связи с национальными задачами племен, населяющихРоссию»
Никитин О.В.
Хрестоматийный облик А.А. Шахматова, известный многим еще со студенческой скамьи, не укладывается впривычное понимание «классика», каким он не стремился быть и никогда об этомдумал. А. А. Шахматов не являлся сторонним наблюдателем в науке, а был еенеотъемлемой частью и, если угодно, духовным камертоном Императорской Академиинаук рубежа XIX–XX вв.
Биография ученого не разизлагалась отечественными исследователями, и, быть может, в силу определенныхобстоятельств каждый раз менялись акценты: то Алексея Александровичаприписывали к контрреволюционерам, то называли его метод исследованияформальным, нередко необоснованно критикуя его труды. Сейчас, когда, казалосьбы, время нам дает шанс корректно отнестись ко всему сделанному им, почему-товсе меньше и меньше появляется работ о самом ученом, приоткрывающих затертыйоблик великого соотечественника и смиренного труженика русской науки [2]. То жеотчасти наблюдается и в области исследования его научного наследия, которое, смеемзаметить, еще многих и многих старательных тружеников может одарить редкой всвоей новизне мыслью, яркими гипотезами да и просто обратить наше внимание нате стороны научного и человеческого мироощущения А.А. Шахматова, которые до сихпор не были поняты и оценены.
Публикуемая на страницахпортала www.portal-slovo.ru неизвестная статья ученого как раз, мы полагаем, удивительноточно и проблемно раскрывает мир исканий и тревог предреволюционного времени, особеннозанимавших его ум и сердце в неспокойные 1910-е годы. Именно в это время даже внаучных трудах А. А. Шахматова ощущается стремление уйти в глубиныисторического прошлого не только для того, чтобы исследовать язык наших предков,но прежде всего с общественной целью — понять, как и при каких историческихобстоятельствах зарождался остов восточнославянской народности, по каким путямона развивалась в древний период и в Средневековье, что способствовалосближению и что, наоборот, отталкивало ее родственные ветви — украинскую ибелорусскую. Все это и многое другое ученый решал на страницах своихлингвистических трудов, которые теперь, в начале XXI в., можно назвать вкакой-то мере историческим пророчеством А. А. Шахматова.
Так, в 1915 г. выходит объемный труд академика «Очерк древнейшего периода истории русского языка». В это жевремя появляются в печати статьи и переводы славистической проблематики: «Квопросу о древнейших славяно-кельтских отношениях», «Заметки к древнейшейистории русской церковной жизни» и др. А последняя прижизненная книга ученого«Древнейшие судьбы русского племени» (Пг., 1919) как бы подытожила раздумья надглубокой и важной проблемой становления и развития русской нации. В этой работеА. А. Шахматов особо подчеркивает «державность славянского элемента в русскомгосударстве» [3] прошлых времен, которая способствовала объединению севера июга и складыванию единого этнографического, этнокультурного и этнополитическогоцелого.
Но не только в научныхтрудах ученый пытался воплотить мечту великорусов о едином Отечестве, оторжестве славянского братства. Он плодотворно занимался просветительской иорганизаторской деятельностью и в Академии, и в вузах России, в научныхобществах и собраниях. В начале 1900-х гг. А. А. Шахматов вместе с другимиизвестными учеными из славянских государств стал одним из организаторов Союзаславянских академий. В предложенном им Проекте Устава ученый так сформулировалосновные задачи и цели объединительного по своей сути общеславянского органа:«Мысль организовать Союз славянских академий и ученых обществ явиласьпоследствием того убеждения, что для разрешения некоторых научных задачсовершенно необходимо сосредоточить на них внимание и совокупные усилия ученыхспециалистов всех славянских народностей. Но славянствообъединяется не только своим доисторическим прошлым. Многие ветви его в началеисторической своей жизни попали под общие культурные влияния, давшие общеенаправление дальнейшему развитию этих славянский народностей. Здесь,между прочим, имеется в виду и тот для данного дела в высшей степени важныйфакт, что взаимные сношения между славянами создавали иногда широкое духовноеобщение между ними, приводившее к одной общей литературе и к одному общему вглавных чертах литературному языку» [4].
Представляемая статьяотражает еще одну сторону общественных интересов ученого: он осознает всютрагичность сложившейся ситуации на территории восточнославянских народов ипредостерегает будущее поколение от возможных ошибок в национальных проблемах, которыенельзя решать без знания исторического опыта.
В публикуемой статьеглавным предметом своего внимания А. А. Шахматов объявляет великорусскуюнародность и те «сепаратистические» настроения, которые кроются в «племенах», населяющихРоссию и стремящихся расчленить ее на части, уничтожить и погубить некогдаединое славянское (и не только) пространство.
А. А. Шахматов начинаетсвой обзор со времени крещения Руси и последовательно излагает обстоятельства, приведшиек созданию единого восточнославянского государства, укрепления его позиций.Ученый доводит свой историко-культурный очерк до начала XX в. — противоречивогои неоднозначного периода в истории славянских народов. Он указывает на факты, отталкивающиеукраинцев и белорусов от России, говорит о характере национального самосознания,отмечает этнографические, социальные и языковые черты «общеславян». Многиемысли нашего великого соотечественника и сейчас заставляют задуматься об этихпроблемах. Так, например, он пишет: «Пусть каждый великорус содрогнется передмыслью дать этим малорусам и белорусам антирусское направление; это рыть могилусебе, своему государству и своей национальности; мы сильны своим единством(выделено нами. — О. Н.), без него мы станем добычей других, более сильныхнародов становления восточнославянского государства».
При оценке событий началаXX в. А. А. Шахматов обращается к богатому историческому опыту Руси–России, которыйскладывался в том числе и из признания местных обычаев, прямо говорит о еегосударственных интересах и приоритетах, пытается осмыслить и оценить ошибки врешении национальных проблем и — главное — предлагает пути дальнейшего развитиястраны, выдвигает действенные задачи для созидания будущего единства.
Можно предположить, что всилу сложившихся обстоятельств и личной судьбы А. А. Шахматов находился поднекоторым влиянием идеи общеславянского единства, но в то же время отчетливопонимал хрупкость этого континента, многочисленные противоречия, раздирающиеего изнутри. Но как философ-идеалист, идеалист в лучшем смысле этого слова онвсе же не оставлял надежды на торжество разума над хаосом, а как практикстарался делать все, чтобы разъяснить и наглядно показать имеющиесяпротиворечия, тем самым как бы заставляя задуматься и нас о будущих судьбахРоссии.
Будучи увлеченным исследователем-архивистоми в то же время практиком, вдумчивым лектором и внимательным собеседником, известными уважаемым человеком, А. А. Шахматов все же оставался в тени официальнойакадемичности и сторонился приемов и банкетов, оставаясь в миру скромным и чуткимправдоискателем, верным традициям любимой им Родины. После его смерти проф. В.Н. Щепкин очень точно подметил свойство А. А. Шахматова, идущее от еговнутренней сути, от всего строя его духовной деятельности. «Шахматов, — писалон, — в сфере славянорусской (так в тексте. — О. Н.) филологии оказалсяруководящей социальной личностью, какие типичны для духовного развитиясплоченных и сознательно организованных наций. В славянском мире этоткультурный феномен особенно свойствен духовному развитию интеллигентногочешского народа. В бюрократической, духовно обезличенной и несорганизованнойРоссии появление такой значительной социальной личности было счастливейшим иредчайшим исключением» [5].
