МИНИСТЕРСТВООБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РЕСПУБЛИКИ КАЗАХСТАН
Политехническийколледж „Прогресс“
Специальность:
РЕФЕРАТ
на тему: «ОбразыАбая и Кунанбая в произведении МухтараАуэзова „Путь Абая “»
Выполнил студент
1 курса, гр.
ОтегенБатыр —2005
ОбразыАбая и Кунанбая в произведении МухтараАуэзова „Путь Абая “
Главнаяпроблема романа «Путь Абая» — это проблема положительного героя. Именно онаявлялась краеугольным камнем метода социалистического реализма, о чем читателихорошо знают. В одном официальном постановлении об этом говорилось так: «Новыепоколения советских людей нуждаются в близком им по духу и времениположительном герое, который воспринимался бы как художественное открытие,влиял на поступки людей, отражал бы судьбы людей». Таких героев литературыназывали «Прометеями наших дней». В романе Ауэзоваглавный положительный герой — это, естественно, Абай. Реальное историческоелицо, выдающаяся личность, завоевавшая среди народа непререкаемый авторитетблагодаря своему уму, образованности, честности и активной гражданской позиции.Перед Ауэзовым предстал человек, который, повоспоминаниям очевидцев, близких и друзей поэта, выглядел почти идеальным,образцовым. Такой тип положительного героя как раз и соответствовал тойобщепринятой норме, которая культивировалась советской идеологическойпропагандой. Блестящий поэт и мыслитель, стойкий защитник «униженных иоскорбленных», верный ученик русской демократической мысли и русской культуры.Ничего более яркого, сильного и образцово-показательного в казахскойлитературе, пожалуй, нельзя было придумать. Ну разве мог советский писатель Ауэзов как-то ненароком понизить «рейтинг» своего героя,внести в его биографию нечто обыденное и даже «греховное»? Такой подход для Ауэзова был неприемлем.
Кстати, сам Ауэзов критически отзывался о тех писателях, которые неочень-то были «любезны» со своими положительными героями. В своей статье «Как яработал над романом «Абай» и «Путь Абая» он неодобрительно отозвался о двухмаститых литераторах — французе Андре Моруа, написавшем романизированнуюбиографию Байрона, и Юрии Тынянове, как авторе известного романа о жизни Грибоедова. В первом случае Ауэзовусомнился в правомочности Моруа описывать пикантные взаимоотношения Байрона сосвоей сестрой Августой, а «главную беду» книгиТынянова он увидел в том, что «в ней Грибоедов предстает, по существу,оторванным от народа». И далее писатель продолжает свою мысль: «В моих романах,например, множество добытых мною фактов жизненной биографии Абая остается встороне. Одни факты я развернул, другие вовсе опустил, потому что они не имеютсущественного значения в том историческом здании, которое я стремился вознестив своих книгах» Надо заметить, что этой концепции Ауэзовследовал с завидной последовательностью. Его идеальный герой в духемифологических собратьев нигде не «грешит», не спотыкается, не теряет своего«имиджа» великого поэта-заступника.
Роман начинается с подросткового возраста Абая. Попавв аул, мальчик сразу же окунается в драматические перипетии степной жизни,«гвоздем» которых стала казнь Кодара и Камчи. Но чтоудивительно, подросток Абай словно не знает детства. Ему неведомы обычные длядетворы забавы, игры, шалости. С ним рядом почти не видать ровесников, аульныхмальчуганов, озорных и задиристых, с которыми можно было бы нашему героюпосостязаться в ловкости. Уж слишком он серьезен и степенен, не по годамрассудителен. И оттого, быть может, немного скучноват.
Идеальный герой, как правило, всегда запрограммирован,не волен в своих мыслях и поступках. На каждом шагу, в каждой ситуации ондолжен подтверждать эту свою идеальность и безупречность, свою историческуюмиссию.
