Антон Павлович Чехов
Колледж ГУВД №1
Зачётная работа по литературе:
тема: «Жизнь и творчество А.П.Чехова»
Работу выполнил
Учащийся14 взвода
Лихтинов Игорь
Работу проверил(а):
2007 год
Антон Павлович Чехов
(1860-1904)
В подмосковной деревнеМелихово, рядом с которой несколько лет жил писатель, и сейчас услышать песню:
Из-подкамушка,
Из-под кустика
Течёт реченька,
Речка быстрая,
Вода чистая…
Это как будто про жизнь исудьбу Чехова сказано.
Антоша Чехонте
Он родился в провинциальномТаганроге, в семье неудачливого,вскоре в конец разорившегося мелкого купца. В детстве и юности – обычныегимназические будни. В 1884 г.Антон Павлович окончил медицинский факультет Московского университета. Начинаяс первого курса, он много печатался в развлекательных журналах «Будильник»,«Осколки», «Зритель», «Сверчок», «Стрекоза». В самых скромных жанрах –короткого юмористического рассказа, фельетона и даже подписей под карикатурамии рисунками.
Природная наблюдательность, общительность,разнообразные впечатления, сопутствовавшие профессиональным занятиям медициной,сказались в творчестве Антоши Чехонте (наиболее частый его псевдоним в те годы)изобилием тем, сюжетов, персонажей. «Вголове у меня целая армия людей просящихся наружу и ждущих команды… из меняводевильные сюжеты прут, как нефть из Бакинских недр» — такие признаниявстречаются в чеховских письмах в 80-е гг. Впоследствии Антон Павлович самизумлялся «целым горам» написанных им в ту пору рассказов. К ранним, может бытьдаже студенческим, годам, по- видимому, относится и не публиковавшаяся прижизни писателя пьеса «Безотцовщина», в которой уже были «зёрна» его будущейдраматургии.
По свидетельству современника, «крохотныерассказы Чехонте засверкали на газетных листах, как рассыпанные на сером листеалмазы». Изображённые в них происшествия часто уморительно забавны. Авторскийюмор улыбчив и безобиден (неудачное врачевание – «Хирургия», 1884г.; азартнаярыбная ловля – «Налим», 1885г. и др.). Но нередко он становится острым, больножалящим таких персонажей,
как полицейский Очумелов,грубый с простонародьем и лебезящий перед власть имущими («Хамелеон», 1885г.), илидобровольный соглядатай и кляузник, не дающий житья односельчанам («УнтерПришибеев», 1885г.). А в других случаях, напротив, этот юмор делаетсяпечально-сочувственным – например, в истории мальчика, отданного в учениесапожнику и рассказывающего о своих горестях в письме с нелепейшим адресом: «Надеревню дедушке» («Ванька», 1886г.), или простодушно-невежественного мужичонка,угодившего в равнодушную судейскую машину («Злоумышленник», 1885г.).
Уже вэто время стала складываться специфически чеховская художественная манера –немногословность («Краткость – сестра таланта», — афористически определитписатель впоследствии), внешняя беспристрастность. «Лучше всего избегатьописывать душевное состояние героев, — сказано в письме Антона Павловича братуАлександру, — нужно стараться, чтобы оно было понятно из действий героев…» Унего вырабатывается замечательная способность, рассказывая о разных персонажах,«говорить и думать в их тоне и чувствовать в их тоне и чувствовать в их духе».Так, первые строки более позднего рассказа «Скрипка Ротшильда» (1894г.) сразуприобщают читателя к мыслям гробовщика Якова и ко всему его угрюмому душевномускладу: «Городок был маленький, хуже деревни, и жили в нём почти одни толькостарики, которые умирали так редко, что даже досадно. В больницу же и втюремный замок гробов требовалось очень мало. Одним словом, дела были оченьскверные».
«Сугубой краткости» добивался Чехов и вописаниях природы. Меткими, выразительными, удачно сгруппированными деталямисоздаётся единое настроение: « На плотине, залитой лунным светом, не было никусочка тени; на середине её блестело звездой горлышко от разбитой бутылки…,Ничто не двигалось. Вода и берега спали, даже рыба не плескалась…» («Волк»,1886г.). Друг Чехова художник Исаак Ильич Левитан писал автору: «…Ты поразилменя как пейзажист…».
Сахалин, до и после.