«Легендарный мальчик» —так назвал В. М. Истрин А. А. Шахматова в статье, посвященной памяти ученого[6]. Но не внешние качества и присущую теперь многим нынешним деятелям«значительность» имел в виду коллега А. А. Шахматова, а нравственный обликэтого мужественного человека. Сам он как-то ответил на поставленный им же главнейшийвопрос (и, думается, в этом признании Алексея Александровича кроется глубиннаясила и гармония души нашего славного соотечественника): «В чем смысл жизни?» —«Во всестороннем развитии духовной жизни человека: его воли, его ума и чувства»[7].
Последние письма АлексеяАлександровича своему близкому другу и соратнику Д. Н. Ушакову с особеннойпечалью дают представление о переживаемых им тяготах и лишениях. Зима 1920 годастала последней для А. А. Шахматова. Вот отрывок из письма от 11 января 1920 года:«Житье Ваше, как вижу, труднее моего, не скажу нашего, петербургского, т. к. вобщем здесь еще хуже, чем в Москве. Но я в казенной квартире, получаюдостаточное количество дров на плиту; от времени до времени, правда, вминим дозах могут топить две печи внизу (у нас ведь два этажа).Электрический свет в посл время стали давать от 6 до 12. Правда, мыне сытые, бедствуем из-за продуктов, но так или иначе до сих пор пробавлялись.Требуется на содержание громадная сумма денег. Достать деньгитрудно. Кроме увеличившегося жалованья, нас выручает продажа вещей. Но вещамскоро конец, их хватит разве на месяц. Чем будем жить дальше, не видно» [8].
В последние месяцы А. А.Шахматов был тих и кроток. Он не смирился судьбе и не покорился неимовернымтрудностям, но испытывал боль от происходившего и увиденного им.
Ознакомившись со статьей,мы, может быть, поймем, насколько прав он был, предупреждая нас еще задолго донаступившего «парада национальностей» и предлагая иной — земной путь, путь разумаи исторического опыта, к которому не суждено было прислушаться тогда. Услышимли мы его голос сейчас?
***
А. А. ШАХМАТОВ
«О ГОСУДАРСТВЕННЫХЗАДАЧАХ РУССКОГО НАРОДА В СВЯЗИ С НАЦИОНАЛЬНЫМИ ЗАДАЧАМИ ПЛЕМЕН, НАСЕЛЯЮЩИХРОССИЮ»
В настоящее время все настойчивееодна за другой выдвигаются задачи, подлежащие разрешению внутреннего нашего, домостроительства.Но, как нетрудно заметить, все эти задачи, с одной стороны, бледнеют, отступаютна задний план, а с другой, обостряются при встрече с вопросом национальным.Почти каждая народность, обитающая Россию, почувствовала, что наступает времясильнейшего испытания, которое потребует от нее напряжения всех ее умственных инравственных сил; господствующая народность русская насторожилась также в своюочередь; в сильном брожении, охватившем «инородцев», она чует опасность и длясебя и для созданного ею государства. Опасения высказываются не только в лагеретех, кто склонен видеть в «инородцах» врагов государства, чьим вожделениямборьба с «инородцами» соответствует больше, чем мирное государственноестроительство; опасения высказывает и тот, кто ставит своей непременной задачейсправедливое разрешение «инородческих» требований при условии охранения правгосподствующей народности русской; даже тот, кто при обсуждении сложной сетиотносящихся сюда интересов склонен прежде всего становиться на точку зрениягосударственную, понимает всю опасность, надвигающуюся на государство, еслибудет дан ход тем или иным центробежным, сепаратистическим стремлениям. Великойрусской народности предстоит великое испытание, и это чувствуется одинакововсеми ее представителями. И предстоящее ей испытание тем сильнее, что оногораздо более сложно, чем задачи, поставленные себе другими народностями, вошедшимив состав России: эти народности будут стремиться к осуществлению всего того, чтосохранит их индивидуальность, укрепит их самобытность, разовьет их национальноесамосознание. Между тем русской народности придется прежде всего, забыв онепосредственных нуждах, работать над разрешением этих требований: это можетпривести или к столкновению с интересами других народностей или к столкновениюс интересами государства. Русским людям необходимо разобраться во всех этихсложных требованиях, ограждая при этом взаимные интересы собственной народностии интересы государства. Эта сложная работа может быть исполнена только приодном условии: наличности твердой почвы, общего основания, одного руководящегоначала. Где же искать это основание, откуда исходить в предстоящей критическойи созидательной работе? Думаю, что русская народность должна поставить напервый план свои собственные национальные интересы и задачи. Уяснив их себе, ейне трудно будет стать на должную высоту при разрешении надвинувшихсягосударственных задач. И мне кажется, что работа сильно упростится, еслиискомое основание, т. е. интересы русской народности, будут признанытождественными с интересами русского государства, если окажется, что русскиенациональные интересы тождественны с русскими государственными интересами.Тогда выяснится, что при разрешении инородческих вопросов должно исходитьтолько из одного начала — начала государственного. Может ли быть сомнение в том,что действительно русские национальные интересы тождественны с интересамирусского государства, что величие русского государства, его рост, егомогущество должны быть отождествлены с величием, ростом могуществом русскойнародности? Эта народность создала государство; она вынесла на своих плечахтяжелый труд добывания земли, охраны ее от могущественных врагов, тысячелетнейборьбы на все фронты; ее кровью орошена на полях брани вся русская земля, ееусилиями создавались княжества и царства, ею при Петре I и Екатерине IIсоздалась империя в пределах, соответствующих почти всецело границам. И в этом государстве русская народность заняла первейшее значение.Неясно ли, что русская народность могла бы и должна была бы отождествить себя срусскою государственностью? Неясно ли, что в этом государстве ей не приходится своей отдельной национальной задачи? Всякий успехгосударственности — ее успех; идет ли дело о реформе суда и местных управ, стоитли на очереди вопрос о всеобщем обучении, выдвигаются ли реформы финансам иэкономиям — русская народность всюду должна выиграть бы права с государственнойточки зрения раз этих вопросов, ибо правилпостановка госуд жизни сближает с государствами все другиенародности, вход в его ; сближение же их наоснованиях, созданных русскими, превращение их в благодарграж русского государства, послужит возвеличению славе, могуществурусского племени. Я решаюсь утверждать, что национальный вопрос в России будетне так сложен и не так страшен для русской народности, как только русские людиотождествят свои национальные интересы с интересами государства и поймут, что[i] рус госуд они создадут ииз русских, и из инородцев, гордых своих русским именем граждан: и если русскийнарод признает, что его задачей не может быть соревнование на почве мелкихнациональных интересов с другими народностями России, что русскими гражданамион сделал инородцев не путем навязыв>ания> им своих русских особенностей,а путем осуществления великих задач, завещх ему его предками вобласти государственного строительства, если представитель русской народностивсе свои силы и все свое могущество направят именно на эту сторону, то ониокажутся действительно достойными того господства, которое выпало им в русскомгосударстве. Итак, задача, казавшаяся сложной, как будто упрощается: в моментнапряжения национализма на русских окраинах среди инородцев русской народности,как господствующей, надо заняться государственным строительством; эти онаупрочит свое господствующее положение и сохранит государство русским. Надоотодвинуть национальные вопросы на задний план, их разрешения надо ждать отработы над общими государственными задачами: сделав это, русские людиосуществляют все то, что сохранит индивидуальность русского народа, укрепит, егосамобытность, разовьет его национальное самосознанием; сделав это, русские людирасчистят себе путь для той работы, которая ведется самым напряженным образоминородцами, ибо заняться общими государственными задачами — это занятьсярусским национальным вопросом. Крепкое в основаниях своих государство не боитсяналичности в нем различных национальностей, как не боится и крупныхиндивидуальностей: и с этой стороны работа над укреплением государствавнутренними реформами поведет к естественному разрешению всяких инородческихвопросов. Напротив, втянуть государство в борьбу против национальностей илипротив — человеческой личности — это исказить самую идею государства; русскаянародность совершила бы преступление против всего своего прошлого, если быпоняла в этом смысле идейные задачи государства; она низвела бы при этом и себяна положение одной из борющихся народностей — и в результате ей пришлось бы нераз приносить неправильно понятые свои национальные интересы в жертву интересамгосударства, и это к великому ущербу для русского национального самосознания.Если русский народ дорожит своим господствующим положением, он не долженотделять своих национальных задач от задач государственных, он должен забыть омнимых опасностях, грозящих его народности, ибо для этой народности опаснотолько то, что грозит государству, как таковому.