…Кунанбай и Абай. Отец и сын. И непримиримые классовыепротивники. Неизвестно, каким путем, какими чувствами Абай безошибочноугадывает, на чью сторону стать в этой классовой борьбе, кто его друзья, а ктовраги. Если Кунанбай ведет тайную войну с такимиродовитыми соплеменниками, как Божей, Байсал, Суюндик, то сочувствия исимпатии Абая неизменно на стороне последних. И никак иначе. Хотя речь идет ородном отце — о человеке, отнюдь не лишенном сильных, ярких черт. Идеальныйгерой не может раздваиваться, мучиться противоречиями. Он или любит, илиненавидит. Абай ненавидит не только отца, но и его племянников и
сыновей, таких, как Майбасар,Такежан, Уразбай. Ибо онитоже классовые враги народа.
Какумный и проницательный человек Абай не делает серьезных ошибок, не проявляетслабости духа, не заблуждается. Если он ввязался в какое-то дело (например, заспасение чести степных девушек, проданных за калым), то он не ведает сомнений иколебаний. Он бросается вперед с неудержимой отвагой и побеждает. Как егомифологический собрат Кобланды-батыр. Действия ипоступки идеализированных героев обычно не сопровождаются какими-либосерьезными противоречиями, недоразумениями и столкновениями мнений. Здесь всекак-то проходит гладко и ровно. Нельзя себе представить, что Абай спорит, несоглашается или не всегда понимает своих соратников и учеников. Такоеединомыслие кажется порой подозрительным. Неужто Абай не понимал, нечувствовал, например, опасного радикализма в действиях и мыслях «народногозаступника» Базаралы или не менее воинственного Даркембая, пытавшегося застрелить Кунанбая?Поистине пророчески звучат слова Такежана, братаАбая, о «народном заступнике»: «Базаралы желаетсовсем не того, чтобы ты был его ходатаем, Абай! Когда-нибудь ты припомнишь моислова…».
Но ведьи Базаралы — идеальный герой. Герой из народа,олицетворяющий мужество, стойкость и готовность биться с «классовыми врагами»до последней капли крови. К тому же Базаралы умен,красноречив, статен и красив собой, словно сошел со страниц богатырского эпоса.Не случайно поэтому он так очаровал Абая, что без него, без его железныхаргументов и боевых кличей, поэт, кажется, не способен на решительные действия.Не Абай, а, скорее, Базаралы является истиннымидейным вождем и вдохновителем в борьбе с «врагами народа». Такое ощущение, чтопоэт находится под сильным гипнозом своего соратника.
Воттакая деталь. Неотразимый «народный заступник» покорил сердце Нурганым — младшей жены Кунанбая.Завязался любовный роман, в котором Базаралычувствует себя полным победителем. И не скрывает этого. Кто же возмущен этойисторией? Прежде всего, Оспан, младший брат Абая,который признается последнему: «Все эти дни я кровью истекаю, умереть готов… Допозора мы, дети Кунанбая, дожили…». Оспана душит ярость, что почеловеческипонятно. А Абай? Сначала он тоже было возмутился поведением Базаралыи Нурганым. Вольнолюбивый джигит стал для него нанекоторое время «совсем чужим». Но тут Абай почему-то вспомнил историюДубровского и Троекурова: «Перед ним сразу же всплыли распри, переходящие ототцов к детям, вражда, терзающая его род из поколения в поколение: Кунанбай и Божей, Такежан и брат Базаралы – Балагаз…». И Абай приходит к выводу: если сильные мираобижают бедных, то почему бедные не могут хотя бы таким способом отомститьбогачам? Логично, хотя по-человечески… сомнительно. Но, увы, идеологическиеустановки, довлеющие над автором романа, сильнее его субъективных желаний. Абайкак защитник угнетенных и враг своего отца железной цепью привязан к Базаралы и должен любить его до гробовой доски.
Идеализация героя неизбежно ведет к обеднению ивыпрямлению образа, к некой заданности его поступкови мыслей. Абай как бы зажат со всех сторон, не может повернуть ни вправо, нивлево. Все, что выходит за пределы его «положительности», убирается от негоподальше. Даже факты из личной жизни. Об одном таком факте напомнила в своевремя З.Кедрина (история третьей женитьбы Абая, неописанная Ауэзовым). Критик рассматривает этот случайкак недостаток романа, хотя, на мой взгляд, точнее по этому поводу высказаласьА.Марченко: «…это не столько недостаток, сколько особенность, качество,специфика жанра».
