЭЭГ с использованием метода главных компонент, В. М.
Русалов и М. В. Бодунов [35] выделили четыре общемозговых ЭЭГ-фактора: Ф-1 —
энергия медленных ритмов (дельта и тета); Ф-2 — частота медленных ритмов
(дельта и тета); Ф-3 — энергия и частота быстрых ритмов (бета-2) и Ф-4 —
пространственно-временная синхронизация и когерентность биоэлектрической
активности мозга. Эти общемозговые ЭЭГ-факторы характеризовали, с одной
стороны, особенности межцентральных отношений в коре головного мозга, а с
другой — различные аспекты активации нервной системы в целом. Согласно
предположению В. М. Русалова, данные общемозговые факторы рассматривались как
параметры свойств нервной системы третьего уровня, играющего ведущую роль в
детерминации целостных характеристик индивидуальности (включая особенности
темперамента и общих способностей) [35]. Результаты позволили сделать вывод о
том, что общие факторы ЭЭГ отражают существенные параметры интегративной
деятельности мозга, которые оказывают влияние на особенности проявления
активности как важнейшей характеристики индивидуальности. На основе допущения,
согласно которому межличностная изменчивость целостных свойств индивидуальности
(включая активность как компонент темперамента и общих способностей)
преимущественно определяется фундаментальными характеристиками функционирования
головного мозга, выделенные ЭЭГ-факторы были рассмотрены как индикаторы
гипотетических общих свойств нервной системы в целом.

Обобщая
эти исследования в интересующем нас аспекте, выделим следующие их результаты.
Для полного описания общей вариации психофизиологической активности достаточно
3-4 факторов (Русалов 1989, 1996, а также Бодунов и др. 1996). Трехкомпонентная
структура включает факторы предметной активности, социальной активности и
эмоциональности. В четырехкомпонентной структуре выделяется дополнительный
фактор индивидуального темпа, который объединяет особенности проявления этой
характеристики в обеих сферах - предметной и социальной. Интеллектуальная,
психомоторная и коммуникативная активности являются относительно независимыми
друг от друга. Их совместное действие обеспечивает оптимальный уровень
взаимодействия индивида с окружающей его средой (А. И. Крупнов 1985,1986).
Предложен индикатор стохастичности нейронных сетей в качестве общего свойства
нервной системы [36]. Предположено, что данное свойство может быть рассмотрено
в качестве основы пластичности индивидуального поведения. Экспериментальные
результаты показали наличие положительной корреляции между вариабельностью
вызванных потенциалов мозга и пластичностью поведения при прогнозировании
событий в случайной среде [36]. Результаты проведенных психометрических
исследований (Русалов, 1989,1990, 1996) показали, что все шкалы указанных
характеристик являются надежными (консистентными). Шкалы продемонстрировали
хорошо интерпретируемые корреляции со шкалами “Личностного опросника Айзенка” и
“Павловского темпераментального опросника”. Высокий уровень корреляций между
отдельными шкалами демонстрирует возможность использования этого количества
факторов для равноценного объяснения интериндивидуальной вариации анализируемых
характеристик индивидуальности. Более строгая интерпретация может состоять в
том, что три шкалы - эргичность, пластичность и темп трактуются как аспекты, а
не факторы активности, имеющие специфические особенности проявления в
предметной и коммуникативной сферах деятельности. Эмоциональные факторы
темперамента (виды эмоциональных состояний) в их связи со сферами и факторами
активности слабо исследованы. Эти результаты еще не были использованы для
определения вариаций основных параметров различных психотипов, например, при их
дифференциации по акцентуациям [37].

Несколько
слов о попытках построения теории "измеренной" "интегральной
индивидуальности" (ИИ). Дано следующее определение "интегральной
индивидуальности" как системы: "Не одна система (по типу русских матрешек),
а иерархическая совокупность не входящих друг в друга, относительно автономно
сосуществующих разноуровневых подсистем, причем полиморфно связанных между
собой, образует интегральную индивидуальность. Иерархический способ организации
и многоуровневость, единство процессов интеграции и дифференциации,
телеологический и каузальный типы детерминации, гибкость много - многозначных и
жесткость однозначных связей между индивидуальными свойствами - таковы главные
особенности устройства ИИ как большой системы". Свойства ИИ делятся на
интраиндивидуальные и метаиндивидуальные. "Интраиндидуальность
складывается из индивидуальных биохимических, соматических, нейродинамических,
психодинамических, личностных свойств, то есть свойств, присущих организму,
психике, сознанию, самосознанию индивидуальности".
"...Метаиндивидуальность детерминирована как специфическими особенностями
контактной социальной группы и конкретной социальной ситуации, в которые она
включена, так и интраиндивидуальными свойствами" [38]. Метаиндивидуальная
компонента – основа формирования групп и полей. Этот подход нам мало что дает.

Рассмотрим
теперь крайние случаи проявления интегральных свойств психики. Это медицинские
психиатрические патологии – психозы, фобии и т.д., то есть “края” распределений
психофизиологических параметров личности и статистик популяций. Континуальны
эти распределения или дискретны - на нашем уровне знаний вопрос открытый, но
для наших рассуждений не принципиальный. Пограничные между нормой и патологией
состояния определяются как психопатии и акцентуации. Приведем определение
психопатий из работы П.Б.Ганнушкина [37], ибо лучше классика трудно
сформулировать суть дела: "...изучаемые формы не имеют определенных
границ; будучи часто трудно отличимыми от нерезко выраженных психозов, они, с
другой стороны, уже совершенно незаметным образом сливаются с так называемой
нормой, ибо между психопатическими особенностями и соответствующими им
"простыми человеческими недостатками" разница большей частью только
количественная, а не качественная, так называемые "нормальные"
характеры (если только таковые существуют) без всяких границ переходят в
патологические; благодаря этому обстоятельству мы имеем здесь дело то со
случаями, далеко заходящими в патологию, то с лицами, никем не считаемыми за
больных”. Психопатические личности часто становятся лидерами в том или ином
виде деятельности. Между “нормой” и психопатиями располагаются “акцентуации”,
то есть норма с преобладанием определенного типа поведения. Это наиболее
интересная для нас область. Здесь может быть констатирован переход от чисто
медико - физиологических параметров к области характериологии, то есть
когнитивной области интегральной индивидуальности, взаимодействующей с
социальной средой. Классификация по акцентуациям основана на типах реакций
личности на внешнюю ситуацию, фактически на типах психопатий. То есть на
признаках интегральных психофизиологических свойств организма. При этом
диагностика осуществляется специальными методиками и опросниками, содержащими,
как правило, шкалы с зонами нормы, акцентуированности и патологии, через
информационную компоненту диагностируются свойства нейронной сети ИИ. Типы
акцентуаций: 1.Циклоидный, 2. Гипертимный, 3. Лабильный, 4. Астенический, 5.
Сензитивный, 6. Психастенический, 7. Шизоидный , 8. Эпилептоидный, 9.
Застревающий (паранойяльный) 10. Истероидный (демонстративный), 11. Дистимный,
12. Неустойчивый, 13. Конформный.

