О традициях детского дразнения
Мария Осорина
Вас
в детстве дразнили? Кто-то самодовольно усмехнется: не смели! Кто-то,
призадумавшись, вспомнит: "Ленка-пенка-колбаса, на веревочке оса!" У
кого-то в ушах сразу зазвучит: "Очкарик - в ж... шарик!" - от
которого когда-то было никуда не деться. И с грустью спросит: "А что,
сейчас тоже дразнятся?".
Да,
конечно. И, думаю, будут до тех пор, пока существует на свете детское
сообщество и его традиции. Что за традиции бесчеловечные, зачем такие традиции
нужны? Одно расстройство от них. А не кажется ли вам, что это просто
бескультурье и проявление агрессивности.
Конечно,
"дразнение" - это проявление агрессивности. По-латински
"аg" - приставка, "gress" - корень, все вместе по-русски
будет "приступ" или лучше "наступление", по-теперешнему
сказали бы "наезд". И так нападение на личность или на ее поведение.
В чем же разница? Ведь все едино напали же!
Разница
есть, и существенная. Если напали за неправильное поведение, то его можно
прекратить - и делу конец!
Это
как? Проясните!
Например,
вам кричат:
"Ябеда-корябеда
соленый огурец, на полу валяется, никто его не ест!"
Таким
образом, вас откровенно предупреждают, что если будете ябедничать, то не будут
с вами общаться. А еще:
"Воображуля
номер пять. Разреши по морде дать!"
Или:
"Жадина-говядина,
Пустая
шоколадина,
Сосисками
обвита,
Чтоб
не была сердита!"
Да,
это очень образно.
Вот
еще для комплекта - если кто-то лезет невпопад, не понимает, о чем говорят, а
вмешивается, то можете такому субъекту сказать: "И не склад, и не лад
Поцелуй
корове зад,
А
корова без хвоста
Твоя
родная сестра!"
Это,
похоже, деревенская дразнилка?
Наверное,
но городские дети ее тоже знают, хотя она реже встречается, чем такая:
"Рева-корова
Дай
молока!
Сколько
стоит?
Три
пятака!"
Рева-то
бедная при чем? Я понимаю дразнилки против ябед, жадин, воображуль - это,
видимо, у детей такой способ утверждения норм поведения в их сообществе. А рева
чем помешала? Пусть себе плачет - зачем ее преследовать?! Ведь своим плачем она
скорее себя же унижает.
Не
скажите! В "дразнениях" против плакс есть своя сермяжная правда.
Недаром их много. Вспомните еще:
"Плакса-вакса-гуталин
На
носу горячий блин".
С
точки зрения детского общинного сознания, плакса - существо опасное для
игрового сотрудничества. Во-первых, громкий детский плач - это всегда мощный
сигнал, привлекающий внимание взрослых. Поэтому плачущий ребенок легко может
сыграть роль ябеды, призывающей сильного помощника со стороны. Взрослый может
прибежать и. как слон, растоптать всю детскую ситуацию. Это одна из причин,
почему детское сообщество пытается обезопаситься от плакс. Во-вторых, на плач
не могут не реагировать и сами дети: надо выяснить, почему ребенок плачет,
успокоить его - все это останавливает игру, нарушает течение событий. Иногда
ребенок плачет из-за того, что плохо управляет собой, иногда - с целью
манипуляции. Во всяком случае, плакса, в детском представлении, - не меньший
тормоз, чем другие грешники - ябеды, жадины и воображули. Все они, каждый
по-своему, антиобщественные люди - один не берет на себя ответственности за
решение внутригрупповых проблем, а ищет сильного помощника ; вовне, другой не
делает вклада в общий котел, третий - тянет одеяло на себя и препятствует тем
событиям, где сам не может находиться в центре внимания. - Хорошо, с
оговорками, но можно, признать такие дразнилки инструментом социальной
регуляции детского поведения. Соглашусь, что это способ утверждения норм
детского сообщества. Но как же с очкариками или с теми, кому кричат:
"Жиромясокомбинат
-
Промсосискалимонад!"
Или
бывают еще разные дразнилки на имена:
"Андрей-воробей
Не
гоняй голубей,
Голуби
боятся,
На
крышу садятся!"
Да,
всяких обзываний полно и бранных слов, которыми человека задевают. Тут-то как?
Здесь же мы имеем прямое нападение на личность, которая ничего плохого не
сделала!
Верно,
дети очень активно и часто пристают друг к другу, и словесно, и физически. Вы,
наверное, замечали, что особенно характерно для младших школьников и детей
предподросткового возраста. Когда они едут всем классом на какую-нибудь
экскурсию в общественном транспорте, обычно доводят до белого каления
окружающих взрослых своей непрерывной возней: то дергают друг друга, то
щиплются, то садятся к кому-то на колени в три этажа и потом кучей-малой падают
в проход, хохочут, что-то выкрикивают.
