Житие преподобного отца нашего Иоанна Дамаскина
Святитель Димитрий Ростовский
Преподобный
Иоанн Дамаскин родился в столице Сирии Дамаске от знатных и благочестивых
родителей, пламенная вера коих во Христа, испытанная в скорбях и искушениях,
явилась крепче и драгоценнее гибнущего, хотя и огнем испытанного, золота.
Тяжкое тогда было время. Сарацины завоевали ту страну и, взяв сей славный
город, причиняли всякие беды христианам, одних убивая, других продавая в
рабство, и никому не дозволяя открыто исповедывать Христа. В это время родители
Иоанна, покрываемые Промыслом Божиим, были сохранены в безопасности и здравии
со всем своим имением; соблюли они и святую веру, ибо Бог даровал им возможность
снискать благоволение у сарацин, как некогда Иосифу у египтян и Даниилу у
вавилонян, так что злочестивые агаряне не запрещали родителям святого веровать
во Христа и открыто прославлять Его святое Имя. Кроме того, отца святого Иоанна
они поставили городским судьею и начальником народных построек. Живя в таком
благополучии, он сделал много доброго для своей единоверной братии: выкупал
пленных, заключенных в темницах освобождал от оков и избавлял от смерти и всем
страждущим подавал руку помощи. Родители преподобного были в Дамаске среди
агарян, как светильники в ночи, как семя во Израили, как искра в пепле. Для
того они и сохранены были Богом, чтобы через них возгорелся в Церкви Христовой
светильник, ясно светящий всему миру, - блаженный Иоанн Дамаскин. Родив его по
плоти, они поспешили сделать его чадом света и через крещение, - что было делом
весьма трудным в то время. Агаряне никому не дозволяли принимать крещения,
родители же святого беспрепятственно возродили свое дитя крещением и нарекли
ему имя, означающее благодать Божию (Иоанн, в переводе с еврейского, значит:
Божия благодать). Отец отрока очень заботился, чтобы он был воспитан в добром
учении и научился не сарацинским обычаям, не храбрости воинской, не охоте
звериной, не другому какому-либо мирскому искусству, но кротости, смирению,
страху Божию и познанию Божественных Писаний. Поэтому усердно просил он Бога
послать сыну человека мудрого и благочестивого, который был бы для отрока
хорошим учителем и наставником в добрых делах. Родитель святого услышан был
Богом и получил желаемое таким образом.
Дамасские
разбойники совершали и на суше и с моря частые набеги на соседние страны,
захватывали в плен христиан и, приводя в свой город, одних продавали на рынках,
других предавали смерти. Однажды случилось им пленить некоего инока, по имени
Косма, - благообразного видом и прекрасного душою, происходившего из Италии.
Вместе с прочими пленниками они решили продать его на рынке. Те же, которых
разбойники хотели усечь мечом, припав к ногам сего инока, со слезами умоляли
его помолиться Богу о душах их. Видя, какое почтение воздается иноку
обреченными на смерть, сарацины спросили его, каким саном и почетом пользовался
он в своем отечестве среди христиан.
Он
же ответил:
-
Я не имел никакого сана, даже не был удостоен священства; я только грешный
инок, наученный философии и не только христианской, но и той, которую измыслили
языческие мудрецы!
Сказав
сие, инок горько заплакал. Невдалеке стоял родитель Иоанна, видя плачущего
старца и узнав в нем по одежде инока, он подошел к нему и, желая утешить его в
скорби, сказал:
-
Напрасно, человек Божий, ты плачешь о потере мира, которого ты давно отрекся и
для которого умер, как я вижу по твоему виду и одежде.
-
Я плачу, - ответил инок, - не о потере мира - для него, как ты сказал, я умер -
и не забочусь ни о чем мирском, зная, что есть другая жизнь - лучшая,
бессмертная и вечная, приготовленная рабам Христовым, которую надеюсь и я
получить при помощи Божией; плачу же о том что ухожу из сего мира бездетным, не
оставив после себя наследника.
Изумился
родитель Иоанна словам инока и сказал:
-
Отче, ты - инок, посвятивший себя Богу для сохранения чистоты, а не для
рождения детей: зачем ты скорбишь о детях?
Инок
ответил:
-
Ты не понимаешь, господин, сказанного мною: я говорю не о плотском сыне и не о
земном наследстве, но о духовном. Я, как сам ты видишь, инок бедный и не имею
ничего, но у меня есть большое богатство мудрости, которым я обогатился с юных
лет трудясь при помощи Божией. Я изучил различные человеческие науки: риторику,
диалектику, философию, преподанную Стагиритом и сыном Аристона, - знаю
землемерие и музыку, хорошо изучил движение небесных тел и течение звезд, так
что от красоты творения и его премудрого устройства могу придти к более ясному
познанию Самого Творца; наконец, я хорошо изучил и составленное греческими и
римскими богословами - учение о тайнах православия. Имея сам такие познания, я
никому их не преподал, и тому, чему научился, никого не могу теперь учить, ибо
не имею ни времени, ни ученика, и думаю, что я здесь умру от меча агарян и
явлюсь пред моим Господом как дерево, не принесшее плода, как раб, сокрывший в
землю талант господина своего. Вот о чем я плачу и рыдаю. Как отцы по плоти
скорбят о том, что, находясь в супружестве, не имеют детей, так и я скорблю и
тужу, что не имею ни одного духовного сына, который был бы после меня
наследником моего богатства мудрости.