Акцентуации
– целостные характеристики организма человека, на нынешнем уровне развития
экспериментальной техники психофизиологии диагностируются только некоторые из
них. Это та граница, где кончается область естественнонаучной терминологии и
методов измерений и исследователь попадает на зыбкую почву обычных для
психологии метафорических описаний и субъективных характеристик, достоверность
которых часто трудно оценить. Не приводя имеющиеся в публикациях описания типов
акцентуаций, обратим внимание на следующее. Поскольку психопатии и акцентуации
– врожденные психофизиологические характеристики, при формировании модели мира
(после момента децентрации в возрасте 2-3лет) в процессе обучения придаваемые
объектам смыслы встраиваются в структуру поведения, соответствующую типу
акцентуации. Поведенческие параметры формируются не просто как реакция на
обстановку, но как выполнение определенной роли в модели мира, индивидуальном
семантическом пространстве. В какой мере и через какие механизмы этот дуализм
разрешается в поведенческом континууме личности можно понять, рассмотрев, с
одной стороны, психофизиологические механизмы научения, а с другой стороны,
способы снижения когнитивного диссонанса. Приведенные выше данные по
наследованию сложных поведенческих функций следует понимать так, что
наследуются психофизиологические комплексы типа акцентуаций, норма (можно их
назвать “псевдопсихопатии”). Монозиготные близнецы имеют одинаковый тип
психофизиологической конституции, поэтому у них сходные параметры модели мира.
Это очень важный факт, мы еще будем к нему возвращаться. То есть, несмотря на
то, что у человека обнаружены нейроны, избирательно активирующиеся при
предъявлении определенного слова (Heit et al., 1988; Creutzfeldt et al., 1989 и
др.) и, в отличие от животных, предполагается наличие специфически человеческих
структур, в которых закодированы знания, то есть индивидуальная история воспитания,
обучения и обстоятельств жизни конкретного человека (Швырков,1995), наследуемые
формы структур мозга оказывают значительное влияние на его поведенческие
параметры.

Прокомментируем
результаты психофизиологических исследований психиатрических патологий –
шизофрении и депрессии. Важными для нас являются также исследования эпилепсии и
истерии. Нас интересуют только функциональные психозы, возникающие без
органических поражений мозга. Наиболее информативными при исследовании
интегральных процессов являются методы “визуализации живого мозга”. “Сюда
относятся методы, определяющие структурные изменения мозговой ткани, —
компьютерная томография (КТ) и магнитно-резонансная томография (МРТ); методы,
оценивающие функциональное состояние ЦНС, — позитронно-эмиссионная томография
(ПЭТ), анализ скорости мозгового кровотока (СМК), который можно также изучать с
помощью однофотонной эмиссионной компьютерной томографии (СПЕКТ), и
функциональная магнитно-резонансная томография (ФМРТ), а также
компьютеризованная электроэнцефалографическая топография (КЭТ). Отображение
активностей сразу многих областей мозга, позволяющее визуализировать и оценить
различия в уровнях активирования этих областей, часто называют “картированием
мозга” и также применяют для исследования таких процессов, как внимание,
память, различные виды мышления” [27]. Этот мощный арсенал средств позволяет
выявить процессы синхронизации работы разных участков мозга, их роль в функциях
мышления. Депрессия эволюционно более "старое" явление, она наблюдается
у многих высших животных, и за нее "ответственны" глубинные мозговые
структуры. Все виды шизофрений и депрессий связаны с нарушениями функций и
синхронизации работы участков коры мозга. Эпилепсия и истерия также
диагностируются перечисленными средствами и являются следствием нарушения
интегральных функций центральной нервной системы. Поскольку переходы психозы –
психопатии – акцентуации – норма континуальны, нерезкие, то можно предположить
континуальность выраженности функций и синхронизации работы участков коры мозга.
Уровень выраженности акцентуаций отражает характеристики этих параметров у
разных генотипов, и именно через них происходит наследование сложных
поведенческих функций в трех названных выше факторах активности. Таким образом
можно констатировать, что нормой для фенотипа считается некоторый интервал
значений параметров организма на их распределении по популяции, при этом у
разных популяций эта норма может быть различной.

В
теории когнитивного диссонанса [16] исследуется динамика возникновения
когнитивных конфликтов и способы их разрешения, процесс взаимной адаптации
среды и модели мира личности. То есть то, как человеческий разум стремится к
установлению внутренней гармонии между его мнениями, взглядами, знаниями и
оценками и параметрами среды. В этой теории отсутствует разделение на сферы
активности, считается, что они равноценны. Между элементами были установлены
следующие простые связи: 1. Пары элементов могут существовать в иррелевантных,
консонантных или диссонантных отношениях. 2. Два когнитивных элемента находятся
в иррелевантном отношении, если они не связаны между собой. 3. Два когнитивных
элемента находятся в отношении диссонанса, если существование одного не следует
из другого. 4. Два когнитивных элемента находятся в отношении консонанса, если
существование одного влечет существование другого. Относительно интенсивности
диссонанса: 1. Величина диссонанса или консонанса, который существует между
двумя когнитивными элементами, является функцией важности этих двух элементов.
2. Общая величина диссонанса, который существует между двумя системами
когнитивных элементов, зависит от пропорции консонантных и диссонантных
отношений, существующих между элементами этих систем.

