Ландшафт как земное тело человека и его
герменирование
В.Л. Каганский
Для качественно дифференцированного пространства размер,
расстояние — существенны. Тем более масштаб. Этому феномену и понятию не повезло
— оно стало в обыденной речи синонимом размера (истинное и первоначальное значение
слова «крупномасштабный» — изображенный и/или рассматриваемый с высокой степенью
подробности). Масштаб — отношение между объектом в реальности и его отображением,
описанием, представлением его смысла (на карте, но и не только). Однако масштаб
— еще и категория ландшафта. Если какой-либо объект может быть тождественен сам
себе без оговорок, то для ландшафта это утверждение верно лишь при сохранении масштаба.
С детства зная из школы о природных зонах или больших экономических районах, мы
их никогда и нигде не видим; они существуют в одном масштабе (мелком), а наша деятельность
протекает в другом (крупном). В мелком масштабе существуют государства, в среднем
— города и их агломерации (например, Подмосковье), далее, двигаясь к увеличению
масштаба, мы имеем дело с районами города и природными урочищами, отдельными зданиями,
непосредственным жизненным миром жилища. Мы легко мирились бы с такой ситуацией,
если бы от масштаба к масштабу можно было бы переходить легко и просто. Но это
— не так.
Каждый масштаб подобен цельной сфере реальности. В каждом
из них свои характерные формы, закономерности, понятия и траектории перемещения.
Смысл объекта и фрагмента ландшафта зависит не только от масштаба рассмотрения,
но и пребывания, существования. В крупном масштабе города — скопления кварталов,
горы — хаос отдельных вершин, сельская местность — лоскутное одеяло полей; в среднем
масштабе города «оказываются » звездообразными телами, горы — линиями хребтов, сельская
местность — сгустками полей вокруг деревень; в мелком и сверхмелком масштабе городские
системы предстают роями точек, горные страны — четкой системой с характерным ритмом
хребтов и долин, сельские территории — сплошным ковром с узелками городов. Даже
функция (использование) объекта и/или территории производно от масштаба: большие
судоходные реки связывают, интегрируют территории, но каждый отдельный участок реки
— барьер, препятствие связям территорий на разных берегах.
Обычное представление о лестнице масштабов, порожденное
практикой вкладывания мелких объектов как целых в крупные, удобно — но сомнительно,
ибо вкладываются физические площади и объемы, но не понятия и смыслы (точный аналог
текста: «Евгений Онегин» — не сумма текстов строф или глав романа). Масштаб — особый
тип контекста; пространство культурного ландшафта полимасштабно: каждой его части,
месту отвечает целый спектр смыслов, значений, функций. Конкретный кусочек пригородного
ландшафта — одновременно и мозаика пустошей, полей и «дачных участков»; и часть
системы привычного большого сельского хозяйства; и уникальная «малая родина» (например,
долина реки Лутосни — Шахматове А. Блока); и охранная зона аэродрома (нельзя строить
башен); и часть водосборного бассейна р. Москвы и пригородных лесов и мн. др. Выяснять,
что это за место, что оно значит, для чего оно нужно, что с ним можно и нельзя делать,
бессмысленно вне конкретного масштаба, а их много.
В каждом месте наслоены не только вещественные компоненты
природного ландшафта (рельеф, почва, климат, растительность и пр.), но и масштабные
уровни. Каждое место, всякий ландшафт — сложная картина интерференции масштабов,
их взаимодействия, компромисса и конфликта 6. По-видимому, столь трудно осваиваемая
аналогичная идея полимасштабности истории все же описывает более простую ситуацию.
По масштабам разведены во всяком ландшафте и уровни владения,
контроля, пользования — другое дело, как именно и насколько компромиссно. Впрочем,
к ландшафту вряд ли приложимо понятие абсолютной собственности; оно, как и вообще
все понятия, описывающие вещи вне контекста, т. е. в дан-
--------------------------------
6 Категория масштаба приложима и к пространству художественных
текстов. Его анализу — жанру литературоведения, семиотики и пр. — явно не хватает
категорий, что могут быть почерпнуты из морфологии ландшафта (даже реконструкции
Ю.М. Лотмана тусклы). Ландшафт — прототип описания иных пространств. Картина феномена
ландшафта может быть выражена достаточно общими категориями — пространство, место,
масштаб, удаленность, форма, позиция и пр. Постоянно уподобляя ландшафт тексту,
я уверен в эвристичности обратного хода — уподобления текста ландшафту, видения
текста как ландшафта.
ном случае безотносительно масштаба, трудно приложимо к
полимасштабным средам. Хотя бы потому, что собственность предполагает возможность
как переноса, так и полного уничтожения ее предмета; первое для ландшафта немыслимо,
а второе, помимо утраты, означает еще и ущерб всем смежным по горизонтали и вертикали
собственникам. Множество конфликтов в ландшафте — конфликты не столько между разными
частями, местами-соседями, сколько между масштабными уровнями, в каждом из которых
пространство устроено по-своему. Каждый масштаб — еще и уровень смыслополагания,
поэтому в «межмасштабных» конфликтах не бывает абсолютно правого. Понятия объект,
тождество, собственность, истина — масштабно не инварианты. Экологические кризисы
(не только) нередко обусловлены тем, что издержки (последствия) и эффекты (польза)
заданы в разных масштабах, пространственных и временных: одни масштабы процветают
за счет других.
