Билеты по семиотике

Из введения стало ясно, чтосемиология — это дисциплина, занимающаяся анализом знаков и знаковых систем(семиотика, семиология — от греч. semeion — признак,знак). При этом поня­тие «семиология» будетпонятием более общим, родовым, по­нятие «семиотика» — более узким, видовым:конкретные семио­тики занимаются частными семиотическими системами (на­пример, семиотика межкультурной коммуникации,семиотика моды, семиотика кино и т. д.), семиология же (или, в иной тер­минологии,абстрактная семиотика) призвана решать наиболее общие проблемы семиозиса (жизнизнаковых систем) как тако­вого.
Традиционная семиотика (см.,например, фундаментальную работуЮ.С.Степанова: [Степанов 1985]) своим предметом видит статический и качественный аспект процессов связи иуправления в организме,природе и обществе — в отличие от кибернетики,которая исследует сами эти процессы. Иными словами,с традиционной точки зрения, кибернетика изучает процессы динамической реализации знаковой системы, которую, в свою очередь, семиотика изучает как статическийобъект.

Вместе с тем, знаковая природа техили иных явлений рас­крывается только в процессе коммуникации. Сам по себе, внеобщающихся друг с другом субъектов знакпопросту не суще­ствует. Общение же(коммуникация) динамично по определе­нию,по самой своей природе. Поэтому, чтобы описать реаль­ную картинусемиозиса, следует по возможности учесть его динамическуюприроду, попыткой чего, в частности, и является данная работа.
Это, кстати, в полной мере соответствует современным тен­денциям в культурологии, искусствоведении,лингвистике -всех отраслях знания,которые в той или иной мере озабочены проблемами коммуникации. Так, насмену дескриптивным грамматикам, описывающим язык как статический объект, при­ходят динамические, «активные» грамматикигенеративного типа, которые обращенык «языку-феномену» или, если быть более точным, к динамической по природеречевой деятельно­сти [Караулов 1999]; на смену структурализму с его вниманием к статическому объекту — тексту — приходитпостструктура­лизм, интересующийся динамическими практикамитекстопо-строения и рецепции текста (дискурсами), и т. д.
Каковы же в общих чертах особенностикоммуникации как динамическойдеятельности?
В процессе коммуникации происходит обмен сообщениями (communicatio — сообщение, связь), т. е.осуществляется пере­дача информации от одногоее участника к другому. К сожале­нию, люди не умеют общаться непосредственно — допустим, с помощью биоэлектрических импульсов, посылаемых от одного мозга кдругому. Поэтому информацию, которую мы передаем друг другу, мы должныкодировать с помощью определенной символьной системы, особых языков кодированияи декодиро­вания (кодов).
При всем своем разнообразии, используемые в различныхсемиотических системах коды могут быть сопоставлены с есте­ственным языком (но не сведены к нему): кпримеру, участники коммуникациидоговариваются, что тот или иной феномен (объект) будет обозначаться неким символом, а связи между

феноменами (объектами) — определенной системой отношений в рамках символьной системы.
Простейший пример данной символьнойсистемы (кода) -так называемая азбука Морзе, где каждой букве алфавита и знаку препинания соответствует то илииное сочетание долгих икратких сигналов, индуцируемых радиопередатчиком.
Закодированная с помощью данной системыинформация передаетсяадресантом и затем декодируется, или — шире — ин­терпретируется (от interpretatio — перевод, толкование) адреса­том сообщения.
Коммуникация как вид деятельностиподразделяется на коммуникацию вербальную, связанную с использованием есте­ственного языка, и невербальную,которая может сопутствовать вербальному обмену, а может быть и вполнеавтономной. И вербальная, и невербальная коммуникации в основном носят знаковыйхарактер.
При всем своем внешнем различии,вербальная и невер­бальнаякоммуникации характеризуются глубинным сходством. «Глубинные процессы, лежащиев основании вербальной и не­вербальной деятельности, по всей видимости, всущественных отношенияханалогичны», — пишет крупнейший современный специалист по проблемам невербальнойкоммуникации [Крейд-
лин 2002:47].
Коммуникацию делает возможнойразделяемая коммуни­кантами коммуникативнаякомпетенция — общие знания и на­выки.Во-первых, это знания собственно знаковой системы (ко­дов), в терминах которойпроисходит коммуникация, а также навыки использования данной системы в целяхсоздания сооб­щения или его декодирования. Эти знания и навыки обознача­ются как креативная (от creature — создавать) и рецептивная (от receptio — принимать) компетенция [Тюпа 2001: 11-12]. Во-вто­рых, это знания об устройстве внешнего мира,которые пред­ставляют собойструктурированные на основе определенного миропонимания сведения, факты,понятия, нормы, имеющие общечеловеческий, национально-исторический ииндивидуаль­но-личностный характер (референтная компетенция [там же]).

