Галлюциногены (рольособенностей культуры, история открытияи современные взгляды)
…Наше обычное бодрствующеесознание — это всего лишь одна частная разновидность сознания, тогда как вездевокруг нас за тончайшей завесой находятся потенциальные возможности сознаниявсецело иного, достаточно лишь приложить усилия, и мы почувствуем, что онирядом. Ни одно описание вселенной в её целостности не может быть окончательным,если оно не принимает во внимание эти другие формы сознания. Всё зависит оттого, как их рассматривать, — ибо они не являются продолжением обычногосознания. Они расширяют спектр восприятия, хотя и не дают готовых описаний; ониоткрывают новые пространства, но не предлагают их карты (William James The Varieties of Religious Experience NewYork: Modern Library, 1902; pp. 378-379).
ВВЕДЕНИЕ
С давних времён людииспользовали различные части растений в качестве пищи, а некоторые, как строительныематериалы. Некоторые растения, однако, натолкнули людей на их использование вином качестве. Это растения, чьи свойства – «одурманивать» – может, вотдельных случаях, изменять пребывающее в бодрствующем состоянии сознание.Особое место среди психотропных веществ занимают психодизлептики (синонимы:галлюциногены, психоделики, психотомиметики, деперсонализаторы, психотогены), впервую очередь диэтиламид лизергиновой кислоты (ЛСД), мескалин (пейотль),семена ипомеи, мускатный орех, псилоцибин, эрготамин и др. В соответствии сзаконодательством РФ- эти вещества относятся к наркотическим веществам и запрещеныдля применения на человеке. Соответственно запрещены их производство и импорт.В то же время в соответствии с международным правом они контролируются не какнаркотические вещества, а как психотропные, находящиеся в списке № 1 Конвенциио психотропных веществах (1971).
Галлюциногены — это препараты,которые вызывают галлюцинации, иллюзии и бред. Общей чертой, отличающей их отдругих видов наркотических веществ, является способность изменять восприятие, настроение,характер мышления (Психодизлептики, как и все наркотические вещества, вызываютэйфорию, изменение сознания, расстройства восприятия, мышления способныформировать пристрастие, наркоманическую зависимость; отличие их эффектов отдействия прочих наркотиков не только количественное: меньшая степень эйфории,но большая — расстройств сознания, восприятия и мышления). Все психодизлептики,и это главное, вызывают спонтанную, неуправляемую, часто не связанную свнешними раздражителями психопатологическую продукцию. Этот наплыв, психическийавтоматизм, дезорганизует психику до степени психоза. Поэтому не случайны такиеназвания этого класса веществ как «галлюциногены», «фантастики»,«психотомиметики». Если опиаты вызывают расстройства познавательной функции, эмоций,поведения, стимуляторы — расстройства восприятия, в том числе параноиднуюнастроенность интерпретации, снотворные — расстройства эмоций и мышления, топсиходизлептики вызывают одновременное расстройство всех психических функций навсех уровнях. Химически не связанный с этой группой веществ фенциклидин (ФЦД)также изменяет восприятие, однако его не следует относить к галлюциногенам, таккак он действует преимущественно на глутаминергические рецепторы и в большейстепени вызывает привыкание.