Лиризмом пронизаны и более крупныепроизведения Чехова. В них тонко передано душевное состояние героев («Счастья»,«Степь», «Огни», «Именины», 1888г; «Скучная история», 1889г; в этом немалуюроль сыграло влияние Льва Николаевича Толстого).
«История одной поездки» (таков подзаголовокповести «Степь») во многом дана как бы глазами мальчика Егорушки. Онвосторженно любуется неоглядными просторами, то доверчиво, то пугливовоспринимает новых знакомцев, дорожных спутников и случайных встречных с ихнесхожими характерами и судьбами… Коршуном рыщет по степи купец Варламов, укоторого «вся жизнь… в деньгах и в наживе». Угодлив и жалок корчмарь (хозяинкабака) Мойсей Мойсеич, зато его «бесноватый» брат Соломон откровенно презираетВарламова со всем его богатством. В красавце Дымове играют жизненные силы и, ненаходя себе применения, толкают его не озорные, а тои недобрые выходки.Простодушен, недалёк, но трогательно добр священник отец Христофор.
При этом впечатления ребёнка нередкоперемежаются лирическим «вмешательством» самого автора. В повести, по шутливомузамечанию Чехову, «попадаются…”стихи в прозе”: «Широкие тени ходят по равнине,как облака по небу, а в непонятной дали, если долго всматриваться в неё,высятся и громоздятся друг на друга туманные, причудливые образы… И тогда… вглубоком небе, в лунном свете, в полёте ночной птицы, во всём, что видишь ислышишь, начинают чудиться торжество красоты, молодость, расцвет сил истрастная жажда жизни; душа даёт отклик прекрасной, суровой родине, и хочетсялететь над степью с ночной птицей».
Произведения Чехова тепло встретили старшиесобратья по перу. Дмитрий Васильевич Григорович прислал ему восторженноеписьмо. Высоко оценили «Степь» М.Е. Салтыков-Щедрин и В.М. Гаршин. В 1888г. засборник « Сумерки» писателю была присуждена Пушкинская премия Академии наук.Сам он, тем не менее, считал, что «ещё не начинал своей литературнойдеятельности». И, не довольствуясь уже накопленным запасом впечатлений, Чеховпредпринял в 1890 г.долгое и трудное путешествие на Сахалин, где тщательно изучал жизнь каторжан иссыльных.
В его очерковой книге «ОстровСахалин» (1893-1894 гг.) запечатлены местные нравы, фигуры начальников инадзирателей, которые « в обращении с низшими не признают ничего, кромекулаков, розог и извозчичьей брани», сцены жестоких наказаний и даже казней(местный чиновник рассказывал Чехову о «целой гирлянде» повешенных). «Душа уменя кипит», — писал Антон Павлович по возвращении. И хотя повествованиеведётся в очень сдержанном тоне, обилие красноречивейших фактов говорит само засебя.
После увиденного на «каторжном острове» Чеховзначительно резче и беспощаднее стал относиться ко многим явлениям российскойдействительности. «Я рад, что в моём беллетрическом гардеробе будут висеть, исей жёсткий арестантский халат», — писал Чехов по завершению книги. Не меньшей«жёсткостью», реализмом, не чурающимся самых мрачных картин, отличается повесть«Палата № 6» (1892 г.),где, по словам писателя Н.С. Лескова, «в миниатюре изображены общие нашипорядки и характеры». Ютящийся на задворках провинциальной больницы флигель,где сумасшедшие находятся в полнейшей власти похожего на овчарку сторожаНикиты, — тоже своего Сахалин. Возглавлявшей больницу доктор Рагин, был к этомупозорно равнодушен, пока сам не угодил туда и не отведал никитинских побоев.
«Всё просахалинено», по собственномучеховскому определению, и во многих других его произведениях.
В Мелихове. Доктор Чехов.
Жизнь в мелиховской усадьбе, где АнтонПавлович поселился в 1892 г.,отвечала давнему желанию, высказанному в одном из его писем: «Если я врач, томне нужны больные и больница; если я литератор, то мне нужно жить среди народа…Нужен хоть кусочек общественной и политической жизни, хоть маленький кусочек…».Он не только принимал больных, участвовал в борьбе с эпидемией холеры, но истроил школы и церкви, организовывал помощь голодающим. На мелиховскихвпечатлениях во многом основаны повести «из народной жизни», как их характеризовалсам автор. «Мужики» (1897 г.)и «В овраге» (1900 г.),картины деревенского быта в повести «Моя жизнь» (1896 г.), рассказе «Новаядача» (1899 г.)и др.