Между креативной, рецептивной иреферентной компетен­цией   существует  системная   связь,   взаимозависимость.   FIoJскольку, кодируя сообщение, егосоздатель вкладывает в нега свое представление о внешнем мире (референте сообщения), то характер и объем этого представленияпредопределяет структу­руи объем адекватной ему кодовой системы. С другой сторо­ны, параметры кодовой системынеизбежно оказывают воздей­ствиеи на содержание сообщения и, таким образом, на струк­туру представленного в нем референта.Создавая сообщение (реализуякреативную компетенцию), его автор является и его первым читателем (реализациярецептивной компетенции), од­новременно и кодируя сообщение, и корректируя егов процес­се кодировки.
Коммуникативная компетенция — феномен глубоко лично-стыый, несмотря на то, что в рамках тех илииных культур, групп и т.д. индивидуальные форматы коммуникативной ком- Iпетенции демонстрируют известнуюобщность. Уникальность, Iиндивидуальныйхарактер коммуникативной компетенции свя­зан с тем, что составляющие ее знания и навыки суть частьин­дивидуального  жизненного опыта,   который  (при известном сходствеусловий жизни людей в рамках, допустим,  одной Iкультуры) принципиально уникален.Поэтому знаки и знаковые системы,возникающие при порождении и интерпретации со­общений, принципиально неоднозначны, а информация,кодируемая в процессе реализации креативной компетенции, и информация декодированная могут существенно различаться и по своему объему, и по характеру.
Событие кодирования и декодирования сообщения называ­етсякоммуникативным событием. В структурном отношении коммуникативное событие можетбыть разделенным на комму­никативные акты как конкретные семиотические операции(оз­начивание представления и осмысливание знака, кодирование и декодирование ит. п.).
Участники коммуникативного событияимеют определен­ные целии установки, которые определяют содержание сооб­щений. Различия в этих установках и целях могут привести

к тому, что одно и то же сообщение может значить для нихраз­ные вещи.Коммуникативное событие можно считать состояв­шимся только в том случае, если налицо сотрудничество,коо­перация продуцента (от producens — производящий) и реципи­ента (от recipiens — принимающий). Но и в случаеосознанной кооперациикоммуникантов коммуникация не всегда достигает стопроцентной эффективности — если под последнейпонимать полноесоответствие результатов кодирования и декодирова­ния. Возможны случаи и абсолютнонеэффективной коммуни­кации — в этом случае говорят о коммуникативной неудаче,коммуникативном провале.
В коммуникативном событии участвуютразные и различ­ныеуровни личности коммуникантов: сознание, эмоции, физи­ческие и физиологические параметрычеловека. Степень осоз­нанностикоммуникативного акта бывает различной. Вербаль­ный компонент последнего большей частью осознается комму­никантами, в то время какневербальный компонент часто явля­ется неосознаваемым.
Коммуникация не только позволяетпередавать некоторую внешнюю по отношению ксамим участникам информацию. Важнойсоставляющей коммуникативного события является утверждение каждым изкоммуникантов своей статусной роли, а такжеих статусно обусловленное взаимодействие. Очень час­то именно статусноевзаимодействие, несмотря на то что внеш­не, на вербальном уровне, коммуниканты занимаются, казалось бы, лишь передачей достаточно отвлеченнойинформации, яв­ляется в рамкахкоммуникативной ситуации важнейшей со­ставляющей.
Таким  образом,  коммуникация есть  сложный,  знаковый,
личностный и часто неосознаваемый процесс,который с необ,-   ,
ходимостью является неточным.                                                          —.   ^
Различают различные и разнообразныетипы коммуникатив­ныхсобытий, видов коммуникации. Специфику каждого из Данных видов определяют различныесценарии и схемы взаи­модействия и поведения коммуникантов. Для социальной ком­муникации определяющими являются схемыи сценарии пове-