Применение психоделических препаратов в современноминдустриальном обществе будет сложной темой для будущих историков культуры. Ихвлияние оказалось широким и на редкость глубоким, однако, зачастую трудноопределимым. К настоящему моменту миллионы людей из разных социальных слоев вЕвропе и Соединенных Штатах имеют опыт использования психоделиков; онииспользовали их для того, чтобы уйти от обычного бодрствующего сознания, отсамого себя, в качестве психотерапии, люди искусства употребляли их для повышениятворческих способностей; психоделики также сформировали базис для метафизическихи магических систем, послужили основой для создания целого ряда ритуалов и символовв группах диссидентов, людей, отличающихся от массы; их использованиеосуждалось и защищалось, рассматривалось как политический акт или еретическийрелигиозный обряд. С начала 1960-х годов история психоделиков неотделима отэпизодов, известных теперь как движение хиппи. Когда хиппи были в центреобщественного внимания, психоделики также не сходили со сцены; как только хиппиаккультурировались, теряя свои отличительные черты, но, превознося многое внашу культуру, психоделики отошли на периферию общественного сознания, но онипродолжают оказывать такое же тонкое, почти неуловимое влияние.РОЛЬ ОСОБЕННОСТЕЙ КУЛЬТУРЫ История
Применение галлюциногеновизвестно со времен ацтеков, которые использовали псилоцибин и мескалин прирелигиозных обрядах. С этой целью использование галлюциногенов продолжается ипоныне у некоторых коренных обитателей Южной Америки. Разные авторы пришли квыводу, что ощущения, вызванные галлюциногенами,включают в себя ряд взаимодействующих особенностей, таких, как позиция,ожидания, мотивация, настроение, черты характера индивидуума, а также егофизическое состояние. Ощущения под действием так называемых психодислептическихсредств — это сложный процесс, в котором такие взаимодействия вызывают одни изнаиболее субъективных переживаний, являющихся предметом исследования впсихологии, социологии и антропологии. Галлюциногены,в большинстве случаев, вызывают у субъекта сложные картины видений, которыедлятся от одного-двух до нескольких часов. Влияние галлюциногенов на восприятие и субъективное ощущение временивесьма необычно (Людвиг 1969, 14-17). Часто с течением времени воспринимаемые событиякак замедляются, так и ускоряются, или даже представляются неограниченными всвоем развитии. Часто индивидуум ощущает такие перемены в восприятии, что егоэмоции достигают состояния бессознательной эйфории или страдания. Степеньсконцентрированности, внимание, память и рассудительность полностью подверженывлиянию галлюциногенов. Человек можетпроявлять страх, боясь потерять контроль над растением, захватившим власть надним, или напротив, интерпретировать происходящее как вхождение в личный контактс воображаемыми потусторонними силами (в особенности, если такой образ мышленияприсущ его собственной культуре). В восприятии внешнего облика происходятзаметные изменения, и отклонения того или иного рода абсолютно типичны. Тело иразум могут находиться в полном разладе, однако, когда происходит обратное,границы между человеком и окружающим миром размываются, и индивидуумупередается ощущение единства с природой и богом. Ощущение синестезии — борьбыразновидностей чувств — достаточно часто описываемый эффект, вызванный употреблениемгаллюциногенов. Все пять чувств человека максимально обострены. Люди стремятсяпридумать специальные обозначения для их ощущений, часто сообщая, что этиощущения необъяснимы. Помимо особенностей клинического характера, обнаруженныхисследователями галлюциногенов (Баррон и др. 1964; Барбер 1970), необходимопринимать во внимание ряд других особенностей, связанных по своей природе скультурой. Последние антропологические исследования современных традиционныхобществ, где галлюциногенные средства используются в религиозных и медицинскихцелях, приводят к выводу о том, что особенности культуры играют решающую роль вформировании, на первый взгляд, чисто субъективных ощущений, не поддающихсякакому-либо культурному измерению (М. Добкин де Риос). Более того, как показалинекоторые авторы (Добкин де Риос 1976; Кенсинджер 1972), системы верований,ценности и надежды програмируют субъективные ощущения индивидуума. ИсследованияМ. Добкин де Риос в перуанской Амазонии высветили роль, которую играет культурав вызываемых под действием галлюциногена видениях, типичных среди употребляющихего людей. Вот что она пишет по этому поводу в своей работе «Растительныегаллюциногены» (1990): Если мы обратимся к употреблению воздействующих насознание препаратов на Западе, мы можем обнаружить отсутствие подобногоотражения культуры в визуальных ощущениях,характерного для традиционных обществ. Будучи лишёнными лишенными специфическихкультурных традиций использования галлюциногенов, которые программировали бы ихощущения, представители Запада часто передают в своих ощущенияхидиосинкразические образы, сами по себе заслуживающие изучения. Иными словами,ощущения, вызываемые приёмом галлюциногенов в традиционных обществах, являютсяотражением их культурных традиций, тогда как в индустриальном обществе те жеощущения имеют совершенно разнообразный, хаотичный характер и более широкуюнаправленность их содержания.
