МосковскийЭкстерный Гуманитарный Университет
Академия Культуры иИскусств
Факультет Культуры иИскусств
Философские мотивы в лирике Омар Хайяма
Авторизованныйреферат по литературе
Студентки 1 курса
Моисеевой ОльгиБорисовны
КС01- 5
Москва 2001Оглавление
Сведения избиографии…………………………………………………………….3
Философия в лирике ОмарХайяма………………………………………………..6
Заключение………………………………………………………………………….12Сведения из биографии
Поэт, математик, философ,астроном… Полное имя: Гияс ад-Дин Абу-л-Фатх Омар ибн Ибрахим ХайямНишапури. Но миру Омар ибн Ибрахим стализвестен под прозвищем Омар Хайям. Омар Хайям Нишапури родился в 1048 году вНишапуре, учился в этом городе, затем в крупнейших центрах науки того времени,в том числе в Балхе и Самарканде.Изучал математику, физику, историю, философию, медицину, филологию,теорию музыки, изучал труды древне-греческих мыслителей в арабском переводе. Оновладел широким кругом точных и естественных наук, развитых в его время:математикой, геометрией, физикой, астрономией; специально изучал философию,теософию, корановедение, историю, правоведение и весь комплекс филологическихдисциплин, входящих в понятие средневековой образованности; был начитан вродной поэзии, знал в совершенстве арабский язык и арабскую литературу, владелосновами стихосложения. Омар Хайям был искусен в астрологии и врачевании,профессионально изучал теорию музыки. Он ознакомился с достижениями античнойнауки — трудами Архимеда, Евклида, Аристотеля, переведенными на арабский язык.Вокруг истории жизни Хайяма накручено множество легенд. Легенд самых разных:красивых и дурацких, правдоподобных и не пролезающих ни в одни историческиеворота. За время, начиная где-то с века XV-го (300 лет после смерти) по век XXI-ыйнакопилось много рукописных и печатных «источников». Творцы легендстарались, и отделить правду и вымысел вряд ли возможно. Реальных сведений осемье Омара Хайяма не сохранилось…
По оставшимся его научным трудам и сообщениям современников установленынекоторые детали биографии. Около 1069г. он, находясь в Самарканде, написалтракт «О доказательствах задач Алгебры и алмукабалы». А до этого были написаныдва математических тракта. В 1074 году Омар Хайям возглавил крупнейшуюастрономическую обсерваторию в Исфахане, в 1077 году завершил работу над книгой«Комментарии к трудным постулатам книги Евклида», а в 1079 году вместе сосвоими сотрудниками ввел в действие календарь.
К 1080 году относится первый философский трактатОмара Хайяма — «Трактат о бытии и долженствовании». Он был написан вответ на письмо имама и судьи Фарса, одной из южных провинций Ирана. Судьяпредлагал «царю философов Запада и Востока Абу-л-Фатху ибн-ИбрахимуХайяму» объяснить, как он понимает мудрость аллаха в сотворении мира ичеловека и признает ли необходимость молитв. Это обращение к Хайяму идеологаислама было вызвано распространившимися уже в это время антиисламскимивысказываниями авторитетного ученого. Письмо имело своей целью побудить ОмараХайяма выступить с открытым признанием основных религиозных положений ислама. Вответном трактате Омар Хайям, заявив себя учеником и последователем Авиценны,высказал свои суждения с философских позиций восточного аристотелианства.Признавая существование бога, как первопричины всего сущего, Хайям утверждал,однако, что конкретный порядок явлений — не результат божественной мудрости, аопределяется в каждом частном случае законами самой природы. Взгляды Хайяма,заметно расходившиеся с официальной мусульманской догматикой, были изложены в трактатесдержано и конспективно, эзоповым языком недомолвок и иносказаний. Несравненноболее смело, даже вызывающе дерзко, эти антиисламские настроения ученогонаходили выражения в его стихах.
В середине 90-х годов XI века, после закрытияобсерватории, вызванного сменой правителей, Хайям совершил паломничество вМекку. Об этом сообщает один из его недружелюбных биографов Ибн Ал-Кифтиследующими словами: что он совершил паломничество «…придержав поводья своегоязыка и пера, из страха, а не из благочестия».
