Министерство образования и наукиУкраины
Харьковский национальный университетим. В. Н. Каразина
кафедра зарубежной литературы ироманской филологии
«Тартюф» Мольера:проблематика и образы
Курсоваяработа
студенткиф-та ин. яз.
заочноеотделение
гр.ЯФ-41
БабичОксаны Витальевны
Научныйруководитель
доц.Рожина А. Д.
Харьков 2005
СОДЕРЖАНИЕ
TOCo «1-2» h z Введение… PAGEREF _Toc106460005 h 3
Глава 1. PAGEREF _Toc106460006 h 7
1.1. Борьбаза «Тартюфа». PAGEREF _Toc106460007 h 7
1.2. Общаяхарактеристика комедии «Тартюф». PAGEREF _Toc106460008 h 9
Глава 2. PAGEREF _Toc106460009 h 12
2.1 Проблематика. PAGEREF _Toc106460010 h 12
2.2 Образыперсонажей. PAGEREF _Toc106460011 h 13
2.3 Образ Тартюфа. PAGEREF _Toc106460012 h 19
Заключение… PAGEREF _Toc106460013 h 26
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:PAGEREF _Toc106460014 h 29
Введение
Значение Жана-Батиста Мольера вмировой литературе преувеличить очень трудно. Он объединил в своем творчествелучшие традиции французского народного театра и передовые идеи гуманизма исоздал новый вид драмы — высокую комедию, тем самым открыв новую страницу вистории не только французского, но и мирового театра. Мольер обозначил пути длявсего последующего развития драматургии. Его творчество послужило своеобразныммостом между двумя великими культурными эпохами — Возрождением и Просвещением. Домольеровские комедии первой половины XVII века носили весьма поверхностный,развлекательный характер, лишенный какой-либо социально-моральной проблематики.Мольер выдвигает на первый план не развлекательные, а воспитательные исатирические задачи. Его комедиям присущи острая, бичующая сатира,непримиримость с социальным злом и, вместе с тем, искрометный здоровый юмор ижизнерадостность.
О значении «Тартюфа» для самого драматурга можно судить ужепо тому, как долго и упорно он отстаивал пьесу, сколько душевных и физическихсил потратил на противостояние тем, кто на нее ополчился. Не раз он становилсяобъектом клеветы и грязных сплетен врагов, которых задевало его творчество. Впредисловии к комедии Мольер эмоционально восклицает: «…Разве …извращениенравственности не навязло у нас в зубах?» «Мы видим злодеев, которые,повседневно прикрываясь благочестием, кощунственно заставляют его бытьпособником страшных преступлений» [12:26-27]. «Тартюф» послужил Мольерулитературным оружием, мишень которого — ненавистный ему порок, ставшийнастоящим общественным бедствием в условиях абсолютизма и контрреформации.
Актуальность данной работыобусловлена тем, что интерес к творчеству Мольера и в частности его комедии«Тартюф» не ослабевает по сей день, о чем свидетельствует многообразие книг имонографий театроведов и литературоведов, а также посвященных Мольеру научныхстатей и публикаций, найденных мной в сети Интернет.
Цель работы — отобрать материалы, необходимые для анализапроблем и вопросов, которые поднимает комедия «Тартюф», и представитьполученный результат в курсовой работе.
Тема, выбранная мной для написания работы, никем влитературе не разрабатывалась до меня, несмотря на многочисленные труды авторов-мольероведов. Новизна работы выражается в попыткепереосмыслить самые стержневые идеи этих авторов и, опираясь на них, выразитьсвое понимание образов и проблем, поднимаемых в комедии.
Мною была использована критическая литература различныхфранцузских и советских исследователей. Среди них такие авторы, как И. Гликман,Г. Бояджиев, В. Мультатули,С. Артамонов, С Мокульский,М. Булгаков. Поскольку Михаил Булгаков в своей монографии [8] большую частьпосвятил подробнейшему описанию биографии драматурга и не проводил анализ еготворчества, я использовала ее при написании первой главы… Остальные авторызанимались доскональным изучением произведений Мольера, а в частности — комедии«Тартюф», и были широко использованы мной во второй части работы.
