Феномен религиозности в изменяющейся России
Мчедлов М.П. (г. Москва)
Исследование
религиозного комплекса имеет свои особенности, связанные со сложностью
изучаемого объекта, его разными составляющими. Если даже отвлечься от политики,
разнообразной социальной деятельности конфессиональных организаций и ограничиться
проблемами сознания и общественного поведения верующих, то и в этом случае
встанут специфические вопросы, касающиеся воздействия религиозных убеждений на другие
сегменты мировоззрения последователей религии — на общественно-политические
воззрения, культурные и нравственные предпочтения и т.д.
Поэтому
ежегодно проводимые в последнее десятилетие Центром «Религия в современном
обществе» Института комплексных социальных исследований РАН (ранее Российский
независимый институт социальных и национальных проблем) общетеоретические и конкретно-социологические
исследования (по всероссийской выборке — около 2000 респондентов) были
направлены не только на выявление уровня, характера, динамики и перспектив
развития собственно религиозности в современном российском обществе. Наряду с этим
для обеспечения полномасштабного анализа рассматривались также социальные и идеологические
факторы, обусловливающие современный тип верующего в нашей стране, соотношение
религиозности с социально-политическими ориентациями, с культурными и нравственными
предпочтениями верующих, ее воздействие на формирование тех или иных установок
в сфере межличностных, межнациональных, межконфессиональных отношений и т.д.
Из
всей совокупности данных и выводов, полученных нами в ходе мониторинга
религиозной ситуации, в данном случае, разумеется, придется ограничиться лишь
узким кругом вопросов, связанных с некоторыми особенностями мировоззренческой и
конфессиональной ориентации респондентов, их тендерными, возрастными,
образовательными, социально-профессиональными характеристиками, а также их общественными
ожиданиями от религиозного института.
Известно,
что начавшиеся на рубеже 1980-1990-х гг. в России социально-политические
перемены, приведшие к ликвидации атеистического диктата над верующими со стороны
государства и административных ограничений деятельности религиозных
организаций, принятию прогрессивного законодательства о свободе совести, имели
для духовной сферы страны значимые последствия. Верующие люди получили
возможность свободно исповедовать свою веру. Резко расширилась деятельность
конфессий в сферах образования, культуры, милосердия и благотворительности. В общественном
сознании возрос престиж конфессиональных организаций, все чаще наблюдается
обращение к религии и религиозной культуре публичных политиков для решения
своих утилитарных задач.
В
силу этого и ряда других факторов исследования начала 1990-х гг. зафиксировали
значительное увеличение доли населения, относящего себя к верующим в Бога
(почти в 4 раза по сравнению с концом 1970-х гг., когда таковых было лишь около
10% респондентов) и ослабление позиций безверия (процент неверующих за тот же
период снизился с 25% до 11–12%). Именно подобные явления побудили ряд авторов
выступить с поспешными заявлениями о религиозном ренессансе в России, ставшей
страной чуть ли не сплошной религиозности. Однако объективный анализ как
качественных характеристик современной религиозности, так и динамики
показателей религиозности или неверия различных мировоззренческих групп на протяжении
последующего десятилетия, не подтверждает подобного рода суждения. Наши
исследования показывают, что рост числа верующих прекратился, соотношение основных
мировоззренческих групп в совокупном контингенте опрошенных к концу десятилетия
в целом стабилизировалось, а колебания их процентного соотношения по годам не носят
принципиального характера.
Анализ
динамики мировоззренческой ориентации респондентов свидетельствует о спаде
религиозного бума начала 1990-х гг., вызванного своеобразной «модой на религию»:
если до середины 90-х гг. процент верующих в Бога продолжал расти, то затем
наблюдается некоторое его снижение. Носители поверхностной «модной» религиозности
нередко перемещаются в другие мировоззренческие группы (колеблющихся, верующих
в сверхъестественные силы, безразличных к вопросам веры и неверия).
