Архангельская А. В.
СамуилЕмельянович Петровский-Ситнианович (Симеон – имя, полученное им при пострижениив монахи) – первый профессиональный русский поэт и драматург, зачинатель сразудвух литературных родов в русской литературе и создатель первых образцов вобласти силлабической книжной поэзии и театра. Родился он в Полоцке и получилобразование в Киево-Могилянской коллегии – тогда самом крупном центреправославного гуманитарного и богословского образования. В 1656 г. он принялмонашество и стал учителем в братском училище полоцкого Богоявленскогомонастыря. В июле того же года в Полоцк приехал московский государь АлексейМихайлович, и 12 отроков братской школы во главе с Симеоном Полоцким встретилиего приветственными виршами, прославлявшими воссоединение Украины и Белоруссиис Россией. Так молодой учитель впервые обратил на себя внимание царя.
Вянваре 1660 г. Симеон прибыл в Москву в свите настоятеля Богоявленскогомонастыря. Его ученики прочитали «стиси краесогласные» (т. е.рифмованные стихи), воспевающие царскую семью. После возобновления в 1661 г.русско-польской войны и очередного взятия Полоцка поляками Симеон счел за благоокончательно переселиться в Москву, где обучал латинскому языку (а может быть идругим предметам) молодых подьячих Тайного приказа, с 1667 г. стал учителемнаследника царевича Алексея, а позднее – царевича Федора.
ВМоскве Симеон Полоцкий очень много писал. Как вспоминал его ученик и другСильвестр Медведев, «на всякий же день име залог писати в пол-десть пополтетради, а писание его бе зело мелко и уписисто». Писал он стихи,проповеди, много переводил с польского и латинского, пробовал писать длятеатра.
Всялитературная деятельность Симеона Полоцкого – он не без оснований придавал ейбольшое общественное значение – направлялась одним отчетливо выраженнымстремлением: внести и свой вклад в дело русского просвещения. В этот период вразличных слоях московской интеллигенции оживленно обсуждался казавшийсяглавным для дальнейшего общественного развития вопрос — «учиться ли намполезнее грамматики, риторики или, не учася сим хитростем, в простоте Богуугождати, и котораго языка учитися нам, славянам, потребнее и полезнее – латинскаоили греческаго». Симеон Полоцкий в этом споре безоговорочно примкнул клагерю сторонников «грамматики» и латинского языка. Вопрос этот оченьскоро перерос в другой – о путях дальнейшего развития русского просвещения.
Симеонсчитал чрезвычайно важной задачей развитие в Российском государстве школьногообразования. Он считал, что надо строить училища, «стяжати» учителей,и даже составил свой проект устава Академии. По замыслу Симе-она, она должнабыла быть организована по типу Киево-Могилянской, но со значительно расширеннойпрограммой преподавания отдельных наук. Устав Симеона Полоцкого предусматривализучение учащимися всего круга «свободных» наук, гражданских идуховных, начиная от грамматики и пиитики и заканчивая философией и богословием.Устав предусматривал также «учения правосудия духовного и мирского»,т. е. церковного и гражданского права. В Академии должны были систематическипреподаваться 4 языка: славянский, греческий, латинский и польский.
Неменьшее просветительское значение придавал Симеон Полоцкий и развитию в Русскомгосударстве книгопечатания. В конце 1678 г. он с разрешения царя ФедораАлексеевича организовал в Кремле типографию. Эта так называемая«верхняя», превосходно оборудованная типография находилась в полном ибесконтрольном его ведении; тогдашний патриарх московский Иоаким сетовал на то,что Симеон «дерзал» печатать там книги даже без его, патриарха,благословения. К работе в «верхней» типографии Симеону удалосьпривлечь лучшие силы: крупнейшего русского художника того времени СимонаУшакова, и лучшего мастера книжной гравюры Афанасия Трухменского.