И не только. Это и специфика идеологическогофундамента, на котором стоит роман. Идеальность личности Абая конструируется взависимости от того, насколько безупречно он служит делу классовой борьбы вказахской степи, как стойко и без малейших колебаний становится на сторонуугнетенного народа.
Возьмем, например, вопросы религии. Был ли Абайверующим человеком? Если судить по его стихам и афоризмам, то – да, он верил вбожественное начало жизни, чтил мусульманские ритуалы. В своем тринадцатомСлове он говорил: «Имам есть незыблемая вера в единого и всемогущего создателя,о бытии и существовании которого дано нам знать из посланий через его
пророка, да благословит Аллах его имя!..». Но с другимАбаем мы встречаемся в романе Ауэзова. Можноподумать, что он вдруг превратился, если не в матерого атеиста, то, по крайнеймере, в некоего протестанта и хулителя мусульманской религии. С завиднымупорством поэт набрасывается на священнослужителей, религиозные обряды и дажена сам Коран. Мы ни разу не застаем его за молитвенной службой; нигде он мирноне беседует с муллами и имамами. Полнейшая несовместимость! Нынешний читательможет, пожалуй, задуматься: кому верить в этом вопросе — Ауэзовуили Абаю?
Был ли Абай революционером как политик? Знаем, не был.Но все его мысли, его оценка событий, его действия в романе проникнуты такимреволюционным, радикальным духом, что становится страшновато за него. Например,в тот момент, когда в степь пришла весть о том, что в СанктПетербургетеррористами убит император Александр II, Абай, кажется, и бровью не повел приэтом сообщении. Он, по существу, оправдывает это убийство, как местьреволюционеров за униженный народ. Вот что он ответил Кишкене-мулле,искренне переживающему по такому случаю: «Там, где великое насилие, там ивеликая ненависть… Откуда вы, сидя здесь, можете знать, какая обида или местьподняли эту руку?». Хладнокровию Абая можно позавидовать. А как быть сгуманизмом? Но этот вопрос, пожалуй, не к Абаю, а, скорее, к автору романа.
Идеологизированный герой, созданный по меркам соцреализма, не может, не должен впадать в мягкотелыйлиберализм и в компромисс с собственными убеждениями. Его сущность — абсолютнаяпредсказуемость и прозрачность, железобетонностьсвоих принципов. Положительному герою Ауэзовапротивопоказаны всякие неожиданные, непредвиденные шаги и мысли, какаялибо свобода действий.
Вподлинно реалистической литературе известны случаи, когда герои произведенияпоступают порой вопреки ожиданиям самого автора. Иначе говоря, они как быосвобождаются в какой-то момент от авторской воли, действуют самостоятельно инепредсказуемо. Вот что писал Пушкин своему другу по поводу Татьяны Лариной:«Представь, какую штуку удрала со мной моя Татьяна! Она замуж вышла! Этого яникак не ожидал от нее». Об этом же говорил и А.Толстой: «(Персонажи) должныжить самостоятельной жизнью. Их только подталкиваешь к задуманной цели. Ноиногда они взрывают весь план работы, и уже не я, а они начинают волочить меняк цели, которая не была предвидена. Такой бунт персонажей дает лучшие страницы»
Такие «парадоксы» принципиально невозможны в романе Ауэзова. И не только потому, что он писал историческийроман, о жизни исторической личности. Формула «ничто человеческое не чуждо»распространяется на таких героев, как Абай, с известной долей осторожности и нормированности. А то, не дай Бог, герой этот выкинет что-нибудьнеожиданное и легкомысленное. Поэтому свобода Абая, так же как и свобода Кунанбая или Базаралы, — этосвобода, действующая в жестких рамках дозволенного. Их поведением управляетсоветский социалистический писатель, задачи которого весьма четки и прозрачны.