В повести «Мужики» с беспощадной и горькойправдивостью, которая смутила даже Толстого, показаны нищета, грубость нравов,безжалостность к слабым, вроде вернувшегося в деревню больным НиколаяЧикильдеева. Николая неприятно поражают «постоянный крик, голод, угар, смрад»,царящие в избе. Непроходимая пропасть лежит между господами и крестьянами. Однаиз героинь, Марья, смотрит на вошедшую в церковь разнаряженную барскую семьютак, «как будто это вошли не люди, а чудовища, которые могли бы раздавить её,если б она не посторонилась».
Рассказ вызвал оживлённую полемику, сравнимуюс жаркими спорами вокруг самых известных и злободневных романов Тургенева иДостоевского.
Жестокостью, обманом, всевозможнымимахинациями и прямыми преступлениями изобилует жизнь деревни в повести «Вовраге». Нравы зажиточного семейства Цыбукиных таковы, что за убийством ребёнкаследует отнюдь не наказание убийцы, а изгнание матери убитого – тихой иработящей Липы, бывшей и прежде в доме Золушкой. Однако на этом мрачном фонеотчётливо различимы и совсем другие «лучи народной души» (выражение одного измедицинских коллег Чехова). Сердечное участие, с каким отнеслись незнакомыемужики к Липе в страшные для неё часы, настолько её поразило, что она дажеспросила: «Вы святые?» — и услышала в ответ: «Нет. Мы из Фирсанова».
Подобно герою рассказа «Припадок» (1888г.),Чехов, «если видит насилие, то ему кажется, что насилие совершается над ним…».Он писал, что ненавидит «ложь и насилие во всех их видах», какими бы высокимимотивами они ни пытались оправдаться.
Так, эпоху реформ иосвободительного движения 60-х гг. ХIХ в.Чехов считал «святым временем». Но онрешительно противился присвоению идей и заветов «шестидесятников», «глупымисусликами», которые огрубляли и обедняли их, превращая в нечто, похожее нажелезный аршин, каким пользуетсягробовщик Яков («Скрипка Ротшильда»). В пьесе «Иванов» (1887-1888ггю) такой«глупый суслик», доктор Львов, своим назойливым вмешательством в жизнь главногогероя сыграл определённую роль в его самоубийстве.
А в рассказе «Дом с мезонином» (1896г.)«много и громко» говорит о необходимости «служить ближним» красавица ЛидияВолчанинова. Однако, узнав о любви своей сестры Жени к художнику (от лицакоторого ведётся повествование), она грубо разлучает любящих.
Отвращение Чехова ко всякому насилию,деспотическому давлению обернулось в его собственных произведениях величайшейсдержанностью, отказом от морализирования и подсказок читателю. Доктор чехов,как вспоминают, любил выписывать рецепты. Чехов-художник никаких готовыхрецептов не предлагает и предоставляет простор для размышлений самим читателям,которых он однажды сравнил с судом присяжных.
Чеховские рассказы и повести не поддаютсяпрямолинейному истолкованию, сопротивляются «железному аршину» шаблонных схем.«Художественное произведение тогда лишь значительно и полезно, когда оно всвоей идее содержит какую-нибудь серьёзную общественную задачу, — самоуверенновещает один из персонажей повести «Три года» (1895г.), Костя Кочевой. — …Те жероманы и повести, где ах да ох, да она его полюбила, а он её разлюбил, - такие произведения, говорю я, ничтожны и чёртих побери». Однако столь пренебрежительно изложенная фабула как раз и лежит воснове этой повести, где горько «разминулись» чувства Алексея Лаптев и Юлии.«Она его полюбила», когда он, истомлённый сознанием, что Юлия вышла за неголишь потому, что тяготилась жизнью с отцом, «её разлюбил». «Ничтожная фабула,претворённых в судьбах конкретных персонажей, неповторимо преображает «вечный»сюжет.