Около 1097 г.Хайям работает врачом при наместнике Хорасана. Возможно в это время он написалсвой тракт на языке фарси – «О всеобщности бытия».
Последние 10 –15 лет своей жизни Хайям провел в уединении в Нишапуре. Он мало общался слюдьми. Об этом сообщает историк Бейхаки: «Был скуп в сочинении книг ипреподавании…»
По-видимомупоследние годы Омар Хайяма проходили тяжело. Он пишет:
Трясу надеждыветвь, но где желанный плод?
Как смертныйнить судьбы в кромешной тьме найдет?
Тесна мне бытияпечальная темница, —
О, если б дверьнайти, что к вечности ведет.
Он дружил в последние годытолько с книгой. Последний период жизни Омара Хайяма был чрезвычайно труден,сопряжен с лишениями и тоской, порожденной духовным одиночеством. К славеХайяма, как выдающегося математика и астронома прибавилась в эти нишапурскиегоды крамольная слава вольнодумца и вероотступника. Философские взгляды Хайямавызывали злобное раздражение ревнителей ислама. Как сообщает Бейхаки, впоследние часы своей жизни Хайям читал «Книгу исцеления» Ибн Сины. На могиле Омара Хайяма вНишапуре в 1934г. на средства, собранные его поклонниками в разных странах былвоздвигнут обелиск. Надпись на обелиске гласит:
СМЕРТЬ МУДРЕЦА 516 г. ХИДЖРЫ ПО ЛУННОМУКАЛЕНДАРЮ.
Авторы надписисчитали, что поэт-математик умер в 516 г. (1122-1123г). По другой версии ОмарХайям умер 4 декабря 1131 г. Источники расходятся — не берусь судить о ихдостоверности... Такиобразом, его биография мало отличается от типичной биографии ученого,стремительно поднявшегося на вершину служебной лестницы при одних правителях,интересы которых совпадают с его научными познаниями, и терпящего тяготы,опалу, когда на смену приходят другие правители.
Биографы,достаточно близкие к нему по времени, говорят в основном о его учености инаучных трактах.
Только ИбнАл-Кифти пишет о стихах, «жалящих как змея».
О поэзии ОмарХайяма исследователи судят по-разному. Некоторые считают, что поэтическоетворчество было для него забавой, которой он предавался в свободное от научныхзанятий время. Но все же рубаи Хайяма пережили века и дошли до наших дней.
Свои стихи Хайям писал по-персидски,Арабской поэзии четверостишия-рубаи были неведомы. Это детище чисто персидскойкультуры, порожденное поэтами, писавшими на фарси (в X — XV веках фарси былчем-то вроде «латыни Востока»). Омар Хайям трансформировал эту формув жанр философско-афористический. Европейцам Омар Хайям стал известен лишь в1859 году, когда впервые были опубликованы 75 четверостиший в переводе ЭдвардаФитцджеральда. Фитцджеральд обратил внимание на стихи Хайяма летом 1856 годаблагодаря своему другу, профессору Коуэллу. Некоторые исследователи полагают,что, подобно античным стихам рубаи пелись одно за другим, отделенные паузой(как куплеты песнен). А образы и идеи получали развитие от одного рубаи кдругому. Возможно именно поэтому Эдвард Фицджеральд объединил 101 рубаи в целуюпоэму, выдержавшую до конца XIX века 25 изданий (!). С тех пор приписываемыеХайяму рубаи многократно переиздавались во многих странах и во множествепереводов.
Точно неизвестно сколько и какие рубаи написаны Хайямом. Ему приписываютавторство 300-400 рубаи. Наследие Хайяма обросло таким количеством«бродячих» рубаи, что выделить из позднейших сборников, на которыхзначится авторство Хайяма, первоначальное ядро теперь невозможно. Древнейшаяизвестная нам рукопись — уже XV века.
