Праведный отрок Артемий Веркольский

Коняев Н. М.

Память
— 23 июня (6 июля) и 20 октября (3 ноября)

На
Русском Севере, меж крутых берегов, поросших то темным ельником, то светлыми,
выстланными беломошником сосновыми борами, течет река Пинега. На правом берегу
этой реки, в старинном русском селе Верколе, и родился крестьянский мальчик
Артемий.  

В
этом же 1532 году закончилась земная жизнь великого русского святого Александра
Свирского.

Еще
в этом году преставился, простудившись на охоте, царь Василий III Иоаннович.
Правительницей страны стала Елена Глинская — мать трехлетнего наследника
престола, будущего царя Иоанна Грозного.

1.

Сами
по себе столь значимые в истории России события непосредственного отношения к
будущей короткой жизни Артемия не имели…

Он
родился в крестьянской семье, и родители его — отец Косьма по прозвищу Малый и
мать Аполлинария — как занимались земпепашеством, так и продолжали заниматься.

Небогата
северная земля.  

Коротко
— всего три месяца! — здешнее лето. Много трудов надобно приложить, чтобы
вырастить на этой земле хлеб...

Некогда
внимать дальним слухам, некогда думать о пустом... 

Схватили
в Москве при попытке побега в Литву дядю царицы — Михаила Глинского... Казнили
за попытку поднять восстание дядю наследника престола - князя Андрея
Старицкого... Необыкновенно возвысился любимец Елены Глинской — боярин Иван
Овчина-Телепнев-Оболенский...  

Вести
об этом, может быть, даже и не доходили до затерянной в лесных чащобах Верколы… 

Когда
умерла правительница страны Елена Глинская, ее любимца — князя Ивана
Овчину-Телепнева-Оболенского бросили в тюрьму и заморили голодом. Началась
борьба в окружении восьмилетнего наследника престола. Выходцы из Литвы Бельские
боролись с природными Рюриковичами — Шуйскими.  

Победили
Шуйские...

"Князь
Шуйский поселился на дворе нашего дяди, князя Андрея... — вспоминал потом сам
Иоанн Грозный. — Нас же с единородным братом моим начали воспитывать, как
чужеземцев или последних бедняков. Тогда натерпелись мы лишений и в одежде, и в
пище. Ни в чем воли не было, но все делали не по своей воле и не так, как
обычно поступают дети. Припомню одно: бывало, мы играем в детские игры, а князь
Иван Васильевич Шуйский сидит на лавке, опершись локтем о постель нашего отца
и, положив ногу на стул, а на нас не взглянет - ни как родитель, ни как
опекун... Кто же может перенести такую кичливость? Как исчислить многочисленные
страдания, перенесенные мною в юности?" 

2.

Повторим,
что об этих происходящих в далекой Москве событиях ничего не знали и не могли
знать в Верколе.

Артемий
рос…

Как
и принято было на Руси, родители воспитывали его в страхе Божием и христианском
благочестии.  

Артемий
вырос кротким и послушным мальчиком. Может быть, даже более тихим, чем хотелось
его родителям.  

Известно,
что уже с пяти лет — в тот год умерла в далекой Москве правительница Елена
Глинская и начали морить голодом в тюрьме ее любимца, боярина
Овчину-Телепнева-Оболенского — разлюбил Артемий детские игры стал чуждаться
общества сверстников.

Холодны
и долги зимы на Пинеге.  

Коротко
и жарко здешнее лето.  

Коротко
и детство у здешних ребят.  

Как
и все веркольские дети, Артемий рано начал помогать отцу в нелегкой
крестьянской работе.  

Смолянисто-душно
пахнут густые ельники, на лесных пожнях тучами налетают на косцов комары, горит
лицо от них. И манят, манят в такую жару берега Пинеги, где раскалены солнцем
прибрежные камни, где обжигает ноги чистый речной песок, где, прохладная и
светлая, струится сама Пинега. Но некогда отлучиться с пожни — коротко северное
лето... 