Наследник богатейшей купеческой семьи, Лаптевглубоко несчастен. Он и его брат – такие же рабы «дела, как и бесправныеприказчики и прочие служащие их фирмы. «О, если бы дал Бог, нами кончился этотименитый купеческий род!» — страстно восклицает Лаптев. Позже, в пьесе«Вишнёвый сад» (1903-1904 гг.), ему словно отзовётся предприниматель Лопахин:«О, скорее бы всё это прошло, скорее бы изменилась как-нибудь наша нескладная,несчастливая жизнь».
В одной из глав повести Юлия видит навыставке такой прекрасный пейзаж, что «захотелось ей идти, идти и идти потропинке», изображённой на картине. Такое чувство вовлечённости в происходящееиспытывает и читатель Чёхова. Возражая тем, кто сетовал на неопределённостьнезавершённость чеховских рассказов, на неясность того, что будет с героямидальше, один критик проницательно заметил, что «это не отсутствиехудожественного конца – это бесконечность, та победительная, жизнеутверждающаябесконечность, которая неизменно открывается нам во всяком создании подлинногоискусства».
Бесконечность, неисчерпаемость внутреннегомира обнаруживает Чехов даже в самых, казалось бы, заурядных людях. Героинярассказа «Душечка» (1898 г.)простодушно вторит мнениям каждого своего нового избранника, заставляя иулыбнуться этим внезапным смешным переменам, и подосадовать на них. Самоеважное и нужное на свете – это театр, утверждала она, будучи замужем засодержателем увеселительного сада, где ставились спектакли. «В театрах этих чтохорошего?» — говорит она, став женой домоседа – управляющего лесным складом. Но«душечка» способна и умилить своей готовностью «отдаваться всем существом своимтому, кого она любит», по словам Толстого. Особенно чиста и обезоруживающетрогательна её последняя привязанность – к чужому ребёнку, мальчику, закоторого «она отдала бы всю свою жизнь, отдала бы с радостью, со слезамиумиления».
«Гусеницы» и «Бабочки».
Среди произведений Чехова немало таких,которые заставляют вспомнить печальный афоризм из его записной книжки: «Унасекомых их гусеницы получается бабочка, а у людей наоборот…». Безмятежноесчастье Сергея Никитина с Машей Шелестовой («Учитель словесности», 1894г.)сначала, кажется, озаряет весьокружающий мир – в саду к героям «тянулись сонные тюльпаны и ирисы, точнопрося, чтобы и с ними объяснились в любви». Но со временем счастье сменяетсятоскливо-пошлым существованием. Мечтавший о любви доктор Старцев («Ионыч», 1898 г.) постепенно входитво вкус накопительства, становится груб с больными, убивает время за карточнойигрой. Герой рассказа «Крыжовник» (1898 г.), долгие годы страстно желавший «естьна зелёной травке, спать на солнышке… глядеть на поле и лес», достигнувзаветной цели, делается, похож на толстую, жирную свинью – «того и гляди,хрюкнет в одеяло». И все вокруг него – и собака, и кухарка – похожи на свиней…
Но часто Чехов не торопится «выводитьокончательную отметку» своим персонажам, угадывая в них какие-то иные, пусть ине всегда реализуемые возможности. Лениво, как сытый кот, упивавшемуся своимсемейным счастьем Никитину, в конце концов «страстно, до тоски» захотелосьдругой, сознательной жизни. Поразительная перемена совершается в самодовольномГурове под влиянием любви к Анне Сергеевне («Дама с собачкой», 1900 г.). После смерти женыотступают прежде всецело занимавшие гробовщика Якова материальные расчёты. Иоткрываются простые, но ошеломительные личности истины: «Зачем Яков всю своюжизнь бранился, рычал, бросался с кулаками… Зачем вообще люди мешают жить другдругу… Если бы не было ненависти и злобы, люди имели бы друг от друга громаднуюпользу» («Скрипка Ротшильда»).
В рассказе «Бабы» (1891 г.) звучит печальнаяпесня, от которой вдруг «потянуло свободной жизнью». Сродни такой песне и всёчеховское творчество. В его произведениях живо ощущается то, в чём сам авторвидел идеал искусства. «Вспомните, что писатели, которых мы называем вечнымиили просто хорошими и которые пьянят нас, имеют один общий и весьма важныйпризнак: они куда-то идут и зовут Вас туда же… Оттого, что каждая строчкапропитана, как соком, сознанием цели, Вы, кроме жизни, какая есть, чувствуетеещё ту жизнь, какая должна быть…» — говорится в чеховском письме.