Первый автор, к которому я обратилась, Г. Бояджиев, ссылаясь в своем высказывании на А. С. Пушкина,указывает на колоссальную обличающую силу и социальное значение пьесы:«Характеризуя величайшие творения поэзии и драмы, Пушкин писал: «Есть высшаясмелость: смелость изобретения, создания, где план обширный объемлетсятворческою мыслию — такова смелость… Мольера в «Тартюфе»». Эта«высшая смелость» гения была в открытии Мольером в современном обществе злобнойсилы религиозного и морального лицемерия, «обширный план» комедии заключался впонимании драматургом огромного общественного значения темы, а ее объемлющая «творческаямысль» была тем пафосом сатирического обличения, который и по сегодняшний деньсохраняется в образе мольеровского лицемера»[7[1]].
С его мыслью соглашается и известный литературовед С. Д. Артамонов: «Принципиальный смысл комедии «Тартюф» был настолькоглубок, сила и широта обобщения были настолько значительны, что комедия Мольерапревратилась в мощное выступление против феодально-католической реакции вцелом»[5:154]. Тот же автор, но в другой книге говорит о ценности комедии дляобщества: «Имя «Тартюф» вошло в мировой речевой оборот как всеобщее нарицание лицемерия во всех его проявлениях, подлости иразвращенности под маской благопристойности, показного, лживого благочестия,всякой неискренности, фальши».
Аналогичную мысль высказывает и следующий исследователь В.М. Мультатули: «Своей комедией Мольер пригвоздил кпозорному столбу любое лицемерие и, в частности, то, которое используетрелигиозные догмы и твердит о греховности человека» [13:85].
Еще один исследователь-мольеристИ. Гликман, говоря о комедии, подчеркивает следующее: «Тартюф» — пьеса большойсатирической емкости и актуальности… Речь в ней шла об основном порокеабсолютистского общества — о лицемерии. Лицемерие не просто один изчеловеческих пороков, но порок, который в XVII веке стал знамением эпохи, сущностью абсолютистскоймонархии» [9:358].
Русский театровед С. С. Мокульскийтакже обращает внимание на тесную связь проблематики пьесы с религией: «Тообстоятельство, что «Тартюф» направлен против определенной группыклерикалов-реакционеров, нисколько не снимает также вопроса о более глубоком,философском значении комедии. Обличая гнусные приемы Общества святых даров,Мольер тем самым обличал также реакционную роль религии во французской частнойи общественной жизни. Не оставляя своей излюбленной темы — изображениябуржуазной семьи и обличения всех предрассудков, мешающих ее развитию, Мольерсвязал эту тему с поставленной в «Тартюфе» новой задачей: обличениемрелигиозного лицемерия и ханжества» [11:225].
Практическое значение курсовой работы в том, что она можетслужить основанием, точкой опоры для дальнейших исследований в данной областилитературы, в основных вопросах, касающихся комедии Мольера «Тартюф».
Курсовая работа включает в себя введение, две главы,состоящие в свою очередь: глава 1 — из двух подглав,глава 2 — из трех; заключения и списка использованной литературы.
Глава11.1.Борьба за «Тартюфа»
Ни за одну свою пьесу Мольер не боролся так, как за«Тартюфа». Замысел ее начал складываться у Мольера в 1663 году, «когда писательимел немало случаев испытать на себе разнообразные проявления самого дикогоханжества» [9:142].
