Реферат
Тема: Жанровоеразнообразие поэмы А.С.Пушкина “Руслан и Людмила”.
Выполнила ученица 9-А класса средней школы №2 г.Колпашево
Балашова Саша.
Поэма — крупное стихотворное произведение с повествовательным илилирическим сюжетом. Известно много жанровых разновидностей поэм: героическая,дидактическая, сатирическая, историческая, лирико-драматическая и др.
Существует много различных мнений критиков насчет жанровойпринадлежности “Руслана и Людмилы”. Критик Маймин Е.А. писал, что “по своемужанру “Руслан и Людмила” — шуточная и ироническая поэма-сказка”. “В литературео Пушкине,— считает Б.Бурсов,—достаточно выяснен вопрос о том, что в “Руслане иЛюдмиле”, по своему жанру близкой одновременно и сказке и исторической поэме,явно преобладает исторический интерес над сказочным…”.
На мой взгляд, “Руслан и Людмила” — оригинальноепроизведение, в котором черты волшебнойсказки пересекаются с реальными историческими событиями.
Сюжет поэмы — сказочный, в нём все дышит молодостью и здоровьем, печальное не печально, а страшное не страшно, потомучто печаль легко превращается в радость, а страшное становится смешным.
Похищение невесты, поиски ее, мотив соперничества, пребывание героинив заколдованном царстве, совершение подвигов для ее спасения, счастливый конец— все это похоже на сказку. Но по ходу повествования, внутри сюжета, происходитпостоянное столкновение сказочного и самого обыденного, фантастического ибытового. Колдунья оказывается не только злой, но и жалкой старухой, свирепыйчародей Черномор — немощным стариком.
Торжество правды над коварством, злобойи насилием — вот содержание поэмы. “Руслан…” — только сказка, с обычным всказках резким противопоставлением добрых и злых персонажей и со счастливой развязкой.
Картины боевыечередуются с мирными, веселые и смешные с мрачными и страшными. Сочетание ихприобретает иногда резко контрастный характер. В поэмах Пушкина действует тотже закон контрастов, что и в его лирике. Вот нежная, трепетная сцена брачнойночи. Стих льется плавно и певуче:
Вы слышите ль влюбленный шепот,
И поцелуев сладкий звук,
И прерывающийся ропот
Последней робости?..
(Песнь первая)
И вдруг резкий переход к страшному и таинственному. Внезапностьсобытия подчеркивается переносами итемпом стиха; идут быстрые, обрывистые фразы:
… Супруг
Восторги чувствует заране;
И вот они настали…
Вдруг Гром грянул, свет блеснул в тумане,
Лампада гаснет, дым бежит,
Кругом все смерклось, все дрожит,
И замерла душа в Руслане…
Все смолкло. В грозной тишине
Раздался дважды голос странный,
И кто-то в дымной глубине
Взвился чернее мглы туманной...
(Там же)
Или:
В то время доблестный Фарлаф,
Все утро сладко продремав,
Укрывшись от лучей полдневных,
У ручейка, наедине,
Для подкрепленья сил душевных,
Обедал в мирной тишине.
Как вдруг он видит: кто-то в поле,
Как буря, мчится на коне;
И, времени не тратя боле,
Фарлаф, покинув свой обед,
Копье, кольчугу, шлем, перчатки,
Вскочил в седло и без оглядки
Летит — а тот за ним вослед.
(Песнь вторая)
К чертам исторической поэмы относятся имена, которые восходят к “Истории государства Российского”Карамзина (Рогдай, Фарлаф), и описание реальных исторических событий.
В шестойпесне поэма наиболее приближается к историческому повествованию: осада Киевапеченегами уже представляет собой художественное преображение научногоисточника.
Тон поэмы вшестой песне заметно меняется. Фантастику сменяет история. Сады Черномора заслоненыподлинной картиной стольного города перед приступом неприятеля:
…Киевляне
Толпятся на стене градской
И видят: в утреннем тумане
Шатры белеют за рекой,
Щиты, как зарево блистают;
В полях наездники мелькают,
Вдали подъемля черный прах;
Идут походные телеги,
Костры пылают на холмах.