В «Крыжовник» один из героев мечтает, «чтобыза дверью каждого довольного, счастливого человека стоял кто-нибудь смолоточком и постоянно напоминал бы стуком, что есть несчастные...». Иперсонажи многих чеховских произведений как будто слышат этот стук. «Почтенной»называет доктор Королёв бессонницу, которой страдает дочь владелицы фабрики,смутно тяготясь тем, что там царят «скучный, нездоровый труд… дрязги, водка,насекомые» («Случай из практики», 1898 г.). Подобные же угрызения, «страстнаяжажда жизни, борьбы и труда», предчувствие освежающей «бури» волнуют баронаТузенбаха, росшего в семье, которая «никогда не знала труда и никаких забот»(«Три сестры», 1900г.). «Подумайте, Аня, — говорит дочери помещицы Петя Трофимов(«Вишнёвый сад»), — ваш дед, прадед и все ваши предки были крепостники,владевшие живыми душами, и неужели с каждой вишни в саду, с каждого листка, скаждого ствола не глядят на вас человеческие существа, неужели вы не слышитеголосов...» Есть в этом монологе и скрытая личная нота самого автора – потомкакрепостных.
От водевилей – к «Странным пьесам»
Л.Н. Толстой уподоблял роль Чехова в развитиирусской прозы пушкинской («двинул вперёд форму»), имея в виду краткость ивыразительность его повествовательной манеры. Не менее значительна и чеховскаядраматургия, открывшая новую эпоху в истории мирового театра.
Сам автор нередко называл свои пьесы«странными». «Я хотел соригинальничать,-полушутя, полувсерьёз писал он, закончив пьесу «Иванов»: — не вывел ни одногозлодея, ни одного ангела… никого не обвинил, никого не оправдал...» Прежде«Медведь» (1888 г.),«Предложение» (1889 г.)и другие чеховские водевили пользовались большим успехом. «В театре стоялнепрерывный хохот; монологи обрывались аплодисментами», — описывал сам АнтонПавлович приятелю премьеру «Медведя». «Иванов» же был многими воспринятнастороженным недоумением, а премьера «Чайки» (1896 г.) в петербургскомАлександринском театре окончилась громким провалом, и лишь постановка пьесы в новорождённомХудожественном театре в Москве (1898 г.) принесла ей триумфальный успех.
Как и в чеховской прозе, жизнь в его пьесахпредстаёт многомерной, не поддающейся упрощённому толкованию. Казалось бы,происходящее в «Чайке» можно свести к фабуле, возникшей в мыслях одного изперсонажей – известного литератора Тригорина. Увидев рядом с юной НинойЗаречной убитую чайку, он тут же записывает: «На берегу озера… живёт молодаядевушка, такая, как вы… и счастлива, и свободна, как чайка. Но случайно пришёлчеловек, увидел и от нечего делать погубил её...».
В дальнейшем действительно Нина Заречнаявлюбилась в самого Тригорина, бежала из дому, сошлась с ним, а он вскоре бросилеё. Однако за рамками «сюжета для небольшого рассказа», какой воображается Тригорину,остаются, по выражению одного из первых ценителей пьесы режиссёра В.И.Немировича-Данченко, «скрытые драмы и трагедии в каждой фигуре» — метания игибель начинающего писателя Треплева, безнадёжная любовь Маши, унылоесуществование её мужа, учителя Медведенко. Сама «чайка», Нина Заречная, хотя иизранена обманувшей любовью, смертью ребёнка, неудачами на сцене, не сломлена ине верит, что станет «большой актрисой». Жалостливо-сентиментальный образ,предложенный Тригориным, у Чехова превращается в символ трудного, дажемучительного, но – взлёта. Пьеса и тригоринский сюжет соотносятся друг сдругом, как живое существо и то чучело чайки, которое было сделано по заказу«модного беллетриста».
Чеховские пьесы часто называют «драмаминастроения». В них под покровом будничного времяпрепровождения и обменаслучайными, внешне незначительными репликами чувствуется некое «подводноетечение». «Их прелесть – писал известный режиссёр К.С Станиславский, — в том,что не передаётся словами, а скрыто под ними или в паузах, или во взглядахактёров, в излучении их внутреннего чувства».
В драме «Дядя Ваня», переделанной Чеховым всередине 90-х гг. из малоудачной комедии «Леший» (1890 г.), все разочарованияи обиды, долго копившиеся во взаимоотношениях обитателей усадьбы профессораСеребрякова, постепенно достигают томительного напряжения.
