Реферат
На тему:
«Роды: прошлое инастоящее»
Введение
Изучение истории практики родов помогает понять, какразвивается это направление. В родовспоможении произошло много изменений,причем некоторые из них хорошие, а некоторые оставляют желать лучшего. Ужепрактически не существует страха перед тем, что мать или ребенок могутпогибнуть во время родов. Сегодня случаи материнской смертности практическиединичны. То же самое можно сказать и о смертности новорожденных. Благодарясовременному подходу медицины к родам еще никогда роды не были для женщин стольбезопасны, но, с другой стороны, увлечение этим подходом привело к тому, чтооколо 25 процентов родов осуществляются через кесарево сечение. Американскийспособ рожать не столь хорош, как хотелось бы. Уже сегодня многие парычувствуют, что такой технически зависимый способ родов противоречитчеловеческой природе и обусловлен исключительно желанием держать весь процесспод контролем. В этой работе рассматриваются вопросы о современной практикеродов и о том, что могут сделать родители по ее улучшению.
1. Роды до 1900 года
Столетиями роды были обычным явлением и проходили дома. Напомощь роженице приходили подруги и родственники, причем на роды, как правило,допускались только женщины. История свидетельствует, что в шестнадцатом векеодин врач-мужчина был сожжен на костре за то, что выступил в роли акушера.Матери, имеющие опыт, помогали молодой роженице бороться с болью и ускорятьпроцесс родов, а после появления ребёнка на свет, друзья и родственникипродолжали заботиться о ней. Матери рожали в своих домах, окружённые уютом, вприсутствии знакомых повитух.
До начала двадцатого века практически все родыпринимались повитухами, или повивальными бабками. Эти женщины славились тем,что были «легки на руку», а также богатым опытом, полученным не из книг, а врезультате приобретенного навыка. Они также учились у других повитух иотличались особым даром понимать природу родов, их естественность. Инструментомповитухе служили ее руки и внимание к роженице как к человеку, а не только кпрохождению ребенка по родовым путям. В те времена женщины, как правило, рожалив вертикальном положении. Врачи же держались подальше от родов. Это считалосьчисто женским делом, и со стороны врачей отношение к ним было как к чему-томагическому и сверхъестественному.
Но и тогда роды не были таким уж простым делом.Женщины боялись их, потому что роды могли закончиться смертью. Церковь советовалаженщинам покаяться еще во время беременности и блюсти себя в чистоте передГосподом именно из-за того, что вероятность смерти во время родов была не такуж мала. Женщины были уверены, что боль во время родов была неизбежной платойза первородный грех. Без малейшего сомнения женщины следовали по пути Евы,изложенному в Книге Бытия (глава 3, псалом 16): «Умножая умножу скорбь твою в беременноститвоей; в болезни будешь рожать детей»[1].
Врачи тогда тоже верили концепции церкви о неизбежностиболи при родах. (К счастью, в тридцатых годах нашего столетия английскийврач-гинеколог Грэнтли Дик-Рид отверг такое отношение к родам и провозгласил,что «рождение детей не обязано быть болезненным».)
В эпоху развития науки и докапывания до сути вещейроды стали предметом изучения. Появилось желание понять природу этого процессаи, что более важно, желание его контролировать. Кроме того, к родам сталиподключаться врачи.
В начале девятнадцатого века все мужские медицинскиеучреждения Европы привлекали в свои стены американцев, желающих стать врачами,но курс акушерства был самой короткой частью обучения. Повитухи продолжалипринимать подавляющее число родов. Врачи все еще боялись ритуалов, которымибыли окружены роды, но уже начинали понимать, что вся эта магия лежит зарамками их профессионального достоинства. Повитухи звали врачей только вслучаях осложнений. Кесарево сечение делалось врачами и преследовало цельспасти только жизнь ребенка, когда мать умирала или уже была мертва.