дения в соответствующих обыденныхситуациях; для профес­сиональнойкоммуникации это сфера знаний и навыков, свя-jзанных с профессиональной деятельностьюна рабочем месте. Вотличие от указанных видов коммуникации, межличностная iкоммуникация опирается наиндивидуальный опыт и возможна только при определенной степени его общности у участников общения. Исходя из этого, можноговорить и о разных функ­циональныхсферах коммуникации: о межличностной, социаль­ной, публичной, межгрупповой, профессиональной, массовойкоммуникации, о коммуникации внутри малых групп, внутри-культурной и межкультурной коммуникации и т. д.
При этом реальная коммуникативная ситуация есть синте- Iтическая формавзаимодействия одновременно разных форм Iкоммуникации:профессиональная коммуникация может быть Iокрашеналичностным аспектом, осуществляться между груп- Iпами профессионалов, в том числе ипринадлежащих к различ- Iнымнациям, и т. д. От того, какой тип сценария или схема до- Iминирует в конкретном коммуникативномсобытии, зависит и Iегостатус.
Межкультурная коммуникация есть общение, осуществляе­мое в условиях столь значительныхкультурно обусловленных различийв коммуникативной компетенции его участников, что эти различия существенным образом  предопределяют удачу или неудачу коммуникативного события.Под коммуникатив­ной компетенцией при этом понимается знание используемых прикоммуникации специальных символьных систем и правил их функционирования, атакже принципов коммуникативного взаимодействия. Межкультурная коммуникация характеризует­ся тем, что ее участники при прямомконтакте используют язы­ковыеварианты и дискурсивные стратегии, отличные от тех, которыми они пользуются при общениивнутри одной и той же культуры.
Коммуникативная ситуация, то есть ситуация общения, предполагает наличие как минимум двух коммуникантов- то­го, кто производит сообщение, и того, кто это сообщение полу­чает. Существуют, тем не менее, и формы автокоммуникации,

когда тот, кто производит сообщение, и тот, кто этосообщение получает, — этоодна и та же личность. В автокоммуникацион­ном режиме протекает важнейшая часть семиозиса как жизнизнаковых систем — процесс создания текстов как материальных носителейкультурных смыслов. Особенно важную роль авто­коммуникация играет в сложных знаковых системах, к како­вым, в частности, относитсяискусство. Создавая художествен­ное произведение, творец (продуцент)разворачивает перед са­мим собой (реципиентом) картину, модель бытия — ранееневе­домую и незнакомую. Впроцессе творчества создается текст, но «создается» и творец этого текста; тот человек, чтопристу­пает к акту творчества, не равен тому,кто ставит последнюю точку в романе илипоследнюю ноту в музыкальном опусе.
Каковы, помимо продуцента иреципиента, иные элементы коммуникации? Прежде всего, это коды — первичные ивторич­ные, а такжеканалы коммуникации.
Поскольку любая форма коммуникацииосуществляется только наоснове тех или иных знаковых систем, а знак есть результат кодирования, то многочисленные и многообразные коды окружают нас повсеместно. Их так много, мытак к ним привыкли, что большинство из кодов воспринимается нами как нечтовполне естественное, данное нам «от природы». Как ни странно, но явственнее всего коды «обнаруживают»себя тогда, когда они либо…отсутствуют по тем или иным причинам, либо перестают нормально функционировать. Так, для живущих в России русский язык как одна из наиболееразработанных в русской языковой среде кодовых систем — столь естественныйинструмент коммуникации, что только филологи-профессиона­лы осознают егосимвольную (конвенциональную) природу. Работаяже с иностранным языком, мы в первую очередь осоз­наем именно символьнуюспецифику языка, его кодовую сущ­ность.
Количество кодов столь велико, онистоль разнообразны, чтооб их исчерпывающей детальной классификации не может быть и речи. По сути,каждый семиолог может разработать (и разрабатывает; см.: [Барт  1994: 30-34]) своюоригинальную