Забавно, что насвоей родине — в Иране, Омар Хайям не считался великим поэтом, хотя с давнихпор был признан прославленным представителем персидской культуры — но только внауке. Философия в лирике Омар Хайяма
Омар Хайям писал исключительнорубаи. Так на востоке называли четверостишия в которых рифмовались первая,вторая и четвертая или все четыре строфы. Он выгранил форму четверостишия, какдрагоценный камень. Как высказался Эдвард Фитцджеральд: «Старик Хайямзвенит, как настоящий металл»
Когда создавал Омар Хайям своичетверостишия? Очевидно, в течение всей жизни, до глубокой старости. Он никогдане писал хвалебных од правителям, даже когда имел все основания для этого.Рубаи не считались серьезной формой поэзии; и современниками, как поэт, ОмарХайям не признавался. Едва ли сам Хайям придавал своим рубаи серьезноезначение, скорее всего они возникали мимоходом, экспромтом.
Омар Хайям был одним из самыхфилософичных поэтов классического Востока. Жажда его знать «Откуда мыпришли? Куда свои путь вершим? В чём нашей жизни смысл?» остаётся поначалу неудовлетворённой. Онконстатирует отсутствие в жизни смысла и свободы. Фатальность бытия такова, чтодаже беспокоиться бессмысленно:
Ты все пытаешься проникнутьв тайны света
В загадку бытия… К чему,мой друг, все это
Ночей и дней часыбеспечно проводи,
Ведь все устроено без твоего совета.
Или:
Мир я сравнил бы сшахматной доской:
То день, то ночь… Апешки? — мы с тобою
Подвигают, притиснут — ипобили
И в темный ящик сунут напокой
Наличие смерти обесценивает жизнь веё целостности, а радости потусторонней жизни для поэта весьма проблематичны,ибо Бог не сумевший. хорошо сотворить этот мир, прибавивший к жизни смерть, кдобру зло, вряд ли побеспокоится о радостях загробного существования длявечного грешника и праха земного - человека.
Наполнил зернамибессмертный ловчий сети,
И дичь попала в них,польстясь на зерна эти.
Назвал он эту дичь людьмии на нее
Взвалил вину за зло, чтосам творит на свете.
Хайям вскрываетпротиворечие между религиозным учением о всемогуществе и всеведении бога иучением о воздаянии:
Когда ты для меня слепил из глины плоть,
Ты знал, что мне страстейсвоих не побороть;
Не ты ль тому виной, чтожизнь моя греховна?
Скажи, за что же мнегореть в аду, господь?
** *
Творений ты ваятель, почему
В них проглядел изъяны, не пойму.
Коль хороши, зачем их разбиваешь,
А если плохи, кто виной тому?
Хайям высмеивает религиозныйпризыв к отказу от благ земных во имя благ, ждущих нас за гробом. Никакогозагробного мира, говорит он, нет. Существует лишь посюсторонний мир, где царятзаконы природы. Перед их лицом молитвы и болтовня о рае и аде смешны.
К чему кумирен дым, светильники мечетей?
К чему про рай и ад все разговоры эти?
Все религии, включая ислам, обманывают людей, одаряя их „сорной травой"веры в воздаяние.
Хайям рассуждает – скорей всего: «Когда умрем, наш прах пойдет на кирпичи(И кто-нибудь себе из них хоромы сложит»). Неизбежность конца даже блаженствующейжизни гнетет поэта. «Что дальше?» - задает он вопрос, равный по значениюгамлетовскому «быть или не быть?» Собственно, это «что дальше?»означает: одинаково, что быть, что не быть. Круг судеб равный Ничто - такжеонтология поэта.
Уже одним этим невозможным для живого человекапессимизмом такая онтология косвенно заявляет об аморальности, несостоятельности,неприемлемости для человека такого абсолютного фатализма, косвенно выступает противтого, что утверждает - бренности бытия. Если бы люди действительно верили вбренность бытия, то им оставалось бы или свято полюбить эту бренность, или осмыслитьее как нечто значительное, или покончить с собой. Если и жизнь и смерть -все едино, то зачем же мучаться иллюзиями жизни, когда так легко войти в обительвечного покоя - умереть.
От страха смерти я, – поверьте мне, – далек:
Страшнее жизни что мне приготовилрок?
Я душу получил на подержанье только
И возвращу ее, когда наступитсрок.