В отличие от Европы в Америке более терпимоотносились к присутствию врачей при родах. Но самая жестокая битва(продолжающаяся и по сей день) велась между женщинами-повитухами имужчинами-врачами. Возвращающиеся из Европы врачи, вооруженные лишь книжнымизнаниями, не могли обойтись без помощниц. Начальной стратегией врачей былоубедить женщин, что образованный мужчина может помочь естественному процессу родови, возможно, предотвратить осложнения. Стало модно допускать врачей приниматьроды, поэтому женщины пожертвовали своими предрассудками. Постепенно женщины изсредних и высших классов стали рожать, пользуясь помощью врачей, а повитухистали уделом низших классов. Врачи, принимавшие роды, часто становилисьсемейными врачами. Это стало способом получить медицинскую практику и завоеватьобщественное мнение в качестве уважаемого профессионала. В те время логикаврачей была примерно такой: роды – предмет медицины, у врачей имеетсямедицинское образование, поэтому женщинам необходимо их присутствие при родах.
Вторжение мужчин в сугубо женскую область неизбежнопривело к тому, что роды стали механизироваться. Для многих врачей появлениеребёнка на свет представлялось не намного сложнее, чем работа насоса, поэтомуони стали изобретать инструменты, чтобы «система» работала лучше. Ввосемнадцатом веке появились щипцы. Вначале их использовали только для того,чтобы достать застрявшего в родовых путях ребенка. Этот холодный металлическиймужской инструмент позволил вторгнуться в исконно женскую область. Вытаскиваниеноворожденного щипцами стало стандартной операцией «современных» родов. Мужчинобучали пользоваться ими, словно в инженерном техникуме. Появилисьмужчины-акушеры. Применение щипцов противопоставляли родам при помощинеобразованных повитух. Этот металлический инструмент помог врачам завоеватьпреимущественное право принимать роды, но и внес другие изменения в то, какдети стали появляться на свет: женщинам приходилось лежать на спине, чтобы врачили мужчина-акушер могли его применить. Чтобы щипцы могли свободно войти в теложенщины, потребовалась эпизиотомия, то есть хирургическое увеличение влагалища.
В Европе мужчины-врачи и даже женщины-акушерки сталиработать вместе, а медицинские акушерские школы брали на обучениепредставителей обоих полов. Акушерки принимали несложные роды (дома или вбольнице), а врачи-гинекологи принимали те роды, которые требовали специальныхзнаний. В некоторых странах, например в Голландии, эта схема работает по сейдень. Причем статистика свидетельствует, что в этой стране самый высокий в миреуровень безопасности матери и ребенка при родах. В Америке такой разумныйподход к родам так и не получил признания.
Последним взлетом повивального искусства можносчитать выдачу лицензий. В начале двадцатого века лицензия была своего родагарантом компетентности. Повитуха должна была подтвердить свои способности иумение перед комиссией по выдаче лицензий, которая контролировалась квалифицированнымиврачами. В идеале выдача лицензий должна была стимулировать и популяризироватьповивальное искусство, но этого не произошло. К тому времени повитухи утратилисвою автономность и клановость профессии. Они все чаще практиковали вместе сврачами. Даже профессор акушерства в медицинской школе Гарварда был мужчиной.Общество стало пренебрегать повивальным искусством, отдавая предпочтениеуниверситетским знаниям, а не традиционному опыту. Повитухи подвигали женщин насамостоятельные роды. Они верили в природу и не торопили события, давая времяна то, чтобы роды разрешились. Это время нельзя было оценить с научной точкизрения. Что касается врачей, они были учеными и не доверяли природе. Онистарались взять ход вещей под свой контроль.
Вы можете удивиться, как женщины могли позволитьтакому случиться? Но практика родов возникла не сразу, этот процесс длилсядолго и находился под влиянием многих социальных обстоятельств. Чтобы понять,почему это произошло, надо обратиться к доминирующим убеждениям того времени.Тогда женщины боялись смерти и страданий во время родов. Они с радостьюпринимали любое новшество, которое давало больше шансов выжить, родить быстрееи без мучений. Желание иметь безопасные роды было важнее, чем пол того, кто этироды принимает. И это желание было столь сильно, что женщины переступили черезсвое викторианское воспитание и разделись перед мужчинами-врачами. Страх передсмертью или затяжными и мучительными родами способствовал тому, что женщиныверили любым обещаниям, что роды пройдут лучше.
