Зрелища, концерты и «вокзалы» в общественных садах
Петербурга первой трети XIX века
Юлия Савельева
Сад – это не мертвый, а функционирующий объект
искусства. Его посещают, в нем гуляют,
отдыхают, размышляют, развлекаются – во всякую эпоху по-своему.
(Д.С. Лихачев)1
Общественный сад с «увеселениями» и музыкой являлся
важнейшей частью городского пространства Петербурга первой трети XIX века. Описанию садов уделялось немалое место в
обозрениях и путеводителях по городу. Так, например, в опубликованном в 1820
году «Медико-топографическом описании Санкт-Петербурга» Г.Л. Аттенгофена
имеется специальный раздел под названием «Сады и пустые места», в котором
сообщается что «внутри самого города находятся некоторые весьма хорошие и
приятные публичные сады и места для прогулок, где каждый во всякое время, один
или с приятелями, свободно может гулять и рассеиваться. Множество
находится здесь увеселительных садов и огородов, которые хотя и принадлежат
частным владельцам, но по большей части всегда для публики открыты. И так
здешние жители вовсе не знают недостатка в местах для прогулки, каковому
нередко подвержены бывают жители других городов»2
. В связи с этим и многие приезжавшие в
столицу из других городов, достаточно быстро становились петербуржцами и
адаптировались благодаря существовавшим здесь «зонам общения» горожан, к
которым относились и увеселительные сады.
История петербургских садов ведет начало от
царствования Петра I, который «любил сады и рощи,
заботился об их разведении и строго карал тех, кто вопреки его указам, позволял
себе рубить деревья и портить леса»3
. При Петре I были основаны придворные сады, такие как Летний,
Екатерингофский и Петровский. В это же время начали разводить сады и
приближенные к монарху лица. В царствование Екатерины II появились Эрмитажный, Таврический, Михайловский и
другие придворные сады и значительно увеличилось число частных. К концу XVIII века в «светском» саду объединялись «три стороны
досуга: сад, во-первых, давал отдых, во-вторых, кормил, в-третьих, развлекал»4
.
Развитие публичных и частных садов продолжалось и в XIX столетии. К 1838 году в Петербурге их было уже 10545
. А в
справочной книге «Петербург весь на ладони» 1874 года издания указывалось, что
«ныне в столице насчитывается до 2000 садов, в том числе общественных десять
(не считая скверов)»6
.
При этом многие из общественных садов, хотя и принадлежали разным казенным
ведомствам, были открыты для публики.
Городские общественные сады в Петербурге первой трети XIX века являлись популярными местами проведения
коллективного досуга. В них организовывались разнообразные увеселения,
праздники и зрелищные представления с музыкой. Немалую роль в выборе места того
или иного рода развлечения играл и сам сад, его местоположение в городе, и
традиции. На Крестовском острове устраивались народные гулянья, зрелища с
воздушными шарами; в Екатерингофе – гулянья на Троицу; на Царицыном лугу,
Елагином, Каменном острове и в Петергофе – городские праздники и зрелища для
народа по случаю торжеств Императорской семьи, в Летнем саду проводились
гулянья с лотереями, традиционные купеческие «смотрины» и состязания в беге, в
саду 2-го Мещанского Собрания – концерты, «вокзалы» (т.е. увеселения с
музыкой), балы и т. д.
Виды зрелищных представлений и праздников в городских
общественных садах, кроме традиции народных гуляний, во многом зависели от лица
устроителя, которым мог быть воздухоплаватель, бегун, музыкант и пр. В
соответствии с этим изменялся и характер представления. Акцент смещался в
сторону того, что должно произойти: запуск воздушного шара, состязание в беге,
концерт и т. д. При этом, вечер часто не ограничивался одним «событием»,
включая в себя и другие формы развлечений, например, бал или фейерверк, которые
хотя и не определяли характер праздника, но становились его несомненным
украшением.
Вошедшие в моду зрелища с запуском воздушных шаров
обычно устраивались иностранными воздухоплавателями в петербургских садах или
же на островах. Такие представления требовали довольно большого пространства и
хорошей погоды, что, как правило, оговаривалось в афише следующей фразой:
«ежели воспрепятствует ветер или дождик, то отлагается впредь до будущего
воскресенья». Например, 31 июля 1821 года итальянский воздухоплаватель
«господин Манасей» в 8 часов вечера на Крестовском острове, пускал на воздух
«большой шар, в окружении коего 45, а в диаметре 16 аршин». Через полтора часа
после спуска шара на том же месте был дан фейерверк, «составленный из разных
букетов», и явилась «молния», называемая «бенгальским пламенем, коим
окрестности были освещены как полдневным светом в продолжении 6-ти минут».