Экспериментально
– психометрическими методиками – выявлены следующие пути уменьшения диссонанса:
1. Путем изменения одного или более когнитивных элементов, включаемых в
диссонантные отношения. 2. Путем добавления новых когнитивных элементов,
которые являются консонантными с уже существующим познанием. 3. Путем
уменьшения важности элементов, включаемых в диссонантные отношения. В
результате происходят следующие изменения значений и смыслов индивидуального
семантического пространства, это следствия уменьшения диссонанса: 1. Диссонанс,
возникающий после принятия решения, может быть уменьшен увеличением
привлекательности выбранной альтернативы, или уменьшением привлекательности
отклоненной альтернативы, или сочетанием способов. 2. Диссонанс, возникающий
после принятия решения, может быть уменьшен, если воспринимать некоторые
характеристики выбранных и невыбранных альтернатив как идентичные. 3.
Диссонанс, возникающий после принятия решения, может быть уменьшен снижением
важности различных аспектов решения. 4. Если проявляется принудительное
согласие, диссонанс может быть уменьшен изменением мнения так, чтобы привести
его в соответствие с поведением; или увеличением поощрения или грозящего
наказания. 5. Если принудительное согласие получено, но не проявляется в
поведении, диссонанс может быть уменьшен возвращением к первоначальному мнению
субъекта или уменьшением желания получить награду или угрозы наказания. 6.
Присутствие диссонанса ведет к поиску новой информации, которая будет
обеспечивать познание, консонантное с существующими когнитивными элементами, и
избеганию тех источников новой информации, которая могла бы увеличить
существующий диссонанс. 7. Когда некоторые из когнитивных элементов диссонантны
познанию относительно поведения индивида, диссонанс может быть уменьшен
изменением поведения, и, следовательно, этих элементов. 8. Принудительное или
случайное знакомство с новой информацией, которая может увеличить диссонанс,
приведет к неверному истолкованию и ошибочному восприятию субъектом этой
информации с целью избежать увеличения диссонанса. 9. Диссонанс, вызванный
разногласиями, может быть уменьшен путем изменения собственного мнения, влияния
на других с целью изменения их мнения и отклонения общения с теми, кто выражает
несогласие. 10. Существование диссонанса будет вести к поиску единомышленников
и инициированию коммуникации и процессов влияния с целью получения социальной
поддержки. 11. Влияние, оказанное на человека, будет более эффективно, если оно
ведет к уменьшению диссонанса. 12. В ситуациях существования однородного
диссонанса среди большой группы людей, получение социальной поддержки легко
достижимо.

Обратим
внимание на то, что следствия снижения когнитивного диссонанса очень близко
соответствуют свойствам акцентуаций, в том смысле, что при наличии некоторой
акцентуации предпочтительным будет определенный способ снижения диссонанса.
“Толерантность” в отношении диссонанса может быть интерпретирована как
величина, обратная активности в концепции Небылицина и Теплова.

Таким
образом, можно констатировать, что наследование сложных поведенческих функций
на личностном уровне составляет не менее 50%. Наследование функций происходит
через наследование нейронных комплексов, дифференциацию типов которых в
терминах психологии можно определить как набор акцентуаций. В норме акцентуации
распределяются по сферам деятельности личности.

4.
Популяция и структурирование.

Для
того, чтобы перейти к анализу институциональных параметров популяций и
адаптированных под них социальных структур, обратимся к работам социологов
структуралистического направления. Проблема действие-структура, как уже
упоминалось, подробно обсуждена в работах Э.Гидденса [23], сравним его подходы
с рассмотрением функционалистов и с особенностями, возникающими при анализе
этого уровня с позиций актуальной антропологии. Я сразу прошу извинения за
большое количество цитат, но считаю здесь это уместным.

Начнем
со свойств агента, то есть - с позиций психологии и актуальной антропологии -
“интегральной индивидуальности”. Э.Гидденс так говорит о действиях агента:
“Целенаправленное действие не определяется набором или совокупностью отдельных
намерений, причин и мотивов. Полезнее говорить о рефлексивности, основанной на
мониторинге действия, присутствующей у самих социальных субъектов и ожидаемой
ими от других. Рефлексивный мониторинг действия зависит от рационализации,
понимаемой здесь скорее как процесс, чем состояние, и является внутренней,
присущей агентам способностью”. Такое понимание не противоречит, можно сказать,
совпадает с приведенным выше описанием функциональных актов личности в ТФС
П.К.Анохина. “Граница между дискурсивным и практическим сознанием подвижна и
проницаема, как в опыте индивидуального агента, так и в смысле сравнения
актеров в различных контекстах социальной деятельности”. Очевидно, что речь
идет о различиях в моделях мира (индивидуальном семантическом пространстве) у
личностей различных психотипов - акцентуаций и о стохастичности поведения и
мышления. Здесь важнейшее значение имеет сомоидетификация личности, многие
аспекты поведения связаны с этим параметром. “Между дискурсивным и практическим
сознанием нет преграды, есть только различия между тем, что может быть сказано,
и тем, что, как правило, делается”. В теории когнитивного диссонанса
Д.Фестингера [16] это проявляется, в частности, как ситуационный разброс в
выборе способов снижения диссонанса, при этом у различных психологических типов
этот разброс различен. Не будем подробно рассматривать все аспекты этого
уровня, как это сделано у Э.Гидденса, они отлично интерпретируются с позиций
психофизиологии и социальной психологии, но это заняло бы здесь слишком много
места.

Теперь
посмотрим, как выглядят с этих позиций коллективные эффекты действий ансамбля
личностей и взаимовлияние среды и агентов. “Социальная деятельность, подобно
некоторым самовоспроизводящимся элементам природы, является повторяющейся. Это
означает, что она не создается социальными актерами, а лишь постоянно
воспроизводится ими, причем теми самыми средствами, которыми они реализуют себя
как актеры. В своей деятельности и посредством этой деятельности агенты
воспроизводят условия, которые делают ее возможной”. “Актеры” - это функция
самоидентификации, определение своей роли в модели мира. “Повторяющиеся
действия, или практики, расположенные в одном контексте времени и пространства,
имеют некие регулярные последствия, не намеренные, не предвиденные теми, кто
вовлечен в такую деятельность в более или менее „отдаленных"
пространственно-временных контекстах”. Практики, глубоко укорененные во времени
и пространстве, называются институализированными практиками. Как сформулировано
выше, при обсуждении концепции П.Бурдье, институциональность теоретически - это
состояние среды, при котором базовое стрессовое напряжение минимально.
Практически оно всегда выше теоретически возможного.

Термин
“структура” используется Э.Гидденсом в его обычном для социальных наук
значении, как обозначение наиболее устойчивых аспектов социальных систем.
“Самые важные аспекты структуры - это правила и ресурсы, относящиеся к
институтам. Институты определяются как наиболее стабильные черты социальной
жизни. Говоря о структурных качествах социальных систем, я имею в виду их
институциональные черты, придающие „жесткость" во времени и пространстве”.

“Центральной
в теории структурации является теорема о дуальности структуры, которая
логически вытекает из аргументов, приведенных выше. Строение агентов и структур
нельзя представлять как два независимо заданных ряда явлений, т. е. как
дуализм. Это дуальность. В соответствии с понятием дуальности структуры
структурные качества социальных систем являются как средством, так и
результатом практик, которые они регулярно организуют. Структура не является
„внешней" по отношению к индивидам: как „отпечатки" памяти и то, что
проявляется в социальных практиках, она в определенном смысле скорее
„внутренняя", чем внешняя по отношению к деятельности индивидов (в
терминах Дюркгейма). Структуру не нужно приравнивать к принуждению, она не
только принуждает, но и дает возможности”. Это целиком соответствует динамике
формирования нейронных сетей человека при научении, описанной выше. Научение у
человека длится всю жизнь. Из дуальности структуры вытекает несколько важнейших
для наших рассуждений следствий.