Новая наука об акушерстве давала то, что требовалироженицы, но женщины хотели еще и то, что врачи им дать не могли – безболезненныероды без риска. Использование хлороформа и эфира иногда приводило к смертиматери и ребенка, то есть не исключало риск абсолютно. Женщины и врачипринимали самые оптимальные решения, какие могли, учитывая социальные обычаи иих тогдашние знания о родах. Врачи считали, что дают женщинам именно то, что отних требуется. Возможно, они были оппортунистами, но сами женщины предоставилиим эту возможность. Во всем этом процессе было упущено одно – женщин следовалоучить, а не накачивать лекарствами. К сожалению, необходимые им знания былипока недоступны. Они находились где-то между народной мудростью и наукой, ноеще не были сформулированы.
Считается модным критиковать в книгах, посвященныхродам, историю прошлого, но авторы этих книг упускают одну важную вещь. Нельзяждать от женщин и врачей прошлых лет другого, ведь в восемнадцатом и девятнадцатомвеках не было современных знаний, и образ их мыслей был иным. Женщины девятнадцатоговека отличались от современных. Та, что первой отваживалась пригласитьмужчину-доктора принять роды, брала на себя большую ответственность. Ведь онапоступала не так, как все ее знакомые. Просто, с ее точки зрения, это былнаилучший выбор. Откуда она могла знать, что современные женщины будут думатьсовсем по-другому? Вот комментарии одной мамы: «Моя бабушка своих первых двухдетей родила дома, а третьего ребенка – в больнице. Она никогда не понимала,почему я выбрала роды дома. Она отправилась в больницу только тогда, когдасемья смогла себе это позволить. Для нее роды дома и роды в больнице означаютсовершенно иные понятия, чем для меня». Если бы ленту истории можно былопрокрутить вперед, то попробуйте представить себе женщину начала века,наблюдающую современные роды. Вряд ли она бы подумала, что мы делаем всеправильно.
Изменения в практике родов, произошедшие ввосемнадцатом-девятнадцатом веках, были и плохими и хорошими. С одной стороны,новая наука об акушерстве устранила множество суеверий, связанных с родами.Роды стали предметом науки, и мистика ушла. Научный подход к процессу родовпозволил понять причины возникновения осложнений, а также способы ихустранения. С другой стороны, исчезновение повитух и выход на арену врачейпревратили роды в механическое упражнение на время и позволили аппаратамконтролировать то, что природа давно прекрасно уладила сама.2. Практикародов в 1900–1950 годах. Роды по-американски
В началевека женщины считали, что врач сможет обеспечить им более быстрые и безопасныероды, чем повитуха. Женщины мало понимали работу тела во время родов, болеетого, они перестали верить в то, что их тело вполне может справиться с этим.Эта уверенность стала еще меньше, после того как произошло очень важное событие– рожать стали в больницах, а не дома.
Родной домбыл последним оплотом рожениц, так как являлся их территорией. Но в началедвадцатого века традиция домашних родов угасла, как угасло и повивальноеискусство. До 1900 года в больницах рождалось около 5 процентов детей. К 1936году эта цифра выросла до 75 процентов, а к 1970 – до 99 процентов. Рожать вбольницах стало быстро, эффективно и выгодно. Но обратите внимание на тот факт,что ни в 1890-м, ни в 1990 году не было доказано, что роды в больнице болеебезопасны, чем дома, принимаемые повитухой. Роженицы и врачи просто былиубеждены, что в больнице безопаснее, и это убеждение живо до сих пор.Фактически роды дома оказались более безопасными. Об этом свидетельствует самаистория деторождения. При перевозке детей из больниц домой возросла детскаясмертность от так называемой лихорадки новорожденных – губительной длямладенцев инфекции. Переполненные палаты и недостаточная стерильность сталипричинами этой трагедии, ведь заболевание не было идентифицировано, аантибиотики еще не были изобретены.