Продолжу эту мысль с точки зрения другого персонажа — Кунанбая. Надо отдать должное Ауэзову,создавшему крупный, впечатляющий образ степного феодала. Образ почтисимволический. Кунанбай — это зло, насилие,беспощадность, алчность и т.д. Перед нами опять-таки «идеальный» образ, нотолько наоборот — своего рода «идеальный» антигерой. Классовый враг народа, ккоторому, естественно, не может быть никакой жалости и снисхождения со стороныположительных героев романа. Роль Кунанбая в романеизначально запрограммирована, как компьютерная система. Одним словом, злодей.
Говоря о шекспировских характерах, Пушкин писал: «УМольера скупой — скуп — и только: у Шекспира Шейлок — скуп, сметлив, мстителен,чадолюбив, остроумен»4. То есть речь идет о многосторонности характера.Является ли таковым характер Кунанбая? Если побольшому счету, то, пожалуй, нет. Да, он злодей умный, волевой, предприимчивыйи мстительный. Против него идти опасно. Не случайно в схватке с ним поражениетерпят такие влиятельные фигуры, как Божей, Байсал, Каратай. Но, с другой стороны, личность Кунанбая расписана только в сплошных темных красках. И виду него всегда холодный, мрачный, замкнутый. Его единственный глаз — «зоркийчасовой», который «не знает отдыха, от него
нельзя ничего утаить» — выступает символом насилия,вражды и непримиримости. Невольно хочется спросить: «А где же Кунанбай-сын при живой матери Зере?Где Кунанбай-муж четырех своих жен? Любит ли он своихдетей? Любит ли, чтит ли вообще кого-то? Способен ли он хотя бы изредка с кем-тодушевно побеседовать, пошутить? Или «врагу народа» такие действияпротивопоказаны? Кунанбай наглухо застегнут на всепуговицы, непроницаем, не доступен для простых смертных. Он, как мрачная скала,«стоит один во всей вселенной» и представляет опасность для каждого, ктоприближается к нему. Такое ощущение, что у Кунанбаянет личной жизни. Он, по существу, страшно одинок; от него шарахаются, как отпроказы, и дети, и племянники, и жены. Удивительно то, что живущие рядом с ниммать Зере и жена Улжан(положительные героини романа) никак не контактируют с ним, в упор не видятего, словно перед ними не человек, а какой-то неодушевленный предмет. Когда Кунанбай с кем-то враждует, то эти женщины (включая и Абая)почему-то всегда оказываются на стороне его соперников. Бедному Кунанбаю не позавидуешь. Вся многочисленная рать во главе сего родным сыном бросаются на него, как на вражескую крепость. Автор романасделал из отца и сына непримиримых врагов, лишенных способностей находить другв друге и что-то человеческое. Все это как бы исключалось заранее, как неотвечающее идейной установке. И в этом смысле Ауэзов,безусловно, оказался на высоте. Образ Кунанбая какглавного классового врага казахской бедноты достиг впечатляющей силы. Нореализм романа от этого, по-моему, не стал ни богаче, ни убедительнее. Ибочерно-белый контраст изображения жизни иссушает самую живую плоть реализма, егообъемность и многовекторность.
А потом – таков ли был Кунанбайв реальной исторической жизни? Обратимся к мнению одного из замечательных людейXIX века, ссыльного поляка, встречавшегося в казахской степи с самим Кунанбаем. Это — Адольф Янушкевич,оставивший после себя дневники и письма из степного края. Вот что он писал о Кунанбае: «Сын простого киргиза, одаренный природой здравымрассудком, удивительной памятью и даром речи, дельный, заботливый о благе своихсоплеменников, большой знаток степного права и предписаний алкорана, прекраснознающий российские уставы, касающиеся киргизов, судья неподкупной честности ипримерный мусульманин, плебей Кунанбай стяжал себеславу пророка, к которому из самых дальних аулов спешат за советом молодые истарые, бедные и богатые»5.
Если даже допустить, что Янушкевичнесколько переоценил достоинства Кунанбая, то и тогдаего характеристика выглядит впечатляющей. Таким образом, между этим реальнымпортретом Кунанбая и тем образом героя, которыйсоздал Ауэзов, есть довольно существенная разница.Как бы поступил писатель, если бы он писал свой роман сегодня, после крушениякоммунистической системы? Об этом можно только догадываться.