Такие «садовые» зрелища с запуском воздушных шаров,
как правило, сопровождались инструментальной музыкой, привлекавшей горожан к
месту действия и поддерживавшей праздничную атмосферу в течение всего вечера.
Одним из любимейших мест для прогулок в Петербурге как
летом, так и зимой был Летний сад, где «c дозволения правительства» проводились публичные
увеселения для разных сословий. Так, «зимой по главным аллеям прокладывались
мостки, и в эту пору, между двумя и четырьмя часами, совершали здесь прогулку
преимущественно лица высшего света. В течение лета разными
благотворительными обществами в Летнем саду устраивались «народные» гулянья, с
лотереями-аллегри, привлекавшие огромные массы разнообразной публики»7
. В летнее
время содержатель кофейного дома «нанимал музыку по воскресеньям, когда бывало
тут гулянье для средней публики, не имеющей средств отправиться за город на
дачи»8
.
Наконец, по традиции в Духов день в Летнем саду ежегодно проводилось
многолюдное и нарядное гулянье – день смотрин женихов и невест в торговом
классе. В это время сюда собирался почти весь город – особенно купечество:
«Купцы с женами и дочерями окаймляют аллеи, а молодые купчики, в пуховых шляпах
и в щегольских сибирках, расхаживают мимо, стараясь обратить на себя внимание»9
. Не
удивительно, что вскоре после этого дня часто праздновались купеческие свадьбы.
Среди прочих увеселений в 20-е годы XIX века в Летнем саду устраивались состязания в беге.
Сохранились афишки, в которых извещалось, что некое лицо желает
продемонстрировать свое искусство в быстрейшем беге или соревноваться с
кем-либо в этом умении. Такова, к примеру, афиша «господина Гиеронимуса
Павловского из Варшавы», который уведомлял «почтеннейшую публику сей столицы»,
что 8 сентября 1827 года желает показать свое искусство в быстрейшем беге: «в
больших двух аллеях пробежит он 11 верст в три четверти часа, а в каждой аллее
сделает он по 10 концов и надеется в полной мере удовлетворить почтеннейшую
публику, дабы заслужить благосклонное внимание».
Обратим внимание, что и в этой, и в предыдущей форме
«садовых увеселений» музыка (как правило, духовая) сопровождала зрелище,
выполняя «фоновую» функцию. При этом в афишах обычно не упоминались конкретные
сочинения, указывался лишь исполнительский состав. Типичны были следующие
фразы: «представление будет сопровождаться инструментальною музыкою» или «в
оном саду будет играть оркестр военной музыки».
Репертуар и состав военного оркестра во многом зависел
от капельмейстера, который, как указано в весьма любопытной работе ротмистра
Г.Н. Зубова «О положении военной музыки в России», «…заводил у себя только те
инструменты, какие ему больше нравились, или которые, по его мнению,
оказывались более подходящими»10
.
В той же работе, анализируя деятельность капельмейстеров, подготовку
музыкантов, состояние инструментов, автор оценивает музыкальную часть в целом
неудовлетворительно и призывает уделять большее внимание постановке
военно-музыкального дела, мотивируя свою мысль следующими рассуждениями:
«Военные оркестры являются у нас, в смысле влияния на развитие музыкального
слуха, едва ли не самым близким нашему народу музыкальным учреждением.
Миллионы нашего народа, посещающего общедоступные гулянья, где хоры
военной музыки составляют обычную и любимую принадлежность, по большей части,
никогда в жизни не слышат иной, лучшей музыки. Понятно поэтому, что забота о
научной музыкальной постановке военных оркестров нераздельно связана с заботой
о правильном развитии музыкального слуха в нашем народе»11
. Действительно, можно сказать, что
музыка, сопровождавшая зрелища или гулянья, являлась важнейшим элементом
«садово-паркового» типа городской развлекательной культуры. Она служила
своеобразным звуковым оформлением сада, без которого любой праздник был бы
неполноценным.
Однако в Петербурге начала XIX века существовали и другие «садовые» праздники,
включавшие большие концертные программы, участниками которых становились
профессиональные музыканты. Такие общественные увеселения с «музыкальными
вечеринками» обычно организовывались каким-либо известным музыкантом. Так,
работавший в России контрабасист Доменико Даль’Окка12
неоднократно устраивал подобные
праздники и концерты в садах, где в один и тот же вечер могли сочетаться самые
разные «увеселения».