Такое пониманиенациональных задач русского народа, такое разрешение национальных вопросов вРоссии встречается, однако, с затруднениями и осложнениями, способнымиподорвать все значение только что высказанных мыслей. Русское племя представленотремя отраслями, тесно связанными между собою и близостью языка, и общею верою,и вековою историей. Но есть какая-то сила, которая разъединяет эти отрасли: ужедавно заявили о своей обособленности малорусы, у них оказались свои особенные, местныеинтересы, чуждые великорусам и даже направленные против них; не так давнораздался голос белорусов, отстаивающих свою народность не только от поляков, нои от великорусов. Последние озадачены этими проявлениями самобытности двухдругих русских племен и даже в лице лучших свих представителей склонны видетьздесь вредные для государственного единства сепаратистические стремления.Словом, в русской семье не оказывается единства: мы видим настойчивоестремление малорусов и белорусов, в лице нарождающейся у них интеллигенции, противопоставитьодному общему национальному сознанию свои обособленные интересы. Где же тарусская народность, о которой мы говорили выше и которую хотели признатьестественною носительницей и представительницей государственных интересов.Признаем ли мы такою русскою народностью только великорусскую. Не будет ли этопризнание тяжким преступлением против государства, созданного и выношенноговсем русским племенем в его совокупности. Решение объявить «инородцами»малорусов и белорусов не умалит ли самое значение русской народности в нашемгосударстве, вводя его в сравнительно тесные пределы Московского государстваXVI–XVII вв.? Словом — как нам, пока еще не потерявшим способностирассматривать вопросы с точки зрения государственных, а не наших великорусскихплеменных интересов, как нам отнестись к национальному движению малорусов ибелорусов, несомненно разрастающемуся и все более крепнущему? Вот ряд вопросов,требующих повседневного разрешения. И выдвигает эти вопросы не теоретическаямысль и не мудрствования досужих ученых или публицистов — они выдвинуты ипоставлены ребром самою жизнью. Совершенно ясно, что пред этими вопросамибледнеют всякие другие национальные вопросы. Русскую семью желательнопротивопоставить иным народностям во всем ее составе. Но если окажется, что вней нет согласия, что сама она не едина, то придется уяснить себе, какдостигнуть этого единства, этого согласия, без которого действительно Россияокажется не русским государством.
Может ли бытькакое-нибудь сомнение в том, что малорусы, белорусы и великорусы члены однойобщей русской[ii] семьи. Самый скептический ум не станет этого отрицать. Новыводы из этого очевидного и не трактующего сам по себе доказательстваположения могут быть весьма различны в зависимости от того, как пониматьединство русской семьи и как связать с ним сужение обособленных русскихнародностей. Русская народность была едина в далеком прошлом; эпоха, когдарусское племя составляло одно целое, лишь незначительно расходившись внекоторых своих частях, относится к доисторическому времени. Свидетельствонауки не оставляет никакого сомнения в том, что эта эпоха была весьмапродолжительна; отколовшись от общеславянской семьи языков, также некогдаединой и нераздельной, русское племя жило одной общею жизнью и притом, очевидно,на сравнительно небольшой территории в течение по крайней мере трех столетий. Вэто время в языке наших общих предков произошли существенные изменениясравнительно с древнейшим общеславянским праязыком, и эти изменения положилиглубокий отпечаток на все последующее развитие русского языка в выделившихся изнего наречиях. Еще в XI веке, от которого до нас дошли письменные памятники, русскоеплемя во всех занятых им областях говорило довольно близким, хотя уже не общимязыком; мы имеем данные, указывающие на наличность в это время весьмасущественных диалектических особенностей, отличавших, напр, северныеговоры от южных. Это обство, в связи с фактом расчленениярусского племени еще в IX веке по обширному пространству, охватывавшемубассейны нескольких больших рек, делается вероятным, что фактическое распадениерусской семьи в отношении языка, этого полного этнографического признака, началосьпо крайней мере в IX, если еще не в конце VIII века. Мы знаем из преданий, записанныхв начале XII в., как размещались русские племена: мы находим их в бассейнеладожского озера, в бассейне Западной Двины и в бассейне Оки, среднегои нижнего течения Днепра и Днестра. Нельзя себе представить, чтобы в тоопределенное время, когда культурные связи между разбросанным населением былислабы и малоустойчивы, севернорусы в Новгороде говорили одинаково с южнорусамив Киеве и восточнорусами в Рязани. Колонизационные движения на север и востокразъединили русскую семью, повели ее к распадению. Выделение отдельных ветвейиз общего племенного ствола совершалось путем продолжительного и тяжелогопропуска: колонизация русским племенем соседних с его исконною территориейземель не имела быть мирная, она встречала отпор со стороны других народностей,финнов и тюрков на востоке, финнов и монгольцев (так в тексте. — О. Н.) насевере. Борьба из-за новых поселений скрепляла выделившуюся ветвь в единоецелое, приводила к отделению ее от особого племени. Без колебаний можем мыутверждать, что в IX веке, и хотя вспоминает летописец XII.века, было уже неодно русское племя, а три племенных группы: южнорусская, севернорусская ивосточнорусская; правда, до нас дошли другие племен, названия ипритом более многочисленные, но не может быть сомнения, например, в том, чтодревляне, , северяне, угличи, тив, бужане, объединилисьмежду собою языком и другими проявлениями в области материальной и духовнойкультуры, между тем как такая же связь объединила славян с кривичами. Этоподтверждается и данными языка: в памятниках XI–XII вв. найдем указания на то, чтов Новгороде были общие диалектические особенности и что подобные же общиеособенности объединяли язык Галича, Волыни, Овруча. В стороне от обеих группсидел по Днепру и в области сидели многочисленные вятичи, занимавшиебассейн Оки. Итак, в начале исторической нашей жизни видим русскую семьюраздробленною; на месте одного племени находим ряд племен, в силу их близости иобщности происхождения объединявшихся в трех, по крайней мере, группах: сев,юж и вост. Дальнейшая жизнь русских племен утвердилаобособленность образовавшихся групп, но она внесла вместе с тем целый рядобъединяющих моментов. Первым и главным из таких моментов было образованиерусского государства: оно было делом совокупного действия двух племенных групп:южной и северной, разъединенных территориально, попытка объединившихся с благодаря положению на одном водном пути, который наши предкиназывали путем из варяг в греки.