Беда: восстали печенеги!
Это ужедостоверное и точное описание войны X века с еевооружением, тактикой и даже средствами сообщения. Это уже начало историческогореализма.
Со сказкой и историей тесно соседствует ирония. Автор нестесняется подшучивать над своей героиней даже в самые трагические для нееминуты. Она плачет, — однако “не сводит взора” с зеркала; решила утопиться — ине утопилась; говорит, что не станет есть,— а затем “подумала — и сталакушать”. Шутки нисколько не нарушают лирического образа героини — напротив,они придают ему “милый” характер.
Рогдай в поэме говорит Фарлафу:
“Презренный, дай себя догнать!
Дай голову с тебя сорвать!”.
Сцена борьбы Людмилы с Черноморомизображается так:
Уж он приблизился: тогда,
Княжна с постели соскочила,Седого карлу за колпак
Рукою быстрой ухватила,
Дрожащий занесла кулак
И в страхе завизжала так,
Что всех арапов оглушила.
“Поэма не только иронична в своей основе, — писалСлонимский,— но в ней заметен сильный элемент пародийности. Одно, впрочем,связано с другим. Людмила, например, одновременно и сказочная героиня, исовременная, живая, во плоти и крови, девушка-женщина. Она и героиня, ипрелестная, остроумная пародия на героиню. То же в большей или меньшей степени— и с другими героями. Пушкин весело смеется над своими героями, над читателем,над самим собой…”. Ирония автора распространяется даже на замысел поэмы, ироническии шутливо он обыгрывает сам сюжет поэмы:
Я каждый день, восстав от сна,
Благодарю сердечно бога
За то, что в наши времена
Волшебников не так уж много.
К тому же — честь и слава им!—
Женитьбы наши безопасны...Их замыслы не так ужасны
Мужьям, девицам молодым.
(Песнь четвертая)
Также в “Руслане…” присутствуют черты романтической поэмы:необычный герой — витязь, у которого нет прошлого, необычное место, действиепроисходит то в историческом событии, то в сказке.
“Это была поэма “лиро-эпическая”, или, другими словами,романтическая, потому что внесение в эпос лирического элемента само по себе,—писал А.Слонимский,— было уже фактом романтического значения. Но пушкинский романтизмбыл особого свойства. Это был не абстрактный романтизм Жуковского, уводивший внадзвездные сферы, а романтизм молодости, здоровья и силы, романтизм, в которомбыли уже реалистические задатки. Даже уносясь на “крыльях вымысла”, Пушкин незабывал о земле. Действительность постоянно напоминала о себе, прорываясьсквозь фантастическую ткань рассказа в виде лирических и автобиографическихотступлений и авторских оценок лиц и событий…
В “Руслане” не было еще — и в этом прав Белинский —полногоромантизма, проникающего всю ткань произведения, это был только шаг кромантизму. Но там, где авторская лирика вступала в свои права, появлялисьостровками свежие, вновь найденные романтические картины, звучала легкая музыкаромантизма. Фантастическое проводится через живое восприятие — череззрительные, звуковые и моторные ощущения — и тем самым становится почти чтореальностью…”.
В поэме широко используется А.С.Пушкиным возможность внефабульныхавторских отступлений. Таким отступлением, например, открывается третья песняпоэмы “Руслан и Людмила”:
Напрасно вы в тени таились
Для мирных, счастливых друзей,
Стихи мои! Вы не сокрылись
От гневных зависти очей.
Уж бледный критик, ей в услугу,
Вопрос мне сделал роковой:
Зачем Русланову подругу,
Как бы на смех ее супругу,
Зову и девой и княжной?
Ты видишь, добрый мой читатель,
Тут злобы черную печать!
Скажи, Зоил, скажи, предатель,
Ну как и что мне отвечать?
Лирическая основа “Руслана и Людмилы”—это праздничное чувствожизни, полнота ощущений, игра молодых сил. Позиция автора шаловливоопределяется в посвящении:
Для вас, души моей царицы,
Красавицы, для вас одних
Времен минувших небылицы,
В часы досугов золотых,
Под шепот старины болтливой,
Рукою верной я писал;
Примите ж вы мой труд игривый!