Религиозные
организации к настоящему времени, по-видимому, практически исчерпали резервы
своего экстенсивного роста. Еще большую стабильность сохраняет группа
неверующих, показатели по которой в последние два года практически, не менялись
(см.табл. 1):
Таблица
1
Мировоззренческая ориентация
1993г.
1995г.
1997г.
2000г.
2001г.
Верующие в Бога
39,0
49,4
34,9
43,4
37,5
Колеблющиеся между верой и
неверием
27,0
18,4
27,6
23,9
26.7
Верующие в сверхъестественные
силы
11,0
5,6
9,3
3,9
6,8
Безразличные к вере и неверию
7,0
7,8
14,7
13,5
13,8
Неверующие
16,0
18,8
13,5
15,3
15,2
Итак,
обобщенная картина мнровоззренческих ориентаций всей совокупности респондентов
выглядит следующим образом: верующая часть (включая верующих как в Бога, так и в
сверхъестественные силы), составляет около 45%, неверующие (в том числе
индифферентные к вопросам веры и неверия) — около 30%, колеблющиеся — около 25%.
Интерес
представляют и полученные результаты о конфессиональной принадлежности
опрошенных. Данные последних опросов свидетельствуют также о стабилизации
конфессиональных групп респондентов (см. табл. 2):
Таблица
2
Конфессиональные группы
2000г.
2001г.
Православные
55,9
54,4
Мусульмане
4,9
4,8
Прочие конфессии
1,7
0,6
Внеконфессионально -
религиозные
6,6
9,6
Конфессиональная ориентация
отсутствует
30,9
30,6
При
анализе конфессиональной ориентации респондентов обращает на себя внимание
следующее явление, неизменно фиксируемое опросами: удельный вес респондентов,
заявивших о своей конфессиональной принадлежности, превышает процент верующих в
Бога. Это подтверждает выявленную ранее тенденцию конфессиональной самоидентификации
не только по принадлежности к тому или иному вероисповеданию, но и посредством
соотнесения себя с определенным типом цивилизации, сформировавшимся в значительной
мере под воздействием той или иной конфессии. Отрицая свою религиозность при
мировоззренческой самоидентификации, многие респонденты (около 20%) тем не менее
относят себя к приверженцам традиционных религиозных объединений. Они
воспринимают православие или ислам не только как религиозную систему, а как
естественную для них культурную сферу; национальный образ жизни («русский,
поэтому православный», «татарин, поэтому мусульманин»).
Разумеется,
религиозная самоидентификация респондентов оставляет открытым вопрос о степени
и глубине их религиозности, предполагающей единство убеждений и поведения.
Более того, исследования показывают, что большинство верующих молится лишь
иногда, исполняют лишь некоторые религиозные обряды, отмечают лишь отдельные
религиозные праздники. Да и само содержание веры у них в значительной мере
лишено определенности; нередко религиозные идеи соседствуют с верой в магию,
колдовство, астрологию и т.д.
Противоречивый,
непоследовательный характер носят и мировоззренческие взгляды неверующих. Их воззрения,
так же. как и верующих, отличаются во многом размытостью, отсутствием
однозначного содержания. Среди них оказались и те, кто верит в сатану, приметы,
в некую сверхъестественную силу, в загробную жизнь, в колдовство и магию и т.д.
Все это еще раз подтверждает то обстоятельство,
что у основной массы россиян, безотносительно от того, верующие они или
неверующие, собственно мировоззренческие взгляды носят нецельный, эклектичный
характер, в них немало бытовых архаичных представлений, языческих традиций.
Показательно
и то, что среди предложенных в ходе опроса 2001 г. различных предпочтений в сфере
духовной жизни (18 позиций) вся совокупность респондентов определила позиции
«посещение церкви, чтение религиозной литературы» на одно из последних (16-ое) мест. Подобные общественные настроения,
характерные, кстати, для многих развитых стран, свидетельствуют о сложности и неоднозначности
процесса, который нередко обобщенно именуют «религиозным ренессансом». Можно
полагать, что в новом столетии вопросы собственно веры и неверия будут решаться
более взвешенно, не по велениям моды, а естественным путем, что они станут
делом свободного и осознанного выбора граждан. Это крайне важно для нашего
общества, где существуют около 70 конфессий, а более половины его членов
неверующие, безразлично относящиеся к вере и неверию или не определившиеся в мировоззренческих
исканиях.