Услыхав
такие слова, отец святого Иоанна обрадовался тому, что нашел давно желаемое
сокровище, и сказал старцу:
-
Не печалься, отче: Бог может исполнить желание сердца твоего.
Сказав
сие, он поспешно пошел к сарацинскому князю и, припав к ногам его, усердно
просил отдать ему пленного инока и не получил отказа: ему отдан был князем сей
дар, который, действительно, был драгоценнее многих других даров. С радостью
родитель Иоанна привел блаженного Косму в свой дом и утешал после долгого
страдания, предоставив ему удобство и покой.
-
Отче, - сказал он, - будь господином моего дома и соучастником всех моих
радостей и скорбей.
И
еще прибавил:
-
Вот Бог не только даровал тебе свободу, но и желание твое исполнил. Я имею двух
детей: один мой сын по плоти - Иоанн, а другой - отрок, принятый мною вместо
сына, родом из Иерусалима, сирота с детства, он имеет одно имя с тобою, ибо его
тоже зовут Космой. Молю тебя, отче, научи их мудрости и добрым нравам и наставь
их на всякое доброе дело, соделай их духовными сыновьями своими, возроди и
воспитай учением, и оставь их после себя наследниками того духовного богатства,
которого никто не может похитить.
Возрадовался
блаженный старец Косма, прославил Бога и стал усердно воспитывать и учить обоих
отроков. Отроки же были разумны, усвояли все преподаваемое учителем и успешно
учились. Иоанн, как орел, парящий по воздуху, постигал высокие тайны учения, а
духовный брат его Косма, как корабль, быстро несущийся при попутном ветре,
скоро постигал глубину мудрости. Учась усердно и старательно, приобрели они в
короткое время премудрости, изучили грамматику, философию и арифметику, и
сделались подобными Пифагору и Диофану; изучили они и землемерие, так что их
можно было признать за новых Евклидов. О том, как они усовершенствовались в
поэзии, свидетельствуют составленные ими церковные песнопения и стихи. Не
оставили они и астрономии, а также хорошо изучили и богословские тайны. Кроме
того, они научились добрым нравам и добродетельной жизни и стали вполне
совершенными в знании, мудрости духовной и мирской. Особенно преуспевал Иоанн.
Ему удивлялся сам учитель, которого он превзошел в некоторых областях
премудрости. И был Иоанн великим богословом, о чем свидетельствуют
богодухновенные и богомудрые книги его. Но он не гордился такой своей
мудростью. Как дерево плодовитое, чем больше возрастит плодов, тем ниже
преклоняется к земле ветвями, так и Иоанн, чем более преуспевал в мудрости, тем
менее о себе думал и умел укрощать в себе суетные мечтания юности и помышления
страстные, душу же свою, как светильник, наполненный елеем, возжигать огнем
Божественного желания.
И
сказал однажды учитель Косма отцу Иоанна: - Желание твое, господин,
исполнилось: отроки твои хорошо научились, так что и меня уже превосходят
мудростью, таким ученикам недостаточно быть равными своему учителю. Благодаря
большой памяти и непрестанным трудам они в совершенстве постигли всю глубину
премудрости; Бог же умножил их дарование. Дальше их учить мне не требуется: они
сами уже способны учить других. Поэтому умоляю тебя, господин, отпусти меня в
монастырь, где я сам буду учеником и научусь высшей мудрости от совершенных
иноков. Та мирская философия, которой я научился, посылает меня к философии
духовной, которая достойнее и чище мирской, ибо она приносит пользу и спасает
душу.
Услыхав
сие, отец Иоанна опечалился, не желая лишиться такого достойного и мудрого
наставника. Однако он не осмелился удерживать старца, чтобы не опечалить его,
исполнил его желание и, щедро наградив, отпустил с миром. Инок же удалился в
лавру преподобного Саввы и, благополучно прожив там до своей смерти, отошел к
совершеннейшей Премудрости - Богу. Через несколько лет умер и отец Иоанна.
Князь сарацинский, призвав Иоанна, предложил ему стать первым своим советником;
Иоанн отказывался, имея другое желание - в безмолвии работать Богу. Однако он
принужден был повиноваться и против желания принять начальство и получил он в
городе Дамаске власть большую, чем его родитель.
В
то время в Греции царствовал Лев Исаврянин, который зверски, подобно рыкающему
льву, восстал на Церковь Божию. Извергая иконы из святых храмов, он предавал их
пламени, а православно-верующих и поклоняющихся святым иконам немилосердно
терзал лютыми мучениями. Услыхав о сем, Иоанн возгорелся ревностью благочестия,
подражая Илии Фесвитянину и одноименному себе Предтече Христову. Взяв меч Слова
Божия, он начал им отсекать, как бы голову, еретическое мудрование нечестивого
царя; он разослал много посланий о почитании святых икон тем правоверным,
которые ему были известны. В сих посланиях, на основании Св. Писания и древнего
предания Богоносных отцов, он мудро показал, как нужно воздавать должное
поклонение святым иконам. Тех, кому он писал, Иоанн просил показать его
послание другим единоверным братьям для утверждения их в православии. Так
стремился святой наполнить всю вселенную богодухновенными своими посланиями.
