ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение 3
Глава 1. Концептуальное поле прозаических текстов Дж. Джойса 5
§ 1.Понятие концепта в языкознании 5
§ 2.Типологические характеристики имени «город» 14
§3.Особенности прозы Дж. Джойса. «Дублинцы» 18
Выводык главе 1 29
Глава 2. Языковое выражение концепта «город» в циклерассказов Дж.Джойса «Дублинцы» 32
§ 1.Лексический план выражения концепта «город» 34
§ 2.Синтаксический план выражения концепта «город» 43
Заключение 53
Библиографический список 56
Приложение 59
Введение
Лингвистику второй половины ХХ века отличает обращённость кпрагматике — той области значения, которая долгое время только упоминалась вработах учёных, но научному изучению не подвергалась. В отечественной наукесемасиология долгое время существовала только как дисциплина, необходимая длясоздания словарной статьи в толковых словарях, т.е. значение представлялосьтолько в категориях денотат / сигнификат. Однакосемантика охватывает и другие пласты информации, особенно если говорить обукоренившихся в сознании носителей языка именах (словах) как носителях культуры— концептах.
Обращение к прагматике стало результатом большого процесса,произошедшего во всей науке, — установления антропоцентрической парадигмы. Влингвистике это означает, что теперь интересен не язык как абстракция, а языкконкретного носителя, со всеми его особенностями, установкам и т.п. Подпрагматикой в современной науке принято понимать информацию: 1) об отношенииговорящего к предмету сообщения; 2) об отношении говорящего к адресатусообщения; 3) об отношении к используемому слову; 4) о тех речевых действиях,которые можно осуществить с помощью данного слова; 5) о смысловых ассоциация,связанных с данным словом. Пункты 3 и 5 отражают содержание понятия «концепт».
Предметомнашего исследования является языковое выражение концепта «город» втекстах рассказов Дж. Джойса «Дублинцы». Объектсоставляет концепт «город» в английском языке. Материалом служитуказанный цикл рассказов.
Данный концепт английского языка не рассматривался каксамостоятельный объект изучения, — в этом заключается актуальностьисследования.
Цельюнашего исследования является анализ концепта «город» на материалеуказанного цикла рассказов Джеймса Джойса. Достижение поставленной целиобусловливает решение следующих задач:
—дать краткий обзор понятия концепта в отечественном языкознании;
—рассмотреть типологические черты концепта «город»;
—рассмотреть особенности стиля Дж. Джойса, и в частности, цикла рассказов «Дублинцы»;
—выделить уровни функционирования концепта «город» в тексте;
—описать особенности реализации концептуального значения на выявленных уровнях.
Принцип и методы исследования.В работе использован общий функциональный анализ,связанный с определением особенной функционирования прагматических значений, атакже использование компонентного и дистрибутивного анализа и описательногометода. Посредством данных методик устанавливаются семантические оттенкизначения, определяется контекстуальное и словарное значение лексем, обобщаетсяи конкретизируется функциональное значение слова.
Анализ типологических характеристикпредполагает рассмотрение внутренней структурно-системной организациилексического материала, что дало возможность использованияструктурно-системного подхода в освещении формирования и функционирования коннотативных (прагматических) значений.
Дипломная работа состоит из введения, двух глав, заключения,библиографического списка (включает 39 источников) и составляет 61 страницу.
Глава 1. Концептуальное полепрозаических текстов Дж. Джойса
§1. Понятие концепта в языкознании
Термин «концепт» пришёл в лингвистику из логики, где он воспринимаетсякак синоним термина «понятие». Как указывает В.П. Нерознак,«в современной логике термин «концепт» определяется как целостная совокупностьсвойств объекта» [по: Арутюнова, 360]. В «Логическомсловаре-справочнике» Н.И. Кондакова слово «концепт»самостоятельно не толкуется, а входит в отсылочную статью: «понятие (см.)»[ЛСС, 263].
Данная отсылка позволяет заключить, что логики определяют концептэквивалентно понятию — как «целостную совокупность суждений, т.е. мыслей, вкоторых что-либо утверждается об отличимых признаках исследуемого объекта,ядром которой являются суждения о наиболее общих и в то же время существенныхпризнаках этого объекта» [ЛСС, 456].
В соответствии с определением логиков концепт в языке должен воплощатьсяв отдельном слове.
