Содержание
Введение
Семантика образов цветов и символика цвета в контексте литературного и живописного произведения
Приворотный корень (ночная фиалка)
Сирень
Солнечный цветок
Заключение
Библиографический список
Введение
Из растений, покрывающих нашу планету, природа создала поистине волшебную кладовую. Особенно прекрасен мир цветов! В древние времена их обожествляли. Наши предки считали, что духи и волшебники жили в дуплистых дубах, и среди цветов слышался их шепот. Им было известно, что растения обладают волшебной силой, поэтому с незапамятных времен цветы использовали при совершении магических действий, чтобы изменить свою жизнь к лучшему. (Вспомним русскую народную сказку «Аленький цветочек», рассказанную в детстве ключницей Пелагеей Сергею Аксакову и записанную им в 1885 году).
С древних времён цветы занимают особое место в творчестве поэтов, художников и писателей всего мира. (См. Приложение1) В одной библейской легенде упоминается, например, о лилии выросшей из слёз Евы, изгнанной из рая. В древнерусском сказании о Новгородском купце Садко, говорится об отвергнутой им морской царевне, из слёз которой появились ландыши. А один из греческих мифов повествует о юноше Нарциссе и цветке, названным его именем. Не только древние, но и авторы более поздних эпох, так или иначе, затрагивали эту тему в своих произведениях. Особую роль в её развитии играют русские писатели и поэты. Русский свободный дух и восхищение необъятными просторами, вот что выгодно отличает авторов русской школы от их коллег из душной индустриальной Европы.
Какие глубокие, насыщенные, переполненные грустью и состраданием строки оставил нам Афанасий Фет. Точно передал настроение природы и разнообразие её состояний Фёдор Тютчев. И.С. Тургенев знал толк во многих цветах. Вот свойственные только ему строчки: «Она увидала розу, схватила ее, взглянула на ее измятые, запачканные лепестки, взглянула на меня, — и глаза ее, внезапно остановившись, засияли слезами». Самым любимым цветком писателя был нарцисс. Красота цветов смягчает душу и раскрывает лучшие грани человеческого характера. «Когда вы будете в Спасском, — писал И.С. Тургенев в 1882 году своим друзьям Полонским из французского Буживаля, понимая, что болен смертельно, — поклонитесь от меня дому, саду, моему молодому дубу, родине поклонитесь, которую я, вероятно, никогда не увижу». И просил прислать «сиреневый цветок». Полонские выполнили эту просьбу.
Как не вспомнить творчество Анны Ахматовой, с её огромным количеством фиалок, лилий, георгин и маргариток, встречающихся практически в каждом раннем стихотворении? Часто используют образы цветов и прозаики. Увековечили их на своих полотнах великие живописцы. Многие творческие люди на Руси использовали символику цветов и в переписке. (А.С. Пушкин, А.П. Керн, И.С. Тургенев И.А. Гончаров, И.С. Тургенев и другие). Нередко цветок мог сказать человеку больше, чем красноречивое послание: выразить и уважение, и любовь. Испокон века поэты уподобляли женскую красоту хрупкой и нежной прелести цветка. А «язык цветов», способный выразить тончайшие оттенки чувств, при встрече заменял слова самых пылких признаний. (См. Приложение2) Да и насколько романтичнее такое объяснение в любви. Когда в XX веке была вскрыта гробница египетского фараона Тутанхамона, археологи увидели многочисленные драгоценности, украшавшие мумию, но поверх всех украшений лежал скромный засохший букетик полевых цветов. Так выразила молодая вдова свою любовь к умершему супругу.
В Австралии в 1973 году был построен оперный театр. Для первого представления труппа выбрала представление Сергея Прокофьева «Война и мир». Зал был переполнен. И лишь одно кресло в первом ряду оказалось незанятым: на нём лежала… белая роза. Неизвестный поклонник музыки Прокофьева, не успевший прилететь на представление, передал из Америки по телеграфу необычную просьбу: положить на его место розу в знак уважения к великому композитору…
Таким образом, чтобы понять глубинный смысл произведения или разгадать необычное историческое явление, нужно знать «язык цветов», их символический смысл, символический подтекст.
Что же известно нам о жизни слов, обозначающих названия цветов? Как возникли, когда появились они в языке? Почему в разных районах нашей страны люди по-разному называют одни и те же цветы? Какова их символика? Как соотносится цвет с образом в литературе и живописи? Можно ли проникнуть в тайный смысл видимых вещей, зная «язык цветов», и постичь символический подтекст произведения? Наконец, как, каким образом из таинственного соединения самых обычных слов, из волшебной игры значений рождается то чудо, которое являет собой великий и могучий русский язык — язык Пушкина, Толстого, Тургенева?
Решению этих вопросов и посвящена моя работа.