Распространившись по всему Греческому царству, они утверждали православных в
благочестии, а еретиков поражали как бы остнами. Слух о сем дошел до самого
царя Льва, который, не вынося обличения своего нечестия, призвал к себе
единомышленных ему еретиков и повелел им, чтобы они, приняв ложный вид
благочестия, отыскали между православными какое-нибудь послание Иоанна,
писанное его собственной рукой, и попросили почитать как бы для своей пользы.
После многих стараний, соучастники сего злобного замысла нашли где-то у
верующих одно послание, написанное собственною рукою Иоанна, и, льстиво
выпросив, отдали его в руки царю. Царь же поручил искусным писцам, чтобы они,
смотря на письмо Иоанна, такими же буквами написали от лица святого послание к
нему - царю Льву, как будто писанное собственноручно Иоанном и присланное из
Дамаска. Послание же сие было таково:
-
Радуйся, царь, и я радуюсь твоей державе во имя общей веры нашей и воздаю
поклонение и подобающую честь царскому твоему величеству. Извещаю тебя, что
город наш Дамаск, находящийся в руках сарацин, плохо охраняется и совсем не
имеет крепкой стражи, войско в нем - слабое и малочисленное. Умоляю тебя, будь
милостив к сему городу, ради Бога, пошли мужественное твое войско. Показав вид,
что оно намеревается идти в другое место, оно может нечаянно напасть на Дамаск,
и тогда ты без труда возьмешь город в свое владение, в сем много помогу и я,
потому что город и вся страна - в моих руках.
Написав
себе от лица Иоанна такое послание, хитрый царь повелел написать от себя
сарацинскому князю так:
-
Нет ничего лучше, думаю я, как иметь мир и находиться в дружбе, ибо сохранять
мирные обещания - весьма похвально и Богу любезно; посему и мир, заключенный с
тобою, я желаю сохранить честным и верным до конца. Однако некий христианин,
живущий в твоем государстве, частыми своими посланиями ко мне побуждает меня
нарушить мир и обещает мне отдать город Дамаск в мои руки без труда, если я
неожиданно пришлю свое войско. Посылаю тебе одно из тех посланий, которые писал
сей христианин, - это убедит тебя в моей дружбе, а в том, кто осмеливается так
писать мне, ты увидишь измену и вражду и будешь знать, как казнить его.
Сии
два письма нечестивый царь Лев послал с одним своим приближенным в Дамаск к
князю сарацин. Приняв и прочтя их, князь призвал Иоанна и показал ему то лживое
письмо, которое было написано к царю Льву. Иоанн, читая и рассматривая
послание, сказал:
-
Буквы в этой хартии несколько походят на письмо моей руки, однако не моя рука
писала сие, ибо мне никогда и в ум не приходило писать царю греческому, не
может быть, чтобы я своему господину служил лукаво.
Иоанн
понял, что сие было делом вражеской, злой, еретической хитрости. Но князь,
придя в ярость, повелел отсечь неповинному Иоанну правую руку. Иоанн усердно
просил князя, чтобы он подождал и дал ему некоторое время для выяснения своей
невиновности и той ненависти, какую питает к нему злой еретический царь Лев, но
он не достиг просимого. Сильно разгневанный князь повелел тотчас совершить
казнь. И отрубили правую руку у Иоанна, - ту руку, которая укрепляла
правоверных о Боге; эта рука, обличившая своими писаниями ненавидящих Господа,
вместо чернил, коими писала о почитании икон, была омочена своею собственною
кровью. После казни, рука Иоанна повешена была на рынке, среди города, а сам
Иоанн изнемогший от боли и потери крови, был отведен в дом свой. При
наступлении вечера, узнав, что гнев князя уже прошел, блаженный послал к нему
такую просьбу:
-
Увеличивается болезнь моя, и невыразимо меня мучает, не могу иметь отрады до
тех пор, пока усеченная моя рука будет висеть на воздухе; молю тебя, господин
мой, прикажи отдать мне мою руку, чтобы я мог похоронить ее в земле, ибо я
полагаю, что если она будет погребена, то получу облегчение в моей болезни.
Мучитель
внял сей просьбе и повелел снять руку с общественного места и отдать Иоанну.
Взяв усеченную руку, Иоанн вошел в свою моленную комнату и, павши на землю пред
святою иконою Пречистой Богоматери, изображенной с Богомладенцем на руках,
приложил отсеченную руку к суставу и стал молиться со слезами и воздыханием,
исходящим из глубины сердечной:
-
Владычице Пречистая Мати, рождшая Бога Моего, вот правая моя рука отсечена ради
Божественных икон. Ты знаешь, что привело Льва во гнев, поспеши же на помощь и
исцели мою руку. Десница Вышнего, воплотившаяся из Тебя, ради молитв Твоих
совершает многие чудеса, посему молю я, чтобы и мою десницу исцелил Он по
Твоему ходатайству. О Богомати! Пусть сия рука моя напишет то, что Ты Сама
позволишь в восхваление Тебя и Сына Твоего, и да поможет своими писаниями
православной вере. Ты можешь все сделать, если захочешь, потому что Ты - Матерь
Божия.