В началедвадцатого века семейные врачи, принимавшие роды, стали болееквалифицированными. Они имели при себе необходимые инструменты и обезболивающие(практиковалась анестезия хлороформом и эфиром). Врачи понимали, что природаобо всем позаботилась, но, по их мнению, роды шли слишком медленно. Поэтому врачисчитали своим долгом либо усовершенствовать природу, либо ускорить процесс.Врачам недоставало терпения ждать несколько часов, не применяя своих знаний. Ихучастие в родах определялось примерно такой фразой: «Нечего просто так стоять,делайте что-нибудь!» С другой стороны, повитухи доверяли мудрости природы ибыли достаточно терпеливы, чтобы подождать. Трудно сказать, было ли это хорошоили плохо, но вторжение мужчин в процесс родов стало самым важным моментом вистории родов. И это по сей день влияет на практику родов.
Стало моднорожать детей в больницах. Это произошло не сразу, так как ранее больницы былиуделом бедных и убогих. У средних и высших классов раньше были свои стандартымедицинского обслуживания, и к сороковым годам нашего столетия роды в больницестали стандартом. Женщины больше не хотели рожать дома. Мода на материнствопроцветала. Беременные женщины с гордостью появлялись в свете. Роды в больницебыли одним из способов проявить независимость от дома. Это было новшеством исчиталось лучшим способом рожать.
Образмыслей тех времен можно проиллюстрировать при помощи выдержки из одногожурнала, датируемого 1926 годом:
– Норазве так необходимо отправляться в больницу? – спрашивает молодая женщинасвоего гинеколога. – Почему нельзя родить ребенка дома?
– Чтовы станете делать, если ваша машина попадет в аварию на проселочной дороге? – всвою очередь спрашивает ее врач.
– Постараюсьисправить ее, – отвечает молодая водительница.
– Аесли у вас не получится?
– Придетсявезти ее в ближайший гараж.
– Вотименно. Туда, где есть опытные механики и необходимые инструменты, – соглашаетсяврач. – То же самое и с больницей. Я смогу выполнить свою работу наилучшимобразом, а медицина должна давать только самое лучшее, не в тесной квартире иличастном доме, а там, где у меня будут соответствующие условия и подготовленныепомощники. Если что-то будет не так, у меня под рукой будет все необходимое,чтобы оказать вам неотложную помощь.
Облегчениеболи во время родов было более важной проблемой для женщин, чем место, где – рожатьили кто принимает роды. Так как анестезия была в руках врачей и осуществляласьв больницах, туда и переместились роды. Еще в конце девятнадцатого веканемецкие врачи разработали метод безболезненных родов под названием полусон.В атом методе использовалась триада обезболивающих средств. В начале родовженщине давали немного морфия, чтобы притупить боль. затем следовала дозаскополамина, от которого роженица впадала в бессознательное состояние и нечувствовала родовой травмы. Довершали все хлороформ или эфир, которые отключалироженицу на время прохождения ребенка через родовые пути. С изобретением методаполусна роженица уже не контролировала роды, а превращалась вполубессознательную пациентку.
Комментариидоктора Марты Сирз.Когда в начале шестидесятых годов я училась намедсестру, женщины уже начали проявлять недоверие. Я помню, как преподавателиописывали поведение женщин во время полусна. Это напоминало поведениенеуравновешенного животного, и женщин приходилось привязывать к кроватям.Роженицы лежали на спине и агонизировали, но ничем не могли себе помочь. Когдасознание возвращалось к ним, они ничего не помнили. Я уверена, что медсестры, которыеухаживали за этими женщинами, даже представить не могли, что все может бытьпо-другому. И именно в этом кроется причина страха перед родами, которыйиспытывало мое поколение женщин. Этот страх жил еще несколько десятилетий послетого, как полусон перестали применять.
