Проспер Мериме
Проспер Мериме (1803-1870) - один из замечательных французских
критическихреалистов XIX века, блестящий драматурги мастер художественной
прозы. Мериме вотличие от Стендаля и Бальзака не становился властителем дум
целых поколений:воздействие, оказанное им на духовную жизнь Франции, было
менее широким имощным. Однако эстетическое значение его творчества велико.
Созданные им произведения неувядаемы: столь глубоко воплощена в них
жизненная правда,столь совершенна их форма.
Внутренний облик Мериме, присущие его мироощущению противоречия,
особенности его художественной манеры невозможно постичь, не учитывая
своеобразияпережитой им эволюции. Художественное развитие Мериме оказалось
теснейшим образомсвязанным с ходом общественной жизнистраны. Его основные
вехи в целомсовпадают с переломными, ключевыми моментами истории Франции, и
прежде всего среволюциями 1830 и 1848 годов.
Интерес к самостоятельному литературномутворчеству стал проявляться у
Мериме еще вначале 20-х годов, в студенческуюпору (в 1823 г. он окончил
юридическийфакультет Парижского университета).Первоначально эстетические
пристрастия Мериме носили исключительно романтический характер. Он с
упоением читал Байрона, начал переводить «Песни Оссиана». Однако решающую
роль встановлении творческого облика Мериме(хотя сам он впоследствии и
пыталсяпреуменьшить значение этого воздействия)сыграло знакомство в 1822
году соСтендалем, к тому времени человеком уже совершенно сложившимся.
Стендаль увлек Мериме боевым духом своих политических убеждений,
непримиримостьювражды к режиму Реставрации. Именно он, знакомя Мериме «с
учением Гельвецияи Кондильяка, с идеями их ученикаКабаниса, и направил по
материалистическому руслу эстетическую мысль будущего автора предисловия к
»Хронике царствования Карла IX". Многое почерпнул Мериме-драматург из
художественной программы, выдвинутой Стендалем в литературном манифесте
«Расин иШекспир».
Вскоре после знакомства со Стендалем начинается самостоятельная
литературная деятельность Мериме. Впервые, однако, широкую известность
Мериме завоевал в1825 году, опубликовав сборник «Театр Клары Гасуль». Выход
в свет этого произведения был связан с дерзкойи вызвавшей немало толков
мистификацией.Мериме выдал свой сборник за сочинение некоей — вымышленной
им - испанской актрисы и общественной деятельницы Клары Гасуль. Для вящей
убедительности онвыдумал преисполненную боевого духа биографию Клары Гасуль
и предпослал ее сборнику. Мериме, очевидно, нежелал афишировать себя как
автора книги ввиду политической остроты ее содержания и строгости
королевской цензуры (впрочем, в литературных кругахимя создателя «Театра
КларыГасуль» ни для кого не былосекретом). Но в первую очередь, пожалуй,
сказалось другое:врожденный вкус молодого, озорно настроенного литератора к
розыгрышам и проделкам и естественное стремление продолжить ту линию
стилизации,которая пробивалась наружу в отдельных пьесах сборника.
«Театр Клары Гасуль» - чрезвычайно самобытное явление во французской
драматургии 20-х годов XIX века. Пьесы Мериме, пронизанные симпатией к
освободительному движению испанского народа, звучали задорно, дышали
оптимистической верой в неизбежность победы прогрессивного начала.
Произведениеначинающего писателя было вместе с темодной из самых ранних и
наиболее решительных попыток низвергнутьокостеневших в своем догматизме
эпигонов классицизма, которые господствовали в то время на французской
сцене.
Следующее произведение Мериме,названное им «Гузла» («Гусли»), было
вновьсвязано с литературной мистификацией. Мериме объявил свою книгу
сборникомпроизведений сербского фольклора. Мистификация Мериме увенчалась
блестящим успехом. Пушкин и Мицкевич приняли стихи «Гузлы» за творения
славянскойнародной поэзии и сочли возможным некоторые из них переложить на
родной язык.(Мицкевич перевел балладу «Морлак вВенеции», а Пушкин включил
в свои«Песни западных славян» переработку одиннадцати поэм«Гузлы»).