В традиционных обществахесть свой режиссёр ритуальной драмы приёма галлюциногенов – шаман или жрец. Спомощью музыки, ритуального пения, свиста и ударов в бубен, он вызываетхарактерные видения, имеющие специфический культурный смысл в контексте ритуальныхощущений (см. Кац и Добкин де Риос 1971; Добкин де Риос и Кац 1975). Далее приводится отрывок из книги Добкин деРиос (1990): «Шаманы, с которыми мне довелось говорить, утверждают, чтомузыка, звучащая во время наркотических ощущений, создает специфические ивесьма ценные видения. Например, музыка может устроить встречу с особымисверхъестественными сущностями, вызвать видения, изображающие источникколдовства, устроить свидание с умершими предками и т. д. Во время ритуала,связанного с употреблением галлюциногенов, физическая активность минимальна,хоть и задействованы все пять чувств. Участники склонны к спокойствию исозерцательности, однако непременно используются стимуляторы чувствительности.Ими служат натуральные ароматизаторы и растительные благовония, многоцветнаяраскраска тела и затемнение зубов. Общепринята игра на бубнах. Стимуляцияосязания достигается либо непосредственной близостью участников в групповыхритуалах, либо наложением рук в ритуале изгнания духов».
Шаманы (обычнорассматриваемые как специалисты по сверхъестественному и называемые знахарями иколдунами) всегда были отличными магами. Используя силу галлюциногенных средств(как мы уже видели в представленных выше небольших сюжетах), маг был способеннаправить свою энергию на излечение пациентов, предсказание будущего,околдовывание врагов, получение расположения избранной женщины и, что наиболееважно, манипулирование сверхъестественными силами. Этнографическая литератураполна описаниями традиционных и сельских шаманов, чьи познания сложныххимических веществ просто превосходны. Определенно, такие специалисты отдавалиполное предпочтение в своих садах и местах сбора галлюциногенам. Как для того,чтобы наладить связь со сверхъестественными сущностями, так и чтобы восполнитьсвои собственные ресурсы.
Шаман — специалист в техникедостижения экстаза, не чужд тем, кто интересуется антропологией религии. Еслимы посмотрим на некоторые важнейшие особенности поведения, присущие шаманам повсему миру, то увидим, что большинство их манер связано с галлюциногеннымирастениями. Фактически, можно назвать несколько шаманских тем, которые должныбыть подвержены влиянию галлюциногенов.Это такие явления как поиски источника шаманской силы, присутствиедухов-помощников и союзников (или превращение в них самого шамана), небесноепутешествие шамана и вхождение в подземный мир, часто обсуждаемые магическийполет и перемещение в пространстве, воинственная природа шаманства и специфическиеспособности излечивать людей. Элиад (1958) рассматривала шамана в качествемага, предназначение которого — управлять неизведанным. Его специализация — вхождениев состояние транса, во время которого его душа покидает тело и либо возноситсяв небо, либо опускается в подземный мир. В отличие от людей, находящихся всостоянии одержимости, шаман управляет специальными духами-помощниками, с которымион общается даже не становясь инструментом их влияния. Содержание ощущенийшамана — тема, которая проходит через большое количество литературы. Хотяисследователи, интересовавшиеся поведением шаманов, часто не учитывали при этомроль галлюциногенных средств, многие свойства снадобий, как обсуждалось ранее,могут быть включены в действия шамана.
