Шарлотта Бронте. Городок
Люси
Сноу рано лишилась родителей, но ей повезло с близкими людьми, которые не
оставляли девочку на произвол судьбы. Так, частенько Люси живала в доме своей
крестной, миссис Бреттон, нестарой еще вдовы и милейшей женщины. У миссис
Бреттон был сын Джон, который, впрочем, не обращал на ровесницу Люси никакого
внимания. Однажды в доме Бреттонов появился еще один обитатель — шестилетняя,
не по годам развитая девочка Полли Хоум; её отец отправлялся на Континент
развеять горе после смерти жены. Несмотря на большую разницу в возрасте, между
Полли и Джоном завязалась нежная преданная дружба.
Прошло
восемь лет. Люси поступила на место не то служанки, не то компаньонки к одной
пожилой даме; семейство Бреттонов она к этому времени потеряла из виду. Когда
её хозяйка умерла, Люси вспомнила слышанные ею как-то слова о том, что молодые
и небогатые англичанки хорошо могут устроиться на Континенте, и решила
отправиться в путь, ибо жизнь её на родине обещала скорее всего быть монотонной
и безрадостной. Люси Сноу не стала долго задерживаться в Лондоне, куда попала
впервые в жизни, и уже через несколько дней взошла на палубу корабля, идущего в
Европу.
На
корабле её попутчицей оказалась другая юная англичанка, мисс Джиневра Фэншо.
Эта бойкая, сыпавшая французскими словечками особа несколько лет провела в
европейских пансионах и теперь отправлялась продолжать образование в пансион
мадам Бек в Виллетте; родители Джиневры отнюдь не были людьми состоятельными, и
за учение её платил дядя и крестный мосье де Бассомпьер, Целью путешествия Люси
также была столица королевства Лабаскур город Виллетт, в котором без труда
узнается Брюссель.
В
Виллетте Люси никого и ничего не знала; по подсказке некоего молодого
англичанина она отправилась разыскивать гостиницу, но потеряла дорогу и
оказалась у дверей дома с вывеской «Пансион для девиц мадам Бек». Время было
позднее, и девушка решила постучаться, чтобы получить здесь ночлег, а если
повезет — и работу. Хозяйка пансиона, которая была без ума от всего
английского, за исключением протестантской веры, тут же взяла Люси бонной к
своим детям. Мадам Бек была сама благожелательность, но, когда Люси легла
спать, бесцеремонно исследовала её вещи и сделала слепок с ключей от рабочей
шкатулки девушки. Как показало время, мадам Бек была сущим Игнатием Лойолой в
юбке: любезная со всеми настолько, чтобы ни в коем случае никого против себя не
восстанавливать, она компенсировала внешнюю мягкость неотступным тайным
надзором; жизнь в её пансионе была устроена по иезуитскому принципу укрепления
тела и ослабления души учениц, с тем чтобы последняя становилась легкой и
безропотной добычей католического духовенства.
Вскоре
мадам Бек освободила Люси от обязанностей бонны и назначила учительницей
английского. Новая должность ей понравилась, и она прекрасно с ней справлялась.
Прочие учительницы не представляли из себя ничего особо примечательного; ни с
кем из них у Люси не завязалась дружба. Однако среди педагогов пансиона имелось
одно исключение — кузен начальницы, преподаватель литературы мосье Поль
Эманюэль. Это был корсиканской внешности и небольшого роста мужчина лет сорока,
вспыльчивый, взбалмошный, порой раздражающе требовательный, но при этом
чрезвычайно образованный, в душе добрый и благородный. Долгое время он был
единственным представителем сильного пола, допущенным к воспитанницам пансиона,
но со временем появился и второй — молодой доктор-англичанин мистер Джон.
Благородством облика и приятным обращением доктор тронул сердце Люси Сноу, его
общество стало доставлять ей искреннее удовольствие; да и хозяйка пансиона,
хоть и была не первой молодости, вроде бы питала какие-то надежды на его счет.
Сам же доктор Джон, как постепенно выяснилось, был глубоко неравнодушен к одной
из подопечных мадам — той самой Джиневре Фэншо, с которой Люси познакомилась по
пути из Англии.
Джиневра
была особой весьма приятной наружности и твердо знала, чего хочет; а хотела она
выйти замуж за человека состоятельного и, еще лучше, титулованного. На
ухаживания «буржуа» доктора Джона она отвечала холодной насмешливостью — еще
бы, ведь ею был увлечен человек в высшей степени светский (светский хлыщ и
повеса, по мнению Люси) полковник де Амаль. Как ни пыталась Люси объяснить
Джиневре разницу между лощеной пустотой полковника и высоким благородством
доктора, та и слушать её не желала. По иронии судьбы Люси пришлось как-то
выступить в роли полковника де Амаля — в день именин мадам Бек в пансионе
устраивался праздник, гвоздем которого был спектакль, поставленный силами
учениц под руководством мосье Поля. Мосье Поль чуть не силой заставил Люси
сыграть светского кавалера, счастливого соперника благородного увальня; роль
была Люси глубоко отвратительна, но справилась она с ней великолепно.