В 1828 году типография, принадлежавшая тогда Оноре де Бальзаку,
отпечатала историческую драму Мериме «Жакерия». В ней Мериме изобразил
события Жакерии, крупнейшего антифеодального восстания французского
крестьянства,развернувшегося в XIV веке.
Завершает первый период литературной деятельности Проспера Мериме его
исторический роман «Хроника царствования Карла IX» (1829) — своеобразный
итог идейных ихудожественных исканий писателя в эти годы.
В период Реставрации(1815-1830), когда к власти вновь вернулась
свергнутая народом в годы революции династияБурбонов, творчество Мериме
отличалосьполитически воинствующим характером, было пронизано злободневной
проблематикой.Оно заключало в себе резкое разоблачение феодальных порядков,
власти церковников и дворян, осуждение шовинизма и религиозного фанатизма.
Мериме былубежденным сторонником лагеря либералов, враждебно настроенного
по отношениюк режиму Реставрации. Однако идейное звучание произведений
молодого писателя выходило за рамки общественных устремлений и
идеологических воззрений, типичных для французских либералов тех лет.
Мериме-художникс годами все сильнее тяготел к реалистическому отражению
конфликтовокружающей социально-политической действительности.
Роман «Хроника царствования КарлаIX» Мериме — яркий пример того живого
интереса кисторической проблематике, к изучению иосмыслению национального
прошлого, который охватил передовую общественнуюи художественную мысль
Франции в 20-х и в начале 30-х годов XIX столетия. В годы ожесточенной
борьбы засвержение режима Реставрации мощный расцвет переживает французская
историческая наука, выдвигающая плеяду таких блестящих имен, как Тьерри,
Гизо, Минье,Мишле, Кине. Этот период — своеобразная вершина и в развитии
историческогожанра в литературе. Его расцвет был предвосхищен и подготовлен
творческой мыслью Стендаля, автора «Расина и Шекспира». Он принес затем
богатейшие плодыв области исторического романа и исторической драмы. В этой
связи наряду с произведениями Меримедостаточно вспомнить пьесу А. Дюма
«Генрих IIIи его двор», «Кромвеля» и«Собор Парижской Богоматери»Виктора
Гюго, «Сен-Мара» и «Жену маршала д'Анкр» Альфреда де Виньи, «Шуанов»
Бальзака.
В «Хронике царствования Карла IX» Мериме обратился к изображению
значительных, переломных по своему характеру общественных потрясений.
Действие его романа протекает в годы религиозных и гражданских войн,
охвативших Францию во второй половине XVI века.Кульминационный момент в
развитии этогодействия — Варфоломеевская ночь, страшная резня гугенотов,
учиненная католиками. Выбор темы был и в данном случае внутренне связан с
острыми,волнующими проблемами современности. В «Хронике» Мериме изображает
общественнуюсмуту, развязанную правящей верхушкой. Эта тема звучала не
менее злободневно во Франции конца 20-х годов XIX века. Ведь близкие
правительству круги дворянской реакции собирались насильственно изменить
конституцию и подготавливали восстановление абсолютистской диктатуры
(художественное преломление этих зловещих политическихтенденций мы находим
также в «Красном и черном» Стендаля, в эпизодах заговорамаркиза де ла
Моля). У всех впамяти были еще свежи и воспоминания о страшных днях белого
террора,сопутствовавшего возвращению Бурбонов к власти.
Однако было бы заблуждением искать в «Хронике»прямолинейных аналогий
между политической борьбой эпохи Реставрации и исторической
действительностью XVI столетия. Осмысляя события далекого прошлого, Мериме
не подгонял их под современность, аискал в них ключ к закономерностям
интересовавшей его эпохи, а тем самым и к открытию более широких
историческихобобщений.