12 мая 1664 года во время придворного празднества(«Увеселения волшебного леса») Мольер поставил свою новую трехактную пьесу«Тартюф, или Лицемер». Этой комедией он хотел ответить на происки и злобныевыпады членов т. наз. «Общества святых даров» — тайной мощной организации,созданной с целью преследования под видом благотворительности и религиознойпропаганды еретиков и вольнодумцев независимо от их социального статуса и положения.Сектанты проникали в богатые дома, следили за их обитателями, подчиняли себе ихволю, держа таким образом в жестких рамках религиозной догмы общественноесознание. Пьеса глубоко оскорбила клерикалов и церковников, узревших в нейкарикатуру на все духовное сословие. Сам король одобрил «Тартюфа», но поддавлением церковной верхушки все же запретил его. Одним запретом «Общество» неудовлетворилось, оно жаждало физического уничтожения писателя, называя его«демоном в телесной оболочке», «отъявленным безбожником», который задумал ипоставил пьесу, «чтобы осрамить церковь, показать ее в смешном,презренном и отвратительном виде», за что и заслуживал сожжения на костре»[9:150]. Но Мольер был не из тех людей, каких можно было запугать подобнымиугрозами — он решил бороться до конца и добиться разрешения на постановку. Вконце августа того же года он написал первое прошение королю, в которомотстаивал право «развлекать людей, исправляя их», что соответствовало истинномуназначению комедии. Увы, прошение осталось безрезультатным — король не хотелпортить отношения с клерикальными кругами.
После смерти королевы Анны Австрийской, патронировавшей«Общество святых даров», Мольер решил попытать удачу и снова взялся за«Тартюфа». Но, здраво оценивая силы противников, он был вынужден слегкаисправить пьесу. «Прежде всего Тартюфа он переименовал в Панюльфа, затем совлекс Панюльфа духовное одеяние и превратил его в светского человека. Затем онвыбросил многие цитаты из Священного писания, всячески смягчил острые места икак следует поработал над финалом» [8:133]. В финале обманщик был покаран (вотличие от первого варианта, где он оставался безнаказанным) благодарявмешательству короля. Людовик XIV, уезжая на войну во Фландрию, дал устноеразрешение публично показывать пьесу. 5 августа 1667 года при полном аншлагесостоялась премьера «Обманщика». «… Успех был огромный. Но на другой же день вПале-Рояль явился пристав парижского парламента и вручил господину Мольеру официальноеот Гильома де Ламуаньона, первого президента парламента[2], предписание немедленнопрекратить представления «Обманщика»» [8:134]. Не собираясьпримиряться с подобным положением дел, драматург отправил с друзьями-актерамивторое прошение королю, в котором просил о защите от «притесняющих его власти имогущества» [12:30]. Это прошение также осталось без последствий (хотя монархпообещал рассмотреть вопрос о постановке после его возвращения в Париж).
Неистовство врагов писателя все возрастало. Архиепископпарижский в своем послании прихожанам запретил представлять, читать или слушатькомедию как публично, так и частным образом под угрозой отлучения от церкви.Людовик XIV как первый прихожанин парижской епархии не посмел перечитьархиепископу, и «Тартюф» вновь был погребен на целых полтора года. Только вконце 1668 года, когда установился временный мир между католиками ипротестантами, король запретил деятельность «Общества святых даров». 6 февраля1669 года многострадальный «Тартюф» был воскрешен, и на этот раз окончательно.Мольер доработал комедию и 9 февраля в переполненном театре Пале-Рояльсостоялся спектакль, которого с таким нетерпением ждала парижская публика. Издолгой, изнурительной пятилетней борьбы Мольер вышел победителем.««Тартюф» прошел в сезоне тридцать семь раз, и, когда сводили отчетпо окончании сезона, выяснилось, что «Скупой» дал десять с половинойтысяч ливров, «Жорж Данден» — шесть тысяч, «Амфитрион» —две тысячи сто тридцать ливров, «Мизантроп» — две тысячи,«Родогюн» Пьера Корнеля — странную цифру в восемьдесят восемь ливров,а «Тартюф» — сорок пять тысяч» [8:142].1.2.Общая характеристика комедии «Тартюф»
5 лет Мольер исправлял, редактировал, вносил поправки впьесу, три раза — в 1664, 1667 и 1669 гг. — она выносилась на суд зрителей. Впервой редакции комедия была трехактовая; она, по-видимому, оканчивалась тем,чем завершается третье действие дошедшего до нас последнего варианта «Тартюфа».Во всяком случае, в ней торжествует не справедливость, а лицемерие, ханжа ненесет никакого наказания. Мольер сделал Тартюфа священнослужителем и заставилего «свои пакостные действия» [8:118] сопровождать цитатами из СвященногоПисания. Не удивительно, что комедия так взбудоражила религиозные круги.