Именно в таком ключе рассматривал в своё время концепт С.А.Аскольдов-Алексеев, видевший в нём «мысленное образование, которое замещает намв процессе мысли неопределённое множество предметов одного и того же рода» [по:Ахманова, 224]. Подчеркнём, что это «мысленное образование», по мнению учёного,не отвечает представлению о единичном предмете, а соответствует отражению всознании «всего неопределённого множества» сущностей — предметов, «некоторыхсторон предмета или реальных действий», отношений между сущностями (вплоть домысленных функций» типа математических операций) [там же]. Такое «мысленноеобразование» в индивидуальном сознании не совпадать со множеством «мысленныхобразований», возникших в сознании других людей, но все они включают некий совпадающийнабор признаков. Иными словами, человек может весьма своеобразно понимать, вчём состоит его долг перед обществом, некой социальной группой или другим человеком,может считать себя совестливым, скромным, благородным и т.д., когда другие невидят в нём упомянутых качеств, но, не принимая претензий к своему поведению,он прекрасно знает, какие параметры поведения считаются эталонными дляабстрактного субъекта, претендующего на то, чтобы называться выполняющим свойдолг либо совестливым, скромным, благородным и т.д.
Возникает закономерный вопрос: существует ли необходимаяобязательная связь концепта и его языковой реализации? На этот счёт позицииучёных расходятся.
Р.И. Павилёнис, выступая противабсолютизации функций языка в познании и общении, указывает на возможностьизначальной независимости концепта как мысленного образования от языка (а сталобыть, и от обязательной выраженности единицами языка). Исследователь говорит о существованииконцептуальных систем как «систем мнения и знания, отражающих познавательныйопыт носителей языка на разных этапах, уровнях и в разных аспектах и представляющихоснову для понимания любых объектов, в том числе языковых выражений» [Павилёнис, 263]. Концепты выражаются посредством языка, но,по мысли учёного, обязательно проходят этап довербальногостановления. При этом наряду с логическим процессом в сознании человека можетидти и психический, что ведёт к возникновению индивидуальных систем концептов.Р.И. Павилёнис указывает, что «усвоение языка неисключает качественного различия индивидуальных концептуальных систем каксодержащих «субъективные картины мира» (в виде субъективных систем мнений изнания)» [там же].
Приблизительно такую же точку зрения высказывает Р.М. Фрумкина,придающая термину «концепт» именно психологическую окраску. Для этого исследователяпредставляется важной в образовании концепта деятельность индивидуальныхсознаний. Рассуждает она следующим образом: «Если концепт — это объект идеальный,т.е. существующий в нашей психике, то естественно, что одному тому же имени(слову) в психике разных людей могут соответствовать разные ментальныеобразования. Тем самым не только разные языки «концептуализируют»,т.е. преломляют действительность по-разному, но и за одним и тем же словомданного языка в сознании разных людей могут стоять разные концепты» [Фрумкина,3]. Как можно заметить, такое высказывание характеризует концепт скореекак представление, чем как понятие. И хотя представление это очень обобщённое,оно всё же «не дотягивает» до понятия (в логическом смысле), которое, какизвестно, опирается на существенные признаки денотата.
Р.М. Фрумкина, с опорой на позицию А. Вежбицкой,отмечает, что энциклопедическое, собственно научное исчерпывающее знание оденотате в отличие от обыденного не является для концепта обязательным, асоставляет некую добавку к нему. Сама А. Вежбицкаяопределяла концепт как «объект из мира “Идеальное ”, имеющий имя и отражающийопределённые культурно-обусловленные представления человека о мире“Действительность”» [по: Чернейко, 669].
Используя термин «концепт» для номинации «элемента сознания,обозначаемого словом», А.Н. Савченко пишет: «В этой связи нередко говорят о понятии,но это очень неточно, потому что слово может обозначать и не понятие, аобобщённый образ, а если и понятие, то подвергшееся воздействию семантическойсистемы языка и в сочетании с эмоциональной окраской и стилистическими оттенками»[Савченко, 25]. Как можно видеть, в применении к разным частям лексическойсистемы языка термин «концепт» может наполняться неодинаковыми смыслами. Кпримеру, по отношению к терминологии, видимо, можно поставить знак равенствамежду концептом и понятием, а по отношению к общеупотребительной лексике этогосделать нельзя: в значении слова воплощаются не все признаки понятия, зато внего входит ряд иных признаков, появление которых обусловлено «отношениямислова к другим» словам и наличием у него «социальной окраски, органическисвязанной с исторической судьбой звукового комплекса» [Савченко, 26].