Описанные
механизмы взаимодействия элементов уровня действительны для любых популяций.
Очевидно, что у различных популяций, с разными статистиками поведенческих
параметров, структура требует соответствующих институциональных параметров. На
эти обстоятельства социологи и философы упорно не обращают внимания. Конечно,
прямых исследований статистик психофизиологических параметров популяций в
настоящее время не существует, хотя экспериментальный аппарат для этого
практически имеется. Этнические, культурологические исследования современности,
проблемы с глобализацией у некоторых наций говорят о том, что слом
институциональных параметров среды чреват “разборкой” популяции (здесь правильнее
говорить о нации), возникновением идентификационного кризиса (Россия тому яркий
пример). Если не адаптировать среду к национальным психофизиологическим
особенностям, то происходит морально-этическая деградация, приводящая в конце
концов к депопуляции через социальные, демографические и другие механизмы.
Например, если у нации имеется значительный процент людей, по
психофизиологическим особенностям склонных к определенному виду труда, то при
отсутствии такого вида рабочих мест возникнет кризис идентификаций на основе
несоответствия вида труда особенностям моторной компоненты. То же касается
иерархических структур - коммуникационная компонента, или поле политики, и
идеологических параметров - несоответствие модели мира и параметров среды. При
этом процентный состав популяции по этим параметрам в соответствии с законом
Харди-Вайсберга при потере на определенном этапе даже значительной части
дезадаптированной части популяции через эволюционный цикл будет
восстанавливаться, и деградация будет продолжаться до изменения параметров
среды или исчезновения популяции как таковой. Но природа заложила
филогенетические поведенческие параметры, противодействующие исчезновению
популяции в этой ситуации. Возникновение последствий коллективных действий, в
которых каждый индивидуум ставит свои личные цели, а результат является для
него непредвиденным (по Э.Гидденсу), как раз и является такого рода явлением.
Дело в том, что на формирование личных целей влияет наличие общего повышенного
базового стрессового напряжения. Поведение некоторых личностей оказывается
нерациональным с позиций самосохранения, но способствует сохранению популяции.
Эти механизмы филогенетически формировались для другой среды, других ладшафтно
- энергетических условий и другого уровня информационного взаимовлияния
популяций, поэтому для современных условий они часто оказываются
нерациональными.

В
журнале “Science” была опубликована статья "Генетическая структура
человеческих популяций", которую в конце 2003 года журнал “The Lancet”
назвал лучшей в мире публикацией в области биологических наук. В работе
представлены результаты исследований интернационального коллектива ученых,
выполнявших работу по гранту Национальных институтов здоровья США на базе
Стэндфордского университета. Согласно данного обозревателю сайта “Известия
Науки” Татьяне Батеневой интервью одного из авторов работы, главного научного
сотрудника Института общей генетики РАН доктор биологических наук
Л.А.Животовского, изучили случайную выборку участков генома - так называемых
микросателлитных локусов из разных хромосом представителей 52 популяций по всем
основным регионам мира. Всего были исследованы по 377 локусов геномов более
тысячи человек. То есть исследовалось различие рас по геному в целом. Отметим
важные для нас результаты этой работы. Доля межрасовых различий оказалась менее
10% от общего числа различий. То есть внутрирасовые различия - более 90%!
Частота и спектр наследственных болезней у различных рас оказались разными,
каждая раса несет свой набор этих заболеваний. То же самое относится к любым
другим наследственным особенностям, не обязательно связанным с болезнями. Это -
надежное экспериментальное подтверждение того факта, что межпопуляционные
поведенческие различия определяются именно в статистиками психофизиологических
параметров. Но один из выводов, сделанных г. Л.А.Животовским в его интервью,
неожиданно противоречит результатам его же исследований: “…различия между
людьми по особенностям психики и поведения определяются не генетикой, а теми
социальными условиями, в которых они развиваются и живут”. Этот вывод не
соответствует приведенным выше надежным экспериментальным данным психогенетики
и психофизиологии по наследованию поведенческих функций.
5. Приложение - иллюстрация. Китай.

Китайская
цивилизация находилась в стабильном состоянии несколько тысяч лет.
Разработанная чековая система возделывания риса, не вызывавшая деградации почв,
и благодатные ландшафтно-климатические условия позволили продолжительное время
– максимально возможное по сравнению с другими известными цивилизациями – существовать
Китаю без общецивилизационных кризисов и катаклизмов [40]. Находившимся
первоначально в сходных условиях Шумерской и Египетской цивилизациям повезло
меньше. Первая исчезла ввиду экологических проблем – из-за засоления почв, а
вторая попала под влияние Европейской цивилизации. В отличии от Европейской
цивилизации, в Китае отсутствовала потребность в экспансии на другие
территории, то есть цивилизация была самодостаточной. Более того, попытки
отдельных лиц или групп людей что-то предпринять в этом направлении должны были
подавляться, то есть виды деятельности мотивировались только потребностями
семьи и ближайшего окружения. Поэтому европейцы открыли Китай, а не наоборот.
На это же направлено Конфуцианство, предписывающее строгую иерархическую структуру
сообщества и не допускающее революционных преобразований. Такая ситуация в
долговременном процессе “нивелировала” спектр психофизиологических параметров,
подавляла психопатические крайности, “хвосты” в распределении. Возможно, этими
же особенностями эволюции определяются аномалии в чисто физиологических
параметрах, например, более чем у 70% китайцев одна и та же группа крови –
вторая резус положительный. А от кровосмешения ханьцев с представителями других
народов, даже с евреями, не говоря уже о неграх, рождается этнический китаец.
Им было присуще иное понимание, выраженное в знаменитом принципе
древнекитайской культуры "у-вэй", который провозглашал идеал
минимального действия. Дж.Нидам отмечал, что принцип "у-вэй"
утверждал пафос производства без овладения и господства, действия без
самоутверждения. В этом коренное отличие от Западного принципа
“самодостаточности” личности М.Вебера и стремления к “самоактуализации”
А.Маслоу. Традиционные культуры никогда не ставили своей целью преобразование
мира, обеспечение власти человека над природой.

Опираясь
на работы А.Девятова [39] и В.Зотова [40] проанализируем с заявленных позиций
концепции мироустройства и идеологическое наполнение политики, направляющие
жизнь Китая как страны, имеющей многотысячелетнюю историю и население которой
составляет значительную долю всего человечества. Отдаленный аналог Христианской
Библии в Китае – “Книга Перемен”. Её нельзя отделять от Конфуцианства и
основных религий Китая – даосизма и буддизма. Все три компонента тесно
переплетены и интегрированы с элементами культуры – национальными искусствами,
медициной и т.д. Ввиду чрезвычайной древности, вокруг содержания “Книги
Перемен” наворочено много мистики, и если убрать эту шелуху, то описанная в ней
концепция выглядит примерно следующим образом.