Другие моменты взначительной степени зависели от этого объединения в одном государстве сначалаплемен приднестровских и славянских, а потом и всех остальных русских племен:единодержавие Владимира и Ярослава, являющееся бесспорным показателем послеобъединения русских племен, содействовало приобщению всей Руси к византийскойкультуре и к распространению христианской веры по лицу всей русской земли.Русская народность во всем ее объеме была поставлена в сферу воздействияматериальной и духовной культуры центров юго-восточной Европы, тогда какгеографическое положение отдельных ее частей делало возможным и естественнымвоздействие на одни части культуры северо-западной Европы, на другие —хазарского и болгарского востока.
Указанные объединяющиемоменты были поворотными пунктами в жизни русских племен: на место стратегийцентробежных все определеннее выступали стратегии центростремительные, и переднами развертывается борьба тех и других противоположных друг другу стремлений.Центростремительные стремления русского племени не могли привести к полномуединству в русской семье; но начавшись в общих многим русским племенамдвижениях на Византию под предводительством Олега, Игоря, Святослава, укрепившисьв сознании общности интересов и растущем могуществе государственной силы, этистремления глубоко проникают в народные массы и находят себе между прочим теили другие образные выражения в народном сознании; образованием ВладимираКиевского и его могучих богатырей пленяют вообще образование всех русскихплемен; Киев становится не только уже столицей, но и духовным центром русскойземли, его святыни уже со XI в. привлекают в него богомольцев;княжеский род Рюриковичей — это единый носитель государственной власти инесмотря на все раздробление, которое наступает, как последний удел спасения, русскийнарод в течение многих не противопоставляет представителямэтого рода каких-нибудь своих местных, племенных вождей. Можно смело сказать, чтоесли в доисторическое время русское племя распалось на разъединившиесяплеменные группы, то в первые века своей исторической жизни оно объединилось иподготовило все данные для образования из себя одной великой нации. Такимобразом, к началу того периода, который знаменует собой полное распадениерусской семьи, отдельные ветви этой семьи, скажем определеннее — три великиеветви, выделившиеся из нее — южнорусская, севернорусская и восточнорусская, —носят в себе глубоко заложенными элементы племенного единства: они вынесены имине только из жизни в общерусской прародине, память о которой теряется в глубиневеков, ной из последующей исторической жизни; если к общерусской эпохевозводится главное духовное богатство народа — его язык, то к периоду Киевскойгегемонии возводятся и общая вера, и общие политические стремления, и общиеисторические легенды, и, наконец, общая духовная и светская литература.Единство русской семьи основывается не только на пассивных началах, вытекающихиз общего происхождения от семьи общеславян (так в тексте. — О. Н.) идальнейшей общей жизни в пределах общей прародины, оно основывается и на общемактивном выступлении русских племен в период создания и роста Киевскогогосударства. Преобладающее значение в этом государстве принадлежит южнорусам, предкамсовременных малорусов, но значение это основывалось не на том, что они покорилисебе севернорусов и восточнорусов, — о покорении Киевской державе отдельныхрусских племен, как южных, так и восточных до нас сохранилось лишьотд сведения — оно основывается на том, что южнорусы сумеливтянуть все русские племена в одну общую политическую жизнь: Владимир набираллучших мужей, нужных для его государства, и среди славян, и среди вятичей, исреди кривичей. Большою ошибкой у историков и политических мыслителей было быотделение этих лучших мужей, которых мы назвали бы новым термином интеллигенцией,от народных масс; между народом и выделяемыми ими лучшими мужами существуеттеснейшая связь, такая же связь, как между туловищем и головой, между деревом иприносимым им плодами. Правда, древесные корни и ветви живут обособленной, навзгляд поверхностного наблюдения, от плодов жизнью; но это не может послужитьпричиной для отделения плодов от дерева, для признания их чем-то неоднородным инезависимым от дерева. Перенося наши понятия в ту отдаленную древность, скажем,что непосредственным результатом объединения русских племен было созданиеобщерусской интеллигенции. По этим лучшим мужам, по княжеским дружинникам, повидным деятелям городских вечевых собраний, по представителям духовенства мыможем составить себе понятие о жизни, стремлениях и духовных силах выделившегоиз себя, вынесшего их на свою поверхность народа. Общерусская интеллигенция, распространяясьиз Киева по лицу всей русской земли, воздействует на окружающую среду, проводитв нее начала культуры и тесного единения: киевский воевода Ян борется на севереу Белого озера с прельстившими народ волхвами, преподобный Никон Печерскийвозвращается в Русь из Тмутаракани, облеченный доверием местных жителей соспециальною политической миссией, Новгородом управляет киевлянин Добрыня, вятичейпросвещают монахи Киево-Печерского монастыря преп. Кукша и его ученик. Из всего,что дали нам эти лучшие мужи в области права, государственного устройства, религий,литературы, мы заключаем, что сознание об единстве русской земли, об единстверусского племени проникло глубоко в народные массы XI–XII века.
Но вот русский народлицом к лицу с великими испытаниями; они подготовлялись и прошлой эпохой;прошло много времени с тех пор, как у стен Китая стали созревать под действиемлучей китайской цивилизации, первые орды тюркских племен; они нашли себе школуна западе и с тех пор стремление к западу, к сказочным богатствам Средиземногоморя, выгоняет одну орду за другой через всю Сибирь в наши южнорусские степи.Едва окрепшему русскому государству приходится отбиваться от печенегов, за нимив XI в. появились турки; вслед за турками идут половцы, перед натискоммогущественной орды не раз отступала русская мощь; понятно, что Киевскойдержаве не удалось сохранить за русским племенем те степные пространства, которыенужны были бы для их кочевок и почти лежали на пути к Дунаю и Балканам. Потерирусским племенем сначала юго-востока, где в бассейне Дона появилисьвосточнорусы, а потом юго-запада, где до самого Дуная и до моря сиделиюжнорусские племена, была поворотным моментом в плен жизни русской народности.Вытесненные с юго-востока племена нашли себе жилище между прочим на севере вбассейне Оки; вытесненные с юго-запада устремились по Днестру и Бугу вПрикарпатье и в Побужье. В бассейне Оки сосредотачивается численное русскоенаселение, причем здесь сталкиваются севернорусы, двигавшиеся поверх-Подволожью, восточнорусы, вытесненные из Донского бассейна:понятно, что здесь оказались подходящие условия для создания новых политическихорганизаций, и перед нами восстают мощные княжества Рязанское к югу, Суздальскоек северу. Эти государства создаются князьями, дружинниками, лучшими людьми, вскормленнымиКиевским югом и вышедшими из Южной Руси; политическое обособление приокскихгосударств, разрушая единство русской земли, ослабляет ее естественный центрКиев; оттуда начинается отлив не этнографической массы населения, а лучших егопредставителей; энергия Юрия Долгорукого и Андрея Боголюбского не сладила бы струдными задачами, выпавшими на долю первых видных князей северо-восточной Руси,если бы не имели в своем распоряжении культурные силы, привлеченной ими изКиева.