Если говорить о концепте в применении к словам, которые неотносятся к числу специально создаваемых для обозначения точных понятий (т.е.не создаются специально как элементы терминосистем),то удачным кажется определение (= эпитет), которым наделяет термин «понятие»при использовании его по отношению к характеристике концепта Н.Д. Арутюнова: концепт предстает в её формулировке как«человеческое понятие» [Арутюнова, 142], т.е. понятиеобыденного сознания, понятие в нестрогом смысле. Именно в таком ключе ихарактеризуются многочисленные концепты в целом ряде сборников научных трудов,изданных под редакцией Н.Д. Арутюновой и объединённыходним общим названием — «Логический анализ языка».
Следует обратить внимание на несоразмерность объёмов понятия«концепт» в трудах разных языковедов в смысле соотнесения его с семантикой языковойединицы, которая способна выступать в качестве вербальной реализации концепта.Так, Д.С. Лихачёв полагает, что концепт необходимо соотносить со словом в одномиз его основных значений, а не со всей их совокупностью. При этом значениеможет быть воспринято носителем языка приблизительно, не «во всей егосложности», возможно даже в индивидуальной интерпретации человека, оперирующегословом. Одновременно Д.С. Лихачёв указывает на существование важной границы, закоторую должно выходить интерпретирование. Он согласен с С.А. Аскольдовым-Алексеевым в том, что концепт должен обязательносохранять способность выступать в заместительной функции, т.е. оттенкииндивидуальных интерпретаций не должны мешать коммуникантампонимать, что имеется в виду при употреблении каждым из них той или иной языковойединицы [Лихачёв, 4].
Несомненно, что при такой позиции многозначные слова (иныеязыковые единицы) следует соотносить одновременно с несколькими концептами. Отметим,однако, что рядовой носительязыка не всегда оказывается готовымчетко сформулировать все узуальные значения слова, даже если они принадлежат активномузапасу языка. Конечно, это ни в коей мере не говорит о том, что значениянеизвестны упомянутому носителю. Он отчетливо осознаёт разницу между домомиз кирпича, домом для престарелых, дружным домом и т.п., но в его сознаниивсе словоформы лексемы объединены наличием некоего общего пучка признаков.Скорее говоря, всё это образует единое «мысленное образование», поворачивающеесяв приведённых контекстах каждый раз другой стороной. Разные значения в той илииной мере связаны с одним и тем понятием-представлением. В соответствии сизложенным, кажется обоснованной и обстоятельной характеристика термина «концепт»в отечественной лингвокультурологии, данная в работе Ю.С. Степанова «Константы.Словарь русской культуры» [1997].
Он называет концепт «коллективным бессознательным» или«коллективным представлением», возникшим как «результат стихийного,органического развития общества и человечества в целом» [Степанов, 70]. Помнению языковеда, «концепт — это как сгусток культуры в сознании человека, то,в виде чего культура входит в ментальный мир человека» [Степанов, 40]. Конкретизируяэту общую характеристику, учёный поясняет её примером: «Тот “пучок”представлений, понятий, знаний, ассоциаций, переживаний, который сопровождаетслово закон, и есть концепт “закон”» [там же]. Таким образом, по заключениюЮ.С. Степанова, концепт «закон» — это не просто совокупность представлений омножестве нормативно-правовых актов, установленных государством общеобязательныхправил, религиозном учении, общепринятых правилах поведения, обычаях,объективно существующей необходимо: внутренней существенной связи междуявлениями. Закон — это предел для свободы воли или действий человека, которыйнельзя (не положено или невозможно) нарушить. Этот внутренний пределрассматривается в трёх сферах — юридической, духовно-нравственной и научной, ив каждой из них он вызывает ряды ассоциаций. Например, мысль о юридическомзаконе связывается в сознании русского народа не только с мыслью о добре исправедливости, но и с мыслью о правде, как явлении, противостоящем формальномуисполнению закона, о преступлении и наказании преступника, далее — осправедливости / несправедливости наказания и, в соответствии с этим, опреступнике как о несчастном человеке, достойном сострадания, и т.д.