В деле «О службе музыканта контрабасиста Даллокка» (за
1803–1843 годы) находим контракт, согласно которому он был обязан служить при
императорском дворе в должности и в звании первого контрабасиста на следующих
условиях:
«1. г-н Даллокка обязуется играть во всех российских
операх, кои даны будут на петербургском театре, равномерно, как и при
Императорском Дворе;
2. находиться ему во всех репетициях российских опер,
когда ему приказано будет;
3. в случае надобности занимать ему должность первого
контрабасиста, играть ему на своем инструменте соло, как при Дворе, так и в тех
случаях, как скоро приказано ему сие будет;
4. играть на своем инструменте у столовой музыки,
когда случается надобность при Императорском Дворе, также играть на балу и во
всех концертах, кои даны будут на театрах».
Кроме того, сохранились некоторые документы, в
частности, «объяснения» в контору театральной Дирекции, свидетельствующие об
организации Даль’Оккой вышеупомянутых праздников, «вокзалов» и концертов.
Так, например, 12 августа 1822 года в саду 2-го
соединенного Мещанского общества (у Синего моста, в доме графа Чернышова)
Даль’Окка организовал праздник с «музыкальной вечеринкой» совместно с испанским
физиком и воздухоплавателем господином Желли-Латуром. На вечере был
предусмотрен следующий ход событий: в 3 часа под звуки «янычарской музыки» сад
открывался для публики, в 6 часов спускались два воздушных шара, после чего
начинался концерт с участием российских придворных музыкантов, в частности,
певца Ефремова, имя которого в 1820-е годы постоянно встречается в театральных
афишах, а также итальянского виртуоза, гитариста Зани Ферранти13
. Праздник
завершался балом и иллюминацией в саду. Здесь можно было пообедать, поужинать,
приобрести напитки и десерт по сходной цене. Билеты раздавались швейцаром
общества.
Музыка в такой форме садовых увеселений выполняла уже
функции, которые соответствовали каждому из трех основных разделов праздника –
открытию сада и гулянью в нем, концерту и балу. В уведомлении указывалось, что
в саду «будет играть во весь день» упомянутая уже янычарская музыка, «и в одно
же время другая – духовая музыка – будет играть в зале».
Концерты, проводившиеся в рамках «садовых увеселений»,
обычно включали в себя оперные увертюры (часто в переложении для духового
состава), арии В.А. Моцарта, Дж. Россини, Л. Керубини и других знаменитых
западноевропейских композиторов, а также различные сольные произведения,
написанные музыкантами-инструменталистами.
Концертная программа «музыкальной вечеринки»,
состоявшейся 12 августа 1822 года, включала в себя восемь номеров:
«1. Увертюра Россини, игранная духовою музыкою;
2. г. Зани Ферранти будет играть на гитаре фантазию с
вариациями на известный марш в честь графа Витгенштейна;
3. г. Ефремов будет петь арию соч. Россини;
4. г. Скибинский будет играть на валторне Адажио и
Польской;
5. Симфония Ромберга, игранная духовою музыкою;
6. г. Тушинский будет играть на кларнете вариации
своего сочинения;
7. г. Ефремов будет петь арию соч. Моцарта;
8. г. Далл’Окка будет играть на контрабасе вариации на
русскую песню».
Как видим, в программе концерта указаны три известных
композиторских имени: В.А. Моцарт, Дж. Россини, Б. Ромберг14
. Упомянут также М. Тушинский,
исполнявший вариации для кларнета собственного сочинения. Кстати, сохранилось
дело «О службе состоявшего при петербургских театрах и уволенного от оных с
пансионом, музыканта кларнетиста Михаила Тушинского» (1817–1852). Согласно
контракту, он работал на нижеследующих условиях:
«1. играть мне на кларнете примо с оркестром, впредь,
где от Дирекции назначено будет, также в концертах и столовой музыке в городе и
загородом, и в балах при Высочайшем Дворе, кроме публичных балов и маскарадов,
в городе даваемых;
2. находиться мне на всех пробах и репетициях в
назначенные от Дирекции часы;
3. употреблять все свои дарования на благо и пользу
Дирекции…»
Известно, что виртуозные инструменталисты зачастую
обладали дарованиями композиторов, что, несомненно, могло проявляться в такой
популярной в начале XIX века музыкальной форме, как
вариационная. Отметим, что три из восьми номеров рассматриваемого нами концерта
представляли собой сольные инструментальные пьесы в форме вариаций – для
гитары, кларнета и контрабаса. Остальной репертуар составляли: увертюра и арии
из опер, небольшая симфония и две инструментальные пьесы для валторны.
