«Гореот ума» как формула жизни
А. Л. Гришунин
Бывают произведения литературы с формульным смыслом.Об одном из них писал А. А. Блок: «Шекспировский „Отелло“ устареет в тевремена, когда изменимся мы; когда мы улетим от солнца, когда мы начнемзамерзать, когда на земле вновь начнется другое, не наше движение — поползут сполюса зеленоватые, похрустывающие, позвякивающие глетчерные льды» [1].
Комедия «Горе от ума» обладает качеством историческойточности и была признана исторически точным отражением характера своего времении места. Недаром установилось понятие «Грибоедовская Москва», на которое Н. К.Пиксанов указывал как на такое же живое историко-бытовое понятие, какДиккенсовский Лондон или Париж Виктора Гюго. Историки русской литературы иобщественного движения широко пользовались комедией Грибоедова как достовернымсвидетельством для характеристики Александровской эпохи.
Правда, сатирическая направленность «Горя от ума»обусловила некоторую односторонность изображения московского общества, так чтоИван Киреевский, а затем и П. Вяземский замечали, что Грибоедов, изобразивфамусовскую Москву, не нарисовал Москву «светлую», пренебрег образованнымкругом московского дворянства, — Москвой Языкова, Дельвига, Баратынского,самого Грибоедова…
Но примечательно то, что «Горе от ума» все пронизаноидеологией декабризма. Ни в одном другом произведении русской литературы неотразился так полно тот идейный подъем, который так характерен для тоговремени. «Горе от ума» можно считать поэтической декларацией и художественнымдокументом декабризма. Комедия вся пропитана политическими идеями своеговремени, и самый ее конфликт — столкновение косного мира с новыми людьми исвежими веяниями — точно соответствовал основному конфликту времени передвосстанием 14 декабря. Поэтому А. Н. Пыпин относил Грибоедова к разрядуполитических писателей и выводил, что «мысль Грибоедова была направленасерьезнее, чем у большинства тогдашних писателей» [2], а историк В. О.Ключевский определил «Горе от ума» как «самое серьезное политическоепроизведение русской литературы XIX в.» [3]. Это свойство комедии открываловозможность сопоставлять ситуацию «Горя от ума» с явлениями самой жизни.Русские люди мерили жизнь «Горем от ума», его персонажами.
А. И. Герцен вполне сознательно и серьезно, анализируярусскую жизнь, примерял Чацкого к декабризму, а также к самому себе и к членамсвоего кружка, говорил о возможности своего «союза» с Чацким, если бы тот«пережил» поколение, шедшее за 14 декабря, «сплюснутое террором». Чацкий длянего — «это — то брожение, в силу которого невозможен застой истории...» [4].Еще ранее Герцена Н. П. Огарев решительно отделял Чацкого от Онегина и от«лишних людей»; для него Чацкий — деятельная натура, «живой человек» и «самыйрельефный образ в целой комедии» [5].
Чацкий и есть то «светлое начало», которого такнедоставало в «Горе от ума» Ивану Киреевскому и Вяземскому.
Чацкий нравился всем радикалам: петрашевцам,участникам кружка Сунгурова… Даже Д. И. Писарев в юности испытал сильноевлияние «Горя от ума» и находил, что «… кроме некоторых слишком резковыставленных странностей „Горе от ума“ могло бы послужить и нынешнему обществуполезным уроком» [6].
В статье «Пушкин и Белинский» (1865) Писарев замечал,что вместе с Бельтовым и Рудиным Чацкий изображает собой «мучительноепробуждение русского самосознания. Это люди мысли и горячей любви. Они тожескучают, но не от умственной праздности, а от того, что вопросы, давно решенныев их уме, еще не могут быть даже поставлены в действительной жизни».
И Писарев говорит о «кровном родстве» «новейшихреалистов» (то есть, «нигилистов» 1860-х гг.) «с этим отжившим типом» [7]. Он,как и Герцен, примеряет Чацкого на себя.
Н. Г. Чернышевский в «Очерках Гоголевского периодарусской литературы» ценил в «Горе от ума» не художественность в первую очередь,а сатирическую направленность; Чацкого, как и Н. А. Добролюбов, он считалнеудачей Грибоедова. Но случайно ли старорежимная мать Веры Павловны Розальскойв романе «Что делать?» наделена «грибоедовским» именем «Мария Алексеевна»?