Накалу страстей как бы аккомпанируетсобирающаяся в природе гроза. И, наконец, сдерживаемые чувства прорываютсябурной вспышкой управляющего имением Ивана Петровича Войницкого против своегобылого кумира – бездарного и самовлюблённого Серебрякова. Однако этот бунтзавершается комедийным эпизодом: дядя Ваня гонится за перепуганным Серебряковыми стреляет в него, по-детски приговаривая: «Бац!», а, промахнувшись, с досады«бьёт револьвером об пол». После натужного, неискреннего примирения всё, повидимости, возвращается в прежнюю колею. «Опять заживём, как было, по-старому»,- наивно радуется старая няня Марина, которая и в самой момент шумной ссорыбыла уверена, что «погогочут гусаки – и перестанут...». На самом же деле что-тонавсегда сломлено в жизни героев. Лишён прежних иллюзий дядя Ваня. Утратиланадежду на любовь доктор Астрова племянница Войницкого Соня...
Уже современные Чехову критики признавалифинал пьесы художественным шедевром. Слова здесь звучат почти как музыка.«Уехали… Уехали… Уехали… Уехал… Уехал», на разные голоса, каждый сосвоими собственными мыслями и чувствами, повторяют герои при отъезде сначалачеты Серебряковых, а затем Астрова. И в заключающем пьесу монологе Сони,истинном «стихотворении в прозе», слитно звучат и бесконечная боль, оплакиваниенесбывшегося счастья, и смиренная, трогательная вера в милосердие исправедливость: «Мы отдохнём! Мы услышим ангелов, мы увидим всё небо валмазах...».
Поглощённые своими мыслями и переживаниями,герои другой пьесы, «Три сестры» (1900-1901 гг.), часто как будто не слышатдруг друга, не вдумываются в слова собеседника. В первом акте праздничнонастроенная именинница Ирина восторженно восклицает: «Как хорошо быть…учителем, который учит детей...» — хотя её сестра Ольга только чтопожаловалась: «За эти четыре года, пока служу в гимназии, я чувствую, как изменя выходят каждый день по каплям и силы, и молодость».
В скромные мечты Ольги о личном счастьевнезапно и многозначительно вторгается случайная реплика из происходящего рядомразговора:
«Ольга. … Мне кажется, если бы я вышла замуж и целый день сидела дома, то этобыло бы лучше… Я бы любила мужа.
Тузенбах. … Такой вы вздор говорите, надоело вас слушать».
Эти слова, обращённые к другому персонажупьесы, Солёному, кажутся ответом на сказанное Ольгой.
А рядом молчит и вовсе не принимает участия вразговоре третья из сестёр Прозоровых – Маша, которая вышла замуж, но считаетсвою жизнь «проклятой, невыносимой».
Впервые оказавшийся в доме Прозоровыхполковник Вершинин приехал из Москвы, с которой сёстры связывают все своимечты. Это для них не просто город детства и чистых воспоминаний, но символлучшей, деятельной жизни. Вершинин своим приездом и возвышенными речами какбудто даёт новую пищу их надеждам на будущее.
Однако жизнь всё грубее теснит сестёр. Всемье неслышно появляется Наташа. Став вскоре женой брата Прозоровых Андрея,она постепенно забирает власть в доме и заводит свои мещанские порядки. Недаромв случившемся в городе большом пожаре мерещится что-то общее с происходящим уПрозоровых. И сердитое замечание Маши, что Наташа «ходит так, как будто онаподожгла», совсем не глупое...
В последнем акте героинь настигают новыеудары: гибнет на дуэли поручик Тузенбах, за которого после долгих колебанийсогласилась выйти замуж Ирина. Покидает город батарея – поэтому должныразлучиться полюбившие друг друга Вершинин и Маша. Зачастил в дом любовникНаташи, местный чиновник Протопопов, а она сама предвкушает, как, став, полнойхозяйкой, вырубит в саду деревья – те самые, которыми перед дуэлью любовалсяТузенбах.
Но всё же в последних монологах сестёрслышится не только горе, но и ещё более у прямая и страстная, чем у Сони, вера:«жизнь наша ещё не кончена», и скоро станет ясно, «зачем мы живём, зачемстрадаем...».
Судьба Вишнёвого сада.