Об историзме Мериме-художника, о его стремлении к объективному,
непредвзятомуизображению явлений прошлого наглядно говорит прежде всего
предисловие к роману - один из примечательных эстетических документов в
истории становления реалистической литературы Франции. Здесь Мериме в
какой-то мереполемизировал с концепцией исторического романа, выдвинутой
романтиками,и в частности с литературными воззрениями Альфреда де Виньи,
автора «Сен-Мара». Романтический подход к толкованию истории представлялся
Просперу Мериме чрезмерно произвольным и упрощенно тенденциозным.Истинные
причиныисторических сдвигов надо искать в нравственной жизни страны в
целом, в умонастроениях различных социальных слоев общества. Вот почему
Мериме в «Хронике» детально описывает нравы придворного дворянства,
представителей католической церкви, верхушку гугенотского лагеря и его
священнослужителей,повадки немецких рейтаров, судьбу мелкихбуржуа, образ
мысли простыхсолдат. Но мы не найдем в«Хронике» ни Екатерины Медичи, ни
Гизов, ни целого ряда других крупнейшихполитических фигур того времени.
Писатель только мельком упоминает будущего Генриха IV и в своеобразном,
смело взятомракурсе, в момент, когда король как бы застигнут врасплох,
изображает КарлаIX.
Для Мериме многотомные сочинения профессиональных историков имеют
гораздо меньшую ценность, чем воспоминания и записки очевидцев, рядовых
людей, непосредственно воспроизводящих картину нравов и характеров данной
эпохи. «Я с удовольствием отдал быФукидида, - признается Мериме, - за
подлинные мемуары Аспазии или Периклова раба, ибо только мемуары,
представляющие собойнепринужденную беседу автора с читателем, способны дать
изображениечеловека, а меня это главным образом занимает иинтересует».
Здесь сказываетсяотнюдь не пристрастие к историческим анекдотам и курьезам,
в котором нередкообвиняли писателя, а только жажда достоверности, жизненной
правды.
Руководствуясь такой точкой зрения, Мериме и осмысляет события
гражданской войны XVI века. Варфоломеевская ночь для него- это своего рода
государственный переворот, осуществленный сверху, но государственный
переворот, ставший возможным лишь благодаря тому, что он былподдержан
широкими кругамирядовых французов. Что же побудило их решиться на жестокое
избиение гугенотов? Истинные корни Варфоломеевской ночи заключаются для
Мериме не вковарстве и безжалостностиотдельных представителей правящих
кругов ФранцииXVI века, не в чудовищной аморальности ипреступности Карла
IX,Екатерины Медичи или Генриха Гиза. Основная вина за совершившееся
кровопролитие, за братоубийственную смуту, принесшую Франции неисчислимые
бедствия и поставившую ее на грань национальной катастрофы,падает на
клерикалов-фанатиков,которые разжигают в народепредрассудки и изуверские
инстинкты. В этом отношении для Мериме нет никакого различия между
благословляющими человеческую бойню католическими священниками и
обезумевшими отненависти, исступленными протестантскимипатерами. «Хроника
царствования Карла IX» — одно из наиболее глубоких проявлений убежденного
антиклерикализмаМериме.
Нетерпимость, насаждаемая церковью, находит особенноблагодатную почву
в дворянской среде - этом скопище воинственныхрубак, готовых по любому
поводу хвататьсяза оружие. Варфоломеевская ночь, как показывает Мериме,
была порожденане одним лишь религиозным фанатизмом, но одновременно и
язвами,разъедавшими дворянское общество.
Однако дворянство XVI века - не только кружки циничных прожигателей
жизни и отрядыотчаянных головорезов. Это не только толпа придворной знати,
развращеннойбездельем и властью. Дворянство выдвигает из своей среды и
благороднейшихлюдей эпохи. Они мечтают о прекращении братоубийственной
гражданскоймеждоусобицы, об установлении в стране мира и единства, о победе
принципов веротерпимости и свободы совести. Таковы, например, взгляды
командующегогугенотской крепостью Ла-Рошель военачальника Лану.
К лучшим представителям французского дворянства второй половины XVI
века принадлежати главные действующие лица романа, братья Бернар и Жорж де
Мержи.