Шуйские
недолго торжествовали победу. 

Хотя
и был увезен в Белоозеро и там задушен Иван Бельский, но скоро скончался и
князь Иван Васильевич Шуйский.  

По
приказу тринадцатилетнего царя псари затравили Андрея Шуйского.

Федора
Шуйского отправили в ссылку — власть снова вернулась в руки Глинских.

И
подрастал, подрастал грозный царь.

Говорят,
что, когда родился он, по русской земле прокатился гром, молния блеснула, земля
поколебалась...

И
чем старше он становился — все смутнее и страшнее становилось на Руси.  

Когда
он в семнадцать лет венчался на царство, страшные забушевали в Москве пожары…
Падали колокола, а по улицам ходили прозванные "сердечниками" чародеи
и вынимали сердца из людей...

Но
еще до этих пожаров, еще до венчания шапкою Мономаха грозного царя, при
рождении которого гром гремел, молния блистала и дрожала поколебленная земля, в
далекой северной Верколе 6 июля 1544 года прогремела своя гроза.

Артемий
был на пашне, когда из-за черного ельника встала огромная, во все небо, туча.
Тугой порыв ветра налетел из-за кустов, вихрем взметнуло пыль и сухую траву,
раздался оглушительный треск, и молния ударила в дерево, под которым, укрываясь
от дождя, молился двенадцатилетний отрок Артемий.  

С
молитвою и взошел он на небеса.  

Когда
подбежали к мальчику взрослые, тело его было уже бездыханным, а в изумленно
распахнутые глаза заливалась дождевая вода.   

3.

Неисповедимы
пути Господни.  

Непостижим
для ума человеческого Божий Промысел.

Неведомо
было веркольцам, что милосердный и премудрый Господь восприял в Свои небесные
обители душу праведного раба Своего, отрока Артемия, чтобы стал он там перед
Его Престолом молитвенником и заступником небесным за грешных людей...

Не
поняли этого односельчане Артемия.

Так
тихо, так молитвенно, в таком послушании жил отрок, что и не разглядели его
веркольцы, не успели рассмотреть за своими заботами и трудами...

Долго
стояли они над бездыханным телом, крестились испуганно. По суеверию своему
считали они неожиданную кончину блаженного отрока — судом Божиим, наказавшим
мальчика за какие-то тайные согрешения.

Плакала
Аполлинария, мать Артемия, тяжело вздыхал отец Косьма, прозванный Малым...  

Неумолимы
были односельчане.

—
Нельзя, — говорили они, — хоронить отрока. Великий грешник, видать, был, коли
постигла его такая небесная кара.

Отнесли
тело в глухой лес, положили там на землю, покрытую белым мхом. Сверху прикрыли
хворостом и берестою и поставили изгородь...

И
ушли. И скоро забыли об Артемии.  

На
тридцать два года забыли... 

4.

Эти
тридцать два года — годы правления царя Иоанна Грозного.

Большие
дела творил государь.  

Слухи
о них теперь и до далекой Верколы доходили.

В
1553 году Казань покорена была. Потом Астрахань. Потом в Ливонии государь
воевал.  

Потом
совсем уж дивные появились слухи. Будто бы, осерчав на москвичей, забрал семью
государь и переехал в Александровскую слободу. Началась на Руси опричина.  

Опричники
казнили на Москве без суда, убивали людей прямо на улицах. Не пощадили даже
святителя, митрополита Филиппа. Выволокли из Успенского собора и увезли в
Тверской Отроч монастырь. Там и задушил страдальца, исповедника правды страшный
Малюта Скуратов.

А
потом грозный царь уже не людей казнил — целые города. Когда казнили Новгород,
монахов забивали палками, а простых новгородцев привязывали к саням и
сбрасывали в Волхов.

О
этих казнях в Верколе услышали от прибежавшего из Новгорода монаха.  