Требования
конкретности при анализе мировоззренческих, культурных или политических
предпочтений любой социальной группы населения обязывают не ограничиваться
обобщенными показателями, ибо она не является однородной. Значительное влияние
на особенности мировоззренческих и конфессиональных групп оказывают
социально-демографические факторы - пол, возраст, образование,
социально-профессиональные характеристики.
Если
говорить о гендерных различиях, то при незначительном преобладании женщин в общей
совокупности, в группе верующих в Бога женский контингент (68%) более чем вдвое
превышает мужской (здесь в последующем тексте использованы данные опроса 2001
г.). Напротив, в группе неверующих мужской контингент почти вдвое превышает
женский (66% и 34%). Женщины явно доминируют в православной (67%) конфессиональной
группе, в мусульманской — некоторое превышение доли мужчин (52%), как и среди
внеконфессионально религиозных (53%). Таким образом, зафиксированное
социологическими опросами ряда лет преобладание «женской» религиозности в основном
характерно для православия, у мусульман преобладает «мужская» религиозность.
Анализируя
возрастные различия мировоззренческих групп респондентов, можно отметить, что
среди верующих в Бога возрастная динамика в целом соответствует аналогичным
показателям по всей совокупности опрошенных, хотя процент возрастных категорий
22–30 и 31–40 лет несколько ниже, а у старших поколений, особенно свыше 60 лет —
выше. Среди верующих в сверхъестественные силы возрастная градация имеет ярко
выраженные отличия: удельный вес молодых возрастных категорий (до 30 лет) здесь
достигает 45%, тогда как среди верующих в Бога — 23,8%, а среди неверующих —
24,6%. Доля же самой старшей возрастной категории (старше 60 лет) здесь
наименьшая (см. табл. 3):
Таблица
3
Возрастные группы
Всего
Верующие
в Бога
Верующие в сверхъестественные
силы
Неверующие
До 21 года
8,7
8,9
15,3
7,6
22-30 лет
18,3
14,9
29,7
17,0
31-40 лет
18,9
16,1
18,6
19,3
41-50 лет
20,7
21,3
17,8
21,2
51-60 лет
12,2
12,8
11,0
10,2
старше 60 лет
21,2
26,0
7,6
24,7
При
сравнении возрастного состава конфессиональных групп можно отметить
доминирование у последователей ислама средних возрастных категорий (31–50 лет),
составляющих более половины респондентов, тогда как у православных доля средних
возрастов ниже (35,5%). Наиболее представительна самая младшая возрастная
категория во внеконфессионально-религиозной группе, причем доля респондентов
самого старшего возраста здесь наименьшая (см. табл. 4):
Таблица
4
Возрастные группы
Всего
Православные
Мусульмане
Внеконфессиональные
До 21 года
8,7
8,9
4,1
11,2
22-30 лет
18,3
18,1
16,3
16,0
31-40 лет
18,9
17,4
22,4
22,5
41-50 лет
20,7
19,8
30,6
27,2
51-60 лет
12,2
13,8
6,1
8,9
Старше 60 лет
21,2
22,0
20,5
14,2
Таким
образом, данное исследование, как и другие аналогичные опросы 1990-х гг., опровергают
бытовавшие ранее утверждения о преобладании среди верующих представителей
старших возрастных категорий, а среди неверующих — младших. Религия не является
исключительным уделом стариков, как и атеизм — непременным свойством молодежи,
возрастная структура мировоззренческих и конфессиональных групп сейчас в целом
идентична возрастной структуре всей совокупности респондентов.
