Сатира Антиоха Кантемира К уму своему
Антиох Дмитриевич Кантемир родился в семье молдавского господаря, или правителя, в 1708 году. Отец писателя Дмитрий Константинович заключил союз с Петром I, стремясь освободить свою страну от турецкого ига. Но Прутский поход 1711 года был неудачным, вследствие чего семья навсегда оставила солнечную Молдавию и переехала в Россию.
Антиох с детства прекрасно знал итальянский, греческий, латинский, английский и французский языки, а русский язык с младенчества был для него родным.
С 1725 года Кантемир находился на военной службе, но главным занятием для него в это время была литературная деятельность: он много читал и переводил, сочинял любовные песни. С 1729 года он становится известен как автор стихотворных сатир, политически злых и точных по цели, хотя ни одна из них не была напечатана при жизни автора: они распространялись в списках и были очень популярны.
В 1730 году Кантемир начал писать эпическую поэму «Петриды», посвященную Петру I, которая так и не была закончена.
В это же время он перевел книгу французского писателя Б. Фонтенеля «Беседы о множественности миров», в которой излагались научные идеи, многим церковникам казавшиеся крамольными. Перевод долго не печатали, он вышел в свет только в 1740 году.
Уже первая сатира Кантемира обратила на себя внимание архиепископа Феофана Прокоповича, который был деятельным сподвижником Петра I и в своих проповедях всегда поддерживал его преобразования. В дальнейшем Кантемир сблизился с «ученой дружиной» Феофана — кружком образованнейших людей своего времени, среди которых был, в частности, историк В. М. Татищев.
Как и Феофан Прокопович, Кантемир принял активное участие в событиях 1730 года, сопутствующих возведению на престол Анны Иоанновны. Однако очень скоро пришло разочарование, так как Антиох и его друзья убедились, что императрица не стремится продолжать реформы Петра II, в частности его просветительскую деятельность.
В 1731 году Кантемир был назначен русским послом в Лондон и навсегда уехал из России. С 1738 года он, также в качестве посла, находился в Париже. За границей Кантемир не оставляет своих литературных занятий, он продолжает писать: сочинил три новых сатиры; существенно переработал текст первых пяти, созданных еще в России; переводил Анакреона и Горация, вел обширную переписку.
Он написал трактат «Письмо Харитона Макентина к приятелю о сложении стихов русских», составив имя автора из букв собственного имени и фамилии.
Это был отклик на публикацию в 1735 году трактата В.К. Тредиаковского «Новый и краткий способ к сложению российских стихов». Кантемир обсуждал вопросы русского стихосложения, отстаивая силлабический принцип, основанный на одинаковом количестве слогов, но считал необходимым ритмизировать стих с помощью цезуры — паузы среди строки. Именно таким стихом написаны его сатиры в переработанной редакции.
А. Кантемир неоднократно пытался напечатать свои сатиры. Но впервые опубликованы они были только после его смерти, в 1749 году, причем в переводе на французский язык. В России сатиры Кантемира стали доступны читателям лишь в 1762 году.
Сатира I на хулящих учение, созданная в 1729 году, называется «К уму своему». Автор «прославляет» невежество и глупость, объясняя, что от ума все проблемы и несчастья.
Начинается сатира обращением к уму, чтоб он не трудился напрасно, ибо славы и почета можно добиться, не потея и не томя себя трудом. Напротив, тем, кто трудится, плохо в этом мире, всяк ими гнушается:
Кто над столом гнется,
Пяля на книгу глаза, больших не добьется
Палат, ни расцвечена мрамором саду;
Овцу не прибавит он к отцовскому стаду.
Далее автор воспевает достоинства правителя Петра II:
Правда, в нашем молодом монархе надежда
Всходит музам немала, со стыдом невежда Бежит его.
И с грустью добавляет:
Но та беда: многие в царе похваляют
За страх то, что в подданном дерзко осуждают.
После оценки роли царя в развитии наук и искусства взгляд Кантемира обращается к церкви и отношению к ней общества, в том числе ученых людей:
Расколы и ереси науки суть дети;
Больше врет, кому далось больше разумети;
Приходит в безбожие, кто над книгой тает…
Прихожане уже не просто слушают проповеди в церкви, но сами читают Библию и
Толкуют, всему хотят знать повод, причину,
Мало веры подая священному чину.
Обнаруживается и еще одна вина науки. Силван считает, что учение вызывает голод, потому что прежде, «не зная латыни», жили
Гораздо обильнее, чем мы живем ныне;
Гораздо в невежестве больше хлеба жали;
Переняв чужой язык, свой хлеб потеряли.