классификацию кодов применительно кконкретной семиотича ской системе — лишь быэта классификация отражала структуя ные и функциональные характеристикисистемы.
Несмотря на свою сложность, именноестественный язш может быть взят в качествеиллюстрации того, что есть кодова| система и как она работает.
Как было сказано выше, наиболее явнокод обнаруживает себя тогда, когда он не может«работать» нормально, когда он дефектен.
Приведем пример «дефектного» кода, на основе которого! построен знаменитый и, конечно же, всем известныйтекста «Глокая куздра штеко будланула бокра и кудрячит бокренка».
Текст, приведенный Л. В. Щербой, покажется бессмыслен-1 ным только в том случае, если читающийего не будет учиты-| ватьособенности той кодовой системы, которую применяет! ученый. «Глокая куздра...» имеласовершенно определенную! направленность(и в соответствии с этой направленностью бы-1 ла закодирована)- дать читателю представление о семантикеграмматических категорий.Иными словами, известный фило-1 лог, составляя свое сообщение, оперировалопределенным ко-дом,который отличался от тех кодов, которые мы используем  Iпринаписании и чтении обычных текстов.
Как описать этот код? Основой кодировки «Глокой кузд-  Iры...» будут, очевидно, признаны графические (написаниебукв, соответствующих определеннымзвукам русского языка), мор- Iфологические (флексии, реализующие те или иныеграмматиче-скискатегории, которые определяют связность слов в предло- Iжении и высказывании) и синтаксическиенормы и правила, Iхарактерныедля русского языка. Недостает в этом коде только  Iодного — лексико-семантического уровня, с учетом которогомы создаем и принимаемобычные речевые сообщения на есте­ственном языке.
С обычной точки зрения, код, избранныйЛ. В. Щербой, де­фектен. Но дело в том, что поотношению к тексту продуцент и реципиент вполне равноправны, и понимание (однаиз целей коммуникации) наступает толькотогда, когда коды, исполь-

зуемые для кодирования и декодировки, изоморфны, то естьструктурно и функционально подобны. Если реципиент для дешифровки сообщения избирает код,отличный от кода про­дуцента,как раз и получается «реникса» (то есть искажение сообщения, возникшее врезультате неверно избранного кода). Инымисловами, конвенция (договор) об общности кодовых систем, применяемых для шифровки и дешифровки сообщения, является важнойсоставляющей рецептивной и креативной компетенциикоммуникантов — без этой общности невозможна нормальная коммуникация.
Коды (или специализированные языкикодирования и де­шифровки) присущи всем без исключения семиотическим сис­темам — как простым, так и сложным.Естественный язык — од­наиз наиболее развитых систем кодировки, которая, кстати, претендует на то, чтобы бытьуниверсальным кодом, способ­ным перевести ввербальный план любое сообщение. Насколь­коосновательны эти претензии — большая проблема: известно, что, например, принципиально непереводимы наестественный язык (то есть не могутбыть интерпретированы вербальными средствами) сообщения, сделанные «языком»музыки, нефигу­ративной (абстрактной) живописи.
Большей простотой отличаются,например, коды, исполь­зуемыев разработке системы знаков дорожного движения. Достаточной простотойотличается до сих пор популярный у радиолюбителей код «азбуки Морзе».
Но и там, где, казалось бы, мы не сталкиваемся со знаковы­ми системами (точнее — не осознаем присутствиязнаковости), работают сложные и многоуровневые коды. Предположим, в мужскомжурнале мы видим изображение современного авто­мобиля, за рулем которого,откинувшись на кожаное сиденье, сидитнекая красавица. Только ли достоинства автомобиля при­влекут читателя данногожурнала и побудят того к покупке ав­томобиля?Отнюдь. Посадив за руль красотку, авторы реклам­ного текста (переведем его на язык вербальных сообщений: «Купи наше авто, и ты будешь благополучен во всехотноше­ниях!») реализуют в этом вобщем-то совершенно ненужном

