Мифологическая
концепция мира в культуре древних греков
Реферат по
культурологии выполнила: студентка группы
2-НК-01
Иванова Айсена Владимировна
Якутский
государственный университет им А.К. Аммосова
Якутск
2003г.
Введение
Сущность
греческой мифологии становится понятной только при учете особенностей
первобытнообщинного строя греков, воспринимавших мир как жизнь одной огромной
родовой общины и в мифе обобщавших все многообразие человеческих отношений и природных
явлений. Греческую мифологию следует рассматривать не как привычную и
неподвижную картину (хотя и прекрасную), но в постоянно изменяющемся в
социальном и историческом контексте античного мира. Образы Аполлона, красивого
юноши с лирой в руках, Афродиты, исполненной женственности и привлекательности,
Афины Паллады, покровительницы справедливых войн, относятся к определенному
периоду развития греческой мифологии. Такими периодами являются: хтонический,
или доолимпийский, дофессальский; фессальский, олимпийский, классический или
героический. В героический период происходит централизация мифологических
образов вокруг мифологии, связанной с горой Олимп, и начинается переход к
художественно развитому и строгому героизму. По мере разложения общинно-родовой
формации складываются утонченные формы героической гомеровской мифологии. В
дальнейшем наивная мифология – своего рода единственная форма первобытного
мышления – гибнет как самостоятельное творчество и приобретает служебный
характер, став одной из форм художественного выражения разного рода
религиозных, социально-политических, моральных и философских идей
рабовладельческой полисной идеологии, превращается в философскую аллегорию,
широко используемою в литературе и искусстве.
Актуальность
этой работы мы видим в том, чтобы, приподняв завесу времени, посмотреть в
корень, в основу того, что заполняет нашу жизнь, делает ее ярче и богаче. Придя
в любой музей, мы оказываемся во власти прекрасных и удивительных созданий
античного мира. Греко-римская культура глубоко проникла в нашу литературу, в
нашу жизнь.
Глава 1.
Доолимпийский период
Процесс жизни
воспринимается первобытным созданием в беспорядочно нагроможденном виде,
окружающее материализуется, одушевляется и населяется какими-то непонятными
слепыми силами. Земля с составляющими ее предметами представляется первобытному
сознанию живой, одушевленной, все из себя производящей и все собой питающей,
включая небо, которое она тоже рождает из себя. Как женщина является главой
рода, матерью, кормилицей и воспитательницей, так и земля принимается как
источник и лоно всего мира, богов, демонов и людей. Поэтому древнейшую
мифологию можно назвать хтонической. В ее развитии прослеживаются определенные
этапы. На раннем этапе, т.е. на стадии собирательно-охотничьего хозяйства, сознание
ограничено непосредственно чувственным восприятием, непосредственно видимыми и
осязаемыми вещами и явлениями, которые одушевляются. Такая вещь, с одной
стороны, насквозь материальная, с другой – одушевленная первобытным сознанием,
есть фетиш, а мифология – фетишизм. Древний человек воспринимал фетиш как
сосредоточение магической, демонической или живой силы. А так как весь
предметный мир представлялся одушевленным, то он соответственно становился
насквозь магическим, и некое демоническое существо не отделялось от своей
«материальной оболочки». Так например, Зевс почитался первоначально в г.
Сикионе (Пелопоннес) в виде каменной пирамиды, на Ликейской горы в Аркадии – в
виде колонны, а Геру в г. Феспиях (Беотия) представляли как обрубок древесного
ствола, а на острове Самос – в виде доски.