Вопросы определили ЦЕЛЬ работы: анализ мотивов и образов цветов в русской литературе и живописи XIX-ХХ вв. Достижение поставленной цели предполагает решение ряда ЗАДАЧ:
1. Проследить сложную судьбу обычных слов (название цветов), выяснить их забытые значения, показать тесную связь языка с историей и культурой народа;
2. Определить роль цветов в древних культах и религиозных обрядах.
3. Рассмотреть мифопоэтические, фольклорные и библейские традиции как источник мотивов и образов цветов в литературе.
4. Исследовать «язык цветов» и символику цвета.
5. Определить художественный смысл и функции мотивов и образов цветов в русской литературе (поэзии и прозе).
6. Выявить значение цветов в судьбе и творчестве людей России.
Кроме того, работа имеет и практическую направленность. Сегодня модно говорить о магическом воздействии цветов как символа на жизнь человека. Но полезно жить не только символами, которые нас все больше захлестывают, а ощущениями вкуса, запаха, прикосновения к приятному. Редко, пожалуй, мы задумываемся о том, что мир цветной в любое время года. Больше того, цветы несут нам ощущения, а ощущения дают переживания, без которых мир стал бы серым или в лучшем случае, черно-белым. Цветы сами по себе дают большую гамму переживаний и, хотим мы того или нет, не только создают наши эмоциональные состояния, но становятся связанными с нашим характером. «Цвет» нашего характера это достаточно устойчивые предпочтения тех или иных цветов. Отсюда АКТУАЛЬНОСТЬ исследования.
НОВИЗНА работы определяется попыткой рассмотреть образы цветов в контексте литературного и живописного произведения, сопоставить со значением цвета и выявить психологическое и эстетическое его воздействие на человека, ведь «в мире нет ничего… без формы, без цвета».
В данной работе используется аналитический МЕТОД ИССЛЕДОВАНИЯ, контекстуальный анализ слов.
Семантика образов цветов и символика цвета в контексте литературного и живописного произведения
Я давно хочу с тобой
Говорить пахучей рифмой.
Каждый цвет уже намек…
А.А. Фет «Язык цветов»
В народе бытует множество самых разнообразных и выразительных по своей меткости и поэтичности названий цветов и трав. Вспомним хотя бы мать-и-мачеху, незабудку, иван-да-марья, подснежник… Многие из этих названий цветов, созданных народом, со временем стали достоянием русского литературного языка, героями поэтических и живописных произведений. Но в диалектах русского языка те же самые названия (должно быть, в силу своей образности) продолжает обозначать самые различные растения. Так, васильком, например, называют цветы и растения, не имеющие отношения к тому синему цветку, который известен каждому из нас. В народе васильком именуют и кипрей, и полевую герань, и аптечную мяту, и шалфей, и зверобой, и веронику… Для лингвиста материал, касающийся названия цветов и трав, чрезвычайно привлекателен. Чаще всего истоки этих поэтичных и метких названий следует искать в образности народного мышления. Рассмотрим некоторые поэтические названия цветов, выявим их семантику, определим значение цвета.
Сон трава.
Едва успевает сойти снег, как в светлых сосновых лесах, по сухим склонам появляются крупные лиловые колокольчики на невысоком стебле, опущённые серебристым пухом — «сквозь снег, кустиками, ростом в пядень, цвет синь», — как сказано в одном старинном травнике. Каждый из нас хорошо знает этот цветок — один из самых ранних вестников весны. (Приложение 3) Но так ли хорошо известно его название? Во всяком случае, русская классическая литература знает пример, когда писателю, по-видимому, пришлось довольствоваться названием «собственного изобретения». В одном из своих стихотворений А.К. Толстой так описывает наступление весны:
Вот уж снег последний в поле тает,
Теплый пар восходит от земли,
И кувшинчик синий расцветает,
И зовут друг друга журавли.
Внимательный читатель заинтересуется, какой же «синий кувшинчик» имеет в виду поэт? Ведь «кувшинчиками» и «кувшинками» мы привыкли называть водяные растения с желтыми (иногда белыми) цветами. Однако время цветения толстовского «кувшинчика» совпадает со временем цветения лютика, из семейства лютиковых. То, что речь именно об этом растении, сам поэт подтвердил строками другого своего стихотворения:
Во дни минувшие, бывало,
Когда являлася весна,
Когда природа воскресала
От продолжительного сна,…
С какою радостию чистой
Я вновь встречал в бору сыром
Кувшинчик синий и пушистый
С его мохнатым стебельком…
Поэт так точно описал здесь свой «кувшинчик», что мы уже без труда узнаем своего старого знакомца. В народе бытует немало названий этого цветка, самые распространённые из которых сон-трава и прострел. А в бывшей Тамбовской губернии растение это называлось подснежником. Причины появления подобного названия понять нетрудно: как справедливо замечает В.И. Даль, в народе «подснежником называются вообще все растения, которые появляются вскоре по стаянии снега». Итак, название цветка выявлено. Но, может быть, символический подтекст заключается в другом?
