ОСОБЕННОСТИ МЫШЛЕНИЯ ИСТЕРОИДНЫХ
АКЦЕНТУАЛОВ
Сущность истерического типа заключается в аномальной способности к
вытеснению. Смысл процесса вытеснения убедительно иллюстрируется в отрывке
из Ницше (“По ту сторону добра и зла”): “Я сделал это – говорит мне память.
Я не мог этого сделать – говорит мне гордость, остающаяся в этом споре
неумолимой. И вот приходит момент, когда память, наконец, отступает.”
Любой человек может в определенный момент или даже на очень
длительное время вытеснить из памяти знание о событиях, которые не могут не
быть ему известны. По сути, каждый из нас обладает способностью поступать
подобным образом с неприятными для себя фактами. Однако это вытесненное
знание обычно остается у порога сознания, поэтому нельзя полностью
игнорировать его. У истериков же эта способность заходит очень далеко: они
могут совсем “забыть” о том, чего не желают знать, они способны лгать,
вообще не осознавая, что лгут. Лица, вовсе чуждые способности к
демонстрации, не поймут разницы и сочтут неправду истерика самой
обыкновенной ложью; отсюда и тенденция толковать истерическое притворство
как симуляцию.
Сознательная ложь чаще всего сопровождается угрызениями совести,
боязнью разоблачения. Такая ложь связана со смущением, иногда с
замешательством, нередко лжец заливается краской. То ли дело истерики! Они
лгут с невинным выражением лица, говорят с собеседником дружелюбно, просто
и правдиво. Непринужденность их поведения объясняется тем, что отъявленная
ложь для истерика в момент общения становится истиной.
Человек не в силах заведомо лгать, ничем не выдавая себя. Кто
способен так искусно управлять мимикой? Она всегда выдаст лгуна. Необходимо
преодолеть нечестность внутренне, чтобы начисто ликвидировать ее внешние
проявления.
Демонстративные личности в любое мгновение могут вытеснить из своей
психики знания о каком либо событии, а при необходимости “вспомнить” о нем.
Не исключено, однако, что эти личности полностью могут забыть то, что они
длительное время вытесняли из своей психики.
Особенность демонстративных реакций заключается в том, что их начало
связано с осознанным или хотя бы частично осознанным стремлением к чему –
либо. Ни одно желание не может возникнуть абсолютно неосознанно; не может
появиться неосознанно и уверенность, что есть способ приблизиться к
осуществлению этого желания. Лишь после того как цель проведена через
сознание, дальнейшее может протекать уже неосознанно.
Конечно, намерения могут и не быть сформированы в виде четких
положений, они нередко оказываются стертыми вытеснением. И все же факт, что
в какой – то мере, хотя бы частично, сознание истерика участвует в
постановке цели, учитывается даже в судебной психиатрии: за проступки
истерических обманщиков и аферистов судом предусматривается примерно та же
мера наказания, что и за нарушения закона вполне нормальными аферистами.
Такой судебный подход не мог бы считаться правомерным, если бы
возникновение желаний и целей совсем не контролировалось сознанием.
Надо сказать, что пресловутая “потребность в признании” как одна из
мотивировок истерического реагирования часто переоценивается: ведь многие
полагают, что именно в ней заключается наиболее характерная особенность
истерического типа. Любому врачу известны, например, так называемые больные
рентным истерическим неврозом, которые зачастую не придают ровно никакого
значения признанию, а добиваются лишь одного – материальной обеспеченности.
Не все истерики жаждут признания в большей степени, чем
неакцентуированные личности. Быть может, первые отличаются от вторых не
столько наличием данной потребности, сколько упорством, с которым они
добиваются своего. Они и здесь вытесняют, т.е. подавляют, тормоза,
проявляющиеся обычно у человека, когда он впадает в соблазн выдвинуться,
почувствовать себя на первом плане. Так, например, неакцентуированные
личности, как правило, сами себя не расхваливают; многие из них, и даже
часто, были бы не прочь это делать, однако они опасаются всеобщего
неодобрения: ведь известно, что похвала ценна тогда, когда она объективна.