Только в последниедесятилетия в западных странах появились антропологи, которые с растущим интересомначали проявлять внимание к употреблению воздействующих на сознание растенийобъектами их исследования. Возвращаясь к этнографии, мы обнаруживаем, что,несмотря на отрывочность сообщений, австралийские аборигены, обитавшие вцентральном пустынном регионе, использовали растение под названием питури длятого, чтобы облегчить межличностное взаимодействие, преодолеть страх и жажду,предсказать будущее и справиться с неблагоприятными обстоятельствами. Посмотримтеперь на возможности растений оказывать влияние на системы верований ицелительство. Коренные народы Сибири использовали мухомор, который был тесносвязан с деятельностью шаманов до контакта с европейцами. Этот гриб игралглавную роль при ворожбе, обеспечивал связь со сверхъестественными силами, иприменялся для достижения наслаждения. Равнинные индейцы, чтобы достичь особоценных мистических состояний, которые обеспечивали им связь со сверхъестественнымисущностями, использовали различные виды пасленов и бобы мескаля. В частности, черезупотребление галлюциногена осуществлялся тесный контакт между воином и диким зверемв видениях, предшествующих охоте. Богатое наследие в виде керамики и текстиля,доставшееся нам от древних рыбаков наска, обитавших на южном побережье Перу,позволяет установить роль кактуса Сан-Педро и кустарника уголка в их культуре.По всей видимости, растительные галлюциногены использовались местными религиознымии политическими лидерами для осуществления власти в политической,психологической и социальной сферах при помощи силы, заключенной в измененныхпод действием галлюциногенов состояниях сознания. Обитатели гор Новой Гвинеи,используя воздействующие на сознание грибы, совершенно отличались в этом отдругих жителей Земли, употреблявших галлюциногены. Эти туземцы пребывали вполуобезумевшем состоянии под действием грибов на протяжении определенногопериода ежегодно, не проводя при этом никаких ритуалов и церемоний. ЖителиНовой Гвинеи — пример аномалии в их внеритуальном употреблении растительныхгаллюциногенов. Индейцы мочика с северного побережья Перу использовали кактусСан-Педро и различные виды пасленовых в качестве элемента действий шамана.Религиозные служители вплетали в свои ритуалы добро и зло, проявление силы иумение ею манипулировать, а также магическую власть над природой, что позволялоим удовлетворять потребности, как всей общины, так и отдельных ее членов.Древние ацтеки включали в свою фармакопею, по крайней мере, четыре основныхвида галлюциногенных растений. С их помощью они обслуживали свои потребностипри жертвоприношениях, использовали их для угощения важных особ нацеремониальных пирах и брали в виде дани. Растения также применялись длялечения, ворожбы и поднятия боевого духа воинов перед битвой. В этом обществемы наблюдаем любопытное использование ритуальных растений для воинственных иагрессивных целей. В Перу, среди древних инков, растительные галлюциногены — Сан-Педро, уилка и кока не были включены в религиозно-культурную деятельностьтак основательно, как у ацтеков Мексики. По-видимому, инки проявляли меньшийинтерес к воздействующим на сознание растениям, чем остальные цивилизацииНового Света. Хотя очевидцы отмечают, что галлюциногены играли важную роль внародном целительстве, особенно в сельской местности. Фанги северо-западнойэкваториальной Африки, испытавшие шок французской колонизации, изменили своемутрадиционному применению галлюциногена tabernanthe iboga. В прошлом он использовалсякрестьянами и охотниками этого общества для снятия усталости и поддержания бодростиво время охоты. Однако в последние десятилетия он был включен в религиозное движениевозрождения — бвити, чтобы его участники могли собственноручно ощутить присутствиекультового божества. Древние майя до классического периода использовалигаллюциногенные грибы, жабий яд и корни обыкновенной водяной лилии. Этисредства оказывали влияние на религию древних майя, особенно, в сфере гаданий ицелительства. В таких городах Перуанской Амазонии, как Икитос и Пукальпа,мужчины и женщины используют в наше время растительный галлюциноген аяхуаскадля диагностики и лечения болезней, связанных с колдовством. Народные целителинесколько раз в неделю собирают группы пациентов и назначают им дозу снадобья,что позволяет больным увидеть человека, наславшего порчу. Определенно,визуальное удовлетворение от воздействующих на сознание средств несравнимо ни счем, что можно найти где-либо в реальной жизни. Живая игра калейдоскопическихцветов и форм, предстающие перед взором реалистические и фантастическиекартины, перемены в чувственных ощущениях и глубина самоанализа — все это дастфору любым символическим произведениям, связанным с существующими культурнымипредставлениями. Вряд ли найдется хоть один, у кого могут возникнуть сомнения втом, чтобы присоединиться к небольшой группе энтузиастов, утверждающих: этисредства — плоть и кровь религиозных верований людей, их важную роль в системахтаких верований нельзя не учитывать (Добкин де Риос 1990).
