Ведьма

Ведьма

Ведьма
- общеславянское; образовано от глагола "знать": ведать.
Первоначально -"ведающая, знающая" (ср. знахарь), потом -
"колдунья". Бранное значение возникло позднее на базе второго
значения.

В
санскрите и др. индоевропейских языках встречаются слова с основой ved, нпр.,
санскр. vedmi - знаю, veda - знание (ср.: Веды); перс. ved - знающий, ученый; греч.
οίδα - знаю (ср. οἰδάω
- вздуваться, пухнуть); гот. veit; лит. veidavut - мудрец. Наряду с этими
словами, не мало слов с основой vid, нпр., санскр. vidran - мудрый, сведущий;
исл. vita; англ. vit (ср.: vital -жизненный); др.нем. wizan; нем. wissen -
знать. Ср.: вежды (веки, глаза) - заимствовано из стар.-слав. яз. Образовано от
ведать в значении видеть.

*
* *

Как
и во многих других традиционных обществах, вера в существование В. в
средневековой Европе была неотъемлемым компонентом народной культуры. Люди
верили в то, что существуют женщины и мужчины, обладающиемагической
способностью совершать действия, которые могут причинить вред окружающим:
вызвать смерть или болезнь, нанести ущерб посевам, скоту и имуществу.
Подобныеповерья были распространены в Европе как вязыческие, так и в
христианские времена.Древние германцы и скандинавы видели в некоторых женщинах
прорицательниц и провидиц, обладающих сверхъестественной силой. Их остерегались
и вместе с тем нередко прибегали к их помощи. Однако содействие колдуньи
считалось предосудительным. Герой одной саги получает совет обратиться к
колдунье для того, чтобы преуспеть в своем деле; отвергая этот совет, он
заявляет: «Я не хочу, чтобы будущая сага обо мне была испорчена». Тем неменее,
если верить памятникам древнескандинавской литературы, к магии прибегали и
знатные люди, и скальды, и простолюдины.

Христианское
духовенство учило, что единственный источник сверхъестественных явлений - Бог,
и лишь на его милость и вмешательство могут рассчитывать верующие. Чудо было
оправдано лишь в той мере, в какой его творили святые, ибо они действовали,
повинуясь воле божьей. Веру же в В. и эффективность их колдовства церковь
раннего средневековья истолковывала как дьявольское внушение (Canon episcopi, Х
в., в XII в.включенный в «Декрет Грациана»). Тем неменее поверья, связанные с
В.ами (striga, Holda, Diana), упорно сохранялись в народе.Люди верили в то, что
В.ы способны принимать облик животных и других существ, летать по ночам и
собираться в определенныхместах на свои колдовские сборища.

К.Гинзбург
полагает, что в основе рассказов о В.ах, их ночных полетах и шабашах лежала
древняя мифология, в которой культмертвых объединялся с культом
плодородия;ученый находит указания на пережитки этихповерий по всей Европе и
связывает их с падеоазиатскими истоками, в частности с шаманизмом. Эти мифы
владели сознанием части сельского населения. Напротив, М.Меррей(вслед за Дж.
Фрезером), доверяя признаниям, исторгнутым судьями у обвиненных в колдовстве
женщин, отстаивала тезис о реальноститайных союзов, в которые якобы
объединялись В.ы, поклонявшиеся «рогатому богу»; эта точка зрения отвергнута
современной наукой. Не пользуется ныне поддержкой и идея Ж.Мишле о том, что В.а
была живым воплощением протеста средневековых женщинпротив тирании мужчин.

Знахарство,
связанное с магическим использованием сил и явлений природы, было существенной
и неотъемлемой стороной жизни аграрного общества. Между доброй знахаркой,
способной лечить травами и другими снадобьями, заклинаниями и заговорами, и
злой колдуньей, которая могла накликать несчастье и «навести порчу», не было
четкой разграничительной линии, и первая легко могла быть превращена в сознании
окружающих во вторую. Наряду с верой в существование В., способных причинять
вред, имела хождение вера в добрых колдуний и колдунов, которые время от
времени вступают в борьбу со злокозненными В.ами, защищая урожай, здоровье и имущество
людей. Таковы, например, фриульские benandanti (букв. «благоидущие»), попавшие
в кон. XVI - нач. XVII вв. в поле зрения инквизиции.

На
протяжении всего средневековья церковь стремилась противодействовать языческим
«суевериям», которые выражались в магических действиях и формулах и, с ее точки
зрения, противопоставляли волю отдельного человека божественному провидению.
Тем не менее в раннее средневековье духовенство, осуждая подобную практику,
отрицало существование В. и выступало против тех крестьян, которые время от
времени устраивали над ними расправы.