Итак,как отмечают исследователи, в последней трети XVII в. в России складываетсялитературная община со всеми признаками корпоративности, нечто вродеписательского кружка, члены которого связаны друг с другом – приятельскими илислужебными отношениями, враждой или дружбой, материально или профессионально.Именно в этом кружке выработался особый писательский тип, который господствовалв высокой русской словесности примерно в течение полувека. Основал эту общинуСимеон Полоцкий, из его непосредственных учеников на литературном поприщеособенно деятельно подвизался Сильвестр Медведев, видными членами корпорациидолжно считать Кариона Истомина, Мардария Хоникова, макарьевского архимандритаТихона, позднее – Димитрия Ростовского и Стефана Яворского. Общая черта длявсех членов писательской группы – принадлежность к монашеству. Оно не всегдабыло самоцелью, оно часто служило лишь средством. Сложившиеся в течениестолетий законы литературного быта приводили человека, который посвятил себялитературе, за монастырские стены. Древняя Русь, как пишут историки литературы,в этом отношении не составляла исключения – таким же законам подчинялась иевропейская писательская среда.
Створчеством Симеона Полоцкго обычно связывают вопрос о возникновении в русскойлитературе стиля барокко. Барокко как литературный стиль, как известно,определяется не только совокупностью формальных признаков, но и своейисторико-культурной ролью, своим положением между Ренессансом и классицизмом.Поэтому главное отличие того стиля, который называют русским барокко, отзападноевропейского заключается в том, что в России не было стадии Ренессанса.Если в европейских странах барокко пришло на смену Ренессансу и проявилось вчастичном возвращении к средневековым принципам в стиле и мировоззрении, торусское барокко не возвращалось к средневековым традициям, а подхватило их иукрепилось на них. Поэтому выделяемые как отличительные признаки стиля барокковитиеватость, «плетение словес», любовь к контрастам, формальныеувлечения, идея «суеты сует» всего существующего, хронологическаяпоучительность и многое другое – все это не «возродилось» в русскойлитературе XVII столетия, а явилось продолжением своих местных тра-диций.
Какписали исследователи русской литературы, барочная культура рус-ских силлабиковпровинциальна, а всякий провинциализм может принимать ли-бо крайние формы,либо, напротив, формы облегчения. Московские поэты предпочитали уклоняться открайностей, смягчать барочную мятежность и экзальтацию.
Стильбарокко как бы собирал и «коллекционировал» сюжеты и темы. Он былзаинтересован в их разнообразии, замысловатости, но не в глубине изображения.Внутренняя жизнь человека интересовала писателя барокко только в ее внешнихпроявлениях. Быт и пейзаж присутствуют, но чистые и прибранные, по преимуществубогатые и узорчатые, многопредметные, как бы лишенные признаков времени инациональной принадлежности.
Действительностьизображается в произведениях барокко более разносторонне, чем в предшествующихсредневековых торжественных и официальных стилях. Человек живописуется в своихсвязях со средой и бытом, с другими людьми, вступает с ними в «ансамблевыегруппы». В отличие от человека в других официальных стилях, «человек барокко»соизмерим читателю, но некоторые достижения, уже накопленные перед тем врусской литературе, в этом стиле утрачены. Движение вперед почти всегда связанос некоторыми невознаградимыми утратами, и эти утраты особенно часты тогда,когда литература обращается к чужому опыту.
Излюбленныйприем барочных писателей – аллегория. В произведениях ощущается обостренноеощущение противоречивости мира, а с другой стороны – стремление воспроизвестижизненные явления в их динамике, текучести, переходах. Одна из любимых тем –тема непостоянства счастья, шаткости жизненных ценностей, всесилия рока ислучая. На уровне стиля – повышенная экспрессивность и тяготеющая к патетикеэмоциональность.