Во второй редакции, готовя пьесук постановке в 1667 году, Мольер расширил ее до пяти актов, перерядил Тартюфа всветскую одежду, изменил его имя, как и само название пьесы, — все должно былоговорить о том, что это совсем другая комедия. Важным стратегическим шагом былоизменение концовки. Теперь обманщик получал по заслугам: «Когда мошенникТартюф, он же Панюльф уже торжествовал и разорил честных людей и когда,казалось, от него уже нет никакого спасения, все-таки спасение явилось, иизошло оно от короля» [8:133]. Тем самым наивный драматург надеялся обеспечитькомедии защиту и покровительство Людовика XIV. Однако, как нам уже известно, иэти меры не помогли вывести ее на сцену. В третьей же — единственной дошедшейдо нас — редакции Мольер возвращает главному персонажу религиозный облик иназывает свое творение «Тартюф, или Обманщик»— «Tartuffe, ouL’Imposteur».
«Тартюф» — первая комедияМольера, в которой обнаруживаются определенныечерты реализма.В целомона, как иранние его пьесы,подчиняетсяключевымправилами композиционным приемамклассического произведения;однако, частоМольерот нихотходит (так в «Тартюфе» не вполнесоблюденоправило единства времени— в сюжет включена предыстория о знакомстве Оргона и святоши). Вкомедии наблюдается органическое переплетение различныххудожественно-комедийных средств: онаонасочетает в себе элементы фарса (например, в тех сценах, где Оргон прячется подстол, становится вместе с Тартюфом на колени или собирается дать Доринепощечину), комедии интриги (история ларца с важными бумагами), комедии нравов,комедии характеров (Оргон, Тартюф).Вэтомпереплетениизаключается жанровоеноваторствопьесы;этотакже признак того, что . Именно в этом заключается жанровоеноваторство произведения.
Создавая пьесу, Мольер преждевсего стремился показать лицемерие, облаченное в религиозные одежды имаскирующее свою низменную и гнусную деятельность принципами христианскойморали. По мнению драматурга, это один из самых живучих и опасных пороков еговремени, а так как «театр обладает огромными возможностями для исправлениянравов», Мольер решил использовать острую сатиру и подвергнуть порок осмеянию,тем самым нанеся ему сокрушительный удар [12:25]. Он высоко ценил правдивость вотношениях между людьми и ненавидел лицемерие. «Он считал своим художественными гражданским долгом раздавить гадину лицемерия и ханжества. Эта идеявдохновляла его, когда он создавал «Тартюфа» и когда его мужественноотстаивал» [9:158]. Мольер построил сюжет на своих наблюдениях за вышеописаннойсектой религиозников, прозванных «кабалой святош» («Общество святых даров»), аобраз центрального персонажа был сложен из типичных черт, присущих сектантам.
И все же художественная силакомедии заключается не Вместе с тем в ней соблюдаются основные правила икомпозиционные приемы классического произведения, от которых, впрочем, Мольериногда отходит (так в «Тартюфе» не вполне соблюдается правило единства времени— в сюжет включена предыстория о знакомстве Оргона и святоши)стольков жизненной достоверности сюжета; гораздо важнее то, что Мольер сумел поднятьобраз Тартюфа до уровня такой широкой и объемной типичности, что последнийвышел за рамки своего исторического времени и приобрел непреходящее мировое нарицательноезначение.
Глава22.1Проблематика
В «Тартюфе» Мольер бичует обман, олицетворенный главнымгероем, а также глупость и нравственное невежество, представленное в лицеОргона и госпожи Пернель. Путем обмана Тартюф объегоривает Оргона, а последнийпопадается на удочку по своей глупости и наивной натуре. Именно противоречиемежду явным и кажущимся, между маской и лицом, именно это противопоставление,на котором так настаивал Мольер, является основным источником комизма в пьесе,поскольку благодаря ему обманщик и простофиля заставляют зрителя смеяться отдуши. Первый — потому что предпринимал безуспешные попытки выдать себя засовсем другую, диаметрально противоположную личность, да еще и выбралсовершенно специфическое, чуждое ему качество — что может быть труднее дляжуира и распутника играть роль аскета, ревностного и целомудренного богомольца.Второй смехотворен потому, что он абсолютно не видит тех вещей, которые любомунормальному человеку бросились бы в глаза, его восхищает и приводит в крайнийвосторг то, что должно бы вызвать если не гомерический хохот, то, во всякомслучае, негодование.