Восточнорусы осели нетолько в бассейне среднего и нижнего течения Оки, где они сломили финское племяМурому, но также и верхнее течение Оки, откуда они передались в северное Поднепровье. Здесь восточнорусы слились с сидевшими раньше ихюжнорусами и постепенно овладели этнографически всей современной Белоруссией.
Южнорусы, благодаряпотере окраины, оказались в более тесной территории, чем раньше. Появление новогополитического центра на западе, где сосредоточилось население, покинувшее южноеПоднестровье, сильно ослабило без того уже пошатнувшуюся мощь Киева: онстановится под удары, идущие одновременно от двух вновь возникших политическихорганизаций — от Суздальского и Галичского княжества. Север, Заприпятьеотрезаны для южнорусской колонизации, вследствие наплыва туда восточнорусов, востокстановится все менее привлекательным, благодаря могуществу половцев. Замыкаясьв себе, южнорусы начинают все более обособляться от прочих русских групп.Положение южнорусов с конца XII века оказывается трагическим: рост Киевскогогосударства создал среди южнорусов могущественный господствующий слой; нораспадение государства, отлив культурных сил на окраины, борьба этих окраин сцентром наносили удар за ударом матери градов русских. Киев лишается своихлучших людей, он, таким образом, обезглавливается, и с ним обезглавливается ився южная Русь Поднепровская. Нашествие татар довершает то, чего отчастидостигли уже половцы. Единство русской земли было окончательно сломлено.Русскому населению нельзя было уже мечтать об объединении в одном государстве.Так опасность усиливает местные политические организации и делает ихсредоточиями народной жизни.
Бассейн Оки оказываетсяколыбелью новой русской народности великорусской; ее создали союзы, столкновения,сожительство севернорусов с восточнорусами. В области государственной великаянародность создает Москву, становящуюся естественною собирательницей русскихземель Поволжья; в области духовной эта народность великий язык. В великомязыке, в отдельных относящихся к нему наречиях (а область распространения егосоответствует области распространения Московского государства в XVI–XVII веках)обнаруживаются до сих пор в самых разнообразных соединениях элементысевернорусов и восточнорусов. До сих пор еще область севернорусов с их резкимоканьем может быть отмежевана от области восточнорусов с их аканьем; но этимежи стираются все более и более потому в особенности, что в середине — между севернымии восточными говорами — образовалась полоса смежных говоров, которые могут бытьпризнаны великорусскими по преимуществу. В этой полосе находится и Москва, вговоре которой научный анализ обнаруживает без труда, , элементывосточнорусского соседства, элементы севернорусского, с другой. Таким образом, великорусскаянародность — это явление новое, это продукт новых жизненных условий, пережитыхрусскими племенами в XII–XIII и последующих веках, такое же новое явление, каковымибыли некогда образованные севернорусские и восточнорусские группы говоров, выделившихсяиз общего праязыка.
Уже к XVI векуМосковскому государству удается объединить под одною политической властью всесевернорусские и восточнорусские племена. Суздаль, Нижний Новгород, Тверь, Рязань,Псков — все эти некогда самостоятельные княжества и народоправительства входятв состав единой державы. Объединение их с Москвой — это дело не только удачнойполитики московских государей, это прежде всего результат ассимиляционного процесса,который создался совокупными усилиями севернорусов и восточнорусов.
На западе и юго-западе отвеликорусской народности в это же приблизительно время вырисовываются очертаниядругой новой по-своему русской народности — белорусской. Ее составные элементы— это южнорусы, древние поселенцы северного Поднепровья и Заприпятья ивосточнорусы, загнанные сюда столь естественным в земледельце страхом перед ордами, наводнившими русский юго-восток. До сих пор в белорусскомязыке обнаруживаются рядом с древне-южнорусским особенностями позднейшиевосточнорусские. Это было причиной разногласия между теми учеными, которыеопределили отношение белорусского языка к великорусскому и малорусскому: однипризнают его наречием великорусским, отмечая его восточнорусские особенности, повторяющиесяв южновеликорусских говорах, другие считали его. наречием малорусского языка, руководясьего, несомненно, южнорусскими элементами. Но из предыдущего следует, чтобелорусская народность и созданный ею язык такая же самостоятельная игенетически независимая русская народность, как и великорусская; это продуктстолкновений, союзов, сожительства восточнорусов с южнорусами. Белорусскаянародность также самостоятельна, как самостоятельна была политическая власть, утвердившаясяздесь. Эта власть в значительной части вошедших в. нее элементов была чуждабелорусской народности: казалось бы, однако, естественным, что ей придетсянационализироваться и слиться с народными массами ; государственныйязык в Белоруссии стал белорусский. Но влияние Польши и западной культурыполучило права перед русскими началами; белорусская интеллигенция в лице исвоих исконно русских представителей денациализируется. Она, благодаря этому, разобщиласьс выделившею ее народностью: белорусское дерево лишилось своих плодов. Но этоне подорвало жизненных соков этого дерева: усилия злейших врагов русскойнародности не помешают появлению на нем новых плодов.
В тяжелом положенииоказалась и малорусская народность: мы говорили выше, что киевское Поднепровьеутрачивало верхние слои своего населения в переживавшихся им бурях современнойжизни XII в. Татарский разгром довершил этот процесс. Вместе с интеллигенциейисчезло и духовное наследие, которого она была носительницею и верноюхранительницей. Правда, на Западе усилием Романа и его наследников крепнет приновых условиях малорусская народность, создается новое государство, носителямвласти рисуется перспектива самодержавного царства. Но здесь, как и вБелоруссии, для интеллигенции начинаются особые испытания: она искусственноотрывается от народности и денационализируется под видом чуждой польскойкультуры. Жизненные силы малорусской народности, однако, не истощились: утративстарый слой интеллигенции, она в разные моменты своей политической жизни и приразных условиях выделяет новые слои. Все мы видим здесь интеллигенцию, сильнуютолько своими знаниями в борьбе за народность и веру; мы видим здесь и попыткиорганизовать собственную власть для борьбы с инородными племенами, попыткивыделиться в самостоятельное национальное государство. Малорусская народностьне теряла своих жизненных сил: она долго не могла создать интеллигенции, но этосвидетельствует не о ее слабости или о худосочии, это свидетельствует только оналичности тяжелых препятствий внешнего, так сказать, механического характера.