В соответствии со своими эстетическими воззрениями Меримевыдвигает в
качестве героевповествования не знаменитых исторических деятелей, а рядовых
людей. Братья де Мержи - выходцы из кругов бедного провинциального
дворянства.Бернар и Жорж привязаны друг к другу, ноим суждено оказаться в
противоположных,враждебных общественных лагерях. Таким образом, уже с
самого начала жестокий общественныйконфликт эпохи придает трагический
оттенок личнойсудьбе героев.
По замыслу автора, основным героем романадолжен был стать младший из
братьев де Мержи - Бернар. История его любви к Диане де Тюржи занимает
существенное место в сюжетной канве «Хроники царствования Карла IX». В
истории этой находит отражение романтическое начало действительности,
неизменно привлекавшее к себе писателя. Оно порожденообаянием и красотой
молодости,благородством и смелостью душевных порывов героев, жаром чувств,
испытываемых ими.Рассказ о приключениях, пережитых неопытным провинциальным
дворянином напути в столицу, потом в самом Париже, а затем во время бегства
в Ла-Рошель,позволяет Мериме нарисовать яркие картины французского общества
XVI века. Юныйгугенот — натура чистая и цельная. Несмотря на все испытания,
соблазны и опасности, он остается верным своим унаследованным от отцов
убеждениям и своему делу. Однако само дело, которому он так преданно и
ревностно служит,несет на себе печать религиозного фанатизма и исторической
ограниченности.
Старший брат Бернара, Жорж — натураинтеллектуально более сложная. Если
Бернар — этопрежде всего человек действия, то Жорж — человек мысли. Упорные
размышленияпривели его к выводу, что всякая религия есть заблуждение,
сделали его атеистом. Жорж стал последователем возрожденческого
вольномыслия.Его настольная книга — преисполненный бунтарского духа роман
Рабле. Он тонкийценитель искусства, влюбленный в чувственную красоту мира
эпикуреец. Жорж поглощен непрестанными поисками истины. Его образ дан
писателем вперспективе сложного внутреннего развития и только в свете этого
развития можетбыть понят.
Разочарование в фанатической одержимости гугенотов и личные обиды,
нанесенные вожаками его партии, побудили Жоржа перейтина сторону католиков
и принять их вероисповедание. Ему казалось ктому же, что таким образом он
сможет лучшеоградить свою внутреннюю свободу: католическая церковь требует
по преимуществу соблюдения внешней обрядности ине особенно вмешивается в
личную жизнь своих приверженцев. Жорж не может, однако, примириться с
совершенным им поступком: ведь в его поведении существенную роль сыграли
мотивы эгоистического порядка. Однако дальнейший ход событий выявляет
присущую егонатуре принципиальность. Жорж де Мержи отвергает преступные
поручения, с которыми к нему обращается король Карл IX. В страшную
Варфоломеевскуюночь он отказывается принимать участие в кровавой резне и с
оружием в рукахобрушивается на убийц, расстреливающих беззащитную женщину с
ребенком.Его бросают в тюрьму. Выйдя на свободу, он дает себе слово не
вынимать большешпаги из ножен и не участвовать в смуте, ибо он убедился в
ее пагубности и визуверстве обеих сторон.
Как развивались бы дальше искания Жоржа,этого опередившего свое время
гуманиста-одиночки,мы не знаем. Под стенами Ла-РошелиБернар вовремя не
опознает брата, и тот гибнет, сраженный пулей. Сцена кончины Жоржа,
преисполненная стоического величия и мужества, заключаетдействие романа.
Развитие сюжета на ней обрывается. Повествование о дальнейших судьбах
персонажей уже не интересует автора, так как оно — Мериме в этом убежден -
не можетобогатить ничем принципиально новым идейный смысл его произведения.
Вбратоубийстве, совершаемом главным героем, бесчеловечность и жестокость
гражданской междоусобицы, развязанной от имени церкви правящими кругами
страны, находит предельное, почти символическое по своему значению
выражение.