В Оргоне Мольер высветил прежде остальных сторон характераскудность, недалекость ума, ограниченность человека, прельщенного блескомригористической мистики, одурманенного экстремистской моралью и философией,главной идеей которых является полное отрешение от мира и презрение всех земныхудовольствий.
Ношение маски — свойство души Тартюфа. Лицемерие не являетсяего единственным пороком, но оно выводится на первый план, а другиеотрицательные черты это свойство усиливают и подчеркивают. Мольеру удалосьсинтезировать самый настоящий, сильно сгущенный почти до абсолюта концентратлицемерия. В реальности этобыло быневозможно.
«Тартюф» обличает не только, или скорее, не просто глупостьи обман — ибо все главные комедии Мольера изобличают эти нравственные категориив целом. Но в каждой пьесе они принимают различные формы, варьируются в деталяхи проявляются в различных сферах общественной жизни. Ложь Тартюфа, принявшаяформу притворной праведности, и глупость Оргона, неспособного разгадать грубуюигру проходимца, проявили себя в религиозной области, особенно уязвимой в XVII веке. Можно долгоспорить о том, направлена ли пьеса косвенно против самой религии (сам Мольеркатегорически это отрицал); однако единственное, что нельзя отрицать и в чемсходятся мнения всех сторон — это то, что пьеса прямо направлена противригоризма и против того, что сегодня называют интегризмом[3].2.2Образы персонажей
Действие комедии разворачивается в доме богатого буржуаОргона, честного христианина, который попал под влияние таинственного (вплотьдо третьего акта) персонажа, встреченного однажды в церкви, и был ослепленнеобычайной набожностью и благочестием последнего. Оргон поселяет этогочеловека, святошу Тартюфа, у себя и позволяет распоряжаться всем и всеми.Мольер строит интригу вокруг упрямого эгоизма отца-собственника и тирана, которымТартюф бесцеремонно и мастерски вертит в угоду своим прихотям. Что жепроисходит? Оргон — немолодой и явно не глупый человек, с твердой волей икрутым нравом. Почему он позволил себя так одурачить? Этот вопрос проходиткрасной нитью практически через всю пьесу. Любопытный ответ на него даетнемецкий исследователь литературы Эрих Ауэрбах: «… Самый грубый обман… тоже,бывает, увенчивается успехом, и происходит это тогда, когда обманы исоблазны… удовлетворяют их [обманутых] тайные желания. Если Тартюфдает Оргону возможность удовлетворить его инстинктивную потребность — садистскимучить и терроризировать домашних, то Оргон за это и любит Тартюфа и за этоготов идти в его сети» [6:304].
Исаак Гликман видит причину маниакальной привязанности главысемьи к святоше в собственническом складе характера и эгоизме: «Как типичныйсобственник, Оргон нежил и холил свою “собственность”, набивал ей цену,поднимал ее престиж, расправлялся с теми, кто в той или иной форме посягал нанее» [9:166].
С другой стороны, Оргон воспитывался госпожой Пернель всуровых правилах богобоязни и подчинения авторитетам, одного из которых онузрел для себя в лице Тартюфа. Консерватизм и закоснелость взглядов и мышлениязастопоривают его способность здраво судить о вещах и давать им более или менееобъективную оценку. Ослепление Оргона настолько сильно, что даже грубыепромашки в словах и поведении Тартюфа, которые явственно противоречат самомупонятию о праведности (обжорство, сибаритство, хвастовство, жадность), неспособны запятнать того нисколько, Оргон всему находит объяснение и всяческиобеляет своего «святого».
Чтобы пелена спала с его глаз, Оргону нужно было воочиюубедиться в правоте всех домашних. Он «прозрел» так же стремительно, как ранеепопался в расставленные Тартюфом сети. Иллюзия рассеялась — не поверить своимсобственным ушам и глазам Оргон не мог. И если он после этого обретает трезвыйвзгляд на мир, то его матери потребовалось еще большее потрясение, чтобыувидеть истинное лицо подлого мошенника.