Говоря
сие со слезами, Иоанн уснул и увидел во сне Пречистую Богоматерь, взирающую с
иконы на него светлыми и милосердными очами и говорящую:
-
Рука твоя теперь здорова, не скорби об остальном, но усердно трудись ею, как
обещался мне, сделай ее тростью скорописца.
Проснувшись,
Иоанн ощупал свою руку и увидал ее исцеленною. Он возрадовался духом о Боге
Спасителе своем и Его Пренепорочной Матери, что Всемогущий сотворил над ним
такое чудо. Восстав и воздев руки к небу, он вознес благодарение Богу и
Богоматери. И радовался он всю ночь со всем домом, воспевая новую песнь:
-
"Десница Твоя, Господи, прославилась силою" (Исх. 15, 6); десная Твоя
рука исцелила мою усеченную десницу и сокрушит врагов, непочитающих Честного
Твоего и Твоей Пречистой Матери образа, и уничтожит ею, для возвеличения славы
Твоей, врагов, уничтожающих иконы.
Когда
Иоанн таким образом радовался с домашними и воспевал благодарственные песни,
услышали сие соседи и, узнав о причине радости и веселия его, очень удивлялись.
Вскоре узнал о сем и князь сарацинский и, тотчас призвав Иоанна, приказал
показать ему усеченную руку. На суставе, от которого была отсечена рука,
оставался наподобие красной нити знак, образовавшийся изволением Богоматери,
для очевидного показания бывшего отсечения руки. Увидав сие, князь спросил:
-
Какой врач и каким лекарством так хорошо присоединил руку к суставу и так скоро
исцелил и оживил ее, как будто она и не была отсеченною и мертвою?
Иоанн
не скрыл чуда и во всеуслышание сказал о нем:
-
Господь мой, Всемогущий Врач, услышав чрез Пречистую Свою Матерь мою усердную
молитву, исцелил Всемогущею Своею силою мою рану и сделал здоровою руку,
которую ты повелел отсечь.
Тогда
князь воскликнул:
-
Горе мне! Не рассмотрев клеветы, неправедно осудил я и невинно казнил тебя,
человек добрый. Прошу тебя, прости нам, что мы так скоро и неразумно осудили
тебя, прими от нас прежний сан твой и прежнюю честь и будь нашим первым
советником. С этих пор без тебя и твоего совета ничего не будет совершаться в
нашем государстве.
Но
Иоанн, упав в ноги князю, долго просил, чтобы он отпустил его от себя и не
препятствовал ему следовать за Господом своим с теми иноками, которые
отверглись себя и подъяли на себя иго Господне. Князю же не хотелось отпустить
его, и он старался убедить Иоанна остаться начальником над домом его и
распорядителем всего его государства. И был между ними долгий спор: один
другого просил, один другого старался победить просьбой. С трудом Иоанн достиг
своего: хотя и не скоро, но все же упросил он князя, и ему дана была свобода
делать то, что ему угодно.
Возвратившись
в свой дом, Иоанн тотчас роздал свои бесчисленные имения нуждающимся, рабов
отпустил на свободу, а сам с соучеником своим Космою отправился в Иерусалим.
Там поклонившись святым местам, пришел он в лавру святого Саввы и стал умолять
игумена, чтобы он принял его, как заблуждшую овцу, и приобщил к избранному
своему стаду. Игумен и вся братия узнали святого Иоанна, потому что он был уже
в славе и его знали все, благодаря его власти, почестям и великой премудрости.
И радовался игумен тому, что такой человек пришел в смирение и нищету и хочет
быть иноком. Приняв его с любовью, игумен призвал одного из братий, наиболее
опытного и потрудившегося в подвигах, желая поручить ему Иоанна под начало,
чтобы он научил его и духовному любомудрию и иноческим подвигам. Но тот
отказался, не желая быть учителем такого человека, который своею ученостью
превосходил многих. Игумен позвал другого инока, но и этот не пожелал, также и
третий и четвертый и все прочие отказались, каждый из них сознавался, что он
недостоин быть наставником такого премудрого мужа, кроме того, все стеснялись и
знатности Иоанна. После всех позван был один простой нравом, но разумный
старец; он не отказался быть наставником Иоанна. Приняв Иоанна в свою келию и
желая заложить в нем основы добродетельной жизни, старец прежде всего дал ему
такие правила: чтобы он ничего не делал по своей воле; чтобы труды и усердные
молитвы приносил Богу, как некую жертву; чтобы он проливал слезы из очей, если
желает очистить грехи прошедшей жизни, ибо сие пред Богом ценнее всякого
дорогого фимиама. Сии правила были основанием для тех дел, какие совершаются
телесными трудами. Тому же, что приличествует душе, старец положил такие
правила: чтобы Иоанн не имел в уме своем ничего мирского; не только не представлял
в воображении каких-либо неприличных образов, но хранил бы ум свой
неприкосновенным и чистым от всякого суетного пристрастия и пустой гордыни;
чтобы не хвалился своей мудростью и тем, чему научился, и не думал бы, что
может постигнуть все в совершенстве до конца; чтобы не домогался каких-либо
откровений и познания сокровенных тайн; не надеялся бы до конца жизни на то,
что разум его непоколебим и не может согрешить и впасть в заблуждение;
напротив, пусть знает, что помышления его немощны и разум может погрешить, а
поэтому пусть старается не допускать рассеиваться помышлениям своим и пусть
заботится сосредоточить их воедино, чтобы таким образом ум его просветился от
Бога, душа освятилась и тело очистилось от всякой скверны; пусть тело и душа
его соединятся с умом и будут три во образ Святой Троицы, и соделается человек
ни плотским, ни душевным, но во всем духовен, изменившись добрым изволением из
двух частей человека - тела и души в третью и важнейшую, то есть в ум. Такие
отец духовный своему духовному сыну и учитель ученику предписал уставы,
присоединив еще и следующие слова:
-
Не только не пиши никому посланий, но даже и не говори о чем-либо из светских
наук. Соблюдай молчание с рассуждением, ибо ты знаешь, что не только наши
философы учат молчанию, но и Пифагор завещал ученикам своим долговременное
молчание, и не думай, что безвременно говорить хорошее есть благо. Послушай
Давида, сказавшего: "молчал даже о добром" (Пс. 38, 3). Какую же он
от сего получил пользу? - послушай: "Воспламенилось сердце мое во
мне" (Пс. 38, 4), т.е. огнем божественной любви, который возжегся в
пророке размышлением о Боге.