Рассказывал
инок, что и в Пскове не принял Иоанн Грозный хлеба-соли от горожан... И тогда
подошел к нему псковский юродивый Никола и сказал:

—
Покушай, Иванушка, хлеба-соли. Одной человеческой кровью сыт не будешь... 

Крестился
Агафоник, дьячок церкви Николая Чудотворца, вспоминая рассказы монаха… 

Сегодня
пошел в лес по ягоды, а все одно страхи московские из головы не идут. Снова и
снова осенял себя крестным знамением Агафоник.

И
вот перекрестился еще раз и узрел свет посреди сосновой чащи!

Сморгнул
дьячок, но не пропал свет.  

Ближе
подошел Агафоник…  

Под
вековыми соснами покосилась прогнившая оградка, а в ограде — над кучей лесного
мусора свет сияет. Стоит над землей и никуда не уходит.

Помолился
Агафоник и только тогда вступил за полусгнившую оградку. Разрыл ветки,
приподнял потемневшую бересту и увидел, что на земле отрок лежит, будто только
что и заснул...

И
еще раз осенил себя Агафоник крестным знамением, узнавая в отроке сверстника
своего Артемия, убитого грозою тридцать с лишним лет назад. Только состарился
за эти годы Агафоник — морщинистым лицо стало, выпали зубы, волосы на висках
побелели от седины, а Артемий таким же юным, как тогда, тридцать два года
назад, остался... 

Весть
о находке дьячка быстро по Верколе разнеслась. Отправились веркольские мужики в
лес.  

Бородатые,
степенные, стояли они над нетленным телом Артемия. Многие из мужиков моложе
Артемия были. Только от родителей и слышали о том, как убила молния на пашне
мальчика.  

—
Не будешь слушаться, — пугали родители, — будешь грешить. Бог и накажет тебя,
как Артемия! Бог все видит...

И
вот уже не из этих детских страхов, а въяве явился Артемий перед ними. Не
тронутый ни дикими зверями, ни беспощадным тлением, лежал он на беломошнике,
такой же чистый и светлый, каким и был.

Долго
спорили мужики, что делать с телом.

Одни
предлагали здесь закопать в землю, другие говорили, что надобно перевезти тело
в церковь.  

На
том и порешили.  

Отвезли
Артемия в веркольскую церковь святителя Николая Чудотворца, положили в гробу на
паперти, прикрыв сверху берестою, которая и в лесу покрывала Артемия.

Было
это в 1577 году.

И
никому из веркольских мужиков и в голову тогда не пришло, что не грешника они
отыскали в лесу, а праведного чудотворца...  

Опять
не разглядели веркольцы Артемия... 

Ну,
а состарившейся Аполлинарии, матери праведного отрока, было в ту ночь видение.
Под утро предстали перед нею два дивных юноши. Один в дорогой одежде, в алом
плаще, в узорчатых сапогах... Другой же — босой, в простой холщовой
косоворотке.

И
были это первохристианский мученик, римский воин Уар и ее сын Артемий...

Небесное
свечение исходило от них. 

5.

А
следующим годом отмечают наши летописи вспышки эпидемических заболеваний на
новгородской земле. Попущением Божьим распространилась на двинской земле
страшная лихорадка — трясовица. Многие умирали. Особенно часто — женщины и
дети...

Пришла
болезнь и в семью веркольского крестьянина Каллиника. Заболел сынишка. На
глазах таял…  

Всю
ночь молился отец об исцелении сына.  

И
уже под утро вспомнил вдруг Каллиник об Артемии, которого знал еще по детским
годам, нетленное тело которого в прошлом году перевозил из леса в церковь.  

Не
стал медлить отец — совсем худо становилось сыну...  

Пошел
в церковь Николая - Чудотворца, припал на паперти к гробу, а потом, отломав
кусочек бересты, прикрывавшей нетленные мощи, привязал к нательному кресту
больного сынишки.

И
выздоровел сын.