Мольер не объясняет причину фанатичной преданности ОргонаТартюфу, вероятно, потому что это несущественно. Оргон нужен комедии для того,чтобы на его фоне стал еще отчетливей и резче образ главного героя, а точнее —его ведущая черта характера.
Демократизм и народность комедииособенно ярко выразились в прекрасном образе горничной Дорины. Можно сказать,что она является главным действующим лицом первых двух актов. Дорина не простовесела и остроумна, она проницательна — ее не обмануть показной праведностью.Она превосходно разбирается в человеческой натуре, и сразу разглядела истинноелицо святоши. Острая на язычок, девушка привыкла свободно, не слишком подбираявыражения, высказываться о том, что ее занимает. Дорина первая раскрываетзрителям отталкивающий характер главного героя, причем делает это настолькоживо и ярко, что ни у кого более не остается никаких сомнений на его счет,несмотря на пламенную речь госпожи Пернель.
Дорина — наиболее непримиримый враг Тартюфа; она дерзко, внасмешливо-язвительном тоне нападает и на самого святошу, и на всех, кто емупотакает. В ее речах звучит здравый человеческий рассудок, замешанный набогатом жизненном опыте. Но Дорина не только говорит, она активно помогаетпротиводействовать каверзам пройдохи, вмешивается в назревающие неуместныеконфликты и направляет их в нужное русло. По некоторым намекам в пьесе можнопредположить, что именно она является автором идеи, которую вскоре осуществляетЭльмира.
Зачем комедии нужна Дорина? Природная сдержанность ивоспитание не позволяют остальным персонажам высказать вслух определенные вещитак же свободно и непосредственно, как это делает служанка. А между тем этивещи должны быть сказаны, ибо в них заложена истина, да и просто потому, чтоони смешны.
Вместе с Дориной Тартюфаразоблачает и Клеант. Его называют «рупором идей автора»: считается, чтопосредством него Мольер прибегает к авторской оценке освещаемой проблемы.Однако не все критики разделяют это мнение. Исаак Гликман осуждает Клеанта зато, что в пятом акте он «из чувства страха ищет способов примирения сдоносчиком во Христе, а в финале высказывает пожелание, “чтоб он исправился,поняв свой грех великий”» [9:177]. Клеант терпимее, чем Дорина или Дамис. Онготов пойти на компромисс со святошей, чтобы отвести опасность, нависшую над Оргоном,словно дамоклов меч, из-за злополучной шкатулки. В активности он, бесспорно,уступает Дорине — он в основном взывает к рассудку Оргона и совести Тартюфа,красноречиво обличает всех, кто «приспособил меч веры для разбоя, с молитвоюверша преступные дела». Здесь можно скорее согласиться с тем, что устамиКлеанта действительно говорит сам Мольер. В комедии Клеант выступает в ролибездействующего резонера, правдолюбца и защитника гуманистических идей. Егомонологи, обращенные к Оргону и Тартюфу, полны такого возмущения и протеста,такой иронии и философской глубины, что Клеант оказывается самымглубокомыслящим и просвещенным персонажем комедии. Он широко смотрит на жизнь иценит, прежде всего, поступки людей, а не лицемерные слова.
Образ Эльмиры сложнее образа Оргона или Тартюфа, хотя быпотому что она — женщина. В пьесах Мольер особенно подчеркивает необъяснимую,загадочную сторону женского образа, и в этом плане Эльмира — несомненно вершинатворения драматурга. Первую оценку ее характера мы слышим из уст возмущеннойгоспожи Пернель: «Вы расточительны. Одеты, как принцесса». Она не довольна тем,что молодая хозяйка, пользуясь своим влиянием на мужа, изменила в домерешительно все — начиная от обстановки и заканчивая старым, привычным укладомжизни. Теперь здесь царит атмосфера праздника и веселья, дом гудит отнепрекращающихся балов и наплыва гостей. Может быть, Эльмира немноголегкомысленна и неравнодушна к красивым нарядам и к таким радостям жизни, какбалы и шумное общество, но это не мешает домашним любить ее, уважать иразделять ее отношение к жизни. В своем легкомыслии она не превышает меру ивсегда ведет себя с умом и спокойным достоинством. Когда над спокойствием исчастьем ее семьи нависнет угроза в лице Тартюфа, именно Эльмира возьметсяотвести ее, пустив в ход все свое умение очаровывать.