Исторический
процесс – это никакой не луч прогресса в линейном масштабе лет, но перемены в
витках циклов с единицей масштаба в одно поколение. В китайском календаре одно
поколение “дай” равно 20 годам, в римском праве – 30 годам, в современной социологии
– 26 годам, а в православной пасхалии – 28 годам. Поэтому в измерении всемирной
истории поколениями при наложении волн неизбежен разброс точности. Помимо
сугубо земного закона борьбы двух противоположностей “янь” и “инь” в
поднебесном мире действует ещё и закон перемен в связке трёх сил. Смысл
“великой инженерии” составления связок трёх сил в следующем. По закону перемен
при сочетании двух напряжений активных сил и одного поглощения пассивной силы
побеждает пассивная сила, переворачивая всю связку в свою пользу. И наоборот,
одна активная сила выигрывает в связке с двумя пассивными. При этом, как и в
физике, сила понимается не только как некоторое напряжение (активность), но и
как некоторое вбирание в себя и удерживание энергии с повышением температуры,
как пассивный демпфер поглощения чужой активности. Сам исторический процесс
представляет собой не случайное нагромождение событий, определяемое выбором
свободной воли исторических деятелей, но сумму волновых колебаний
предопределённых периодов. Так - по-китайски - основные перемены в России
происходят в периоде трёх и восьми поколений, на Западе – в периоде четырёх и
девяти поколений.

А
в самом Срединном государстве – в периоде пяти поколений и двенадцати поколений
(предел долголетия – династический цикл). С древних, задолго до Рождества
Христова времён китайцам известно, что цикл перемен в жизни их Срединного
государства состоит из трёх периодов с именами: хаос – малое процветание –
великое единение; опять хаос – малое процветание – великое единение; и так
далее виток за витком. Попытки китайских государственных деятелей нарушить или
ускорить этот порядок перемен не имели успеха. Последнюю такую безуспешную
попытку ускорить перемены в период хаоса предпринимал на излёте правления
династии Цин при императрице Цы Си реформатор Кан Ювэй. Покончить с периодом
очередного длившегося пять поколений 127-летнего хаоса выпало на долю Мао
Цзэдуна и он это четко представлял. Мао сам сопоставлял свою роль в истории
через аналогии с Цинь Шихуаном и Цао Цао как и он завершавших период хаоса в
стране казнями и террором.*

В
Китае религии – Даосизм и Буддизм, как и регламентируемые Конфуцианством
иерархические взаимоотношения, естественным образом всегда были вписаны в
социальные процессы. Сами китайцы, как и другие носители этих религий и систем
социальных представлений, в настоящее время, как и во все времена, пользуются
для их изучения древними текстами и не считают нужным описывать эти феномены со
своих позиций, но в терминах западных систем научного мышления. Такое осмысление
оказывается очень сложным ввиду того, что проводится на основе разных систем
вербализации информации, то есть систем мышления и письменности. Утилитарное же
их описание и использование в рамках различных сект и “новых религий” далеко не
научно и не играет заметной роли в общем социальном процессе. Из всех известных
мне определений понятия Дао самое лучшее, по моему мнению, дал мой коллега –
физик, китаец, глубоко верующий буддист. Во время одной из поездок в монастырь
в провинции Сычуань я его спросил: “Что же такое “Дао””? После глубокого
раздумья он ответил: “Дао – это Бог во мне”. Это, очевидно, означает, что
человек сам может определять для себя необходимый уровень “религиозного
чувства”, а в соответствии с Буддизмом, – тренингом изменять его форму и
интенсивность, попутно овладевая управлением некоторыми функциями собственного
тела, вплоть до состояния нирваны. А это состояние по своей сути эквивалентно
описанному в приведенной выше цитате из А.Тойнби состоянию единения с природой
и религиозного экстаза – единения с Богом, описанному Б.Раушенбахом. Именно это
явление является общим для всех религий - психофизиологическое состояние
религиозного экстаза имеет общие свойства и физиологическую основу у
христианского праведника, исламского эфенди или буддийского монаха. Но в
Восточных религиях важное значение имеет процедура “самосовершенствования”,
разработаны эффективные способы управления психофизиологическими состояниями
организма. Состояние “нирваны” - аналог состояния религиозного экстаза в Западных
религиях – достигается не только через использование ритуалов, но и
саморегулированием психофизиологических функций организма. Такое
саморегулирование с позиций антропологии может классифицироваться как аналог
ритуальных и культурных анатомических изменений у некоторых народов, например,
увеличение длины ушных мочек у длинноухих острова Пасхи или регулирование
величины ступней японских женщин. Но технологии саморегулирования имеют
самостоятельную утилитарную ценность, например, при тренинге спецподразделений.

В
работе [40] проведен анализ процесса формирования криминальной сферы и ее
сращивания с властными структурами на примере Китая и Европейских стран.

Степень
коррумпированности общества зависит от двух основных обстоятельств. С одной
стороны - от параметров усредненного типа сознания членов общества, который
определяется характером запрета на асоциальные поступки. С другой стороны -
уровнем и структурой запретов во внешней среде, которые задаются
законодательством и социально-экономической системой, от которой в свою очередь
зависит жесткость исполнения законов, характер взаимодействия иерархических
структур и правила экономической игры. Параметры усредненного типа сознания
определяются с использованием системы тестов, дающих соотношение в обществе личностей
с внутренним и внешним запретами на асоциальные поступки. Тесты достаточно
объективны, и, что особенно интересно, дают одинаковые результаты как на детях
до трех лет так и на взрослом контингенте. Выделяются два тип сознания -
азиатский и европейский. В азиатском типе соотношение внутреннего и внешнего
запретов 3:7, в европейском, как ни странно, наоборот - 7:3.

При
функционировании любой социально-экономической системы всегда возникает
некоторое количество ситуаций, в которых может быть реализован акт коррупции.
Вероятность реализации акта зависит от типа сознания. При прочих равных
условиях в обществах с азиатским типом сознания уровень коррупции высок, так
как акты коррупции реализуются почти всегда, и сознательно создаются условия
для их возникновения. Это коррумпированная культура. В обществах с европейским
типом сознания система запретов срабатывает более эффективно, акты коррупции
реализуются реже, и коррупция имеет приемлемый "культурный" уровень.
Индикатором статистик типов запрета на асоциальные поступки иногда называют
уровень развития теневой экономики (имеются в виду периоды спокойного развития,
когда система запретов и поощрений сформирована). В Англии, Германии,
Скандинавских странах в теневой экономике производится 4-5% от ВНП, в романских
странах около 10%, в России, Афро - Азиатских странах и странах Латинской
Америки 40-70%.

