Юмор и сатира в рассказах Чехова
В рассказах замечательного русского писателя А.П. Чехова получили продолжение традиции художественных школ Н.В. Гоголя и М.Е. Салтыкова-Щедрина, особенно – сатирико-юмористическая линия.
Необычайно чуткий к жизненным несправедливостям, лжи, фальши, испытывая душевную боль за человечество, писатель избирает наиболее доступный ему способ борьбы с нравственными и социальными пороками – способ художественной насмешки над уродствами жизни. Двумя способами его воплощения стали юмор и сатира. И если ранний период чеховского творчества – время «Антоши Чехонте», связанный с сотрудничеством с журналами «Стрекоза», «Осколки» и др., характеризуется созданием преимущественно юмористических рассказов, то этап зрелого творчества писателя (со второй половины 80-х годов) открывает читателю Чехова-сатирика, безжалостно обличавшего общественные и личностные пороки, обнажающего опасную сущность мещанства.
В своих ранних рассказах Чехов изображает общий уклад жизни, которая уже тогда выступает у него как нечто нелепое, дикое и потому смешное. В этих, пока небольших по объему, произведениях преобладает внешний комизм – комизм ситуаций. Это сближает раннюю прозу Чехова с анекдотами.
Таковы, например, «Хирургия», «Налим», «Репетитор», «Лошадиная фамилия» – короткие веселые рассказы, вызывающие у читателя скорее добрый безобидный смех, нежели возмущение несправедливостями этой жизни. Но, несмотря на отсутствие резкого социального обличения, уже здесь можно отметить некоторые характерные черты, сближающие Чехова с М.Е. Салтыковым-Щедриным: гротесковые ситуации, гиперболизация персонажей, использование приема градации.
Например, можно проследить градационное нарастание напряженности ситуаций в названных рассказах, что проявляется в многократном повторении героями одних и тех же действий с усилением результата. Так, приказчик многократно и безуспешно пытается вспомнить фамилию зубного врача, каждый раз изобретая все более искаженные варианты, пока, наконец, не оказывается, что настоящая фамилия – Овсов – только относительно может считаться «лошадиной» («Лошадиная фамилия»). Дьячок Вонмигласов от похвал «радетеля»-врача» переходит к проклятиям в его адрес – «ирод», «паршивый черт» («Хирургия»). Молоденький репетитор Зиберов последовательно демонстрирует незнание почти по всем предметом, которые преподает мальчику Пете («Репетитор»). К горе-рыбакам Герасиму и Любиму постепенно присоединяются сначала пастух, затем барин, потом кучер.
Однако уже на раннем этапе своего творчества Чехов затрагивает социальные и нравственные проблемы, которые получают развитие в последующих произведениях писателя. Здесь можно назвать такие рассказы, как «Смерть чиновника», «Хамелеон», «Толстый и тонкий».
Мировое устройство в этих рассказах изображается как отношения соподчинения, иерархии: жизнь каждого человека жестко регламентирована его положением в табели о рангах. Нарушение этой системы порождает комизм положения героев: «Чихают и мужики, и полицмейстеры, и иногда даже тайные советники».
Примечательно, что уже у раннего Чехова этот комизм переходит в трагизм. Это происходит в тот момент, когда персонажи осознают весь дискомфорт или даже ужас своего положения, собственные униженность и ничтожность перед вышестоящими. Например, страх Червяков начинает бояться, когда узнает в случайно обрызганном им человеке статского генерала Бризжалова («Смерть чиновника»). Тонкий резко меняет манеру общения с Толстым после информации о том, что его друг детства стал тайным советником, и теперь тот для него не просто Миша и даже вообще не Миша, а не иначе как «ваше превосходительство» («Толстый и тонкий»). Та же метаморфоза происходит и с Очумеловым, когда ему сообщают, что укусившая Хрюкина собачка не чья-нибудь, а самого генерала Жигалова («Хамелеон»). Обращаясь к проблеме «маленького человека», обозначенной в русской литературе еще А.С. Пушкиным в «Повестях Белкина» и развитую Н.В. Гоголем в «Петербургских повестях», Чехов демонстрирует иное, нежели его великие предшественники, отношение к этому литературному образу. В его рассказах содержится смех, а не сострадание. «Маленький человек», по мысли писателя, сам виноват в собственной никчемности, унижая себя подобострастным отношением к вышестоящим. Таковы и «тонкий» Порфирий, сгибающийся в три погибели перед растерянным и неприятно удивленным другом; и Червяков, сама «говорящая» фамилия которого отражает его жизненную позицию; и Очумелов, личностную сущность которого писатель не менее метко определил как «хамелеон». Все они, говоря слова грибоедовского Чацкого, «прислуживают», а не «служат» – проявляют не уважение, а подобострастие и раболепие.
В чеховских рассказах первой половины 80-х годов уже начинает звучать и актуальная для всего творчества писателя тема мещанства. Чехов выступает против обывательских косности, невежества, равнодушия в общественным проблемам и жизни других людей, неприятия просвещения.
Например, в рассказе «Брожение умов» перед нами возникает провинциальный сонный городишко. Двое обывателей остановились, наблюдая, куда летят скворцы. Собралась толпа: все смотрят вверх, гадают, что случилось, – уж не пожар ли? Однако, заслышав звуки нового органа, выписанного из самой Москвы, праздная толпа отвлеклась от пустого созерцания и покалила в трактир – за новым развлечением.