Да,
знакомая ситуация. И, действительно, непонятно, почему они друг к другу все
время лезут, постоять рядом спокойно не могут?
Думаю,
что это у них в полудетской форме проявляется желание в активных действиях
исследовать психологические границы друг друга: где начинается самость другого
человека, докуда я могу дойти в своем воздействии на него, прежде чем он
крикнет что ты делаешь, сейчас я тебе как дам! Можно сказать, что эта возня
помогает детям опытным путем получить много полезной информации о
психологической дистанции, которую нужно учитывать в разных ситуациях общения.
Ведь младший школьный и предподростковый возраст - это сенситивный период для
обучения коммуникативным навыкам. Для развития социального "я"
ребенка эти навыки так же важны, как наличие парусов на мачтах парусника. Без
них он свободно не поплывет по волнам моря житейского.
Ну,
хорошо. Давайте вернемся к дразнениям, к этим нападениям на личность. Вы хотели
в предыдущих примерах показать, что дразнилки в каком-то смысле являются
частным проявлением детской склонности приставать друг к другу и что за ними
стоят исследовательские цели.
Да,
в общем виде можно сказать, что дразнилки - это всегда и форма вступления в
контакт, и демонстрация себя, и психодиагностика потенциальной жертвы:
посмотрим - как ты будешь реагировать! Если мы спросим ребенка, зачем его
дразнят, то часто услышим типичный ответ: они меня хотят довести! Как психологу
мне, естественно, сразу хочется задать принципиально важный вопрос: довести до
чего? Ведь именно здесь кроется весь смысл ситуации дразнения. В том, как
поведет себя потенциальная жертва в этой острой стрессовой ситуации, она очень
ярко раскроет себя. Собственно все и разворачивается ради этого. Недаром для
ситуации дразнения в детской традиции характерен следующий ролевой расклад:
агрессор - потенциальная жертва - наблюдатели (играющие роль хора в
древнегреческой трагедии). Обычно эти наблюдатели всегда присутствуют. Они
составляют общественное мнение, выносят оценку поведения участников,
распространяют ее по миру. То есть дразнение - это всегда публичное действо
психодиагностического характера: испытание на социально-психологическую
прочность, но результатам которого определяется место ребенка в групповой
иерархии. Ведь неслучайно особенно сильно дразнят новичков и особенно часто
дразнятся в период выяснения отношении, когда детская группа или класс
постепенно складывается как структурированная общность разных людей.
Допустим
это так. Теперь ответьте на главный вопрос - что же делать дразнимому? Как
достойно выйти из этой ситуации? Если воспользоваться ответами, которые дает
изучение традиции дет ской субкультуры, то надо поступать так. Перво-наперво -
иметь правиль ную установку, то есть воспринимать "дразнение" как
ситуацию испытания. Как ни удивительно, осознание этого простого факта само по
себе уже может помочь некоторым детям справиться с чувствами удивления и обиды,
которые захлестывают их поначалу и мешают им соображать. Второй момент - вести
себя внешне как можно более спокойно. Желательно не позволять себе поддаться
чувствам страха, обиды или злости и уж тем более не показывать их. Традиция
предписывает делать вид, что тебе все нипочем, сделать презрительную мину или
бесстрастное лицо Чингачгука - Большого Змея. Есть даже такая известная
отговорка (более характерная для десяти одиннадцатилетних, которые владеют
собой лучше младших) - лениво ответить на обзывание: "Ну, что ты все про
себя, да про себя, а про меня ни слова?!" Или резко провести ребром ладони
вертикальную черту между собой и противником, громко и твердо сказав:
"Чики - траки - стеночка", и отвернуться, как- будто действительно,
уже находишься за непроницаемой стеной. В-третьих, если тебя дразнят или обзывают
и никуда не деться, то надо немедленно отвечать, На детском языке это
называется "отговариваться", а традиционные тексты, используемые для
самозащиты, в детском фольклоре зовутся отговорками. У детей, в отличие от
взрослых, на протяжении всего детства сохраняется очень уважительное отношение
к магической силе слова. Это взрослые говорят, что "брань на вороту не
виснет". С точки зрения детского восприятия - все наоборот. Категорически
нельзя допускать, чтобы обзывания и дразнения "впитались" в личность.
Такое впитывание и проникновение в тебя злой силы проявляется в том, что ты
внутренне расстраиваешься, а внешне - не защищаешь себя.
И
как же этому противостоять?
А
вот надо немедленно начать действовать, тогда в тебя ничто плохое не войдет.
Считается хорошим тоном защищаться тем же оружием, которое использовано при
нападении. На слова отвечать словами. Ответное слово должно магически
уничтожить слова агрессора еще на их пути к тебе. Поэтому немедленное и
страстное выкрикивание самой про стой отговорки уже считается достаточным у
детей лет семи-восьми.
Что
же это за отговорки?