Безусловно, такой концерт становился эмоциональной кульминацией всего
праздника. Музыка играла здесь первостепенную роль и исполнялась на высоком
профессиональном уровне.
К этому же кругу праздников, устраиваемых в садах,
можно отнести и пятичасовую зрелищную программу под названием «Вокзал, или
Сельский праздник». Это представление, «на подобие даваемых в Париже, Тиволи,
Шантильи и проч.», было организовано в саду 2-го Мещанского собрания (в доме
барона Раля, № 48, вход с Мойки у Поцелуева моста) упомянутым выше музыкантом
Д. Даль’Окка.
Отметим, что в самом названии представления – «Вокзал,
или Сельский праздник» – был подчеркнуто выражен увеселительный характер вечера15
. Конечно,
Доменико Даль’Окка дал ему такое название не случайно. В истории столичной
жизни уже были примеры создания «вокзалов», и один из первых («фоксаль» на
Каменном острове) относился к 1777 году16
. Как мы знаем, эта идея получит и
дальнейшее свое развитие через устройство других вокзалов, в частности,
Екатерингофского (1820), «Заведения минеральных вод» в Новой Деревне (1834) и,
конечно же, знаменитого Павловского вокзала (1838), музыкальные вечера которого
являлись «первым постоянным концертным учреждением и постепенно приучили
публику к музыкальным развлечениям с более серьезной и обдуманной программой»17
.
В афише о «Вокзале» Даль’Окка, датированной 13 августа
1827 года, находим подробное красочное описание всего вечера с перечислением
включенных в него зрелищных номеров. Публике предлагалось огромное количество
разнообразных увеселений – как для взрослых, так и для детей. Cреди них большое место занимали цирковые номера –
вольтижировка, танцы на канате, фокусы: «Г. Кенфер с лошадьми и всем своим
обществом будет вольтижировать и танцевать на лошадях; между прочим г.
Кронвальд, принадлежавший к труппе г. Турниера, столь известного отличным своим
дарованием, представит пьяного крестьянина и будет переодеваться в разные
платья на всем скаку. При сем не будет никакой опасности, ибо вольтижировка
будет происходить в закрытом цирке. Будут также представлены штуки на
проволоке. Г-жа Тиханова танцевать будет на канате и будет на нем обедать,
сестра ее и все общество произведут под музыку разные танцы и штуки. Один
забавный карлик будет плясать по-казацки». «Для удовольствия детей» показывали
«кукольную и собачью комедии». На празднике также демонстрировалась
«безденежно, тем, кто пожелает» косморама с величайшими городами Европы и
живописные транспаранты.
«Почтеннейшая публика» могла входить в сад с 3-х часов
дня, все увеселения начинались в 5 часов и продолжались до 10 вечера, после
чего был сожжен фейерверк «о семи разных переменах», в комнатах устроен бал, а
в саду – иллюминация. В афише обговаривались организационные моменты, связанные
с погодными условиями и покупкой билетов: «В сей день все комнаты будут
освещены и открыты для публики. Фасад дома имеет 24 больших окна и 2 закрытых
балкона, где зрители могут поместиться в случае сырой погоды и видеть все
происходящие в саду. В случае же дурной погоды в этот день, праздник будет
отложен до первого хорошего дня. Гг. члены общества благоволят показать при
входе годовой свой билет и могут привести с собою только двух дам – за большее
же число платят наравне с гостями. Билеты для входа по 5 рублей с персоны (а с
детей – половину) можно получать у г-на Далл’Окка в средней Подъяческой, в доме
купца Васильева, в бельэтаже под № 277 и с 8 часов утра у швейцара общества».
Согласно рекламному тексту, «украшению праздника
содействовала хорошая музыка», которую «производили» «отличное общество цыган»,
исполнявших русские и цыганские песни и пляски «как в саду, так и в залах,
аккомпанируя себе на гитаре», и духовой оркестр, находившийся в саду с 3-х
часов дня.