нормальному автолюбителю аксессуаре код, который бы м| назвали «кодом базовых природных потребностей». Исполизование этого кода (его микроэлемента — «девица-красавица») ] конструировании знака«автомобиль», означающего «комфорл успех,престижность, мужественность и т. д.», сообщает знак! дополнительныепараметры.
Неизвестно, правда, была бы рекламаэтого автомобиля менее успешна,если бы на его сиденье лежал хороший окорок или пиш ца; во всяком случае, механизм быработал совершенно тот же.
Особую сложность составляет проблема кодов, участвую-iщих в создании произведений искусства(эта проблема особен! ноактуальна для тех, кто занимается вопросами межкультур-^ ной коммуникации вданной сфере). Так, музыкальная система кодировки основана на системе нотной записи музыкального сообщения. Свой семантический «ореол»,свой код, предопре­деленныйкачеством звучания и традицией использования, есть у каждого инструмента, а также укаждого ансамбля инстру­ментов.Но и каждый музыкальный жанр построен в соответст­вии с определенным каноном,определенной кодовой системой. Создавая музыкальное произведение, автор пользуется, «игра­ет» этими   кодами;   подчас,  как  это  делали П. Чайковский, С.Рахманинов, А. Шнитке, автор видоизменяет, принципиаль­но переосмысливает «инструментальные»или жанрово-темати-ческиекоды (вводя, к примеру, фольклорные мотивы в струк­туру классической симфонии),создавая таким образом новые сложные кодовые системы. Очень часто (а всовременной му­зыке — какправило) новое сообщение базируется на кодовой системе, которая полемически заострена против кодов, наос­нове которыхсоздавались произведения прошлого, причем са­ма логика этой полемики и составляет суть того сообщения,той эстетической   программы,  с   которыми   автор  обращается   к слушателю.
В иных случаях эстетическая полноценность сообщения ос­новываетсякак раз на точности следования традиционным ко­дам — как в фольклоре, ввосточных (Япония, Китай, Индия) традиционных формах театрального искусства ит. д.

Но, каким бы сложным и эффективным нибыл код, оформ­ляющий сообщение, коммуникативная ситуация не состоится вотсутствие канала информации. При этом иногда в рамках ком­муникативной ситуации код и канал информациимогут быть по отношениюдруг к другу достаточно автономными элемен­тами (как в радиопередаче, гдесодержание вербального сооб­щения практически не зависит от качества передачи — если только шумы полностью не гасятсигнал).
Иногда же код является непременныматрибутом канала информации,а последний — частью кодовой системы. К приме­ру, живописное сообщениенемыслимо без материального но­сителя (канала информации) — холста, краски и т.д. Но само содержание живописного сообщения оказывается небезразлич­ным к характеру этого материальногоносителя: известно, ка­куюважную содержательную роль играет в живописи характер мазка, фактура холста, дажеинструмент, которым оперирует художник (кисть или мастихин). Эти материальные элементы живописного полотна и становятсяэлементами кодовой систе­мы, с помощью которого кодируется живописноесообщение.
Теория информации, лежащая в основесовременных кон­цепций коммуникации икоммуникативного события, в качест­веосновных элементов последнего и называет описанные выше конструкты: продуцент иреципиент сообщения, канал инфор­мации, коды, а также кодирующее и декодирующееустройства. При этом, с точки зрения данной теории, эффективность ин­формации тем выше, чем ниже уровень «шумов»,возникающих в канале информации и препятствующих адекватной рецепции сообщения.
Вместе с тем, бывают коммуникативныеситуации, особен­но всложных семиотических системах (к таковым опять-таки отнесем искусство), когдасам шум является носителем инфор­мации (Ролан Барт называет литературу «умышленнойкако­графией», полагая, что именно шумы в информационных кана­лах и являютсяглавным сообщением, которое художник пере­дает зрителю, читателю или слушателю [Барт 1994: 18-19]),или, если выразитьсяточнее, информация, передаваемая ху-