В качестве примерасовременного культурально-обусловленного использования галлюциногенов с религиознымии лечебными целями, можно привести северную часть побережья Перу, спроживающими в ней потомками некогда процветавшей цивилизации мочика (с I в. дон.э. по VII в. н.э.). Северная часть побережья Перу — пустыня, которая изредканаводняется реками, текущими с востока на запад. Сегодня многочисленные долиныс растущими на них агрокультурами небольшими пятнами расцвечивают пейзаж. Такиедолины, как Салас, прославились на все Перу, благодаря своим целителям, илимаэстро, которые излечивают недуги с помощью растительных галлюциногенов. Наиболее часто используемый из них — кактус Сан-Педро, содержащий 1,29 граммамескалина в одном образце свежего материала. Кактус разрезается на мелкие порциии варится несколько часов с такими добавками как миса (datura arborea), кондорильо (lycopodium) и орнамо (Ьогтато). Кроме этого, прилегочных заболеваниях для того, чтобы добиться наркотического эффекта, используетсяразмоченный в воде табак в качестве настоя или как ингалянт. В настоящее времяосновным применением Сан-Педроявляется лечение заболеваний, как считается, вызванных колдовством. Как и другиегаллюциногенные растения, Сан-Педропозволяет, благодаря возникающим под его воздействием видениям, обнаружитьисточник колдовства, приведшего к болезни или неудачам. Лечебные сессии проходятночью в тамбо — не имеющих стенукрытиях, обычно расположенных в поле на некотором расстоянии от жилищ (см.рис. 14). Целитель, его ассистент и несколько пациентов собираются вокругскатерти, или месы, расстеленнойпрямо на земле. Большое число ритуальных предметов, включая гладкие камни и палки,которые поднимают для защиты от злонамеренных происков колдунов, вместе сдругими магическими атрибутами кладут намесу. В 1967 году в беседе с целителями я выяснила, что камни, по их убеждению,принимают обличье людей и животных, нападающих на врагов. Во время сессии маэстро поет и свистит, вызывая духов,которые будут служить гарантией того, что произойдет исцеление, а также помогутраспознать недуг. Целители утверждают, что видения под действием кактусапозволяют им получить знания о магических болезнях, беспокоящих их пациентов(М. Добкин де Риос 1990).
Копирование культуры в визуальных ощущениях — еще одна важная тема для тех, кто занимается историей применения галлюциногенов. Кого бы мы ни взяли:обитателей джунглей, употребляющих аяхуаска,чтобы увидеть своих идолов или диких животных, или фангов, использующих ибогадля встречи с Бвити, эти примеры позволяют нам на самом деле понять: как чистосубъективные ощущения — галлюцинации — могут отражать и воссоздавать культуру.Совершенно ясно, что в обществах, имеющих отношение к галлюциногенам, каждый индивидуум формирует для себя определенныеожидания от их использования. Именно эти ожидания позволяют вызватьопределенные картины видений. Это вовсе не значит, что если группа взрослыхлюдей говорит о присутствии в своих видениях змей, то каждый из этих людей насамом деле видел настоящую змею так, как можно ее увидеть, например, в кино.Скорее, это означает определенный, в смысле присущей им культуры, тип видений.Или, проще говоря, они увидели то, что и ожидали увидеть. Быстро меняющийся.сверкающий калейдоскоп цветов, форм, картин и событий, намного болееэкзотичных, чем те, что видят люди с нормально функционирующим сознанием, — эксклюзивный продукт психики индивидуума.
Этот аспектприменения галлюциногенов будет и впредь привлекать антропологов, изучающихобщества, связанные с таким применением. Люди в подобном обществе осознают себячастью его культуры на самом глубинном уровне, который только может бытьдоступен, благодаря ощущениям под действием галлюциногена. Можно сказать, что втрадиционном обществе растительные галлюциногены оказывают радикальное влияниена подсознание индивидуума. Обобщая сказанное, можно утверждать: принадлежностьк данной культуре в традиционных обществах по всему миру определяется иподтверждается в результате психической деятельности человека в процессе наркотическихощущений. Со всей очевидностью проявляется высокая восприимчивость подсознанияиндивидуума к информации, исходящей от общества. Любая попытка выдернутьчеловеческую душу из ее культурной среды, нарушив сложнейшие связи, обречена наполную неудачу.