Между тремя смежнымиобразованиями от разных условий распределилась территория Древней Руси и все еематериальное и духовное наследие. Разъединенные политически, и культурно впродолжении нескольких веков, они своеобразно развили те общие основания, которыебыли вынесены ими частью из далекого доисторического прошлого, частью из эпохигосударственного объединения русских земель. Русский дух, русская мысльскладывались при разных условиях жизни, при разных культурных влияниях, различныхполитических обстановках совершенно различно и многообразно. Мы должны дорожитьнашим прошлым с этой стороны: многостороннее развитие русского духа подготовилонас к той великой задаче, которую мы несем, к задаче мировой державы. Ошибочнобыло бы думать, что великорусы перестали быть русскими в той суровой школе, которуюони прошли одно время почти оторванными от культурного мира в борьбе с татарами,в колонизационных своих движениях и после столкновений с финнами. Ошибочно былобы думать, чтобы малорусы стали менее русскими в тяжких условиях борьбы статарами и поляками, когда им приходилось с оружием в руках отстаивать каждуюпядь родной земли, охраняя вместе с тем свою веру и свои святыни. Не утратилисвоей русской народности и белорусы, несмотря на сложность тех влияний, вкоторые они попали, благодаря политическому союзу с Литвой, бросившему их вобъятия Польши. Лучшим доказательством этих положений являются великие событияXVII и XVIII вв., приведшие к воссоединению русских земель в новом русскомедином государстве, включив в свой состав почти все русские земли, исключая изюго-запада, исконные русские земли остались русскими, сохранили свой русскийязык, сохранили общую веру, сохранили общие предания: северный великорус воспевает до сих пор в своих былинах подвиги Владимирастольнокиевского.
И вот после того, чтосчастливые условия объединили в одно государство русское племя, пережившеестолько испытаний под иноземными игами татарским, литовским, польским и нигдени в одной своей отрасли не изменили русской народности, не утратили своегорусского характера, наступило, казалось, время для свободного и непринужденногоразвития тех двух племен, воссоединение которых с великорусами освободило их отопасности зачахнуть, угаснуть умственно и морально, не имея возможностивыдвигать интеллигенции, воплощающей в себе духовную личность народа.
Не скоро, однако, моглинаступить условия, необходимые для естественного роста столь долго ненаходившей себе исхода народной души. В Малороссии, впрочем, почти без перерыватеплилась в тех или иных светильниках самостоятельная, тесно связанная сэтнографической средой и местными интересами духовная жизнь. К концу XVIII векаотносятся попытки ввести народный язык, тот самый язык, которым говориланарождавшаяся из народа интеллигенция, в литературу. Беспристрастная история, выдвигаяэти явления, упраздняла всякую возможность утверждать, чтобы в них выразиласькакая-нибудь искусственная хитроумная попытка, направленная досужею фантазиейили политической интригой. Первые украинские литераторы заговорилипо-малорусски, руководимые только своим здравым чутьем и своею тесною связью свыделившею их этнографической средой. К середине XIX в. нарастают запросыукраинской интеллигенции: в тесном единении с народом, в изучении его языка ибыта почерпает интеллигенция свою любовь к нему и готовится исполнить выпавшуюна нее миссию. Семидесятые годы уготовали ей, однако, такие испытания, которые,обрушившись на ней, сдвинули ее с того сентиментального пути, на который онаступила, стали источниками великих бедствий не только для малорусов, но и длянас, великорусов, и для всего созданного общими усилиями русских племенгосударства. В это время разрешен отрицательно вопрос о праве говорить и писатьна малорусском языке, читать на нем Св. Писание, воплощать этот язык вхудожественных формах. Мне слишком тяжело приводить относящиеся сюда данные, указыватьна те или иные правительственные распоряжения: я хочу оправдать своих ближнихсородичей, великорусов, предположениями, что их действиями руководило роковоезаблуждение; они смешали русское с великорусским, они отождествили часть сцелым и, вооружась против малорусов, они заметили, что идут против русскойнародности, русского языка, русской литературы. Эти политические деятелинаходили терпимой в пределах России всякие инородческие литературы: евреи, татары,армяне, поляки не имели права говорить и писать на своих языках, но этого правалишились православные русские. Сколько раз, обдумывая события того времени, яподдавался соблазну увидеть за этими запретительными мерами враждебную Россииинтригу. Правда, теперь эта братоубийственная борьба как будтопрекратилась. Но надо быть совершенно близоруким, чтобы не видеть того горючегоматериала, который она вызвала к жизни и который, накопившись, грозитразрастись в обширный костер. Горючий материал воспламенил уже малорусскуюинтеллигенцию: чуткая к народным нуждам, унаследовала еще от времен оживленнойборьбы за веру и народ с польским католичеством живой и здоровый патриотизм, малорусскаяинтеллигенция насторожилась, опасаясь ущерба народному духу, его духовным иумственным интересам от той опеки, которую во имя неясности русских интересов, простираетна малоруссов его великорусский собрат. Утрата языка — это утрата народности;на язык обращено главное внимание интеллигенции: она пошла с ним в народ, создалабольшую национальную литературу, она ставит вопрос о малороссийском языке вшколах, словом, малорусская интеллигенция делает то, что должна делать всякаячестная интеллигенция, не порвавшая связи с народом, не денационализировавшаяся,а живущая здоровою народною жизнью. Я сказал, что малорусскую интеллигенциювоспламенил горючий материал: я имею в виду то обстоятельство, что в силу техили иных условий интеллигенция эта делает свое интенсивное дело, идет на борьбус действием или вообще неприятелем и этим неприятелем в ее пределах оказывалисьвеликорусы; они — враги малорусской народности, они стремятся к тому, чтобыотнять у малоруса его язык, не допустить его ни в школу, ни в публику, ни влитературу. И я скажу, что в значительной степени малорусы в своих опасенияхправы — великорусское общество сделало пока еще слишком мало всего того, чтобырассеять эти опасения, для того, чтобы уяснить себе самому, какого образадействий оно должно держаться в этом важном вопросе.
Вопрос этот мало назватьважным; это важнейший из выдвинутых теперь жизненных вопросов. Мы, великорусы, малоосведомлены ни со степенью грядущей русскому единству опасности, ни с той силойнапряжения, с которою малорусская интеллигенция готовилась на борьбу за своюнародность. В значительной степени это зависело от того неправильного взглядана интеллигенцию, который с легкой руки мыслителей распространяетсяв широких слоях общества. Интеллигенция — одно, народ — другое. Интеллигенциинужно право на язык в школу, народ требует школы великорусской; народныепечальники скорбят об отсутствии малорусской газеты или книги, народу не нужныни книги, ни газеты; непрошанные (так в тексте. — О. Н.) ходатаи заботятся одоставлении народу света на родном малорусском языке, но народ никогда невыражал требования о переводе понятных ему церковных книг на свою крестьянскуюречь. Остережемся от такого отношения к малорусской интеллигенции; приведенныеаргументы всею тяжестью своею могут обрушиться и на голову русскойинтеллигенции, но кто же как не она (я беру интеллигенцию во всей совокупности,причисляя к ней и лучших людей из правящих классов), кто же как не онанеустанно заботится о народных нуждах, и, спрашивается, где, на какой точкестояла бы народная жизнь у нас в России, если бы интеллигенция была от нееотстранена и оказалась бы к ней равнодушна? Мы должны понять, что устамималорусской интеллигенции говорит малорусский народ: его интеллигенция — этозаконный и естественный орган его духовной жизни. Если мы будем игнорироватьтребования малорусской интеллигенции, то, конечно, встретимся скоро с самыминежелательными с русской, общерусской точки зрения явлениями, которые, однако, захватятглубоко народ великорусский.