Все
сие наставление старца ушло в сердце Иоанна, как семя на добрую землю, и давши
росток, укоренилось, ибо Иоанн, живя долгое время при Богодухновенном том
старце, внимательно исполнял все наставления его и слушал приказания его,
повинуясь ему нелицемерно, без прекословия и всякого ропота; даже в мыслях
никогда не противился он велениям старца. Вот что начертал он в сердце своем,
как на скрижалях "Всякую заповедь отца, по учению апостольскому, должно
исполнять без гнева и сомнения" (ср. 1Тим. 2, 8). Да и какая будет польза,
находящемуся в послушании, иметь в руках дела, а в устах ропот, исполнять
приказание, а языком или умом прекословить, и когда такой человек будет
совершенным? Никогда. Напрасно такие люди трудятся и думают, что живут
добродетельно; соединяя послушание с ропотом, они носят в глубине своей змия.
Блаженный
же Иоанн, как истинный послушник, во всех заповеданных ему службах являлся
безропотным.
Однажды
старец, желая испытать послушание и смирение Иоанна, собрал много корзин,
плетение которых составляло их занятие, и сказал Иоанну:
-
Я слышал, чадо, что в Дамаске корзины продаются дороже, чем в Палестине, у нас
же не хватает в келиях многого самого необходимого, как ты и сам видишь. Итак,
возьми эти корзины, пойди скорее в Дамаск и продай их там. Но смотри, не
продавай их дешевле назначенной цены.
И
назначил старец цену корзинам гораздо выше, чем они стоят. Истинный послушник
ни словом, ни в уме не прекословил, не сказал, что те корзины не стоять
назначенной цены и что дорога очень дальняя; не помыслил даже того, что ему
стыдно идти в тот город, где его все знают и где он был раньше всем известен по
своей власти; ничего подобного не сказал он и не помыслил, являя себя
подражателем покорному до смерти Владыке Христу.
Сказав:
"Благослови, отче" и приняв благословение от своего отца духовного,
Иоанн тотчас взял на плечи корзины и поспешил к Дамаску. Одетый в разорванные
одежды, ходил Иоанн по городу и продавал на рынке свои корзины. Желающие купить
те корзины спрашивали, почем они продаются, и, узнав высокую их цену, бранились
и смеялись, оскорбляли и укоряли Иоанна. Знакомые блаженного не узнавали его,
потому что он, некогда носивший златотканные одежды, был одет в рубище нищих,
лицо его изменилось от поста, щеки высохли и красота увяла. Но один гражданин,
который некогда был у Иоанна слугою, вглядевшись внимательно в лицо его, узнал
святого и удивился его нищенскому виду. Сжалившись и вздохнув от сердца,
подошел он к Иоанну, как к незнакомому человеку, и дал ему за все корзины цену,
назначенную святым, - не потому, что он нуждался в корзинах, а из сожаления к
такому человеку, который от великой славы и богатства пришел, ради Бога, в
такое смирение и нищету. Взяв плату за корзины, Иоанн возвратился к пославшему
его, как бы некий победитель с войны, низвергший на землю послушанием и
смирением врага диавола, а с ним и гордость с суетною славою.
По
прошествии некоторого времени умер один инок той лавры. Родной брат его,
оставшись одиноким после умершего, неутешно плакал по нем. Иоанн много и долго
утешал его, но не мог утешить безгранично огорченного и опечаленного брата. Он
со слезами начал просить Иоанна, чтобы тот для утешения и ослабления его печали
написал для него какую-нибудь умилительную надгробную песнь. Иоанн отказывался,
боясь нарушить заповедь старца, который приказал ему ничего не делать без
своего повеления. Но сетующий брат не переставал молить Иоанна, говоря:
-
Почему ты не смилуешься над моей скорбной душой и не подашь мне хотя бы малого
лекарства в моей великой сердечной болезни? Если бы ты был врач телесный и
случилась со мною какая-нибудь телесная болезнь, и я просил бы тебя полечить
меня, неужели бы, имея возможность врачевать, ты отверг бы меня, и я умер бы от
той болезни? Не дал ли бы ты ответа Богу за меня, потому что мог мне помочь и
отказался? Теперь же я больше страдаю от сердечной болезни и ищу от тебя самой
малой помощи, ты же пренебрегаешь мною. А если я умру от печали, то не дашь ли
ты за меня большого ответа Богу? Если ты боишься приказаний старца, то я так
скрою у себя написанное тобой, что твой старец не узнает и не услышит об этом.