Для
того чтобы в обществах с азиатским типом сознания уровень асоциальных
поступков, в частности коррумпированности, держался в приемлемых рамках,
система запретов и социально-экономическая структура должны быть достаточно
жесткими. Из этих положений получается много интересных следствий. В частности,
при формировании иерархических структур для азиатского типа сознания характерна
форма "клановости" с жесткой системой запретов внутри клана и
отсутствием или ослаблением запретов вне клана. Еще один важный вывод этой
работы заключается в том, что определяющим правила игры является не самый
верхний эшелон иерархической структуры, а глубинные - когнитивные - цели и
действия нижележащих слоев, так называемого "помойного ведра" (это
соответствует понятию с тем же названием, иногда используемому в
гештальтпсихологии, с той разницей, что там оно относится к набору
поведенческих конструктов личности, а здесь – к статистикам популяции).
Цитируем [40]: "Снимая с политики мистическое покрывало, наблюдатель
обнаруживает под ним... помойное ведро, в котором, подобно мусору, по
случайности навалены человеческие страсти и устремления, решения и выборы.
Рациональный расчет здесь почти не играет роли." ... "Цели ставятся
только при необходимости обосновать перед кем-то разумность своих
действий". Именно тактическую роль идеологического прикрытия в 20 веке в
Китае играла Марксистская риторика. В социальной борьбе она позволяла
произвести разграничение “они” и “мы”, что невозможно сделать в рамках Буддизма
и Даосизма. В этом отношении Буддизм и Даосизм не являются идеологиями.

Обратим
внимание на два следующих очень важных обстоятельства. Во первых, динамика
социального процесса, описанная в “Книге перемен”, качественно соответствует
динамике, связанной с временными вариациями статистик психофизиологических
параметров популяций [11], определяемыми содержанием статистик и порядком
наследования типов психологических реакций. Реальные цифры длительности
поколений и числа поколений в эволюционном цикле естественным наукам еще
предстоит выяснить, только тогда можно будет сравнить их с указанными в “Книге
перемен”. Цикличность социально-исторического процесса Европейских популяций
отмечена во многих работах. Второе – связь качества запрета на асоциальные
поступки с параметрами институциональных матриц [2]. Принадлежность популяций к
типу матрицы и выведенные из этих условий соотношения коммунальных и рыночных
элементов в разных типах матриц – 7/3 и 3/7, то есть соответствуют
принадлежности и соотношениям по типу запрета на асоциальные поступки.
Очевидно, такое совпадение не случайно, здесь просматривается какая-то
фундаментальная закономерность.

Вторая
половина 20 века отмечена бурным развитием процесса глобализации, одним из
основных признаков которого является радикальное усиление взаимовлияния
популяций. Этот процесс имеет следующие основные взаимосвязанные особенности. В
финансово – экономической сфере каналы распределения жизненных ресурсов формируются
обычно таким образом, что новые участники процесса включаются на правах
периферийных членов, и происходит небольшое повышение жизненного уровня их
населения. Основной же поток ресурсов направлен по пирамиде с периферии вверх,
в пользу “золотого миллиарда”. При этом требования информационной открытости,
соблюдения “прав и свобод личности” открывают шлюзы для потока как
экологических отходов индустрии производства СИП, так и для продуктов
идеологического влияния. Удастся ли Китаю в этом “цикле перемен” войти в период
“Великого единения”, избежав больших социальных потрясений и не оказаться на
периферии глобальной системы, – покажет будущее. Пока, как представляется,
Китай делает правильные выводы из опыта России и придерживается политики
разумной (оптимальной) закрытости. Вернее, двери открыты в одну сторону –
ассимилировать инвестиции и положительный опыт. Весной 2004 года на китайском
языке издана книга С.Г.Кара-Мурзы “Манипуляция сознанием”. Конечно, Китаю не
избежать экологических проблем, связанным с бурным экономическим ростом. Но это
временные трудности.

Проблема
- в необходимости разработки социальных технологий, адекватных национальному
менталитету и позволяющих найти формы и оптимальные соотношения коммунальных и
рыночных элементов в экономических и социальных структурах при реализации
современных высоких технологий. В Японии коммунальные взаимоотношения спрятаны
внутри фирм и, по наблюдаемому состоянию, соотношения реализованы оптимальные.
При этом социальные технологии высокоэффективны и специфичны и не переносятся в
структуру западных экономик, так же как и западные технологии невозможно
перенести на почву Японии.
6. Выводы. О рациональности.

“…Мы
так надеялись на чудо,

А
чуда что-то нет покуда,

А
чуда не произошло”.

В.Долина

Итак,
подведем итог нашим рассуждениям, стараясь разделить результаты исследований
предшественников и наши предположения и выводы. С позиций “актуальной
антропологии” механизмы структурирования социума как многоуровневой природной
функциональной системы выглядят следующим образом [см. главу 2].

Предположено,
что нейронная сеть организма каждого человека в генотипе содержит спектр
психофизиологических комплексов, в них потенциально и в виде безусловных
рефлексов зафиксирован филогенетически сформировавшийся набор способов поведения,
оптимальных для широкого спектра свойств внешней среды.

Психофизиологическими
исследованиями показано, что определенные способы поведения актуализируются в
процессе онтогенеза при наличии специфических свойств среды в процессе
обучения, при этом для одного и того же свойства среды у различных
психологических типов способы поведения, а, следовательно, и
психофизиологические комплексы, в некоторой степени различаются.
Психологические типы классифицируются в соответствии с типами интегральных
характеристик нейронной системы организма, которая в свою очередь является
иерархической функциональной системой.

Исследованиями
психофизиологии и психогенетики показано, что при актуализации способов
поведения, то есть в процессе обучения, у человека, в отличие от животных,
формируется индивидуальное семантическое пространство, или модель мира, в
котором человек идентифицирует себя в определенной роли. При формировании
нейронной сети некоторые функции генов, “отвечающие” за обучение, переходят под
когнитивный контроль. Наследование сложных поведенческих функций и других
психофизиологических параметров составляет не менее 50%, средовая компонента
ответственна за не более чем 35% этих функций и параметров.

Предположено,
что каждая человеческая популяция характеризуется статистикой генетически
наследуемых психологических типов, а, следовательно, психофизиологических
комплексов, в которых зафиксирован филогенетически сформировавшийся набор
способов поведения популяции, оптимальных при наличии определенных свойств внешней
или внутренней среды популяции. Этот набор способов поведения определяет
устойчивость культурологических и этнических параметров популяции и наследуется
генетически.