Очевидно, что организующим началом концепта являетсяпервичное представление, обнаруживаемое у этимона (если понимать под этимоном«исходный, или основной вид» языковой единицы, «мыслимый как правильный, исходный,настоящий» [Ахманова, 529]). Поэтому, как подчёркивает Ю.С. Степанов, описанияконцептов «имеют по крайней мере одно, очень твёрдое основание — буквальныйсмысл обычая, представления, верования, слова. Это всякий раз — исходная точкаи дальнейшего развития концепта в самой ментальной действительности, вдействительно существующем коллективном сознании, и в развитии гипотезыисследователя, которую он строит по этому поводу» [Степанов, 55].
Добавим, кстати, что позиция Ю.С. Степанова в целом не противостоитточкам зрения других учёных, выдвигающих на первый план какую-либо одну — логическуюили психологическую — основу концепта. В той или иной мере каждый изисследователей отмечает, что концепт может быть как индивидуальным, так иколлективным представлением. К примеру, С.А. Аскольдов-Алексеев впроцитированной выше статье «Концепт и слово» [1928] пишет о том, что концептымогут выражать индивидуальное видение мира (таковы художественные концепты) иобщности (таковы концепты познания). Р.И. Павилёнис говорито «социальной ориентации индивидуальных концептуальных систем в сторонусоциально значимой «картины мира»» [Павилёнис, 263],а Р.М. Фрумкина соглашается с тем, что «разные языки «концептуализируют», т.е. преломляют действительностьпо-разному» [Фрумкина, 3]. Что касается Д.С. Лихачёва, то он образно называетконцепт «своего рода “алгебраическим” выражением значения», «которым мы [совокупностьносителей языка] оперируем в своей письменной и устной речи» [Лихачёв,4], а затем добавляет, что сознанию одного человека одновременно могутпринадлежать концепты разных уровней: «Одна концептосфераможет сочетаться с Другой — скажем, концептосферарусского языка в целом, но в ней концептосфера инженера-практика,а в ней концептосфера семьи, а в ней индивидуальная концептосфера» [Лихачёв, 5].
Наличие многоступенчатой системы концептосферв пределах одного языка находит подтверждение в том факте, что в микроколлективах носителей одного языка некие языковые илиречевые единицы могут приобретать специфическое, неизвестное всему сообществуговорящих на данном языке значение. На первый взгляд, в масштабах всегомножества пользователей языка это можно квалифицировать как употребление.Однако употребление, как известно, отличается разовостью, единичностью использованиятой или иной узуальной единицы в более или менее непривычном виде или смысле.
В случае, о котором идёт речь здесь, слово, словосочетание,предложение в употреблении индивида или микроколлективаможет стабильно связываться с непривычным для большинства носителей языкасодержанием.
Представляется важным ещё раз особо остановиться насоотнесённости внеязыкового и языкового начал по отношению к понятию «концепт».В этом отношении кажется значимым уже упоминавшееся мнение Р.И. Павилёниса о том, что концепт может быть выражен языковойединицей, но необязательно выражается ею, начиная своё существование ещё в довербальном виде. Полагаем, эту мысль можно развить вследующем аспекте: наше сознание нуждается в некоем устойчивом маркереинформации, что и ведёт к выражению концепта с помощью языковой единицы,соотносимой в первую очередь с ядерной частью обозначаемого. Однако наряду с ядромв концепте существует периферийная часть с достаточно размытыми границами имножеством сопутствующих ассоциативных связей. Они могут быть реализованы (ипоняты), во-первых, в результате операций с другими языковыми знаками или ихсочетаниями, во-вторых — посредством использования специфических наборовграмматических средств и т.п.
Такого мнения придерживаются многие отечественные и зарубежныеязыковеды. В частности, можно сослаться на высказывание А. Вежбицкой:«Такие ключевые слова, как душа или судьба, в жом языке подобнысвободному концу, который нам удалось в спутанном клубке шерсти: потянув занего, мы, возможно, будем в состоянии распутать целый спутанный “клубок”установок, ценностей и ожиданий, воплощаемых не только в следах, но и в распространённыхсловосочетаниях, в устойчивых выражениях, в грамматических конструкциях и т.д.Например, слово судьба приводит нас к другим словам, “связанным с судьбою”,таким как суждено, смирение, участь, жребий и рок, к такимсочетаниям, как удары судьбы, и к таким устойчивымвыражениям, как ничего не наешь, к грамматическим конструкциям, такимкак всё изобилие безличных дативно-инфинитивных конструкций,весьма характерных для русского синтаксиса, к многочисленным пословицам идалее» [Вежбицкая, 284]. Именно такой подход кописанию концептов русского языка можно обнаружить в работах Н.Д. Арутюновой, Ю.С. Степанова и их научных единомышленников.