Позволить себе малейшуюпопытку к ограничению естественных проявлений народности, в частности, употребление его языка — это разбудить не одну интеллигенцию, а весь народвообще: он молчит, но выделяет из себя непрерывною чередой высшийинтеллигентный слой, который все громче и смелее будет отстаивать именем народапопранные им права. Мы, великорусы, должны понимать, что в прошлом рядзапретительных мер, направленных якобы к ограждению государством единства, нетолько разбудило, но и раздражило малорусское национальное самосознание. Его неусыпить теперь никаким потоком новых решительных мер; мы должны помнить, чтодело идет о народе, сумевшем в лице своей интеллигенции выдвинуть ряд борцов заправославие и народность в тяжелые годины польско-католического засилия (так втексте. — О. Н.) и сохранившим в этой борьбе свою веру и народностьнепоколебленными; неужели же его запугают запретительные меры новейшей формации,когда к услугам интеллигенции оказываются и рукопечатный станок и заграничныетипографии. Нет, велико было преступление тех, кто направил малороссийскуюинтеллигенцию на нелегальные пути борьбы.
А между тем положениемалорусской интеллигенции поистине трагическое. С одной стороны, ей можетпредставляться, что великорусы действительно способны наложить руку наукраинскую литературу, не пустить украинский язык в школу, изгнать его изпублицистики, закрыть украинские просветительные учреждения словом, сделать все,чтобы денационализировать малорусский народ и превратить его в обыкновенныхвеликорусов. С другой стороны, действительность, реальные условия жизнидоказывают малоросийской интеллигенции, что малорусы на самом деледенационализируются — и не в силу забытых мер сверху, а в силу особых условий, окоторых скажем дальше; с каждым днем влияние великорусской речи не только вгородах, но и в деревне становится ощутительнее; правда, , учреждениесельских школ, образование торгового поселка, словом, все, что знаменует собойцивилизацию, самым чувственным образом отразится на народном быте и на народномязыке; малорусы забывают свой язык, путают его с великорусским и, пожалуй, местаминачинают стыдится своей хохлацкой речи. При таких условиях борьба замалорусскую народность может представляться безнадежною.[iii] Но с тем большимуважением относимся мы к малорусской интеллигенции, которая в борьбе до сих порне отчаялась.
Спросим себя, во-первых, кчему давление сверху, если снизу уплывает почва у малорусской интеллигенции.Малорусы теряют свой язык и свой быт под нивелирующим влиянием великорусов; следовательно,в обширных массах народных не разбужено национальное самосознание; зачем жебудить его и раздражать в лице его интеллигенции. Не вооружают ли этизапретительные меры новыми силами — ей указывают врага, она направила силыпротив него, отстаивая свое безнадежное дело, которое все равно рухнуло бы и; но направляя силы против этого своего врага, каковым являетсягосударственная власть, от которой исходят запретительные меры, малорусскаяинтеллигенция черпает в этой борьбе новые силы и под эгидой народности, подпредлогом защиты своей самобытности в ряды борцов соединяются все вообщенедовольные элементы. Исход борьбы становится проблематичным; запретительныемеры не только не могут ослабить, они усиливаются оппозициею. Итак — отвечу я сточки зрения противников малорусской народности, противников национальногосамосознания: запретительные меры вредны и опасны; они помешают томуестественному ходу вещей, который самым образом проявляетсяв неудержимой ассимиляции малоросса великорусами.
Спросим себя, во-первых, неужелидействительно для преуспевания русского государства и всей народностинеобходимо добиваться превращения малорусов в великорусов? Такое превращение, пожалуй,неизбежно, если бы на стражу малорусской народности не станет ее интеллигенция;но будет ли оно действительно полезно для великорусов? Для русского дела — онобудет гибельно; умаление русской народности, а потеря малорусами и белорусамисвоего языка и своей национальности будет великим ущербом для русской народности,ибо идея этой народности шире и глубже, чем идея от одной из русскихнародностей — великорусов. Русское дело выиграет только от всестороннегоразвития русского духа, использования всех духовных и нравственных сил, накопленныхи развитых веками различными ветвями русского народа, а нормальное развитиесовершенно немыслимо, если одна из русских народностей будет подавлена, стертадругою. И великорусское дело по этому самому не может выиграть и преуспеть, таккак великорусы окажутся в жизненной борьбе одни без поддержки русских братьев, поглощенныхвеликорусской волной, превратившихся в великорусов вместо того, чтобы внести вобщую сокровищницу русской мысли и духа свою долю, свою лепту. Присматриваясь кросту великорусского племени, мы поражаемся его экевензитностью: великорусызахватили своею народностью огромные пространства, каждый год претворяя в себетысячи инородцев в восточной России, в, Сибири, в Туркестане, на Кавказе; ноинтенсивного развития в среде великорусской народности мы не видим; всюду господствуетнивелирующее однообразие. Остановимся на местных говорах:который из великорусских говоров достиг после всего развития, воплотившись впроизведения словесности и в литературную форму. Что стало с зачаткаминовгородской, тверской, рязанской, смоленской письменности; где попытки местнойумственной духовной жизни на всем пространстве России. Всепоглощено, все сломлено центром. Сопоставьте эту картину с картинойдиалектического разнообразия в Западной Европе: сколько на пространстве тогоили иного небольшого уголка Европы вы найдете развитых народных говоров, непонятныхближним соседям. Это не мешает общему политическому и культурному делу; бытьможет это содействует ему, так как активными действиями оказываются необезличенные в самых основаниях своих индивидуумы, а развитием на оригинальных,самобытных почвах индивидуальности. Не будем скорбеть о том, чего не дала намнаша великорусская жизнь, не будем создавать искусственно того, что не явилосьестественно. Но подумаем о том, не обязывает ли это нас отнестись с особенноюбережностью к тому, что действительно вызвано и создано русскою жизнью: дверусские народности, соседящие с великорусскою и ею еще порабощенные должны бытьпредметом самого бережного, самого любовного отношения со стороны русскихлюдей. Им должны быть открыты широкие возможности правильного ибеспрепятственного развития.