Но человеку присуще искать свет дажев преисподней: надежда - составная его души. Не собирается умирать и наш поэт.Только что жизнь была объявлена им самым страшным явлением в мире. И вот ужепоэт заявляет: «Ведь в царстве бытия нет блага выше жизни» Это еще не реабилитация жизни, а признаниетого факта, что человек обладает инстинктом жизни, самосохранения, что он такустроен психически, что ценит и мучительную, бренную жизнь, тянется к ней. Нодалее отношение поэта к жизни переходит в иную плоскость. Если жизнь как целоеот века проклята, то как мгновенье, как цепь мгновений она может бытьпрекрасной: необходима лишь активность субъекта, - от него во многомзависит то, какими именно мгновеньями заполнится его жизнь и какой будут иметьотзвук в душе. «Спеши использовать летящий в бездну час!» Человекбольше имеет власти над мгновеньем, чем над целым. Абсурдность целого извиняетчеловека, который и не пытается изменить его, поскольку знает, что целоенеизменяемо, от века дано загадочным, чуждым человеку Божеством.
Приход наш и уход загадочны, -их цели
Все мудрецы земли осмыслить не сумели.
Где круга этого начало и конец,
Откуда мы пришли, куда уйдемотселе?
«Небесный свод жесток и скупна благодать…». Бог - символ Вечности, а Вечность, особенно какустроительница жизни, абсурдна, то есть абсурдным оказывается и сам Бог.Человек оказывается погруженным в стихию иррационального и одинок. Но в силуэтого делается более значительной и более свободной сама человеческаясубъективность. У человека не остается ничего, кроме него самого, егодуши - последней надежды на спасение от зла. Человек сам будучисвоеобразным мгновением оказывается родственным мгновениям бытия и собственнойжизни. Даже во тьме он может быть устроителем собственного света. Протестсливается воедино со «спасением», то есть с надеждой на«спасение», страдание оказывается дорогой к удовольствию. «Чтобс наслажденьем жить, живи для наслажденья» - вот вывод изпессимистических посылок. Жизнь пошла и кратка, - так умей же даже вмгновеньях ее найти благую Вечность и Красоту: никто не поможет, - или тысам уничтожишь пошлость жизни, или она, эта пошлость, уничтожит тебя еще прижизни. Наслажденье, мыслимое поэтом, не есть похоть - признак отрицаемогобренного бытия, - а экстаз, восторг, упоение минутой чувственного инравственного «воскрешения из мертвых». Не просто «плотьбокала», а: «Беременна душою плоть бокала». Благотворное,экстатически - физически и психически - влияющее на человека вино, этотпенистый сивел радости и блаженства, в сущности, заменяет абсурдного ижестокого к человеку Бога. Поэт говорит о вине: «Оно нам жизньживотворит», «Вино питает мощь равно души и плоти, К сокрытым тайнамключ вы только в нем найдете», «Поток вина - родник душевногопокоя… Врачует сердце он усталое, больное». Вино - «Ноевковчег», спасение от потопа Отчаянья. Но не питие как таковое ценитсяпоэтом. Одухотворение - вот что главное в этом культе вина. «Безпесни пить нельзя!..».
Запрет вина – закон,считающийся с тем,
Кем пьется, и когда, и много ли, и с кем.
Когда соблюдены все эти оговорки,
Пить – признак мудрости, а не пороксовсем.