В работе над своим романом Мериме использовал большойдраматургический
опыт,который он накопил в течениепредшествующих лет. Писатель стремится
быть предельно лаконичным,избегает присущих романтикам пространных описаний
и лирических отступлений. Рисуя внешний облик своих персонажей, он строит
эту характеристику, как правило, на основе какой-то одной особенно
выразительной художественной детали. Подобный прием позволяет ему создать
целую галереюзапоминающихся фигур, составляющих тот пестрый и живой бытовой
ироническийфон эпохи, на котором более рельефно выступаютфигуры главных
действующих лицромана, скупо, но четко и изящно очерченные.
* * *
Существенные изменения в жизни писателя вызывает Июльская революция. В
годы Реставрации правительство Бурбонов пыталось привлечь Мериме к
государственнойслужбе, однако эти попытки остались тщетными. После Июльской
революции вфеврале 1831 года (за месяц до того, как Стендаль был назначен
консулом в Чивита-Веккью) влиятельные друзья выхлопотали для Мериме место
заведующего канцелярией министра морских дел. Затем он перешел в
министерство торговли и общественных работ, а оттуда в министерство
внутренних дел и культа. Мериме аккуратнейшим образом выполнял свои
обязанности чиновника, но они его очень тяготили. Нравыправящей среды его
отталкивали и возмущали. В письмах к Стендалю он не говорит о ее
представителях иначе как с презрением, подчеркивает их «отвратительную
низость»,называет их «сволочью», а депутатов парламента «животными».Состоя
на службе у правительства Луи-Филиппа, Мериме ясноотдавал себе отчет и в
антинародномхарактере существующего порядка. В одном из своих писем он
определилИюльскую монархию как "... господство 459 бакалейщиков, каждый из
которых думаетлишь о своих частных интересах". Характерно, чтов течение
первых трех лет государственной службы Мериме совершенно отходит от
художественного творчества. Он пытается найти отдушину в светских
развлечениях, но и это времяпрепровождение не излечивает его от тоски.
Именно в эти годы окончательно кристаллизуется внутренний облик Мериме.
Маска холодного, язвительного скептика и невозмутимого денди служит ему
защитой: под ней он скрывает чувствительное сердце, отзывчивую и ранимую
душу.
Определенный просвет наступает в 1834 году, когда Мериме назначают
главныминспектором исторических памятников Франции. Занимая почти в течение
двадцати лет этудолжность, Мериме сыграл заметную и почетную роль в истории
художественной культуры страны. Ему удалось спасти от разрушения и порчи
много прекрасных памятников страны, церквей, скульптур, фресок. Своей
деятельностью онспособствовал развитию интереса к романскому и готическому
искусству и егонаучному изучению. Служебные обязанностипобуждали Мериме
совершать неоднократно длительные поездки постране. Плодом их явились
книги, в которыхМериме объединял описания и анализ изученных им памятников,
перемежаяэти научные материалы путевымизарисовками («Заметки о поездке на
юг Франции»и др.). Мериме написал за эти годы и целый ряд специальных
археологических и искусствоведческих трудов (например, о средневековой
архитектуре, стенной живописи и т. д.). Наконец он сталзаниматься и чисто
историческимиисследованиями (наиболее значительные из них посвящены истории
Рима).
Начиная с 1829 года, когда вышла в свет «Хроника царствования Карла
IX»,серьезные изменения происходят и вхудожественном развитии писателя. В
годы Реставрации Мериме увлекался изображением больших общественных
катаклизмов,созданием широких социальных полотен, разработкой исторических
сюжетов, его внимание привлекали крупные монументальные жанры. В своих
художественныхпроизведениях 30-40-х годов он, за редкими исключениями,
непосредственно не затрагивает политической проблематики, углубляясь в
изображение конфликтов этических и вместе с тем уделяя большее внимание
тематике современной, чем исторической. Теперь Мериме-художник отходит от
романа и почти не занимается драматургией, сосредоточивая свой интерес
преимущественнона малой повествовательной форме — новелле - и достигая в
этой областивыдающихся творческих результатов.