Американскиеврачи изначально отказались от такой анестезии, сочтя ее ненужной и опасной, ноженщины настаивали на ее применении. Некоторые из них даже отправлялись вГерманию, чтобы родить там без боли. Возвращаясь назад, они рассказывали ополусне и популяризировали его. Врачей, которые отказывались применятьанестезию, обвиняли в том, что они не жалеют женщин. Одной из составляющихчастей движения за права женщин того времени было требование безболезненныхродов. Больницам ничего не оставалось, как принять эти требования и внедритьполусон. В двадцатые годы он был внедрен в виде платной услуги и стал частьюстандартной процедуры. Но вместо того, чтобы устранить источники боли (страх инапряжение), врачи использовали страх перед болью и предлагали лекарства,помогающие спрятать этот страх.
Упорствуя всвоем желании рожать без боли, женщины теряли возможность активно участвовать впроцессе родов. Анестезия произвела самые крупные изменения в практике родов,имевшей место ранее. Изменилась поза, в которой рожали женщины. Из вертикальнойона перешла в горизонтальную, причем такая поза превалирует при родах вбольнице и по сей день. И это было необходимо, так как женщина была настольконакачена лекарствами, что не только не могла ходить во время родов, но иутрачивала способность вытолкнуть ребенка. Из-за анестезии она не моглаконтролировать свое тело, поэтому потребовались фиксаторы для ног и рук. К этойнеудобной позе добавились и такие процедуры, как клизма (абсолютно никчёмная!)и выбривание промежности. Из рожениц делали идеальных хирургических пациенток.Они были чистыми и сонными. Кроме того, так как роженица находилась в такойпозе, что не могла самостоятельно вытолкнуть ребенка, требовался кто-то, ктомог этого ребенка вытащить наружу. Поэтому потребовались щипцы, эпизиотомия иобезболивающие. Безжалостное рассечение промежности при эпизиотомиипропагандировалось как необходимое для того, чтобы ускорить вторую часть родови избежать грубых разрывов.
После родовпациентку отвозили в палату, чтобы она отошла от анестезии и проснулась после «операции».Спустя несколько часов она приходила в себя и узнавала, кто у нее родился – мальчикили девочка. Тем временем новорожденные тоже приходили в себя после рождения,которого сами бы они себе не пожелали. Их помещали в металлические контейнеры иотвозили в детское отделение к другим анонимным младенцам, также находящимся вконтейнерах, стоящих вплотную друг к другу. Накаченные лекарствами мама и малышпериодически встречались в соответствии с жестким расписанием кормлений черезчетыре часа. Но большую часть времени они проводили порознь, чтобы мама моглаотдохнуть, а за малышом могли присмотреть «специалисты». Мать не только теряласвою роль в рождении ребенка, но и возможность ухаживать за ним с самогоначала. При этом все думали, что так будет лучше и для нее самой, и дляноворожденного.
Во всехэтик переменах было лишь одно светлое пятно. Матери фактически перекладывали наврачей рождение детей, что заставило `'последних все более совершенствоваться.
Врачистановились искуснее, все лучше становился уход в роддомах.
Теперь женщиныпотеряли уверенность в себе в вопросе рождения детей и переложили все на плечиспециалистов. Но такая потеря уверенности не могла не сказаться на ихматеринских способностях. Если специалисты занимаются родами, они должнызаниматься и новорожденными. Матери начали задавать врачам вопросы типа: «Чтоделать, когда мой ребенок плачет?» или «Как кормить моего малыша?» Они хотелиполучить ответы, основанные на научных принципах. Все должно быть измерено идержаться под контролем. Отсюда и происходит жесткий режим кормлений, который,как предполагалось, был создан для того, чтобы не портить детей. Самымабсурдным вывертом был переход от грудного кормления к искусственному. Многие полагали,что молоко, созданное по научной формуле, лучше, да и давать его удобнее, чемматеринское. Врачи решали, может ли мать кормить своего ребенка грудью, длячего брали образец грудного молока, трясли его в пробирке и смотрели на свет,достаточно ли оно густое. Переход от груди к бутылочке, похоже, понравился какучителям, так и ученицам. Мать освобождалась от необходимости кормить ребенкасамой. Искусственное вскармливание удовлетворяло и врачей, так как в отличие отгрудного состав молока можно было назначать, контролировать и менять.