Их
можно определить как магические защитные словесные формулы. Главное - что
ничего не надо придумывать на ходу, тем более, что в такой ситуации голова
обычно не очень хорошо соображает. Отговорки передаются от поколения к
поколению детей так же, как и тексты дразнилок и обзываний. Так что детская
традиция вооружает не только агрессора, но и потенциальную: жертву. Поэтому я
все время и подчеркиваю слово "потенциальную". Если дразнимый будет
правильно себя вести, то жертвой он не станет. Тексты отговорок для него как
социальные костыли, дающие поддержку в стрессовой ситуации, с которой ребенок
еще не умеет самостоятельно справляться. Пока голова еще "сама не
варит", полезно воспользоваться опытом множества предыдущих поколений
детей, сталкивавшихся с подобными случаями. Единственное, что требуется, -
достать вовремя нужный текст из закромов памяти и громко, напористо его
прокричать так, чтобы он попал в агрессора.
Ну,
например?
Самое
простое: "Кто обзывается -
Тот
сам так называется!"
Или:
"Говоришь
на меня -
Переводить
на себя!"
Видите,
здесь в тексте отговорки говорится, что злое слово как магический бумеранг
вернется к пославшему его.
А
еще чему-нибудь такому научите!
Вот
вам еще: "Шел Крокодил,
Трубку
курил,
Твое
слово проглотил,
А
мое оставил!"
Крокодил,
как известно, страшный, зубастый (однажды даже Солнце проглотил), он взрослый -
курит трубку. Твое слово проглотил - все, оно уже не действует, а мое оставил.
Почему? Потому что он мне друг и защитник, то есть за мной - сила! Другая
отговорка в том же духе:
"Черная
касса -
Ключ
у меня!
Кто
обзывается -
Сам
на себя
Что
такое касса для ребенка, какие кассы он знает? Прежде всего это касса в
магазине - в ней в мелких ящичках лежит много денег, а изрыгает она чеки, на
которые можно получить разные товары. То есть касса - это вместилище ценных
ресурсов. (Этому определению не противоречит и вторая известная первоклассникам
касса букв и слогов, из которых составляются все слова.) Черная касса - это
таинственное и устрашающее вместилище потаённых сил, а так как ключ от нее у
меня - то я и буду ими распоряжаться. У меня есть магический ресурс - бойтесь
меня! Он поможет исполниться моему заклинанию и повернет обзывание против
самого агрессора.
Да,
это впечатляет!
Вот
еще отговорка другого сорта - напоследок:
"А
я лесенку поставлю
И
все буквы переставлю!"
Видите,
тут магия слова в чистом виде. Обзывание мыслится как лозунг, находящийся
где-то высоко. Но я могу до него добраться по лесенке - переставляю в нем
буквы, и он теряет свою магическую разрушительную силу. Как тут не вспомнить
народное отношение к слову: изменение одной буквы меняет смысл слова на
противоположный - "ангел" - светлый дух, "аггел" - уже нечистая
сила. Заметьте, кстати, как любят дети постарше и подростки забавляться тем,
что стирают несколько букв в надписях на дверях вагонов, в рекламе и превращают
их в совершенно другие императивные высказывания, обращенные к миру. Например,
"не прислоняться" превращается в "не слоняться". И до
какого же возраста отговорка используется для самозащиты?
В
основном между семью-девятью годами, хотя у десяти одиннадцатилетних в ходу
остроумные словесные клише типа отговорок. Про невидимую защитную стеночку мы
уже упоминали. Вот можно еще такое употребить: "А ну, тюльпань отсюда, а
то как засиреню - ромашками обсыпешься!" Ничего особенного, но на детей
производит впечатление сам факт того, что ребенок знает всякие особые
высказывания на разные случаи жизни. А это признак коммуникативной
компетентности. Такой человек вызывает интуитивное уважение.
Ну,
а дальше что? Ведь все эти отговорки когда-то уходят из детского репертуара.
Что же остается?
Остается
самое важное - коммуникативный опыт. Ребенок, имеющий его, - уже тертый калач.
Он знает, что на свете всякое бывает, знает, что нельзя расстраиваться, что
надо держать себя в руках. По мере того как совершенствуется саморегуляция (а
это одно из важнейших направлений тренинга, который получает ребенок в рамках
детской субкультуры), ребенок чувствует все больше возможностей действовать
"от себя" и самостоятельно находить нужные слова в соответствии с
особенностями той конкретной ситуации, в которой он находится здесь и сейчас.
Поэтому тот, кто гордится тем, что его в детстве никто и никогда не смел
дразнить, должен осознать, что недобрал в жизни ценный опыт. Мудрый постарается
его себе добыть, чтобы не попасть впросак. Ведь известно, что если человек
чего-то важного для понимания жизни не прожил, то ему судьба посылает это для
вразумления самым неожиданным образом.
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.eti-deti.ru