Критические и гуманистические тенденции находят в новеллистике Мериме
столь же яркое воплощение, как и в егопредшествующих произведениях, но они
меняют свою направленность. После Июльской революции противоречия,
порождаемые буржуазными отношениями, становятсяведущими во французской
действительности.Эти общественные сдвиги отражаются втворчестве писателя,
и прежде всего в проблематике его произведений. Идейный пафос его
новеллистики - визображении буржуазных условий существования как силы,
нивелирующейчеловеческую индивидуальность, воспитывающей у людей мелкие,
низменные интересы, насаждающей лицемерие и эгоизм,враждебной формированию
людей цельных исильных, способных на всепоглощающие,бескорыстные чувства.
Охватдействительности сужался в новеллахМериме, но писатель глубже - по
сравнению спроизведениями 20-х годов — проникал во внутренний мир человека,
реалистическиболее последовательно показывал обусловленность его характера
внешней средой.
Новеллы Мериме пронизывают нескольковедущих тем. Они содержат в себе в
первую очередь проницательное и резкое разоблачениенравов господствующего
общества. Эти критические тенденции, весьмамногообразные по своим формам,
отчетливо выявились уже в первых новеллистических опытах писателя,
относящихся к1829 - 1830 годам и вошедшихвпоследствии в сборник «Мозаика»
(1833).
В новелле «Таманго» (1829) Мериме с язвительной иронией рисует образ
типичного представителя лицемерной и бездушной буржуазной цивилизации,
работорговца капитана Леду. Капитану Леду и его помощникам противостоят в
новелле негритянский вождь Таманго и его соплеменники. Выступая против
колонизаторскойдеятельности белых и угнетения негров, Мериме подхватывал
тему,распространенную в передовой французскойлитературе 20-х годов. Так,
большой популярностью пользовался в эти годы роман Гюго «Бюг-Жаргаль»
(второй его вариант был напечатан в 1826 году). В отличие от Гюго, который
именно тогда прокладывал пути романтизму, Мериме не создавал
идеализированного и приподнятого над действительностью образа вождя
чернокожих. Он подчеркивал первобытность идикость своего героя. Таманго,
как и другие негры, невежествен, подвержен темным суевериям, подвластен
слепыминстинктам, эгоистичен и жесток.Однако Таманго присущи и глубоко
человеческие черты, возвышающие негра над его поработителями. Они
сказываются в непреодолимом стремлении Таманго к свободе, в силе его
привязанности, вего способности испытывать пусть необузданные, но мощные
чувства, в той гордости и выдержке, которые он проявляет в момент тяжелых
испытаний. Такпостепенно читатель приходит к выводу,что в цивилизованном,
но гаденькомбуржуа Леду скрыто больше варварства, чем в дикаре Таманго.
Поэтому таким острым сарказмом насыщается концовка новеллы,
рассказывающая ожалкой и мрачной участи, которая ожидала Таманго в плену.
Здесь каждоеслово писателя заключает в себе глубокийиронический подтекст.
Плантаторы были убеждены, что они облагодетельствовали Таманго, вернув ему
жизнь и превративего в примерного полкового литаврщика.Однако привыкший к
свободечернокожий гигант зачах от этих «благодеяний», запил и вскоре умер в
больнице.
Концовка «Таманго» обозначает новую веху в решении колониальной
тематики реалистической литературой XIX века на Западе. Трагическаясудьба
туземцев вусловиях двуличной буржуазной цивилизации предстает здесь в ее
неприкрашенно-обыденном, прозаически тягостном виде. Его изображение не
только далекоотходит от рационалистических утопийпросветителей XVIII века
(вспомнимРобинзона Крузо у Дефо и его идеальные, подчиненные воспитательным
задачам взаимоотношения с Пятницей). Оно принципиально отлично и от
возвышенно-патетическойтрактовки этой темы романтиками.
Это не означает, что Мериме, работая над «Таманго», проходил мимо
творческого опытаромантиков. Наоборот, писательиспользовал и своеобразно
преломлял его вэтом художественно многогранном произведении (как и в целом
ряде другихновелл, написанных на рубеже 20-30-х годов). Об этом говорят,
например,страницы, изображающие могучий порыв невольников к свободе.