Врачи могличто-то сделать. Теперь врачи потребовались матерям еще и для того, чтобыпрописывать заменители молока. Искусственное кормление стало еще однимстандартом для образованных и передовых женщин. Одна прабабушка рассказывала освоих детях: «Мой врач делал тест моего молока на густоту после рождениякаждого из моих четверых детей. Два раза он сказал, что я гожусь длявскармливания. Два других раза он заключил, что я наврежу моим детям, так какмолоко недостаточно густое. После каждых родов здоровье мое было отличным, и яудивляюсь, что мне и в голову не пришло сомневаться в его предписаниях».
Материсдались на милость врачей, и к шестидесятым годам процент детей, которыхкормили грудью, упал до 20. Даже те из женщин, кто кормил своих детей грудью,уступали давлению и бросали кормить довольно рано. Изменения в приеме родов ивскармливании потянули за собой и другие изменения в воспитании детей. Детямустановили жесткий режим. Они больше не спали со своими матерями. Матери всебольше и больше полагались на детских специалистов, которые писали книги, и всеменьше и меньше на свои собственные убеждения и чувствование своего ребенка.Матери меньше верили природной интуиции и мудрости традиций, чем любомувысказыванию гуру по выращиванию детей.
Оглядываясьназад, убеждаешься в том, что все происходившее тогда в вопросах деторождения ивоспитания было не более чем абсурдом, но в том не было ничьей вины. Материверили, что все новшества должны были делать добро им самим и их детям. Ониверили, что их спасают от страданий и смерти. И кое-что действительно сталолучше. Роженицы знали, что, попав в роддом, они останутся живы и получатздоровых детей. Страх смерти или неудачи, преследовавшие женщин в прошлом,канули в лету. (Однако это было скорее следствием обнаружения микробногопроисхождения инфекций и открытия антибиотиков, чем смены места родов.) Но вотв пятидесятых годах матери начали задаваться вопросом, были ли такие роды действительноблагом? В течение нескольких последующих десятков лет они смотрели на родовуюдеятельность и спрашивали себя: что же здесь не так?
В началедвадцатого века роды стали рассматривать как патологический процесс, требующиймедицинского вмешательства. В авторитетных учебниках по акушерству писалось,что естественные роды (то есть без врачей и инструментов) происходят уничтожного количества женщин. Во всех же остальных случаях природе следуетпомогать. В школах акушерства учили, что всем женщинам следует делатьэпизиотомию и во всех случаях необходимо применение щипцов. Понадобилосьшестьдесят лет, чтобы пересмотреть эти убеждения и убедиться, что вмешательствоврача требуется лишь в весьма небольшом количестве случаев. Патологическийвзгляд на роды и долг акушера спасать женщину от «опасности природ» были точноотряжены ведущим акушером двадцатых годов нашего столетия доктором Джозефом Де Ли.Он писал: «Я всегда удивлялся, почему природа не распорядилась с женщинами так,как она это сделала с самками лосося, которые умирают после того, как отмечутикру».
Поворотным моментом в истории родов сталишестидесятые, когда женщины наконец-то стали брать на себя ответственность замомент появления детей на свет. Настало время – и матерям захотелось рожатьлучше. Они почувствовали, что у них отняли нечто весьма важное, и решили этовернуть. Последующие четыре десятилетия были посвящены борьбе за это. Ведь родыстали настолько зависимы от медицинских учреждений, что женщинам было нелегкоотвоевывать их у акушеров.
Еще одним препятствием на пути реформ в вопросе родовбыло то, что не существовало никакой альтернативы. Повитухи практическиисчезли. В 1970 году акушерство стало столь уважаемой наукой; что здоровьематери и ребенка не предавалось сомнениям. Многие женщины не чувствовали в себедостаточно сил, чтобы противостоять системе здравоохранения, и, если бытьчестными, не были уверены в том, что им хочется этого противостояния. Другие жематери были настроены на перемены столь решительно, что бывали даже агрессивны.Не желая возвращаться к темному прошлому, они иногда вместе с водойвыплескивали и младенца.