дожником, возникает в результатесемантизации этого шумЛ который таким образом становится предметом изображения содержанием сообщения.
Приведем пример из области литературы — так называемая «заумная» поэзия:
Лельга,оньга, эхамчи! Ричи, чичи, чичичи! Лени нули эли али! Бочикако никако. Никакоко кукакеке! Кукарики кикику! Папа пупипипипиги! Мород, мород, миучали Капа, капа, кап! Эмч, амч, умч! Д>'мчи, дальчи, дольчи!
(Велимир Хлебников)
Конечно, перед нами образчик поэтического творчества, ли­тературныйтекст. Здесь есть все атрибуты стиха: ритмико-мет-рический рисунок, не оченьпоследовательно используемая, но все же присутствующая рифма. И этот текст,безусловно, имеет определенное отношение к русскому языку, то есть код, изби­раемыйавтором для своего сообщения, по ряду параметров соответствует тому каналу, который предназначен для вербаль- Iных сообщений (общение междуписателем и читателем, осу­ществляемоепосредством печатного или устного текста).
Но в этом коде есть и дефект- тот жесамый, который Л. В. Щерба сознательноинкорпорировал в код «Глокой кузд-ры...», —лексический асемантизм.
Причина намеренного искажения вербального кода — в эсте­тическихустановках «заумников». Их теоретик А. Крученых в Iсвоей«Декларации заумного языка» писал: «… мысль и речь не Iуспевают за переживанием вдохновенного, поэтому художник Iволен выражаться не только общим языком (понятия), но и Iличным (творец индивидуален) языком, не имеющим опреде- Iленного значения...» (цит. по: [Квятковский 1966: 112]). Отсю-

да- шум, который, на первый взгляд, полностью «блокирует»прохождение сообщения. Этот шум вызван дефектом кода, не­адекватного каналуинформации, который «настраивает» реци­пиент, готовящийся к приему вербального сообщения.
Вместе с тем, лингвистический код — не единственный код, применяемый при кодировке художественного текста, а ин­формационный канал, предназначенныйдля обычного речевого сообщения,недостаточен для сообщения художественного. Или, с другой стороны, содержанием сообщения и является«непроходимость» канала и «недостаточность» обычного язы­кового кода. Какимтогда, в общих чертах, будет сообщение, сделанное «заумным» поэтом? Если смоделировать его, оно (как всякая модель, наша модель будетстрадать известной не­полнотой)может быть сведено к следующему: я, поэт-футу­рист, обладаю настолько ярко выраженной индивидуально­стью, что уже не могу удовлетворитьсявашим языком, слиш­комприблизительным и общим для того, чтобы выразить все богатство моих индивидуальныхпереживаний, а потому я отка­зываюсь от вашего языка и языка всей вашей поэзии, и создаю свой язык и свою поэзию.
Славьте меня!
Я великим не чета, Я на всем, что сделано,
ставлю nihil! Никогда ничего
не хочу читать.
Книги?
Что книги!
А это уже молодой В. Маяковский, который прямо описы­вает и хлебниковский код, и тот канал информации,в рамках которого этот код создает вполне осмысленное сообщение: это канал литературного процесса и код «великогоотказа» от клас­сическойлитературной традиции, в рамках которой с успехом использовался именно традиционныйязыковой код.

Та система кодирования текста, скоторой мы сталкиваемся | в случае с «заумниками», есть пример взаимодействияпервич­ных и вторичных кодов.
Лингвистический код (назовем его«первичным» кодом), основу которого составляетестественный язык, включен в ху­дожественный код («вторичный» код) и являетсяего агентом.
При этом вторичные коды могут быть своего рода метако-дами для кодов первичных и, всоответствии с конкретными; парамерами коммуникативной ситуации, заменять или видоиз­менять последние- так, как это произошло в случае с «заумни­ками».
Например, авангардистский метакод «отказа» от предшест­вующей традиции, помимо первичного языкового кода,как в случае с литературной «заумью», может прибегнуть к первич­нымспособам кодировки, принятым в живописи, и тогда воз­никает «Черный квадрат» К.Малевича, который ставит «крест» наисчерпавшей себя фигуративной живописи — совсем так же, как это делают Хлебников и Крученых по отношениюк тради­ционной художественной словесности.
Семиотика искусства, литературы — один из наиболее слож­ныхразделов семиологии, одна из сложнейших частных семио-тик. Но существуют и иные семиотические системы. Приведем их понеобходимости беглый обзор.