В объяснительной записке в контору театральной
Дирекции Д. Даль’Окка перечисляет три подобных «вокзала», организованных им в
1828 году: «8 августа 1828 года я дал воксал вместе с г-ном Вагнером», «13
числа оного же августа я один дал воксал», «5 сентября 1828 года я дал другой
воксал в саду Танцевального общества». Из текста «объяснения» становится
понятно, что устройство «вокзалов» было делом весьма хлопотным. Более сложная
композиция праздника требовала и более четкой организации, поэтому устроителем
детально продумывался план вечера, программа концерта, его участники, в том
числе музыканты. Возникали, по-видимому, материальные трудности. Иногда
Далл’Окка вкладывал собственные деньги, чтобы увеселение состоялось. Так,
например, он пишет: «…заплатили г-ну Гонзага 500 рублей за три театра для живых
картин и еще одну большую пирамиду, за которую я заплатил свои деньги – 60
рублей».
Рассмотренные виды «садовых» развлечений стали, на наш
взгляд, основой для бурного развития увеселительных садов начиная с 1860-х
годов, когда они, по выражению Ф.В. Домбровского, «росли как грибы, и один
перечень их ставил петербургского жителя в тупик…»18
.
1
Лихачев Д.С.
Поэзия садов. К семантике садово-парковых стилей. Сад как текст. – СПб., 1991.
– C. 17.
2
Аттенгофен
Г.Л. Медико-топографическое описание С.-Петербурга, главного и столичного
города Российской империи / Пер. с нем. – СПб., 1820. – C. 30–31.
3
Михневич В.
Петербург весь на ладони. – СПб., 1874. – C. 114.
4
Стеклова И.А.
Феномен увеселительных садов в формировании культурной среды
Петербурга-Петрограда: Автореферат диссертации. – М., 1991. – C. 9.
5
См.: Конечный
А. Петербургские общественные сады в XIX веке
// Europa Orientalis.
– 1996. – № 1. – C. 37–50 (приводя эти сведения,
автор ссылается на «Cеверную пчелу» от 10 января 1839
года).
6
Михневич В.
Цит. соч. – С. 116–118.
7
Там же.
8
Бурьянов В.
Прогулка с детьми по Санкт-Петербургу и его окрестностям. Ч. 2. – CПб., 1838. – С. 265.
9
Там же.
10
Зубов Г.Н. О
положении военной музыки в России. – СПб., 1903. – C. 7.
11
Там же. – C. 1.
12
Подробнее о
пребывании Доменико Даль’Окка (Dall’Occa) в России см.: Порфирьева А.Л. Даль’Окка //
Музыкальный Петербург: Энциклопедический словарь. Т.1 (XVIII век). – CПб.,
1996 .– С. 293–294.
13
Зани (Цани)
де Ферранти, Марко Аврелио (1800/1802–1878) – итальянский скрипач и гитарист, в
Санкт-Петербурге с 1820 года, концертировал в 1821–1822 годах. См.: Петровская
И.Ф. Концертная жизнь Петербурга, музыка в общественном и домашнем быту.
1801–1859 годы. – CПб., 2000. – C. 174.
14
Бернард
(Бернхард) Ромберг (1767–1841) – виолончелист и композитор, из второго
поколения немецкой династии музыкантов. В Санкт-Петербурге в 1807(1808),
1811–1812, 1823 (1825) – 1830-х годах. Концертировал, играл в великосветских
салонах, преподавал (среди его учеников – Матвей Виельгорский). Подробнее см.:
Петровская И.Ф. Указ. соч. – С.161; Раабен Л. Жизнь замечательных скрипачей и
виолончелистов. – Л., 1969. – C. 60–70.
15
«Слово
«вокзал» («фоксаль») заимствовано из французского языка. Французы таким манером
произносили название загородного увеселительного заведения – vauxhall, произошедшее от имени его владелицы англичанки Джейн
Вокс» (См.: Гречук Н. Вокзальные развлечения // Санкт-Петербургские ведомости.
– 1999. – № 52. – С.18).
16
На страницах
«Санкт-Петербургских ведомостей» от 4 (15) июля 1777 года находим объявление:
«Сего июля 9 дня откроется на Каменном острову в новой галерее фоксаль, коего
содержатели господа Гротти и Шеневет ласкаются, что всяк найдет в сем месте к
совершеному своему удовольствию по вкусу расположенные украшения, музыку и
всякие забавы … За вход платит каждая особа по 1 рублю, за прочие же напитки,
равно как и за стол, особливо платить надобно …».
17
Финдейзен
Н.Ф. Павловский вокзал. Исторический очерк. 1838–1912 гг. – СПб., 1912. – C. 6.
18
Домбровский
Ф.В. Полный путеводитель по Петербургу и всем окрестностям. – СПб., 1896. – C. 80.
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы
материалы с сайта http://www.stmus.nm.ru/