Чтение вслух как культурная традиция
А. И. Рейтблат
Чтение позволяет осуществлять коммуникацию, не ограниченную
временем и пространством, с помощью запечатленных на бумаге словесных текстов. Социальная
его функция заключается в том, чтобы «наладить связь между индивидами через совместное
использование символических форм, которые превосходят индивидуальную способность
повседневного наблюдения, которые переносят нас, по словам Ортеги, на "вершину
времени"»1.
Переход от устной коммуникации к письменной связан с урбанизацией,
с переходом от традиционного сельского образа жизни к городскому. Господствующие
на селе социальные структуры, базирующиеся на традиционных образцах поведения, жестко
закрепленных типах действия в различных жизненных ситуациях, тесно связаны с устным
общением. Лишь в городе, предлагающем множество конфликтующих между собой образцов
поведения, появляется потребность в таком универсальном посреднике, как печатное
слово.
Однако переход от устной коммуникации к чтению (впрочем,
в определенных жизненных сферах речевое общение, разумеется, остается) занимает
столетия и не завершился и к нашим дням. В ходе его получили распространение промежуточные
формы, когда печатный текст воспринимается на слух.
Культурологи обычно подчеркивают различия устной традиции
и печати как форм социальной коммуникации (устный текст эмоционален, тесно связан
с ситуацией и говорящим, невелик по объему, как правило, и способствует консолидации
небольшой группы; печатное слово отчуждено, более абстрактно, обеспечивает связь
с отдаленными во времени и пространстве людьми). Однако воспринят печатный текст
может быть как в ходе чтения «про себя», так и на слух, т.е. здесь на ином уровне
воспроизводится оппозиция «устное—печатное». Каждая из этих форм имеет свою специфику.
В первом случае реципиент может сам выбрать подходящий темп восприятия, способен
при необходимости повторно вернуться к нужному фрагменту текста или, напротив, прервать
чтение до другого случая и т.д. Во втором восприятие развивается только линейно,
чтец задает его темп и, кроме того, используя интонацию, существенно влияет на ход
и результат рецепции. Восприятие на слух в большей степени обращено к сфере чувств,
чем чтение «про себя».
Чтение про себя - процесс более интимный, он предполагает
развитую субъективную сферу. Известно, что в европейской культурной традиции чтение
про себя как основной тип чтения ввели пуритане. На ранних стадиях распространения
чтения чтение вслух, как более привычная, более близкая к речевому общению форма,
практиковалось гораздо чаще (характерно, что при обучении чтению вначале читают
вслух).
Дневники и воспоминания дают обильный материал для демонстрации
того, какую роль играло чтение вслух в Пушкинскую эпоху. Прежде всего отметим, что
была широко распространена практика коллективного чтения, когда в кругу семьи или
дружеской компании (или наедине с другом, возлюбленной) довольно большие по объему
произведения читались вслух (лицом, способным прочесть текст наиболее четко и выразительно,
либо по очереди). Вот несколько примеров. В.И. Панаев вспоминал, как в конце
XVIII в., когда он был ребенком, «при наступлении долгих зимних вечеров сестра Татьяна
учредила раза три в неделю чтение вслух. Матушка и все мы собирались в гостиную,
садились вокруг стола: сестра читала — мы слушали»2. В.А. Инсарский, сын уездного
чиновника, вспоминал о жизни в Пензе в 1820-х гг.: «Если случались зимние
вечера, когда мы не ходили в гости и к нам не приходили гости, когда
мы не давали балов и когда не давалось таких балов ни у кого из наших
знакомых — тогда вечера эти посвящались чтению». Бывало это и в тесном семейном
кругу. Отец вечерами «усаживал всю семью» вокруг большого круглого стола, за которым
обедали и пили чай, читал вслух и разъяснял непонятные места 3. П. П. Семенов-Тян-Шанский
писал в мемуарах о жизни в помещичьей усадьбе в 1830-х гг.: «Собравшиеся к нам гости
заслушивались отца, когда он читал громко приходившие к нам сочинения Пушкина, Жуковского,
а также произведения тогдашнего драматического искусства»4. И.М. Сеченов писал:
«"Мертвые души" мне удалось слышать вскоре по их выходе в свет в чтении
большого приятеля нашего дома курмышского судьи Павла Ильича Скоробогатого. Он славился
умением читать и, очевидно, любил читать в обществе. По крайней мере, каждый раз,
что он приезжал к нам, его упрашивали прочитать что-нибудь новое, и он охотно делал
это, привозя иногда даже с собою литературные новости. Таким образом в один из его
приездов и были прочитаны им "Мертвые души"»5. Е.Н. Водовозова писала
про помещика, офицера в отставке, который в конце 1820-х гг. «читал вслух (молодой
жене и ее двоюродной сестре. — А.Р.) Пушкина, а также сочинения Руссо и Вольтера
в подлиннике, так как все трое прекрасно знали французский язык»6. Зоолог и писатель
Н.П. Вагнер, увлекавшийся в детстве (в середине 1840-х гг.) романами А.Дюма, П.Феваля,
А. Вельтмана и др., вспоминал, что «впечатление, производимое этими романами, еще
усиливалось от того, что они читались, как новинки, в семейном кругу, где общий
интерес захватывал каждого и увеличивался общим настроением»7.