Есть сложное переплетение различных мотивов ив последней пьесе Чехова «Вишнёвый сад». Сам автор называл её комедией, идействительно, помимо целиком комических фигур, например незадачливогоконторщика Епиходова по прозвищу «Двадцать Два Несчастья» или простоватогопомещика Симеонова-Пищика, забавные или даже достойные осмеяния черты есть едвали не у всех героев. Таковы избалованные, безвольные владельцы имения Гаев иРаневская; и привязанный к ним, но неожиданно – даже для себя самого –становящийся новым хозяином их дома купец Лопахин; и «вечный студент» недотёпаПетя Трофимов; и старый преданный господам слуга Фирс со своими ворчливымизаботами о них, как о малых детях… Однако гибель прекрасного сада подлопахинским топором, непритворное горе людей, навеки расстающихся с роднымгнездом, наконец, участь больного Фирса, забытого в покинутом и запертом доме –вроде бы впопыхах при отъезде, но ещё и от какой-то душевной глухоты героев, ихзанятости собой, — всё это придаёт происходящему трагические черты. Судьбавишнёвого сада заставляет задуматься о драматичных поворотах истории и цененаступающих перемен – о проблеме, оказавшейся одной из самых главных в 20столетии.
Краткая биография.
ЧЕХОВ Антон Павлович 17 (29)января 1860, Таганрог — 2 (15) июля 1904, Баденвейлер, Южная Германия;похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище, русский писатель.
Семья. Учеба. Антоша Чехонте
Родился в многодетной семьекупца третьей гильдии, владельца бакалейной лавки; учился в классическойгимназии, одновременно помогая отцу в торговле. К гимназическим годам относятсяпервые литературные опыты Чехова — водевили, сцены, очерки, анекдоты и т. п.;некоторые из них он посылает в редакции столичных юмористических журналов.
После поступления намедицинский факультет Московского университета (1879) литературный трудстановится для Чехова основным источником заработка: с этого времени его«юмористические мелочи» регулярно публикуются на страницах массовыхиллюстрированных журналов под разнообразными псевдонимами (Антоша Чехонте,Человек без селезенки и др.).
После окончания университета(1884) Чехов, работая уездным врачом, продолжает «многописание»: основнымжанром в его творчестве этого периода является традиционный для массовойпериодики короткий рассказ — сценка, этюд, набросок, — основой сюжета которогослужит забавное или нелепое происшествие, любопытный или смешной случай изжизни. Новый этап в творческой биографииЧехова — «вхождение в литературу» — связан с началом его регулярногосотрудничества в газете А. С. Суворина «Новое время» (с 1886), где произведенияЧехова впервые появились под его настоящим именем, и выходом сборника «Всумерках» (1887), выделенного критикой из общего потока массовой беллетристики(признавалась несомненная талантливость писателя, его способность немногимиштрихами рисовать картины природы и человеческие типы, создавать поэтическоенастроение). В том же 1887 пьесой «Иванов» (поставлена на сцене театраКорша), Чехов подвел итог своим ранним драматургическим поискам, начатым еще вгимназические годы, и одновременно заложил основу поэтики нового драматическогоискусства.
Внимание критики, читательскиесимпатии и, главное, поддержка со стороны ведущих литераторов (Д. В.Григоровича, А. Н. Плещеева, В. Г. Короленко) были расценены Чеховым какприглашение к профессиональной литературной деятельности, что потребовало отнего пересмотра собственного отношения к литературным занятиям как способузаработка или веселой забаве. В повести «Степь», опубликованной в 1888 вжурнале «Северный вестник», обозначились главные художественные открытияЧехова: отсутствие традиционного для русской литературы героя, выражающегоавторскую мировоззренческую позицию; воссоздание окружающего мира,преломленного эмоциональным человеческим восприятием; передача душевногосостояния персонажей через «случайные» реплики и жесты.
Поездка на Сахалин
В 1890 Чехов прерываетуспешно начатую литературную работу и отправляется в длительное путешествиечерез Сибирь на остров Сахалин для «изучения быта каторжников и ссыльных».Творческим итогом путешествия становится книга «Остров Сахалин» (1895),написанная в жанре «путевых записок»; в ее основу легли не только личныевпечатления от многочисленных встреч, но и собранные им на островестатистические данные.