Следовательно, концепт как понятие-представление в своём выражениис языковых позиций не может быть ограничен исключительно лексическим или лексико-фразеологическимуровнем. Его реализация многопланова. Тонкости концептуального смысла проявляютсяи в языковых единицах, и в пространстве речи.
Отдельно стоит упомянуть концепцию абстрактного имени Л.О. Чернейко. «В основе отношения носителя языка к абстрактномуимени лежат те представления о стоящей за ним абстрактной сущности, которыесложились в данной культуре и переданы традицией, в частности и через язык» [Чернейко, 284]. По мнению учёного, концепт имени охватываетязыковое преломление всех видов знания о явлении, стоящем за ним, — знаниеэмпирическое, зание по мнению, знание по доверию,знание по вере, т.е. всё то, что в нашем сознании связано с данным именем,составляя единую когнитивную структуру. От понятия концепт отличается отпонятия сублогической основой, поскольку включает всебя содержание наивного понятия и всё множество прагматических элементов имени,проявляющихся в его сочетаемости. А сочетаемость имени отражает и логические,рациональные связи его денотата с другими, и алогичные, иррациональные,отражающие эмоционально-оценочное восприятие мира человеком.
Таким образом, под концептом мы будем понимать совокупность знаний,связанных с данным концептом, и ассоциаций (как индивидуальных, так и культурнозакреплённых), связывающих его с другими феноменами.
§2. Типологические характеристики имени«город»
Концептуальный анализ имени «город» связан с выявлениемнескольких уровней семантики, образующих ассоциативные контуры вокруг денотатно-сигнификативного центра — ядра концепта.
Выявим ядро концепта «город». Рассмотрим дефиницию слова city[1]:
1. ‘a large and importanttown’;
2. ‘a town that has been givenspecial rights by a king or queen, usually one that has a cathedral’;
3. ‘a town that has been givenspecial rights by the state government’;
4. ‘all the people who live ina city’;
5. ‘Britain’s financial andbusiness centre, in the oldest part of London’;
6. ‘(informal) used afterother nouns to say that a place is full of a particular thing’.
Анализ толкований показывает, что отражённый в словарнойстатье денотатно-сигнификативный цент концепта«город» включает три компонента: город (как территориально-административноеобразование), люди, которые проживают в этом месте, и деловой центр.
В семеме 2 дана экстралингвистическая информацияэнциклопедического характера: в городе должен быть собор. Это означает, чтоатрибутивным признаком cityвыступаетacathedral, что вводитнас в плоскость идеологического дискурса. Религиязанимает одно из важных мест в сознании носителей английского языка, чтосвязано с историей и проявляется в традиция этого народа, в том числе и черезязык.
Необходимо проанализировать и объяснительную сему дефиниций —atown. Словарьдаёттакиетолкования:
1. ‘a place with many houses,shops / stores, etc. where people live and work. It is larger than a villagebut smaller than a city’;
2. ‘the people who live in aparticular town’;
3. ‘the area of town wheremost of the shop / stores and businesses are’;
4. ‘(especially AmE) a particular town where sblives and works or one that has just been refeffed to’;
5. ‘life in towns or cities asopposed to life in the country’.
Семема 1 даёт большой квант информации. Во-первых, информацияо метрических размерах: atownбольшеavillage, но меньше acity. Это означает, что мы можемпостроить некоторый вектор avillage— atown— acity; он построен на принципе возрастанияурбанизации, поскольку atownотличается от avillageбольшимколичеством зданий, магазинов и складских помещений. Во-вторых, обнаруживаетсяпротивопоставление atown(acity) — avillage(даннаяинформация актуализируется в семеме 5). Противопоставление происходит попоказателю «образ жизни»: здесь люди живут и работают. Это некий центр активности.
Таким образом, ядро концепта «город» образуется следующимикомпонентами значения:
— административно-территориальное образование, котороепревосходит по размерам avillage;
— данное образование характеризуется определённым характеромзастройки, её составом и функционалом;
— люди, проживающие в данном образовании;
— жители atown(acity) отличаютсяопределённым образом жизни;
— оппозицияa town (a city) — a village.