Иоанн
наконец склонился на такие речи и написал следующие надгробные тропари:
-
"Кая житейская сладость", "вся суета человеческая",
"человецы, что всуе мятемся", и прочие, которые и до сего времени
поются в церкви при отпевании умерших.
Однажды,
когда старец ушел куда-то из келии, Иоанн, сидя в ней, пел составленные им
тропари. Через некоторое время старец возвратился и, приближаясь к келии,
услыхал пение Иоанна. Тотчас он поспешно вошел в келию и стал с гневом говорить
ему:
-
Что так скоро забыл ты свои обещания и, вместо того чтобы плакать, радуешься и
веселишься, напевая себе какие-то песни?
Иоанн
рассказал причину своего пения и, объясняя, что он был вынужден слезами брата
написать песни, стал просить у старца прощения, павши ниц на землю. Однако
старец, неумолимый, как твердый камень, тотчас отлучил блаженного от своего
сожительства и выгнал из келии. Изгнанный Иоанн вспомнил изгнание Адама из рая,
случившееся за непослушание, и горько плакал перед келиею старца, как некогда
Адам перед раем. После сего пошел он к другим отцам, которых признавал
совершенными в добродетели, и молил их, чтобы они пошли к старцу и упросили его
простить ему согрешение. Они пошли и молили старца, чтобы он простил своего
ученика и принял в свою келию, но тот остался непреклонным к их просьбам. Один
из отцов сказал ему:
-
Наложи на согрешившего епитимию, но не отлучай от сожительства с тобою.
Старец
сказал:
-
Вот какую епитимию налагаю я на него, если он хочет получить прощение за свое
непослушание: пусть он очистит своими руками проходы всех келий и вымоет все
смрадные места в лавре.
Отцы
устыдились таких слов и в смущении ушли, дивясь жестокому и непреклонному нраву
старца. Встретив их и по обычаю поклонившись, Иоанн спросил, что сказал им
отец. Поведав о жестокости старца, они не осмелились сказать про то, что ему
назначил старец для испытания, им совестно было передавать о таких повелениях
старца. Но Иоанн неотступно просил их сказать, что назначил ему отец, и, узнав,
возрадовался сверх их ожидания, принимая с охотою назначенное ему дело, хотя
оно и возбуждало стыд. Тотчас приготовив сосуды и орудие для чистки, начал он с
усердием исполнять повеление, касаясь нечистот теми руками, которые прежде
умащал разными ароматами, и оскверняя нечистотами ту десницу, которая чудесно
была исцелена Пречистою Богородицею. О глубокое смирение чудного мужа и
истинного послушника! Умилился старец, увидав такое смирение Иоанна, и, придя к
нему, обнял его и целовал голову, плечи и руки его, говоря:
-
О, какого страдальца о Христе сделал я? Вот истинный сын блаженного послушания!
Иоанн
же, стыдясь слов старца, пал ниц перед ним, как перед Богом, и, не превозносясь
похвальными речами отца, но еще больше смиряясь, молил, чтобы он простил
прегрешение его. Взяв Иоанна за руку, старец ввел его в свою келию. Иоанн так
обрадовался сему, как будто ему возвратили рай, и жил он со старцем в прежнем
согласии.
Спустя
немного времени, Владычица мира, Пречистая и Преблагословенная Дева в ночном
видении явилась старцу и сказала:
-
Зачем ты заградил источник, могущий источать сладкую и изобильную воду, - воду,
которая лучше истекшей из камня в пустыне, - воду, которую желал пить Давид -
воду, которую обещал Христос Самарянке? Не препятствуй источнику течь:
изобильно потечет он, и всю вселенную протечет и напоит, покроет моря ересей и
претворит их в чудную сладость. Пусть жаждущие стремятся к сей воде, и те,
которые не имеют серебра чистой жизни, пусть продадут свои пристрастия и
подражанием добродетели Иоанна пусть приобретут у нее чистоту в догматах и в
делах. Он возьмет гусли пророков, псалтирь Давида, воспоет новые песни Господу
Богу и превзойдет Моисея и песни Мариами. Ничто в сравнении с ним бесполезные
песни Орфея, о которых повествуется в баснях; он воспоет духовную небесную
песнь и будет подражать херувимским песнопениям. Все церкви Иерусалимские
сделает он как бы отроковицами, играющими на тимпанах, чтобы они пели Господу,
возвещая смерть и воскресение Христа; он напишет догматы православной веры и
обличит еретические лжеучения: "Излилось из сердца моего слово благое; я
говорю: песнь моя о Царе" (Пс. 44, 2).