В
составе верующих в Бога сложилась группа, представленная наиболее социально
активными возрастными категориями; лица 22–50 лет составляют здесь свыше
половины респондентов. Вместе с тем, по сравнению с серединой 90-х гг., совокупный
процент данных возрастных категорий среди верующих в Бога имеет некоторую
тенденцию к снижению, что также можно трактовать как свидетельство спада «моды
на религию» (см. табл.5):
Таблица
5
Динамика
молодых возрастных групп верующих в Бога (в %)
Лица 22-50 лет среди верующих в
Бога
1995г.
2000г.
2001г.
61
53,8
52,3
Сознательное
и глубокое принятие религиозной веры сопряжено с серьезными нравственными
усилиями, подчас — с изменением ценностных ориентаций и жизненных установок. В связи
с этим носители поверхностной религиозности, не имеющей глубоких корней, как уже
говорилось выше, отходят от веры в Бога. Сам религиозный поиск молодежи в этих
условиях зачастую институционально не оформлен, о чем свидетельствует высокий
процент лиц молодого возраста среди верующих в сверхъестественные силы и во внеконфессионально-религиозной
группе. Это характерно для кризисных периодов общественного развития,
создающих, в частности, питательную почву для активизации деструктивных
псевдорелигиозных течений.
Социологические
исследования последних лет не подтверждают и другое распространенное в советское
время суждение о том, что религиозная вера — следствие необразованности. Анализ
образовательного уровня мировоззренческих групп респондентов свидетельствует,
что его показатели среди верующих в Бога и неверующих не имеют значительных отклонений
от образовательной структуры всей совокупности опрошенных, а наибольший процент
высокообразованных респондентов приходится на группу верующих в сверхъестественные
силы (см. табл. 6):
Таблица
6
Распределение
мировоззренческих групп респондентов по уровню образования (в %)
Образовательный уровень
Всего
Верующие в Бога
Верующие в сверхъестественные
силы
Неверующие
Среднее общее
28,3
32,1
17,8
29,9
Среднее специальное
33,3
35,9
38,1
29,2
Незаконченное высшее
9,5
8,4
11,9
6,4
Высшее
27,3
22,6
32,2
31,1
Аспирантура, ученая степень
1,6
1,0
-
3,4
Вместе
с тем процент высокообразованных людей в группе верующих в Бога имеет некоторую
тенденцию к снижению (см. табл. 7), что частично тоже можно объяснить падением
«моды на религию», которая в начале 1990-х гг. была особенно распространена
среди лиц с высшим образованием:
Таблица
7
Динамика
высокообразованной группы верующих в Бога (в %)
Лица с высшим образованием среди верующих в Бога
1995г.
2000г.
2001г.
31,8
24,2
23,6
Здесь
могут иметь место и такие факторы, как определенное разочарование вероучением и
религиозной практикой существующих в России конфессий, а также несовпадением
норм традиционной религиозной морали и правил социального поведения,
обеспечивающих в современных условиях жизненный успех. Дополнительные грани
социальной характеристики респондентов дает распределение их по профессиональной
принадлежности. Профессиональный состав групп верующих в Бога и неверующих в целом
близок к аналогичным показателям всей совокупности респондентов. Наиболее
заметными отклонениями в группе верующих являются более высокий процент
городских пенсионеров и более низкая доля рабочих и инженерно-технических
работников.
Существенно
большие отличия имеют верующие в сверхъестественные силы: здесь преобладают
образованные, наиболее социально активные и влиятельные
социально-профессиональные группы (гуманитарная и творческая интеллигенция,
служащие, инженерно-технические работники, военнослужащие и сотрудники МВД,
предприниматели, студенты), составляя в совокупности 28% респондентов, тогда
как среди неверующих их 26,4%, а среди верующих в Бога — 21,6%.
При
рассмотрении профессионального состава конфессиональных групп можно
констатировать отличия последователей ислама, где выше доля работников
сельхозпредприятий, инженерно-технических работников, служащих и предпринимателей.
Процент последних в мусульманской группе почти в два раза выше, чем у православных.
Во
внеконфессионально-религиозной группе вышеназванные наиболее образованные и влиятельные
социально-профессиональные категории составляют самый высокий удельный вес
(29,8%), тогда как у православных и мусульман он существенно ниже: 22,2–22,4%.