В целом ряде своих новелл («Этрусскаяваза», «Двойная ошибка»,«Арсена
Гийо») Мериме раскрывает бездушие и черствость так называемого «света».
Порочное и лицемерное светское общество, как показывает Мериме, не терпит
ярких индивидуальностей. Оно враждебно всякомупроявлению подлинной страсти
и стремитсяуничтожить всех, кто хоть сколько-нибудь не похож на него
самого. Оно порождает в людях, чувствительных по натуре, обостренную
ранимость иболезненное недоверие к окружающим.
Реалистически углубленное решение этой темы мы находим в одной из
лучших новеллМериме «Двойная ошибка» (1833). В этой новелле (высокую оценку
ей дал Пушкин в предисловии к «Песням западных славян») три главных
персонажа. Все они в той или иной мере заражены эгоизмом, искалечены и
порабощены царящейвокруг них властью денег. Шаверни - типичное воплощение
грубого ипошлого собственника. Он и на красавицужену привык смотреть как
на приобретеннуюпо дорогой цене вещь. Дарси как будто человек совсем иного,
возвышенного,интеллектуального плана. Но приближайшем рассмотрении и он
оказывается эгоистом до мозга костей. Наконец, и Жюли во многом сама
виновата в том,что ее жизнь оказалась разбитой. И ей тоже присущ эгоизм. Но
это эгоизм натур слабых, боящихся посмотреть правде прямо в глаза,
прикрывающихсвое себялюбие сентиментальными мечтами. Они-то и породили в
Жюли призрачныенадежды, что Дарси, которому онасама же когда-то нанесла
неизгладимую душевную рану, захочет самоотверженно прийти ей на помощь.
Герои «Двойной ошибки», новеллы, лишенной какого-либо дидактического
привкуса, неделятся на виновных и их жертвы. Истоки зла, уродующего жизнь
хороших посвоим задаткам людей и мешающего имдостичь счастья, коренятся в
самой природегосподствующего общества — таково идейное содержание новеллы.
О противоестественности буржуазного брака-сделки повествует и другая
известная новеллаМериме - «ВенераИлльская» (1837). Сам Мериме считалэто
произведение своей лучшей новеллой. В нейочень своеобразно и искусно
сочетаются черты бытового реализма и элементыфантастики. При этом подобное
сочетание не нарушает художественной гармониицелого, ибо фантастические
мотивы в руках Мериме обретают реалистический смысл, служат раскрытию
объективныхобщественных закономерностей. СтатуяВенеры становится символом
красоты, оскверненной пошлостью буржуазной среды. Пейрорад-отец, этот
педантичный, преисполненный самомнения и лишенный эстетического вкуса
провинциальный любитель старины (с многочисленными прототипами этого
персонажа Мериме неоднократно приходилось сталкиваться во время своих
поездок поФранции), не способен понять красоту в искусстве. Что же касается
Пейрорада-сына,то его образ вызывает уже не усмешку, а отвращение. Этот
ограниченный, бестактный и самовлюбленный буржуа, признающий лишь одну
ценность в жизни- туго набитый кошелек, растаптывает красоту в человеческих
взаимоотношениях,в любви, в браке. За это и мстит ему разгневанная Венера.
Через всю свою жизнь Мериме, рационалист и наследник просветительских
традиций, пронесвраждебное отношение к церкви и религии. Эти идейные мотивы
нашли своеотражение и в новеллах писателя. В этой связи в первую очередь,
конечно, следуетупомянуть «Души чистилища» (1834). Художественной манере, в
которойнаписаны «Души чистилища», присущ оттенок стилизации, подражания
стариннойхронике. Этот повествовательный прием нераз вводил в заблуждение
критиков, побуждал их приписывать Мериме совершенно чуждые ему
религиозно-апологетические цели. На самом деле идейная направленность
новеллы прямопротивоположна.