Важно отметить, что указанные компоненты содержатпотенциальные коннотативные смыслы, которыесоставляют модальная рамка, идеологическая установка, эмоциональнаясоставляющая. Так, например, образ жизни горожан может быть рассмотрен какпозитивно (модальная рамка одобрения, поощрения, превосходства, восхищения,желательности и т.д.), так и негативно (модальная рамка ущербности,неодобрения, страха и т.п.): городской ритм означает скоротечность,поверхностность в общении, стремительность, отвлечённость, отделённостьот других, бегство от смысла жизни (отсутствие его поиска) и пр., что человекус развитой рефлексией (интроверту, человеку экзистенциального типа, философу)может доставить дискомфорт.
Необходимо отметить эмоциональную составляющую концепта:город обладает определённым настроением, которое характерно для его жителей,недаром говорят о настроении места. Оно складывается из темперамента этноса,его культуры, погодных условий (например, атмосфера тоски в Лондоне,обусловленная постоянными туманами и дождями) и многими другими факторами.
В итоге город на основе метафорического переноса становится всознании человека неким организмом, живущим собственной жизнью. Эта жизньизменчива и делится на дневную и ночную — в этом одно из основных отличий atown(acity)от avillage.
Таким образом, благодаря компонентному анализу мы выделилинесколько планов значения концепта «город».
Первый план— топос(место), некоторым образом организованное пространство: здания (жилые дома,магазины, складские помещения, собор и т.п.), улицы, площади, памятники и пр.Именно так функционирует концепт «город» в нашем повседневном сознании.Элементы пространства создают его внешний облик, его лицо, поэтому именноархитектура — основной отличительный признак города, его маркёр (достопримечательностислужат своеобразным паспортом города, его визитной карточкой), определяющий (вомногом, но не во всём) место города в аксиологическойсистеме человечества.
Второй план— проживающие в нём люди.Это персонифицированный город: Москва — это москвичи, имеющие определённыеманеры, характер, менталитет, походку и т.д.; их не спутаешь, скажем, сжителями Ставрополя. Горожане, с одной стороны, создают настроение и культуругорода, с другой — являются заложниками города, его культуры, традиций, истории.Этот двоякий статус определяет рассмотрение горожан то в качестве агенсов, то в качестве пациенсов.
Третий планобразуют культурныеособенности города — те традиции, история, менталитет, о которых мы сказаливыше. Именно этот пласт концептуального значения особенно интересен, поэтомуактуализируется в художественной литературе (вспомним, например, цикл Н.В.Гоголя «Петербург» или множественные замечания об этом же городе впроизведениях Ф.М. Достоевского; в зарубежной литературе подобным примером являетсятворчество О. Бальзака, живописующего Париж и его жителей). В итоге городстановится самостоятельным героем.
Второй и третий планы представляют потенциальный пучокассоциативных рядов и модальных характеристик. Следовательно, именно второй итретий планы составят предмет нашего исследования.
Четвёртый планне менее интересен, чем третий, но не рассматривается вданном исследовании, — это миф: тотобраз города, который сложился в произведениях искусства, философских работах,каким он представляется в сознании людей. Так, Петербург в российском и мировомкультурном пространстве представлен как Северная Пальмира или Северная Венеция,имперская столица, культурная сокровищница; к образу этого города обращалисьА.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов, Н.В. Гоголь, Ф.М. Достоевский, поэты Серебряноговека, И. Бродский и многие другие (в жанровом отношении это стихотворения,включая сонеты, рассказы и их циклы, а также роман (А. Белый)). Можно вспомнитьи живопись, и архитектуру, и многое другое.
Таким образом, концепт «город» — сложное, многоплановоеобразование. Следовательно, его рассмотрение возможно локализовать, ограничитьрамками вида искусства, эпохой, автором, произведением. В нашей работе вкачестве материала выступает цикл рассказов Дж. Джойса «Дублинцы»(JamesJoyce, «Dubliners»).