В шестидесятые годы женщины стали обучать друг другарожать. Курсы по обучению беременных подвигали женщин рожать самим ипоказывали, насколько это здоровее для матери и ребенка. По мере того какженщины стали снова брать на себя ответственность за роды, они начали влиять нато, что происходило в родовой. Например, они потребовали, чтобы при родахприсутствовали отцы. До 1970 года те, без кого дети ни за что не появились бына свет, не допускались на роды, однако роженицы хотели, чтобы мужчины были сними, видели появление на свет своих детей и оказывали поддержку при родах. Ключевымисловами шестидесятых стали выбор и альтернатива. Подтверждением этому можетбыть девиз Ассоциации образования по деторождению: «Свобода выбора благодарязнаниям об альтернативах».
Боль все еще оставалась главной проблемой родов,однако теперь женщины стали понимать, что управление болью находится в ихвласти. Это можно было сделать при помощи методов, разработанных и описанныхмногими специалистами. (Грэнтли Дик-Рид «Роды без страха»; доктор Роберт Бредли«Муж принимает роды»; статья французского акушера Фернанда Ламейза.) Еще втридцатые годы врач Дик-Рид бросил вызов традиционному учению о том, что больпри родах неизбежна. Его подход к облегчению боли основывался на сочетаниирасслабления и обучения. Он считал, что при правильном обучении и поддержкенормальные роды не должны быть болезненными. Через двадцать лет врачи понялиего правоту и стали учить женщин по этой методике.
В вопросе обезболивания произошло разделение на двалагеря. Одни учили матерей путем отвлечения отрешаться от своего тела и нечувствовать боли. Но так как женщины были недовольны методами, лишающими ихвзаимодействия со своим телом, появился другой подход. Женщин учили пониматьфизиологию родов, слушать внутренние сигналы и работать с ними, а не пытатьсяубежать из своего тела. Этот метод был более приемлем для женскойсексуальности. Роды стали психосексуальным событием, которое женщины ни за чтоне хотели пропустить. Хотя техника методик отличалась, главное было то, чтотеперь женщина могла самостоятельно справиться с болью при родах или, покрайней мере, сказать, как она хотела бы с ней справиться. Но, что более важно,она рожала сама. В конце концов, это было ее делом.
Философия возврата к природе семидесятых годов, атакже желание поспорить с властями, доставшееся по наследству от шестидесятых,оказали заметное влияние на отношение к родам. Люди стали по скептическиотноситься научному прогрессу и органам управления, включаяздравоохранительные. Естественные роды сочли лучшими для матери. Если в первойполовине века было модно спать во время родов, то в семидесятые – женщины решилипроснуться. Ощущение при родах, как и при занятии сексом, нужно было пережить. Усыпляющиепрепараты, а также больничная рутина только мешали этому. Хотя женщины поставилисвоей целью естественные роды, медицинские учреждения отнеслись к этому какпрекрасной, но неосуществимой мечте.
Когда прошел послевоенный бум рождаемости, врачи испугались,что роддома опустеют. Поэтому они стали прислушиваться к настоящим специалистам– тем, кто рожает детей. В роддомах начали предлагать альтернативные особыродов, причем вызвано это было больше давлением потребителей, нежели желаниемперемен. Первым шагом стала организация альтернативных центров материнства.Такие центры представляли собой комнаты, похожие на домашние, где родыпроходили как бы дома, но не дома. Похвально, но недостаточно хорошо. В такихкомнатах за занавесками в цветочек скрывались роды, ничем не отличающиеся, посути, от родов в больнице. В сознании акушеров и медсестер все еще жилоубеждение, что роды являются кризисной ситуацией, а не природным явлением,требующим лишь понимания и поддержки. Фактически в семидесятых годах роды сталиеще более похожими на технологический процесс.
Некоторые женщины поняли, что отношение врачей кродам изменить не удалось, и стали рожать детей дома или в независимых отконтроля больниц центрах материнства. Многие люди сочли безответственным уходрожениц из безопасных и стерильных роддомов. Но эти женщины были убеждены, чтоименно поиск альтернативных вариантов свидетельствует об их ответственности.