Наутро
старец, позвав Иоанна, сказал ему:
-
О чадо послушания Христова! Открой уста твои, чтобы привлечь дух, и то, что
воспринял сердцем, скажи устами; пусть они говорят о премудрости, которой ты
научился размышлением о Боге. Открой уста твои не для повествований, а для слов
истины, и не для гаданий, а для догматов. Говори к сердцу Иерусалимскому,
созерцающему Бога, т.е. к умиротворенной церкви; говори не пустые слова, на
воздух бросаемые, но те, которые Дух Святой начертал на твоем сердце. Взойди на
высокий Синай Боговидения и откровения Божественных тайн и за великое твое
смирение, путем которого ты сошел до последней глубины, взойди теперь на гору
церковную и проповедуй, благовествуя Иерусалиму. Крепко возноси голос твой, ибо
много славного мне сказала о тебе Богоматерь. Меня же, молю, прости за то, что
я тебе был препятствием по своей грубости и неведению.
С
того времени блаженный Иоанн начал писать божественные книги и слагать
сладкозвучные песнопения. Он составил октоих, которым, как духовною свирелью, и
до сего времени увеселяет Церковь Божию. Первую свою книгу Иоанн начал такими
словами:
-
"Твоя победительная десница боголепно в крепости прославилась".
По
поводу же чудесного исцеления своей десницы, он, в восторге радости, так
воззвал к Богородице:
-
"От Тебя радуется, Благодатная, всякая тварь".
Плат,
коим была обвита отсеченная его рука, Иоанн, в воспоминание дивного чуда
Пречистой Богородицы, носил на своей голове. Написал он и житие некоторых
святых, составил праздничные слова и разные умилительные молитвы, изложил
догматы веры и многие таинства Богословия; писал он и против еретиков, в
особенности против иконоборцев; составил и другие душеполезные сочинения, коими
и до сего времени верные питаются, как духовною пищею, и из которых пьют, как
из сладкого ручья.
К
таким трудам преподобного Иоанна поощрял блаженный Косма, который рос с ним и
учился у одного учителя. Он побуждал его к писанию Божественных книг и
составлению церковных песней и сам помогал ему. Впоследствии Косма был
поставлен Иерусалимским патриархом во епископа Маюмского. После сего тот же
патриарх, призвав преподобного Иоанна, посвятил его во пресвитера. Но Иоанн не
хотел долго оставаться в мире. Уклоняясь от мирской славы, возвратился он в
обитель преподобного Саввы и, уединившись в своей келлии, как птица в гнезде,
прилежно занимался писанием Божественных книг и делом своего спасения. Собрав
все написанные им прежде книги, Иоанн опять прочитал их и тщательно исправил в
них то, что считал нужным исправить, особенно в словах и речах, чтобы в них
ничего не оставалось неясным. В таких трудах, полезных для себя и важных для
Церкви Христовой, и в подвигах иноческих Иоанн провел много времени и достиг
совершенного иночества и святости. Угодив Богу, он отошел ко Христу и Пречистой
Его Матери, и ныне, поклоняясь Им не в иконах, но созерцая Лица Их в небесной
славе, молится о нас, чтобы и мы сподобились того же Божественного созерцания,
святыми его молитвами и благодатью Христа, Ему же с Препетою и
Преблагословенною Его Матерью да будет честь, слава и поклонение во веки.
Аминь. [*]
[*]
Св. Иоанн Дамаскин родился около 680 г. Родовое прозвание его было Мансур.
Октоих
был одним из первых песненных трудов св. Иоанна Дамаскина. По словам патриарха
Иерусалимского Иоанна, св. Дамаскин, непоколебимый исповедник и страдалец за
почитание св. икон, воодушевленный чудесным исцелением руки его, отсеченной
врагами веры, воспел эту торжественную песнь: "Твоя победительная десница
благолепно в крепости прославися", в основание которой положена была
победная, благодарственная песнь Моисея при переходе израильтян через Чермное
море, - после чего следовали ряды других священных песен, составивших из себя
октоих, или осмогласник (воскресные службы, разделенные на 8 гласов), появление
которого произвело перемену во всем составе церковной службы. Еще при жизни св.
Дамаскина октоих его принят был по всему востоку, а через некоторое время
перешел и на запад; впоследствии октоих был умножен песнопениями других
христианских песнотворцев, но и в настоящем виде службы на воскресные дни в
главном своем составе принадлежат св. Иоанну Дамаскину. Октоих содержит в себе
службу на каждый день седмицы, совершаемую по одному из осьми гласов или
напевов, чинопоследования вечерни, повечерия, утрени и литургии для будничных
дней, а для воскресных, кроме того, - малой вечерни и полунощницы. Пение
октоиха начинается в будни после воскресенья (недели) Всех Святых и
оканчивается перед субботою недели Мясопустной; в воскресные же дни начинается
с воскресенья, следующего за неделей Всех Святых и продолжается до 6-й недели
великого поста. Не употребляется октоих при богослужении, кроме указанных
промежутков, еще в дванадесятые праздники и в предпразднества их, случающиеся в
будни. Октоих придал церковной службе большую определенность и единообразие.