Романтики, обращаясь к обработке легенды о Дон-Жуане, были склонны
поэтизировать знаменитый литературный образ, придавать ему положительное
звучание. Меримев «Душах чистилища» пошел по иному пути. В своей новелле он
примкнул кстарой, восходящей к Тирсо де Молино и Мольеру, разоблачительной,
антидворянскойи антиклерикальной по своему духу традиции в истолковании
образа севильского обольстителя. Но он развил эту традицию, применив
повествовательные навыки, характерные для реалистической литературы XIX
века.
Он стремился, во-первых, максимально индивидуализировать образ
Дон-Жуана и поэтому, рассказывая о его судьбе, отказался от привычной
классической сюжетной схемы. Мы не, найдем в новелле Мериме ни донны Анны,
ни убитого командора, ее мужа, ни истории со смелым вызовом, бросаемым
Дон-Жуаном статуе, ни вмешательства адских сил. Невстретим мы в «Душах
чистилища» ипривычного комического образа слуги Дон-Жуана.
Во-вторых, пересказывая историю жизни Дон-Жуана, Мериме особенно
большое внимание уделил изображению окружающей этогоперсонажа общественной
среды, еевоздействие на формирование нравовгероя. Внутренний облик этой
среды, плоть от плоти которой и является дон Хуан, образно запечатлен
писателем в заглавии новеллы. «Души чистилища» — это люди, подобные дону
Хуану, илиего родителю, или бесчисленному количеству таких же, как они,
испанских дворян. Это люди, которые сознательноделят свою жизнь пополам.
Первую половинуони посвящают необузданной жажде наслаждений, удовлетворению
любой ценой своихмирских инстинктов, плотских вожделений.Затем, когда они
вдоволь пресытились мирскими благами, они переживаютобращение, начинают
изображатьиз себя святош. Религия помогает им замаливать грехи, сулит
блаженство в загробной жизни. Именно двойственность и оказывается
характерной длясудьбы дона Хуана.
Уже с детства родители готовили сына к такой двойной жизни. Образ душ
чистилищапроходит через всю новеллу Мериме. Он сопутствует герою на всех
важнейших этапахего жизненного пути. Он возник перед ним и в тот переломный
момент, когда дон Хуан решает отвлечься от своего распутного прошлого и
найти укрытие от угрожающего ему суда человеческого в лоне церкви. Эпизод
обращения дона Хуана (использованный в свое время еще Мольером в его
замечательной комедии) играет важную роль в содержании новеллы Мериме. Ее
основной идейныйсмысл и заключается в раскрытии того эгоизма и бессердечия,
котороескрывается за лицемерной личиной религиозногоханжества. Именно
нежеланиеопуститься до этого лицемерного обмана и возвышает над доном
Хуаном одногоиз его совратителей, необузданного дона Гарсию. Если неверие
дона Гарсииприобретает характер твердого убеждения,смелого бунтарства, то
дон Хуан на поверку оказывается половинчатой и непоследовательной «душой
чистилища». Новелла Мериме, таким образом, развивает идейные тенденции,
типичные дляавтора «Театра Клары Гасуль» и «Хроники царствования КарлаIX».
Постепенно взор Мериме все болеенастойчиво обращается к людям, стоящим
за пределамиэтого общества, к представителям народной среды. В их сознании
Мериме открываетте дорогие его сердцу душевные качества, которые, по его
мнению, уже утрачены буржуазными кругами: цельностьхарактера и страстность
натуры, бескорыстие и внутреннюю независимость.Тема народа как хранителя
жизненной энергии нации, как носителя высоких этических идеалов играет
значительную рольв творчестве Мериме 30-40-х годов.
Вместе с тем Мериме был далек отреволюционно-республиканского движения
своего времени, враждебно относился к борьбе рабочего класса. Волновавшую
его воображениеромантику народной жизни Мериме (этот «генийбезвременья»,
согласнокрылатому выражению А. В. Луначарского) пытался искать встранах,
еще не поглощенных буржуазной цивилизацией, наКорсике («Маттео Фальконе»,
«Коломба»)и в Испании («Кармен»). Однако, создавая овеянные суровой поэзией
образыгероев, людей из народа, Мериме отнюдь не стремился на руссоистский
или романтический лад идеализироватьпатриархальную или первобытную сторону