Синий цвет, в который окрашен «кувшинчик», у многих народов символизировал небо и вечность. Синий может также символизировать доброту, верность, постоянство, расположение. Он говорит о глубине чувств человека, его чувствительности и восприимчивости и олицетворяет стремление достичь цельности во всем, с чем сталкивается человек.
Синий цвет означает полное спокойствие. Тело настраивается на расслабление и восстановление сил, поэтому потребность в этом цвете возрастает в случае болезни или упадка сил. Синий цвет является символом спокойных вод, ровного темперамента, озарения в литературе. Он ассоциируется со сладким вкусом, его содержание — нежность, его органом чувств является кожа.
Не случайно, наверно, при создании символических работ Михаил Врубель, как правило, использовал краски фиолетовых, сине-голубых и лиловых оттенков. А как прекрасна его голубая роза в картине «Демон (сидящий)». (См. Приложение 4)
Описывая наступление первых весенних дней в лесах Полесья, полных первобытной прелести, А.И. Куприн ведёт читателя вслед за юной полесской «ведьмакой» Олесей по едва высохшей от снега дороге, покрытой пожухлой прошлогодней листвой, сквозь которую кое-где «подымали свои лиловые головки крупные колокольчики „сна“-первого цветка Полесья». Сном этот цветок называют и на Украине. То же название дали ему жители Брянской области, которые объясняют причины появления такого наименования тем, что крупные колокольцы сна обычно опускают головки, «словно спят».
С этим растением связано немало народных легенд. Видимо, легенды эти обязаны своим появлением тому обстоятельству, что сон-трава очень охотно использовалась знахарями и ворожеями для лечения от различных недугов.
Названия сон, сон-трава, прострел, ставшие ботаническими терминами, проникли также в русскую художественную литературу и публицистику. Так, прострел мы находим в дневниках путешествия по Монголии Г. Потанина: «Мягкие горные скаты, обращённые на север, были покрыты альпийским дерном, в котором цвели прострелы…» Но наибольшее распространение в художественной литературе получило наименование сон: этому способствовало, по всей вероятности, особая поэтичность приведённого названия, помеченная ещё А.И. Куприным: «На насыпи синели крупные простые цветы, носящие поэтическое название „сна“ (»Черный туман"). Видимо, чуть грубоватое название прострел было бы не слишком уместное в следующим отрывке из «Повести о лесах» К.Г. Паустовского: «Вдруг Анфиса… нагнулась к земле. “Иди сюда! — крикнула она Коле. — Что за прелесть! … Лиловый сон!». Меж её ладоней цвели на земле покрытые густым серебряным пухом колокольчики лилового сна". Тем не менее, название это не слишком прижилось в повседневном быту. И причиной этому является, очевидно, всё та же яркая образность, свойственная наименованию сон-трава и плохо совмещающаяся с абстрактностью термина, — чем, может быть, объясняется и попытка К. Аксакова как-то истолковать, объяснить это название: «Все скаты гор покрываются подснежниками, тюльпанами, называемыми сон» («Детские годы Багрова-внука»). Пожалуй, его «подснежные тюльпаны» в какой то мере сродни «синему кувшинчику» А.К. Толстого.--PAGE_BREAK--
Наряду с синими подснежниками в литературе встречается и подснежник белый.
«Варюша нагнулась, прислушалась и всплеснула руками: белые подснежники чуть-чуть качались, кивали заре, и каждый цветок позванивал, будто в нём сидел маленький жук кузька-звонарь и бил лапкой по серебристой паутине». Так открылось маленькой героине К.Г. Паустовского (рассказ «Стальное колечко») первое из чудес, подаренных ей волшебным колечком старого солдата, приносящим счастье: чудо весны, воплотившееся в цветке, расцветающем прямо из-под снега, а потому и названном выразительным и нежным названием подснежник. Весна и белые подснежники…
Белый цвет символизирует чистоту, незапятнанность, невинность, добродетель, радость. Он ассоциируется с дневным светом, а также с производящей силой, которая воплощена в молоке и яйце. С белизной связано представление о явном, общепринятом, законном, истинном.
В христианской традиции белое обозначает родство с божественным светом. В белом изображаются ангелы, святые и праведники.
Да и сам подснежник издавна стал для русских поэтов и писателей символом пробуждающейся природы, символом весны, света. «Подснежников трепетных чистые, светлые глазки в прозрачной, чуть-чуть оперившейся с жёлтою почкою роще» влекли к себе поэта-лирика А. Майкова. В стихотворении И. Бунина «Подснежник» в диалоге двух послушников, обитателей высокогорного монастыря, нежным контрастом возникает тема весны и жизни, воплощённая в образе первого весеннего цветка.