Симеонпринес в Россию новую, барочную концепцию писательского тру-да и старался ейследовать не только теоретически, но и практически, всем сво-им творчеством.Согласно этой концепции, писательский труд – это личный нравственный подвиг,подвиг творца: как Бог Словом сотворил мир, так и писатель творитхудожественный мир поэтическим словом. Таким образом, поэзия (и вообщелитература) благословенна свыше и состоит в отождествлении Слова Божия и словакак первоэлемента словесности. Будучи невысокого мнения о древнерусскойкнижности, Симеон, человек европейски образованный, мыслил себя первым русским писателем,основоположником, творцом новой русской словесной культуры. Но он прекраснопонимал и то, что для нее нужны новые читатели, способные ее воспринять иоценить. Этим также объясняется его необыкновенная творческая активность.Стремясь воспитать таких читателей, Симеон буквально насыщал быт царского двораи столичной аристократии силлабическими виршами. В праздничные дни публичноисполнялись его стихотворения в жанрах «декламации» и«диалога», причем чтецами выступали и сам автор, и специально обученныеотроки. Публично исполнялись также «приветства» — панегирики. Симеонстарался использовать каждый мало-мальски подходящий случай, когда казалосьуместным произнести речь в стихах. Он сочинял такие речи и для себя, и длядругих – по заказу или в подарок. Они звучали на царских парадных обедах, вбоярских хоромах и в церквах в дни храмовых праздников.
СимеонПолоцкий оставил после себя несколько десятков тысяч стихотворных строчек.Центральными его произведениями стали сборник панегирических «стихов на случай»«Рифмологион»,стихотворное переложение библейских псалмов «Псалтырь рифмотворная» иоставшийся рукописным огромный сборник «Вертоград многоцветный».
СимеонПолоцкий принес в русскую литературу силлабическую систему стихосложения,позаимствованную им из польской поэзии. Организующим принципом этой поэзии былоравное количество слогов в рифмующихся строчках, что было органично дляпольского языка, имеющего фиксированное ударение на предпоследнем слоге. Изтрадиции польского силлабического стихотворства была позаимствована и женскаярифма. То, что Симеон Полоцкий стремился как можно больше изъясняться стихами,само по себе также свидетельствовало о барочном характере его творчества: такимобразом он стремился сделать литературное произведение странным, необычным,отличным от привычных речевых конструкций. Стихи Симеона Полоцкого отчетливопротивостояли и прозе бытовой повседневности, и прозаической древнерусскойлитературной традиции. Именно эта вычурность, необычность силлабическойпоэтической системы стала осознаваться как недостаток реформаторами русскогостиха в 30-х гг. XVIII в., когда эпоха барокко уже ушла в прошлое.
Центральноепроизведение Симеона Полоцкого – сборник«Вертоград многоцветный»(1677–1678). В соответствии с барочной концепцией творчества, сборник этотдолжен был одновременно и развлекать, и поучать читателя, т. е. он являлсяодновременно и занимательным чтением и своеобразной энциклопедией. Такойзамысел определил композиционное построение сборника: весь материал былраспределен по тематическим рубрикам в алфавитном порядке названий. Всодержательном, тематическом, жанровом и стилевом плане «Вертоград»характеризует прежде всего барочная пестрота. Перед читателем предстаютисторические деятели прошлого: Цезарь, Август, Александр, Диоген, Карл Великий;экзотические животные, иногда вымышленные: птица-феникс, плачущий крокодил,страус, осмысляемые в аллегорической традиции древне-русских«физиологов», драгоценные камни, христианские символы, нравственныесвойства и т. д. Справедливо замечание И.П. Еремина, говорившего о«Вертограде» как о «своеобразном музее», «на витринахкоторого… выставлено для обозрения все основное, что успел Симеон, библиофили начетчик, любитель разных „раритетов“ и „куриозов“,собрать в течение своей жизни у себя в памяти».
Всборник вошли самые разнообразны в жанровом отношении («подобия»,«образы», «присловия», «толкования»,«епитафии», «образов подписания», «повести»,«увещания», «обличения») и в отношении объема (откоротеньких двустиший до громоздких «поэм» в несколько сот стиховкаждая) произведения.