Обрадованный
отец рассказал о чуде односельчанам — и словно спала пелена с глаз. Теперь ясно
увидели они то, что не могли разглядеть ни при земной жизни отрока Артемия, ни
при обретении нетленных мощей. Толпами собирались теперь веркольцы у гроба
отрока Артемия, пели молебны и творили память о праведнике.  

И
умилосердился Господь — отступила от Верколы злая болезнь.

С
этого дня начала расти слава праведного Артемия, веркольского чудотворца.  

Уже
не только веркольцы шли к гробу праведного отрока. Толпы скорбящих притекли в
Верколу из соседних сел. Шли за помощью к праведному Артемию поморы с берегов
Белого моря, шли рыбаки с Мезени, мчались на оленьих упряжка зыряне и
самоеды...

Все
новые и новые исцеления совершались у чудотворцева гроба.  

Начали
совершаться исцеления и вдалеке от Верколы, по молитве к праведному отроку
Артемию.  

6.

И
все еще царствовал грозный царь Иоанн IV Васильевич.

В
1578 году военное счастье отвернулось от его армии. Начались неудачи в
Ливонской войне, а тут еще и Стефан Баторий объявил войну России, взял Полоцк,
Великие Луки, осадил Псков... Иван Грозный предлагал возвратить ливонские
города, но Баторий требовал в придачу и Псков.  

В
седьмой, и уже последний, раз женился Иоанн Грозный. В жены взял Марфу Нагую.
Еще — убил в припадке гнева своего старшего сына Ивана, требовавшего помочь
осажденному Пскову.

Псков
— слава Богу — поляки не взяли.  

В
1581 году в деревне Киверова Гора было заключено перемирие с поляками на десять
лет. Иоанну Грозному пришлось уступить полякам всю Ливонию.  

А
в 1583 году заключили мир и со шведами, отдав им Ивангород, Ям и Копорье...

А
на следующий год, собравшись поиграть в шашки, умер Иоанн IV Васильевич
Грозный...  

В
том году, и устроили веркольцы при церкви Николая Чудотворца особый придел,
куда перенесли мощи праведного отрока Артемия, положив их в новый гроб. 

Повторим
еще раз, что события, происходящие в пинежском селе Веркола, очень мало были
связаны с событиями, происходившими в Москве, точно так же, как события жизни
царя Иоанна Грозного никак не связаны с событиями жизни крестьянского отрока
Артемия.  

И
если мы и рассматривали одновременно жизнь русского царя и крестьянского
мальчика, то только потому, что у Господа нашего нет больших и малых людей, нет
сословия благородного и подлого. Все равны перед Богом. И чистая молитва
крестьянского мальчика порою слышнее Господу, чем пышные молебны...  

Все
в руце Господа.  

В
Его воле из ничего сотворить всё, а из всего — ничто. Величие превратить в
ничтожество, а ничтожество — в величие...

В
Евангелии от Матфея сказано:  

"Тогда
приведены были к Нему дети, чтобы Он возложил на них руки и помолился, ученики
же возбранили им.

Но
Иисус сказал: пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне, ибо таковых
есть Царство Небесное".

Подобно
этим детям пришел ко Господу и праведный отрок Артемий.  

Пришел
с чистой молитвою и светлой душою, с сердцем, наполненным кротостию и
послушанием.  

И
Господь взял его к Себе, в Свои небесные обители, чтобы был Артемий
молитвенником и ходатаем перед Престолом Божиим за всех страждущих и
угнетенных, за своих земляков-веркольцев и за всех православных христиан. 

7.

Великие
чудеса происходили четыре столетия подряд и продолжают происходить и сейчас по
молитвам к праведному отроку.

Однажды
разболелись глаза у жителя Холмогор Иллариона Артемиева. Потерял он зрение и до
того отчаялся, что пытался даже удавиться, но соседи помешали ему. Услышав о
чудесах, проистекающих от мощей Артемия, Илларион обратился к праведному отроку
с усердной молитвой.