По-латыни подснежник буквально означает “молочный цветок”. Кстати, подобные названия цветка встречаются и в русских народных говорах: в Свердловской области подснежники называют снижниками, а жители Рязанской области именуют растение снежиток: «Там лес давно рос, в бору снежитки были».
Приведем еще одно, очень поэтичное название подснежника — английское — «снежная капля».
Обращаясь к весне, советский поэт Н. Заболоцкий посвящает ей восторженные строки:
Отдаю тебе душу в залог
За твои голубые подснежники! …
В наши дни нежный подснежник продолжает оставаться одним из самых любимых цветов русской поэзии. Вот почему хочется закончить наш рассказ о подснежниках строками из стихотворения поэта А. Жарова «Тает снег»:
Первый спутник вздохов неизбежных,
Покоритель стольких нежных глаз, -
Робкий и застенчивый подснежник
У киоска остановит вас
И опять пленит голубизною…
Нежные, белые и синие, первые цветы… Так природа, а вместе с нею и писатели открывают перед человеком возможность почувствовать прекрасное, ощутить полноту жизни.
Приворотный корень (ночная фиалка)
«Сегодня цветочный праздник, и у меня на столе стоит великолепный букет ночных фиалок и распространяет аромат по всей комнате». Так писала в мае 1892 г. Н.Ф. фон Мекк в одном из своих писем П.И. Чайковскому.
Горячо любил и воспевал фиалки А.А. Блок. Он автор поэмы «Ночная фиалка», написанной в 1906 году. Поэмы, где реальность слита с книжной романтикой, снами и мифами, ожиданием чуда и наступления царства красоты. Ночное благоухание фиалок, признавался Ф.И. Тютчев, наполняло его душу «невыразимым чувством таинственности и погружало в состояние благоговейной сосредоточенности». И.С. Тургенев своим друзьям любил преподносить фиалки. Эти же цветы были любимыми у актрисы Ермоловой. Даже поэт «серебряного века» Валерий Брюсов являясь жёстким, волевым и ярким представителем символизма в литературе, не мог пройти мимо мирного созерцания природы. Успокоение и умиротворение в его стихотворении «Фиалка»: «Цветики убогие северной весны, / Веете вы кротостью мирной тишины» Чаще всего лепестки фиалки окрашены в фиолетовый цвет. (См. Приложение 5) Фиолетовый цвет это смесь красного и синего. Хотя он является самостоятельным цветом, но сохраняет свойства и синего и красного. Фиолетовый старается объединить импульсивную победоносность красного и мягкую уступчивость синего, выражая идею “отождествления". Это отождествление — своего рода мистическое единение, высокая степень чувственной интимности, ведущая к такому полному слиянию между объектом и субъектом, в ходе которого все, о чем мечтают и чего желают, должно стать реальностью. Отождествление как слияние может привести к интуитивному и чувственному пониманию сути вещей. Человек, который отдает предпочтение фиолетовому цвету, ищет “волшебных отношений”. Он не только хочет приукрасить себя, но в то же время желает очаровывать и восхищать других, вызывать у людей восторг. Такой человек обожает околдовывать других.
А.И. Куприн назвал именем этого лесного цветка, похожего на крошечную орхидею, один из своих рассказов — «Ночная фиалка». Но герой рассказа, саратовский землемер, замечает, что по какой-то удивительной случайности, «кажется, никто не знает его народного названия или очень быстро его забывает», а наименование ночная фиалка выдумано грамотеями. «Есть в Средней России, — пишет А.И. Куприн, — такой удивительный цветок, который цветет только по ночам в сырых болотистых местах и отличается прелестным кадильным ароматом… Он вовсе не родня скромной фиалке. Ночной фиалкой его назвали безвкусные дачницы и интеллигентные гостьи».
Действительно, цветок, о котором идет речь, не имеет решительно никакого отношения к растениям из рода (фиалковых). Тем не менее, название ночная фиалка получило такое широкое распространение в повседневном обиходе, что его не могли игнорировать даже словари современного русского литературного языка (например, Словарь русского языка в 17-ти томах). В старых ботанических пособиях наряду с систематическим названием (любка) приводится и ночная фиалка.
Легко понять, в силу каких ассоциаций получило такое широкое распространение название ночная фиалка: тонкий и сильный аромат, возникающий лишь в ночное время, роднит любку с известным растением из рода фиалковых. Сходное расположение соцветий, нежный запах и, наконец, очевидное сходство мест произрастания (сырые тенистые места) стали причиной того, что, например, в бывшей Тверской губернии тот же цветок прозвали ландышем. Заметим, кстати, что ассоциация с ландышами возникала в свое время и у Петра Ильича Чайковского. Композитор (как известно, очень любивший ландыши и даже посвятивший этому нежному лесному цветку одно из своих стихотворений) в письме из Каменки, адресованном Н.Ф. фон Мекк, так отвечал на ее вопрос относительно ночной фиалки: «Ночные фиалки мне очень известны. Их аромат очень приятен, но несколько приторен. Зато они чрезвычайно красивы…».