Кроме сходствапсихологических эффектов, вызванных галлюциногенами, мы обнаруживаем у многих обществ, сходства в системах верований.Например, вера в оживших духов галлюциногенных растений встречается во всехописаниях. В одних случаях эти духи персонифицируются в гномах, в других — наоборот,в гигантах. В литературе по психиатрии подобные визуальные ощущения описаны какмикропсия и макропсия. Как утверждает Барбер (1970), эти типичные подвоздействием средств типа ЛСД ощущения, выражающиеся в восприятии объектов либоочень большими, либо уменьшенными, могут быть связаны со сложными изменениями вработе зрачка. В известном произведении Льюиса Кэрролла (1865) Алиса ела гриблибо с одной стороны, чтобы вырасти до больших размеров, либо с другой, чтобыуменьшиться. Как заметил Вэссон (1957), это, вероятно, не было случайным. В тегоды, когда увидела свет книга Кэрролла, в исследованиях ученых, касавшихсягрибов, осторожно упоминались и свойства мухомора. По-видимому, подобныегаллюциногенные вещества действительно меняют изображение на сетчатке ивызывают появление геометрических форм и картин (тоже типичных визуальныхощущений под воздействием средств типа ЛСД). Эти формы, включающие решетки,конусы, цилиндры и другие геометрические фигуры, внезапно возникающие передглазами, могут отражать психологические структуры, заложенные в самой зрительнойсистеме человека.Психоделики, как социальный феномен
Несмотря на длительнуюисторию использования психоделиков, эти вещества практически не оказываливлияния на массовую европейскую или американскую культуру до относительнонедавнего времени. Первым «новым» психоделическим веществом, котороевызвало социальные противоречия в Европе и Соединённых Штатах, был оксид азота,или закись азота — N2O. Его появление связано с несколькимиизвестными в науке именами. Открыл его в 1772 году Joseph Priestley, а HumphryDavy, учитель Фарадея, в 1798 году полностью исследовал его действие. Оксидазота был не более чем эзотерическим развлечением для элиты до 1840-х годов,когда Horace Wells и William Morton ввели его в стоматологическую практику вкачестве анестетика; до сих пор оксид азота широко используется в анестезиологии.
Достижение состоянияизменённого сознания приводит к попыткам создания новой философии или религии,и оксид азота не был исключением. В 1874 году американец Benjamin Poul Bloodнаписал брошюру, озаглавленную «Открытие анестетиков и сущностьфилософии». William James, прочитав её, испытал метафизическоепросветление; написанные им отрывки содержат философские размышления обиндуцированном различными препаратами мистицизме и до сих пор не потеряли своейценности. Однако ни психоделическое действие закиси азота, ни схожестьнекоторых его эффектов с действием эфира и хлороформа, широко используемых вXIX веке, всё же не стали предметом большого внимания общественности. Частичноэто можно объяснить очень короткой продолжительностью действия, тем, что закисьазота вызывает амнезию — это приводит к утрате вызванных переживаний, а такжетрудностями при хранении и транспортировке газа. Но даже более важным являетсято, что не было социального прецедента для публичного признания его вплоть допсиходелической революции 1960-х, усилившей поиск препаратов, изменяющих сознание,и предоставившей идеологию.
Быстроеразвитие экспериментальной физиологии и фармакологии в конце XIX века привело кобширному поиску новых препаратов в народных фармакопеях и экстрагированию активныхначал. Среди многих открытых или синтезированных препаратов (включая кокаин и аспирин)был мескалин — наследник опия, каннабиса и анестетиков, как средств, длясоздания искусственного рая. О кактусе пейот было смутно известно из записейиспанских летописцев, антропологов и путешественников. Научное изучениемескалина началось в 1880 году, когда женщина из Ларедо (Техас) разослалаобразцы пейота нескольким исследователям, в том числе и Людвигу Льюину изParke-Davis. Ludwig Lewin исследовал эктракт пейота на животных и в 1888 годуопубликовал первое научное сообщение о новом препарате. С этого момента интересрос медленно, но неуклонно, усиливаясь восходом религии пейота. В 1895 годумескалин был выделен, а в 1919 — синтезирован. Европейское фармакологическоеобщество и общество Parke-Davis обозначили пейот как стимулятор дыхания исердечной деятельности, однако он не стал таким важным терапевтическимсредством как опиум, каннабис или закись азота. Вместо этого он использовалсяэкспериментально для изучения сознания и психических расстройств; кроме того,его принимали ученые, интеллектуалы и артисты для исследования незнакомыхобластей сознания. Интоксикация мескалином рассматривалась как возможнаяхимическая модель психоза; эта идея была предложена в 1890-х, примерно в то жевремя зарождалась и сама концепция шизофрении.