Чрезвычайно показательна для нашей темы трансплантациягрибоедовских персонажей на страницы более поздних произведенийСалтыкова-Щедрина, Достоевского, а еще ранее — Пушкина (в «Мыслях на дороге»),В. Ф. Одоевского… Это не что иное, как анализ современных, новых общественныхпроцессов при помощи героев «Горя от ума», их предполагаемые модификации вновых исторических условиях. Таким образом, и в этом случае комедия Грибоедовавыступает как некая мерка политической и всякой другой жизни, причем — всовершенно иные, новые времена.
Примечательно, что за тем же самым к комедии «Горе отума» обращались не только прогрессивные, но и реакционные публицисты илитераторы. Вяземскому на его сетование по поводу «светлой Москвы» в «Севернойпчеле» возражал Ф. В. Булгарин, любивший подчеркнуть свою дружбу с покойнымГрибоедовым: «Один Грибоедов характеризует более эпоху, нежели сто Дельвигов,сто Баратынских и сто Языковых вместе взятых. Если бы нам надлежалонавсегда оставить Россию, и можно было взять с собою только два русскиесочинения, мы взяли бы Басни Крылова и „Горе от ума“ Грибоедова. Все прочее,оставленное в русской литературе, заменили бы нам Шиллер, Гете, Байрон,Ламартин, Виктор Гюго и другие, но басен Крылова и „Горя от ума“ мы нигде бы ненашли» [8].
В катковском «Русском вестнике» 1885 г. помещенастатья, подписанная инициалами «А. А.», — «Фамусов и Молчалин» [9]. Можноподумать, что в ней анализируется «Горе от ума». — Ничуть не бывало! Это статьяоб истории дворянства в России, о современных (для 1885 г.) проблемахземлеустройства, связанных с послереформенным кризисом помещичьегоземлевладения: бессильные Фамусовы вынуждены призывать на помощь неродовитыхМолчалиных, и таким образом происходит деградация дворянства и оскудениерусской жизни. Имена Фамусова и Молчалина выступают здесь только как иксы иигреки — для обозначения определенных социальных групп.
Афанасий Фет, любивший эпатировать публику своимикрайними взглядами, который, проезжая мимо университета, плевал в его сторону,демонстративно одобрял «Горе от ума», придавая пьесе несвойственный ей,неожиданный, ретроградный смысл. 20 января 1876 г. он писал С. В. Энгельгардт:«Купил себе „Горе от ума“ и схожу с ума от этой прелести. Новей и современнейвещи я не знаю. Я сам — Фамусов и горжусь этим» [10].
Показательна также и борьба за Грибоедоваславянофилов-«почвенников» (А. А. Григорьев, Н. Н. Страхов, Ф. М. Достоевский)с «западниками». А. С. Суворин в 1886 г. под флагом «Горя от ума» выступилпротив Белинского; Белинского от этих нападок защищал А. Н. Пыпин и т. д.
То обстоятельство, что произведение Грибоедова моглобыть использовано и противоположным лагерем — с опорой на Фамусова и сходных сним персонажей — свидетельствует о том, что комедия Грибоедова верно отражалаглавные тенденции жизни, с какой бы стороны к ним ни подойти.
В 1912 г. Аркадий Горнфельд пишет: «Мы почти век прожили с Чацким, век думали о нем, век питались им. Наша душевнаяистория есть его история; он ею жил, он ею обогащался, не только мы им» [11].Горнфельд затрагивает очень большую тему: произведение и жизнь диффузируют,обогащают друг друга. И с опытом жизни меняется в нашем восприятии и самопроизведение. Это — свойство настоящей литературы. На нем основанадобролюбовская, так называемая «реальная критика»; на нем же основаны иленинские статьи о Толстом. Один из нагляднейших примеров такой диффузии дает«Горе от ума».
Изображенный Грибоедовым конфликт имеет универсальныйхарактер и может быть типологически соотнесен со многими реальнымипроявлениями, и притом не только русской жизни. В. Ф. Одоевский применилситуацию «Горя от ума» к последним годам жизни Бетховена, сравнив его с Чацким:великий композитор гневно обличал «Фамусовых музыкального мира», которыми самон «был почтен сумасшедшим» [12].