Читали вслух не только в дворянских, но и в мещанских,
купеческих, священнических семьях, но иные по характеру тексты. М.К. Чалый, сын
провинциального мещанина, вспоминал о 1820-х гг.: «В эти длинные зимние вечера
к нам частенько приходил кто-нибудь из родственников — провесть вечер
в душеспасительных беседах с дедушкой... Тут нередко читались Четьи-минеи или Печерский
патерик. Чтение прерывалось обильными комментариями дядюшки , великого
книжника»8. Ф.Д. Бобков, сын крепостного, писал про конец 1830-х гг.: «Матушка моя,
хорошо знавшая грамоту, постоянно читала дома вслух или жития святых, или Евангелие.
Особенно сильное впечатление производило на меня чтение Страстей Господних
Каждую субботу перед иконами зажигались восковые свечи и матушка читала
вслух псалтырь, кафизмы и молитвы»9.
Приведем еще примеры чтения в дружеской компании. А.В.
Никитенко вспоминал, что у драгун, квартировавших в 1818 г. в городе Острогожске
Воронежской губернии, на вечеринках «всегда не последнюю, а часто и главную роль
играло чтение. Иные из офицеров отлично декламировали иногда целые драмы. Тут я
в первый раз услышал "Эдипа в Афинах" Озерова и познакомился с произведениями
Батюшкова и Жуковского, которые тогда только что появились в свет. Мы буквально
упивались их музыкой и заучивали наизусть целые пиесы..."10 Л.Ф. Пантелеев
писал о несколько более позднем времени и иной социальной среде следующее: «В
1840-х гг. соберется, бывало, несколько человек, и если не усядутся
за карты, то и примутся за чтение какого-либо классического произведения. Бедность
тогдашней общественной жизни достаточно объясняет это расположение перечитывать
в кружках вещи, уже давно каждому известные, но все же способные доставлять большое
художественное наслаждение»11.
Чтение вслух устанавливало коммуникативные связи двух типов:
во-первых, слушателей с автором читаемого текста и, во-вторых, между слушателями.
В ходе чтения присутствовавшие обменивались мнениями о персонажах, книге, ее авторе
и т.д., нередко спорили и в результате вырабатывали некую общую точку зрения или
хотя бы сближали свои позиции. Подобное обсуждение способствовало социальной интеграции,
сплочению группы, в которой происходит чтение, что было особенно важно в «закрытой»,
замкнутой среде (семья, школьный класс, военное подразделение и т.п.). Вот два примера.