Вскоре
после праздника настало время каникул. Все обитатели пансиона разъехались, и
Люси осталась предоставленной сама себе. В долгих раздумьях в ней все больше
крепло ощущение полного одиночества в мире; ощущение это переросло в душевную
муку, и Люси слегла в горячке. Как только у нее достало сил встать с постели,
она вышла прочь из пансиона и отправилась в полубреду и без цели бродить по
улицам Виллетта. Зайдя в церковь, она вдруг испытала непреодолимую
необходимость исповедаться, как это в тяжелую минуту делают католики. Священник
внимательно выслушал её, протестантку, но, пораженный редкой искренностью слов
и глубиной переживания исповедницы, не нашел слов утешения. Люси не помнит, как
вышла из церкви и что с ней было дальше. Очнулась она в постели в уютном
незнакомом доме. Но лишь на первый взгляд дом был полностью незнакомым — скоро
Люси стала различать отдельные предметы, где-то ею уже виденные; не сразу она
поняла, что видела их в детстве в доме миссис Бреттон. Действительно, это был
дом, именуемый «Терраса», где жила миссис Бреттон и её сын Джон, знакомый нам
доктор, в котором Люси не признала друга детства. Именно он подобрал её, без
чувств лежавшую на ступенях церкви. Велика была радость узнавания. Следующие
недели Люси провела в Террасе в дружеском общении с милейшей миссис Бреттон и
её сыном. С Джоном Люси, помимо прочего, разговаривала и о Джиневре, всячески
пытаясь раскрыть ему глаза на недостойный предмет его любви, но до поры до
времени Джон оставался глух к её увещеваниям. В правоте Люси он убедился,
только когда в концерте увидел, как Джиневра с подругами лорнируют его мать и
явно насмехаются над нею. Люси пришло время возвращаться в пансион. Джон обещал
писать ей и обещание свое сдержал. В письмах его не сияло пламени чувств, но
грело ровное их тепло.
Несколько
недель спустя Люси и миссис Бреттон с Джоном снова отправились в концерт. Вдруг
посреди представления раздались крики «Пожар!» и началась паника. Из давки Джон
спас юную леди, которую толпа оттеснила от сопровождавшего её мужчины. Оба
оказались англичанами, и не просто англичанами, а давнишними, но не сразу
узнанными, знакомыми наших героев — Полли Хоум, ныне графиней де Бассомпьер, и
её отцом, унаследовавшим графский титул и это имя вместе с солидным состоянием
от своего французского родственника. Эта нечаянная встреча, собственно, положила
конец нежной дружбе Джона и Люси. Давнишняя привязанность между Джоном и Полли
вспыхнула с новой силой; прошло немного времени, и они поженились. Это были
люди, вся жизнь которых являет собой череду светлых моментов, не омраченных
слишком уж тяжкими страданиями. Люси Сноу к числу таких людей не принадлежала.
Тем
временем сильно переменились отношения Люси и мосье Поля. Они стали теплее,
спокойнее; Люси поняла, что часто раздражавшая её придирчивость преподавателя
литературы проистекала не из вздорности его характера, а от того, что он был к
ней неравнодушен. Словом, они крепко сдружились. Дружба эта, грозившая в конце
концов окончиться браком, вызвала нешуточное беспокойство мадам Бек, которая
вообще-то сама не прочь была сделаться мадам Эманюэль, и всей их семейной
клики. Составился настоящий заговор с целью предотвратить возможную пагубную
женитьбу доброго католика мосье Поля на еретичке. Заговорщики, будучи
католиками, действовали весьма странным с точки зрения нормального человека
методом. Священник отец Силас, тот самый иезуит, которому Люси когда-то
исповедалась, рассказал ей историю Поля Эманюэля. В молодости мосье Поль был
влюблен в Жюстин-Мари, дочь процветающего банкира. Но так как к тому времени
собственный его отец прогорел на каких-то темных сделках, родители его
возлюбленной восстали против брака и вынудили девушку уйти в монастырь, где та
вскоре и умерла. Храня, несмотря ни на что, верность своей любви, мосье Поль
Эманюэль принял обет безбрачия, а когда отец Жюстин-Мари тоже разорился дотла, стал
тратить все свои заработки на содержание людей, разбивших его счастье. Сам же
он жил скромно, даже не держал прислуги. Эта история беззаветного благородства
могла, конечно, кого-то отвратить от желания связать судьбу с мосье Полем, но
только не Люси Сноу.
Видя,
что замысел провалился, семейная клика прибегла на сей раз, казалось бы, к
верному способу расстроить нежелательный брак. Используя самоотверженное
благородство мосье Поля, его задумали отправить на три года в Вест-Индию, где у
родственников его невесты после разорения остались какие-то земли, которые
могли бы принести доход при условии, что ими займется верный управляющий. Мосье
Поль согласился, тем более что на этом настаивал его духовник отец Силас, один
из вдохновителей клики. В преддверии расставания Люси и мосье Поль дали друг
другу клятву через три года соединить свои судьбы.
На
прощание Люси получила от благородного жениха королевский подарок — с помощью
богатых друзей он снял для нее дом и приспособил его под школу; теперь она
могла уйти от мадам Век и начать свое собственное дело.
Долго
тянулась разлука. Поль часто писал Люси, а она не теряла времени, трудилась не
покладая рук, и вскоре её пансион стал вполне преуспевающим. И вот прошло три
года, этой осенью Поль должен возвратиться из изгнания. Но, видно, не судьба
Люси обрести счастье и успокоение. Семь долгих дней неистовствовала над
Атлантикой буря, пока не разбила в щепы все попавшие в её власть корабли.
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://briefly.ru/