Ее образ выходит на первый план в третьем акте. Ни с кем несоветуясь и никого не предупредив, Эльмира назначает Тартюфу свидание. Онапрекрасно знает, что подлый проходимец в нее влюблен, она также вполне осознаетвласть, которую дает ей эта любовь. Эльмира собирается сыграть на ней — то естьиспользовать против обманщика его же оружие. Виртуозная кокетка, она блестящеисполняет свою роль, и Тартюф, не почувствовав подвоха, попадается на ееудочку. С его уст слетают слова, полные страсти. Иная замужняя дама было быоскорблена, возмущена до глубины души, даже напугана ими. Но Эльмира сделана издругого теста. Спокойным, слегка насмешливым тоном она ему отвечает:
«Признанье пылкое… Но, как онони лестно,
Боюсь, что ваша речь немного…неуместна.
А я-то думала до нынешнего дня,
Что ваша набожность — надежнаяброня
От искусов мирских, надежнаяплотина...
Тартюф:
Как я ни набожен, но все же я —мужчина»[4],
— восклицает Тартюф… и сбрасываетмаску. Эльмира добилась своего. Без маски он ничтожен, он в полной ее власти.И, кто знает? Может, ей удалось бы довести задуманное до логического ипобедного конца, если бы так некстати не вмешался сгорающий от негодованияДамис.
Перенесемся в четвертый акт. Здесь ситуация критическиобострена: Оргон еще более слеп, чем прежде, Тартюф еще более могущественен, аМариана, Валер, Дорина, Дамис и Клеант — в еще большем отчаянии. Чтобы спастисвою семью, Эльмира решает возобновить фарс, но на этот раз беспримерный посвоей дерзости и риску. Она назначает подлецу второе свидание и делает вид, чтоотвечает на его чувства — прилагая немалые усилия, чтобы преодолеть отвращениеи не вызвать подозрения. Ее главная задача — выудить у Тартюфа признание,которое должен услышать Оргон, сидящий под столом. Эльмира уверена в себе, всвоей силе, она снова играет, использует весь арсенал женских хитростей, и,наконец, сама признается в несуществующих чувствах человеку, которого онапрезирает. Если Эльмира и бросает ему слова «Чтоб не пришлось сердечный пламеньсвой вам надвое делить — меж мною и другой», то лишь в полной уверенности, чтоони заставят негодяя сорвать маску вновь.
Однако она забыла о подозрительности и похотливости Тартюфа.Ему не достаточно одних слов, ему нужны доказательства более «вещественные».Эльмира угодила в собственную ловушку! Она тщетно призывает на помощь мужа,кашляет, стучит по столу — он будто бы ничего не слышит. Зато Тартюф начинаетдействовать все настойчивее и нахальнее. Эльмира в растерянности; попав в стольщекотливое положение, она лихорадочно ищет способ защиты от его домоганий,пробует новые и новые уловки и предлоги, уже на словах намекает мужу, что порапрекращать этот опасный спектакль. И, как часто бывает, в самый последниймомент она находится: отправляет Тартюфа прочь из комнаты якобы проверить, нетли кого за дверью. Едва он вышел, как Эльмира взрывается насмешливым сарказмомв адрес Оргона: «Вы вылезли? Уже? Не рано ли?»[5] и т. д.
На этой великолепной комической мизансцене исчерпываетсяроль одного из самых оригинальных образов, созданных Мольером.2.3Образ Тартюфа
Тартюф, главное действующее лицо комедии, являетсясобирательным образом, олицетворяющим все «Общество святых даров». Об этом яркосвидетельствуют определенные детали: это и маска святости, которой онприкрывается, выдавая себя за обедневшего дворянина, и его секретные связи ссудом и по