Значение «Горя от ума» как формульного произведения оборьбе нового со старым хорошо прояснил И. А. Гончаров, когда в бесподобномсвоем этюде «Мильон терзаний» (1872) писал, что «Чацкий неизбежен при каждойсмене одного века другим» и что «литература не выбьется из магического круга,начертанного Грибоедовым, как только художник коснется борьбы понятий, сменыпоколений» [13]. Иначе говоря, в жизни и в литературе Чацкие возникаютпостоянно, и так будет всегда, пока существует развитие жизни. И этообеспечивает произведению Грибоедова долгую жизнь. Гончаров сам указал на двухвеликих «Чацких», переживавших «мильон терзаний»: это Белинский и Герцен. ОБелинском, о его «горе от ума» сказал также А. В. Луначарский: «Белинскийстрашно умен и от этого горевал всю свою жизнь, потому что умному человеку вРоссии времен Белинского было страшно жить» [14].
«Чацкими» были многие декабристы. В. К. Кюхельбекер,по Тынянову, был даже одним из прототипов Чацкого; был им и П. Я. Чаадаев. И досих пор в глазах каждого сколько-нибудь образованного и вдумчивого читателя«Горе от ума» имеет трагический реально-исторический фон, связанный с судьбамиРадищева, декабристов, Пушкина, Лермонтова, самого Грибоедова… ТаковыГрибоедов и «Горе от ума» в современной советской поэзии (Б. Окуджава — «Грибоедов в Цинандали», Е. Евтушенко — «Пушкинский перевал», Б. Корнилов — «Вселе Михайловском»):
Острословов очкастых не любят цари…
(Б. Окуджава)
«Горе от ума» — гениальная всеобъемлющая формуларазвития жизни. Это — чистейшая диалектика, отлитая в художественные формы. Вэтом секрет жизненности этого великого произведения — такой жизненности, вкоторой А. Блок усматривал даже загадку, характеризуя «Горе от ума» как «до сихпор неразгаданное и, может быть, величайшее творение всей нашей литературы» [15].Сам Блок охотно использовал «Горе от ума» при случае, проецируя его на те илииные жизненные ситуации. Например, в дневнике 29 октября 1911 г.: «В МосквеМатисс, „сопровождаемый символистами“, самодовольно и развязно одобряет русскуюиконопись — „французик из Бордо“» [16].
Списоклитературы
/>1. Блок А. Тайный смысл трагедии«Отелло» // Блок А. А. Собрание сочинений. М.; Л., 1962. Т. 6. С. 385.
/>2. Пыпин А. Н. История русскойлитературы. СПб., 1903. Т. 4. С. 329.
/>3. Ключевский В. О. Курс русскойистории. М., 1937. Ч. 5. С. 320.
/>4. Герцен А. И. Собрание сочинений.М., 1960. Т. 20. Кн. 1. С. 342.
/>5. Русская потаенная литература XIXстолетия. Лондон, 1961. С. LIII.
/>6. Рукописи Д. И. Писарева в собранииИнститута русской литературы (Пушкинский Дом) Академии наук СССР; Научноеописание / Сост. К. Н. Григорьян. М.; Л., 1941. С. 33.
/>7. Писарев Д. И. Сочинения. М., 1956.Т. 3. С. 337.
/>8. Северная пчела. 1847. № 98. 3 мая.
/>9. Русский вестник. 1885. № 7. С.315-327.
/>10. Благой Д. Д. Мир как красота //Фет А. А. Вечерние огни, М., 1971. С. 546.
/>11. Горнфельд А. О толкованиихудожественного произведения // Русское богатство. 1912. № 2. С. 152.
/>12. Одоевский В. Ф. Музыкально-литературноенаследие. М., 1956. С. 114.
/>13. Гончаров И. А. Собр. соч. М.,1955. Т. 8. С. 32.
/>14. Луначарский А. В. Очерки поистории русской литературы. М., 1976. С. 61-62.
/>15. Блок А. А. Собр. соч. Т. 6. С.138—139.
/>16. Там же. Т. 7. С. 78.
Для подготовки данной работы были использованыматериалы с сайта www.philology.ru