Нежный запах вызвал к жизни и другие народные названия этого цветка: бальзамин дикий, ночные духи. В Тверской губернии любку называли также гвоздикой, а в Смоленской и Калужской — полевым жасмином.
Но наиболее распространенные названия цветка составляют целую группу слов, образованных от корня люб-: любка, любжа, любистик, любисток, люб-трава, любовный корень и т.д. Почему же народ отдал предпочтение именно этим наименованиям?
Тут уместно вновь обратиться к рассказу А.И. Куприна: цветок, как замечает писатель, «не употребляется у крестьян ни как целебное растение, ни как украшение на троицын день или на свадьбу. Просто его не замечают и не любят. Говорят кое-где, что пахучий цветок этот имеет связь с конокрадами, колдунами и ведьмами...»
В середине прошлого века в Ельнинском уезде Смоленской губернии любку называли любжей. Слово любжа имело и другое значение «любовь». Так, в «Памятной книжке Смоленской губернии» на 1909 г. находим выражение: «приворот на любжу (любовь) девицы». Вплоть до XX в. смоляне называли любжей и самый «заговор на любовь», «приворот»: «Ему любжа сделана». Слово любжа в значении «любовь» известно также в других местностях. Так, еще опыт великорусского областного словаря 1852 г. приводил пример его употребления: «Они сошлись по любже (Яросл., Курск)». Заметим, что слово любжа в значении «любовное средство, приворотный корень» было известно уже древнерусскому языку, как свидетельствует о том текст одного из памятников XII в.: «Оустроить любж и потворы».
Итак, связь народных наименований растения любка с понятиями «любить», «любовь» очевидна. Остается ответить на вопрос: случайна ли эта связь между широко распространенным названием душистого лесного цветка и понятием «любовь»? Очевидно, не случайна: деревенские ворожеи в старину приписывали корню любки, равно как и зелью, приготовленному из этого растения, свойство вызывать любовь. (См. Приложение 5) Когда в июне вам случится купить букетик нежных и пахучих лесных цветов, похожих на крошечные орхидеи, вспомните, что народ дал этому цветку поэтическое имя любка, любжа — любовь.
Сирень
Многие поэты, прозаики и художники воспели сирень в своих произведениях. (См. Приложение 6)
А можно ли, например, изобразить сирень в обмороке? — Какая глупость! — ответят те, кто разучился удивляться. Но ведь «обморок» происходит от слова «морок», то есть наваждение. Художник Врубель передал, как из переливающихся аметистовых, лиловых соцветий, о наваждение! появляется Фея сирени. Она подобна девушке со светящимся лицом и нежными, как лепестки цветка, губами. Фея появляется, чтобы тут же исчезнуть. (См. Приложение 6) В романе Гончарова «Обломов» символическим лейтмотивом становится цветущая ветка сирени. Ольга, ожидавшая признания Обломова и раздраженная его нерешительностью, с досадой бросила ветку сирени на землю. Брошенная ветка вдруг приоткрыла Обломову тайну влюбленной женской души. Он поднимает сирень и бережно уносит домой, окрыленный счастливыми надеждами. Ветка сирени, протянутая Ольгой Илье Ильичу при новой встрече, заменяет слова признаний. Когда же Ольга получила от Обломова письмо, в котором тот сомневается в глубине ее чувства, в ее сознании это ассоциируется с отцветшей сиренью: «Сирени… отошли, пропали!» В конце романа Штольц, ставший мужем Ольги, жалея Обломова, приглашает его в гости, надеясь, что в нем еще проснутся душевные силы: «Вспомнишь парк, сирень и будешь пошевеливаться».
Происхождение названия сирень связано с древнегреческой легендой, рассказанной в «Метаморфозах» Овидия. (См. Приложение 6) Гончаров, как и его современники, хорошо знал античные легенды о происхождении растений. В романе «Обломов» легенда о Сиринге получает обратную трансформацию, так же, как и взятый из «Метаморфоз» миф о Пигмалионе, который своей любовью будто бы оживил статую Галатеи. У Гончарова Ольга, старавшаяся пробудить душу Обломова, с досадой подумает: «Но это какая-то Галатея, с которой ей самой приходится быть Пигмалионом». И в роли Сиринги в романе так же оказался Илья Ильич, искавший спасения от беспокойной и требовательной любви Ольги. Н.Ф. Золотницкий в книге «Цветы в легендах и преданиях» пишет: «На Востоке, откуда, как мы знаем, и происходит сирень, служит она эмблемой грустного расставания, и потому влюбленный вручает ее там обыкновенно своей возлюбленной лишь тогда, когда они расходятся или расстаются навсегда». Это восприятие сирени передалось и западноевропейской культуре. В Англии, например, жениху, с которым девушка по какой-либо причине не могла связать свою судьбу, посылалась ветка сирени. В романе «Обломов» для Ольги Ильинской сирень олицетворяла «цвет жизни», весну души, пробуждение первых любовных чувств. Но, независимо от намерений самой девушки, ветка сирени, протянутая Ольгой Обломову, в точности исполнила свое роковое предназначение. Они были обречены на разлуку.