Некоторые другие изменяющиесознание препараты были открыты в конце XIX — начале XX века. Ayahuasca была описана путешественникамив 1850-х; гармин и гармалин были впервые синтезированы в 1927, а в 1928 годуLewin провел первый эксперимент с гармином на человеке. К 1941 году Schultes идругие заново открыли волшебные грибы и ololuiqui- семена мексиканского вьюнка Riveacorymbosa, однако их химический состав продолжал оставаться неизвестным.MDA был синтезирован в 1910 году, а в 1932 году Gordon Alles (открыл амфетамин)испытал его действие на себе, а затем подробно его описал. Таким образом, ковремени открытия LSD уже существовала традиция исследования свойств препаратов,которые впоследствии будут названы психоделиками, или галлюциногенами.
Будучи первым синтетическимвеществом, проявляющим мескалиноподобные свойства и фармакологически самымактивным из когда-либо открытых психотропных препаратов, LSD оказал мощноевлияние на дальнейшее развитие исследований в этой области. Albert Hofmannоткрыл этот новый препарат в 1938 году, работая в лабораториях фармацевтическойкомпании «Sandoz» в Базеле, Швейцария. Это был один из рядасинтетических производных алкалоидов спорыньи, синтезированных при поиске новыхпрепаратов; Hofmann ничего не знал о мескалине и не предполагал наличия у этоговещества психоактивных свойств. До этого он уже синтезировал в 1936 годуэргоновин/эргометрин, вызывающий спазм гладкомышечных клеток миометрия;химическая структура нового эрголинового производного предполагала наличие унего свойств стимулятора дыхания и сердечно-сосудистой деятельности. Hofmannобозначил его LSD-25, так как он был двадцать пятым производным из серии амидовлизергиновой кислоты (аббревиатура LSD происходит от нем. LysergsaureDiathylamid). Он был протестирован на животных, но фармакологи Sandoz'а ненашли результаты экспериментов интересными для продолжения его исследования.Hofmann, однако, не потерял интереса и 16 апреля 1943 года синтезировал LSDснова. Во время кристаллизации небольшое количество вещества (следы)абсорбировалось через кожу пальца, и Hofmann испытал слабое действие препарата.Три дня спустя, 19 апреля 1943 года, он принял 250 mг LSD per os, планируя увеличивать дозу постепенно, так как до этогомомента не было известно веществ, обладающих активностью в таких малых количествах.Как теперь известно, 250 mг было больше, чем достаточно, чтобы вызвать мощный эффект. Понятно,что этот первый LSD-trip был ужасающим — Hofmann испугался, что он лишилсяразума или умер. Высокая фармакологическая активность LSD была подтвержденадругими сотрудниками Sandoz'а, и в 1947 году, после задержки из-за войны,Werner A.Stoll из Университета Цюриха опубликовал результаты эксперимента напсихиатрических больных и здоровых волонтерах; при описании препарата ониспользовал термин Lewis'а «Phantasticum» (множ. «Phantastica»). Sandoz разослал образцы LSD вразличные исследовательские учреждения Европы и Соединенных Штатов, и новыесообщения стали появляться в 1949 году.