Несмотря на все
позднейшее идейно-художественное развитие таких образов как Зевс, Гера,
Аполлон, Артемида, Афина, Дионис, Эрот, хариты и др., их продолжали почитать в
виде камней и кусков дерева (обработанных или необработанных) даже в период
наивысшего развития греческой цивилизации. Примером тому служит дельфийский
омфал, или «пуп земли». Когда-то Рея, желая спасти от своего мужа Кроноса
новорожденного Зевса, дала ему вместо младенца завернутый в пеленки камень, который
и был проглочен Кроносом. Извергнутый Кроносом, он был помещен в Дельфах как
центр земли и стал почитаться как святыня: его облачали в разные одежды и
умащали благовониями. Виноградная лоза и плющ первоначально не связывались с
Дионисом, который вначале был богом производительных сил природы вообще, а в
дальнейшем прочно вошли в его непременные атрибуты. Плющ был связан с культом
Диониса и был символом обильного виновозлияния, кипарис – с погребальным
культом, платан – с культом Аполлона, Геракла и др. героев, тополь был, как
символ горя, мрака и слез, лавровое дерево – наоборот, как символ счастья,
света, исцеления и было связано с культом Аполлона-врачевателя, дуб – прежде
всего с культом Зевса, видимо, как царь среди деревьев, оливковое дерево – с Афиной
Палладой и т.д.
Змей и змея –
наиболее типичные хтонические животные. Появление в поздних мифах героев,
убивающих драконов, является наилучшим свидетельством борьбы новой культуры с
хтонизмом вообще. Даже такие светлые и прекрасные богини, как Афина, имели свое
змеиное прошлое. На афинском акрополе в храме Афины Паллады содержалась
священная змея; в Аргосе змеи считались неприкосновенными.
Немалую роль в
культе и мифе играла собака, вплоть до представления человеческих душ в виде
хтонических собак. Волк имел ближайшее отношение к Аполлону; однако Зевс в
Аркадии тоже некогда почитался в образе волка. Особой популярностью
пользовалась мифология быка и коровы. Распространено было представление о
верховном божестве как о быке на Крите; в виде коня представлялся Посейдон.
Несомненно, сам
человек мыслился вполне фетишистски; его духовная жизнь целиком отождествлялась
либо с его функциями, либо со всем человеческим организмом. Фетишистски
представляется человеческий и вообще животный организм и его части. Например,
голова растерзанного вакханками Орфея плывет к Лесбосу, пророчествует и творит
чудеса. Глаза Медузы-горгоны превращают в камень все, на что она посмотрит. Из
зубов дракона появляются воинственные спарты – родоначальники фиванских царей.
Кровь тоже является носителем души. У раненого душа выходит через рану,
очевидно в виде крови. Патрокл вырвал из тела одновременно «душу и жало копья».
Фетишистское понимание охватывало всю природу, весь мир, который представлялся
как единое живое тело, на первых порах обязательно женское. Небо и земля, земля
и море, море и преисподняя очень слабо различались между собой в первобытном
сознании. Такое представление сохранилось в Греции еще в классическую эпоху,
когда говорили о Зевсе Олимпийском и Зевсе Подземном, о Посейдоне как
«земледержце» и «землепотрясателе» и в то же время о Посейдоне как о морском
божестве.
По мере
развития человек начинает интересоваться вопросами производства вещей, их
составом, их смыслом и принципами их строения. Тогда-то человек и научился отделять
«идею» вещи от самой вещи – так совершился переход к анимизму. Как и фетишизм,
анимизм (animus,
«дух», anima, «душа») имел
свою историю. Вначале существовало представление, что демон вещи неразделимы, и
если уничтожить вещь, то демон погибнет (подобно гамадриадам – божествам
дерева, умирающим с гибелью их дерева). В дальнейшем росло представление о
самостоятельности этих демонов, которые не только отличаются от вещей, он и
способны отделяться от них и пребывать вне их или после их уничтожения (дриады
– божества деревьев остающиеся в живых после смерти дерева) более или менее
продолжительный период времени. Первоначальный анимизм связан с представлением
о демонимизме как о некой силе злой или (реже) благодетельной, определяющей
судьбу человека. Внезапно нахлынув неизвестно откуда, он (называемый
преанимистический демон) мгновенно производит катастрофу и тут же бесследно
исчезает. По терминологии нем ученого Г. Узенера, преанимистический демон есть
не что иное, как «бог данного мгновения». Демон – это первоначально та внезапно
действующая сила, о которой человеку еще ничего неизвестно, его законченного
образа еще не существует, но он уже не является фетишем. С момента, когда
прежде безличный демон получает ту или иную индивидуализацию, происходит
переход от преанимизма к анимизму. Боги и демоны греческой мифологии мыслятся
как существа материальные, чувственные. Они обладают самым обыкновенным телом,
хотя возникшим из разных видов материи. Если древние греки представляли, что
самая грубая и тяжелая материя – это земля, вода же есть нечто более
разреженное, а воздух еще тоньше, чем вода, и тоньше воздуха – огонь, то демоны
состояли из всех этих стихий. Боги же состояли из еще более тонкой материи, чем
огонь – из эфира.