Однажды, когда Ольга и Обломов гуляли по парку, между ним, произошел следующий разговор:
А резеду вы любите? — спросила она.
Нет: сильно очень пахнет; ни резеды, ни роз не люблю...
Вряд ли простодушный Обломов догадывался, какое значение его ответ мог иметь для того, кто был знаком с «языком цветов». А лукавая Ольга, возможно, не вполне невинно задала свой вопрос. Резеда являлась общеизвестным символом сердечной привязанности, роза — любви. Отношение Обломова к этим цветам помимо eго воли выдало его неспособность к сильным и глубоким чувствам.
С «языком цветов» оказался знаком даже тургеневский Базаров, категорично открещивавшийся от всякой романтической «белиберды» Но когда он сам полюбил и был отвергнут Одинцовой, в имении Кирсановых в беседке, окруженной отцветшей сиренью, произошла странная сцена. Базаров начал многозначительно намекать Фенечке, что докторам за услуги полагаться платить, и в качестве платы попросил розу из срезанного ею букета. «Какую вам, красную или белую?» — спросила Фенечка. «Красную и не слишком большую», — ответил Базаров. Тургенев оставляет на волю читателя делать различные предположения: может, уязвленный отказом Одинцовой, обидным для его самолюбия, Базаров решил удостовериться, что способен все-таки нравиться женщинам; может, стремясь вытравить из своего сердца непрошенную любовь, он старался самому себе доказать, что отношения между мужчиной и женщиной сводятся к простой физиологии, в которой главное — «добиться толку».
А может, ему хотелось чьего-то сочувствия и сострадания, и его сказанные с наигранной шутливостью слова: «Хоть бы кто-нибудь надо мною сжалился», — были далеко не шуточными.
Так или иначе, но получалось, что Базаров с помощью красной розы иносказательно просил о любви, хоть небольшой, хоть на краткий миг. Точно так же изъяснял свой чувства лирический герой одного из стихотворений Фета:
Если радует утро тебя.
Если в пышную веришь примету,
Хоть на время, на миг полюбя,
Подари эту розу поэту.
Подозревала ли простенькая Фенечка, почему Базаров выбрал именно красную розу. Кажется, протягивая цветок Базарову, она не понимала истинной сущности этого жеста, который можно было истолковать как знак благосклонности. продолжение
--PAGE_BREAK--
Поэтесса древней Греции Сафо за шесть веков до нашей эры назвала розу царицей цветов. (См. Приложение 7) Её упругие стебли гордо держат цветки разных оттенков: от снежно-белых, розовых, желтых, голубовато-сиреневых до тёмно-красных. И каждый цветок словно волшебная, божественная мелодия.
Солнечный цветок
Латинское название этого растения — подсолнечник или подсолнух по-латыни означает солнце. (См. Приложение 8) В древнегреческой мифологии Гелиос — всемогущий бог солнца, каждое утро выезжающий с востока в колеснице, запряженной четвёркой огнедышащих коней. Культ солнца был широко распространён в древности у большинства народов, населяющих земной шар. А древние мексиканцы считали цветок подсолнечник символом этого всемогущего божества и поклонялись изображению «цветка солнца», отлитому из золота.
Желтый цвет золота с древности считался застывшим солнечным цветом. Это цвет осени, цвет зрелых колосьев и увядающих листьев. Но это и цвет болезни, смерти, потустороннего мира. У некоторых народов Азии желтый цвет является цветом траура, скорби, печали. У славянских народов желтый считается цветом ревности, измены, а на Тибете ревность называли буквально “желтый глаз”. Если учесть эти особенности, то случайные, казалось бы, детали известных произведений русской классики вдруг начинают приобретать новый, особенный смысл. Например, в романе И.А. Гончарова «Обыкновенная история» Александр Адуев, приехавший из провинциального имения в Петербург, передал дядюшке письмо, весьма смутившее Адуева-старшего. Некая Марья Горбатова напоминала Петру Ивановичу их юную, наивную и счастливую любовь, которой она осталась верна. В письме были такие строки: "… Гуляя около нашего озера, вы, с опасностию жизни и здоровья, влезли по колено в воду и достали для меня в тростнике большой желтый цветок. Сей цветок и ныне хранится в книжке". Этот цветок становится своеобразным символом-лейтмотивом, который проходит через весь роман.