Сделано
предположение, что динамика геном - средовых взаимодействий популяции определяется
временными вариациями статистик психофизиологических параметров популяций,
предысторией, эколого–экономическими и культурно-информационными свойствами
внутренней и внешней сред. Средний уровень когнитивного диссонанса (базового
стрессового напряжения) зависит от уровня удовлетворения потребностей, от
качества разрешенных способов поведения по их удовлетворению, а также от
соответствия культурно-информационной матрицы внутренней среды популяции ее
филогенетически сложившимся психофизиологическим свойствам.

На
основе результатов исследований дифференциальной психологии и теории
когнитивного диссонанса сделан вывод, что поскольку статистики
психофизиологических параметров у различных популяций различны, то и
преобладающие способы снижения когнитивного диссонанса различаются. Поэтому
результаты взаимодействия личностей при формировании микро и макро групп в
динамике социального структурирования у популяций различаются, в том числе в
экономической и социальной сферах деятельности.

Отсюда
сделан вывод, что различие в статистиках психофизиологических параметров
популяций определяет свойства формируемых социальных структур, то есть их
институциональные параметры. Эти же свойства предопределяют механизмы
структурирования, а также переходные процессы при смене социально –
экономических формаций. Сделано предположение, что при переходных процессах
возможно появление биосоциальных явлений, нерациональных с позиций
стратегических условий эволюционного развития популяций.

Из
теории институциональных матриц следует, что институциональность проявляется в
формах собственности в экономике, формах социальных и политических структур, а
также в содержании идеологий. В первом приближении различие в институциональных
матрицах цивилизаций может определяться через параметры рыночности и
коммунальности.

Показано,
что навязывание институциональной матрицы и культурно-информационной компоненты
среды, не соответствующих статистике психологических типов популяции, вызывает
повышение базового стрессового напряжения а также приводит к кризису
идентификационных параметров. Пределы адаптационной гибкости системы в этой
ситуации неясны.

Анализ
социально - исторического процесса основных цивилизационных формаций нашей
планеты в рамках актуальной антропологии - предмет отдельной работы, некоторые
наметки в этом направлении будут сделаны в приложении к этой статье. Здесь же
можно констатировать, что процесс глобализации при таком подходе
интерпретируется как формирование всемирной иерархической структуры по образу и
подобию межпопуляционных иерархических структур. То есть мы наблюдаем
инерционность биологических механизмов межпопуляционной борьбы за
доминирование, перенесенных на межцивилизационный уровень. Декларирование и
требование соблюдения “прав и свобод личности”, “свободы распространения
информации” и т.д. позволяют доминирующим в настоящий момент популяциям -
“золотому миллиарду” - навязывать остальному миру свою экономическую и
информационную среду, что в предельном случае может привести к ситуации,
описанной Джеком Лондоном в его романе “Железная пята”, но с использованием
современных технических средств информационного и экономического контроля.
Технические достижения, особенно в коммуникационной сфере в приложении к
обороту экономических ресурсов через банковскую среду сильно ускоряют этот
процесс. Как следствие дезадаптации социальной среды, особенно ее
информационной компоненты, появляются биосоциальные явления, например терроризм
и вспышки массовой агрессивности. В некоторых случаях доминирующим странам
удается использовать эти вспышки для смены управляющей элиты и последующего
включения стран, в которых это случается, в состав мировой “периферии”. Таков
наиболее вероятный результат “оранжевых” и прочих революций. Но возникают и
неконтролируемые вспышки, как это было недавно во Франции. Можно предположить,
что при обострении энергетического кризиса в ближайшие десятилетия, а также в
результате демографических “перекосов” и других аналогичных процессов эти
явления будут нарастать, переходя в пределе к режиму мировой войны. Может ли этот
путь развития привести к ароморфозу, то есть зарождению нового биологического
вида, который вытеснит вид гомо сапиенс из его экологической ниши, то есть с
земного шара? Например, с использованием генной инженерии в совокупности с
супер - ЭВМ. Более вероятно, что эти варианты - это пути деградации разумной
материи в соответствии с термодинамическим временем ее существования. Оставим
для фантастов сюжеты о слиянии человеческого разума с неким Мировым разумом,
или Мировым Духом, как его описывают и обожествляют некоторые современные
философы. Оптимистические прогнозы футурологов второй половины прошлого века о
новых неисчерпаемых источниках энергии также оказались далеки от реальности,
хотя надежда на их появление в будущем еще остается. Пространства для экспансии
у человечества тоже нет.

Так
или иначе, но будем реалистами. Для максимальной реализации термодинамического
времени существования разумной материи человечество в любом случае вынуждено
будет перейти к балансу потребления и возобновления энергетических и сырьевых
ресурсов. Вопрос - какой ценой. Какой же вариант эволюционного социального
процесса, не приводящий к большим потерям генофонда и предполагающий выход на
уровень ноосферной цивилизованности, может быть выбран на нашем уровне знаний
механизмов эволюции? Попробуем приблизительно перечислить необходимые действия
и принципы, которыми следует руководствоваться при выполнении этих действий. То
есть сформулируем основные положения получившейся Утопии.

Наиболее
важным моментом в настоящее время является разработка промышленных и социальных
технологий, адаптированных под статистики психофизиологических параметров
основных популяций. При этом следует иметь ввиду, что нет выделенных, “хороших”
или “плохих” статистик, есть разные статистики. И для ланшафтно -
энергетических условий своих территорий популяции приспособлены наилучшим
образом. Нужно найти виды производств, обеспечивающие необходимый уровень
потребления и качество жизни населения и вписывающиеся в эти условия. Например,
для многих стран адаптация имеющихся аграрных технологий позволит достаточно
быстро избавиться от голода. Инвестиции из центра не должны иметь целью
получение прибыли для инвестора, сейчас именно это обстоятельство организует
работу “насоса ресурсов” из периферии в центр. Необходим подъем уровня
образования в государствах периферии, это, во первых, необходимое условие
повышения “качества жизни”, а, во вторых, позволит естественным образом снизить
рост численности населения в этих государствах, уменьшая влияние
демографических “перекосов”. Формы экономических, политических и идеологических
структур своих стран должны выбирать сами популяции в соответствии с их
институциональностью. При этом необходим уровень “разумной открытости”, то есть
должна работать система фильтров, защиты от экологических отходов производства
социальной информационной продукции более развитых к настоящему времени стран.
В экономике тоже необходима оптимальная протекционистская политика,
благоприятствующая развитию популяций, а не получению прибыли центром.