Личность демонстративная может вытеснять такие нормальные тормоза и
получать удовлетворение от собственного бахвальства.
К словесному самовосхвалению присоединяется тщеславное поведение,
стремление всячески привлечь к себе внимание присутствующих. Проявляется
это уже в детстве: ребенок в школе рассказывает различные истории, читает
стихи и, обладая способностью всех истериков “вживаться” в роль, верно
нащупывает нужный тон. То же можно наблюдать, когда маленький “артист”
разыгрывает сценки перед сверстниками или взрослыми. Как правило, человек
обычно стесняется выделяться, чувствует неловкость, становясь центром
внимания; даже в тех случаях, когда его выделяют заслуженно, он смущается.
Подобного рода смущение демонстративной личности чуждо, а повышенный
интерес со стороны она принимает с величайшим удовольствием. Любопытно, что
если внимание собравшихся, как бывает иногда, носит недоумевающий или даже
неодобрительный характер, то истерик легко закрывает на это глаза: лишь бы
быть заметным.
То же следует сказать и о жалости к себе как проявлении
демонстративной личности. Человек часто склонен считать, что по отношению к
нему совершена несправедливость, что его незаслуженно постиг удар судьбы.
Общество не может одобрить в подобных случаях такую субъективную позицию:
насколько обоснованны жалобы пострадавшего, судить не ему самому, для этого
требуется объективная оценка ситуации со стороны. Зная это, истерикам
следовало бы быть сдержаннее в сетованиях и обвинениях. Но и здесь
“срабатывает” вытеснение, истерик разражается целыми тирадами о своей
горемычной доле, и врач безошибочно распознает, что кроется под
страдальческим видом, под позой мученика. Ведь он повседневно наблюдает то
же самое у других своих больных, которые “спасаются бегством в болезнь”,
выдуманными страданиями стараются произвести впечатление на окружающих,
разжалобить их. Приходиться выслушивать преувеличенные описания болезненных
явлений.
Следует упомянуть еще об одной характерной для истерика черте – о
необдуманности его поступков.
Как известно, истерики весьма озабочены впечатлением, которое они
производят. Однако обдумать линию поведения заранее они не способны. Они
хитры на выдумки, но эту хитрость легко разоблачить, так как, стремясь к
цели, такие люди без разбора пользуются любыми средствами. Если у истерика
и мелькает мысль о возможности разоблачения, то он тут же ее вытеснит, ведь
будущее туманно, а демонстративный тип всегда живет моментом. Именно
поэтому истерики часто больше теряют, чем выигрывают. Следует отметить, что
необдуманность линии поведения является признаком выраженной истерической
акцентуации личности.
Такая необдуманность прекращается лишь вместе с переоценкой самой
цели, когда у демонстративной личности развивается истерический невроз.
Однако не следует односторонне подходить к демонстративному типу. В
быту многие характерные черты истерической психики не без оснований
оцениваются положительно. Так, в тех профессиях, где требуется
проникновение в психику человека, умение приспосабливаться к другим
относится к положительным свойствам этого типа. Например, в сфере
обслуживания люди демонстративного типа работают особенно успешно. Взять
хотя бы продавцов: они превосходно “чувствуют” покупателя и к каждому
нащупывают верный подход. Эта способность связана с даром демонстративной
личности “отрекаться” от себя, играя ту роль, которая особенно импонирует
партнеру. Так, с покупателем уверенным, властным эти продавцы становятся
скромными, даже робкими; с покупателем застенчивым держат себя активно и
энергично. Как правило, реакции продавца не акцентуированного носят на себе
отпечаток его собственной личности, что далеко не всегда приятно
покупателю. Зато демонстративные натуры у прилавка способны к полному
подавлению своего “я”.
Демонстративная личность способна сбалансировать отношения при
тяжелых ситуациях и с тяжелыми людьми. Брак, например, может быть удачным
именно в силу того, что один из супругов обладает умением
приспосабливаться. Но главной положительной особенностью людей
истерического типа являются их артистические способности.