Древние
анимистические демоны представляются, как правило, в беспорядочном и
дисгармоничном виде. Т.н. тератологические мифы (от греч. «чудо», «чудовище»)
повествуют о чудовищах и страшилищах, символизирующих силу земли. Гесоид
подробно рассказывает о порожденных Ураном (небо) и Геей (земля) титанах,
циклопах и сторуких (особенностью сторуких была их чудовищность – 100 рук и 50
голов). Порождением земли и тартара является стоглавый Тифон, порождением земли
были эринии – страшные, седые окровавленные старухи с собачьими головами и со
змеями в распущенных волосах. Они блюдут уставы земли и преследуют всякого
преступника против земли и прав материнского родства. От эхидны и Тифона
рождаются чудовищная собака Орф, кровожадный страж Аида – Цербер, лернейская
гидра, Химера, Сфинкс, убивающая всех, кто не решит ее загадок.
Миксантропическими (т.е. соединившими в себе черты человека и животного)
демонами являются сирены (полуптицы – полженщины), кентавры (полукони –
полулюди). Все это примеры невыделенности в первобытном человеческом сознании
человека из природы, рассматривавшего себя как неотъемлемую ее часть.
В развитом
анимизме трансформация демона или бога приводит к антропоморфическому, т.е.
очеловеченному их пониманию. Именно у греков этот антропоморфизм достиг своего
наивысшего оформления и выразился в целой системе художественных или
пластических образов. Но каким бы совершенным ни был антропоморфический образ
бога, демона или героя в греческой мифологии, он всегда содержал в себе черты
более раннего, чисто фетишистского развития (совиные глаза Афины, коровьи – у
Геры).
Глава 2.
Олимпийский период. Ранняя классика
В мифологии
этого периода, связанного с переходом к патриархату, появляются герои, которые
расправляются с чудовищами и страшилищами, некогда пугавшими воображение
человека, задавленного непонятной ему и всемогущей природой. Аполлон убивает
пифийского дракона и основывает на этом месте свое святилище; убивает дракона
Кадм и на месте битвы основывает город Фивы, Персей убивает Медузу, Мелеагр –
калидонского вепря, а Беллерофонт – Химеру.
Вместо мелких
богов и демонов появляется один главный, верховный бог – Зевс, которому
подчиняются все остальные боги и демоны. Патриархальная община водворяется
теперь на небе, или что то же самое, на горе Олимп (отсюда понятия «олимпийские
боги», «олимпийцы»). Зевс сам ведет борьбу с разного рода чудовищами, побеждает
титанов, циклопов и других гигантов и заключает их в тартар. Появляются боги
нового типа. Женские божества, оформившиеся из многогранного древнего образа
богини-матери, получили новые функции в эпоху героизма. Гера стала
покровительницей брака и моногамной семьи, Деметра – культурного земледелия,
Афина Паллада – честной, открытой и организованной войны (в противоположность
буйному, анархическому и аморальному Аресу), Афродита – богиней любви и красоты
(вместо прежней дикой всепорождающей и все уничтожающей богини), Гестия –
богиней домашнего очага. Даже Артемида, сохранившая свои древние охотничьи
функции, приобрела красивый и стройный вид и превратилась в образец
дружелюбного и сердечного отношения к людям. Ремесла обрели покровителя в лице
Гефеста. Богами патриархального уклада стали Афина и Аполлон, которые славятся
мудростью, красотой и художественно-конструктивной деятельностью. Гермес из
прежнего примитивного божества превратился в покровителя всяческого
человеческого предприятия, включая скотоводство, искусства, торговлю, он водит
по дорогам земли и сопровождает души в царство мертвых. Не только боги и герои,
но и вся жизнь получила в мифах совершенно новое оформление.