И ни к чему пытаться понять суть и причину вещей и явлении, ведь от этого не прирастет грош, нельзя узнать, сколько крадет дворецкий и приказчик, как прибавить воду или число бочек с винного завода. Знание свойств руд, «различие злата, серебра, меди», трав и болезней — это все ложь.
К чему звезд течение числить, ни к делу,
Ни кстати за одним ночь пятном не спать целу,
За любопытством одним лишиться покою,
Ища, солнце ль движется или мы с землею?
Зачем, если в часовнике написано «число месяца и час солнечного восхода»/
Поделить землю на четверти мы сможем без Евклида, без алгебры знаем, сколько копеек в рубле.
Силван одно знание слично людям хвалит:
Что учит множить доход и расходы малит.
Зачем трудиться, если от этого не толстеет карман? Это просто вредное безумство.
Силвану подпевает румяный Лука:
Наука содружество людей разрушает.
Не стоит уходить от общества друзей ради книг, ведь мы должны проводить жизнь в веселье и пирах, поскольку «вино — дар божественный», оно сближает людей, дает повод и тему для разговора, веселит, снимает тяжкие мысли, слабых ободряет, жестоких смягчает, угрюмость отводит, влюбленных соединяет. Но как долго жить в тиши и праздности? Ведь народная мудрость гласит: «Делу — время, а потехе — час». Но, увы, автор вовсе не собирается вести трезвую и праведную жизнь:
Когда по небу сохой бразды водить станут,
А с поверхности земли звезды уж проглянут,
Когда будут течь к ключам своим быстры реки
И возвратятся назад минувшие веки,
Когда в пост чернец одну есть станет вязигу,
-Тогда, оставя стакан, примуся за книгу.
А Медор огорчен, что много бумаги уходит на письмо и печатание книг, что фунт доброй пудры не сменяет на Сенеку, а Вергилий и Цицерон ценятся дешевле сапожника и портного.
Эти речи автор слышит каждый день, потому призывает ум «немее быть клуши».
Зато «щеголь, скупец, ханжа» злобно ругают науку, умные люди имеют право их не слушать, но, напротив, эти речи запали им в душу, а истину мало кто любит.
Можешь быть епископом — много ума для этого не надо: уберися в рясу, повесь крест на тело, «клобуком прикрой главу, брюхо — бородою» и благословляй всех направо и налево. А самое главное — заботься о доходах церкви.
Хочешь быть судьей — надень парик и брани всех, кто пришел с пустыми руками. Во время процесса можно спать. Забудь про закон, уставы, права; главное — «крепить приговоры», никому не сочувствуя.
Автор сожалеет, что ушло то время, когда над всем царствовала мудрость:
Златой век до нашего времени не дотянул роду;
Гордость, леность, богатство мудрость одолело.
А теперь невежество поднялось выше науки, оно «под митрой гордится, в шитом платье ходит», заседает в суде, командует полками. А наука «ободрана, в лоскутах обшита», изгнана из домов, с ней не хотят знаться, не водят дружбы.
Все кричат:
Никакой плод не видим с науки,
Ученых хоть голова полна — пусты руки.
В обществе ценится тот, кто играет в карты, знает изысканные вина, танцует, одевается со вкусом. Он с мла-
дых лет мнит себя достойнее семи мудрецов. Прочие же, даже знающие некоторые элементы науки, ропщут на жизнь за то, что ничего в ней не добились: церковник не стал епископом, воин — полководцем, писец — юристом. Зато тому, кто имеет в роду семь бояр и владеет двумя тысячами дворцов, уметь читать и писать вовсе не нужно. Завершается сатира обращением к уму:
Таковы слыша слова и примеры видя,
Молчи, уме, не скучай, в незнатности сидя.
Те знания, что тебе дала мудрость, храни в себе и про себя рассуждай о пользе наук; если же вздумаешь об этом поведать свету, то вместо похвал можешь «достать хулу злую», то есть порицание от других людей за смелые и разумные мысли.
Кантемир был одним из создателей новой литературы. «Сатиры» Н. Буало послужили для него образцом жанра, но по содержанию и проблематике его творчество связано с русской действительностью и отечественной сатирической традицией. Как и его предшественники, Кантемир писал силлабическим стихом, не боялся использовать просторечные слова и выражения. Он правдиво и достоверно изображал быт и нравы своей эпохи.
Сатирик высмеивал боявшихся просвещения священников и бояр, противников петровских реформ и смело осуждал этих знатных бездельников, которые «одним благородием хвастают», но не могут похвалиться «добрыми делами »