М.А. Дмитриев писал про свою жизнь с женой в конце 1820-х гг.: «По вечерам, особенно
зимою, оставаясь одни, читали мы вместе: по большей части она, а я слушал. Здесь,
кроме удовольствия, производимого самим чтением, оно доставлялось еще и тем, что
возбуждало мысль нашу и служило поводом иногда к самым интересным суждениям и разговорам
между нами по случаю какой-нибудь мысли, какого-нибудь происшествия, встреченного
в книге»12. В.Д. Кренке, который в первой половине 1830-х гг. служил в Гренадерском
саперном батальоне в Курляндской губернии,-вспоминал, что у офицеров «чтение вслух
было самым приятным и самым полезным занятием; чтец имел право остановиться, а слушатели
остановить его на той мысли или на том изречении автора, которые обращали на себя
внимание; при этом завязывались споры, за и против, которые нередко затягивались
за полночь и возобновлялись на следующий день, когда спорящие обдумают наедине новые
подтверждения своим мнениям или опровержения противникам. Для чтения и днем, и вечером
собирались кружки, в 3, 4 и 5 человек, и было очень прискорбно, когда чтение приходилось
прерывать картами»13.
Следует отметить далее, что тогда гораздо более широко,
чем сейчас, практиковалось чтение вслух детям (гувернантками, педагогами в школах).
Ф.И. Буслаев вспоминал, например, как во время его учебы в пензенской гимназии
(1828—1833) преподаватель литературы «читал с нами сам или заставлял читать кого-нибудь
из нас произведения писателей, как старинных, например, Ломоносова, Державина, Фонвизина,
так и особенно новейших, какими тогда были Батюшков, Жуковский, Пушкин; очень любили
мы и наш учитель повести Бестужева »14. Но родители маленьким детям читали
вслух довольно редко, скорее, напротив, дети читали вслух родителям. Приведем несколько
примеров. Д.Н. Свербеев, происходивший из состоятельной дворянской семьи, вспоминал
о том, как в детстве, в начале XIX в., утром «по приказанию батюшки читал ему всегда
отрывки из какой-нибудь летописи, из русской истории князя Щербатова,
из "Ядра Российской истории" князя Хилкова, либо стихи Ломоносова, Хераскова,
Кантемира, Сумарокова, Державина »15. Е.А. Драшусова также вспоминала
про своего деда-помещика: «Его настольной книгой были "Деяния Петра Великого"
Голикова, и когда по воскресеньям собиралась к нему обедать его многочисленная семья,
то нас, внучат, которых был легион, он заставлял по выбору прочитывать несколько
страниц из его любимой книги »16. А.Е. Розен писал о том, как в
1810-х гг. в поместье «после обеда отец отдыхал с час, и, пока не засыпал, я должен
был читать ему или газету, или из книги »17. Н.Г. Залесов вспоминал о
том, как в конце 1830-х гг. «по временам к нам приезжала воспитательница
моя, тетка, страшная охотница до таинственных рассказов, и она меня заставляла по
вечерам читать ей вслух романы г-жи Радклиф с описанием страшные подземелий и привидений»18.
Н.А. Полевой, сын купца, писал про начало XIX в.: «Лет восьми я уже читал вслух
— матери моей романы, отцу же библию и "Московские ведомости"»19.
Тут сказывался определенный культурный стереотип: чтение
(а тем более вслух) расценивалось как работа, и, соответственно, исполнять ее должно
было лицо, обладавшее более низким статусом. Можно привести несколько примеров этого
применительно к разным социальным сферам. И.К. Зайцев, который был крепостным в
1820-х гг., вспоминал про своего помещика: «Коли скучно ему, а читать лень или не
может, посылает за мною; он уже знал, что я читаю недурно, и бывало по целым ночам
читаю ему »20. Н.С. Соханская в своих мемуарах сообщает, что в 1834 г.
в Харьковском институте благородных девиц дежурная воспитанница читала вслух начальнице
Четьи-минеи 21. По воспоминаниям С. В. Капнист-Скалон, сенатор П.И. Полетика во
время своего туалета заставлял камердинера читать вслух «Историю государства Российского»
Карамзина 22. Наконец, фрейлина С.С. Киселева рассказывала А.О. Смирновой-Россет
в 1838 г., что ездит в Петергоф зимой на неделю: «Император работает, а я ему читаю
какой-нибудь роман или мемуары»23.
Широко было распространено тогда чтение литераторами своих
произведений в кружках, салонах или на специальных званых вечерах 24, а также в
литературных обществах 25.
Не следует забывать также, что в тот период представители
всех сословий в регулярно посещаемой церкви слышали чтение вслух богослужебных текстов.