Литературная репутация
В первой половине 1890-х гг.Чехов становится одним из самых читаемых писателей России — его произведениярегулярно появляются в журналах «Северный вестник» и «Русская мысль» (с 1892),газетах «Новое время» (до 1893) и «Русские ведомости»; выходят отдельныеиздания и сборники («Рассказы», 1888; «Хмурые люди», 1890; Повести и рассказы»,1894), которые постоянно переиздаются, вызывая широкий резонанс в литературныхкругах. Не отрицая растущий талант Чехова, критика, оказывается, по большейчасти неспособной принять особенности его «объективной» (как он самхарактеризовал ее) художественной манеры, обвиняет писателя в равнодушии ксоциальным проблемам, в отсутствии прямых авторских оценок и мировоззрения вцелом, в том, что он пишет «с холодной кровью», в излишнем «фотографизме» и т.д.; в высказываниях героев усматривает позицию писателя: так, слова старогопрофессора об отсутствии у него «общей идеи» (повесть «Скучная история», 1889)воспринимались как авторское признание и проецировались на все творчествоЧехова.
Исключение составила повесть «Палата N 6»(1892), за которой было признано бесспорное общественное значение. В целом жеза Чеховым закрепилась репутация писателя, чуждающегося социальных проблем, —бытописателя и мастера тонкого психологического анализа.
Проблематика рассказов
В многочисленных рассказахэтого времени Чехов обращается к исследованию души современного человека,испытывающего влияние разнообразных социальных, научных и философских идей:пессимизма («Огни», 1888), социального дарвинизма («Дуэль», 1891), радикальногонародничества («Рассказ неизвестного человека», 1893); решает волновавшие обществовопросы семейных отношений («Три года», «Супруга», «Ариадна», все 1895),аномальных явлений психики («Черный монах», 1894) и др. Основой сюжетовстановится не столкновение человека с грубой социальной средой, но внутреннийконфликт его духовного мира: герои Чехова — «хмурые», скучные, живущие «всумерках» люди, оказываются жизненно несостоятельными в силу собственнойнеспособности к творческой реализации, неумения преодолевать душевноеотчуждение от других людей; их несчастья не имеют фатальной предопределенностии не обусловлены исторически — они страдают по причине собственных житейскихошибок, дурных поступков, нравственной и умственной апатии.
Новаторство драматургии
Одновременно Чехов продолжаетработу в драматическом жанре, пишет небольшие пьесы, «шутки», водевили(«Свадьба», 1890), комедию «Леший» (1890). В середине 1890-х гг. Чехов вернулсяк своим драматургическим поискам, пытаясь перенести в пьесы основные принципы«объективной» прозы: сюжетная острота сменялась внешне спокойным течением событий,а все драматические коллизии перемещались в сферу духовных переживаний героев.В фабуле ослаблялись элементы занимательности, что восполнялось психологическойнасыщенностью действия, напряженность которого поддерживалась «случайными»репликами, приобретавшими символическую окрашенность, а также внесловесными средствами (паузами, жестами персонажей,«посторонними» звуками, мелочами обстановки), в совокупности создававшимичрезвычайно значимый для восприятия чеховской драматургии психологическийподтекст.
Однако к адекватномувоспроизведению новой драмы российские театры оказались не готовы:представление пьесы «Чайка» на сцене Александринского театра (1896) закончилосьпровалом, и только постановка Московского Художественного театра (1898) открылапублике искусство Чехова-драматурга. Постановки последующих чеховских пьес(«Дядя Ваня», 1899; «Три сестры», 1901, «Вишневый сад», 1904) осуществлялисьтолько на сцене этого театра.
Последний период творчества
В конце 1890-х — начале1900-х гг. Чехов — признанный и популярный мастер: журналы ищут его участия,появление новых произведений расценивается критикой как событие литературнойжизни, споры вокруг них перерастают в общественно-политические дискуссии — обудущем русской деревни, о роли интеллигенции в обществе и т. д. В еготворчестве возникают новые темы. Верный принципам «художественнойобъективности», Чехов создает мрачные картины оторванного от культурыкрестьянского быта («Моя жизнь», 1896; «Мужики», 1897; «В овраге», 1900). Теманравственной деградации и духовной опустошенности русской интеллигенции, еенеспособности к социальному и личному жизнеустройству поднимается в рассказе«Дом с мезонином» (1896), «маленькой трилогии» «Человек в футляре