«Вином пурпуровым мы дух свойвозвышаем». Более того, пристрастие к вину вдруг оказывается признакомморальности. Если здесь и есть вред, то в отношении лишь самого себя,собственного организма, который и без того есть бренная плоть и пойдет на«кирпичи». Иной же человек не пьет, но весь погряз в суете илипреступлениях. Здесь мы имеем дело не с гедонизмом как таковым, а именно сфилософией жизни, органически связанной с представлениями человека о мире, сфилософией утонченного, эстетико-этического, духовно аристократического образажизни, чувствования, отношения к миру, социальной среде и индивиду. Культ винаприобретает значения вызова нравственного субъекта силам зла. Вино в поэзииОмара Хайяма есть символ животворящей жизни. Важно не то, что именно вино взятоздесь в качестве основополагающего символа, важно само противопоставлениечеловека жестоким небесам, бунтарство, выбор наслаждения, экстаза жизни, на неее агонии в суете сует, спасение, хотя и относительное и временное, от абсурдабытия. Прекрасное мгновение по значению здесь равно целой жизни, но это ужежизнь со знаком плюс. Это торжествующая жизнь, преодоление фатализма в духе,внутреннее раскрепощение. «Растить в душе побег унынья -преступление, Пока не прочтена вся книга наслажденья». Если на свете нетбезгрешных людей, то есть иерархия грехов, в чреде которых гедонизм - грехнаименьший. Перед поэтом возникает дилемма: грозный, неправедный Бог изависимый человек - тень или духовно свободный человек, который в этомслучае становится сразу судьей Бога и мира. Поэт прямо обращается Божеству сгневным обвинением: «Когда ты для меня лепил из глины плоть, Ты знал, чтомне своих грехов не побороть, Не ты ль виной, что жизнь моя греховна? За что жемне гореть в аду, Господь?» (Кн. - с. 168, руб. 63). «Ты плохоих слепил? Но кто ж тому виною! А если хорошо, ломаешь их зачем? (О созданьяхБога, кн. - с. 168, руб. 64). Человек грешен в силу своей природы, котораясотворена Богом, то есть Бог и есть главный виновник грехов. Наличие смерти,таким образом, признак того, что Бог не благ. Это логично, если не верить взагробную жизнь, не верить в то, что земная жизнь лишь арена испытаний, лишьэтап к вечной и лучшей. Философия Омара Хайяма в принципе атеистична, -Бог превращен здесь в символ природной слепой необходимости, природы кактаковой, в ее стихийности, становлении, безразличии к человеку, созданномуслучайно, неизвестно для чего. Это сразу и недостаток и достоинство философииОмара Хайяма. Недостаток, потому, что человек оказывается чем-то вроде нелепогочелнока в океане абсурда. Он вынужден выдумывать свои ценности. Главнойценностью и целью его, как не крути, оказывается ценность наслаждения,пользование мгновениями, которые, однако, прервутся смертью и растворением вполном ничто. С другой стороны, если Бог не благ, то его жертва - человек.Он уже не обязан быть работ Бога и непонятных ему иррациональных сил. Он должентворчески раскрепостить, обновить, воссоздать себя заново, свободно следоватьсвоему моральному закону и если ему суждено умереть, то он умрет стоя, а не наколенях, используя свои мгновенья как надо ему, его душе и плоти. Таковыосновные идеи философской лирики Омара Хайяма.Заключение
Темы его четверостиший разнообразны ипротиворечивы. Один из первых его исследователей и переводчиков академикВ.Жуковский писал о нем следующее: „Он вольнодумец, разрушитель веры; онбезбожник и материалист; он насмешник над мистицизмом и пантеист; он правоверующиймусульманин, точный философ, острый наблюдатель, ученый; он — гуляка,развратник, ханжа, и лицемер. Он не просто богохульник, а воплощенное отрицаниеположительной религии и всякой нравственной веры; он мягкая натура, преданнаяболее созерцанию божественных вещей, чем жизненным наслаждениям; онскептик-эпикуреец, он — персидский Абу-л-Аля (Маарри), Вольтер, Гейне. Можноли, в самом деле, представить человека, если только он не нравственный урод, вкотором могли бы совмещаться и уживаться такая смесь и пестрота убеждений,противоположных склонностей и направлений, высоких доблестей и низменныхстрастей, мучительных сомнений и колебаний?“. Но я не соглашусь с этим.Нравственность Хайяма во всех случаях человечнее, ей противостоитофициально-лицемерно-религиозная мораль. Противоречия между его отдельнымимыслями пробовали объяснить, подвергая сомнению их авторство. Ведь его жизньобросла легендами, а творчество породило множество подражателей от известныхпоэтов до кабатских завсегдатаев. Но главное не в этом. Его четверостишиярождены настроениями момента. А не меняют настроений как раз „моральныеуроды“ — ревнители моральных обносков, фанатики. Тот, кто тоже шел своимпутем всегда несомненно уловит при внешней разношерстности мыслей глубокую ихцелостность и последовательность. Многие его высказывания имеют подтекст.Читайте рубайат медленно. Не торопитесь, почти каждое четверостишие рождаетжелание задуматься…
Список литературы:
Морочник С. Философские взглядыОмара Хайяма. – Сталинабад,1952.
Морочник С. Омар Хайям-поэт,мыслитель, ученый. – Сталинабад,1957.
Омар Хайям Рубаи. – Ташкент, 1981.