Прежде всего
преображается природа, которая раньше была наполнена страшными и непонятными
для человека силами. Власть человека над природой значительно возросла, он уже
умел более уверенно ориентироваться в ней (вместо того, чтобы прятаться),
находить в ней красоту, использовать природу для своих надобностей. Если раньше
нимфы рек и озер – океаниды или нимфы морей – нереиды, а также нимфы гор,
лесов, полей и др. – это воплощения дикости и хаоса, то теперь природа
представляется умиротворенной и поэтизированной. Власть над морской стихией
принадлежит теперь не только грозному Посейдону, но и мудрому и спокойному
Нерею. Рассеянные в природе нимфы становятся предметом поэтического любования.
Всем правил
Зевс, и все стихийные силы оказались в его руках. Прежде он сам был и ужасным
громом, и ослепительной молнией, не было никакого божества, к кому можно было
бы обратиться за помощью против него. Теперь же гром и молния стали не более
чем атрибутами Зевса. Греки стали представлять, что от разумной воли Зевса
зависит, когда и для каких целей он ими воспользуется. Произошли изменения
окружения Зевса на Олимпе. Около него Ника – уже не страшный и непобедимый
демон, а прекрасная крылатая богиня, являющая собой символ мощи Зевса. Фемида
раньше ничем не отличалась от земли и была страшным законом ее беспорядочных и
стихийных действий. Теперь она воспринимается как богиня права и
справедливости, богиня правопорядка, находящаяся возле Зевса как символ его
благоустроенного царства. Детьми Зевса и Фемиды являются горы – веселые,
прелестные, благодетельные, вечно танцующие богини времен года и
государственного распорядка, справедливейшим образом ниспосылающие с неба
атмосферные осадки путем открывания и закрывания небесных ворот. Рядом с Зевсом
– Геба; онаявляется символом вечной юности, и мальчик – виночерпий Ганимед,
некогда похищенный орлом Зевса. Даже мойры – страшные и неведомые богини рока и
судьбы, управляющие всем мирозданием, трактуются теперь как дочери Зевса и
ведут блаженную жизнь на Олимпе. Мудрое, веселое и изящное окружение характерно
и для Аполлона с его музами, и для Афродиты с ее Эротом и другими игривыми
демонами любви, с ее харитами, с ее вечными танцами, улыбкой и смехом,
беззаботностью и непрерывными радостями.
Человеческий
труд тоже получил свое дальнейшее отражение в мифологии: по повелению богини
земледелия – Деметры Триптолем разъезжает по всей земле и учит всех законам
земледелия. Звери приручатся человеком – отголосок этого сохранился в мифе о
Геракле, усмирившем диких коней Диомеда. Гермес и Пан следят за стадами и не
дают их никому в обиду. Появляются мифические образы знаменитых художников
(среди них Дедал), которые поражают мир своими открытиями и изобретениями,
своим художественно-техническим творчеством. Дедал построил на Крите знаменитый
лабиринт минотавра, великолепные здания для спасшего его царя Кокала, площадку
для танцев Ариадны, соорудил крылья для полета с сыном Икаром. Посейдон и
Аполлон строят стены города Трои. Характерен миф об Амфионе. Своей игрой на
лире заставляющем камни складываться в стены города Фивы. Сохранились
мифологические предания о таких необыкновенных певцах, как Мусей, Эвмолп,
Фамирид, Лин и особенно Орфей, которым приписываются черты, характеризующие их
как деятелей восходящей цивилизации.
Подвиги Геракла
– вершина героической деятельности. Этот сын Зевса и смертной женщины Алкмены –
не только истребитель разного рода чудовищ (немейский лев, лернейская гидра,
керинейская лань, эриманфский вепрь и стимфалийские птицы), не только
победитель природы в мифе об авгиевых конюшнях и борец против матриархата в
мифе о поясе, добытом у предводительницы амазонок – Ипполиты. Если своими
победами над марафонским быком, конями Диомеда и стадами Гариона он еще сравним
с другими героями, то двумя подвигами, ставшими апофеозом человеческой мощи и
героического дерзания, он превзошел всех героев древности: на крайнем западе,
дойдя до сада Гесперид, он завладел несколькими яблоками, дарующими вечную
молодость; в глубине земли он добрался до самого Цербера и вывел его на
поверхность.