Неужели рост малорусов ибелорусов, появление среди них своей национальной школы, создание ими своейлитературы может сколько-нибудь обеспокоить нас, великорусов. Когда мы жиливрознь, когда русское единство было нарушено и его не существовало, малорусы ибелорусы своим упорством и своей неустанной работой подготовили созданиеединого русского государства. Неужели теперь, когда единство достигнуто, когдавсе три русские народности живут общею жизнью, рост белорусской и малорусскойнародностей приведет к распадению? Необходимо самым тщательным образомзадуматься над следующими обстоятельствами. Малорусская интеллигенция озабоченатеперь только одной мыслью — сохранить малорусский язык: язык — это тотэтнографический признак, который один в особенности в настоящее время, времяпобедоносной единой культуры, может охранить народность, спасти ее от полногообезличения. И если мы предоставим малорусам все те условия, в которых живем мысами, не стесняя их ни в чем таком, в чем не стеснены мы сами, обеспечив им, однако,право говорить, писать, учить по-малорусски, неужели мысль малоруса только оттого, что она облечена в оболочку малорусского слова, неужели одного языкабудет достаточно для создания малорусского сепаратизма другими условиями, зреетпри других обстоятельствах: мы можем привести русскую семью к распадению, еслипоставим малорусов и белорусов в положение не сынов, а пасынков в государстве, еслигосударство возбудит их против себя своими мерами, направленными против ихнационального развития, если великорусское общество отнесется с презрением илис безучастием к тому, что каждый малорус и белорус считаетсвоим жизненным делом. Скажу еще раз: это дело теперь уже не остановить. Boпpocсводился только к тому, какое ему дать направление — русское, направить кобщему благу России или антирусское, направленное к обособлению сначаладуховности, потом политики Малоруссии и Белоруссии. Пусть каждый великоруссодрогнется перед мыслью дать этим малорусам и белорусам антирусскоенаправление; это рыть могилу себе, своему государству и своей национальности;мы сильны своим единством, без него мы станем добычей других, более сильныхнародов.[iv] Но пусть также великорусы поймут, что русскими сделать малорусов ибелорусов можно только при условии самого участливого, самого внимательногоотношения к тем запросам в области языка, которые предъявляют теперьмалорусская, а за ней и белорусская интеллигенция.
Всякое иное отношениебросит малорусов и белорусов в чужие объятия. И говоря это, мы не пребываем вмире фантазий, предположений. С душевным содроганием смотрю я на то, чтомалорусы нашли за границей в Австрии те свободные для развития своего условия, которыхони лишены здесь, в России. Во Львове, правда, исконно русскойземле, но находящейся в сфере чуждых русским интересам культурных иполитических, происходит, например, работа русских людей над дорогим нашимукраинским делом; но какую душевную драму должны переживать эти люди, сознавая,что делать это дело, это великое, святое дело нельзя на почве родной Украины, чтооно возможно только в зарубежной России. В чем же состоит это дело: впросветительных работах на пользу народа: они издают память украинской старинына современном украинском , печатают исследования украинскихученых в разных областях знания, обогащая русскую науку, русскую культурунеисчерпаемыми сокровищами, которые иначе погибли бы, исчезли бы навсегда —говорю в особенности об обильных этнографических материалах или опубликованныхОбществом. С досадой и ревностью смотрю я на то, что это русское дело ведетсяне у нас, в Киеве, а за границей. Не зреет ли там, во Львове, одновременно с забытой , что украинское дело ложно бытьотделено от великорусского, что спасение украинской народности возможно толькопри полной обособленности от великорусов, что украинцы себе добиваютсяполитической автономии, что им надо позаботиться о собственном государстве, гдеони предстанут сынами, а не пасынками?
Я далек от мысли обвинятького-нибудь за подобное направление мысли — оно ведь естественно вытекает изсоздавшихся условий. Великорусам надо , чтобывернуть малорусам их родину, или надо дать всякую возможность работать напользу народную у нас, в России. Каковы будут результаты этой работы — удастсяли белорусской и малорусской интеллигенции сохранить малорусский и белорусскийнарод, сольется ли она в великорусский — пусть это разрешится со временем всвободных условиях. Но для пользы русского дела пожелаю, чтобы ни одна русскаянародность не была обезличена, чтобы все они получили правильное и широкоеразвитие. Только тогда Россия будет сильна, только тогда русское племя сохранити себя на пользу всему культурному человечеству.
И разрешив этот важнейшийвопрос, разрешив его в смысле широкого развития русской национальности во всехее проявлениях, русскому обществу и государству не за чем будет тревожиться оразрешении вопросов инородческих. То самое направление мысли, которое одноможет спасти единство русского племени, то широкое благожелательное отношение кместным духовной жизни, к местным духовным нуждам, убережетнаше отечество от всяких сепаратизмов. В нем не будет пасынков, будут одниравноправные сыны. О, если бы из наших внутренних семейных раздоров, гдерешение вопроса в смысле широкой равноправности всех русских народностейподменивается русским патриотизмом, мы вынесли убеждение, что ту же широкуюточку зрения должен применить великий мощный русский народ ко всем своимсогражданам. Это единственное средство сделать Россию русской — претворить всех«инородцев» в русских «граждан».
Список литературы
1. Полный текст статьипубликуется впервые в электронном формате с незначительными сокращениями поисточникам: Санкт-Петербургский филиал Архива РАН. Ф. 134. On. 1. Ед. хр. № 9(автограф А. А. Шахматова); ф. 134, on. 2, ед. хр. № 291 (машинописная копия).
Печатный вариант см.: А.А. Шахматов. О государственных задачах русского народа в связи с национальнымизадачами племен, населяющих Россию [публикация О. В. Никитина] // Московскийжурнал. История государства Российского. 1999. № 9. С. 21–28; То же (полныйтекст, с измененным предисловием): А. А. Шахматов. О государственных задачах русскогонарода в связи с национальными задачами племен, населяющих Россию [подготовка кпубликации, предисловие и примечания О. В. Никитина] // Вопросы филологии.2006. № 2 (23). С. 74–85.
2. В этой связи хотелосьбы отметить немалую пользу, с которой трудится преданный делу шахматовед проф.В. И. Макаров (Елецкий гос. университет им. И. А. Бунина). Его новые публикацииоб ученом и, в частности, недавняя книга (см.: Макаров В. И. «Такого не быстьна Руси преже…» Повесть об академике А. А. Шахматове. СПб., 2000) придалисвежий импульс хрестоматийному пониманию эпохи, в которую жил и творил великийученый.
3. Шахматов А. А.Древнейшие судьбы русского племени / Издание Русского Исторического Журнала. —Пг., 1919. С. 63.
4. Документы к историиславяноведения в России / Под ред. Б. Д. Грекова. — М.-Л., 1948. С. 365–366.
5. Щепкин В. Н. АкадемикА.А.Шахматов // Известия Отделения русского языка и словесности РоссийскойАкадемии Наук (1920 г.). Том XXV. — Пг., 1922. С. 314.
6. См.: Истрин В. М. А. А. Шахматов как ученый // Там же.С. 23–24.
7. ОР РНБ. Ф. 846. Ед.хр. № 12. Л. 261.
8. Архив РАН. Ф. 502. Oп.4. Ед. хр. № 42. Л. 63 об. />
[i] Здесь и далееотточиями в угловых скобках обозначены незначительные пропуски, вызвавшиезатруднения при идентификации авторского текста. — О. Н.
[ii] Для А. А. Шахматовапонятие «русская семья» означало «восточнославянская семья», т. е. русские, украинцыи белорусы.
[iii] А. А. Шахматовподметил процесс приобщения малорусского населения к русскому языку, получившийвпоследствии широкое распространение и сыгравший важную роль в культурномстроительстве украинского общества.
[iv] Мысль А. А.Шахматова о восточнославянском единстве получила развитие в последнемприжизненном труде «Древнейшие судьбы русского племени» (Пг., 1919).
Для подготовки даннойработы были использованы материалы с сайта www.portal-slovo.ru