2. Семиосистемы(биосемиотика, этносемиотика, семиотикапространства)
Биосемиотика
Знаковая коммуникация в.животном мире.Специфика знака в биосемиотике. Простые исложные знаки. Проблема значения в био­семиотике.
Биосемиотика как часть общей семиотики(семиологии) изучаетзнаковую коммуникацию в животном мире. Представи­тели так называемой этологической школы (от ethos — правило, обычай) установили, чтоживотные обладают врожденной спо­собностью опознавать важные для их существования объекты: особей другогопола, источники пищи, врагов и т. д. Дополни­тельно к врожденным способамопознания жизненно важных объектов животные накапливают и приобретенные врезультате опытаспособы. Как показывают специалисты (см. подробно [Степанов 1985]), животные отличаютобъекты друг от друга по ряду дифференциальных признаков, существенно важныхдля поддержания жизни. Так, из всех признаков, характеризующих самку бабочки-перламутровки, самецопознает только особен­ности порхания и общийцвет, но не форму, не рисунок — это ученыеузнали, имитируя танец самки с помощью ее бумажной модели, подвешеннойна конце прута. Таким же образом самец рыбы колюшки начинает брачныйтанец при виде модели сам­ки с вздувшимсяот икры брюшком, притом что прочие харак­терные особенности реальной рыбки могут в модели и отсутствовать.

Данные наблюдения показали: знаковаякоммуникация су! шествует не только в человеческом обществе; животные такяД оперируют определенным набором кодов, дешифруя различныерелевантные для их существования «сообщения» из окружаю-1 щей среды. Для бабочки-самца порхание и цвет становятсязна! ком определенного состоянияпартнерши, равно как и для сам! цаколюшки таковым знаком оказывается форма брюшка сам! ки. При этом для информирования животногосущественным оказывается лишь один или несколько признаков, сигнализи-1рующих об этом состоянии; эти признаки именуют смыслораз-1 личительными,дистинктивными.
Само инстинктивное поведение животных есть род языка,! основанного на знаковости низшегопорядка. Так, внешний вид! (ачаще всего только размеры) и способ движения гусыни за­ставляет гусят двигаться вслед заматерью и повторять ее дей­ствия.Белое пятно в хвостовой части косули для ее детенышей также есть сигнал, понуждающий ихследовать за матерью. Здесьсам жизненно важный для животного (в данном случае детеныша) объект буквально несет на себе знак-сигнал,являясь! для этого знака и каналом информации.
Более сложным, опосредованным и в некоторой степениабстрактным характером отличаются наблюдаемые в биосфере знаковые системы,которые пользуются внешними по отноше­нию ксубъекту знаковой операции каналами информации. К ним относятся звуковые, электромагнитные и прочиесигналы, распространяемые в разнообразных сферах (водной, воздушной и т.д.), где существуют те или иные виды животных.
И,наконец, в животном мире существуют в высшей степени сложные многокомпонентные знаковые системы, характери­зующиесявысокой степенью абстракции. Таков, например, де­тально разработанный танецпчел, некоторые виды связи у му­равьев. У высших животных, к которым можно отнести челове- Iкообразных обезьян, была обнаруженазвуковая система связи, Iв ряде отношенийблизкая языку человека.
Одна из дискуссионных для биосемиотики проблем — про- Iблема знака, его специфики, егоструктурной полноты.  На- I

сколько знаковая коммуникация, которая существует в приро­де соотносима с коммуникацией,осуществляемой людьми, -такставится эта проблема. Не разрабатывая в деталях вопрос структурных составляющих знака (обэтом ниже), отметим: корнемпроблемы является вопрос о специфике значения в зна­ке «животного» происхождения.Традиционно считается, что означивание какодна из семиотических процедур — прерогати­ватолько человека. Поскольку, как считается, животные лише­ны столь разработанного инструмента хранения ипереработки