Жизнь человека, даже если он сидит сиднем, разворачивается
во многих разных масштабах. Он предъявляет к своей среде требования, жестко зависимые
от масштаба. Человек также имеет свой собственный спектр масштабов, в котором обычно
бывают доминантные масштабы, связанные с образом жизни. Они различны у крестьянина,
обычного горожанина, летчика. Размер личности связан с богатством и размахом масштабного
спектра и отчасти индицируется им. Один человек живет в доме и квартале, другой
еще в городе и пригороде, третий — в регионе и государстве; иные редкие живут в
Европе, всей Евразии, на Земле, в Солнечной системе... Адекватность взаимодействия
людей между собой и с ландшафтом связана со способностью проживать всю полноту масштабного
спектра, от навыков концентрации на необходимом масштабе и переключения с масштаба
на масштаб. Полимасштабности ландшафта отвечает полимасштабность групп живущих в
нем людей. Разные группы основывают свое жизненное понимание и поведение на переживании
и (семантическом) использовании разных масштабов. Рисуя образ традиционного общества,
И. Хейзинга удивлен, сколь много людей занято не культивированием своих крошечных
доменов, но семантическим освоением и связыванием не только разных и далеких мест,
но и всего спектра масштабов.
Полимасштабность обеспечивает поразительную особенность
ландшафта — его почти бесконечную емкость для смыса и деятельности: разные утилитарные
и неутилитарные способы «использования ландшафта возможны в разных ландшафтных нишах.
Число и разнообразие таких ниш увеличивается еще и наличием временных масштабов,
выражающихся, в частности, во многих разных системах — периодичности, ритмичности
и сезонности. Примерно так ландшафт служит средой жизни для огромного числа популяций
(видов) живых организмов; многие из них занимают не отдельные, только им предназначенные
ячейки пространства, но используют некоторые фрагменты пространственно-временных
масштабных спектров.
Сказанное ниже не должно показаться странным — мир ландшафта
для современной цивилизации экзотичен: как нельзя ни о каком месте говорить, чем
оно занято, безотносительно масштаба, так и о человеке нельзя сказать, где он живет,
— по той же причине. Ни локализовать объекты, ни охарактеризовать их вне конкретного
масштаба нельзя; но раз так, нельзя их и отождествить. В мире ландшафта вещи и события
не существуют «сами по себе»; академически это называется отсутствием масштабно
инвариантных феноменов (хотя структуры вещей и событий, идеальные их модели могут
быть масштабно инвариантными и изучаться как таковые). Присущее всякому ландшафту
местное население — не просто жители конкретного места, даже умеющие им осмысленно
пользоваться; местное население — население полимасштабного места 7. Равно и нельзя
в общем случае говорить о тождественности двух мест жизни людей, если у них нет
существенного совпадения масштабной локализации. Конфликт соседей очень часто —
результат их масштабного диссонанса.
Всякому живому культурному ландшафту присуща масштабная
сбалансированность, даже гармония масштабов. Устойчивый комплекс ландшафтов включает
масштабно-дополнительные элементы; простейший пример такого сбалансированного комплекса
— большая традиционная семья, ее члены «специализированы» и на определенных масштабах.
Тогда любой кризис, происходящий в мире ландшафта и/или видимый из этого мира как
своеобразная проекция, имеет симптомом, основанием или последствием утрату баланса
в масштабном спектре. Не исключение и кризис культуры.
-----------------------
7 Важен и сложен вопрос: обитатели большого города — его
горожане? Если они живут в своем кусочке, а город в целом им не дан, то нет оснований
считать их его жителями. Так, основная масса «москвичей» живет в Кунцево, Люблино,
даже Замоскворечье... (Ср.: Каганский В.Л. К феноменологии урбанизированных ландшафтных
сред//Городская среда: проблемы существования. М.: ВНИИТАГ, 1990.)
Ныне, когда процессы унификации набрали столь большую силу,
что их опасность начинает осознаваться, важнее подчеркнуть не унифицируемую упорядоченность
(хотя бы она могла представляться, на первый взгляд, хаосом).
Нормальный ландшафт — равно антитеза хаосу и такту, равномерной
повторяемости стандартных элементов. Естественное чувство заставляет нас любоваться
(и чисто зрительно, и эйдетическим зрением) и деревьями в лесу, и крестьянскими
домами, и самими деревеньками, и всей тканью культурного ландшафта... Здесь — ритм
сходных, не тождественных элементов и их размещения. Но ритм индуцирует специфичный
масштаб; стоит сказать сильнее: коли есть смысловой ритм, то и качественно (а не
только количественно) масштаб вполне реален. Ритмов так же много, как и масштабов.
И ландшафт — я все наращиваю его образ, вынужденно односторонне-когнитивный, — еще
и континуум масштабов и ритмов. Поэтому многое в эйдетической, смысловой явленности
ландшафта роднит его с музыкой; иные страницы «Музыки как предмета логики» А.Ф.
Лосева читаются как логическая пропедевтика феноменологии ландшафта. Недостаток
места не позволяет говорить более о ритме, умном порядке фокальных элементов, визуальных
и символических доминант путей и траекторий.
Видимо, теперь читателю становится яснее, почему всякое
вторжение в ландшафт столь катастрофично и хуже, чем даже полное разрушение одной
части ландшафтного пространства: это вторжение ломает весь спектр масштабов и ритмов.
Между превращением в ничто одного места ландшафта и уничтожением единичной вещи
нет ничего общего. Сплошность ландшафта делает его уязвимым, разрушение единичного
места имеет далекие последствия.
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы материалы
с сайта http://ec-dejavu.ru/