Сообщив церковному пению и правильное единообразие и чувства, достойные
христианского служения, св. Дамаскин тем самым положил своим октоихом преграду
господствовавшему до него в церковном пении неустройству. Из многоразличных,
мелодий он избрал для церковных песнопений преимущественно такие, которые способны
выражать чувствования приличные христианам, и не употреблял те, которые могут
возбуждать чувствования, несообразные с важностью христианства. Он ограничился
осмью гласами для того, чтобы молящиеся не развлекались разнообразием и частою
переменою напевов и чтобы определенное число мелодий, удерживая внимание на
достойных и вместе понятых для каждого напевах, возбуждало определенные и
достойные качества и утверждало в общем внимании дух и содержание воспеваемых
молитв. Та же определенность напевов положила конец произвольным вымыслам
изысканного, рассеянного, неблагоговейного искусства, а простота напевов
осмогласника, выражая смиренную простоту молитвы христианской, располагает душу
к такой же молитве и, исторгая ее из шума суеты, как бы возносит к престолу
Божию. В то же время восемь гласов как бы указывают на восемь голосов небесной
иерархии, непрестанно славословящей Бога: Божию Матерь, ангелов, пророков,
апостолов, святителей, мучеников, преподобных и праведных, и посему пение
октоиха может духовно и таинственно знаменовать немолчное молебное пение по
подобию святых, вечно ликующих на небесах пред престолом Божиим. Музыкальные
знаки октоиха св. Иоанна Дамаскина были крюковые.
Среди
других многочисленных песнопений св. Иоанна Дамаскина вообще особенно много им
было составлено песнопений в честь Богородицы, под особым благодатным
покровительством и заступлением Которой он находился. Таковы, напр., его каноны
на Благовещение, Успение, Рождество Богородицы, "Милосердия двери отверзи
нам", "Преславная Приснодево, Мати Христа Бога, принеси нашу молитву
Сыну Твоему", "Все упование мое на Тя возлагаю" и другие.
Вообще, как церковный песнопевец, Дамаскин более высок, чем во всех других
отношениях, и положительно неподражаем, почему за свои песнопения и назван
"Златоструйным", и это имя вполне принадлежит ему: все его песнопения
заслуживают наименования песней образцовых; во всех них видно замечательное
одушевление, свойственное высокому певцу. Из 64-х составленных им канонов самый
возвышенный, торжественный и светлорадостный - канон на св. Пасху. Св. Иоанном
Дамаскиным составлена и вся Пасхальная служба, после которой в образцах
человеческого творчества нельзя найти другой песни, более полной чувствованиями
столько же живыми, сколько и высокими, восторгами святыми и истинно неземными.
Каноны на Рождество Христово, Богоявление Господне, Вознесение Господне со
стихирами приближаются к Пасхальному. Воскресные службы его столько же
превосходны по поэтической силе, сколько и по догматическому содержанию.
Дамаскиным же написан прекрасный тропарь "Пречистому Твоему образу
покланяемся, Благий". Замечательны также его антифоны и песни надгробные -
образцовые и трогательные песни кающейся души. Дамаскиным же составлено было
много стихир и других церковных песнопений. Вообще Дамаскин - такой песнописец,
выше которого ни прежде, ни после не было в церкви.
Кроме
своих песнопений, св. Иоанн Дамаскин прославился своими богословскими
сочинениями, которые дают ему почетное место между великими отцами церкви.
Тщательное изучение философии греческого ученого Аристотеля образовало в нем
мыслителя отчетливого, точного в своих понятиях и словах. Св. Иоанн первый из
отцов церкви изложил в стройном, систематическом порядке богословское учение
Православной церкви, в чем его неотъемлемая слава. В своих сочинениях Дамаскин
является догматиком и полемиком, историком и философом, оратором и поэтом
церковным. Трем главнейшим своим сочинениям: диалектике, книге о ересях и
изложению веры, совершенно различным по предмету, он дал одно общее название -
"Источник знания". Важнейшим из них является "Изложение
православной веры", составляющее стройно и последовательно изложенное
систематическое учение о созерцательных истинах Откровения, служившее образцом
для богословов восточных и западных. Кроме того, в таком же строгом порядке св.
Иоанном написаны "Священные параллели" - сличение изречений Св.
Писания об уставах веры и благочестия с изречениями отцов и учителей церкви;
предметы здесь расположены по алфавиту для того, чтобы быть ближе к общему
разумению; "Руководство" - объяснение важнейших богословских
выражений, неправильное понимание которых в древности было причиною ересей;
несколько небольших сочинений по догматике: "О правильном
размышлении" - с объяснением учения шести вселенских соборов; "О св.
Троице", "Об образе Божием в человеке", "О природе
человека" и проч. Между сочинениями св. Иоанна против еретиков первое
место занимают три слова его против порицающих иконы; ему же принадлежит
апология против магометан и сочинения против несториан, монофизитов,
монофелитов и манихеев. Далее должно отметить краткие толкования на послания
Ап. Павла, обширное воспоминание о св. мученике Артемии и его проповеди,
например на Преображение Господне, Рождество и Успение Богородицы, Слово об
усопших в вере, наставление о восьми злых помыслах и т. д. Наконец, важную
услугу Дамаскин оказал чину богослужения, пересмотрев и дополнив устав
Иерусалимский, составленный преп. Саввою Освященным, и составив месяцеслов.
Святой
Иоанн Дамаскин скончался около 777 г., 104 лет от роду, и был погребен в лавре
Саввы Освященного подле раки св. основателя Лавры. При императоре Византийском
Андронике II Палеологе (1282-1328 гг.) св. мощи его перенесены были в
Константинополь.
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.portal-slovo.ru/