Тема победы
смертного человека над природой звучит и в других греческих мифах олимпийского
периода. Когда Эдип разгадал загадки Сфинкса, она бросилась со скалы; когда
Одиссей (или Орфей) не поддался завораживающему пению сирен и невредимо проплыл
мимо них, сирены в тот же момент погибли. Когда аргонавты благополучно проплыли
между скал Симплегад, которые до тех пор непрестанно сходились и расходились,
то Симплегады остановились навсегда. Когда же аргонавты прибыл в сад Гесперид,
те рассыпались в пыль, и только потом приняли свой прежний вид.
Глава 3.
Поздний героизм
Процесс
разложения родовых отношений, формирования раннеклассовых государств в Греции
нашел отражение в греческой мифологии, в частности в гомеровском эпосе. В нем
отразилась переходная ступень между старым, суровым героизмом и новым,
утонченным. Примеров воинской доблести у Гомера сколько угодно, но у него же
много примеров религиозного равнодушия, доходящего даже до критики
авторитетнейших из богов. Герои в этой мифологии заметно смелеют, их свободное
обращение с богами растет, они осмеливаются даже вступать в состояние с богами.
Лидийский царь Тантал, который был сыном Зевса и пользовался всяческим
благоволением богов, возгордился своей властью, огромными богатствами и дружбой
с богами, похитил с неба амброзию и нектар и стал раздавать божественную пищу
обыкновенным людям. Диомед вступил в рукопашный бой с Аресом и Афродитой.
Салмоней и вовсе объявил себя Зевсом и стал требовать себе соответствующих
божеству почестей. Конечно, все эти неблагочестивые или безбожные герои несут
то или иное наказание. Но это уже первые признаки того периода греческой
истории, когда мифология станет предметом литературной обработки. Для этой
эпохи разложения героической мифологии характерны мифы о родовом проклятии,
приводящем к гибели целые поколения. Фиванский царь Лай украл ребенка и был за
эо проклят отцом ребенка. Проклятие лежало на всем роде Лая: сам он погиб от
руки собственного сына Эдипа. Покончила с собой Иокаста – жена сначала Лая, а
потом Эдипа, узнав, что Эдип – ее сын. Вступив в единоборство, погибли два сына
Эдипа – Этеокл и Полиник, потом погибли и их сыновья. Проклятие легло и на род
Пелопа – сына Тантала. Преступления самого Тантала были приумножены его
потомством. Пелоп обманул возницу Миртила, пообещав полцарства за помощь в
победе с царем Эномаем, и попал под проклятье Миртила, в результате чего
сыновья Пелопа Артей и Фиест находятся во взаимной вражде. Артей по
недоразумению убивает собственного сына, подосланного Фиестом; за это он
угощает Фиеста зажаренным мясом детей Фиеста. Свою жену Аэропу,
способствовавшую козням Фиеста, он бросает в море и посылает сына Фиеста к
самому Фиесту, чтобы его убить, но, понявший козни Артея, сын Фиеста убивает
Артея. Один из сыновей Артея Агамемнон погибает от руки собственной жены
Клитеместры и своего двоюродного брата Эгисфа. Того же убивает сын Агамемнона
Орест, за что его преследуют богини-мстительницы эринии. Характерно, что
очищение от своего преступления Орест получает не только в святилище Аполлона в
Дельфах, но и в Афинах – решением ареопага (светского суда) под
председательстве Афины Паллады. Так выход из тупика общинно-родовых отношений
возникает уже за пределами первобытного строя,
на путях афинской государственности и гражданственности.