Так началасьпервая фаза истории LSD, которая длилась до начала 1960-х годов. Sandoz снабжалим исследователей в Европе и Америке; в научных работах описывалось его действиена различные функции мозга в разных дозах, LSD сравнивался с другимипрепаратами, обсуждалось его терапевтическое использование и связь сшизофренией. Stoll заметил его сходство с мескалином; вскоре уже говорили оклассе препаратов, называемых психотомиметиками, галлюциногенами,психолитиками, психодислептиками или психоделиками. Диметилтриптамин, ибогаин,гармалин и множество синтетических производных индола и метоксилированногоамфетамина вскоре были включены в этот класс, псилоцин и псилоцибин вскорепосле их открытия в конце 1950-х также попали в новый класс психоактивных препаратов.На протяжении 1950-х годов психоделические препараты, главным образом LSD имескалин, были легко доступны врачам и психиатрам Европы и Соединённых Штатов.Они рассматривались как многообещающие препараты для терапии и как вызывающиебольшой интерес средства исследования сознания; Армия Соединенных Штатов и CIA(ЦРУ) также изучали их в сомнительных с этической точки зрения, а иногда ивозмутительных экспериментах в качестве инкапаситантов. Многие тысячиисследований показали, что психоделики не представляют особой опасности дляпсихофизиологического состояния принимающего, также даже не рассматриваласьвозможность использования их с немедицинскими целями, так как их действие частобыло пугающим и истощающим эмоционально. Однако лишь несколько человек, такиекак Aldous Huxley, ещё до 1960 предвидели, что LSD и мескалин приобретутгораздо большее социальное значение и станут значимым культурным феноменом,нежели были закись азота или каннабис в XIX веке: «Лично я верю в то, что,хотя сначала эти новые преобразователи ума могут вызвать некоторое смятение, вконечном итоге они углубят духовную жизнь социальных слоёв, в которых будутдоступны. Это знаменитое „возрождение религии“, о котором говорят ужетак давно, произойдет не в результате евангельских столпотворений или появленияна телеэкране фотогеничных священнослужителей. Оно произойдет как результатбиохимических открытий, которые дадут возможность большинству людей достичьрадикальной самотрансценденции и более глубокого понимания природы вещей. И этовозрождение религии будет в то же время революцией. Из деятельности, в основномимевшей дело с символами, религия трансформируется в деятельность, в основномимеющую дело с опытом и интуицией, — повседневный мистицизм, лежащий в основе исообщающий значение повседневной рациональности, повседневным делам и обязанностям,повседневным человеческим отношениям». Исполнение его пророчеств началось,когда студенты колледжей, которым уже надоела свобода от скучногосамодовольства 1950-х, оказались под влиянием литературы, способствовавшейраспространению психоделиков как средств перманентно трансформирующих сознание.Другим пленяющим моментом был тот факт, что психоделические видения могли бытькак адскими, так и блаженными; это ещё более повышало метафизический аппетит.
Психоделическое движение, каки религия пейота, представляло собой стечение нескольких потоков культуры иимело много независимых основателей. Профессионалы и интеллектуалы, имеющиеинтерес к метафизике и религии, стали проводниками, направителями, наставниками;люди искусства, в том числе Ken Kesey («Полёт над гнездом кукушки») иAllen Ginsberg, а также рок-музыканты и криейтеры психоделических постеров,световых шоу, андеграундных комиксов также оказали значительное влияние; другиелидеры вышли из поп-культуры гедонизма или из радикальных dropout'ов(отвергающих общественные соглашения). Здравоохранение и психиатрия (а современем и закон) стали врагами психоделического движения, подобно испанскойинквизиции против пророков, шаманов и колдунов средневековья. Лидером, которыйподошел вплотную к объединению всех ветвей движения, был Timothy Leary. Именноему принадлежит идея 'set & setting' как детерминанта психоделическогоопыта; он же популяризовал фразу «Turn on, turn in, and drop out».Расширили ли психоделики сознание Leary или нет, но психоделическое движениезначительно расширело сферу его деятельности, предоставляя новые области дляреализации его интеллекта и таланта в области права. Его книги, статьи и лекцииоформляли идеи многих, его свободный образ жизни и беспардонность сталипримером для подражания даже для тех людей, которые не имели для этого возможности.
Timothy Leary, будучиакадемическим психологом в Гарварде, был сторонником теории, называемойtransactional psychology, которая рассматривает социальные роли и поведение каксерию игр, каждая из которых имеет свои правила, ритуалы, стратегии и тактику.Пользуясь терминологией этой теории, Leary указывал на то, что психоделики даютвозможность человеку выйти из игры, а затем вернуться и жить без обязательств итревоги; при этом осознаётся искусственность внешнего мира, его несерьезность инезначимость (Alan Watts развивал такие же взгляды, начав прямо с изучениявосточных религий). Жизни большинства людей, с этой точки зрения, являютсяабсурдом, пустым, бесполезным ритуалом; они бессознательно подчиненыограничивающим правилам. Психоделики позволяют понять это и изменить сознание.Главным было принять тот факт, что всё — лишь игра, космос манипулирует людьми,а люди «примеряют» на себя роли и являются частью глобальной игры. Икогда Lear