И
в тот же час прозрел, и увидел в видении святого Артемия…

Он
стоял перед Илларионом с посошком в левой руке, с крестом — в правой.

—
Человече! — сказал Артемий. — Пошто ты страдаешь? Восстань! Христос через меня
исцеляет тебя. Иди в Верколу и приложись к гробу моему! 

А
Симеона Казаринова, плывшего из Мангазеи в Архангельск по Северному Ледовитому
океану, спас праведный отрок Артемий от потопления. Тогда поднялась такая
жестокая буря, что уже прощались друг с другом мореходы в ожидании смерти. Но
потом опомнились, помолились отроку Артемию — и сразу утихло море... 

8.

Монастырь
же возник так.

В
1635 году ехал в Мезень воевода Афанасий Пашков, знакомый уже многим поколениям
русских людей по гениальной книге "Житие протопопа Аввакума".  

У
поворота на Верколу возница остановил сани.

—
Чего ты? — спросил воевода.

—
Нешто к чудотворцу Артемию не заедем поклониться?

—
Поспешай своей дорогой! — приказал воевода. — Недосуг сегодня...

И
вот разболелся у Пашкова сын Иеремия (Еремей), тоже хорошо знакомый нам по
книге протопопа Аввакума. Мальчик был уже почти при смерти, когда Пашков,
вспомнив свою греховную торопливость, дал обет съездить с сыном к праведному
отроку Артемию.  

Услышав
это, Иеремия сам встал и, держась за оконце, спросил отца: "Каким путем
надо ехать к чудотворцу Артемию?"

Пятьдесят
верст надобно было проделать Пашковым, но когда они приехали в Верколу, когда
приложились к святым мощам, Иеремия сразу излечился.  

А
отец его в лесу, где были найдены мощи праведного отрока, построил на месте
сгнившего сруба церковь во имя чудотворца Артемия, устроил келии, поставил
ограду.  

В
1647 году по указу царя в эту монашескую пустынь и были перенесены святые мощи
Артемия. Веркольцы были этим очень недовольны, но, думается, что дело тут не
только в царском указе. Мощи праведного Артемия туда и вернулись, куда отнесли
их жители Верколы после той памятной грозы.

Пристойнее
было находится им теперь в монастыре.  

Строг
— "друг к другу в келию без великой нужды не ходить, разговоров неполезных
всемерно уклоняться, в коридорах для бесед не останавливаться, быть и наедине
всегда одетому, почитать друг друга, особенно старших летами" —
монастырский, словно с жизни праведного отрока и списанный Устав... 

9.

На
Русском Севере, меж крутых берегов, поросших то темным ельником, то светлыми,
выстланными беломошником сосновыми рощами, течет река Пинега.

Холодны
и долги зимы на Пинеге.  

Коротко
и жарко здешнее лето.  

Смолянисто-душно
пахнут густые ельники, на лесных пожнях тучами налетают на косцов комары, горит
лицо от них. И манят, манят в такую жару берега Пинеги, где раскалены солнцем
прибрежные камни, где обжигает ноги чистый речной песок, где, прохладная и
светлая, струится сама Пинега.  

Но
некогда отлучиться с пожни — коротко северное лето...

Зато
зимы здесь долгие, снежные…

И
так спокойно, так тихо вокруг, что далеко слышна здешняя молитва, до самого
неба достигает она, где предстоит престолу Божию крестьянский мальчик —
праведный отрок Артемий и молится Богу о всех нас…

Четыре
с половиной столетия молится… 

"Вышняго
повелением тученосным облако небо помрачившим, и молниям блистающим, грому же
восшумевшу с прощением, испустил еси душу твою в руце Господеви, премудро
Артемие, и ныне предстоиши Престолу Владыки всех, о иже верою и любовию
приходящим к раце твоей, подаяя исцеление воем неотложно, и моляся Христу Богу
спастися душам нашим!"

Список литературы

Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.portal-slovo.ru/