Вподлинном реалистическом произведении контраст между «положительными» и «отрицательными»персонажами не всегда бывает таким очевидным и подчеркнутым. Писателя-реалистаобычно интересуют сложные и противоречивые человеческие судьбы и характеры,когда не все решается с помощью знаков «плюс» и «минус». Кто скажет, к какойгруппе героев нужно отнести нигилиста Базарова, Родиона Раскольникова илиГригория Мелехова? Ауэзов выбирает другой путь. Онзнает цену идейно-воспитательной роли советской литературы. А самое эффективноевоспитание – это когда положительное и отрицательное, добро и зло, мир и войнасталкиваются между собой напрямую, лоб в лоб. В классовой борьбе всегдатребуются определенность и открытость, без колебаний и шатаний. Поэтому Абайнигде и никогда, ни по какому зову сердца не может оказаться рядом со своимотцом, не может ему в чем-то сочувствовать или соглашаться с его мнением. Кунанбай — стопроцентный отрицательный персонаж романа. Ине одинок в этой роли. Его окружает целая свора смутьянов, скандалистов инегодяев из клана Кунанбая, типа Уразбая,Майбасара, Такежана, Исхака, Азимбая. У каждого из нихна лбу написано, что они именно «отрицательные» персонажи и к ним с добром неподходи.
Но и Абай не одинок. Как к светлому маяку, к немутянутся самые чистые души. И мужчины, и женщины. И все они сказочно прекрасны,миролюбивы,
талантливы, мужественны, преданы друзьям и боготворятАбая. Сплошные розовые краски как-то ослепляют зрение, мешают различать контурыобъекта. Особенно это касается образов степных амазонок, которые ищут защиты уАбая (Салтанат, Кандык, Балбала, Коримбала). Все они какбудто на одно лицо, сверкают яркими красками.
Читатели романа, однако, могут мне возразить: «Ну невсе же герои Ауэзова попадают под черно-белый фон!Разве в романе нет таких фигур, которых не отнесешь ни к «положительным», ни к«отрицательным» типам?». Да, к счастью, есть. И наиболее яркой фигурой в этомсмысле является, пожалуй, Божей — влиятельныйстарейшина племени тобыкты. Это — главный и наиболеесерьезный соперник Кунанбая. В народе Божей слыл весьма умным, дальновидным и справедливымчеловеком. Не случайно Абай испытывал к нему добрые чувства.
Образ Божея, на мой взгляд, — одна из бесспорных удач романиста.И я думаю, что это случилось именно потому, что герой не оказался в зоне черно-белойконтрастности, а выбрал свой путь. Путь сложной и противоречивой личности, укоторой были свои счеты и ошибки перед историей.
Надонапомнить, что в свое время роман Ауэзова подвергалсяразгромной критике именно за то, что в нем присутствовали такие герои, как Божей, Байсал — представители феодальнойверхушки общества, «эксплуататоры народа», но обладающие немалыми человеческимидостоинствами. А, по мнению ортодоксальных критиков, такого не должно быть.
Надо отдать должное Ауэзову,что в тот суровый период (еще был жив Сталин) он не побоялся отступить отполитического штампа в изображении «сильных мира сего». Но, к сожалению, доизвестного предела, до допустимой нормы, не превращая этот метод впринципиальную творческую концепцию.
Списоклитературы
1. Вопросы литературы. – 1971. – №9. – С. 40.
2. АуэзовМухтар. Собр. соч. в 5-тит. – Т. 5 – М., 1975 – С. 440.
3. О писательском труде. – М., 1955. – С. 364.
4. Пушкин А.С. Полн. собр. соч. – Т. 12. – М.-Л. – С.160.
5. ЯнушкевичА. Дневники и письма из путешествия по киргизскимстепям. – Алма-Ата, 1966. – С. 61-62.
6. Толстой Л. Собр.соч. в 12-ти т. – Т. 4. – М., 1973. –С. 50.