По
расчетам Н.Н.Моисеева и Н.Тимофеева-Ресовского при современном развитии
энергетики и промышленных технологий на возобновляемых ресурсах может прожить
около 500 миллионов человек. На какие параметры этого баланса удастся выйти при
описанном подходе - оценить сложно, да пока, очевидно, и не нужно. Для
реализации программы перехода к ноосферной цивилизованности нужна мощная единая
идеология, приемлемая для любого народа и племени. Но сейчас инерция
межпопуляционных биологических механизмов борьбы за существование слишком
велика. Хотя рано или поздно к этим преобразованиям перейти придется. Лучше бы
не слишком поздно.
Список литературы

С.С.Воронцов.
- "Концепции мироустройства, идеологии и социальные практики" часть
1., - "SENTENTIAE", спецвыпуск № 1, 2005, "УНИВЕРСУМ" -
Винница.

С.
Г. Кирдина. – “Теория институциональных матриц: в поисках новой парадигмы”. //
Журнал социологии и социальной антропологии, 2001, № 1, с. 101-115).

С.Г.Кирдина.
- "X и Y экономики. Институциональный анализ". - 2004, Москва, Наука.


С.С.Воронцов.
– “Виды материи, их эволюция и масштабные соотношения”. - / SENTENTIAE: научные
труды по теме: “Мироздание: структура, этапы становления и развития”, сб.
статей, спец выпуск №3 / 2004, ДНУ, 2004.

С.С.Воронцов.
- “Генетические факторы социального процесса”. - / “Сорокинские чтения по
социологии”. Тезисы докладов, Москва, 2005.

Ю.И.Семенов.
- Оригинальная версия статьи, опубликованной в сокращенном виде под названием:
Труд Ш.-В. Ланглуа и Ш. Сеньобоса "Введение в изучение истории" и
современная историческая наука // Ш.-В. Ланглуа и Ш. Сеньобос. Введение в
изучение истории. М., 2004. С. 3-36. http://www.scepsis.ru/library/authors/?id=8


В.А.Светлов.
- “Современная логика”, - изд. Дом “Питер”, 2006/

Ю.Н.Мельников.
- “Цикличность в истории России”. - ОНС, №5, 1997.

Н.
Н. МОИСЕЕВ. Современный антропогенез цивилизационные разломы.
Эколого-политологический анализ. - Вопросы философии., 1995. №1. С. 3—30.

Дж.
Ф.А.Хайек, - "Дорога к рабству", - Новый Мир, N7, N8, 1991.

Сорос.
- “Кризис мирового капитализма”. - Изд. Дом ИНФРА-М, Москва, 1999.

А.И.Кравченко.
- "Социальная антропология". - 2003, Москва, Академический проект.

С.В.
Лурье. - "Психологическая антропология". - 2003, Москва,
Академический проект.

Ю.
И. Семенов. - Экономическая антропология. Источник: Этнология в США и Канаде.
М., 1989. С. 62-85.

Ю.И.
Семенов. - Введение во всемирную историю. - Выпуск I. Проблема и понятийный
аппарат. Возникновение человеческого общества. Учебное пособие/ МФТИ. М., 1997.
202 с.

Л.Фестингер.
– “Теороия когнитивного диссонанса”. – изд. “Речь”, Санкт – Петербург, 2000,
317 стр.

Ю.И.Александров.
- “Макроструктура деятельности и иерархия функциональных систем”. //Психол.
Журн., 1995. - т.16. №1. с.26.

П.К.Анохин.
- “Узловые вопросы теории функциональных систем” - М.: Наука, 1978.

А.М.Хазен.
- “Разум природы и разум человека”, М.: НТЦ Университетский, 2000.

Г.П.Гладышев.
- “Супрамолекулярная термодинамика - ключ к осознанию явления жизни”. - ИКИ.
Москва - Ижевск, 2003.

В.Б.Швырков.
- “Нейрофизиологическое изучение системных механизмов поведения”. - М.: Наука,
1978.

P.Bourdieu. - “Structures, Habitus,
Practices”// The Logic of Practice. Polity Press, 1990.

A.Giddens. - “Elements of the Theory
of Structuration”// The Constitution of Society. Cambridge: Polity Press,
1984.

В.А.Карташев.
- "Система систем. Очерки общей теории и методологии". - 1995, М.
"Прогресс-Академия".

С.А.Кузьмин.
- Социальные системы: Опыт структурного анализа" - 1996, М.
"Наука".

Дж.Палмер,
Л.Палмер. - “Эволюционная психология. Секреты поведения Homo sapiens”.
Интернет-ресурс.

Психофизиология.
Учебник для ВУЗов. / Изд. 2. Под редакцией Ю.И.Александрова. Изд. Дом “ПИТЕР”, Санкт-Петербург, 2001.

L.A.Hirschfeld, “Race in the making:
Cognition, culture, and the child's construction of human kinds”. - Cambridge,
MA: MIT Press. 1996.

L. A. Hirschfeld, S. A. Gelman, et
al., “Mapping the mind: Domain specificity in cognition and culture”. - New
York: Cambridge University Press. 1994.

McCourt, Bouchard, Lykken, Tellegen
& Keyes, 1999

R.Plomin, J.C.DeFries, G.E.McClearn,
M.Rutter. - “Behavioural Genetics”. - N.Y.: Freeman and Company, 1997.

И.В.Равич-Щербо,
Т.М.Марютина, Е.Л.Григоренко, - Психогенетика. - Учебник для ВУЗов, АСПЕКТ
ПРЕСС, Москва, 1999.

В.Б.Швырков.
- “Введение в объективную психологию. Нейрональные основы психики”. - М.:
Институт психологии РАН, 1995.

Ю.И.Александров,
М.Самс, Ю.Лавикайнен и др. - “Зависимость свойств связанных с событиями
потенциалов от возраста элементов субъективного опыта, актуализируемых при
категоризации слов родного и иностранного языка” //Психол. Журн., 1997. - Т.18.
- №2.

В.М.Русалов,
М.В.Бодунов. - “О факторной структуре интегральных электроэнцефалографических
параметров человека // Психофизиологические исследования интеллектуальной
саморегуляции и активности”. - М.: Наука, 1980.

В.М.Русалов.
- “Биологические основы индивидуально-психологических различий”. - М.: Наука,
1979.

П.Б.Ганнушкин.
- “Клиника психопатий: их статика, динамика, систематика. Некоторые общие
соображения и данные”. - Психология индивидуальных различий. Тексты / Под ред.
Ю.Б. Гиппенрейтер, В.Я. Романова. М.: Изд-во МГУ, 1982.

В.С.Мерлин,-
Очерк интегрального исследования индивидуальности, - М., Педагогика, 1986 г.

А.Девятов.
“Китайская специфика. Как понял ее я в разведке и бизнесе”, Издательство:
Муравей, 2002.

В.Зотов.
- "От коррумпированной культуры к культуре коррупции". – “Иностранная
литература”, № 1991г., стр.

Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.sciteclibrary.ru