Сравнительнобольшое место в составе сборника занимают стихотворения, посвященныеобщественно-политической проблематике. Сюда относится стихотворение«Гражданство», где Симеон Полоцкий устами ряда прославленных философовдревности подробно характеризует все те основания человеческого гражданскогообщежития, которые «крепят государства, чинна и славна содееваютцарства», говорит о гражданских добродетелях каждого человека, онеобходимости правителям соблюдать установленные в стране законы, о труде какобязательной основе всякого благоустроенного общества и т. д.
Сюдаже должен быть отнесен и обширный цикл стихотворений Симеона Полоцкого,назначение которых заключалось в том, чтобы наглядно показать читателю, что такоеидеальный правитель и что такое правитель-тиран (слово «тиран» в этомименно его значении «дурного, жестокого царя» ввел в русскую поэзию,как отмечают исследователи, впервые именно Симеон Полоцкий). Идеальныйправитель в изображении Симеона полон смирения, никогда не забывает онепрочности человеческого счастья. Он всегда и во всем являет собой пример дляподданных: он трудится на благо общества, он строг и требователен и в то жевремя милостив и справедлив, он ревностно заботится о просвещении своего народа,он страж законности и порядка в стране. Тиран же никогда не заботится огражданской потребе, обременяет поданных налогами и поборами, жесток имстителен, несправедлив и своеволен.
Некоторыестихотворения сборника тоже построены по примеру такого барочного музея.Стихотворение «Купецтво» представляет читателю галерею пороков,которыми оказывается заражен «чин купецкий», а «Монах»изображает пороки монашествующих. И то и другое стихотворение заканчиваютсяпатетическим обращением автора к представителям изображаемого сословия спризывом исправиться, а праведная жизнь в обоих случаях является залогомнебесного блаженства. В данном случае перед нами – яркий образец трансформациижанра церковной проповеди («поучения») в новой – стихотворной – форме.
Барочныйвзгляд на мир предполагал возможность метафоры «мир – книга», оченьблизкой Симеону Полоцкому, приравнивавшему поэтическое творчество к актуТворения. В одном из стихотворений «Вертограда многоцветного» этаметафора отчетливо декларируется:
Мирсей приукрашенный – книга есть велика,
ежесловом написал всяческих Владыка.
Пятьлистов препространных в ней ся обретают,
яжечюдна писмена в себе заключают.
Первыйже лист есть небо, на нем же светила,
якописмена, Божия крепость положила.
Вторыйлист огнь стихийный под небом высоко
внем яко Писание силу да зрит око.
Третийлист преширокий аер мощно звати,
нанем дождь, снег, облаки и птицы читати.
Четвертыйлист – сонм водный в нем ся обретает,
втом животных множество удобь ся читает.
Последнийлист есть земля с древесы, с травами,
скрушцы и с животными, яко с письменами.
Этот«музей раритетов» отражает несколько основополагающих мотивов барокко– прежде всего, идею о «пестроте» мира, о переменчивости сущего, атакже тягу к сенсационности. Однако главная особенность «музеяраритетов» в том, что это музей словесности. Развитие культуры впредставлении Симеона Полоцкого – это нечто вроде словесной процессии, парадаслов. На первый взгляд, в этой процессии участвуют и вещи. Но сфинкс исаламандра, феникс и сирена, пеликан и кентавр, магнит и янтарь сами по себеСимеона Полоцкого не интересуют. Интересна их умопостигаемая сущность, скрытоев них Слово – ибо оно есть главный элемент культуры.