Автор играет сказочными образами, как будто не принимая ихвсерьез. Воображение его скользит по героям, которые обрисовываются легкимиконтурами.
Молодецкая похвальба: “Я еду, еду, не свищу, а как наеду, неспущу!”, и весь этот молодецкий тон в сцене с Головой — плохо вяжутся снастроениями Руслана, потерявшего супругу и только что размышлявшего о “травезабвения”, “вечной темноте времен” и тому подобных романтических тонкостях.
Объясняется все это очень просто: герои еще не получилисовершенно самостоятельного существования, не обособились от авторской лирики.Они составляют предмет лирической игры, и пружины их действий находятся покаеще в руках автора. С этой точки зрения вполне понятно, что древнему витязюприписываются пылкие романтические чувства:
Но, страстью пылкой утомленный,
Не ест, не пьет Руслан влюбленный,
На друга милого глядит,
Вздыхает, сердится, горит
И, щипля ус от нетерпенья,
Считает каждые мгновенья...
(Песнь первая)
Руслан не древний витязь и не былинный богатырь, а романтическийгерой, совершающий подвиги для спасения возлюбленной. Подобная модернизациягероев давала удобный повод для лирических вторжений автора. Он ставит себя,например, в положение Руслана, лишившегося своей возлюбленной в самый разгар“восторгов”:
И вдруг минутную супругу
Навек утратить… О друзья,
Конечно, лучше б умер я!..
(Песнь первая)
Авторские отступления — то лирические, то иронические,контрастирующие с нею,— придают рассказу личный тон. Автор все время подчеркиваетсвою роль рассказчика. Он играет с читателем и дразнит его любопытство,прерывая повествование на самом интересном месте—как, например, во второйпесне, в момент, когда Рогдай настигает Руслана:
Руслан вспылал, вздрогнул от гнева;
Он узнает сей буйный глас...
И вдруг:
Друзья мои! а наша дева?
Оставим витязей на час...
И в конце песни, послерассказа о Людмиле:
Но что-то добрый витязь наш?
Вы помните ль нежданну встречу?..
Важно отметить произведенную Пушкиным реформу стиха. Он закрепилза поэмой лирический четырехстопный ямб. Пушкин придал ему свободноелирическое движение, не стесненное правильным чередованием рифм. Онупотребляет в “Руслане” тройные и четверные рифмы:
Трепеща, хладною рукой
Он воплощает мрак немой…
О, горе: нет подруги милой
Хватает воздух он пустой;
Людмилы нет во тьме густой,
Похищена безвестной силой.
(Песнь первая)
Одна гуляет по садам,
О друге мыслит и вздыхает,
Иль, волю дав своим мечтам,
К родимым киевским
В забвеньи сердца улетает;
Отца и братьев обнимает...
(Песнь четвертая)
Этот четырехстопный ямб и давал возможность свободногопередвижения интонаций — от шутки и иронии к мягкому, певучему лиризму игероическому пафосу, от литературной полемики к картинам волшебной старины.
“Руслан” писался три года, и естественно, что каждая песня былашагом вперед, имела собственный характер. Поэт рос вместе со своимпроизведением. Он начинал поэму в духе “веселых снов” и “сердечных вдохновений”юношеской своей лирики, но к концу в ней зазвучали иные, более серьезные ноты.В эпоху создания поэмы чрезвычайно расширилсякруг исторических представлений Пушкина.
“Эпос окончательно торжествует над иронией и субъективнойлирикой,— считал А.Слонимский,— история над сказкой.
В связи с этим меняется стиль и манера повествования. Стихкрепнет, становится более строгим и мужественным. Лица и события изображаютсяконкретнее. В первых песнях было много условного, традиционного. Чтохарактерного, например, для поведения Людмилы во второй песне?
Она подходит — и в слезах
На воды шумные взглянула,
Ударила, рыдая, в грудь...
Это традиционный жестотчаяния вообще, не имеющий индивидуальных признаков.
Меланхолические размышления Руслана на поле битвы (в третьейпесне) напоминают сентиментально-медитативную элегию карамзинского типа”.