Когда разочарованный столичной суетой Александр вернулся в имение, его встретила та же вечная красота озера: «Плакучие березы купали в озере свои ветви, и кое-где берега поросли осокой, в которой прятались большие желтые цветы, покоившиеся на широких плавучих листьях». Желтый цветок — кувшинка по научной классификации принадлежит к семейству «нимфейных». Это название иногда связывают с древнегреческой легендой, согласно которой в прекрасный водяной цветок превратилась нимфа, погибшая от безответной любви к Геркулесу. Белая лилия и желтая кувшинка издавна окружались романтическим ореолом: по западноевропейским легендам они служили приютом эльфам, славяне считали их русальными цветами. В старинных русских травниках они назывались одолень-травой, и их корням приписывали таинственные свойства приворотного любовного зелья: «Кто тебя не любить станет и хочешь его присушить — дай ясти корень». Но, видимо, не случайно в качестве цветка, который бы стал символом романтической любви, Гончаров все-таки выбирает не белую лилию, а желтую кувшинку. Желтый цвет ассоциировался с представлением о неверности, горьком разочаровании, о несбывшихся надеждах.
Цвет не только усиливал смысл печальной легенды об отвергнутом чувстве нимфы, которая дала название этим цветам, но и становился символическим намеком на сущность любовных коллизий, связанных в романе с желтым цветком: желтую кувшинку подарил влюбленный Петр Иванович девушке, которую он вскоре забыл, уехав в Петербург; на берегах того же озера с желтыми кувшинками зарождалась любовь Софьи и Александра, но Александр, как и дядя, вскоре так же изменил своей первой привязанности.
Но есть и такие люди, которые отдают предпочтение желтому цвету, демонстрируя стремление к освобождению и надежду на большое счастье. Эта надежда всегда устремлена в будущее. Желтый цвет — это движение вперед, к новому, солнечному.
Наш подсолнух и вправду напоминает солнечный диск, этот крупный золотистый цветок на высоком стебле, обладающий к тому же любопытным свойством: по мере движения солнца он поворачивает вслед за ним свою головку. Должно быть, именно поэтому в языках почти всех народов мира названия этого цветка отчетливо ассоциируются с понятием солнца.
В некоторых белорусских диалектах это растение называется вороты-солнце, а в украинских — солноворот.
Внешнее сходство цветка с солнцем, его удивительное свойство поворачиваться вслед за движением светила были замечены русскими прозаиками и поэтами. Вот, например, как описывает летний знойный день, застывший в странной неподвижности и беззвучии, А.Н. Толстой в «Рассказе проезжего человека»: «Это была странная, единственная минута: тихий мглистый зной и поднявшиеся из него, как из марева, подсолнухи — неподвижные, слепые, обращенные к солнцу».
«Горд подсолнух только летом, /Сам как солнце, — к солнцу рвется…», — так пишет в одном из стихотворений поэт Илья Садофьев. А вот строки, написанные более полутораста лет назад поэтом Бобряковым: «Желтей в подсолнечниках гибких /Играет солнца луч златый…»
Появление слова подсолнух в художественной литературе и в разговорном языке теснейшим образом связано с историей разведения этого растения в России. Дело в том, что подсолнух — название диалектное, зафиксированное собирателями местных слов в XIX в. на юге России, а в словаре В.И. Даля имеющее помету «южное». И это не случайно, потому что выращивать подсолнечник как сельскохозяйственную культуру начали прежде всего на юге и юго-востоке страны, где это растение называлось подсолнухом.
Уже во второй половине XIX в. это слово начинает широко использоваться в художественной литературе — преимущественно у писателей, родившихся или живших в южной части России. Мы находим его на страницах сочинений Салтыкова-Щедрина и Глеба Успенского, А.Н. Толстого и Гарина-Михайловского…
Так, в очерке Гарина-Михайловского читаем: «Стремясь завести интенсивное хозяйство… я ввел крайне выгодную культуру в наших местах — посев подсолнухов» (Несколько лет в деревне).
А через два-три десятилетия, т.е. к концу XIX-началу XX в., бывший диалектизм уже прочно обосновывается в художественной литературе. Слово подсолнух охотно используют А.П. Чехов и И.А. Бунин, Л. Андреев и Вересаев, М. Горький и Мельников-Печерский, Телешов, Успенский, А.Н. Толстой и многие другие.
Народное наименование подсолнух проникает даже в поэзию. И не только в произведения тех поэтов, сюжеты которых тесно связаны с югом (как у Э. Багрицкого в его «Думе про Опанаса»), но и в стихи, совершенно «нейтральные» в этом отношении:
Подсолнухи, как рыжие мальчишки,
Кивали головами за плетнем.