Известны два
мифа, по которым можно проследить, как греческая мифология приходила к
самоотрицанию. Прежде всего это был миф, связанный с Дионисом – сыном Зевса и
смертной Симелы, который прославился как учредитель оргий и бог неистовых
вакханок. Эта оргиастическая религия Диониса распространилась по всей Греции в
7 в. до н.э., объединила в своем служении богу все сословия и потому была
глубоко демократической, направленной к тому же против аристократического
Олимпа. Экстаз и экзальтация поклонников Диониса создавали иллюзию внутреннего
единения с божеством и тем самым как бы уничтожали непроходимую пропасть между
богами и людьми. Поэтому культ Диониса, усиливая человеческую
самостоятельность, лишал его мифологической направленности. Возникшая из культа
Диониса греческая трагедия использовала мифологию только в качестве служебного
материала, а развившаяся также из культа Диониса комедия прямо приводила к
резкой критике древних богов и к полному их попранию. У греческих драматургов
Еврипида и Аристофана боги сами свидетельствуют о своей пустоте и ничтожестве;
явно, что мифология и в жизни, и в греческой драме приходит к самоотрицанию.
Другой тип мифологического самоотрицания возник в связи с образом Прометея. Сам
Прометей – божество, он либо сын титана Иапета, либо сам титан, т.е. он или
двоюродный брат Зевса, или даже его дядя. Когда Зевс побеждает титанов и
наступает героический век, Прометей за свою помощь людям терпит от Зевса
наказание – он прикован к скале в Скифии или на Кавказе. Наказание Прометея
понятно, поскольку он противник олимпийского героизма, т.е. мифологии связанной
с Зевсом. Поэтому в течении всего героического века Прометей прикован с скале.
Но вот героический век подходит к концу, незадолго до Троянской войны –
последнего большого деяния героического века – Геракл освобождает Прометея.
Между Зевсом и Прометеем происходит великое перемирие, которое означает
торжество Прометея, даровавшего людям огонь и зачатки цивилизации, сделавшего
человечество независимым от бога. Таким образом, Прометей, будучи сам богом,
разрушал веру в божество вообще и в мифологическое восприятие мира. Недаром
мифы о Дионисе и Прометее распространились на заре классового общества, в
период формирования греческой полисной системы.
Художественная
разработка древних оборотнических мифов тоже свидетельствует о самоотрицании
мифологи. В эллинистическо-римский период античной литературы выработался даже
специальный жанр превращений, или метаморфоза. Обычно имеется ввиду миф,
который в результате тех или других перипетий заканчивается превращением
фигурирующих в нем героев в какие-нибудь предметы неодушевленного мира, в
растения или в животных. Например, Нарцисс, иссохший от любви к собственному
отражению в воде, превращается в цветок, получивший его имя. Гиакинф умирает,
проливая свою кровь на землю, и из этой крови вырастает цветок гиацинт.
Кипарис, убивший оленя, очень сожалел об этом и от тоски превратился в дерево
кипарис. Все явления природы одушевлялись, считались живыми существами в
далеком прошлом – мифическом времени, но теперь в этот поздний героический век
утратили свою мифичность, и только людская память поздней античности сохранила
воспоминание о мифическом прошлом, находя в этом уже одну художественную
красоту.
Заключение
Процесс жизни
воспринимается первобытным созданием в беспорядочно нагроможденном виде,
окружающее материализуется, одушевляется и населяется какими-то непонятными
слепыми силами. Поэтому древнейшую мифологию можно назвать хтонической. Сам
человек мыслился вполне фетишистски; его духовная жизнь целиком отождествлялась
либо с его функциями, либо со всем человеческим организмом. По мере развития
человек начинает интересоваться вопросами производства вещей, их составом, их
смыслом и принципами их строения. На этом заканчивается доолимпийский период
мифологии.
Вслед за ним
идет олимпийский период, или классика. Завораживающий мир расцвета богов и
героев.
Поздний
героизм: греческая мифология пришла к самоотрицанию. Человек стал увереннее
чувствовать себя в окружающем мире, и мифы стали терять свою «достоверность»,
превращаясь в сказки, поэмы, песни и театральные постановки.
Список
литературы
Латышев В.В.,
Очерк греческих древностей; СПб; 1899
Кагаров Е.Г.,
Культ фетишей, растений и животных в Древней Греции; СПб; 1989
Токарев С.А.,
Мифы народов мира; 1-й том; М; 1991
Кун Н.А.,
Легенды и сказания Др. Греции; М; 1987