Подводя итоги, подчеркнем: сейчас печатный текст обычно
воспринимается путем индивидуального чтения «про себя», и нередко по аналогии подобным
же образом трактуется чтение и других исторических периодов. Однако применительно
к прошлому подобный подход оказывается не совсем адекватным. Анализ исторических
источников (воспоминаний, переписки, рисунков, картин и др.) показывает, что в первой
половине XIX в. печатный текст воспринимался на слух не менее, а возможно, и более,
часто, чем путем чтения «про себя».
Список литературы
1 Riesman В The Oral Tradition, the Written Word and the Screen
Image. Yellow springs, 1956. Р. 24.
2 Панаев В.И. Воспоминания // Вестник Европы. 1867. Т.
3. С. 213.
3 Инсарский В.А. Половодье. СПб., 1875. С. 265, 268.
4 Семенов-Тян- Шанский П. П. Мемуары. Пг., 1917. Т. 1.
С. 84.
5 Сеченов И.М. Автобиографические записки. М., 1945. С.
11.
6 Водовозова Е.Н. На заре жизни. М., 1987. Т. 1. С.
53.
7 Вагнер Н. Как я сделался писателем? // Рус. школа.
1892. № 1. С. 34.
8 Чалый М.К. Воспоминания. Киев, 1890. С. 18.
9 Бобков Ф.Д. Из записок бывшего крепостного человека
// Исторический вестник. 1907. № 5. С. 448.
10 Цит. по: Писатели-декабристы в воспоминаниях современников.
М., 1980. Т. 2. С. 42.
11 Пантелеев Л.Ф. Воспоминания. М., 1958. С. 221. О чтении
вслух в среде художников см.: Ракова М.М. Круг чтения русского художника первой
половины XIX в. // Русское искусство нового времени: Исследования и материалы. М.,
2000. Вып. 6. С. 170—172.
12 Дмитриев М.А. Главы из воспоминаний моей жизни. М.,
1998. С.282.
13 Кренке В.Д. Быт саперов 50 лет назад // Исторический
вестник. 1885. № 8. С. 290.
14 Буслаев Ф. И. Мои воспоминания. М., 1897. С. 61.
15 Свербеев Д.Н. Записки. М., 1899. Т. 1. С. 51.
16 ***[Драшусова Е.А.] Жизнь прожить не поле перейти
// Рус. вестник. 1881. № 9. С. 120. См. также: Печерин В.С. Оправдание моей жизни
// Наше наследие. 1989. № 3. С. 97.
17 Розен А.Е. Записки декабриста. Иркутск, 1984. С.
64.
18 Залесов Н.Г. Записки // Рус. старина. 1903. № 4. С.
45. О чтении вслух старшим родственникам см. также: Бакунин М.А. Собр. соч. и писем.
М., 1934. Т. 1. С. 82; Арсеньев И.А. Слово живое о неживых // Исторический вестник.
1887. № 1. С. 71.
19 Полевой Н.А. Автобиография // Николай Полевой: Материалы
по истории русской литературы и журналистики тридцатых годов. Л., 1934. С. 83.
20 Зайцев И. К. Воспоминания старого учителя // Рус. старина.
1887. № 6. С. 666.
21 Соханская Н.С. Автобиография. М., 1896. С. 22, 32.
22 Капнист -Скалон С.В. Воспоминания // Записки и воспоминания
русских женщин XVIII — первой половины XIX века. М., 1990. С. 330.
23 Смирнова- Россет А.О. Дневник. Воспоминания. М.,
1889. С. 235.
24 См., напр.: Литературные салоны и кружки: Первая половина
XIX века. М.; Л., 1930; А.С. Грибоедов в воспоминаниях современников. М., 1980.
С. 101, 107—109; А.С. Пушкин в воспоминаниях современников. М., 1974. Т. 2. С.
9, 27-29, 39, 151.
25 См., напр.: Базанов В. Вольное общество любителей российской
словесности. Петрозаводск, 1949; «Арзамас»: Сборник. Кн. 1—2. М., 1974; и др.
Для подготовки данной работы были использованы материалы
с сайта http://ec-dejavu.ru/