Обрисованная
выше картина в основных своих чертах едва ли содержит нечто свойственное одному
лишь средневековому Западу. Сходные феномены изучены этнологами и на
неевропейском материале. Однако в определенный исторический период положение
коренным образом изменилось, и Европа стала ареной, на которой развернулась не
имеющая себе параллелей охота на В.

В
XIII в. отношение теологов к вере в В. переживает решительный перелом. Теперь
духовенство признает реальность В., приписывая им способность творить злые дела
иколдовство (maleficia). Эти деяния производятся В.ами, согласно учению церкви,
не их собственными силами, но в результате их союза с дьяволом. Они заключают с
ним договор, обязуясь выполнять все его приказания и вступая с ним в половую
связь. Дьявол присутствует на шабашах - тайных сборищах В.,где творятся
всяческие бесчинства. Возглавляемые дьяволом В.ы образуют, в глазах
духовенства, своего рода «антицерковь», обряды которой представляют собой церковные
ритуалы, вывернутые наизнанку. Участницы этой «антицеркви» якобы предаются
беспутству и совершают человеческие жертвоприношения, изготовляя из плоти
убитых ими младенцев магические снадобья, необходимые для колдовства. Народная
вера в существование В., получившая отныне поддержку церкви, соединилась с
демонологическимучением богословов, и в результате этогосимбиоза возникла та
мрачная идеология,которая в конце средневековья послужилаобоснованием широких и
длительных преследований т. н. В.

Весьма
симптоматично, что демономанияи охота на В. распространились не в
«темное»раннее средневековье, а в конце средневековой эпохи. Они достигают
наибольшего размаха в ХУ1-ХУН вв., т.е. во времена Возрождения и Реформации.
Именно в этот периодв теологическом учении, проповеди и в общественном сознании
возрастает роль дьявола; это время отмечено резким усилением всяческих
коллективных фобий, в частностистраха перед концом света, приходом Антихриста и
Страшным судом. В качестве «козлов отпущения», на которых христиане
перекладывали бремя собственной греховности и вины перед Богом, выступали
еретики,иудеи и В.ы. Обвинения женщин (а иногда имужчин) в колдовстве и в
сношениях с дьяволом во многом повторяли те обвинения, которые в предшествующий
период предъявлялись приверженцам еретических сект. Ноесли число сектантов и
евреев было ограничено, то обвинения в колдовстве могли быть предъявлены кому
угодно. Отправляя на костер В., коллективы христиан как бы освобождались на
время от психологической напряженности. Сожжения В. происходили нагородской
площади, при большом стечениинарода, после чего для судей и других участников
расправы устраивался торжественный пир (за счет имущества, конфискованного у
жертвы или, если его недоставало, за счет общины): христиане одержали новую
победу над дьяволом!

Гонения
против В., начавшись в альпийских районах, затем охватили значительную часть
Европы. Источником преследования В. нередко были обвинения соседей, якобы
пострадавших от злокозненных действий женщин, подозреваемых в колдовстве. Однако
судей интересовали не столько эти деяния, сколько то, не находилась ли
обвиняемая в союзе с дьяволом, и именно эти вопросы оказывались в центре
внимания трибунала. Дляполучения соответствующего признанияприменялись самые
жестокие пытки. Нередко предполагаемых В. подвергали испытанию водой: в нее
бросали связанную по рукам и ногам женщину, и если вода, чистая стихия,
выталкивала жертву, то это служило доказательством ее вины. Другое испытание
заключалось во взвешивании обвиняемой: поскольку верили в полеты В., то
предполагалось, что они весят меньше обычного. Применялось также «испытание
слезами»: подозреваемой зачитывали отрывок из Библии, иесли она при этом не
проливала слез, то еесвязь с дьяволом считалась доказанной.

Обоснование
необходимости применения жесточайших пыток судьи видели в том, что в В.у якобы
вселилась нечистая сила, которая препятствует обвиняемой признатьсяв своих
maleficia; воздействуя пыткой на ее тело, судьи, как они были уверены, боролись
за спасение ее души. Новым уголовным законодательством, введенным в ряде
странЕвропы в XVI в., колдовство было отнесенок категории «исключительных
преступлений» (crimen exceptum), что окончательноразвязало руки судьям. В
большинстве случаев пытки приводили в конце концов к «признанию» женщины в связи
с дьяволом после чего выносился приговор, обрекавший несчастную на сожжение на
костре. Признание обвиняемой в том, что она В.а, было обязательным условием для
вынесения приговора. В деревнях и городах появлялись самозванные «специалисты»,
утверждавшие, будто могут безошибочно распознать В.у по внешнему виду.
Считалось, что на теле В.ы дьявол оставил свою «печать» в виде родимого пятна
или точки, невосприимчивой к боли, На теле подозреваемой В.ы выбривали все
волосы и кололи его иглами с целью обнаружить подобные точки. С особым
упорством судьи допытывались у обвиняемой, кто, кроме нее, посещал шабаши,
после чего оговоренные ею лица в свою очередь подвергались аресту и пыткам, и
таким образом возникала «цепная реакция», преследования ширились, охватывая вся
большее число жертв.