Этот простенький и смешной случай и составляет содержание рассказа. Небольшой объем, шутливая манера повествования и забавные фамилии героев (Почешихин, Вратоадов, Грешкин) сближают его с анекдотом. Однако, внимательно вчитываясь в рассказ, мы видим, что его автор отлично владеет искусством «коротко говорить о длинных вещах».
Так, мы замечаем свалку на главной площади городка, куда мужик тащит бочонок испортившейся сельди; сонных обывателей, которые только и рады поглазеть на чужую беду, будь то пожар или раздавленный человек; грубость и лживость градоправителя Акима Данилыча. Таким образом, за незначительными, на первый взгляд, деталями раскрываются негативные черты российской действительности, а персонажи превращаются в обобщенные типы, воплощающие дух целой эпохи.
Постепенно сатирическая линия в чеховских рассказах усиливается: писатель продолжает бичевать общечеловеческие и общественные пороки, выступает против невежества, равнодушия, апатии мещан. Однако в рассказах более позднего периода творчества Чехова мы по-прежнему не находим явного, подчеркнутого декларирования автором этих идей. Писатель прибегает к особым художественным приемам, позволяющим в необычайно емком и внешне обыкновенном повествовании увидеть авторские гнев и горечь, трагическое и ужасное. Это, прежде всего, знаковый портрет персонажа и художественная деталь.
Особенно ярко эти приемы прослеживаются в трех рассказах Чехова 1898 года – «Человек в футляре», «Крыжовник» и «О любви». Эти произведения связаны между собой общими идеей, сюжетом, персонажами и потому часто именуются «маленькой трилогией».
Основная идея трилогии связана с образом «человека в футляре» – учителя, который смешон своим страхом перед жизнью: «Для него были ясны только циркуляры и газетные статьи, в которых запрещалось что-нибудь». За фигурой Беликова, чей болезненный страх отравляет общественную атмосферу и становится активной, движущей силой косности, мы видим беликовщину – типичное явление социальной жизни России 80 – 90-х годов XIX века и характерную черту рабской психологии вообще.
Примечательно, как писатель рисует портрет своего героя: калоши и зонт – главные атрибуты существования Беликова, ставшие символом его бегства от живой полноценной жизни.
В рассказе «Крыжовник» перед читателем предстает другой «человек в футляре» – Николай Иваныч, портрет которого также носит знаковый характер. Чехов изображает внешность этого героя всего в одном штрихе, незаметно намекая на ее сходство со свиньей и, одновременно, с собакой.
Художественная деталь приобретает здесь расширительное значение символа. Крыжовник, которым засажен весь сад чеховского героя, символизирует и мещанскую сущность его жизни, и страх перед реальной действительностью вообще, желание ничтожного человека отгородиться от жизненных проблем и чужих переживаний, и узкую, сугубо материальную направленность всех устремлений Николая Иваныча, мечтавшего приобрести «не купленный, а собственный крыжовник».
О разбитом счастье, о том, как погибла «тихая, грустная любовь», да и вся жизнь хорошего интеллигентного человека, повествует также рассказ «О любви». Его герой – помещик Алехин, неплохой и неглупый человек – духовно опустился, погрязнув в мелких хозяйственных хлопотах, которые становятся еще одним своеобразным вариантом «футляра». Не случайно уже в самом начале рассказа дается развернутое описание еды – деталь, четко определяющая направленность жизненных устремлений персонажа.
К насыщенной, деятельной, духовно богатой жизни призывает читателя и знаменитый чеховский рассказ «Ионыч», главные действующие лица которого – члены семьи Туркиных – олицетворяют косное обывательское общество, так ненавидимое писателем. Последовательное представление героев и описание их занятий наглядно демонстрируют духовное убожество, ничтожность и бездарность Туркиных. Так, единственный «талант» главы семьи – неостроумное словотворчество, сомнительное умение говорить на «своем необыкновенном языке». Его жена пишет неумелые романы с вымученными сюжетами о том, «чего нет и не может быть в действительности». Дочь Туркиных громко, но плохо играет на фортепиано.
Общаясь с ними, в пучину мещанства постепенно погружается и главный герой рассказа – друг этой семьи, который из доктора Старцева превращается в Ионыча.
Путь духовной деградации персонажа Чехов очень точно и лаконично изображает с помощью яркой художественной детали: сначала Старцев ходит пешком, затем начинает ездить на лошадях, а потом и вовсе передвигается не на паре, а уже на тройке да еще и с бубенчиками. В финале рассказа мы наблюдаем полное перерождение героя: пухлый и красный, он восседает в своем экипаже подобно «языческому богу». Так писатель выражает свой гневный протест против предательства человеком своих идеалов и убеждений, нежелания сопротивляться губительному влиянию уродливой среды.
Итак, в рассказах А.П. Чехова соединяются юмор и сатира, беззлобная насмешка и жесткое обличение, отражение комических и трагических сторон жизни. Это проявляется уже в раннем творчестве писателя и приобретает все более явное и острое сатирическое звучание в последующих произведениях.