Речь Руслана спускаетсяиногда до простой разговорной речи, но такая речь в устах древнего витязястановится мало достоверной, слишком утонченной:
Не спится что-то, мой отец!
Что делать: болен я душою.
И сон не в сон, как тошно жить.
Позволь мне сердце освежить
Твоей беседою святою...
(Песнь первая)
Эти “что-то”, “болен я душою”, “тошно” звучат слишком изнеженно.
Вшестой песне “Руслана” нет подобных промахов. Здесь чувствуются ужереалистические тенденции. Жесты и поведение действующих лиц более характерны для данного лица и даннойситуации. Волнение старого князя при виде спящей Людмилы выражается иначе, чемволнение Руслана. Видно и то, что это старик, и то, что он испуган и не знает,что делать:
В лице печальном изменись,
Встает со стула старый князь,
Спешит тяжелыми шагами...И старец беспокойный взгляд
Вперил на витязя в молчаньи...
Другого рода поведение Руслана: у него волшебное кольцо, и ондействует быстро и энергично, даже не обращая внимания на Фарлафа, бросившегосяк его ногам:
Но, помня тайный дар кольца,
Руслан летит к Людмиле спящей,
Ее спокойного лица
Касается рукой, дрожащей...
Только эта “дрожащая рука” и выдает волнение Руслана.
Вот как отзывался А.Слонимский о шестой песне:“Действующие лица не слиты здесь в одну кучу, а обособлены друг от друга: укаждого своя позиция. Сцена выиграла в отношении краткости и сталапсихологически и мимически глубже обоснованной”.
Начало первой песни — сжатое, колоритное — обещало как будтопоэму историческую:
Не скоро ели предки наши,
Не скоро двигались кругом
Ковши, серебряные чаши
С кипящим пивом и вином.
Они веселье в сердце лили,
Шипела пена по краям,
Их важно чашники носили
И низко кланялись гостям.
Все дышало здесь степенной стариной: медленное круговое движениесосудов (“не скоро...”), важная осанка чашников, низкие их поклоны. Белинскийпредполагал даже, что первые семнадцать стихов были поводом для“присочинения” к ним всей поэмы. Далее начиналась сказка, где отсутствовалиреальные исторические события и действие происходило вне времени и пространства.В шестой песне мы снова возвращаемся на землю. Руслан становится здесь реальнееи психологичнее.
“В творческой эволюции Пушкина значениепоследней песни “Руслана” огромно. Здесь впервые у него выступает народ какдействующая сила истории. Он показан в своих тревогах, надеждах, борьбе ипобеде. В поэму вступает великая тема всенародной борьбы и славы,— писал Гроссман.— На последнем этапе своих баснословных странствий герой становитсяосвободителем Родины. Весь израненный в бою, он держит в деснице победный меч,избавивший великое княжество от порабощения. Волшебная сказка приобретаетисторическую перспективу. “Преданья старины глубокой” перекликаются ссовременностью: сквозь яркую картину изгнания печенегов звучит тема избавленияРоссии от иноземного нашествия в 1812 году”. Заключительный фрагмент вопределенной мере расходится по стилю с духом поэмы, которую призван завершить.
Сохраняятрадицию волшебно-рыцарского романа, А.С.Пушкин к концу поэмы по-новомусочетает фантастические элементы старославянской сказки с драматическими фактамидревнерусской истории, свободно смешивая жанры создал произведение, которое до настоящего времени вызываетнеподдельный интерес у многих поколений читателей.
Списоклитературы:
1. Б.Бурсов Судьба Пушкина // Советский писатель Ленингр. отдел. 1986 стр. 602. Е.А. Маймин Пушкин. Жизнь и творчество.// Изд. “Наука”, Москва 1982стр. 35-39
3. А. Слонимский Мастерство Пушкина // Гос. изд.худ. лит-ры, Москва 1963 стр. 187-216
4. Степник Ю.В. О роли национальных поэтических традиций XVIII века в поэме Пушкина
“Руслан и Людмила” // Русская литература,1968 стр.107 – 122.
5. Пушкин: суждения и споры // Московский рабочий 1997 стр. 17