Бароккопредполагало любовь к парадоксам, к взаимоисключающим вещам, к остроумномуразрешению, казалось бы, неразрешимых противоречий. Эти черты можно видеть встихотворении «Вино». Оно начинается с парадокса автор не знает,хвалить или хулить вино, т. к. оно, с одной стороны, «полезно силамплоти», с другой – будит в человеке «вредныя страсти». Ответ напостав-ленный вопрос оказывается остроумным снятием противоречия: «добромало пити». Более того, в полном соответствии с поэтикой барокко, этотостроумный ответ не является изобретением автора, а тоже часть его «музеяраритетов», т. к принадлежит известному герою прошлого: «Сей ПавелТимофею здравый совет даше». На остроумном ответе морского разбойникаДионида Александру Македонскому построено стихотворение «Разбойник»:
… Якоедным разбиваю
Кораблем,за то злу титлу ношаю,
Разбойникамя люди именуют,
Тебеже царя обычно титулуют,
Якомногими полки брань твориши,
Морем,землею вся люди плениши.
Остроумныйответ выполняет роль аргумента в споре, причем аргумента решающего:
Царь,слышав ответ, дерзости дивися,
Обачесердцем нань не разъярися,
Обличениеоному простил есть,
Близправды быти слово разсудил есть.
Целыйряд произведений сборника «Вертоград многоцветный» предвосхищает жанрбасни (притчи) в классицистической литературе. В качестве примера можнопривести стихотворение «Жабы послушливыя». Сначала Симеонрассказывает сюжетный анекдот о том, как в некотором монастыре, находившемсярядом с болотом, «многи жабы… воплем своим досаждаху молящымсяиноком». Один из братьев, посланный начальником ради смеха приказать жабамзамолчать, действительно утихомиривает их именем Христовым: «Оттоле гласатамо жаб не бе слышати». Из этого анекдота следует «мораль»: также, как некогда жабы, ныне люди (особенно женщины) часто болтают в церкви вовремя службы. И стихотворение заканчивается призывом к ним:
Тщитесяубо, бабы, жабы подражати,
Вовремя жертв духовных глас свой удержати.
Всвязи с этим интересно рассмотреть вопрос о специфике именно барочной басни.Она недаром становится одним из ведущих в литературе барокко жанров: в чем-тоона аналогична любимой барочными писателями изобразительной эмблеме (структураэмблемы «изображение – надпись – подпись» оказывается тождественнойструктуре басни «сюжет – заглавие – мораль»). Ярким примером барочнойбасни может служить обработка Симеоном Полоцким эзоповской басни«Рыбак» в стихотворении «Труба». Сюжет о незадачливомрыбаке, отправившемся ловить рыбу и играющем на берегу моря на флейте, уСимеона оказывается пророчеством о конце мира: рыбак, играющий на флейте — Бог,возвещающий о начале Страшного суда; рыбы, которые не спешат выпрыгивать наберег, — грешники, стремящиеся избежать кары и все-таки извлекаемые «набрег суда», тогда как басня Эзопа всего лишь относится к тем, кто делаетвсе невпопад.
Ив поэтических сборниках, и в драматургии Симеона Полоцкого наиболее отчетливоотразились барочные веяния, проникающие в русскую литературу во второй половинеXVII столетия. При этом надо иметь в виду, что русское барокко, отразившееся впоэтической практике поэтов-силлабиков, в том числе и их учителя Симеона Полоцкого,достаточно существенно отличалось от европейского. А.М. Панченко говорил преждевсего об «умеренности» как отличительной особенности русского типабарокко. Чуждое решительных крайностей, избегающее описаний загробных ужасов ипредсмертных мучений, русское барокко лишено мятежности и экзальтированности.Парадоксальным образом «силлабики, воспитанные в европейской школе, вопределенном смысле менее барочны, чем их современники-расколоучители,генетически с барокко никак не связанные. В произведениях последних мы находимтого трагического максималиста, всякую минуту готового к подвигу духа и плоти,который напоминает нам европейца времен Тридцатилетней войны. Силлабики же –это медлительные просветители, уверенные в могуществе собственного разума».
Список литературы
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.portal-slovo.ru/