В семидесятые годы появился электромониторинг плода.Это устройство оказывало влияние на практику родов в течение многих последующихлет. Приверженцы мониторного наблюдения пропагандировали его как способ сохранитьжизнь младенцу, так как оно позволяло определить различные состояния плода ипозволить акушерам вмешаться до того, как плод пострадает, или погибнет.Оппоненты же считали, что мониторное исследование больше создает проблемы, чемих решает. Ведь дети всегда умудрялись появляться на свет и без электронногоосвидетельствования. Обе стороны были правы. Электромониторинг сохранил мозг ижизни некоторых младенцев, но при этом стал причиной многих ненужных хирургическихвмешательств. При этом создавалось впечатление, что роды это не более чемочередной сигнал, поступающий с электронного устройства. Тем не менее,электромониторинг плода стал жестко популяризироваться еще до того, как былиполучены доказательства его безопасности и полезности.
За двадцать лет, с 1970 по 1990 год, проценткесаревых сечений возрос с 5 до 25–30. Задумайтесь над этим. Неужели органыдеторождения у 30 процентов женщин могли выйти из строя за двадцать лет? Илипроблема заключается в системе родовспоможения, а не в механизме родов женщин?Увеличение количества кесаревых сечений имело много причин. К ним относятсятакже применение электромониторинга плода и кризисное состояние акушерства.
Страх того, что роддома будут не нужны, оказалогромное влияние на отношение к родовому процессу двадцатого века. Еслирождаются не совсем благополучные дети и в этом нет ничьей вины, кто-то все равнодолжен заплатить. За последние двадцать лет плата врачам за страхование от преступнойнебрежности возросла в три раза, то же самое произошло и с количествомкесаревых сечений. Эти деньги делались на несчастье. Тучи законности сгустилисьнад родовыми и оказали огромное влияние на принятие решений. Основой решенийакушеров всегда было желание достичь самого лучшего в отношении матери иребенка. Теперь же этот главный аргумент подвергался сомнению со сторонызакона. «Сделали ли вы все возможное для предотвращения травмированияноворожденного?» – вопрошал суд у обвиняемого врача. Ответ «все» означал, чтобыли применены все тесты вне зависимости от того, требовались ли они матери иребёнку и отвечали ли их интересам. Только в этом случае врач был «чист» передзаконом. Мы считаем, что до тех пор, пока врачи получают прибыль от страхаперед судом, пока не будет найден более приемлемый способ компенсации родовыхтравм (как, например, фонд родовых травм – разновидность страхования природах), матери не смогут рожать так, как им того хочется.
Даже в восьмидесятые годы вопрос обезболивания родовоставался наиглавнейшим. Хотя в центрах подготовки к материнству женщин обучалиуменьшать боль, владея своим телом, многие роженицы полагались на больничныероды, при которых предлагалось большое количество обезболивающих средств. В этовремя появилась эпидуральная анестезия. Специалисты-анестезиологи настолькоусовершенствовали свое мастерство, что могли регулировать применениеобезболивающих препаратов на разных стадиях родов и таким образом позволять роженицамиспытывать некоторые ощущения. В родовых воцарил лозунг «Вы можете получить всесполна!».
Заключение
Женщиныдолжны нести больше ответственности за принятие решений по родам. Сегодняакушеры жаждут перемен как никогда в истории. Все политические реформаторыодной из главных задач видят улучшение здравоохранения. Современные материинформированы лучше, чем в прошлом, а акушерство становится все менееудовлетворительным. Делайте свой выбор с умом. Основывайтесь на своихсобственных нуждах и желаниях, выбирайте такое место для родов и такихпомощников, которые будут наилучшими для вас и вашего ребенка. Если там, где выживете, такой выбор невозможен, боритесь за него. Практику родов должныопределять сами женщины, а не врачи и страховые полисы. Беременные следующегопоколения должны сами решать, как их дети появятся на свет. Уже вводится немалоизменений в процесс родовспоможения. И в будущем роды будут становиться всеменее и менее страшными и пугающими, и забудутся все «страшилки», которыми пугаютбудущих мам зловредные бабушки.