Значительный
интерес представляет соотношение уровня материального обеспечения респондентов
и их мировоззренческих ориентаций. Многолетние исследования показывают, что
уровень материального обеспечения респондентов довольно низок
(низкообеспеченные и живущие за чертой бедности составляют около 70%). Это
наблюдается в различных мировоззренческих группах, как среди неверующих, так и верующих
в Бога
Подобные
данные не соответствуют распространенному мнению, будто религиозная вера — удел
исключительно бедных.
Лучшая
материальная обеспеченность фиксируется в группе верующих в сверхъестественнее
силы, а в конфессиональном разрезе во внеконфессионально-религиозной группе.
Итак,
исследования показывают, что основные мировоззренческие группы в последние годы
в процентном отношении несколько стабилизировались, хотя и в разной степени;
если группа неверующих проявляет наибольшую устойчивость, то верующие в сверхъестественные
силы и колеблющиеся между верой и неверием подвержены колебаниям, а группа
верующих в Бога не только перестала расти, но даже имеет тенденцию к сокращению.
Это свидетельствует об исчерпании потенциала экстенсивного роста религиозности.
Подобная
тенденция не является неожиданной. После того, как в течение советского периода
несколько поколений россиян были оторваны от своих традиционных религиозных
корней, обращение к религии в условиях утвердившейся в начале 1990-х годов религиозной
свободы далеко не во всех случаях явилось следствием духовных исканий. Здесь мы
имеем дело с весьма своеобразным феноменом массового сознания, порожденным
стремительным крахом господствовавшей в советское время идеологии: модным и престижным
стало считаться все то, что ранее официально не поощрялось, особенно атрибуты,
ассоциировавшиеся с дореволюционным прошлым России.
Рано
или поздно должен был наступить спад, признаки которого и зафиксировали
социологические опросы последних лет. Подтверждением данной тенденции может
служить сокращение среди верующих в Бога удельного веса наиболее социально и профессионально
активных возрастных категорий (22–50 лет), с середины 1990-х годов занимавших в
этой мировоззренческой группе доминирующее положение, равно как и уменьшение
доли лиц с высшим образованием.
В
данном случае также можно предположить одновременное действие и других
факторов. Традиционные российские конфессии, пребывавшие в течение советского
периода в своего рода «социальном гетто», привыкли ориентироваться на наименее
образованные и социально пассивные слои населения. Они оказались явно не готовыми
к приходу в храмы качественно новых групп верующих с более высоким уровнем
образования и социально-профессиональным статусом. Результатом этого стало разочарование
многих людей, ищущих религиозной веры.
Важный
вывод, который можно сделать исходя из полученных результатов, касается групп с
институционально неоформленной религиозностью: верующих в сверхъестественные
силы и внеконфессионально-религиозных. Хотя они, по сравнению с другими, в общей
совокупности опрошенных составляют меньшинство, их характеризует высокий
процент молодых возрастных категорий, что позволяет прогнозировать рост таких
групп в будущем. Одновременно они обладают наибольшей долей лиц с высоким
уровнем образования и профессиональной квалификации, что предопределяет их больший
социальный престиж и влияние, нежели других мировоззренческих и конфессиональных
групп.
Здесь
может иметь место ряд причин. Помимо уже названной неудовлетворенности
традиционными институционализированными конфессиями, следует отметить гораздо
большую нацеленность на разнообразные духовные искания, нередко присущие лицам
с высоким уровнем образования.
Выявленные
тенденции в развитии собственно религиозных компонентов в известной мере
контрастируют с очевидным ростом авторитета всего религиозного института и —
соответственно — повышением общественных ожиданий от него. Данное кажущееся
противоречие выражает суть диалектики эволюции религиозного комплекса в современной
России.