Ужесточению
гонений на В. способствовали сочинения некоторых инквизиторов и богословов XV
в. (в частности трактат доминиканского теолога Иоганнеса Нидера, 1437 г.), но в
особенности папская булла Summis desiderantes (1484 г.) и трактат «Молот
ведьм»(Malleus maleficarum) доминиканцев Инститориса (Кремера) и Шпренгера
(1486/87 гг.). «Молот ведьм» основывался на учебниках по расследованию и
искоренению ересей и стал главной «энциклопедией» колдовства, на которую
ориентировались в своих демонологических представлениях инквизиторы, клирики и
судьи. В «Молоте ведьм», проникнутомпредельным антифеминизмом, говорится отом,
как демоны и В.ы совращают людей ипобуждают их к заключению договора с
дьяволом, как В.ы справляют свои шабаши и вредят людям. С этого времени на
протяжении двух столетий не иссякал огромный поток демонологической литературы,
в которой богословы и юристы всячески обосновывали необходимость охоты на В.
Среди авторовученых трактатов, направленных против В.,были и такие известные
мыслители и писатели, как, например, Жан Боден (1580 г.), один из создателей
теории государственного права, развивавший идеи тираноборчества и
веротерпимости. Появлявшиеся время от времени сочинения, в которых
высказывались сомнения и выдвигались возраженияпротив разгула гонений на В.
(таков трактатнемецкого иезуита Фридриха Шпее, 1631 г.),не могли остановить или
уменьшить размах преследований.

Отношения
между нечистой силой и ее слугами моделировались по образцу ленных связей. От
сер. XVII в. сохранились два документа, оформлявшие договор между неким
французом и дьяволом; эти документы рассматривались в парижском суде. В первом
из них, составленном, как в нем записано, в преисподней, этот человек присягал
на верность князю тьмы, отрекаясь от Господа и обязуясь быть верным вассалом
дьявола. Подписанный там же другой документ подтверждал принятие дьяволом
нового подданного и обещал ему всяческие земные блага на срок в 20 лет, после
чего грешник поступит в полное его распоряжение.

Кто
были жертвы охоты на В.? Преимущественно женщины, но во многих случаях и
мужчины. Предубеждение против женщин, издавна свойственное духовным лицам и
монашеству, которые подчас видели в них орудие в руках дьявола, открывало
ворота для прямой враждебности. Образ одинокой старухи, которая находится вне
коллектива, и, в силу этого, внушает ему суеверные подозрения (вспомним Бабу
Ягу народной сказки), - скорее стилизация, нежели отражение действительного
положения дел, ибо обвинения в колдовстве предъявлялись и социально полноценным
соседям. Среди т. н. В. были и старые, и молодые, и преуспевающие, и бедные.
Бургомистру одного немецкого города, обвиненному в колдовстве (нач. XVII в.),
удалось тайком из тюрьмы переслать своей дочери письмо, в котором он пишет,
что, не выдержав пыток, был вынужден признать предъявленные ему обвинения в
maleficia и в служении дьяволу, но умоляет своих ближних не верить этим
«откровениям». Обвинения в колдовстве нередко использовались для расправы с
политическими противниками и личными врагами.

С
точки зрения изучения психологического климата, в котором развертывалась охота
на ведьм, особый интерес представляют случаи, когда отдельные женщины и девушки
добровольно, еще до предъявления им каких-либо обвинений, заявляли, будто
находятся в связи с нечистой силой и служат ей. Видимо, под влиянием широко
распространившихся представлений о ведовстве некоторые психически неустойчивые
и склонные к фантазиям или попросту ненормальные лица искренне воображали себя
В.ами: таков был, очевидно один из извращенных способов самоутверждения особ, в
остальном ничем не замечательных. Проверка испанским инквизитором судебного
расследования дела о девочках, признавших себя В.ами (процесс в Загаррамурди,
Страна басков, нач. XVII в.), обнаружила их невинность, и они были оправданы. В
ряде случаев жертвами процессов над В.ами стали женщины, малолетние дети или
внуки которых, наслушавшись легенд о шабаше, рассказывали, будто участвовали в
нем и получили подарки от нечистой силы. Дети также нередко делались жертвами
преследований.