(С. Щипачев, Девочка)
Заканчивая рассказ о «солнечном цветке», добавим, что в народном языке подобные названия нередко получают растения, желтые цветы которых в сознании народа также ассоциируются с солнцем. Например, на Алтае девясил высокий из семейства сложноцветных называли подсолнечником диким.
Заключение
«У меня на окне всегда цветы», — писал своей соседке по имению Прасковье Александровне Осиповой в Тригорское ссыльный Пушкин и подарил ей стихотворение «Цветы последние».
Многие поэты любили и воспевали в стихах нежные, прекрасные цветы. Среди них и неприхотливые, растущие в полях и на лугах России, ромашки, колокольчики, даже лебеда. (См. Приложение 9). Особое предпочтение отдавалось ландышам. (См. Приложение 10)
Итак, мир природы — залог бессмертия красоты, вдохновения и мудрости. Цицерон говорил: «Творения природы совершенней творения искусства». Проанализировав материал по данной теме, мы пришли к следующему заключению: в произведениях поэтов и писателей IX-XX веков природа не просто копируется, а показана как неразгаданная тайна. («Тайна мира драгоценна в своей неразгаданности»). Но, после проведения социалогического опроса, к сожалению, приходится констатировать, что сегодня природа все больше отделяется от человека, переставшего ощущать и признавать ее скрытое величие.
Меняются времена, и новым поколениям, воспитанным на иных культурных традициях, все труднее уловить тонкий смысл художественных деталей произведений русской классики. Знание языка цветов, разработанного христианской символикой и используемого не только в религиозной, но и в светской жизни, позволяет проникнуть в смысл произведения. И если это удается, все произведение порой озаряется новым светом, в который раз удивляя своей бездонной глубиной.
Таким образом, если учитывать семантику цветов, их символическое значение, можно получить сведения, углубляющие смысл произведений.
Следовательно, символика цветов играет большую роль в произведении, эти детали начинают приобретать новый, особенный смысл, цветок становится своеобразным символом-лейтмотивом, который проходит через все произведение, помогает понять скрытый символический подтекст той или иной сцены в произведении русской классической литературы и живописи.
Кроме того, россыпь цветов в русской литературе означает «воспетую красоту», а символический подтекст в выборе художником слова растений должен был заставить задуматься читателя о бытие и кому он обязан этим цветением жизни.
Говорят, человек должен в своей жизни вырастить сына, поставить дом, посадить дерево. Пусть в жизни каждого человека это состоится. А пока… Если каждый посадит и вырастит хотя бы один цветок — земля превратится в сад… Мир природы — залог бессмертия и красоты, вдохновения и мудрости:
Остаться можно в памяти людской Не циклами стихов и не томами прозы, А лишь одной-единственной строкой:
«Как хороши, как свежи были розы!»
Я. Хелемский
Библиографический список
Грачева И.В. Каждый цвет — уже намек // Литература в школе. — 1997, №3. — С.49.
Грачева И.В. Грани самоцветов // Литература в школе. — 1998, №2. — С.49.
Грачева И.В. О роли художественной детали в русской классике // Литература в школе №3/2003 год,. — 2003 год, с.50-55.
Даль В.И. «Толковый словарь живого великорусского языка», том I-IV, М., 1998 год.
Докусов, М. Восприятие учащимися литературного произведения и методика школьного анализа, — М., 1974.
Домострой — Сост.В. В. Колесов. — М., 1990. — С.229.
Золотницкий Н.Ф. «Цветы в легендах и преданиях». — М., 1991. — С.287.
Калашников В. Атлас тайн и загадок. — М.: Белый город, 2000. — С.16-17.
Кропотова В.Ф. статья «Цветы в литературе» // журнал «Литература в школе», №4/2001, С.11-13. «Новые слова и значения», М., 1971.
Мезенцев В. Каменная сказка. — М., 1986. — С.169.
Попова Н. Античные и христианские символы. — С. — Петербург, 2003.
Славянская мифология: Энциклопедический словарь. — М., 1995. — С.292
Словарь русского языка, АН СССР, 1961.
Словарь современного русского литературного языка, том 1-17, издательство АН СССР, 1965.
Словарь языка Пушкина, том I-IV, М., 1961 год.
Толковый словарь русского языка под редакцией Д.И. Ушакова, М., 1940.
Шемякин Ф.Н. К вопросу о соотношении слова и наглядного образа (цвет и его название). — М., 1960.
Этерлей Е.Н., Кузнецова О.Д. «Рассказы о словах», Наука, Ленинград, 1979. — 292.
Этимологический словарь русского языка, Фасмер, М., 1987.