Если
собственно религия, как мировоззрение, исчерпала ресурсы своего расширения, то возможности
социального и нравственного воздействия религии на образ жизни людей, их общественно-политические
ориентации и поведение весьма значительны. Этому способствуют много факторов, в
том числе общественная нестабильность, затяжной моральный и социальный кризис,
отсутствие понятных народу светских концепций выхода из него; историческая
память народа о патриотической деятельности церкви в самые трудные переломные периоды,
выступления конфессий в защиту прав и достоинства простых людей, против
распространения отрицательных явлений — бездуховности, цинизма, коррупции,
наркомании и т.д.
Религиозные
организации активно используют эти возможности, что резко повышает их общественно-политический
авторитет. Осуществляя многообразную социальную деятельность, они отстаивают
свое понимание широкого круга сугубо светских проблем — политики и экономики,
культуры и экологии, науки и образования, межнациональных и международных отношений.
Об этом свидетельствует и принятие ими специальных программных документов —
«Основы социальной концепции Русской Православной Церкви» (2000 г.), «Основные
положения социальной программы российских мусульман» (2001 г.) и др.
Особо
отметим, что РПЦ, как и другие массовые традиционные религиозные организации,
позитивно влияет на поддержание и культивирование нравственных ценностей,
сохранение и развитие национальной культуры, поддержание гармоничных
межэтнических отношений, обеспечение стабильности общества, его цивилизационной
идентичности, что крайне актуально для сегодняшней России, находящейся в периоде
реформ. Наши ежегодные опросы стабильно показывают, что более 65% респондентов,
в том числе известная часть неверующих, признает в той или иной мере авторитет
конфессиональных организаций в социальных и моральных вопросах и, очевидно,
хочет, чтобы религиозно-нравственные начала воздействовали на реальную,
деятельность многих светских политиков. Не случайно во всех опросах религиозные
организации по степени доверия занимают лидирующие места (в 2000 г. — третье
место после Президента Российской Федерации и армии, а в 2001 г. — разделили с правительством
третье-четвертое места), далеко опережая, в частности, политические партии или
средства массовой информации.
Однако,
когда ставился вопрос: «Хотели бы вы, чтобы общественная жизнь строилась на основе
предписаний церкви (то есть, выбираете ли вы клерикальный вариант общественной
жизни)?», подобную позицию поддержали лишь 5% православных, не говоря уже об исключительно
отрицательном отношении представителей иных конфессий и неверующих.
Показательно, что при опросе 2001 г., отвечая на вопрос: «Какая идея сегодня
могла бы вдохновить людей, сплотить их для общих целей?», вся совокупность
респондентов последнее место отвела «идее очищения общества через православную
веру» (7,9%).
Четкое
различение общественной функции религии и ее значения для конкретной личности
выявилось и в ответах на вопрос о самом большом приобретении российских реформ
последнего десятилетия «для общества и для Вас лично». Общественная ценность
позиции «Прекращение гонения людей за веру, усиление роли церкви в обществе»
получила вдвое больше предпочтений, чем ее значение для отдельной личности
(22,1% и 11,9%).
Таким
образом, значительная часть респондентов различных мировоззренческих (верующих
и неверующих) и конфессиональных групп при положительном отношении к возросшему
авторитету и социально-нравственному влиянию религиозных организаций хотела бы
ограничить их именно рамками морали и нравственности, исключив прямое
вмешательство в сферы, лежащие вне сферы конфессиональной компетенции, что
соответствует и светским принципам Конституции России.
В
заключение выражу пожелание, направленное на повышение эффективности
исследований религиозности в современной России. Очевидно, что наряду с социологическими
опросами, необходимы и полевые исследования (особенно, если речь идет о малочисленных
религиозных объединениях), и привлечение статистических данных, и расширение
теоретических исследований, и т.д. Здесь
весьма положительную роль могла бы сыграть также кооперация усилий светских и религиозных
заинтересованных лиц. Это важно и для правильного определения тех или иных тем
исследования, и для точного формулирования вопросов, предлагаемых в ходе опросов,
и для адекватного понимания используемых понятий (напр., «верующий») и т.д.
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.rusoir.ru/