Гонения
на В. не шли непрерывно, они то вспыхивали, разрастаясь до угрожающих размеров,
то угасали. Установить корреляцию между протеканием этих процессов с другими
явлениями духовной и социальной жизни в высшей степени трудно. Интенсивность
преследований В. была различна как в разные периоды, так и в отдельных странах.
В Англии пытка не применялась, и, соответственно, осужденных В. было меньше.
Относительно немногочисленны были ведовские процессы в Италии, где папство
проявляло в этом отношении осторожность. Напротив, наблюдался разгул
преследований В. в Германии, Франции и Нидерландах. С одинаковым усердием В.
преследовали как в католических, так и в протестантских странах.

Высказывалось
предположение, что гонения на В. и на еретиков как бы сменяли друг друга: внимание
преследователей и общества время от времени переключалось с одних на других;
поиск же внутренних врагов христианства оставался неизменным.

Причины
перерастания преследований В. в общеевропейский процесс огромной важности как в
политическом и религиозном, так и в социально-психологическом отношениях
остаются спорными для исторической науки. Часть исследователей склоняется к
социологическим объяснениям: они связывают охоту на В. с расслоением деревни в
XVI—XVII вв., жители которой, ранее оказывавшие материальную помощь бедным,
теперь отказывают им в ней, тем самым способствуя их выталкиванию из коллектива
и провоцируя их на враждебные действия; среди этих маргинальных элементов,
согласно точке зрения К.Томаса, А.Макфарлена и Р.Мюшамбле, прежде всего и
появляются так называемые В.ы. Но подобная интерпретация кажется односторонней,
ибо, как мы видели,обвинения в maleficia выдвигались против лиц самого разного
социального статуса и имущественного состояния. Обосновывая свою фольклорную
теорию, К. Гинзбург подчеркивает, что религиозные и психологические феномены
немогут быть поняты посредством их редуцирования к феноменам
социально-экономического плана. Тем не менее едва ли можноне принимать во
внимание ту в высшей степени сложную социально-экономическую и политическую
ситуацию, которая сложилась в Европе XVI—XVII вв. и порождала психологическую
нестабильность, способствовавшую распространению всяческих страхов.

Взаимодействие
исконной народнойверы в существование В. с ученой демонологией представляло
собой встречу двух религиозно-культурных традиций — фольклорной и ученой. Но
эта встреча была во многом роковой для средневековой народной культуры.
Используя суеверия простолюдинов, церковь перетолковала их таким образом, что
оказалась способной нанести народной культуре, частью которой являлись магия и
миф, мощный удар. В ходе охоты на В. народные культурные традиции, праздники и
обычаи, по отношению к которым церковь проявляла известную терпимость в
предшествовавший период, были демонизированы,оттеснены и частично подавлены.

Невозможно
установить хотя бы приблизительное число жертв охоты на В. Местные архивы еще
недостаточно изучены, к тому же многие протоколы допросов и приговоры были
преданы огню вместе с их жертвами. Вряде местностей преследования В. достигали
такого размаха, что почти вовсе не оставалось женщин, свободных от обвинений.
По временам гонения на В. приобретали характер массовых психозов.

Гонения
на В. начинают ослабевать на рубеже XVII и XVIII вв. Причины прекращения
преследований также не вполне выяснены. Едва ли удовлетворительно прежнее
объяснение, согласно которому «свет Просвещения» развеял «мрак средневековья».
По-видимому, постепенно изменилось общественное мнение. Стали сдвигаться
границы между естественным и сверхъестественным, возможным и невозможным.
Наступило психологическое истощение общества, столь долго терроризируемого
борьбой против дьявола и его прислужниц — В. Одним из отдаленных рецидивов
демономании явился процесснад группой женщин в Салеме (Массачусетс, Новая
Англия), происшедший в 1693 г.

Многочисленные
секты и союзы В. и колдунов, ныне крикливо заявляющие о себе, не имеют никакого
отношения к В.ам средневековья.
Список литературы

А.
Я. Гуревич. Ведьма// Словарь средневековой культуры. М., 2003, с. 62-66

Гинзбург
К. Образ шабаша ведьм и его истоки //Одиссей. Человек в истории. 1990. М.,
1990. С. 132—146;

Гуревич
А.Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. М.,1990. С.
308—375: «Ведьма в деревне и перед судом»

Шверхофф
Г. От повседневных подозрений к массовым гонениям. Новейшие германские
исследования по истории ведовства в начале Нового времени // Одиссей. Человек в
истории. 1996. М., 1996.

Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://ec-dejavu.ru/