§3. Особенности прозыДж. Джойса. «Дублинцы»
В историю мировой художественнойлитературы Джойс вошёл как один из основоположников так называемого потокасознания — стиля, претендующего на непосредственноевоспроизведение ментальной жизни сознания посредством сцепления ассоциаций, нелинейности,оборванности синтаксиса. Понятие потока сознания принадлежит американскомуфилософу, одному из основателей прагматизмаУильяму Джеймсу. Он считал, что сознание подобно потоку или ручью, в котороммысли, ощущения, переживания, ассоциации постоянно перебивают друг друга ипричудливо переплетаются подобно тому, как это происходит в сновидении.Поток сознания представляет собой форму, имитирующую устную речь, внутренний монолог.У истоков стиля потока сознания были Ф. М. Достоевский («Кроткая») и Л. Н. Толстой. Предсмертный монолог Анны Карениной, находящейся в измененном состоянии сознания под влиянием постоянного употребления морфия, представляет собой несомненный поток сознания.В отличие от Джойса поток сознания у Пруста носит более аналитический характер, он в меньшей степени стремится передавать внутренний монолог с его нелинейностью и элиптичностью. Да и философской основой потока сознания у Пруста был не Джеймс, а Анри Бергсон с его учением о внутреннем времени сознания как постоянного «дления». Приводим фрагмент из романа «По направлению к Свану» первого из цикла романов «В поисках утраченного времени»: «Но ведь даже если подойти к нам с точки зрения житейских мелочей, и то мы не представляем себе чего-то внешне цельного, неизменного, с чем каждый волен познакомиться как с торговым договором или с завещанием; наружный облик человека есть порождение наших мыслей о нем. Даже такой простой акт, как «увидеть знакомого», есть в известной мере акт интеллектуальный. Мы дополняем его обличье теми представлениями, какие у нас уже сложились, и в том общем его почерке какой мы набрасываем, представления эти несомненно играют важнейшую роль» [по: Руднев, 476].Более умеренно использовали поток сознания другие писатели ХХ в. — в их числе Уильям Фолкнер и даже Томас Манн (внутренний монолог просыпающегося Гете в романе «Лотта в Веймаре», монолог менеджера Саула Фительберга, пришедшего соблазнить Леверкюна прелестями концертной деятельности в романе «Доктор Фаустус»).Вся первая часть романа Фолкнера «Шум и ярость» построена как регистрация сознанием идиота Бенджи Компсона всего подряд, что он слышит и видит, это был по тем временам сугубо экспериментальный поток сознания — поток «редуцированного сознания»: «Я не плачу, но не могу остановиться. Я не плачу, но земля не стоит на месте, и я заплакал. Земля все лезет кверху, и коровы убегают вверх. Ти-Пи хочет встать. Опять упал, коровы бегут вниз. Квентин держит мою руку, мы идем к сараю. Но туг сарай ушел, и пришлось нам ждать, пока вернется. Я не видел, как сарай вернулся. Он вернулся сзади нас, и Квентин усадил меня в корыто, где дают коровам. Я держусь за корыто. Оно тоже уходит, а я держусь. Опять коровы побежали — вниз, мимо двери. Я не могу остановиться Квентин и Ти-Пи качнулись вверх, дерутся. Ти-Пи поехал вниз. Квентин тащит его кверху. Квентин ударил Ти-Пи. Я не могу остановиться» [там же, 478].Поток сознания использовала также проза нового романа. Замечательные образцы интертекстового потока сознания находим в прозе Саши Соколова, в частности в его «Школе дли дураков» (см. также пример в статье интертекст).Поток сознания был несомненно связан с достижениями в психологии, с психоанализом, утверждавшим важность свободных ассоциаций (ср. также парасемантика). Но лингвистически соответствующие явления были осмыслены лишь в 1970-е гг.Поэзия и проза — разные искусства.Если поэзию действительно можно назвать искусством слова, то проза скорее — это искусство предложения. Слово более гибко, поэтому философия слова на протяжении века изменялась много раз: своя концепция слова была у символизма, своя — у акмеизма, конструктивизма, обэриутов, концептуализма. Философия предложения фундаментально изменилась в ХХ в. только один раз — при переходе от логического позитивизма к зрелой аналитической философии, имеющей частным случаем проявления логическую семантику. (Художественная проза ближе философии, потому что у них один инструмент, одно орудие — предложение.) Поэтому можно говорить о единых принципах прозы ХХ в.Но прежде мы должны сказать, что, говоря о прозе, мы имеем в виду Прозу с большой буквы, новаторскую прозу модернизма, в частности, рассказы и романы Джеймса Джойса.Обычно выделяются десять принципов прозы ХХ в.:1. Неомифологизм (неомифологическоесознание, миф). По сути, это главный принцип прозы ХХ в., который в той или иной степени